4
Банк «Континент-трасс» располагался в самом центре Москвы, рядом с Арбатом. Переулок, облюбованный его владельцем, был на редкость тихим, несмотря на то что с одной стороны, в нескольких десятках метров от него, проходил один из самых оживленных проспектов столицы, а с другой – никогда не умолкающее Бульварное кольцо.
Как и предполагал Олег, шикарные зеркальные двери банка, срезавшие собой угол нарядного здания старой застройки, украшала табличка «Закрыто». Капитана это, однако, не смутило, и он до тех пор давил на кнопку домофона, пока не расслышал по ту сторону палевого цвета зеркального стекла тяжелые шаги. Вскоре увесистая дверь слегка приоткрылась – и в образовавшейся щели показалось разъяренное лицо здоровенного охранника:
– Читать умеешь?!
– А как же! – добродушно отозвался Александров. – Надеюсь, ты тоже.
И он ткнул в нос громиле свое раскрытое удостоверение, а чтоб сомнений у того не осталось, добавил:
– Уголовный розыск.
Охранник на мгновение смешался, но тут же послушно отступил в сторону, пропуская капитана в небольшой прямоугольный холл, устланный ворсистым ковровым покрытием, начинавшимся прямо от порога, уставленный кадками с какими-то раскидистыми растениями и диванчиками в цвет ковра. Отделан холл был золотистым металлом, полосы которого обрамляли низкие стеклянные столики перед диванами, стойку из темного дерева с традиционными окошечками и даже перила лестницы, уходившей наверх. Слева от нее находилось сразу два лифта.
«Однако!..» – подумал Олег, быстро оглядывая богато отделанное помещение. Но вида, что холл банка произвел на него впечатление, не подал.
– Кто из начальства на месте? – холодно поинтересовался он у молчаливого стража.
– Все, – боязливо ответил тот. – Илья Семенович Голдин и Евгений Борисович Чайкин… Но Илья Семенович сейчас занят – с этими, из Центробанка…
Олег насторожился:
– Из Центробанка?.. И что же у вас в такой день они делают?
– Я ничего не знаю!.. – поспешно сообщил охранник. – Вы… можете подождать, пока я с Евгением Борисовичем свяжусь? Я быстро!..
И, не дожидаясь, когда Олег ответит, метнулся в сторону входной двери, рядом с которой незаметно притулился темный полированный столик сразу с тремя телефонными аппаратами, на который капитан поначалу не обратил внимания.
Разговор по одному из аппаратов занял у громилы не больше минуты. Возвратившись к стоявшему посреди холла Олегу, он с видимым облегчением кивнул в сторону лифтов:
– Пожалуйста… Евгений Борисович на месте, третий этаж, кабинет тридцать восемь, направо по коридору…
Неизвестно, что именно ожидал увидеть Олег на третьем этаже, где располагалось руководство банка, однако, выйдя из лифта, он не обнаружил и следа той роскоши, которая встречала посетителей в холле и явно была рассчитана на то, чтобы пускать пыль в глаза клиентам. Перед ним простирался обыкновенный длинный коридор со стенами, выкрашенными бежевой краской и паркетным полом. На двери тридцать восьмой комнаты висела двойная табличка, оповещавшая о том, что за ней находятся рабочие места обоих заместителей убитого банкира. Ожидавший капитана господин Чайкин заявлялся на ней как зам председателя правления по общественным связям.
За дверью обнаружилась тоже самая обычная, хотя и чистенькая, приемная со столом секретарши и самой секретаршей – худенькой, рыженькой и заплаканной девушкой. То бишь никаких модельных девиц с ногами, растущими от коренных зубов, и телячьими мозгами – вновь, вопреки Олеговым ожиданиям, не было.
С двух сторон от стола секретарши имелись две двери, обитые кожей и тоже украшенные табличками: у каждого зама все-таки был свой отдельный кабинет.
– Проходите, Евгений Борисович ждет вас… – прошелестела рыженькая, едва глянув на удостоверение капитана, и тут же вернулась к прерванному занятию – если можно назвать занятием бессмысленное разглядывание темного экрана стоявшего перед ней монитора.
Оперативник молча кивнул и открыл правую дверь, свидетельствующую, что именно там базируется заместитель покойного Сурина по общественным связям. За ней он обнаружил маленький тамбур, еще одну дверь и, слегка постучав по ней согнутым пальцем, вошел наконец в кабинет Чайкина.
Молодой человек (явно до тридцати), поднявшийся навстречу Олегу из-за темного полированного письменного стола, поверхность которого была почти полностью скрыта под многочисленными папками и пачками бумаг, являл собой, во всяком случае с точки зрения Александрова, типичный образчик современного банковского чиновника. Черноволосый и темноглазый, с правильными чертами лица, одетый в чистейшую до хруста белоснежную рубашку и до отвращения дорогой костюм черного цвета, не иначе как от Валентино… Почему именно от Валентино, оперативник объяснить не смог бы, возможно, потому, что именно это словосочетание крутилось у него в голове как наиболее тесно связанное с богатыми тряпками…
Невольно сравнив свою видавшую виды куртку и потертые джинсы с прикидом этого прилизанного красавчика, Олег на мгновение ощутил к Чайкину острую неприязнь: наверняка тот, с первого взгляда оценив Александрова по одежке, попытается разговаривать с ним свысока… Все они, эти нынешние сопливые выскочки, такие!.. Но и на этот раз Олег Васильевич ошибся: судя по всему, «выскочке» было решительно не до того, чтобы вычислять стоимость одежды капитана. На его лице при виде оперативника проступило какое-то совершенно жалкое выражение, и голос, каким он пригласил его садиться, не содержал в себе и намека на высокомерие.
– Вы уже, разумеется, в курсе того, что произошло? – поинтересовался Олег после того, как поздоровался и представился.
– Да, конечно. – Чайкин поморщился, словно от зубной боли, и торопливо пояснил: – От Ларисы Сергеевны позвонили сразу же…
– Тогда давайте не будем терять времени на то, чтобы обдумать случившееся, у вас его было, на мой взгляд, достаточно… – Александров уже извлек бланки протокола дознания и вытащил ручку. – Я имею в виду, наверняка у вас появились какие-то соображения относительно причин, по которым убили Сурина?.. Но вначале давайте покончим с формальной частью: имя-отчество-фамилия, адрес, номер и серия паспорта…
Сноровисто заполнив шапку протокола, капитан вопросительно поднял взгляд на горестную физиономию Чайкина:
– Я слушаю вас…
Евгений Борисович расстроенно качнул головой:
– Конечно, я думал над этим… этим вопросом, и единственное, что понял, – для каких-либо предположений у меня просто-напросто не хватает информации, потому и не приходит в голову ничего, кроме… Возможно, то, что произошло, как-то связано с этим неожиданным для всех нас банкротством?..
– Банкротством?! – От изумления Олег замер, уставившись на своего собеседника. Так вот что делают здесь представители Центробанка!..
– А вы не знали? – Евгений Борисович вздохнул. – Ну да, откуда?.. Вы же из уголовного розыска, в связи с убийством… Но и для нас – я имею в виду большинство сотрудников банка – это было как снег на голову…
– Для вас лично – тоже? – Оперативник успел переварить услышанное. – Странно, вы же заместитель Сурина! Неужели не видели, к чему идет дело?
– Я заместитель по общественным связям, – мягко пояснил Чайкин. – Фактически пресс-секретарь… К тому же проработал здесь всего около двух лет… В мои обязанности входит, если так можно выразиться, литературная обработка текстов докладов, вообще любых текстов, а в основном, конечно, реклама, презентации и все в таком роде… Еще я исполнял обязанности переводчика, если требовалось: английский в какой-то минимальной мере Вадим Вячеславович знал, хотя помощь при общении все-таки требовалась… А вот с немецким и французским у него проблемы…
– Вы знаете три языка? – с невольным уважением поинтересовался Олег.
– Пять, – вздохнул Евгений Борисович, словно сообщал оперативнику не о своем блестящем образовании, а о неизлечимой болезни. – Еще шведский, датский… Шестой, испанский, пока что далек от совершенства.
Александров посмотрел на Чайкина как на инопланетянина: сам он никаких других языков, кроме русского, если не считать почему-то намертво застрявшей в памяти со школьных времен фразы «Аё воз бон ин Москоу», не знал. А посему, дабы не плодить в себе лишних комплексов, заставил себя вернуться к сути услышанного:
– Вы говорите, объявление о банкротстве оказалось для вас неожиданностью?.. Когда, кстати, это произошло?
– За три недели до Нового года, – уверенно произнес молодой человек.
– Но если вы занимались докладами и прочими текстами, фактически готовили их для Сурина… Почему это стало для вас неожиданностью? Наверняка же какие-то основания, по крайней мере в последние месяцы, просматривались?
– В том-то и дело, что нет. – Чайкин отрицательно покачал головой. – Потом, нельзя забывать, что все, с чем имел дело я, рассчитано на окружающих, партнеров… Словом, не для внутреннего пользования. Возможно, несмотря на то что дела у Вадима Вячеславовича вообще в банке шли плохо, у него до последнего момента оставалась надежда. Могла быть какая-то крупная сделка с известной долей риска, в итоге рухнувшая…
Он немного помолчал, затем бросил на оперативника быстрый взгляд и, слегка покраснев, отвел глаза:
– Ну и, конечно, нельзя совсем отметать наихудший вариант, в свете которого как раз может возникнуть связь с убийством…
– Ложное банкротство? – произнес Олег.
– Знаете, – жалобно сказал в ответ Чайкин, – я правда вряд ли смогу быть вам тут полезен, сами видите, у меня сплошные домыслы. Вот Илья Семенович – совсем другое дело, он с Вадимом Вячеславовичем работает с момента основания банка, и вообще все считают его просто блестящим финансистом… Но Голдин сейчас занят, у него представители Центробанка. Думаю, это надолго…
– Давно они заседают?
– Не больше часа.
– Вы не в курсе, в Центробанке тоже зародились те же сомнения в подлинности банкротства, что и у вас?
– Разве я говорил, что у меня есть сомнения? Что вы! – разволновался Чайкин. – Я же рассуждал чисто теоретически! Поймите, у меня действительно о финансовой стороне нашей деятельности представление самое общее!
В конечном счете, так и не сумев прорваться в кабинет Голдина, Олег счел за благо оставить рыженькой секретарше свой мобильный номер и отправился перекусить, наказав девушке перезвонить ему сразу же, как только финансист освободится.
Звонок застал его в небольшом кафе, расположенном на Арбате, как раз в тот момент, когда, поглотив всего-то две чашечки кофе и один-единственный, правда, надо признать, вкуснейший чебурек с салатом, он с праведным возмущением разглядывал поданный официантом счет. С точки зрения Олега Васильевича, на указанную в нем сумму вполне можно было закупить продуктов денька на два – на три на ближайшем рынке. К сожалению, выяснять отношения с официантом не осталось времени: секретарь предупредила Александрова, что в распоряжении Голдина на встречу с оперативником не более двадцати минут…
– Я понимаю, как это важно, – пояснил и сам Голдин, когда запыхавшийся капитан объявился у него в кабинете, – но поймите и вы меня: эти господа из Центробанка вернутся максимум через час, чтобы продолжить свою пытку, а я ведь тоже человек, устал смертельно, праздника, считайте, не видел, а теперь еще, пожалуй, и судиться с ними придется… Черт знает что они вбили себе в головы!
Вид у толстяка Голдина и впрямь был не просто усталый – вымотанный: покрасневшие от напряжения белки глаз за толстыми стеклами очков, вымороченная бледность на круглой, но в данный момент осунувшейся физиономии: гибель шефа в сочетании с атакой, предпринятой Центробанком, явно доконала Илью Семеновича. Возраст его, на взгляд Олега, зашкаливал где-то за шестой десяток. А может, он просто выглядел так из-за кучи свалившихся на голову неприятностей. Тем более что и главбух банка, которого, войдя к Голдину, оперативник еще застал в кабинете собирающим в пачку свои бумаги, смотрелся ничуть не лучше. Да и костюмы у обоих были изрядно помяты, а Илья Семенович еще и нынешним утром натянул явно не самую свежую рубашку.
– Судиться, говорите? – самым сочувственным, на какой только был способен, тоном поинтересовался Олег, опускаясь на длинный диван, стоявший возле окна. Хозяин кабинета, выбравшись из-за стола, еще раньше пристроился на этом же диване.
– Что, не верят в подлинность вашего банкротства? – Олег решил действовать без экивоков, в лоб.
– А вы, я вижу, наслышаны уже, – с горечью усмехнулся Голдин и, вздохнув, добавил: – Вы правы, не верят… Всю душу из нас с Иваном Петровичем, это наш главбух, вытряхнули, да и в бухгалтерии сотрудники все доведены практически до нервного срыва…
– И что, совсем безосновательно?
– Абсолютно! – твердо произнес Голдин и нервно мотнул головой. – Но… вы ведь к нам, насколько я понял по словам Жени, в связи с гибелью Вадика? Кошмар!.. Вот это правда кошмар! Надеюсь, вы найдете этих подонков… Господи, бедный Вадим, бедная Лариса… А уж о том, что будет теперь с нами, и вовсе молчу…
– То есть?
– Поймите, если хочешь придраться, всегда найдется к чему, особенно в нашей сфере… Вадима больше нет, следовательно, всех собак будут вешать на нас… На меня в первую очередь… Господи, знать бы, у кого поднялась рука…
Илья Семенович снова мотнул головой и дернул ворот своей рубашки – словно ему стало душно.
– Как же я надеюсь, что вы найдете негодяев… – почти прошептал он.
– Обязательно найдем, – произнес Олег, – конечно, если вы будете с нами искренне сотрудничать. Должны же быть у вас, Илья Семенович, какие-то вполне основательные соображения на этот счет? Вы, насколько знаю, много лет проработали с Суриным, наверняка знаете и его друзей, и, главное, врагов…
Голдин секунду помолчал, задумчиво глядя перед собой, прежде чем заговорить.
– Друзья, враги… – произнес он наконец невесело. – В наше время, к сожалению, разобраться, кто тебе враг, а кто друг, сложно. Особенно когда речь идет о таком крупномасштабном человеке, как Вадик.
– И все же.
– Да, конечно, я просто размышляю… Разумеется, для меня гибель Вадима – потрясение, и я задумался над вопросом – кто? – сразу же… Примечательно, что убили его вскоре после того, как мы объявили о банкротстве, думаю, вы тоже увязали между собой эти два факта…
Олег молча кивнул.
– Конечно, врагов у Вадика было пруд пруди, я бы сказал, всегда… Но ведь до сих пор никаких попыток убить, ни одного покушения, поверите?
– Действительно, редкий случай! – согласился оперативник. – Помнится, в начале девяностых банкиров, простите, отстреливали, словно диких уток в охотничий сезон, причем и более мелкомасштабных, чем господин Сурин… Кто был у него «крышей»?
Вопрос прозвучал для Голдина неожиданно, чего, собственно, и добивался Олег. И был удовлетворен полностью, заметив, как Илья Семенович едва заметно вздрогнул.
– «Крышей»?.. – Он явно тянул время, прежде чем ответить. Капитан промолчал, и Голдин вынужден был продолжить: – Да, вы правы… Без «крыши» в те годы не обошлось… Поначалу, если память мне не изменяет… Только не обижайтесь! Но… милицейские… Правда, недолго.
– Что вы, какие обиды? – улыбнулся Александров. – Ну а после?
– После?.. Был тогда такой мелкий бандюган-рэкетир Январев… – неохотно выдавил из себя Голдин. – Он контролировал как раз окраину, на которой в те годы располагался наш банк… Знаете, если честно, когда он на нас наехал, мы посоветовались с Вадиком и решили, что чем платить милицейским, которые нас все равно не защищают, уж лучше этому Январеву… Тем более что он и запрашивал не то чтобы очень…
– Иными словами, – усмехнулся Александров, – аппетиты у нашего общего знакомца Марата Январева сделались столь широкомасштабными, какими мы знаем их ныне, гораздо позже?..
Илья Семенович слегка поморщился, но ответил сразу же, словно был готов к возникшему вопросу заранее:
– Вообще-то, насколько мне было известно до недавнего времени, господин Январев со своим криминальным бизнесом расстался в незапамятные времена, кажется, сразу после того, как наш банк переехал с его территории… Вы в курсе, что он занимает совсем неплохую должность и соответственно положение в настоящее время?
В голосе Голдина Олегу послышалась легкая издевка, и он решил не оставаться в долгу: вряд ли Голдин не знает о событиях более чем полугодовой давности!
– А вы, Илья Семенович, разве не в курсе, что ни должность, ни положение не помешали Марату Константиновичу не только оставаться главой бандитов, но и вырастить свою шайку до масштабов ОПГ? Неужели не слышали, что господин Январев уже несколько месяцев в бегах и разыскивается как особо опасный преступник?
– Первый раз слышу! Какой кошмар, ведь Марат – наш клиент… По старой памяти, не подумайте ничего дурного… Нет, не может быть! Неужели правда?..
«Ах ты, старый врун! – зло подумал оперативник, разглядывая вполне правдоподобную маску изумления, поспешно напяленную Голдиным на физиономию. – Так-то ты намерен с нами сотрудничать?»
– Тем более удивительно, что вы об этом ничего не слышали, – спокойно сказал он вслух. – Что, и Вадим Вячеславович был не в курсе?..
– Ох… Чего не знаю, того не знаю, – горестно покачал головой Голдин. – Если вы думаете, что Вадик был со мной откровенен… э-э-э… во всем, то жестоко заблуждаетесь… Лично я не контактировал с господином Январевым много лет, разве что косвенно, когда проверял своих подчиненных, контролируя его счет… К слову сказать, не самый солидный!
– И вы соответственно не в курсе, мог ли, например, возникнуть серьезный конфликт между ним и господином Суриным? Настолько серьезный, что завершился в итоге столь трагически?
В ответ Илья Семенович только с искренним сожалением развел руками:
– Поверьте, если б я хоть что-то знал… Возможно, вам есть смысл поговорить с нашим главбухом Котомкиным? Вы его видели, когда вошли… Правда, я не думаю, что Вадим мог делиться с ним теми проблемами, которыми не делился со мной, но… Кто знает?
Олег Васильевич внезапно ощутил, как на него навалилась прямо-таки безмерная усталость.
– Вы можете не сомневаться, – сухо сказал он, – со всеми сотрудниками банка мы обязательно побеседуем. А сейчас я хотел бы все-таки услышать, кто, с вашей точки зрения, помимо Январева, мог настолько возненавидеть Сурина, что натравил на него киллера…
Покидая «Континент-трасс» спустя три часа, Олег Александров, несмотря на небольшую пачку протоколов, покоившуюся в его потрепанном портфеле, вынужден был подвести невеселый итог: на данный момент беседы с досягаемыми сотрудниками банка ничего существенного для следствия не дали.