Убойная сила
Следователь прокуратуры Нижегородского района Константин Жиляков вез семнадцатилетнюю потерпевшую на место происшествия в курортный поселок Зеленый город. Девчонка утверждала, что ближе к полуночи была изнасилована в лесу неизвестным в камуфляжной форме.
Уверенности в ее показаниях не было. Уж слишком спокойно она рассказывала, как это происходило, что она при этом говорила, как вел себя насильник… С ее слов, напали на нее сзади, зажали рот, угрожая ножом, повели в лес, там привязали к дереву.
Деревьев в лесу, как вы сами понимаете, – тысячи. И для себя Жиляков рассчитал так: удастся найти то дерево, какие-либо следы того, что происходило ночью… будут доказательства для уже возбужденного дела по статье 131.
Однако ни следователь, ни ехавшие с ним оперативники и не подозревали, что буквально спустя несколько минут после осмотра на месте, события примут совершенно неожиданный оборот.
Нашли то дерево, мало того, рядом нашли отрезки бельевой веревки, перепачканные кровью! Стали фотографировать место происшествия. Оля начала описывать насильника: как он выглядел, во что был одет, рост, телосложение… И как раз в этом месте Жиляков ее прервал.
– Вы мне описываете того мужчину, который идет вон там.
А рядом по тропинке проходил мужик в камуфляжной форме, заинтересованно поглядывая на группу людей, которые зачем-то столпились вокруг самого обычного тополя.
– Похож, – приглядевшись, кивнула потерпевшая.
– Мужчина, можно вас на минуточку! – окликнули прохожего. Но тот резко заторопился, а потом неожиданно кинулся в гущу леса.
Догнали.
– Да это он! – сказала Оля.
Задержанный протестовал бурно. Я сам бывший работник милиции, много лет проработал здешним участковым… клевета, девчонка мстит за своего отца, которого я когда-то «щемил»…
– Я ее вообще в первый раз вижу. Любые экспертизы пройду, сам ловил этих подонков-насильников! Я тут знаю еще одного парня в камуфляжной форме…
Пока Жиляков выяснял у местных жителей, похож ли тот, второй в форме, на подозреваемого, потерпевшая вместе с родителями с вполне объяснимым трепетом наблюдали, как оперативники, которые прекрасно были знакомы со своим бывшим коллегой, присели на травку, оживленно болтали, курили…
Задержать бывшего участкового Бабаева все-таки пришлось, «как лицо, на которого прямо указала потерпевшая в совершении преступления». А в здании Нижегородского УВД, где на третьем этаже располагается прокуратура района, Бабаева встретил его давний «знакомый» – помощник прокурора Алексей Кузнецов. Именно он в 1993—94 годах, будучи старшим следователем, вел знаменитое дело о «поселковом гестапо». И по этому делу Бабаев проходил не самым последним участником.
Он действительно работал участковым в Зеленом Городе. Есть в поселке свой отдел милиции, который тогда возглавлял Николай Иванович Курнаков, майор милиции с двадцатичетырехлетним стажем.
30 ноября на подотчетной ему территории убили почтальона Петрову. Розыск убийц явно не клеился, близился Новый год и «глухарь» портил показатели. Поэтому 24 декабря поселковые сыскари принялись за дело всерьез.
Сразу после обеда приняли по «соточке» и начальник милиции приказал доставить в отделение некоего Шорникова. Так сказать «для проверки его причастности к убийству Петровой». К семи вечера Шорникова ввели в кабинет Курнакова. Там и начался тонкий психологический поединок с подозреваемым.
«Курнаков первым нанес Шорникову удар по голове резиновой дубинкой, отчего тот упал на пол. Затем Курнаков с Бабаевым нанесли ему множество ударов ногами и резиновыми дубинками по различным частям тела и головы».
В своих первоначальных показаниях Курнаков простодушно пояснял:
– Шорников все отрицал и не хотел признаваться, наши слова до него не доходили. После нанесения очередного удара мы давали Шорникову возможность подумать над нашими вопросами и предложениями. Затем вновь наносили удары, чтобы побудить к признанию.
Избиение продолжалось около двух часов. Пьяные озверевшие милиционеры забили бы непокорного мужичка, если бы не его сожительница, которая прекрасно знала порядки в отделении и поэтому прибежала в милицию. Звуки ударов и крики истязуемого «Помогите!» настолько были слышны в коридоре, что она ворвалась в кабинет и потребовала прекратить избиение.
«Правозащитницу» вытолкали взашей, а Шорникова бросили в камеру для временно задержанных. Безо всяких оснований, его фамилию даже не внесли в журнал.
Допрос несколько утомил офицеров, они уже вчетвером приняли еще по «соточке», затем еще…
Ну, не хочет признаваться Шорников, и не надо.
– Кто у нас еще мог убить почтальона Петрову? – спросили они себя, и тут же ответили: – Ермилин, дружок Шорникова! Подать нам сюда Ермилина!
И ничего не подозревающего местного жителя Ермилина привезли в отдел. Вчетвером, – к работе подключились капитан Аносов и лейтенант Колченов – принялись за него. Кстати, его сожительница Бушуева тоже, как в случае с Шорниковым, немедленно прибыла вслед за Ермилиным. Она увидела, что: «… начальник милиции сидит, склоня голову на стол, сильно пьян. Речь невнятная, галстук на боку. На мои просьбы ответил „Нечего права качать, ты нам не указ“. Курнаков встал, подошел к сейфу, достал пистолет, пытался засунуть его в карман, но дважды промахивался».
Чтобы Бушуева не путалась под ногами, решили сгонять в магазин за водкой, прихватив задержанного с собой. А ей объяснили, отпустим твоего любимого, отпустим, не переживай…
Уже на выходе пьяный Бабаев схватил за грудки Ермилина и заорал:
– Всю ночь сегодня в камере сидеть будешь!
Это были страшные слова. В той камере еще 16 ноября Бабаев ногами едва не забил восемнадцатилетнего парнишку, требуя признаний в гаражной краже.
Курнаков скомандовал:
– В машину его.
Ермилина усадили между Колченовым и Аносовым, и рванули в сторону города Кстово. Однако по пути начальнику милиции приходит в голову гениальный метод воздействия. Курнаков резко развернул машину в сторону, настолько резко, что машину бросило в кювет. Еле выбрались, подъехали к берегу реки Волга рядом с деревней Зименки. Остановились, вышли из машины, выволокли Ермилина.
– Не признаешься, скотина, утопим тебя, – капитан и лейтенант остались возле машины, а Курнаков с Бабаевым повели несчастного к проруби, темневшей в ста метрах от берега.
Тем временем на пульт дежурного Нижегородского РОВД поступило заявление от Бушуевой, что в Зеленогородском ОВД «пьяные сотрудники занимаются допросами граждан…». Для проверки в двенадцатом часу ночи в поселок выехал замначальника Нижегородского РОВД Суродин. Прошелся по этажам, было уже тихо. В кабинете начальника сидели и пили. Спустился в КПЗ, там находились три гражданина.
– Жалобы есть? – спросил он у Шорникова, который ничком лежал на деревянном настиле. Как потом показала экспертиза «ему были причинены телесные повреждения в виде множественных обширных кровоподтеков рук, ног и спины…».
– Нет, – тихо ответил задержанный.
Высокий проверяющий, «не проверив обоснованность и законность задержания граждан», отбыл восвояси, приказав начальствующему составу явиться наутро в РОВД.
Ермилин, стоя на ветру у проруби под дулом пистолета, был бледен, его трясло, но в убийстве не признавался:
– Не убивал я Петрову, гражданин начальник!
И тогда взбешенный Курнаков выстрелил в него. Один раз, второй, третий… Ермилин рухнул лицом вниз.
Труп расстрелянного пролежал возле полыньи несколько дней. Несколько раз сотрудники милиции приезжали к берегу; издалека, чтобы не наследить, в бинокль разглядывали труп, надеясь, что тело затянет в воду – рядом проходил сток из очистных сооружений. Так оно и произошло. Водолазы потом исследуют дно реки в этом месте, однако особенности течения воды не дадут им возможность обнаружить останки. Тело не найдено и по сей день.
В 1994 году по приговору областного суда начальник милиции получил восемь лет лишения свободы, участковый три года, остальным соучастникам убийства наказание назначили условно. Мало о чем догадывавшиеся жители поселка писали в прокуратуру Нижегородского района ходатайства с просьбой освобождения Бабаева из-под стражи до суда:
«…к населению своего участка относился чисто по-человечески и мы рады, что появился такой участковый… делал очень много добра, очень много хорошего…».
Уже в 1996 году Бабаев на свободе. Устроился неплохо, завел собственную коптильню, пошли денежки… Однако не к добру эти денежки были. Пропил он и собственное дело, и семью, уже в 2000 году жил один, перебивался случайными заработками. И вот новое преступление.
Ночь в камере на Бабаева подействовала. На допросе стал говорить. Да, была у нас с этой девочкой ночь любви, но, упаси боже, никакого насилия. За деньги. Вы же знаете, какие сейчас времена, какая молодежь пошла, за деньги с любым лягут. А я честно с ней расплатился. Пятьдесят рублей, как договаривались…
Все его «признания» были добросовестно внесены в протокол. На первом этапе следствия было важен уже сам факт того, что ночью они были вместе. К тому времени у задержанного был изъят нож, которым он угрожал девушке, вскоре будет готов акт заключения судмедэкспертизы, которая зафиксирует следы насилия на теле потерпевшей.
Пока же Бабаев уверен в себе, дерзит Жилякову и даже, теряя контроль над собой, кричит ему в лицо:
– Да я тебя убью!
В ходе следствия начинают выясняться подробности этого мерзкого преступления, и одновременно той удивительной стойкости потерпевшей, которая из множества вариантов поведения под лезвием ножа выбрала один, единственно верный. Она дала насильнику выговорится, сказала, что вряд ли любит своего парня, а уж о милиции даже не заикалась. Расчувствовавшийся Бабаев даже предложил ей выйти замуж за него, а потом расслабленный, «умиротворенный» заснул, когда остался один.
Эта девушка оказалась действительно сильной личностью, мужественно вела себя на очной ставке, несмотря на агрессивность обвиняемого; отстаивая свою честь и достоинство, ни разу не изменила показаний. Один Бог знает, какой ценой ей это досталось.
По «некрасивой» статье Бабаев ушел в зону на восемь лет. Говорят, порядки на спецзонах для бывших сотрудников правоохранительных органов не особо отличаются от тех, что царят в обычных лагерях. Даже жестче.