Прошлогодней листвой разметался закат,
Заискрились зелёные ели,
Снова чувствую взгляд, снова чувствую взгляд,
Сквозь тоску златовласой метели.
По янтарным лучам опустились ко мне
На плечо непокорные кудри,
А ланиты – в огне, а ланиты – в огне
Хоть заморскими пудрами пудри.
Ты не прячешь лица, потому что оно
Безупречно в сиянии света.
В голубое окно, в голубое окно
Заглянуло румяное лето.
Коромысло – улыбкой усталой,
Вёдра грузно и важно скрипят,
Ты шагаешь навстречу мне, павой,
В окруженьи проворных ребят.
Вдруг срываешься радостно с места,
Обливая себя и других!..
Мне б застенчивей надо невесту,
Раз уж сам от рождения тих.
Но попутал лукавый влюбиться,
Тёплой грустью томится душа…
Ты летишь мне в объятья, как птица,
Озорством и весною дыша!
Обломов
Свинцовый сон… Свинцовая луна.
В груди заместо сердца – мягкий слиток.
И вдруг в окне – Она, Она! Одна…
С букетом полусонных маргариток.
Как был – во двор, скорей, скорей обнять.
Прихожая!.. Веранда!.. Три ступени!..
Вот только б не заметил кто опять
Изящной, быстрокрылой женской тени.
Всё обошлось, и вот они одни.
Приветствия, вопросы, поцелуи!
Румянец на щеках, а глазах – огни,
В сердцах и жилах – бешеные струи!
Она спешит. Он на иголках весь —
Не дай Господь, нагрянет кто случайно,
И поползёт губительная весть,
Окутанная пошлой, скользкой тайной.
Бежит к саням – он смотрит ей вослед,
Не смея на секунду оторваться:
«Пошёл! Быстрей! Какой ужасный свет!..»
Как будто стихло. Можно отдышаться.