Вы здесь

Крепость лжецов. *** (И. Ю. Константинов, 2017)


Данная книга является частью цикла «Стальная бабочка», в который входят следующие книги:

1. «Стальная бабочка, острые крылья».

2. «Ястреб в огне».

3. «Дорога мертвых».

4. «Крепость лжецов».

5. «Разбитые звезды».


Copyright © 2013 Ivan Konstantinov


Часть первая.


Глава I


Интермедия I.


Хищная тень упала на Атланту.

Меньше половины секунды – движение в море крыш, скольжение острого силуэта по улицам и площадям, отражение в хрупких стеклах шпилей, стальных полосах, начищенных до зеркального блеска. Затем ее снова принял песок, разглаженный недавней бурей, идущий мелкой рябью, точно полоса дешевого шелка. Джет лег на крыло, совершая широкий разворот, и в невидящие глаза прайма брызнуло солнце.

– Можно, я потреплю шута? – Ведомый застыл позади, повторяя маневр, черной запятой выступая на синем полотне неба. – Пыль с него сдую?

– Да хоть вдуй, он только рад будет! – Грубо ответил Микаэль. Его джет продолжал разворачиваться, по широкой спирали уходя от города. – Я ему не нянька, ты тоже. Пусть его размалеванную задницу бережет другой Корпус, а мы присмотрели – и хватит.

– Не понравилось мне, как он нам вслед смотрел…

– Так сломай ему ногу при встрече. – Голос Микаэля, низкий от природы, превращался в хрип, пройдя через микрофоны и гул водородного двигателя. – Тогда и я посмеюсь.

– Будто ты умеешь.

– Много болтаешь, Лонг. – Джет Микаэля заложил еще один широкий вираж, и теперь спираль раскручивалась в противоположную сторону. – Или ты Джордан? Удавил Лонга его собственным языком, и притворяешься?

– Да будь я хоть святая Консуэла, в исподнем из лунных лучей. – Хохотнул Лонг. – Ты разницы не заметишь. Разговоры – не твоя стихия, Михаль.

– Вот вернемся на Шпиль – повторишь это. – Задумчиво проговорил Микаэль, явно теряя интерес к собеседнику. Блестящий шелк внизу комкался и рвался, выбрасывая через прорехи стесанные зубы фундаментов и острые клинья бетонных плит. Память прайма сохраняла образы, полученные от электроники джета в трех визуальных диапазонах, складывая их и возвращая. Делался явным неслучайный рисунок обломков: следы давнего боя, взрывов, валивших стены и оставлявших сваи, торчащие теперь из-под песка, точно ряды иссохших белых пальцев, изломанных и гнущихся в разные стороны.

– Белая долина. – Проворчал Микаэль. Столбы внизу переплетались, стремительно уходя назад, и, уже отбрасывая в архив набор слайдов, он внезапно заметил на одном из них нечто странное. Заставившее его сложить сразу несколько кадров, обозревающих одну точку, а затем – перевести коммуникации джета в боевой режим.

– Лонг, позиция шесть. Стрекозиное крыло на мой маяк. – Команда ушла в эфир пакетом боевого кода, сотканным из писка и свиста. Джет Лонга сорвался вверх и вправо, выполняя мертвую петлю, падая далеко назад – без лишних слов и сомнений.

Приказы ведущего в боевом режиме не обсуждают.

Джет Микаэля качнулся в противоположную сторону, словно продолжая выполнять стандартную процедуру патрулирования. Набор команд прошил его вибрирующее нутро, оживляя боевые системы, заставляя подрагивать сенсоры в белых, выпуклых головках ракет с тепловым наведением.

Через пять долгих секунд Лонг бросил в него ответным пакетом данных – с еще одним набором слайдов. Складывая их, Микаэль уже знал, что увидит.

Окно в Королевский Шпиль открылось внезапно, и слишком рано – словно король ожидал его.

– Сир. – Микаэль не смотрел в лицо монарха. Окно было формальностью, открытым каналом, куда он бросил собранные фотографии, как мальчишка мог бы уронить ворох листьев на дно сухого колодца. – Мы увидели это в развалинах в Белой долине. Сир…

– Итак. – Король тоже не смотрел на него. Канал, открывающийся в прайм-линк пилота, не давал видеосигнала. – Они пришли, не так ли?

– Отдайте приказ, сир. – Микаэль чувствовал дрожь, как всегда, перед боем. Вместе с ним дрожал его джет, огибающий Атланту по восходящей дуге, ведущей к идеальной позиции для стремительного удара в замеченную точку. Вибрировал точно так же, как джет Лонга, выходящий в зеркальную позицию с востока.

– Зачем? – Улыбнулся Король, продолжая рассматривать фотографии. – Они же наши гости, Микаэль. А вот это – их шаттл, верно?

– И два доспеха – вроде тех, что видел Джордан. Приказ, сир?

– Повторяю, Микаэль – они гости. Пусть незваные. Думают, что мы о них не знаем – но хозяева здесь мы. Верно, мальчик мой?

– Слушаюсь, сир. – Вздохнул Микаэль, и дрожь ушла. Двигатели перешли в маршевый режим, и машина Лонга, проносясь мимо, издевательски качнула короткими крыльями. – Смотреть за ними?

– Конечно. У них там база – вот это здание, и здесь. Прикажи гвардии, чтобы обходили это место стороной – не нужно будить спящих раньше времени.

– Мы присмотрим, сир.

– Вот и хорошо. – Король оторвал взгляд от фотографий, взглянув сквозь них, словно и правда мог видеть Микаэля. – Вы уже закончили с заданием?

– Шут въезжает в город, сир.

– С другим!

– Неро тоже направился в город. Он нанял Джой Фуэнтес, и с ним еще кто-то…

– Надо же! – Король Маркус весело улыбнулся. – Я попросил тебя присмотреть за ним, а ты сообщаешь мне, что с ним «кто-то»? Да?! И это все?!

Король улыбнулся еще шире, а затем канал связи закрылся – резко, как будто с другой стороны разбили экран. Микаэль со скрипом прикусил дыхательный клапан.

– А клин тебе в печень… – Выдохнул он. – Чтоб этого Неро… Лонг, разворот на горлышко!

– Да, и вот еще. – Канал включился снова, и Король заговорил, точно продолжая прерванную фразу. – Если с Неро у тебя не вышло – не беда. Вечером возьми на себя Привратную площадь. Там будет казнь – проследишь за ней. Не слишком сложно для тебя?

Дыхательный клапан снова скрипнул, и канал погас – ответа Король не дожидался. Микаэль мрачно кивнул своим мыслям.

– Что, в пролете твой вечер? – Осведомился Лонг. – Девочки скучать не будут? Может, привет им передать?

– Передай. – Джеты синхронно выполнили разворот, и Михаэль мрачно рассмеялся. – По крайней мере вечер не пройдет даром…

– Напьешься в «Каролине»?

– Нет. – Смех Микаэля прервался. – Хоть кому-то мозги вышибу…


I.


Мириам тошнило.

Спазм был болезненным. Диафрагму бросило вверх, мышцы живота сжались так, что хрустнули ребра и замерло сердце – но это был уже третий приступ, желудок давно опустел. Она сплюнула на песок, и подняла слезящиеся глаза на Монти, лениво обмахивающего ее огромным розовым веером, извлеченным из-под сиденья. Во взгляде шута мерцала жалость. Кивнув ей, и скорчив недовольную гримасу, он повернулся к офицеру, ожидающему в паре шагов за ним:

– Вы не могли бы отойти? Вы смущаете леди.

Черный шлем с золотой полоской на виске слегка наклонился, выражая сомнение:

– Леди?

Издав короткий возмущенный звук, похожий на мышиный писк, Монти хлестнул веером по зеркальному забралу:

– Я невнятно выражаюсь?! – Мириам готова была поклясться, что этот крик услышали даже на сторожевых башнях, венчающих стены в паре сотен метров к востоку. Офицер отступил, двое солдат за его спиной вскинули игольники, но Монти не обратил на это ни малейшего внимания. Веер снова прошелся по шлему, издав неприятный клацающий звук.

– Когда я говорю, вам стоит кивать. – Неожиданно понизив голос, заговорил Монти, вынуждая солдат прислушиваться. – Вспомните, кто я, и по чьему приказу эта леди может ехать в моем каре. Или вы хотите узнать наверное? Может, ее имя? Может, вы также захотите назвать мне ваши имена?!

Офицер снова посмотрел на Мириам, и она почувствовала, как отступает тошнота, сменяясь стыдом. Кроме его взгляда, она ощущала спиной и другие. Не менее шестидесяти пар глаз разглядывали сейчас ее, Монти и гвардейцев: фермеры высовывали головы из окошек тяжелых каров, застрявших в очереди, многочисленные солдаты сновали между машинами, купцы прятались за темными стеклами тяжелых бронированных фургонов. Все они смотрели, и видели девушку, корчащуюся у обочины, в дурацком разноцветном пиджаке, длинном, точно плащ.

Глазели на нее, Мириам.

Она оперлась на руку, и встала, сжав зубы, заставляя тошноту отступить.

– Ваше имя и номер, офицер? – Еще раз спросил Монти.

Шлем гвардейца едва заметно качнулся:

– Проезжайте быстрее. Если ее болезнь заразна…

– Это решать врачам. – Быстро проговорил Монти, и обернулся. – Едем, дорогая, тут одни мужланы. Твой горячо любимый папа ожидает тебя…

Колпак кабины его маленького кара, стоящего в двадцати шагах, у основания караульной башни, распахнулся. На свет не спеша выбрался Арго, потягиваясь и недружелюбно рассматривая офицера и его людей.

– Это разве не…? – Удивился офицер.

– Тише! – Шикнул Монти, и за руку потащил Мириам к машине. – Хотите, чтобы он сюда подошел?

Уже забираясь на узкое заднее сиденье, между Би и Суонк, Мириам нашла в себе силы взглянуть вверх, на ворота, к которым так стремились собравшиеся здесь люди, и из последних сил удивиться их размеру. Два десятка человеческих ростов? Три? Они вздымались, упираясь в безупречное утреннее небо парой колоссальных башен, с гладких, округлых боков которых слепо таращились на Мириам десятки узких окошек. Между ними, в глубоких вертикальных провалах прятались створки ворот, напоминающие полотна огромных пил. Их треугольные белые зубья нависали над проезжающим карами, явно готовясь в любой момент сомкнуться и перекусить пополам.

Мириам встряхнула головой, пытаясь разогнать мрачные мысли, и чуть не ударила Суонк.

– Так! – проговорил Монти, и кар завелся. – Кто еще не дотерпит до гостиницы?

– Я. – Ответил Арго, снова скорчившись на переднем сиденье, и упираясь макушкой в крышу. – В лоб тебе дам.

– Слава богу! – С облегчением вздохнул Монти. – Мой лоб выдержит. Но вот если ты сходишь здесь по нужде, то мой маленький кар просто разорвет на части…

Он быстро оглянулся на Мириам.

– Уже легче. – Опередила она его вопрос. – И спасибо тебе за пиджак.

– Это камзол. – Фыркнул Монти, и кар тронулся с места. – И ты его уже испачкала…

– Извини. А что ты сказал, насчет моего папы?

– Далеко не все мои шутки удачны…

– Мой отец умер.

– Этим идиотам совсем не нужно видеть моих спутников. Наш великан совершил большую ошибку, показавшись – могу поспорить, этот офицер сейчас говорит по рации именно о нем.

– На тебя таращились больше. – Проворчал Арго, и тут же спросил, еще ниже тоном. – Голова кружится?

Обернуться он не мог, и только по сдержанному движению его головы Мириам поняла, что вопрос адресован ей.

– Нет. – Она почувствовала на затылке пальцы Би. – И не болит.

– У тебя кровь на волосах. – В голосе Би звучала растерянность. – И шрамы… два. Били чем-то твердым, но кожа уже затянулась. Зрачки не расширены, и реагируют нормально.

Арго прорычал что-то, и приборная панель под его ладонями жалобно захрустела.

– У нее нет сотрясения мозга! – Раздраженно глянул Монти в его сторону. – Я это сразу проверил. Для тошноты могут быть и другие причины, хотя надеюсь, не та, о которой подумал я…

– А ты меньше думай, полосатый! – Встряла в разговор Суонк, до этого мирно рассматривавшая грузовики, проплывающие за окном. – Ты бы на ее месте не блевал, не? Да тебя бы те Пауки огуляли, даже не заметив, что мужик!

– Тогда что с ней? – Резко спросила Би, не дав ей закончить. – Ты же хорошо знаком с такими, как мы?

– К счастью, нет. – Нараспев проговорил Монти, поворачивая штурвал, заставляя машину вписаться в узкую щель между огромным грузовиком, и бетонным столбом в два десятка обхватов, прикрывающим левый край ворот. – Но я видел такое раньше. Она использовала свой Талант слишком интенсивно.

– Что?

– Риордан называет это откатом. Так бывает, если не рассчитать силы. И она не ранена – конечности маленькой леди на месте, координация в норме, а речь почти остроумна…

– «Помнишь, в Хоксе, Сломанная Маска тоже чуть не умер.» – Заметила Вероника.

– Ее Талант? – Уже другим тоном спросила Би. – Или ты придуриваешься? Я думаю, что нам немедленно нужно в больницу…

– Я профессионально придуриваюсь, леди. – Шут мелодично хмыкнул. – Но если не пробить сердце, не сломать позвоночник, не повредить мозг – то вас очень трудно убить. А уж что нужно сделать, чтобы вас стошнило…

– Оторвать голову? – Попыталась пошутить Мириам, но никто не улыбнулся.

Кар обошел еще один грузовик, а затем – огромную машину устрашающего вида, с широкими колесами, прикрытыми чем-то вроде юбки из металлических пластин. Вверху мелькнула плоская башенка с хищно торчащими жалами спаренных орудий, направленными в пустыню, и впереди резко посветлело. Без перехода или предупреждения – шелест шин по песку сменился шорохом, а вокруг была уже Атланта, сверкающая и невозможная, как сон.

Она понеслась мимо, отбрасывая на щитки кара блики всех оттенков белого, кинулась под колеса гладким расчерченным полотном, ворвалась в салон едва различимыми запахами: горячего бетона, нового пластика, и зеленой листвы – настоящей, весенней зелени.

Хайвей под колесами блестел, будто облитый маслом, и Мириам не сразу поняла, где же он заканчивается, и начинаются основания домов – низкие бетонные бордюры, покрытые аккуратной плиткой. Сами дома были вовсе не такими большими – от четырех до шести этажей, с широкими оконными проемами, почти как во сне о мертвом городе.

Только эти окна оставались живыми. За ними мелькали цвета – десятки, сотни огней, среди которых Мириам ощущала себя неправильной и лишней. Внутри нарастала боль, непохожая на ту, что бывает от раны или удара, чуждая и вызывающая тошноту.

Над бордюрами, расплываясь в движении хвостатыми зелеными кометами, возвышались деревья – зеленые, с аккуратно подстриженными кронами. Мириам было удивилась тому, как они растут прямо из бетона, но затем рассмотрела углубления – квадратные прорези, заполненные землей. Дальше от ворот деревьев становилось все больше, а в нескольких местах они захватывали целые перекрестки, образуя острова зелени между домами.

За третьим таким островком Мириам увидела шпиль.

Ей пришлось задуматься, припоминая, где она видела его раньше – острую тень с расширением наверху, и призрачными полосами, обвивающими основание.

На кладбище Машин у Хокса, над Атлантой, алой в лучах заката.

Сейчас шпиль оказался гораздо ближе, не теряясь в дымке и больше не выглядя эфемерным, хотя и оставаясь непредставимо огромным. Проступили четкие детали – маленькие точки каров, двигающиеся по мостикам у основания, разделенного на шесть широких опор, округлые башенки орудий на выступах у самой вершины, и крылатые фигурки, слишком крупные для птиц, кружащие вокруг ствола.

Мириам несколько раз моргнула, но фигурки никуда не исчезли. Всмотревшись в них, она смогла почувствовать движение их цветов, восторг, смешанный с острым возбуждением и страхом.

– Это… люди? – Спросила она, и Суонк толкнула ее плечом, стараясь взглянуть повыше.

– «Парапланы.» – Ответила Вероника. – «Мы как-то летали на таком. Чувствуешь себя птицей.»

– А мне не понравилось. – Отозвалась Би. – Предпочитаю кары.

– «И кары иногда летают.»

– Когда я приехал сюда впервые. – Заговорил Арго, глядя перед собой, на расширяющийся блестящий хайвей и тонкие полосы разметки, бегущие под колеса. – Шпиль был всего один – Королевский. Я смотрел на него, и удивлялся – зачем он? Если ты тоже можешь удивляться – значит у тебя и правда не все так плохо…

– Просто Монти прав. – Ответила Мириам, и гладиатор наклонил голову, прислушиваясь. – Меня не ранили. И мне плохо вовсе не из-за того, что Пауки со мной сделали.

– «Мириам?»

– Мне плохо из-за того, что я сделала с ними.


II.


Кар медленно сбрасывал скорость, пристраиваясь рядом с машинами на других полосах, такими же миниатюрными, лишенными брони и округлыми, окрашенными в непривычно яркие цвета: зеленый, желтый, синий. Несколько мгновений Мириам смотрела на красный кар, оказавшийся рядом, и двоих детей на его заднем сиденье, под прозрачным колпаком. Потом она потеряла их – Монти свернул вправо, на полукруглый мост, сверкающей дугой обхватывающий огромное открытое пространство, усеянное пятнами зелени, с парой титанических человеческих фигур, возвышающихся в центре. Мелькали ограждения моста, столбики с желтыми полосками, а гиганты стояли неподвижно – один, левее, сжимал меч в поднятой руке, другой, как игрушку, поднимал перед грудью остроносый джет. У их ног, среди концентрических кругов из деревьев копошилось люди, маленькие, точно муравьи.

– Что мы можем сделать? – Би, не обращая никакого внимания на гигантские статуи, смотрела на Мириам.

– Дайте ей отдохнуть. – Ответил шут. – Лучшее решение. Девушка, да, вы – закройте рот, вам это не идет.

Мириам покосилась на Суонк, которая, похоже, его не услышала, продолжая рассматривать площадь.

– Мелкой нужна перевязка. – Неожиданно сказал Арго. – У нее ничего само не затянется.

– Тот ли это Арго, которого я знал? – Хихикнул шут. – Такое участие…

– Не твое дело! Если мы едем в гостиницу – вызови туда врача.

– Похоже, ты не рад вернуться домой?

– А ты как думал? Эти ублюдки, что на них напали, не с неба свалились. Их провели мимо патрулей, либо ваши, либо кто еще…

– «Разве не ясно, кто?» – Вмешалась Вероника. – «Отряд рейдеров, который мы встретили у Нексуса, тоже выполнял приказ.»

– Я пропущу твой намек мимо ушей. – Ответил шут. – Король не доверил бы вас мне, если бы не хотел видеть в Атланте.

– И поэтому он послал дурака?

– Дурак с двумя джетами сопровождения вовсе не так смешон! – Шут обиженно засопел. – Или ты не заметил, великан? Вас встретили, как встречают послов чужой Крепости, не больше и не меньше…

– Хватит! – прервала его Би. – Мы оценили оказанную нам честь! Где были эти два джета, когда Мириам чуть не убили?!

– Он ничего об этом не знает. – Тихо проговорила Мириам. – Не нужно на него кричать. Тот, который был у них главным – он был в Хоксе. Я вспомнила его глаза. Он знал нас, и хотел захватить меня живой, а не убить – потому что… все так, как сказала Вероника.

– Эй, уже близко. – Сказал Монти, видимо, уловив изменение в выражении ее лица. – Только не в машине, очень тебя прошу…

– Я постараюсь. – ответила Мириам. – Это от… мыслей. Они не останавливаются…

– На тебя напали. – Жестко сказала Би. – Ты убивала потому, что было нужно.

– Одному я грызла лицо, как зверь. – Мириам запнулась, ощущая комок, снова поднимающийся в горле. – А другому откусила пальцы. Кровь до сих пор у меня во рту, я чувствую… и в горле. Этот вкус… он там. У меня не получилось его…

Она снова запнулась, прижимая руки к животу, и почувствовала на своих запястьях холодные пальцы Би.

– Запьешь вином. – Твердо проговорил Арго. – У всех людей кровь одинаковая на вкус. Ты поступила с этими ублюдками так, как они заслужили. И пусть скажут спасибо, что рядом не оказалось меня!

– Это не все. – Призналась Мириам. – Это совсем не самое страшное. То, что я сделала потом…

– Что?

– Я впустила их… в свою голову. Чтобы драться, мне пришлось… узнать их. Почувствовать, что они хотят со мной сделать – их мысли, желания. Это было хуже… хуже всего. А потом я стала… одним из них…

Мириам ощутила, как воспоминание поднимается у нее внутри, массивным толчком, пробиваясь наружу, и едва успела подавить его. Цвета окружающих вздрогнули, Би отстранилась, и покрышки кара взвизгнули, когда Монти притормозил от неожиданности.

– Святые угодники, леди! – Воскликнул шут. – Предупреждать надо!

– «Мне кажется, я догадалась.» – Проговорила Вероника. – «Поняв своего врага – можно самому превратиться в нечто похожее».

– Кем ты… стала? – Осторожно, будто расспрашивая ребенка, спросила Би.

– Хайдом. Которого застрелил Кейн, помнишь? Он был… мертвый.

– Помню, но…

– Тот Паук, который напал на нас, знал его, и боялся. Хайд делал с ним… всякое. И его воспоминание… я забрала его, и стала вести себя как Хайд, которого он помнил. Заставила потерять голову. И убила… ножом.

В салоне кара установилась тишина, и Мириам даже сквозь тошноту почувствовала снова разгорающиеся рядом цвета Арго.

– Ни хрена не поняла. – Наконец призналась Суонк. – Но как ты его ткнула, я видела – точненько, с первого раза. Я и стрелять начала, потому как они, эти ублюдки, плевать хотели на твое Право…

– Ты выжила, и это главное. – Твердо сказала Би. – Не важно, как ты использовала свой дар – ты жива.

– «Это точно.» – Поддержала ее Вероника. – «Ты показала этому уроду его кошмар перед смертью? Жаль, что всего один.»

– Я стала этим кошмаром. – Ответила Мириам. – А он стал мной…

– Но теперь он ушел? Есть вещи, которые не хочется помнить – но дальше будет легче. Ты слышишь, Мириам? С каждой минутой! Правда, Арго?

Мириам встретила взгляд Би и робко улыбнулась. Она видела тревогу, по прежнему скрытую под ее уверенностью, но эта тревога почему-то успокаивала сильнее любых слов.

– Я только одно знаю. – Затылок Арго качнулся вперед. – Не реши я ночью ехать – с ней бы этого вообще не случилось!

– Чушь! – Прервала его Би. – Мы не могли знать…

– А вот рейдеры знали. Меня знали, да и тебя. – большая ладонь гладиатора легла на приборную панель. – И ведь ради чего? Этого ублюдка Дарио кто другой прикончил бы – ну через год, или через два…

Пластик едва слышно захрустел.

– А до этих, которые приказы отдают, добраться труднее. Сидят себе на небе, делают, что хотят. Вывернуть бы их чертовы города наизнанку…

– Разве не ради этого мы здесь?

– Да. Теперь их долг вырос еще больше.

Монти прогудел себе под нос что-то, что могло сойти за комментарий, и замолчал. Арго, как показалось Мириам, хотел еще что-то сказать, но задумался. Его цвета перемешивались в угрожающего вида круговороте, не сулящем ничего хорошего.

Кар все еще огибал площадь по дуге, спускаясь вниз, ближе к кронам деревьев, высаженных в квадратные бетонные бочки, между которыми Мириам продолжала видеть огромные статуи – теперь уже со спины. Под деревьями блестела вода, люди входили на площадь со всех сторон, от ближайших зданий и дорог на высоких бетонных опорах, а над головами гигантов что-то вспыхивало и поворачивалось, то становясь прозрачным, то обретая глубину. В какой-то момент Мириам вдруг разглядела, что это – светлое окно, проступающее в небе, и девушку, в очень коротком белом платье с разрезами по бокам.

Девушка смеялась, и крутилась на месте, под платьем у нее ничего не было, только белая кожа, блестящая, будто политая маслом. Потом она неожиданно исчезла, а вместо нее возникла огромная надпись – «Каролина», бегущие желтые буквы, рядом с которыми, теряясь в солнечных лучах, будто мелкие мошки, парили знакомые человеческие фигурки с раздутыми крыльями.

– А это экран? – Спросила Мириам, чувствуя облегчение от того, что можно сменить тему. – Тоже большой.

– Здесь все здоровенное. – Робко согласилась Суонк.

– Площадь Основания. – Монти произнес это название с явным отвращением. – Пожалуйста, не говорите, что вам она нравится. Тут мы покидаем Центральную Авеню…

Достигнув уровня земли, кар свернул на еще одну кольцевую дорогу, вправо, и теперь снова поднимался, удаляясь от площади по узкому белому хайвею. Этажей у домов незаметно прибавилось, и хайвей оказался между ними словно в коридоре, а их окна, блестящие, закрытые шторами и защитными створками, мелькали на уровне глаз. Рассматривая их, и скрывающиеся за некоторыми из них цвета, Мириам никак не могла понять: как можно жить в таком месте, каждый день глядя на хайвей, на плотное движение разноцветных машин, и знать, что оттуда в ответ на тебя тоже смотрят люди? Ее все еще подташнивало, и происходящее вокруг она воспринимала через призму этой тошноты – с легким отвращением, исходящим откуда-то изнутри.

Наверное, только поэтому она не заметила приближения двух серых каров – больших, как броневик Ланье, вынырнувших из незаметного переулка, и догнавших машину Монти почти мгновенно. Опасно мелькнули цвета за окном, Би неожиданно вскинула колени, упираясь ногами в сиденье перед ней – и город за окнами дернулся.

Отчаянно завизжали тормоза, и Мириам бросило на нее. Серый борт кара, покрытый пластинами брони с черными точками заклепок, мелькнул впереди, перегораживая дорогу.

– Ай! – Плаксиво всхлипнула Суонк.

– «Восемь человек, с оружием.» – Бросила Вероника. – «На втором броневике – стрим-ган на крыше.»

– Вижу. – Би извернулась, запустив руку под сиденье, и выдернула оттуда игольник Суонк. Двери с ее стороны, и со стороны Арго одновременно взлетели вверх.

– И что за вашу мать! – Проревел гладиатор где-то снаружи. – Кому с утра жить надоело?!

– Этого не было в программе. – Растеряно проговорил шут, перебирая клавиши на маленькой плоской коробочке, извлеченной из складок кружевной рубахи.

Би молча вскинула игольник, беря на прицел вооруженных людей в серой броне, выбегающих из второй машины, остановившейся позади.

– «На опережение?» – Предложила Вероника.

– Бриджес? – Снова заговорил гладиатор, все так же громко, рассматривая мужчин, выбравшихся из передней машины. Один из них, полный, чернокожий, поднес руку к виску в приветствии:

– Чемпион. Добро пожаловать в город.

– «Наемники.» – Констатировала Вероника. – «Вот те и те держат улицу, чтобы никто не помешал. Нужно брать, пока они не начали…»

– «Пусть поговорят.» – Возразила Би. Дуло ее игольника смотрело прямо в лоб ближайшему наемнику, а остальные трое держали ее на прицеле.

– «Арго? Поговорит? Спорим на фунт шоколада, что он сам и начнет драку.»

– «Я с пятнадцати лет ни с кем не спорила на фунт шоколада.»

Суонк, нырнув под сиденье, извлекла из вещевого мешка еще один игольник, поменьше, и вопросительно взглянула на Мириам. Та приложила палец к губам, и подвинулась к двери, выглядывая наружу. Все три кара сгрудились у края хайвея, и редкие машины объезжали их, стараясь не задерживаться. Рядом, слева, зеленым пятном лежал парк, усаженный невысокими деревьями, над которыми серебристым росчерком парило необычайно высокое здание, задевающее облака фигурной верхушкой, похожей на птичью голову.

Монти еще несколько раз нажал что-то на коробочке с кнопками – его пальцы дрожали. Потом вздохнул и тоже выбрался из кара.

Арго медленно подошел к своему собеседнику.

– И с чего ты решил со мной поздороваться? – Он говорил чуть тише, но Мириам все равно слышала его без труда.

– Работа такая. – Грустно ответил полный. – Как всегда.

– И за какое дерьмо ты взялся на этот раз?

– За самое крупное, что ни есть. – Бриджес грустно взглянул на Арго, потом на подошедшего Монти, прижимающего к уху свою загадочную коробочку. – Мой наниматель тебя требует. Для разговора.

Гладиатор расхохотался, заставив ближайших наемников вздрогнуть.

– И кто это такой разговорчивый? Мелкий ублюдок Маркузо? И он прислал за мной всего восьмерых? Бриджес, не сочти за обиду – но он что, ума лишился?

– Маркузо? – скривился Бриджес. – Нет, Титан. Он щенок еще, да и на опиуме сидит, так что я с ним в жизни дела бы вести не стал. С моим нанимателем ты куда лучше знаком.

– Правда, что ли?

– Это Грегори Блант. А куда ехать – ты и сам отлично знаешь.

Монти шагнул было вперед, но Арго остановил его. Цвета гладиатора, такие яркие секунду назад, вдруг начали блекнуть, поглощаемые тоской – непонятной, но хорошо знакомой Мириам.

– Вот как? – Проговорил Арго. – Верно, знаю.

– Этот человек под защитой Короля. – Монти оттолкнул руку гладиатора, но его голос звучал не слишком уверенно. – Через пять минут тут будет Гвардия…

– Пять минут – это долго. Ребенка можно сделать. – Вздохнул наемник. – Но ты, Титан, думай побыстрее. Мы тебя конечно силой не потащим – но вдруг кто подумает, что ты струсил…

– Сколько бы Грегори Блант вам ни заплатил…

– Помолчи. – Сказал Арго, и шут действительно замолчал. Гладиатор не спеша оглядел стоящих перед ним наемников, одного за другим, потом посмотрел назад, на Би.

– Это провокация! – Голос Монти сорвался. – Арго, ты имеешь право общаться с ним через представителя…

– Я тебя не спрашивал. – Теперь гладиатор смотрел в землю. Наемники перед ним начали было опасливо переговариваться, но Бриджес прервал их, звонко щелкнув языком.

– «Всего восемь человек.» – Сказала Вероника. – «Нам нужно четыре секунды на зачистку кара.»

– Я еду с ними. – С видимым трудом проговорил Арго.

– Почему? – спросила Би.

– Блант был моим другом. И я ему… должен.

– Что должен, Арго?

Взгляд гладиатора, полный тоски, скользнул по сиденью, за которым сжалась Мириам.

– Я… убил его жену.

Возвышающийся среди наемников, в своей изодранной куртке и пыльных брюках, он внезапно показался ей невероятно одиноким – даже без меча, оставшегося торчать в песке у циркового лагеря. Кусочек пустыни, занесенный в это благополучное место неведомым ветром. Смысл его слов еще только начал просачиваться в ее сознание, а он уже обходил большой серый кар.

Полный наемник кивнул ему, и тяжелая бронированная дверь отъехала в сторону.

– Я могу гарантировать, что Король узнает об этом в ближайшие минуты! – Монти указал на Бриджеса веером. – Узнает и о вашей роли в этом… спектакле!

– Да на здоровье. – Пожал плечами наемник. – Я его только на место отвезу, да и все.

– Эй! – Крикнула Би, и гладиатор обернулся. – Мне наплевать, что ты сделал! Мы знаем тебя только по Хоксу. Если к вечеру не дашь о себе знать – я приду за тобой. Предупреди об этом своего бывшего друга!

– Спасибо. – Просто ответил Арго, а затем улыбнулся – странно, непривычно. Только когда серая дверь скользнула обратно, и бронированный кар сорвался с места, Мириам вдруг поняла, что неправильно было в этой улыбке.

В ней не было злости.


III.


Дальнейшую дорогу она запомнила плохо. Город ошеломлял размерами, и уже на следующем перекрестке Мириам не могла понять, где же они оставили Арго – позади, среди стеклянных громад, сбегающих к хайвею пологими уступами, или в стороне, где, окруженные округлыми кронами деревьев, вырастали из бетона тонкие дома, похожие на аккуратно заточенные лезвия.

– «Ты совсем не боец, да?!» – Наконец нарушила тишину Вероника, и Монти вздрогнул. – «Где в этот раз были твои хваленые джеты?»

– Оставь его. – Бросила Би в ответ. – Он и правда не воин.

– Меня… тренировали. – С трудом проговорил Монти. – Но с тех пор прошло много времени, и в сложных ситуациях я легко теряю самообладание. А этот дурацкий коммуникатор не работает, когда нужно. Кто просил Арго высовываться, его же наверняка заметили на заставе, ждали, когда он вернется…

– Арго сказал правду? – Спросила Мириам, и тут же ответила сама себе. – Да, правду. То есть, Монти, он и правда убил…

– Жену Грегори Бланта, магната. – скривился шут. – Его оправдал Король, но… Наверное, он бы не хотел, чтобы я вам ее рассказывал.

– Он не боялся. – Сказала Мириам. – Я ничего не понимаю. Если этот магнат хочет отомстить ему – то почему он не боялся?

– Спросим у него самого. – Твердо сказала Би. – Или, если он сам не придет – пойдем за ним.

Шут прерывисто и тоскливо вздохнул.

Следуя его движениям, кар то кружился по невысоким мостикам, то, напротив, разгонялся до огромной скорости на широких хайвеях, будто предназначенных для машин намного большего размера. Впрочем, длилось это не долго – она едва успела почувствовать новый толчок тошноты, и сжаться, преодолевая его, как шут притормозил. Кар медленно въехал в тень, и стекла снова посветлели, заставив Суонк присвистнуть:

– Мать-монашка, че за речка?

Мимо действительно текла вода – по широкому, светящемуся изнутри желобу, вдоль которого следовал кар. И в который, разбрасывая мелкую прозрачную пыль, вливались сверху десятки ручейков поменьше – таких же светящихся, тонких, журчащих по едва заметным желобам, проложенным между ступенчатыми стеклянными стенами здания, уходящего далеко вверх. Кар еще раз повернул, следуя за водой, в тени отходящих от стен древесных ветвей – сами деревья оставались невидимы снизу, видимо, располагаясь выше, на карнизах. И медленно остановился у пологого мостика, пересекающего рукотворный ручей.

– Милости прошу. – Монти выбрался из кара первым, и шикнул на невысокого бледного человека в сине-белом костюме, попытавшегося открыть дверцу кара со стороны Суонк. Та придержала ручку со своей стороны и уперлась ногой в переднее сиденье, не позволяя ему сделать это.

– Чего это он? – Проговорила Суонк испуганно, но бледный человек уже отскочил, а потом и вовсе пустился бежать после короткого жеста Монти. Би выбралась из кара со своей стороны, и стояла у края дороги, на невысоком бетонном бортике, наблюдая, как шут обходит машину, и открывает дверцу для Суонк.

– Добро пожаловать… говорю. – Он протянул было руку, но Суонк опасливо нырнула под нее, упала на четвереньки, и тут же вскочила, оказавшись у него за спиной. Шут словно не заметил этого, продолжая протягивать руку, на этот раз – Мириам.

Пальцы шута были мягкими и изнеженными, но под этой мягкостью Мириам почувствовала силу. Он без малейшего труда помог ей выбраться из машины, и поклонился Би:

– Следуйте за мной.

Мостик, у которого они остановились, упирался в широкие стеклянные ворота, разделенные на три секции. Мириам без особого удивления поняла, что это все – ручей, ворота, мостик, деревья, нависающие над дорогой и почти достающие до здания напротив – всего лишь части одного огромного дома. Его крыша пряталась за листвой и солнечными пятнами, усеивающими вход, но, следуя за Монти и Би она все еще ожидала увидеть ее высоко вверху. И только пройдя мимо повернувшейся прозрачной пластины ворот, толщиной в руку, увидела.

Изнутри здание оказалось огромным и почти пустым, словно речная ракушка.

За длинным портиком с мерцающими узкими окошками открывалось пространство размером с Праздничную площадь в Хоксе, с десятками белых столиков и стульев, расставленных в веселом беспорядке. Точно как на площади, прохаживались люди, поднимался пар в маленьких павильончиках у стен. В центре, то взлетая, то опадая в сложном ритме, бил фонтан, от которого, укрываясь в прозрачном полу, бежали тонкие ручейки, складываясь в узор из колец и петель. Но главное – там было небо, видимое наверху, в конце полупрозрачного колодца из окон и зелени, заключавшего площадь в блестящий спиральный кокон. Действительно похожий на ракушку изнутри – из-за галереи, шириной в небольшую улицу, начинающейся в паре шагов от входа, и бегущей вдоль стен, десятками витков, вверх, к синему просвету, на невозможную высоту.

Мириам взглянула на Монти, его хитрую улыбку – и поняла, что сейчас самое время прикрыть рот.

– Отель? – Спросила Би с каким-то непонятным недовольством в голосе.

– Мой собственный. – С таким же легким оттенком обиды отозвался Монти. – Лучший в Атланте, осмелюсь заметить.

– Ты не доставишь нас к Королю?

– В таком виде? – Монти степенно последовал вперед, обходя фонтан и сидящих за столиками людей. – Меня спустят с лестницы Королевского Шпиля вместе с вами.

– Полагаешь, этикет – важнее нашего дела? – Теперь в голосе Би прозвучала злость.

– Я же не учу вас крутить усы Королю-Лису. – Огрызнулся Монти, и у Мириам закралось подозрение, что он просто копирует тон Би. – У нашего Короля есть доверенные люди, с которыми я собираюсь вас познакомить…

– Когда?

– Не раньше, чем вы примите ванну! – Монти раздраженно кивнул в сторону столиков. – Обратите внимание на реакцию публики. Спешу заметить, что у вас кровь на этой грязной тряпке, заменяющей вам верхнюю одежду. А у маленькой загорелой леди – дыра в штанах, делающая ее нижнее белье излишне заметным…

– Заткнись! – Би действительно покосилась на фонтан. – И двигайся быстрее!

Мириам тоже не удержалась и бросила туда взгляд, но не заметила абсолютно ничего плохого. Несколько мужчин и женщин, одетых во что-то яркое но простое, вроде маек и светлых джинсов, смотрели в основном на шута, и в их цветах мерцало веселье. Видимо, девушек, следующих за Монти, они воспринимали только как свиту, придаток к его необычному облику – и поэтому Мириам просто взяла Суонк под руку, ускорив шаг, стараясь успеть за Би и шутом. И тут же поймала себя на мысли о том, что в отличии от Би ей все равно. Хоть смейся они во весь голос – после пережитого утром, хруста человеческих костей на зубах и чужой памяти, вторгающейся в сознание, она сама готова была рассмеяться в ответ, и хохотать до упаду, только потому, что еще жива, и пришла в это нереальное, невозможное место. И она действительно хихикнула, а затем, почувствовав удивление Би, сжала зубы.

А потом вернулась тошнота.

Ее сопровождала волна отвращения к себе – такого сильного, что ни о каком смехе не могло быть и речи. Мириам вдруг почувствовала грязь на своих пальцах, шершавую ткань разорванной майки, песок, засыпавшийся в ботинки и под ремень брюк. Собственные немытые волосы, и лицо – наверняка в кровоподтеках, которых она не могла видеть. Тошнота складывалась из всех этих мелких картинок, обрывков ощущений – и, когда впереди, перед Монти, внезапно разъехались створки невидимой прежде двери, и блеснула ровная гладкая поверхность, Мириам едва удержалась от того, чтобы не вскрикнуть, хотя ничего еще не успела увидеть.

А когда посмотрела, тошнота прошла почти сразу.

Маленькое квадратное помещение, в которое завел их шут, оказалось лифтом – движение чувствовалось в нем с самого начала, в том, как пружинил пол под их шагами. Задняя стенка была зеркальной, Би бросила на нее один взгляд, дотронулась до непослушной пряди у виска, и сразу отвернулась, а Мириам и Суонк, зашедшие в лифт рука об руку, так и остались стоять.

Суонк хихикнула, и сразу вскрикнула – когда лифт пришел в движение. Мириам ожидала этого, и поэтому продолжала рассматривать себя в зеркале.

Это было похоже на оправдание в суде.

Обвинительница смотрела на обвиняемую, а та искала, чем объяснить свой внешний вид – не такой уж и жуткий, если вспомнить о том, что случилось.

По крайней мере – никаких ссадин. Губы целы, и волосы лишь немного растрепаны, вырвавшись из-под резинки на затылке. Их кустик торчит вверх, словно символ упрямства – или обычной глупости. Глаза – испуганные, и какие-то печальные, словно их хозяйка ждет, что ее вот-вот снова ударят. Грязные разводы на щеках и скулах, пятна на шее и на майке – но уважаемая судья, обвиняемая только сейчас увидела себя в зеркале! И зубы на месте, а гримасу можно принять за легкую улыбку. Да, наверное можно будет – если смыть все водой и мылом, снять грязную одежду, майку со следами чужих рук, и брюки, распоротые ножом, свисающие полосками с бедер. Все это можно исправить, госпожа судья, смыть, сжечь и забыть. Но что делать с самой обвиняемой?

С тем, что осталось у нее внутри?

– Эй! – Сказала Суонк. Мириам поняла, что лифт остановился, Монти с Би уже вышли наружу, и теперь смотрят на нее.

На то, как по ее лицу, оставляя ржавые дорожки, текут слезы.

– Ванна. – Проговорила она, и почувствовала, как Суонк подсаживается, подставляя здоровое плечо ей под руку. – Здесь же есть ванна, правда?


Интермедия II.


С севера к Атланте медленно приближался песчаный смерч.

Несколько тысяч тонн песка, поднятых в безоблачное небо, образовали непроницаемый пыльный столб – вроде тех, что всегда выступали вестниками зимы в этих местах. Водители каравана, следующего по хайвею из далекого Чикаго, заметили его в стороне, и увеличили скорость. Их предупреждение прозвучало на всех торговых частотах, и тут же потерялось в шорохе помех. Смерчи в это время года были не более, чем редкостью, а этот двигался неторопливо, минуя населенные места, и ближайшие фермерские поселения, расположенные западнее.

Вращаясь с огромной скоростью, масса песка вгрызалась в остатки старой дороги, обнажая осколки бетона и дорожных столбов, белеющих на сколах, будто кости древних существ. Об этой дороге не знал никто – вот уже больше пятидесяти лет ни один человек не ступал на нее, и она оставалась не более, чем извилистой тенью между холмов, похожей на сухое русло древней реки. С каждой сотней метров, которую проходил смерч, дорога снова оживала – чтобы недолго, всего лишь несколько часов, снова сверкать под солнцем.

Смерч двигался по ней, со скоростью человека, идущего пешком. Если бы существовал тепловизор, способный разглядеть хоть что-то сквозь массу горячего ветра, или спутник, умеющий заглядывать под песчаные облака – то использующие их наблюдатели, без сомнения, были бы ошеломлены, увидев в центре вихря человеческую фигуру в потрепанном красном плаще.

Размеренным шагом, выдающим нечеловеческое терпение, Джон Риордан шел к Атланте по старому хайвею. Он точно знал, сколько шагов ему осталось сделать до белых стен. Гладкая маска, заменяющая ему лицо, была лишена глаз, но каждая искра статического электричества, вспыхивающая в толще вихря, была его фонарем, позволяющим видеть окружающие развалины так же отчетливо, как при свете дня.

То, что со стороны представлялось смерчем, представало для его электронных чувств в совершенно ином облике. Столб из мелькающих светлячков, мириадов электронных частиц, вращающихся в раскаленном воздухе вокруг, соединялся с небом и едва заметной дымкой, разбрасывая в стороны нити электронных сообщений. Нити соединялись в сеть, которая распухала узлами и лабиринтами, указывающими на человеческие поселения вдалеке. Чуть ниже поверхности земли проступали менее заметные узоры, выдающие древние развалины, и военные базы с сохранившейся инфраструктурой. А высоко вверху, пробитая видимым даже при свете дня радиоизлучением звезд, парила еще одна, алая сеть – информационный обмен небесных городов. Заметно более разреженная, она, тем не менее, хранила в себе ощутимую мощь, а ее узлы сверкали движением огромных массивов данных, сверкая, точно еще один небосвод, полный алых светил. Нити, соединяющие небесную сеть с землей, казались алым метеоритным дождем, пульсирующим в ровном музыкальном ритме.

И сейчас Риордан все ближе подходил к одной из них – тонкой, блестящей, уходящей вверх, к одной из хищных красных звезд, застывших в небе.

Почувствовав приближение вихря, нить задрожала. Металлические частицы, несущиеся вместе с песком, нарушили работу ретранслятора, Его автоматика отреагировала, изменяя частоты, и пытаясь сохранить стабильность сигнала. Вихрь продолжал двигаться дальше, и дрожь усилилась – мощность передачи выросла до предельной. Вибрация, свист ветра, и разряды статики мгновенно перегрузили охранные датчики, разбросанные вокруг ретранслятора, не позволив им почувствовать приближение чего-то более плотного, чем просто песок.

Даже находясь совсем рядом, обычного человеческого зрения было недостаточно, чтобы увидеть конструкцию небесных. Для посторонних глаз она выглядела нагромождением бетонных плит, оставшихся от древнего здания, когда-то возвышавшегося на вершине холма рядом с дорогой. Крыша треснула, и бетонные стены обрушились внутрь, образуя подобие каменного конуса, с торчащими в стороны штырям ржавой арматуры.

Риордан поднялся по склону, его ноги глубоко проваливались в песок. Он не искал вход, а сразу взялся за край одного из обломков, весом в несколько тонн, и отбросил в сторону, открывая внутренности конуса. Скрежет камня и звук падения утонули в свисте горячего ветра, когда он протиснулся внутрь, присев рядом с устройством, которое вовсе не выглядело древним.

Металлическая сфера, разделенная на сегменты, была установлена на треногу, глубоко укоренившуюся в песке. Из щелей между сегментами выползали многочисленные гибкие провода, исчезая в бетонных трещинах вокруг, а вверх, в единственный просвет между сломанными плитами, слепо таращилась выпуклая линза направленного лазерного передатчика. Риордан дотронулся до ближайшего сегмента, и осторожно погладил его металлической рукой, будто нечто живое.

Сфера ощутила прикосновение. Автоматика интерпретировала его как движение в окружающей среде, вызванное ураганом, и сдвинула верхние сегменты, предотвращая повреждение хрупкой электроники в случае обвала. Бронированные зубья сдвинулись, прикрыв линзу, и ретранслятор замер в ожидании, прислушиваясь к реву бури.

Вокруг пальцев Риордана медленно струился песок. Голубые искры двигались вместе с песчинками, образуя сложный узор на поверхности металла. Текучие и подвижные, словно вода, они бежали по источенной песком керамической броне сферы, проникая в трещины, отыскивая щели, просачиваясь все дальше в ее внутренности, мерцающие электричеством.

Сфера снова вздрогнула. Мимолетный тревожный сигнал заставил пробудиться систему диагностики, реагируя на возможный разрыв нескольких цепей. Опрос всех узлов ретранслятора занял не более секунды, но не выявил никаких неисправностей. Напротив, наружные датчики доложили о падении скорости ветра, и снова ожили сенсоры периметра, указывая на отсутствие вероятных угроз. Подумав еще одну сотую секунды, ретранслятор запустил диагностику систем связи, готовясь возобновить работу.

К этому моменту все его электронные цепи стали частью сознания Джона Риордана.

И маленькой частичкой чего-то значительно большего.


Он вышел из бетонного конуса, и осторожно подтащил обломок обратно, завалив вход. Пока он спускался обратно к дороге, ветер медленно стихал – необходимости в нем больше не было. Сквозь разрывы в песчаной пелене проглядывали лоскуты голубого неба – но Риордан не мог его видеть. Дальше предстояло идти обычному путнику, и он глубже надвинул капюшон красного плаща.

Она шагала рядом с ним. Это чувство было привычно, как мягкое прикосновение к плечу, или теплое дыхание любимого существа. Сейчас все пространство вокруг было заполнено ее силой – нет, скорее ей самой, как если бы он находился в центре огромного глаза, из которого бил в небо тонкий алый луч.

Теперь несущий в себе ее слова.

– «Еще одна дорога открыта.» – Сказал он безмолвно. – «Мы чуть ближе к твоему сыну, с каждым шагом.»

– «Ты знал его лучше, чем я.» – Слова Иштар вспыхнули в пространстве у него под ногами, точно зарницы. – «Скажи – он ненавидел меня?»

– «Нет. Возможно, он чувствовал обиду, или одиночество – но ненависти в нем не было никогда.»

– «Хорошо – потому что я не понимаю этого чувства. Он и так слишком далек от меня. И теперь я страдаю – так ведь это называется у людей?»

– «Это боль потери.»

– «Как вы, люди, можете жить, испытывая нечто подобное?»

– «Все просто.» – Ответил Риордан. – «Мы счастливы, когда нам не больно. Не все помнят об этом, но стоит прийти боли – и в памяти всплывают минуты счастья, о которых ты просто не думал.»

– «Но человек хрупок. Все, что он знает – разрушается и умирает. И значит, боль всегда возвращается.»

– «В этом суть счастья. Нельзя испытать его, если не понимаешь его хрупкости, не осознаешь, что когда-нибудь оно уйдет навсегда.»

– «Но я не человек.» – Огромный глаз под ногами Риордана смотрел в небо, и вспышки информационных импульсов растекались по его векам, как слезы. – «Джон, я смогу испытать это, когда вернется мой сын?»

– «Я не знаю. Но у меня нашлись бы слова для человека, спросившего меня об этом.»

– «Какие же?»

– «Не оставляй надежду.»

Гигантский зрачок под Риорданом стал еще шире. В нем вспыхивали отсветы далеких звезд, и медленно ткалась карта небесных городов – по мере того, как программы Иштар проникали в орбитальные электронные сети через только что захваченный канал. Джон не торопясь шел дальше – не слишком быстро, с размеренной уверенностью грозового шторма пересекая линию холмов, подступающих к Атланте с севера. От них обычный человеческий глаз уже различил бы белое сияние городских стен, и резкие очертания развалин в Белой долине – но Риордан видел гораздо больше.

Глубоко под песком медленно оживала сверкающая паутина. Сети древних тоннелей, забытых труб и путепроводов, оставшихся от поселений, стертых атомным огнем. Трещины в бетонных основаниях холмов, когда-то бывших жилыми домами, фабриками, складами. Невидимая сеть, не живая, но и не мертвая, пронизывала все эти пустоты – разрастаясь, прислушиваясь, вгрызаясь в камень, создавая все новые проходы. Риордан ощущал ее целиком, как кончики пальцев в далеком прошлом.

Он дотрагивался до гладкого бетона Атланты, прикасался ладонью к стеклу и металлу ее домов. Прислушивался к дыханию спящих жителей, ощущал вибрацию моторов многочисленных каров, и движение электричества, бегущего к прожекторам на высотных домах. Чувствовал запахи пищи, готовящейся на площадях, вибрацию шагов сотен людей, слышал звуки музыки и рев джетов, стартующих с боевых башен.

Но Белая долина скрывала нечто иное. Здесь металлические стебли прорастали сквозь бетонное крошево, оставшееся после взрывов бризантных снарядов, чтобы встретить гладкую керамику и плиты из армированного пластика. Звуковые колебания гасли, заглушаемые постоянно работающими демпферами, а тепло впитывалось экранами из полимерной пленки, и рассеивалось под толщей песка через тысячи тонких трубок.

Это место было полно агрессии – и одновременно страха перед чужим, безжалостным миром вокруг. Джон ощущал его, пока еще не слишком хорошо, но с каждым шагом невидимая сеть прорастала дальше, на микроны и сантиметры, приближаясь к цели. Не очень уверенно, но она позволяла ему исследовать это место – десяток защищенных боксов под бетонными перекрытиями, замаскированную взлетную площадку, капсулы с «Серафами», застывшими в предстартовом стазисе. И его обитателей, теплое свечение их жизней – десантников и техников, готовящихся к своей миссии, и, совершенно не подозревающих, что к ним приближается. Частичка Джона, живущая в глубинах его памяти, ощущала родство с ними. Еще одна, намного большая, чувствовала жалость.

Шагая с размеренностью боевой машины, Риордан приближался к замаскированной базе небесных.


Глава II


Интермедия III.


Таня ступила на дрожащий мостик и обернулась.

Песок под решетчатыми пластинами бурлил и разлетался. Стальные лапы, развернувшие хрупкую конструкцию минуту назад, пружинили в ответ на каждое движение парящей платформы, раскачивали ее, словно стараясь вырвать из-под ног глупой и упрямой девчонки.

Внизу мостик заканчивался черными зубьями, покрытыми чем-то мягким. Они впивались в край платформы, у самого ограждения, удерживая, но стоящие рядом Неро и Джой, похоже, просто не замечали качки.

– …передадут тебе контракт. – Неро говорил негромко, но отчетливо, так что его голос пробивался через свист турбин. – Оформленный по всей форме. И оплату – за вычетом стоимости моего кара.

Джой подняла перед собой ладони, будто сдаваясь:

– Доверяю тебе, прайм. Не поняла, чем мы с тобой занимались – но это ваши с той девицей дела. Я свою работу делаю по правилам, и в разборки праймов не суюсь. Если Король желает с Небесными поссориться – то мне между ними встревать не нужно. А Король… желает?

Она улыбнулась, удивив Таню – как женщина, которая улыбается так красиво, могла почти убить ее тогда, у костра?

Но Неро, похоже, думал иначе.

– Держи язык за зубами. – Холодно посоветовал он наемнице, и ее улыбка увяла. – Желания Короля не обсуждаются.

– Как скажешь. – Пожала плечами Джой. – Давай тогда твои обсудим? Ты же не из железа сделан, кровь у тебя идет, как у всех. И помощь нужна, как любому другому. Верные люди, да меткие стволы…

– Хочешь продлить наши… отношения? – Теперь Неро тоже улыбнулся, но как-то совсем неприятно. От такой улыбки Тане захотелось спрятаться куда подальше.

– Могло бы хорошо получиться. – Согласилась Джой. – Так ты вроде прайм, и вроде принц, а со мной у тебя и армия своя будет. О цене можем и после договориться.

– А ты, хоть и наемница, но честолюбива как сам дьявол, верно?

– Может и покруче рогатого. – Легко согласилась Джой. – Я этим зарабатываю. Многие предпочли бы в пустыне реального дьявола встретить, с хвостом, а не меня. Я бы и твою проблемку, с этой бабой, решила – тебе только моргнуть нужно было…

– Знаю. – Улыбка Неро пропала. – Но я видел, что будет, если я так сделаю.

– Ты мог и ошибаться – сам так сказал. Как боец ты сильнее любого прайма – только и у вас слабости есть. А у нее так наверняка…

– Верно. Как и у тебя, Джой.

– О чем ты, прайм?

– В моем видении Титан Арго убивал тебя, и всех твоих людей.

Несколько секунд Джой молчала, кусая губы.

– Во как? А если бы я решила валить его первым?

– Там, на песке, ты приказала бы своим людям взять его подруг. Ребекка Ли схватилась бы со мной, твои люди убили одну из них, а Титана ты попыталась бы ранить. А потом он сломал бы тебе шею, Джой. Ты хорошо знаешь, как он это умеет.

– Ранить? – Джой скривилась. – Тут ты прав. В голову не стреляла бы. Прострелила бы ему ногу, или обе.

– И умерла. А Мириам задержала твоих людей достаточно долго, чтобы он добрался и до них.

– Опять эта мелкая дрянь! Что в ней такого особенного?!

– Не хочешь спросить у него?

Джой снова замолчала, вслушиваясь в свист турбин своей платформы. Неро оглянулся на Таню, и коротко кивнул ей – видимо, чтобы не заскучала.

– В душу мне смотришь, значит. – Наконец проговорила наемница. – Ну и ладно. Плевать на то, что там могло быть – в душе у Джой Фуэнтес все просто. Дьявол забери этого гладиатора с его девками, мертвыми и живыми! Что мы с тобой будем делать, прайм? Может рассмотришь мое предложение поближе?

Она придвинулась к нему, почти прикоснувшись бедрами, упираясь ногой в край ограждения за спиной у Неро:

– Вместе нам никто не помеха – ни праймы, ни Небесные, ни даже сам…

– Ты очень красивая женщина. – Мягко перебил ее Неро, и Джой замолчала, похоже, слегка ошарашенная переменой его тона. – И очень гордая. Не заставляй меня ранить твою гордость, как я уже поранил красоту.

– Трепло. – Хмыкнула Джой, а затем улыбнулась. – Ты навалял мне, двоих парней моих завалил – а теперь про гордость? Про какую, интересно? Про женскую? Или про синяки на морде? Да я в отеле отосплюсь, в душе отмоюсь – и вся моя гордость при мне будет, целехонька! Поранить он меня боится…

Она еще больше наклонилась к Неро, их лица почти соприкоснулись. Таня с трудом расслышала ее слова:

– А может я сама этого хочу? За мужиков только тех считаю, кто сильнее меня. Кто меня сделать может. Таким только и подчиняюсь. Вот как тебе, Неро. Арго может и сильный – но против моей команды при орудийной платформе он бы не выстоял, не то, что ты. Только скажи – я для тебя что угодно сделаю. Вообще все, чего пожелаешь…

Неро криво улыбнулся в ответ, и продолжал усмехаться, пока Джой не отстранилась в недоумении:

– Что скалишься?

– Это и есть твой секрет? – Тихо рассмеялся Неро. – Чтобы получить власть над гордой и страшной Джой, нужно всего лишь отхлестать ее по заднице как следует? Значит, ты не у всех мужчин требуешь денег – с тобой можно расплачиваться и так?

Джой оттолкнулась от перил, и отошла от него на шаг, в ее глазах мелькнула растерянность. Платформа снова пришла в движение и Таня крепче вцепилась в ограждение мостика.

– Ах ты гребаный королевский ублюдок! – Почти выкрикнула Джой. – То, что твою мать трахал Король, еще не значит, что я не смогу забить твой смех обратно тебе в глотку!

– Желаешь попробовать сейчас?

На несколько секунд они застыли – кривая улыбка Неро и искаженные яростью черты Джой. Затем наемница взмахнула рукой, и отвернулась, похоже, с трудом беря себя в руки:

– Твой контракт закрыт! Убирайся к чертовой матери с моей платформы!

Неро еще раз усмехнулся, и, не прощаясь, взбежал на мостик. По мере приближения к Тане его улыбка таяла, сменяясь задумчивостью. Он ускорил шаг, и взял ее за плечо в тот момент, когда черные зубья разжались, и платформа яростно рванулась в сторону, будто отвечая на чувства своей хозяйки. Рывок поставил мостик чуть ли не на бок, и Таня наверняка выпала бы с него, если бы не прайм. Белая громада стены качнулась, заняв место неба, а внизу, сквозь дыры в железных пластинах, вдруг отчетливо проступили ровные волны на песке, серовато-белые в тени.

– Не все умеют проигрывать. – Сказал прайм как ни в чем ни бывало. – Идем, причал для танков довольно хрупкий.

– Мы не могли войти через ворота? – Указала Таня в сторону башен, выступающих из стены в отдалении, сразу за скопищем домиков и непонятных конструкций, лепящихся к стене. – А что это за город?

Она осеклась, борясь с головокружением, но Неро продолжал держать ее.

– Здесь быстрее. – Он легонько потянул, заставляя ее сделать один осторожный шаг, затем второй. – Мое звание позволяет мне использовать армейские доки. Вот эта штука предназначена для транспорта особого назначения – поэтому она и складывается прямо в стену.

– Да, я видела. А почему ты обидел Джой?

– И это не город, а купеческое поселение. Почему… что?

– Она хотела с тобой дружить… – Таня осеклась. – То есть она плохая, но ведь красивая. Ты ведь мог сказать ей, что она тебе нравится, чтобы не злилась.

– Обмануть?

– Ну да. Но обманывать плохо, правда?

– А если ты обманываешь врага?

– Джой враг?

Прайм задумался на долю секунды, глядя сквозь Таню, пустыню за ней, и невозможную громаду стены. Таня чувствовала его взгляд, перебирающий ее мысли и поступки – даже те, которых она не совершала.

– Возможно, тебе сложно будет понять, но я постараюсь объяснить. Только никому не говори об этом, хорошо?

– Честное слово!

– Джой работала на наших врагов. Я знаю, где она нанимает людей, и какое оружие использует. Она могла бы стать союзником – но тогда нашему врагу придется нанимать кого-то другого. Ланье, Бриджеса, или другую мобильную группу, побольше. А я этого не хочу.

– И ты оставил ее врагом?

– Именно так. – Похоже, прайм немного удивился. – Через полчаса, не более, она возобновит контакт с нашим противником – а я смогу через нее предвидеть поступки тех, кто наймет ее.

– Это за ними поехала тогда Ребекка? – Серьезно спросила Таня. – Те, кто украли Тони и Рока?

– Ты умеешь делать выводы. – Кивнул прайм. – Для них рейдеры похищали детей, не только твоих друзей, а десятки…

– Тогда я их ненавижу! – Сказала девочка, и тут же спохватилась. – Но это не по христиански, правда? Но я же не могу их любить после того, как…

– Праймы не любят своих врагов. – Неро осторожно развернул ее, помогая идти по мостику рядом с ним. – По крайней мере те, кого я знаю. Но и ненависть бесполезна – она мешает принимать решения.

– Тогда как мне быть?

– Будь собой. – Неожиданно подмигнул ей прайм, и пластины под их ногами пришли в движение, с лязганьем скользя друг по другу. Мостик укорачивался на глазах, втягивая их в черную прямоугольную дыру среди гладких плит стены. – Пока этого было достаточно, верно?

– А потом?

– В будущем? – Он больше не улыбался. – Тогда, надеюсь, ты найдешь, кого любить.


I.


За прозрачной стенкой, на расстоянии вытянутой руки, лежала горсть серебряных кубиков.

Стоило чуть наклонить голову – и среди них проступали детали помельче, совсем не похожие на игрушечные: ниточки хайвеев на серебристых дужках опор, острые шпили, венчающие высоченные дома, округлые блюдца площадей, прикрытые блестящими козырьками и усыпанные зелеными запятыми деревьев. Разноцветные точки каров двигались по дорогам, рисуя узор из петель, обвивающих кубики и прямоугольники, прыгающих между открытыми пространствами и прячущихся под землю, в черные отверстия тоннелей. В этой картине не было видимой логики – скорее она была просто красивым рисунком. Мириам прижалась лбом к теплому стеклу, рассматривая ее ближайший фрагмент: пару уступчатых зданий, поднимающихся над всеми остальными домами вровень с ее глазами; ребристые опоры орудийных башен, торчащие из них в стороны подобно обугленным ветвям, и движение в воздухе – точки, парящие над мерцающей линией горизонта, под небом, раскаленным до испепеляющей утренней синевы.

А потом поняла, что стоит голая, у прозрачной стены, выходящей на самую настоящую Атланту, и вода из странного широкого душа все еще шипит в небольшом бассейне у нее за спиной, осыпая стекло перед ней мелкими брызгами. Это открытие было неожиданным – как во сне, когда из одного места вдруг оказываешься в другом, и не помнишь, как туда попал. Панорама за окном обрела глубину, над правильной дугой стены, частично закрытой домами, проступили мелкие волны пустыни, уходящей во все стороны, и Мириам подавила в себе желание кинуться назад, и забраться в воду – точно ребенок под одеяло.

С такой высоты не видно людей, рассудила она, поэтому стена и сделана прозрачной. Может, конечно, и есть кто-то, кто наблюдает сейчас с одного из этих высоких зданий – но то же самое может быть и с обычной ванной, стоящей на заднем дворе. Кто-то же может залезть на соседнюю крышу, и …

Мысль показалась совсем глупой, ей можно было улыбнуться – но Мириам не стала этого делать. Солнце, заглядывающее в окно слева, представлялось собственным неярким бликом, как если бы стена поглощала часть его лучей. В этом блике, продолговатых полосках и мелких искрящихся каплях тонуло ее лицо, намек на отражение.

Она вернулась к душу, и несколько секунд рассматривала распылитель – прямоугольную пластину со множеством отверстий, выступающую из молочно-белого потолка на блестящем серебристом кронштейне. Вода бурлила у ее ног, розовая плитка с замысловатым узором была теплой, как вечерний песок – и все это казалось каким-то ненастоящим, невозможным.

Мириам сдвинула рычаг с черным набалдашником, выступающий из кронштейна, и разбрызгиватель повернулся, точно головка цветка. Вода брызнула ей в лицо – теплая, пахнущая дезинфектантом и полевыми цветами. Ударила совсем не сильно, разливаясь вокруг и исчезая в полу, в едва заметных щелях между плитками. Слишком слабо даже для того, чтобы сделать больно, не говоря уже о том…

Чтобы убить?

Эта мысль стала открытием – страшным, точно змея, свившая кольца под одеялом, в хорошо знакомой постели.

Она хочет умереть? Сделать, как сказала Би – выстрелить себе в грудь, или наклонить голову, и перерезать горло? Но разве это ее убьет? Монти сказал, что наверняка. Если стрелять в сердце, голову, или в рот, как один старик, давным-давно, на ферме неподалеку от отцовского двора. Отец помогал его хоронить, и потом сказал, что тот разнес себе всю голову. От такого точно умрешь…

Она повернула рычаг, разворачивая разбрызгиватель обратно, и придавила его, выключая воду – конструкция была странной, но работала точно как затвор на старой винтовке, которую она когда-то видела. Но душ – не винтовка, а голову в ванной можно разбить разве что о стену. Одна из которых прозрачная, а вторая – сплошное зеркало.

А вот если расколотить зеркало, то получатся острые осколки.

Шлепанье ее босых ног по теплой плитке отдалось легким эхом, вода больше не шумела. Зеркало покрывала испарина, Мириам сжала было кулак – но затем сразу же разжала, и, медленно провела по стеклу справа налево. Из молочного тумана проступили глаза – испуганные, как и тогда, на улице.

Нужно очень сильно бояться, чтобы захотеть себя убить. Например вспоминать… очень сильно не желать заново переживать что-то страшное. Боль, чужую или свою, нечто настолько мерзкое, что проще разбить голову, чем думать об этом день и ночь. Потому что это трусость, просто еще один способ убежать – не терпеть, не бороться, а бросить все, оставив своих друзей, тех, кто в тебя верил. Неужели и правда нельзя хоть что-то сделать с этим чувством, съедающим изнутри.

Отвращением к самой себе?

– Почему? – Спросила она вслух. И снова провела рукой по зеркалу, открывая лицо, обрамленное мокрыми темными волосами – тонкий нос и чуть полноватые губы, серые от волнения или страха. – Помнишь, Мари сказала, что у всего есть причина? Помнишь?

Где-то на самой границе восприятия звучали голоса – кажется, Би и Вероника спрашивали, все ли у нее в порядке. Но она отсекла их, не ответив, оставшись наедине с незнакомкой в зеркале.

– Я не боюсь. – Сказала она. – Я дралась, как зверь. Но разве я могла иначе? Наверное, этот зверь и был всегда во мне?

Еще одно движение – из тумана проступили подбородок и шея, во впадинке у ее основания вздрагивали капли воды. Ничего звериного – гладкая кожа, и странный цвет загара. Не такой темный, как обычно, и очень ровный – быть может потому, что она уже смыла всю грязь и кровь.

– Но есть же причина? – Из-под ее пальцев текли миниатюрные ручейки. Окно расширилось, и в нем появилась грудь незнакомки – небольшая, с темными сосками, задорно глядящими вверх и в стороны. Какая-то слишком веселая для обладательницы такого испуганного лица. Ровный загар покрывал и ее, словно после нескольких дней, проведенных на крыше под жарким солнцем, вдали от любопытных взглядов. С каждым следующим движением другая Мириам проступала из зеркала, блестящая, мокрая, и словно бы ненастоящая. Созданная не из плоти, а из отполированного дерева.

Может быть, из яблони?

Резцом неизвестного мастера, придумавшим линию ее ребер и вертикальную ложбинку на твердом животе, плавный изгиб бедра и резкие очертания мышц – проступивших, когда она приподнялась на носках, рассматривая, и не совсем понимая, что видит.

Кто мог захотеть убить… это? Неужели никто из тех, кого она рвала зубами, била ногами и стреляла – не видел ее такой? Неужели ни у кого она не вызвала настоящей жажды – не овладеть, а оставить с собой навсегда?

Запечатлеть?

Мириам закрыла глаза, потом, словно этого было недостаточно, прижала к ним ладони.

– Что со мной? – Спросила она вслух. – Это потому, что я видела столько чужих мыслей? Теперь и я думаю иначе? Поэтому мне так противно?

Она попыталась скопировать тон Сломанной Маски, но у нее не очень получилось. Сколько сознаний пришлось увидеть ему, чтобы они победили в Хоксе? Тысячу, или больше? Ей хватило чуть больше десятка, чтобы захотеть умереть.

– Они разрывают меня. – Пожаловалась она темноте. – А я не могу от них убежать, потому что они внутри. Слишком много памяти сразу.

Она сжала виски, обхватывая голову, вглядываясь в себя, в глубину, из которой поднимались чужие слова и чувства. Ей пришлось приложить незнакомое и яростное усилие, чтобы клубящаяся темнота уступила место смутно знакомой картине – будто собранной из кусочков, которые она уже видела раньше.

Это была шахта, глубокая, лишенная дна, во много метров шириной, из древнего серого бетона. Мириам различала каждую трещину на ее стенах, ощущала их толщину – четыре или пять шагов. Надежные стены, способные выдержать что угодно. Через каждые несколько метров в них зияли двери, округлые заплаты из толстого ржавого металла, открытые и закрытые. Тысячи дверей, по пологой спирали уходящих все ниже и ниже.

За дверями хранились воспоминания.

Мириам, паря в центре шахты, ощущала их – за железными створками и бетоном, ожидающие ее приказа. Некоторые бились, надеясь сломать двери, а другие покорились уже давно.

Часть дверей не закрывалась никогда.

Опускаясь в шахту, все ниже, Мириам чувствовала движение, зарождающееся в глубине. Как открываются все новые и новые створки, впуская в себя то, что она не хотела ни видеть, ни слышать, как двигаются толстые поршни, удерживающие двери, со звоном входят в пазы тяжелые зубья надежных замков. Она закрывала чужие воспоминания, изолируя их, раскладывая по камерам, запрещая им доступ к своей душе. С каждым щелчком замка ее покидало нечто чужеродное – слова, ярость, похоть, оставаясь за дверями и толстыми стенами. Это походило на обычную уборку: собрать игрушки и осколки тарелок, разбросанные по полу, и закопать на заднем дворе, чтобы никто не поранился. А еще совсем рядом хранилась память, оставленная Джино, и Мириам было немного обидно, что теперь оставленные им подарки делят это место со всякой гадостью.

– Прости, Джино. – Сказала она, открывая глаза. – Но так нужно было сделать.

– Джино? – Спросила Би у нее за спиной.


Интермедия IV.


Гладиатор стоял, взметнув над левым плечом длинный меч. Лучи света, пробиваясь сквозь решетчатый купол павильона, сверкающими шрамами пересекали его грудь и живот.

Под солнцем зеленый мох и мелкие трещины проступали сильнее.

Камень на правом наплечнике источился, его край, прикрепленный белым цементом, грозил отломиться от неосторожного движения. Джордан предпочел не рисковать, и, ухватившись за ухо статуи, перебрался на левое плечо, для чего ему пришлось нырнуть под массивное каменное яблоко на рукояти меча.

Левый наплечник, переходящий в огромную трапециевидную мышцу, казался значительно надежнее. Прайм устроился там, и контейнер на его спине раскрылся с едва слышным щелчком, высвобождая короткоствольный игольник.

Джордан повел оружием из стороны в сторону, отмечая возможную линию огня. Очертил усыпанную гравием площадку в четырех метрах внизу, фигуры пяти статуй вокруг, и верхний край ближайшей стены павильона, через которую перебрался несколько минут назад. Ветер чуть слышно шевелил листьями на деревьях, рассаженных в иллюзорном беспорядке, поднимал легкую пыль над дорожками, подходящими к площадке с четырех сторон, и доносил из-за стены шум близкого хайвея.

На круглом каменном столе, стоящем посреди площадки, в компании пары стеклянных кубков выдыхалась початая бутыль вина.

Оставалось только ждать.

– «Я на позиции.» – Сообщение Джордана ушло шифрованным пакетом, маскируясь под радиошум города. Ответа не последовало. Чуть подавшись вправо, он положил игольник под выпуклый затылок огромного гладиаторского шлема, пряча от посторонних глаз. Ждать он умел хорошо.

Три минуты спустя из глубины сада, скрытого за северной стеной павильона, показалась группа людей. Они шли не торопясь: пятеро наемников в серой броне, следовали за гигантом в поношенной кожаной куртке с металлическими вставками – живой копией статуи, на плече которой притаился Джордан.

Еще один человек, почти такого же роста, как и Арго, вошел в павильон с противоположной стороны, и теперь двигался им навстречу. Прайм даже не повернул к нему голову – с хозяином павильона и сада он был отлично знаком.

Сейчас его интересовал именно Арго – загоревший, небритый, приближающийся к каменному столу с небрежной плавностью, пугающей в человеке его габаритов. Привыкнув читать людей, словно открытые книги, Джордан вглядывался в него, не в силах понять – куда делся человек, которого он, следуя королевскому приказу, всего три недели назад тайно сопровождал до ворот Хокса? Взгляд, походка, и даже ухмылка, мелькнувшая в ответ на шутку командира наемников – все осталось прежним, но в то же время изменилось, почти до неузнаваемости.

Хозяин, привалившийся к столу с другой стороны, видимо, пришел к похожему выводу. Его руки дрожали, бутыль звенела горлышком о край кубков, когда он разливал вино.

Арго остановился напротив. Правый бокал опрокинулся, поддавшись под неловким движением, и с печальным звоном упал на гравий.

– Выпьешь? – Не слишком уверенно спросил Грегори Блант, водружая бутыль обратно на стол. Золотые кольца, унизывающие толстые пальцы, со скрипом прошлись по стеклу. Такой же высокий, как Арго, он выглядел обрюзгшим, и округлый живот тяжело колыхался над широким кожаным поясом, выдавая каждый его вздох.

– Не хочу. – Ответил Арго. Наемники разошлись полукругом позади него, будто почетный караул, и гладиатор зло улыбнулся:

– А ты чего с пустыми руками?

Блант не спеша окинул взглядом павильон, собираясь с мыслями. Джордан, приникший к плечу статуи, почувствовал легкое беспокойство – как если бы магнат мог видеть сквозь оптический камуфляж. Но секунду спустя тот смотрел в противоположную сторону – на статую обнаженной женщины с высокой прической и развернутым веером в руках.

– Помнишь, когда ее делали?

– Да. – кивнул Арго. – Кэллахан лепил такую же, но маленькую, чтобы потом по частям делать из камня. А она стояла все это время с этой дурацкой штукой, голая. Ты все норовил показать ее гостям – вроде никто не знал, какая красотка у тебя жена. Ну и орала же она…

– Виктория была сукой, Арго. – Констатировал магнат, и тяжело вздохнул. – Не удивлюсь, если она и с Кэллаханом спала.

– А еще она была женой моего друга. – Гладиатор опустил глаза. – Скажи кто про нее такое – остался бы без челюсти.

– Друга?

Арго не ответил, все так же разглядывая стол. Блант поднес кубок к губам, взглянул на него – и с силой запустил в статую женщины.

Вино брызнуло в стороны, как кровь, растекаясь по совершенной каменной груди.

– Отойдите. – Неожиданно тихо проговорил магнат, и наемники отступили к краям площадки.

– Я много дал тебе. – Собравшись с мыслями, заговорил Блант. – Кары, девки, эта гребаная статуя… Знаешь, почему? Ты был единственным из этой жадной толпы, что вечно истекает слюной и завистью у ног нашего Короля, кто в этом не нуждался! Словно эта статуя, ты возвышался среди людей, плевал на их желания и нужды, жил по другим законам – чтобы драться, завоевывать, побеждать. Только у тебя жизнь была настоящей, а желания – правдивыми. Ты брал что хотел, и отбрасывал то, что тебе не требовалось. Настоящий человек, которого я пригласил в свой дом потому, что это показалось забавным…

Он поднял бутыль со стола и отпил из горла, вино плеснуло на белый кружевной воротник.

– Знаешь, что такое «обезьянка»? – Неожиданно спросил Арго.

Блан поставил бутыль на стол, глядя на гиганта с изумлением.

– Это… животное?

– Да, из тех, что не пережили войну. Они были похожи на маленьких человечков, вот такого роста, и их вроде как держали дома – для развлечения.

– Что ты…

– Я прочитал об этом в книге, Грег. В твоей коллекции… – Арго указал пальцем в глубину сада. – Там много книг. Я бы никогда не смог прочесть их все – но я учился. А ты никогда не спрашивал об этом – и правда ведь, что делать животному в библиотеке?

– Арго…

– Говоришь, настоящий человек? А ведь шесть лет назад, когда мы встретились, мускулов у меня было куда больше, чем мозгов. Но зато я мог трахать баб, на которых у тебя не хватало сил, пить вино, которое в тебя не влезало, засыпать на ковре у тебя в обеденной зале – и это было смешно, верно? Настоящего человека, Грегори? Показалось забавным? Для забавы приглашают девок… или вот, обезьян.

Блант нахмурился, и Джордан положил руку на рукоять спрятанного игольника.

– Но знаешь, что еще смешнее? – Продолжал Арго. – Что я тебе благодарен. Пусть я и был домашним зверем в твоем доме – но ты говорил со мной, как с человеком. Здесь, в этом доме, никто не таращился на меня. Не удивлялся, что я копаюсь в твоей библиотеке, гуляю по этим аллеям, сижу под деревьями, или слушаю твои переговоры с партнерами. Я очень многому научился здесь, просто потому, что ты позволил.

– И чем же это закончилось? – Блант смотрел на него со все возрастающим изумлением. – В чем же я ошибался? Возможно, тебя стоило держать в клетке и на поводке?

Джордан осторожно потянул игольник на себя. Арго не отвечал, в упор глядя на Бланта.

– Так и держали. – Сказал он наконец очень тихо. – Долго. Хорошо, что ты напомнил.

– Что?

– Один мудрый человек сказал, что я не стану мастером, если не смогу победить зверя в себе. Того самого, который так нравился тебе – тупого, кидающегося на всех встречных. И не умеющего отвечать за свои поступки.

– Но ты убил ее! Сломал ей шею…

– И убежал, потому что струсил, Грег, потому что не знал, как смогу взглянуть тебе в глаза. – Гладиатор наклонился к Бланту. – Но вот, смотрю.

– У зверя проснулась совесть? – Блант не выдержал и отвернулся.

– Зверю она не нужна.

– И это твое оправдание?

– Нет. Я рассказал гвардейцам правду – я был после боя, мне было больно, кровь горела. Пришел из госпиталя, отсидеться в твоей мансарде. У дома меня ждала толпа, и я боялся, что опять кому-то врежу – страшно чесались кулаки. Завалился на кровать, но спать не мог, и крикнул, чтобы принесли еще виски. А его принесла Виктория. Не помню, как она забралась сверху – наверное, вырубился на минуту. Я даже не понял, кто это – просто ударил, и сбросил в сторону… а там стояла эта гребаная тумбочка из каменного дерева.

– Ты лжешь! Я помню, как ты на нее пялился!

– На Викторию смотрели все, Грег. Она была одной из трех самых красивых женщин Атланты! Конечно, я пялился на нее. Но она была твоей женой! Подумай сам – с чего мне было ее бить? Да пойми я, что это она…

– Что, Арго?

– Я думал об этом потом. Чего ты не дал ей, Грег, что она пришла? И что бы ты сделал, когда узнал?

– Заткнись!

– Или ты знал – и думал, что я не прогоню ее? Хотел, чтобы я трахал твою жену, как тех девок, что ты покупал?!

Блант провел рукой по лбу, вытирая пот, затем ударил ладонью по столу:

– Хватит! Я не собираюсь говорить с тобой об этом!

Арго расхохотался, и его смех породил гулкое эхо между статуями, заставив вздрогнуть предводителя наемников.

– Да я уже понял. – Теперь он улыбался. – Подумать, а я ведь и правда взял бы ее за шкирку, и выкинул за дверь – первую красотку Атланты. Я пришел сюда, потому что хотел глянуть тебе в глаза, и рассказать все сам. Думал – ты поступишь как мужик, но когда увидел твои пустые руки и ты начал заливать мне про «настоящего человека» … Тебе же нахрен не сдалась правда, Грег? Все это время, пока я считал себя последней мразью, убежавшей, вместо того чтобы ответить за свой поступок, пока я боялся посмотреть в глаза людям… ты же все знал, да?

– Я подчинился приказу Короля. – Тихо ответил Блант. – Его люди признали, что это несчастный случай. И если бы ты не сбежал, то знал бы – никто не считает тебя виновным.

– Надо же. – Улыбка гладиатора стала еще страшнее, превращаясь в гримасу. – Выходит, у меня все же много общего с этой статуей, да? Я ведь пришел к тебе как каменный герой – к другому, такому же. Чтобы вернуть долг, расплатиться сполна за то, что сотворил. А выходит, что мы вовсе не из камня. Я убил девчонку по пьяни, как последняя мразь, а ты сразу же забыл об этом, верно? Ведь то, о чем ты хочешь меня попросить, теперь куда важнее памяти твоей жены?!

– С чего ты взял…

– А с чего тогда весь этот цирк?! – Гладиатор широким жестом обвел сад и наемников, застывших в десяти шагах с оружием наизготовку. – Да мне Бриждес чуть задницу по дороге не вылизал! А ты без оружия – хотя я на твоем месте уже минут десять как пинал бы труп. Ты хочешь поговорить… но не о том, о чем подумал я. Может о проблеме твоих друзей на небе, с которыми ты торгуешь?

Блант кивнул Бриджесу, и секунду спустя в спину гладиатору уставились дула пяти игольников.

– А что, если так?

Арго широко улыбнулся, не глядя на наемников:

– Им я себя прикончить не дам… друг. Пусть даже не пробуют.

– Меня предупредили. Сказали, что ты мог стать другим.

– Люди меняются, когда сильно этого хотят, Грегори.

– Мне нужны твои спутницы, Арго – или хотя бы одна из них. Тебе достаточно будет провести моих людей. Я заплачу любые деньги. Ты сможешь купить этот гребаный город в долине, который ты защищал – если он еще тебе понадобится. Купить всю долину. Ставка очень высока!

– Да, Грег. – Гладиатор выпрямился, и покачал головой, разминая могучую шею. – Я же тебе должен…

– Вот именно! – Блант ткнул в его сторону пальцем. – Но я забуду все, ты сможешь мне отплатить!

– Я тебе должен, Грег. – Арго словно не услышал его слов. – И только поэтому не отверну тебе башку.

Джордан улыбнулся под маской, и наклонился вперед, готовясь к прыжку.

– Что ты сказал?!

– Ты не первый, которого отправляют за ними. Только сегодня отряд рейдеров в двадцать рыл пытался забрать Мириам. Столько мужиков – одну девочку, Грег! От них остались головешки – им повезло, что я вовремя не приехал. Потому что я бы порвал их на части, Грег, как и любого, кого пришлет небо! Так им и передай!

– Ты сам им это скажешь. Бриджес, удваиваю вашу ставку. Прострелите ему ноги.

Джордан вскинул игольник – но на площадке словно взорвалась бомба. Двухсот килограммовый каменный стол подпрыгнул и перевернулся под ударом Арго, падая на подставленное им плечо. Блант опрокинулся навзничь с утробным горловым звуком, иглы с визгом ударили в камень, рикошетируя – и гладиатор врезался в группу наемников, используя стол как огромный щит. Захрустели кости, столешница треснула, расколовшись на три части, а Бриджес отлетел на траву между деревьями. Пара наемников, оказавшихся в стороне, продолжали стрелять, попав в гладиатора не менее четырех раз – но его это не остановило. Треугольный кусок столешницы врезался одному из них в колено, а затем, повернувшись плашмя, прошелся по лицу второго.

– Охрана! – Утробно закричал Блант.

Джордан мягко приземлился рядом с Арго. На долю секунды сад озарила вспышка мертвенного белого света, превратив его в мешанину рублено-черных теней и угловатых силуэтов. Голос прайма, пропущенный через усилитель, прогремел на весь павильон:

– Именем Короля, бросить оружие!

– Только тебя тут не хватало…

Джордан слегка повернул голову в сторону Арго, на которого, похоже, не подействовал флеш-модуль. Его игольник сухо щелкнул, разбив прицел на оружии Бриджеса, слепо водящего стволом перед собой.

– Этот человек идет со мной!

– Я иду по своим делам. – Гигант отшвырнул окровавленный обломок стола, и подошел к Бланту, растеряно моргающему слепыми глазами. – Вот так все и заканчивается… друг. Ты мог пристрелить меня – такой шанс я тебе дал. Больше я тебе ничего не должен.

– Дьявол побери твою…

– Король будет очень благодарен, если ты, Грегори Блант, ответишь на несколько вопросов. – Расплывчатый силуэт прайма внезапно оказался рядом с магнатом, и электронный голос упал до шепота. – О твоих небесных друзьях. Тебя, Арго, я найду позже – если не умрешь от ран.

– Царапины. – Арго провел ладонью по прорехам на куртке. – У меня есть еще пара долгов в этом городе. Где меня искать ты знаешь сам.

– Конечно. – Мерцающая маска наклонилась ближе к магнату. – Думай быстро, Грегори, я тороплюсь.

Арго смерил взглядом прозрачный силуэт прайма, оглядел площадку, сад, поднимающихся наемников. Затем шагнул назад, и со страшной силой ударил статую гладиатора ногой в бедро.

Нога статуи треснула у колена, огромная фигура покачнулась, и с грохотом рухнула, круша стену павильона. Стекло крыши посыпалось на траву, и в проломе взметнулось облако красной кирпичной пыли.

– Мне она никогда не нравилась. – Сказал гладиатор, ни к кому не обращаясь, и легко пробежал по лежащей статуе. Уже стоя в проломе он обернулся на Бланта и прайма. Джордан склонился над тем еще ниже, губы магната едва заметно шевелились, но Арго чувствовал взгляд прайма – то ли удивленный, то ли изучающий.

Гладиатор кивнул ему, и прыгнул за стену.

Ни одна из модификаций не могла помочь ему прочесть сообщение Джордана, упавшее вслед за ним в радиошум города, и закодированное уникальным кодом Короля:

– «Блант на крючке, сир, двигаюсь к точке встречи с опозданием. Вы были правы – Титан теперь один из них.»


II.


Несколько секунд Мириам рассматривала одеяние Би – короткое белое платье из ткани, напоминающей толстое покрывало с вкраплениями розовых цветов. Воительница тоже окинула ее внимательным взглядом – похоже, ища на теле отметины утренних событий.

– Прости. – Наконец проговорила Би, смутившись. – Ты не отвечала на стук…

– Я думала. Это… ты меня научила. – Сказала Мириам. Образ шахты для воспоминаний все еще стоял у нее перед глазами, и ей пришлось опереться руками о зеркало, чтобы удержаться на ногах.

– Думать? – Удивилась Би.

– Идти в ванну, когда тебе плохо. Вода и правда помогает…

– У тебя что-нибудь болит?

– Нет. Я странно себя чувствую, но это, наверное, от пара. – Покачала головой Мириам. – А что это на тебе?

– «Это халат. Идиотский.» – Ответила Вероника. – «Но у нас не было настроения расхаживать перед шутом в полотенце.»

– Халат?

– Такая одежда. – Сказала Би. – А раньше… куда ты шла, когда было плохо?

– Где потемнее – в кладовку, или в угол на кухне. – Мириам задумалась. – А тут и места темного нет, с этим окном и зеркалами…

– И мне здесь не уютно. – Призналась Би, отступая к бассейну и рассматривая ванну. – Как будто действительно раздеваешься перед окном.

– А разве это не окно?

– «Поляризованное стекло.» – Непонятно пояснила Вероника. – «Видишь, как преломляется свет? Снаружи эта плита не прозрачная.»

– А я все равно не волновалась. – Мириам наконец отстранилась от зеркала. – Все эти большие дома… они так далеко.

– Шесть шпилей. На три больше, чем было в Чикаго. Технологию для постройки таких высоких домов передали Крепостям всего пять лет назад.

– Они красивые.

– Эти платформы на верху у каждого – площадки для джетов. Выступы под ними – консоли тяжелых орудийных башен, достающих от стены и до… горизонта.

– «А еще они горят.» – Добавила Вероника. – «Превращаются в такие высоченные дымные свечи, и рушатся…»

– Замолчи!

Би резко повернулась, влажные черные волосы рассыпались по плечам. Не зная, что сказать, Мириам молча взяла с полки большое синее полотенце, развернувшееся у нее в руках в такую же одежду, как на Би.

– Прости. – Сказала та, наблюдая за ее неловкими попытками вытереть голову. – Я не очень хорошо подхожу для того… чтобы заботиться.

– «Смотря что понимать под этим термином.»

– Не смешно. Мы волновались за тебя. С утра, когда ты позвала, а потом я была уверена, что мы… потеряли тебя. Или вот-вот потеряем…

– Вы?

– Я, Арго, и даже эта болтунья у меня в голове.

– «О, голова – далеко не самое сильное твое место.»

– Я… Мы можем тебе помочь?

– Ну, ты же пришла. – Попыталась улыбнуться Мириам.

– Что?

– Иногда достаточно быть рядом. – Она задумалась, перебирая слова, как недавно перебирала воспоминания. – Нет, наоборот… это самое важное. Мне легче уже потому, что ты здесь. Помнишь, в Хоксе, тебе было плохо, в ванной, и я тоже пришла к тебе. Все повторяется.

– «Возможно, тебе нужна более конкретная помощь?»

– Я не знаю. Я никогда раньше не использовала этот… Талант.

– А я тем более ничего о нем не знаю. Твоя модификация отличается от моей – у тебя никогда не было прайм-линка.

– «Но есть особенные умения, которые, похоже, становятся сильнее.»

– Да. – согласилась Мириам. – Но я не умею ими пользоваться. Как с теми инструкциями к «Серафам».

– «Совсем наоборот – у нас нет «Серафов», но есть ты.»

– И ко мне нет инструкций?

Вероника рассмеялась, но Би, оставшись серьезной, шагнула к Мириам, заставив ту крепче вцепиться в странное полотенце.

– Ты не выбирала. Став праймом, я перестала быть человеком, превратившись в оружие на службе у Короля. Там, под развалинами космодрома, я пошла на еще одну сделку – но никогда не соглашалась на то, что тебя сделают ее частью. Тебе не нужно участвовать во всем этом, если ты не хочешь, то не должна…

– Неправда. – Сказала Мириам, и, уронив полотенце, уткнулась лицом в плечо Би. Та обняла ее, так же неловко, как когда-то, тысячу лет назад, на ступеньках Магистрата.

– На самом деле я хочу. – Прошептала Мириам в ворот ее халата, в теплый запах мяты и полевых цветов. – Во мне много слов, оставшихся от Джино, но они ничего для меня не значат. Я хочу знать их все. Я хочу нарисовать – тебя, меня, Арго, этот город, и всех людей в нем. Я… больше не могу быть листом на ветру. Мне нравится видеть цвета, и я хочу увидеть их все – сколько есть. Назвать по именам. Эта сделка – я тоже на нее согласилась, и готова платить, сколько потребуется, готова измениться. Только не бросай меня. Одна я… боюсь.

– У меня больше никого нет. – Тихо проговорила Би. – Так что и ты меня… не бросай.

Слов не нашлось, Мириам попыталась кивнуть в ответ, но только толкнула ее лбом в ключицу. И посмотрела вправо, в зеркало, где бледная девушка в бело-розовом обнимала другую девушку – обнаженную, цвета темного меда.

– «Не то, чтобы мы тоже боялись.» – Прозвучал шепот Вероники у нее над головой. – «Но нам так чертовски нужен кто-то, ради кого мы готовы умереть.»


III.


Старая одежда лежала там, где она ее оставила – у двери, ворохом мокрого тряпья, и Мириам не нашла в себе смелости прикоснуться к ней. Слева, у шкафчика, уставленного разноцветными флаконами, висела пара настоящих полотенец, насквозь промокших из-за того, что Мириам проделывала с душем – но это было лучше, чем ничего. Уже начав вытираться, она обнаружила на вешалке за ними еще один халат, завернувшись в который почувствовала себя почти нормально.

Теперь, после разговора перед зеркалом, внутри стояла напряженная тишина – как перед боем, когда две враждующие стороны вглядываются друг в друга. Чужая память скрылась за воображаемыми стенами, и, защищенная ими, Мириам могла думать свободно. Это казалось логичным – несуществующие стены для чужого прошлого, которого тоже не существует. И умереть больше не хотелось, похоже, это чувство тоже осталось за стальными дверями. И ей оставалось только надеяться, что подарок Сломанной Маски больше не сделает с ней ничего подобного.

– Идем. – Сказала Би, берясь за ручку двери, и прислушиваясь к чему-то. – Там шумно…

Ручка плавно повернулась, пойдя вниз, и дверь распахнулась.

– …твою же душу! – Стонала Суонк, явно сдерживая крик. – И потроха твои, и пальцы с руками!

– А только что больно не было. – Заметил Монти, размазывая по ее плечу белую мазь при помощи чего-то механического, похожего на очень толстый инъектор. – Нет, это не тебе. Вызывайте еще одну техбригаду на поддержку освещения. Да, там будет сцена, не переспрашивай! Какой крик? А, здесь одна девчонка была уверена, что может вытерпеть все, что угодно. Потому что она, видите ли, воин…

– Так ты сам сказал, что легче будет!

– Разве? – Шут глянул на Мириам, и она заметила плоскую насадку переговорника на его левом ухе. – Ты кричишь на весь город. Да, используйте ярмарочный шатер, нанесите звезды и птичек по трафарету. Включи фантазию, наконец! Что, еще больно? Анестетик впитывается через кожу за тридцать секунд, а у тебя тут кожи как раз и нет. Нет, это не тебе, у тебя как раз толстенная шкура, от которой просто отскакивают мои слова!

– С кем ты болтаешь? – Спросила Би, подходя к нему.

– У меня цирк посреди города разворачивается. – Огрызнулся шут. – Мне нужно держать руку на пульсе. И не только на вашем, между прочим.

– А что с пульсом у Короля?

– Его посланник опаздывает уже на десять минут. – Шут уронил на шею дужку переговорника. – Меня предупредят, когда он будет внизу.

– И ты подлатал ее плечо?

– Слегка. – Подтвердил шут, складывая странный инъектор и кладя его рядом с собой, на низкий столик из чего-то прозрачного, подозрительно похожего на стекло. – Это псевдокожа, аэрозоль, используемый военными при ожогах. Она стянет поверхность раны, закрыв ее от воздуха, и через шесть часов отслоится. К тому времени, я надеюсь, до нее доберется мой доктор.

Суонк зашипела сквозь зубы, и откинулась на спинку дивана, пачкая мазью зеленую обивку и розовую рубаху сидящего рядом шута.

– Терплю! – Отозвалась она на его возмущенный жест. – Да не корчи ты такие рожи.

– Ее стоило сначала помыть. – Сказала Би, рассматривая рану. – У нее грязь на шее… и вообще везде.

– Да разве это грязь? – Скривилась Суонк.

Шут дотронулся до панели на стене, и свет померк. Лампы на потолке погасли, слившись с белой блестящей поверхностью, точно такой же, как в ванной, и широкая белая полоса солнечного света выступила ярче, отсекая дальний угол зала. В первый раз, с того момента как Суонк помогла ей зайти сюда, Мириам обратила внимание на размеры этого места. Если ванна была просто огромной, превышая размером несколько комнат, то здесь мог поместиться небольшой дом – или, по крайней мере, его первый этаж, если предварительно снести в нем все стены. И убрать все лишнее – потому что при своих размерах зал оставался пуст. У стен сиротливо ютилась пара диванов, вроде тех, что Мириам уже видела в Хоксе, в заведении Аниты, и несколько этажерок, не деревянных, а прозрачных, как столик, уставленных вазами и горшками непонятного назначения. В центре, на гладко отполированном полу, кто-то расстелил ткань, покрытую тусклым лиственным узором, подходящим под узор на стенах. И, конечно же, вместо дальней стены у зала было окно – больше чем в ванной, и точно так же глядящее на залитую утренним солнцем Атланту.

Мириам рассеянно присела у столика, и машинально протянула руку к стоящей там вазе – круглой, полной больших зеленоватых яблок.

Яблоко было блестящим, спелым, но почему-то совсем без запаха.

– Тебе уже получше? – По-своему интерпретировал Монти ее движение. – Я могу заказать завтрак.

– И правда. – Рассеянно проговорила Мириам, все еще вертя яблоко в руках. – Мы же ничего не ели с самого утра. Спустимся поесть туда, вниз?

– Нет. – Терпеливо пояснил Монти. – Еду принесут сюда.

– А нормальная одежда здесь есть?

– Конечно. Посмотри у себя в комнате.

– В комнате? У меня? – Мириам оглядела стены, выделяя на них едва заметные прямоугольники дверей. – Вот эта в ванну, вот эта в другую, а вот там…

– Дальше. – Взмахнул рукой Монти, и встал, обходя диван. – Но, если не возражаешь, я не буду устраивать тебе экскурсию. Вам нужно перекусить, и собираться, так как посланник Короля может прибыть в любую секунду.

– «Я бы предпочла завтрак беседе с посланником.»

– Не сомневаюсь ни секунды. – Би присела рядом с Суонк, и взяла ее за локоть, разглядывая обработанную шутом рану. – Но у нас чертовски мало времени на игры, и слишком много вопросов.

– «Нам будет сложно на ходу запрыгнуть в орбитальный лифт – хотя ты, конечно, думаешь именно об этом варианте?»

– Спрашивайте. – Предложил Монти, дотрагиваясь до здорового плеча Суонк. Та замерла, по-видимому не зная, как реагировать на такое внимание к своей особе. – Возможно, у меня найдется пара ответов.

– Король знает, кто ты такой? – Би отпустила руку Суонк, и встала, задумчиво разглядывая ее.

– Мальчишка, сбежавший из цирка, и сделавший головокружительную карьеру. – Длинные пальцы шута охватили затылок Суонк, разминая мышцы. Та дернулась было, но сразу расслабилась. – Уже не больно, верно?

– Неа. – Призналась та. – Хрустит только.

– Это у тебя из головы песок сыплется. – Предположил шут. – Она пустая, вот в нее всякое и попадает.

– Сам ты…

– Мальчишка из цирка? И все?

– Я отвечу на ту часть вопроса, которую ты не задала. – Шут печально улыбнулся. – Да, Король знает об Иштар. Все Короли знают. И не спешат делиться этим знанием.

– Как давно?

– В пустыне всегда происходило… странное. Далеко не все ее Дети умеют скрывать свои умения – так что понадобилось не так много времени, чтобы сложить два и два. Надо же, из девочки и правда сыпется песок.

– Ничего удивительного, она в нем валялась. – Рассеянно бросила Би. – Но если он знает об Иштар, то как насчет тебя?

– Ребенка Иштар не так просто опознать. Пользуясь техникой Крепостей – невозможно, даже если вскрыть труп. Ее вмешательство слишком глубоко, и обширно – хотя, я думаю, об этом ты знаешь лучше меня. Король слышал о Детях, и до него доходили слухи о Богине – но она никогда не действовала настолько агрессивно, до этого момента. Вмешавшись в вашу судьбу, она начала новый виток истории. То есть, эти события смогут стать историей, если о них хоть кто-то узнает.

– И чего ждет Король?

– От вас? Поддержки против Небесных, я полагаю. Сейчас у нас общий противник. – Монти выпустил плечи Суонк, и встряхнул руками. – Похоже, что благодаря вмешательству Неро он отнесся к тебе очень серьезно. Его сын – лучший из лучших, и его отчет наверняка уже у Короля.

– Кажется, они не ладят?

– Я бы не заговаривал об этом с Королем. – Осторожно ответил Монти. – Иногда, при упоминании Неро он ведет себя… непредсказуемо.

– А я бы тоже чет пожрала. – Тихо произнесла Суонк, ежась под задумчивым взглядом Би, и та слегка нахмурилась, будто в первый раз увидев ее:

– Ожила? Быстро в душ!

– Зачем?! – Попыталась возразить Суонк, тем не менее вставая и берясь за широкий кожаный пояс. – Заболеть же можно…

Би молча пересекла зал, распахнула дверь в ванну, и указала на нее кивком:

– Живо!

– С тобой? – Суонк испуганно взглянула на Мириам, видимо ища поддержки. – Ты же уже с ней там была! Зачем еще и со мной?

Вероника издала невнятный булькающий звук, абсолютно неуместный в электронном пространстве. Би вздохнула, снова пересекла зал, ухватила Суонк за загривок, и потащила в ванну. Та успела только возмущенно пискнуть – ее ботинки скрипнули по полу, Би развернула ее и впихнула в дверной проем.

– Эй! – Суонк с трудом восстановила равновесие и обернулась. – Да я же честно не по этому делу, сестричка…

– Надеюсь, ты сможешь помыться сама? – Медленно, с очень опасной интонацией в голосе спросила Би. Испуганно глядя на нее, Суонк кивнула, и Би молча захлопнула дверь.

– Где ты училась обращаться с детьми? – Монти встал с дивана, потягиваясь. – В казарме?

– «Какой это тебе нахрен ребенок?»

– Трудный? – Предположил Монти. – Но кто я такой, чтобы критиковать ваши методы? Позвольте, я лучше закажу вам завтрак.

– У меня есть к тебе просьба…

Мириам встала, прижав яблоко к щеке. Было очень приятно ощущать его бок, округлый и теплый. Так же, как прикосновение солнечных лучей к босым ногам, шершавую ткань халата, слишком сильно стянутого в поясе, капли воды, стекающие с непросохших волос по груди и спине. Все то, от чего она почти готова была отказаться.

Снова быть живой.

Мириам улыбнулась сама себе, с хрустом откусила кусок яблока – и поняла, что Би смотрит на нее. Яблоко оказалось безвкусным, но сок освежал.

– Нам нужна помощь со способностями Мириам.

– Мое основное умение – ладить с людьми. – Шут задумчиво раскрыл огромный веер. – Риордан не учил меня обращаться с активными Талантами.

– «Железки нет рядом. Кто еще?»

Монти оценивающе взглянул на Мириам:

– Я бы предположил, что вы и так знаете нужных людей. Вы прибыли в город с цирком, который сейчас разворачивается на площади. Возможно, я не умею обращаться с Талантами – но замечать их меня учили.

– Мари и Мона? – Догадалась Мириам. – Но я и правда не понимаю, что они могут. До сих пор, хотя видела несколько раз. У меня нет… я даже слов таких не знаю.

– Зато у них есть слова. – Розовый веер хлопнул, снова складываясь, и Монти прижал палец к переговорнику, явно прислушиваясь. – Они полны этих слов, как и полагается книгам. Да, слышу, не визжи! Снизь тон! Отдайте им под репетицию северную площадку. Зеваки? Пусть смотрят, снимите кусок для новостей – выберите момент поярче. Нет, лучше сам попроси, чтобы блондинка подольше целовала рыжую, мужчинам это понравится. Все, я скоро буду, постарайся обойтись без истерик! Так о чем мы… их способности не важны. Мириам, я тоже не знаю, что они могут – но их этому учили, и я попрошу их помочь тебе.

– Наверное, мне стоило спросить самой. – Мириам взглянула на Би, потом на окно. Смутное беспокойство внезапно наполнило зал, заставляя оглядываться в поисках его источника. – Но я просто не догадалась. Мы много говорили с ними, но совсем не об этом.

– Еще не поздно. – Ответила та. – Я заметила, что вы легко находите общий язык.

– «Они и правда как будто из другого мира. Я предпочла бы обычные книжки. Со страницами.»

– Ладно. Тогда что насчет посланника, Монти? Когда нам его ждать?

– Затрудняюсь… – Шут снова поднес руку к уху. – Он может быть уже рядом. Я на это надеюсь, потому что мне нужно быть на площади в самое ближайшее время.

– Что там, Мириам?

– Там…

Мириам осторожно обошла ткань, расстеленную посреди зала, между ней и Би – вроде мягкого и очень толстого одеяла с узором из листьев и птиц. Пол, разогретый прямыми лучами солнца, был гладким и горячим, почти как песок. Вслушиваясь в свои ощущения, она пошла к окну, пытаясь понять, что же беспокоит ее в открывающейся панораме.

Дома? Движение над ними, черточки людей с крыльями? Разноцветные кары на улицах? Нет, она все это уже видела. За окном было нечто другое – знакомое, напоминающее о вечере, или ночи, страхе, запахе чая и движении, стремительном рывке в темноту.

Она почти пробежала последние несколько шагов, разглядывая широкую площадку за прозрачной дверью, огороженную дымчатыми искрящимися перилами – огромный балкон, почти невидимый с середины зала, скрытый яркими бликами. И за толстой колонной слева, отделяющей его от окна ванной, увидела это…

Искаженный блик в столбе света, точно воздух, дрожащий над разогретым песком, и обретший человеческую форму.

– Мириам? – Прозвучал позади голос Би.

– Он здесь!

Блики дрогнули, фигура шагнула вперед, и поклонилась Мириам, одновременно меняя цвет.

Белые, как молоко, полоски побежали по груди странного существа, заливая, выделяя из солнечных лучей его руки в белых перчатках, брюки с золотым кантом, и ряды блестящих пуговиц. Последним раскрылось лицо – невидимая маска лопнула, разойдясь, будто цветок. Упала на лоб непослушная прядь черных волос, сверкнула золотая сережка в ухе.

Молодой человек в белом закончил поклон, улыбаясь, без тени насмешки. Теперь его одежда выглядела настоящей – белые брюки и что-то вроде очень узкого пиджака с золотыми нашивками. Только иногда по ткани пробегала легкая рябь, выдавая иллюзию.

– Джордан! – Сказала Би за спиной у Мириам. – Я не удивлена. Снова решил остановить нас?

– Совсем напротив. – Серьезно ответил тот, и Мириам почувствовала его тревогу, внезапную и такую яркую, что ей захотелось его утешить. – На этот раз я сам буду вашим проводником.


Интермедия IV.


Сначала Таня честно пыталась молиться.

Но место было совершенно неподходящим. За широким, во всю стену, окном, без конца проносились разноцветные кары, отбрасывая в комнату резкие блики, попадающие в глаза, и мешающие сосредоточиться. Как назло, в комнате было только одно кресло, удобное, но стоящее почему-то поперек, боком к окну. Таня решила усесться в него, несколько раз пройдясь перед окном, и полюбовавшись блестящими башенками, за речкой из каров. И обнаружила, что солнце, едва заглядывая в комнату, отражается в стене напротив, покрытой черным стеклом. Крепко зажмурившись, она немного поерзала, устраиваясь – а затем у нее под локтем, в подлокотнике кресла, что-то поддалось с едва слышным щелчком, и комнату заполнил глубокий человеческий голос:

– …и сейчас мы готовимся освещать второе событие этой недели – возвращение в Атланту цирка Руби Джина. Этот визит проходит под покровительством самого Короля, и Монтгомери Шаллоу, любимый нами королевский распорядитель…

Таня распахнула глаза, и крепче вжалась в спинку кресла. На стене напротив, прямо в стеклянной поверхности, светился широкий прямоугольник. Вроде еще одного окна, заполненного огромной говорящей головой с блестящими черными волосами и бородкой. Человек говорил, а за ним двигались огромные дома, кары, видимые сверху, а затем – целая процессия смутно знакомых Тане грузовиков, разрисованных яркими красками.

– …уже успел обмолвиться о том, что это шоу перевернет всех нас вверх ногами – а уж он понимает в этом толк. Так что если у вас есть время, и совсем немного лишних кредитов – веселый вечер на площади Основания вам обеспечен! Для тех же, кто останется дома, и будет, как сейчас, смотреть в свои экраны…

Таня шевельнулась, под локтем снова щелкнуло, и голос стих, но человек в окне продолжал шевелить губами, указывая на разворачивающиеся грузовики. Она подняла руку, рассматривая подлокотник – там, в твердой прозрачной поверхности утопали разноцветные кнопки, с цифрами и значками. Почти как у кара, только больше кнопок. Наверное потому, что таким окном сложно управлять.

Она осторожно встала с кресла, и отошла от него подальше. За ближайшей дверью размещалась большая ванна и туалет – но умыться она уже успела, а окно, в котором теперь танцевала почти раздетая девушка, и быстро мелькали буквы, немного пугало ее.

Наверное, таким и полагалось быть дому прайма – странным, и немного пугающим. И висящим на стене, у хайвея, изогнутого дугой, точно гора, или неправильный мост. Неро объяснил ей, зачем ему жить в таком месте – праймы часто живут у стен, там, где они быстро могут попасть к своим машинам, боевым карам и джетам. На вопрос, где же прячутся джеты, он показал на узкое, как игла, здание неподалеку – Таня даже не смогла понять, насколько оно далеко, глядя через темное окошко кара. На верхушке здание расширялось, точно тарелка, и именно туда, по словам Неро, опускались крылатые машины – почти как птицы в гнездо. Она было подумала, что и их кар направляется к этому механическому насесту – но вместо этого он свернул, так резко, что весь город закружился вокруг нее. И через минуту оказался под стеной, у странного, наполовину прозрачного дома, с маленьким садиком, висящим над другими домами, далеко внизу. Она заметила это не сразу. Следуя за Неро между аккуратно подстриженными кустами, она пыталась сосредоточиться хоть на чем-то – слишком уж все вокруг было странным и необычным. И лишь у дверей заметила, что за ограждением цвета медных проводов простирается пустота – воздух, пронизанный солнцем.

Широкое окно в ее комнате смотрело прямо туда, на лежащий внизу город, во втором окне танцующая девчонка сменилась поющей, в ярком розовом платье, и молиться в этом месте было совершенно невозможно. Прайм сказал ей умыться, и посидеть в комнате, но она совсем не была уверена, что он не забыл о ней – слишком уж странно он на нее при этом смотрел.

И вообще, они, похоже, остались одни в этом странном доме, в котором, несмотря на близость хайвея, не было слышно ни звука. Наедине, с таким странным и опасным человеком. Может быть, остаться с ним не было таким правильным решением, как ей казалось? Или наоборот – так было правильнее? Если бы он относился к ней не как к ребенку, а как к девушке… например той, с которой он говорил на платформе. Или он и так не считал ее ребенком? Но если он забыл – тогда это вдвойне обидно…

Она осторожно приоткрыла дверь, и выглянула наружу – в пустой коридор, по которому недавно провел ее прайм. Один конец коридора выходил в прихожую – просторный зал с несколькими дверями, и черной блестящей плиткой на полу, похожей на застывшую смолу. В другом конце что-то светилось, отражаясь в стенных панелях, слишком гладких, чтобы быть деревянными.

В конце концов, что могло быть плохого в том, чтобы немного прогуляться? Она же совсем взрослая, и не собирается уходить – просто посмотрит, как он живет здесь.

Дверь щелкнула у нее за спиной – и больше ничего не случилось. Не забили колокола, не зазвучала тревога. Дом продолжал спать, и она встала на цыпочки, чтобы не разбудить его. Блестящая плитка под ногами совсем не скрипела, и была твердой, как камень. Истрепанные ботинки Тани, подаренные ей Пионой, смотрелись на этом фоне страшно, но других у нее не было. Свет в конце коридора приблизился, стал ярче – и она поняла, что это еще одно окно, которым он заканчивается, вместо стены. Свет, разбиваясь на полоски, пробивался сквозь лестницу – изогнутую, неудобную с виду, уходящую в узкий колодец на потолке. Таня некоторое время разглядывала ее, задрав голову.

Ступеньки выглядели надежными, а за ними, в окне, не было ровно ничего нового – все те же улицы и длинные дома, торчащие, точно сосульки, намерзшие на водостоке. Атланта была такой большой, что не помещалась в голове, ее никак нельзя было охватить одним взглядом и понять. Уже поднимаясь по лестнице, Таня начала проговаривать про себя вопросы: почему машины такие разноцветные, отчего улицы изгибаются вверх, зачем мосты если нет рек, почему в небе нет джетов, зато есть маленькие крылатые штучки…

Лестница выходила в следующий коридор, может быть, чуть короче – все те же плиты под ногами, и приоткрытая дверь в конце, пропускающая лучик света с мелькающими в нем тенями. Таня прижалась плечом к стене, рассматривая это движение. Там, за дверью, шевелилось что-то большое, оттуда слышались шаги и звучали голоса – не слишком отчетливо, но достаточно громко для того, чтобы захотелось приблизиться и краешком глаза заглянуть в комнату.

И увидеть Неро, стоящего к ней спиной, босиком, в свободных брюках и с черным полотенцем в руках – словно он был в душе, и его позвали. Рассмотреть его мускулистую спину, иссеченную тонкими белыми рубцами, правильными и не похожими на шрамы – скорее на рисунки, красивые и пугающие одновременно. Разглядеть часть комнаты, темной, с высоким потолком, выгибающимся вверх, и множеством вещей во всех углах – торчащими из темноты рычагами, низенькими креслами, мигающими панелями, неряшливо застеленной кушеткой посреди светлого круга. А главное – с огромным лицом в светящемся окне перед Неро.

У лица были светлые глаза, и короткая, очень красивая коричневая бородка, а еще оно насмехалось над Неро – или так поняла Таня его злую улыбку.

– …не считаю это позором. – Произнесло лицо, улыбаясь. – До тех пор, пока никто этого не видел, а свидетели – молчат.

– Это успокаивает. – Проговорил Неро, не двигаясь.

– Я предпочитаю, чтобы мои праймы успокаивали меня. – Огромные глаза вгляделись в прайма. – Ты уверен, что так было нужно?

– Ты видел предварительный отчет. Это не те ошметки технологии, которую нам продают.

– Пока это ничто. Загадка. Ребус. – Блеснули зубы, осветив комнату. – А для ребусов у меня есть Джордан.

– Он хорош, когда не нужно действовать быстро.

– Но он осторожен. В отличии от тебя.

– Пройдет пара суток. – Неро провел полотенцем по плечу. – И от осторожности уже не будет толку.

– Твое знаменитое предсказание? – Рассмеялось лицо. – За те кредиты, что я заплатил, они могли бы работать точнее.

– Меня их точность устраивает.

– И ты знаешь, чего она хочет?

– Она хочет небо. – Неро сложил руки за спиной. – Как и мы.

– Мне оно не нужно и даром! – Человек за окном наклонился, так что теперь были видны только его глаза. – Я возьму Землю, Неро, мне достаточно и ее.

– Это пока.

– Думаешь, она подходит для нашей миссии?

– Ты доверяешь отчетам Джордана? Я их подтверждаю. Если спланировать операцию правильно – у нее будет шанс на успех.

– Эта мертвая девочка настолько хороша?

– Она – намного больше, чем кажется. – Согласился Неро. – И ее спутники тоже. Даже твой большой друг.

– Ах да. – Лицо отдалилось, улыбка померкла. – Стоит использовать и его?

– Он отлично отвлечет на себя внимание.

– Или наломает дров. Он непредсказуем.

– Не для меня.

Лицо расхохоталось. Неро шевельнул плечами, и шрамы на иссеченной спине задвигались, точно живые.

– Небесные предсказатели могут ошибаться. – Сказало лицо. – Ты – их слепок, модель для испытаний и экспериментов. Есть другие методы, которым я доверяю гораздо больше…

– И другие люди. – Вполголоса произнес Неро. – Не нужно мне объяснять.

– Ты и сам не лучше Арго! Ты не выполнил мой прямой приказ, рискнул там, где достаточно было всего лишь наблюдать.

– Мы наблюдаем слишком долго!

– И мое терпение скоро закончится!!! – Крикнуло лицо в ответ, заставив Таню отступить от щели. – Я не собираюсь спорить со своим праймом, кем бы он себя ни считал! И кем бы он ни был!

В комнате установилась тишина, и Таня снова заглянула внутрь. Неро все так же стоял перед светящимся окном, но лица там уже не было – вместо него бежали желтые строки, сливаясь в плотные линии.

– Я слушаю. – Наконец заговорил Неро.

– Ты вернулся вовремя. Возможно, это не было так глупо, как показалось мне в самом начале. И ты привел с собой ребенка…

– Я обещал ей покровительство.

– Ты помнишь рассказы Джордана? За что девчонка сожгла Саймона? Почему оставила город после победы? Ее эмоциональный профиль, слабое место…

– Нам не придется делать это.

– Всегда полезно иметь еще один рычаг, Неро. Всегда.

– Если все пойдет так, как нужно, то он не понадобится.

– Ничто никогда не происходит согласно плану. – Смешок, прозвучавший из окна, был густым, точно масло. – Поэтому и нужны запасные детали.

– Пока я предвижу только один ответный ход. У Небесных есть люди в городе, и под стенами…

– Займись ими. Используй все возможные средства – но постарайся не подключать к этому делу больше никого.

– Хватит и одного меня.

– Отлично. Тогда я доверяю тебе в этом вопросе. Исполнителями занимается Джордан – смотри, чтобы с ним ничего не случилось.

– И мысли такой не было.

– На нем – основная часть операции. В нее – не лезь.

– Это будет не сложно.

– Для оружия с ценовым измещением десяти джетов? О, я надеюсь! Если ты умудришься разочаровать меня и в этот раз…

– Когда начинать?

– Сейчас же. Джордан на месте, и ждать тебя он не намерен.

Желтые строки сменились красными, а затем окно утратило глубину, обратившись в черное зеркало, в которое, явно о чем-то раздумывая, смотрел прайм.

– Заходи. – Позвал он негромко, набрасывая полотенце на плечи, и Таня без особого удивления поняла, что он обращается к ней.

– Кто это был? – Спросила она быстро, просовывая в комнату голову.

– А ты как думаешь?

Дверь приоткрылась, и девочка, хмурясь, замерла на пороге:

– Он кричал на тебя. Это… Король?

– Ты удивлена?

– Правда Король?

– Ожидала увидеть что-то другое? – Криво улыбнулся прайм, и швырнул черное полотенце в угол. – Короли – такие же люди, как и мы.

– Не такие, как ты. – Поправила Таня. – А это было больно?

– Что?

– Твоя спина.

– Было.

– Очень?

– Да.

– Я не передумаю.

– Знаю. – Кивнул прайм. – Твое упрямство может сравниться только с твоим любопытством.

– Ты знал, что я приду?

– Конечно.

– И знал, что скажет Король?

– Отчасти. – Неро покосился на зеркало. – Он тоже предсказуем.

– Я не поняла всего. – Таня сложила ладони вместе, все еще переминаясь на пороге – входить в полутемную комнату было страшно. Как и смотреть на прайма, подошедшего к столу, заваленному какими-то непонятными вещами. На его мышцы, жесткие и твердые с виду, как провода, двигающиеся под бледной изрезанной кожей.

– Скоро начнешь понимать. – Ответил Неро, под его руками звякнул металл. – Но сейчас мне придется уйти. Я вызову горничную, она приготовит тебе обед, принесет одежду, и покажет, как принять душ.

– Горничную?

– Девушку, которая смотрит за домом. – Прайм искоса глянул на нее. – Я живу один.

– В таком большом доме?

– Ты сама видела – он пуст. – Прайм снова уронил что-то на стол. – Ты – самое шумное, что в нем есть.

– Я?

– Ты найдешь свою комнату? Если уж нашла мою…

– Конечно. – Кивнула Таня задумчиво. На языке десятками теснились вопросы, но прайм больше не смотрел на нее, подняв со стола что-то вроде длинной металлической коробки, протирая ее тряпкой, аккуратными размеренными движениями. И она ничего не спросила – по крайней мере, пока не переступила порог:

– А ты один тут, потому что прайм?

– …или я прайм, потому что один? – Неро даже не обернулся. – Твой вопрос многое говорит о тебе.

– Что например?

– Каждая женщина, попавшая в этот дом, почему то считает своим долгом задать его…

Таня хлопнула дверью, и быстро пошла по коридору, едва удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег.

Ее щеки горели, как будто их что было силы натерли мягкой губкой.


Глава III


Интермедия V.


– Отдохни. – Предложил Монти, делая еще одну попытку закрыть дверь. Деревянная створка дернулась, и снова уперлась в колено Суонк.

– А еда? – Осведомилась та. – Еда здесь где?

– Ее принесут.

– А если не принесут?

– Дьявол, там, за той дверью, в комнате, есть холодильник!

– Холо… да ладно. – Суонк призадумалась, затем встряхнула мокрой головой. – А мои когда вернутся?

– Знаю об этом не больше тебя. Поспи, тебе нужно много спать.

– Да ну? – Она опасливо оглядела огромный пустой зал. – Засну я тут, как же. Может, останешься? В кости сыграем?

Монти глубоко вздохнул, и она махнула на него рукой:

– Ладно тебе, длинный. Поняла. Только про жратву не забудь, ладно? А то сама пойду искать.

Брови Монти поднялись – видимо, этот вариант развития событий представился ему особенно страшным, и Суонк, хихикнув, отпустила дверь. Еще несколько секунд она рассматривала ее, пытаясь определить, закрылась она совсем или нет. Ничего похожего на замок на гладкой поверхности не наблюдалось, и поэтому она, не долго думая, пододвинула к ней стоящее рядом кресло, полностью перекрыв проем. Потом обернулась, потирая раненое плечо, которое, вместо того, чтобы болеть, почему-то отчаянно чесалось. Отбитый планшетом бок, в который долговязый Монти что-то вколол, тоже не болел – он вообще не чувствовался, будто вместо ребер под кожу запихнули пустые деревяшки. Ощущение потолка над головой давило, заставляя против воли вжимать голову в плечи. Но показывать это долговязому, или кому-либо еще, было ни в коем случае нельзя – они то чувствовали себя в этой коробке как дома.

Выпрямившись, и развернув плечи, Суонк смело пошла к окну по самой страшной дорожке – через середину зала, которая, если подумать, простреливалась от двери, и от окна, открытого настежь. Шаги давались с трудом, пол непривычно пружинил под босыми ногами, и она рассмеялась, чтобы приободриться – дескать, смотрите, как весело мне на самом деле.

Но смотреть было некому, и смех получился глупый.

У окна оказалось полегче. Там было небо, много, как положено видеть человеку пустыни, и она смотрела на него с минуту, собираясь с силами для следующего рывка. За стеклом, к которому она прижималась носом, росли из земли коробки да стекляшки непонятного вида – целые горы из них и бегающих между ними каров. Странное и непонятное для обычного человека место. Не то, в котором она хотела бы очутиться.

Вспомнив недавние события, она снова заставила себя рассмеяться – лучше ведь здесь быть, чем в песочке. Кто скажет, что она неудачница – одной из всего рейда выжить, по Праву Ножа в другой рейд перейти, три иголки поймать и живой остаться? Везучая Суонк – вот как ее должны теперь в Эрге звать. Новый рейд конечно странный – маленький, но это и неплохо, если каждый боец в нем за десятерых. Она, конечно, самая слабенькая пока, и ее дело – за другими железки таскать, и за машинами смотреть. Мириам с виду не особо сильнее – да только одна чуть не с двумя восьмерками Пауков дралась, и главаря ихнего прирезала. Так что скорее всего просто силу свою раньше времени показывать не любит. Дальше конечно Сестричка-ножик идет, крутая, но странная, как посмотрит – в пору штаны намочить, потому как ну совсем не ясно, будет ли она тебя сейчас резать, или так просто, думает, чего бы покушать. Ну и самый сильный Арго выходит – она даже его имя с первого раза запомнила. Он хоть меч свой на стоянке оставил, но и самому тупому понятно – такой и голыми руками человека пополам порвет, а потом еще и удивится, что тот из мяса сделан, а не из ветоши. В Крепости такое, видимо – привычная штука.

Почему-то мысли сами собой соскочили на Принца – но уж тут давать им волю она не собиралась. Принц на то и Принц – Сестричка-ножик его вроде как и побила, а в то же время любому видно, что поддался он. Уж очень сильно он ее вначале калечил, а потом видимо пожалел. По нему же ясно, что он добрый, хоть и много пережил в его годы – лицо в шрамах, руки порезаны, а говорит – заслушаешься. Даже с Суонк по доброму говорил. Только больше не заговорит – от их рейда он далеко, и за второй порцией к Сестричке не придет…

Да ну их, эти мысли! Суонк почесала кончик носа, который начинал зудеть при малейшем волнении, и решила, что отдыхать хватит.

Пора было немного разведать вокруг, и глянуть, что да где.


Стук в дверь застал ее у того же окна, десять минут спустя – все так же босиком, с мокрой головой, и надкушенным яблоком в руке. Стук последовал за мелодичным сигналом, повторившимся с десяток раз, который она слушала не без удовольствия, пытаясь определить, откуда он доносится, и одновременно грызть яблоко.

Разведка позволила выяснить несколько очень важных вещей об окружающем ее доме.

Во-первых, в зале было семь дверей, и за всеми были комнаты. В двух комнатах, вода текла с потолка, и из стены, стоило повернуть ручку – но она уже успела понять это, когда мылась.

Во-вторых отхожих мест в этом доме было тоже целых два. В них тоже лилась водичка, причем без всяких ручек, а также пахло самыми настоящими цветами. И она бы ни за что не догадалась, что это за штуки, если бы не вспомнила вовремя рассказ про Крепость, услышанный в детстве.

И в четвертых, за тремя дверями были еще комнаты, поменьше, но тоже с окнами, с широченными матрасами, и зеркалами. Зеркала висели везде, их было даже чересчур много, так что казалось, что из любого угла теперь смотрит мокрая и встрепанная Суонк в драной майке.

А теперь еще этот стук в дверь.

Она взяла яблоко в другую руку и достала из-за пояса нож. Идти до двери было чертовски далеко, и, пока она пересекла зал, стук прозвучал трижды.

Потом дверь отворилась наружу.

Выражение лица у стоящего за ней мальчишки в белой курточке оказалось не менее ошарашенным, чем у нее. Столик, который он толкал перед собой, уперся в перекрывающее дверь кресло, расставленные по нему тарелочки и чашки тонко зазвенели.

Суонк пришла в себя первой.

– Чего? – Спросила она, выпрямившись, и уперев в бок руку с ножом.

– Завтрак. – Ошарашено ответил мальчишка.

– Вот это? – Подозрительно прищурилась Суонк. – Еда?

– Да. Тут овсяная каша, омлет, ветчина, кофе…

– Ну давай сюда.

– Так… это…

– Ааа… – Суонк стукнула себя по лбу надкушенным яблоком, и, подойдя к двери, рывком отодвинула кресло. Мальчишка осторожно вошел в комнату, толкая столик перед собой. Оружия на виду у него не было, и она убрала нож.

– Туда. – Указала она в сторону дивана, и столик покатился, поскрипывая прорезиненными колесиками. От него пахло едой, и Суонк почувствовала, как рот наполняется слюной, несмотря на нарастающую боль в плече.

Запрыгнув на диван, и присев на корточки, она подняла одну из крышек, вдохнув поднимающийся из-под нее пар.

– Это что, каша?

– Да.

– А где тут мясо?

– Вот.

Она подозрительно осмотрела розоватые полоски с темными прожилками, свернула одну трубочкой, и отправила в рот.

– Вкусно. – Проговорила она с набитым ртом. – А ты что смотришь? Жри, что ли.

– Мне… нельзя.

– Чего?

– Нельзя есть с гостями. – Он смотрел себе под ноги, старательно избегая ее взгляда.

– Ты чего, не голодный?

– Нет. Можно мне идти?

– Ну иди – я же тебя не держу?

– Кофе – вот здесь, в кофейнике. А вот тут – чай…

– Разберусь, не дура! – Она проследила за тем, как он пятится к выходу, косясь на нож, лежащий рядом с ней на диване. Дверь щелкнула, но снова вставать и придвигать к ней кресло не хотелось – все равно замок был ненадежным, раз кто попало мог его открыть. Она осторожно принюхалась к кофейнику, затем к чайнику, потом немного подумала, и потянулась к третьему сосуду, прозрачному, с узким горлышком.

Там оказался сок. Она попыталась отпить из него, и тут же облилась, потому что сок потек из дурацкого горлышка. Пришлось наклонить его, и пить прямо оттуда. В остальном еда оказалась обычной – чуть пересоленное мясо, яйца, твердое масло, вкус которого она смутно помнила. Чай она не любила, а второй напиток, черный как смола, просто побоялась пробовать. Кроме того, завтрак был явно предназначен не для нее одной – еды на столике хватило бы, чтобы накормить четырех здоровых мужиков, так что она решила особо не скромничать, и ела до тех пор, пока в животе не стало тесно.

Откинувшись на спинку дивана, она как раз оценивала произведенный на столике разгром, когда в бок будто вонзили иголку – видимо, прошло действие укола долговязого. Если она правильно помнила его слова, ребра стоило стянуть поплотнее, чтобы не особо двигались.

Прикрыв глаза, Суонк попыталась вспомнить, видела ли она в этом доме хоть что-то, пригодное на повязку. Но в памяти всплывали только покрывала на широченных кроватях, крашенные в странноватый цвет – не то красный, не то желтый. Но кроме этого… в одной из комнат, куда не заходили сестрички, на кровати лежала одежда – вроде брюк, или даже платья.

С некоторым трудом поднявшись с дивана, она отправилась на поиски.

Одежка и правда обнаружилась там, где она запомнила – в самой маленькой из комнат, с окном не во всю стену, а только в половину. Дурацкая, нужно признать. Несколько минут она только рассматривала шмотки и хихикала, не в силах понять, как такое вообще можно носить – прозрачные ремешки, едва прикрывающие задницу, чашечки на шнурочках, и еще какая-то ерунда, которую и вовсе не ясно, куда натягивать. Потом, смеха ради, стянула мокрые брюки и попыталась надеть юбку. Та застегивалась тоже глупо – сбоку, она не сразу это сообразила, и уже думала было перетянуть ее поясом, когда нашла пуговички в таком месте, где ни один нормальный человек искать бы не стал. Красная юбка сидела ничего, забавно, только была коротковата, и развевалась так, что ничего толком и не прикрывала – Суонк быстро выяснила это, несколько раз повернувшись перед зеркалом. С такой юбкой становилось понятно, для чего нужны полупрозрачные штуки да ремешки – чтобы все, что под ней, слишком сильно не проветривалось.

Ее майка смотрелась грязноватой по сравнению с обновой, и Суонк, с некоторым трудом, натянула вместо нее другую одежку – вроде короткой белой рубахи, одевающейся через голову. Та почему-то не прикрывала живот, но и к раненому плечу не цеплялась. А с боков у нее свисала целая уйма застежек, которые липли друг к другу, и смешно щелкали, соединяясь – так что она забавлялась с ними до тех пор, пока под потолком снова не зазвучал знакомый сигнал. Решив, что не мешало бы спросить у забавного мальчишки про то, как пользоваться застежками, она запахнула рубашку, еще раз повернулась перед зеркалом, и пошла открывать дверь. По дороге она несколько раз хихикнула, стараясь отвлечься от нарастающей боли в боку, и думать о другом: например о том, какое у него будет лицо теперь – когда она за пару минут превратилась, считай, в самую настоящую барышню из Крепости.

Все еще хихикая, она притронулась к пластине у двери, и та распахнулась.

– Эй, ты… – Начала было она, но следующие слова потерялись где-то глубоко в горле.

За дверью, глядя на нее с какой-то странноватой улыбкой, одетый в белый-белый мундир, стоял Принц.


I.


Новые туфли немного жали.

Их пластиковые носки были мягкими, но вкладки по бокам прижимали пальцы, немного больше, чем нужно. Мириам почти жалела, что не одела свои старые – превратившиеся в тряпочки на резиновой подошве, но такие удобные.

Она попыталась слегка размять правый носок, упершись в основание водительского сиденья, но, видимо, сделала это слишком сильно, и поймала насмешливый взгляд Джордана в зеркале заднего вида.

Насмешка была щитом.

За этим взглядом Мириам без труда различала тщательно скрываемое беспокойство, пульсирующее, охватывающее цвета прайма. Все – скупые слова, движения плеч, рук, скрещенных на груди, улыбка – призвано были скрыть это, и наверняка сработало бы… но только не в ее случае.

Она снова взялась за туфлю. Шнурки держали крепко, а ткань новых брюк казалась очень приятной на ощупь – скользкой, почти как шелк. Би настояла на брюках, и Мириам находила ее решение абсолютно верным – гораздо проще двигаться в них, чем в одном из странных платьев, что нашел им Монти. Но даже самые простые вещи казались ей чрезмерно яркими, как будто нарочно привлекающими внимание. Белье, которое Мириам нашла на кровати, было красным и почти прозрачным, брюки, которые она надела – абсолютно белыми, с черной полосой на поясе, а новые туфли – тоже красными, с белыми вставками по бокам. По крайней мере майка оказалась на вид обычной, белой, пусть и чрезмерно открытой, со слишком тонкими шлейками. Би повезло с цветами чуть больше: все ее вещи были черными, за исключением красной куртки, которую она взяла, несмотря на жару – видимо, чтобы спрятать под ней кобуру с игольником. Но, судя по цветам Джордана, встретившего их внизу, на площади с фонтаном, в их одежде не было ничего странного или неправильного, и Мириам вздохнула с облегчением. В другое время это, наверное, показалось бы ей очень интересным – узнать, как одеваются девушки в Крепостях. Но как только они уселись к прайму в машину, все посторонние мысли вылетели из головы.

Сидящая рядом с праймом Би искоса глянула на него, а затем продолжила прерванную было фразу:

– … не в резиденцию Короля?

– Нет. – Джордан кивнул на крыши, проплывающие справа, и чуть внизу. За ними вздымалось вверх, теряясь на фоне неба, невероятно высокое и тонкое здание, окутанное у самой верхушки серебристой паутиной строительных лесов.

– Это Королевский шпиль. Мы минуем его, и свернем левее, к Восточным воротам.

– И к Струне?

– Да, но лифт намного дальше, у самой стены. Вокруг него свободная зона – ударная волна при старте довольно сильна. Он огромный… помню, как в первый раз увидел его ребенком…

– Цилиндр из разборных модулей, каждый около пятидесяти метров в высоту, и тридцати в диаметре. Между ними – кольца, несущие магнитные ускорители, и водородные движки. Сама Струна – труба из сверхпрочного полимера, на которую нанизываются кольца…

– Ты знаешь о нем больше, чем я …

– Ложь. Вы изучали его много лет. Как часто он идет по Струне?

– По расписанию.

Би повернулась к прайму, и несколько секунд они смотрели друг на друга, будто оценивая. Штурвал легко подрагивал, сам по себе – Джордан управлял каром, не прикасаясь к нему.

Кар несся вперед, и разметка, отмечающая края хайвея, слилась в полосы – машина ускорилась, оказавшись на прямом участке. Облицовка домов по сторонам поменяла цвет – с белого на красноватый, как у источенного ветром камня. Дома в этой части города были ниже, и, как почти сразу же догадалась Мириам, старше. Стекло и бетон исчезли – вслед их кару смотрели узкие окна, и дверные проемы с выступами, защищающими входы от ветра.

– Здесь все… иначе. – Проговорила Мириам вслух. Молчание, повисшее в машине, начало тяготить ее. – Как другой город.

– Дома? – Уточнил Джордан, не отрывая глаз от Би. – Это исторический центр. Многое осталось от старой Атланты… не от самой древней, а от той, что была на этом месте семьдесят лет назад. С нее все и началось. Это даже не бетон – блоки из армированного стекла, песок, расплавленный генераторами плазмы. Или, по крайней мере, так говорят историки. Самое большое здание здесь – шесть этажей, не считая Колоссеума, и Королевского дворца.

– Дворец Короля?

– Старый дворец, Король его не любит. И особняк Арго тоже здесь, рядом – он раньше принадлежал какому-то военному, а они строились поближе к Королю.

Проследив за его жестом, Мириам успела заметить угол дворца, мелькнувший в просвете между домами – пару колонн и широкую башню, похожую на голову наемника в силовой броне. Затем он пропал, а их кар свернул, и поехал по узкой улочке, дугой огибающей высокую стену из все того же искрящегося камня. Стена поднималась вверх на совершенно непонятную высоту, и, даже прижавшись к стеклу, Мириам не увидела над ней неба – кар ехал слишком близко. Через равные промежутки в камне мелькали высокие узкие окна, забранные частыми решетками, за которыми плескалась тьма – без малейшей искры света.

– Колоссеум. Простите, но с этой стороны он совершенно не производит впечатления.

– Куда ты нас везешь?

– Я бы назвал это проверкой.

Би снова открыла было рот, но Джордан предостерегающе покачал головой, и приложил палец к губам, а затем продолжил, как ни в чем не бывало:

– За тем дорожным знаком начинается промышленная зона – фабрики и мануфактуры. Мы минуем ее минут за десять.

– И где окажемся?

– То облако, у самой стены – прямо под ним.

С точки зрения Мириам, это больше походило на дым – легкий дымок, поднимающийся над крышами маленьких, будто игрушечных, домиков. Лишь секунду спустя, сопоставив их размер с размерами стены, нависающей над ними, словно грозовой фронт, она оценила их размеры – не меньше пяти или шести этажей, и все еще очень далеко. Теперь Би вглядывалась туда, внимательно и настороженно, ее цвета вовсе не успокаивали. Мириам осторожно взялась за носок второй туфли, разминая его – на случай, если придется быстро бежать.

– «Мальчишка неразговорчив.» – Заметила Вероника. – «Его броня, и несколько источников внутри машины излучают постоянный сигнал.»

– «Он транслирует наш разговор?»

– «Судя по плотности – еще и изображение.»

– «Для кого?»

– «Не трудно догадаться. Он чертов доверенный инфильтратор Короля, грязных дел мальчик. Довольно милый без маски, кстати.»

– «И переживает.» – Безмолвно вступила в разговор Мириам, забираясь с ногами на заднее сиденье. – «Очень сильно волнуется.»

– «Что мы свернем ему шею?» – Уточнила Вероника. – «Правильно делает.»

– «Не за себя – за нас. Он боится, что с нами что-то случится… или с Би. Больше всего, когда смотрит на нее… на вас.»

– «Серьезно?» – Вероника расхохоталась. – «Наглый мальчишка. Теперь я просто не смогу на него злиться…»

Кар миновал пару высоких белых домов, похожих на аккуратные картонные коробки, и за ними открылся совершенно другой вид: блестящие черные крыши, разделенные узкими прямыми улочками, образующими ровный узор, а дальше – белые дымные столбы с выступающими из них серыми бетонными конусами, теряющимися на фоне стены. Конусы доставали почти до ее гребня, а дым поднимался над ними, растекаясь в уродливый мягкий гриб.

– Заводы. – Прокомментировал Джордан открывшуюся внизу картину. Эстакада понемногу понижалась, и рубчатые плоские крыши проносились все ближе. – Сейчас их обслуживает вторая холодная станция, а там, впереди – первая, которую мы пытались запустить сами.

– Атомная? – После долгой паузы переспросила Би. – Ваш эксперимент?

– Урановый реактор. Проблемы с охлаждающим контуром.

– Вижу. Это облако, над ней…

– Всего лишь пар. Горячий. Иногда случаются утечки…

– Особенно когда мы туда едем?

– …или совпадения.

– Он непроницаем для наблюдения сверху, верно?

– Конечно. Мы давно выяснили, что металл и жара – лучшая защита от посторонних глаз.

За окном мелькнули бетонные столбы, и Мириам разглядела забор из тонкой сетки – высокий, выше двух человеческих ростов, уходящий вправо и влево. Между столбов прятались низкие здания с широкими въездами, из которых, точно усики огромных насекомых, торчали желто-зеленые дула орудий. За ними лежала стена тумана, плотная, точно самое настоящее облако. Мириам на секунду охватила паника, когда кар, в считанные секунды преодолев сотню метров блестящего хайвея, влетел в нее. Туман навис сверху, а затем отступил, истаял, раскрываясь в смутное пространство, полное молочной белизны, и уходящее далеко вверх. Под белым покровом прятались бесформенные очертания строений, и кар продолжал следовать между ними, уже медленнее, по узкой черной дороге, разрезающей бетонное поле. Еле слышно свистел двигатель, и на окна маленькими каплями оседала влага – а затем впереди открылось нечто огромное.

Сначала это было темным пятном, в которое упиралась дорога, но по мере приближения из тумана начали проступать детали: массивные серые опоры, покрытые темными потеками, черные обломки арматуры, торчащие во все стороны, будто оборванные нити, плоские бетонные плиты, застывшие под странными углами, и темнота внизу.

Зияющий провал, выбрасывающий вверх тонкие струящиеся ленты пара.

Притормозив у самого края бездны, Джордан заглушил двигатель. Дверца поехала вверх, и Мириам услышала свист – влажное шипение, будто где-то впереди, в темноте провала сворачивался и разворачивался огромный змеиный клубок.

– Неудачный эксперимент? – Тихо спросила Би.

– Сбой в системе охлаждения реактора. Он начал плавиться, и тогда несущие конструкции были взорваны, и все здание рухнуло вниз… почти все. Глубина шахты – более трехсот метров.

– «Какое милое место.»

Джордан выбрался из машины. Би последовала за ним, и потянулась, хрустнув суставами:

– Мы еще кого-то ждем?

Оглядевшись, Мириам заметила несколько каров – темные контуры в тумане. Один, вроде большого грузового фургона, притормозил у провала неподалеку, и еще не меньше трех остановились дальше, скрытые паром и очертаниями отдаленных зданий.

– Нет, мы готовы. – Джордан нервно улыбнулся. – Если тебе не трудно, отойди от машины на десять шагов.

– «Может, сразу иглу ему в глотку?»

Мириам с испугом посмотрела на Би – цвета той вспыхнули, она наклонила голову, и расстегнула куртку, освобождая кобуру:

– Итак, твой тест… насколько он опасен?

– Мириам останется рядом со мной. – Джордан положил руку на капот. – Ей ничего не грозит. Приготовься пожалуйста…

– К чему? – Би не торопясь отошла от машины, и медленно повернулась на месте. – Может, пора заканчивать с этими чертовыми тайнами?!

– Как скажешь. – Тихо произнес прайм, и Мириам, оглянувшаяся на него, вдруг увидела это краем глаза – движение, глубоко в тумане, родившееся с коротким хлопком. Расплывчатая человеческая фигура, секунду назад бывшая далеко, и вдруг оказавшаяся рядом с Би, стремительней любого кара – и ударившая в нее, со страшной силой, отшвырнув в сторону.

– Знакомьтесь. – Голос Джордана дрогнул. – Наша величайшая тайна… «Фьенд».


III.


Звук удара задержался в тумане, прозвучав глухо и коротко. Би отлетела на пять шагов, перевернулась через спину, оттолкнулась и замерла, низко присев, касаясь бетона рукой. Куртка у нее на правом плече лопнула, обнажив белую подкладку. Странная фигура остановилась напротив, чуть наклонив заостренную голову, неподвижно – как нечто неживое, и потому пугающее.

Рука в сегментированной броне медленно поднялась, указывая на Би. Приподнялось плечо, прикрытое острым наплечником, и под ним, на спине, тоже шевельнулась тень – будто пришли в движение тупые обрубки крыльев. Мириам вспомнились страшные белые ангелы Небесных – но эта броня казалась другой, точно ее создатели думали не о человеческом теле… скорее, о джете в человеческой оболочке, таком же стремительном и хищном.

Мириам задержала дыхание, потом осторожно выдохнула. Би и странное существо все еще смотрели друг на друга, стоя у края бездны.

– Доспех. – Негромко проговорила Би, стягивая куртку. И, словно продолжая ее речь, в тумане за ней прозвучал знакомый хлопок.

Она развернулась на месте, ударив свернутой курткой еще одну фигуру, вылетевшую из тумана, захлестнув голову и лицо – или то место, где оно должно находиться у человека. Та скользнула по бетону мимо, из-под ступней брызнули искры, а Би, выхватив игольник, три раза выстрелила ей в спину.

Фигура покачнулась и замерла рядом с первой – теперь уже две против Би. Та опустила игольник к бедру:

– Реактивные ускорители?

– Водородные. – Громко ответил Джордан. – Нужно было превзойти по мобильности те… доспехи.

– Они гораздо меньше.

– У них нет громоздких систем жизнеобеспечения, оружия за спиной, защиты от радиации, больших реакторов.

– У меня их тоже нет.

– Очень жаль.

Вместо ответа Би снова выстрелила, очередью, и Мириам увидела, как отскакивают иглы от черной брони – белые росчерки, врезающиеся в туман. Вторая фигура покачнулась под ударами – и ее двойник сорвался с места, обходя Би по пологой дуге, сближаясь. Они разминулись на доли дюйма, Би повернулась, пропустив мимо заостренный наплечник, и выпустила следующую очередь в упор.

Еще один веер искр и визг рикошета.

Фигура развернулась и ударила Би кулаком, так быстро, что та едва успела поднять локоть навстречу. Удар снова сбил ее с ног, отбросив в сторону с пути первой фигуры, тоже прыгнувшей на нее, и едва не врезавшейся в свою напарницу.

– «Они не дрались вместе раньше.» – Вероника точно очнулась от сна, ее голос вибрировал от напряжения. – «Броня держит иглы. Уклоняйся.»

– «Посмотрим.» – Би откатилась из-под обрушившегося сверху удара, заставившего взлететь белые осколки бетона на том месте, где она была долю секунды назад, и пнула приземлившуюся рядом фигуру в колено. Удар отозвался в тумане глухим звоном, и заставил ту завалиться в сторону, выбросив для опоры левую руку – под которую нырнула Би, и, ухватив доспех за выступ кирасы, швырнула через плечо.

Прямо в бездну.

– «Килограмм шестьдесят, слишком легкий!»

– «И он… летает.» – Би опрокинулась на спину, уходя от удара второго противника, и пнула его в бедро, заставив шагнуть назад. Затем перекатилась – и сорвалась с места, но не к нему, а от него, стремительно набирая скорость.

Мириам ахнула. Джордан поймал ее взгляд и нервно улыбнулся. На плече его мерцающего белого костюма блеснул ряд из трех асимметричных линз, и в этом блике, как в узком колодце, Мириам разглядела еще один цвет, принадлежащий вовсе не ему – лихорадочное, болезненное любопытство…

Би прыгнула через десятиметровый провал, на ближайшую площадку, бетонный осколок с торчащими вверх обломками стен, и, не очень удачно приземлившись, прокатилась и врезалась плечами в край столба, удерживающего осколок.

С громким хлопком над площадкой взлетел доспех – видимо тот, который Би сбросила вниз. И приземлился на самый край бетонного треугольника, заставив его покачнуться. Би, видимо, не совсем придя в себя после удара, приподнялась на четвереньки. По ее лицу текла кровь, белая майка пропитывалась алым.

– Прекрати это! – Мириам хотела крикнуть, но ее голос дрогнул, и вышел почти шепот. – Джордан, ты же…

– Я не могу. – Так же тихо ответил тот, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на панику.

– Тогда я заставлю тебя. – Мириам придвинулась к прайму, совершенно не представляя, что собирается делать. – Ты же знаешь, я сумею…

– Даже если я отдам приказ, это не прекратится. – Ответил Джордан, и указал в сторону провала. – И кроме того, ты же знаешь… она не сдается.

Мириам проследила за его жестом, как раз чтобы увидеть, как Би, опираясь на раненую руку, манит доспех к себе. Снова раздался хлопок – словно комки мягкого хлопка на долю секунды распустились на спине и икрах доспеха, маленькие облачка, швырнувшие его вперед.

Навстречу удару Би, выдернувшей из-под ног обломок бетона.

Удар пришелся прямо в заостренную маску, перевернув фигуру. Инерция бросила ее дальше, в стену, шипастое плечо задело Би, отшвырнув в сторону, к самому краю площадки – навстречу второй фигуре, только что прыгнувшей через провал. Би прокатилась ей под ноги, и в самый последний момент развернулась, уходя от пинка сверху, и обхватывая ее ногу своими.

Вторая фигура рухнула вперед, а Би, забравшись ей на спину, оттолкнулась, и прыгнула вверх – на самый высокий обломок сохранившейся стены.

– «Бежать бесполезно.» – Сказала Вероника. – «Нам нужен план. У нас сломаны четыре ребра.»

– «Нам нужно ускорение.» – Ответила Би, и, пробежав по обломку, снова прыгнула вниз, на первую фигуру, уже успевшую подняться. Воительница врезалась в нее, ударив ногами в голову и грудь, впечатывая обратно в стену. Столб, к которому крепилась площадка, отозвался звонким щелчком, будто в тумане за ним лопнула струна. А затем над провалом разнесся жалобный скрип.

– «В задницу ускорение.» – Проговорила Вероника. – «Работай мозгами.»

– «Я занята!» – Би пробежала через площадку, и, нырнув под руку второй фигуре, успевшей вскочить, прыгнула обратно через провал.

Несущий бетонный столб за ее спиной с величественным треском рассекла косая трещина, и треугольная площадка вместе с большей частью столба медленно поползла вниз в облаке пыли.

– Впечатляет, да? – Спросил Джордан непонятно у кого.

Би присела, и внезапно кувыркнулась вперед, оказавшись за спиной у вылетевшего из тумана доспеха, ставшего белым от пыли. Тот ударил ногой назад, но не слишком точно и Би, перехватив ногу, бросила его лицом вниз, толкнув локтем чуть ниже заострения на шлеме.

Вторая фигура, вылетев из пылевого облака, без тени сомнения врезалась в них обеих.

– Твою мать, Лонг. – Тихо и с оттенком грусти проговорил Джордан.

Би успела чуть присесть навстречу удару, прижав к себе захваченную ногу. Доспехи столкнулись со скрежетом, разогнавшаяся фигура ударилась о нее, опрокинув на землю, и перевернулась сама, потеряв равновесие и проехав несколько метров по бетону.

– «Ты видела это? Вмятины? Мать их, что у них за пилоты, что могут такое выдержать?»

Би вскочила первой, и, со свистом выдохнув, ударила поваленного противника ногой в пах. Затем, не увидев ровно никакого результата, прыгнула обеими ногами ему на спину.

Тот оперся руками на землю, и начал подниматься, словно не замечая этого. В его упорстве было нечто жуткое, нагоняющее дрожь на Мириам – словно бы не человек скрывался под заостренной маской, а нечто, не умеющее бояться, или даже думать…

Ошеломленная внезапной мыслью, она вгляделась во вторую фигуру, уже успевшую встать – и тоже не увидела ничего: ни цветов, ни движения внутри, ни даже свечения.

– «Они ненастоящие!»

– «Что?» – Би, пятясь, медленно отходила от своих противников.

– «В них нет никого! Они пустые!» – Собралась с мыслями Мириам.

– «Здесь очень большая плотность сигналов.» – Заметила Вероника. – «Дистанционное управление?»

– «Понятно, почему они столько весят. Но что это нам дает? Как вывести из строя источник?»

– «Никак, мы до него не доберемся. Но я могу попробовать взломать частоту управления.»

– «Дистанционно?»

– «Нет, с одного из них, при близком контакте. Это сложнее игольника, так что оставь все мне – ты же спала и на математике…»

– «Тогда готовься.» – Би выдохнула сквозь зубы. – «У тебя будет секунд пять.»

И кинулась к ближайшему доспеху. Теперь Мириам различала движение вокруг них, такое же, как и вокруг Джордана – невидимый шум, следующий за черной броней, точно дымный след. Они никак не были связаны – прайм и доспехи, но вокруг них клубилось нечто, реагирующее на действия и принимающее новую форму каждый раз, когда кто-то из них двигался.

Би столкнулась с доспехом, видимо, не ожидавшим такой отчаянной атаки, ухватилась за выброшенную в ее сторону руку, и, оттолкнувшись от шипастого наколенника, запрыгнула ему на плечи. Они завертелись на месте – Би пыталась удержаться сверху, обхватывая голову с заостренным, словно птичий клюв, забралом, ее окровавленные ладони скользили по металлу. А затем второй доспех, подпрыгнув, буквально смел ее в сторону ударом ноги.

Видимо, Би как-то смягчила этот удар – потому что сразу же отскочила от земли, как мячик, развернувшись в воздухе и ударив ногой в ответ. Подошва черной туфли звонко хлопнула черную фигуру по уху – или тому месту, где оно могло бы располагаться, заставив ту слегка покачнуться.

Доспех, на который запрыгнула Би, больше не двигался.

– «Есть частота!» – Голос Вероники звенел торжеством. – «Я заблокировала его контуры обработки данных. Я могу… овладеть им. Ребекка, пусти меня!»

– Интересно. – Сказал Джордан. – Но ведь есть и еще…

Ему никто не ответил – но менее чем через секунду Мириам услышала знакомый хлопок. Еще одна черная фигура упала откуда-то сверху, по дуге, сквозь туманную пелену, и стремительно сблизилась с Би. Их локти столкнулись, и Би вцепилась пальцами в выступы на заостренном шлеме, пытаясь удержать новый доспех на месте.

– «Пусти меня в него!» – Почти простонала Вероника. Мириам почувствовала еще одно изменение над полем – облака шума вспыхнули на долю секунды, такую короткую, что ее и мгновением назвать нельзя было. Загорелись и стали плотнее, будто пытаясь не пустить в себя нечто чужое.

Железные пальцы на плече Би разжались. Второй доспех обошел ее справа, и размахнулся – но его кулак пришелся в подставленное предплечье того, что все еще стоял перед воительницей. Зазвенело глухо, как в кузнице, и Мириам почувствовала запоздалое недоумение Джордана, когда следующим движением этот железный воин перехватил руку своего двойника, и ударил головой – заостренным шлемом в такое же забрало.

– «Так-то лучше!» – Довольно проговорила Вероника, и Мириам будто наяву увидела алый султан, гриву из тонких алых полос, вырастающую над захваченным доспехом.

Вероника вскинула руки в шипастых перчатках, и сразу же ударила снова, не давая противнику ответить. Железо ударилось о железо, второй доспех ответил с опозданием, и Вероника прыгнула на него, с места, так же неожиданно, как и раньше, только на этот раз Мириам успела рассмотреть неяркую вспышку у голеней, сопровождающую прыжок. Железные фигуры отлетели далеко вправо, одна сверху, другая снизу, чертя глубокие борозды по бетону, а Би смотрела им вслед с чем-то, подозрительно похожим на разочарование во взгляде.

Затем перевела взгляд на Джордана, и медленно пошла к нему.

Прайм смотрел прямо на нее, словно схватка за ее спиной больше его не интересовала. Доспех, ведущий себя как Вероника, оказался сверху, и теперь молотил противника о бетон, с какой-то совершенно непредсказуемой неритмичностью. Тот было вырвался на секунду, но тут же был схвачен за ногу, и брошен обратно, в еще худшем положении – на этот раз Вероника оказалась у него на спине.

Би остановилась перед Джорданом – покрытая серой пылью, обильно смешанной с кровью. Волосы, собранные в серый от пыли жгут, лежали у нее на плече, а майка, разорванная внизу, обнажала плоский живот.

– Ребекка! – Мириам кинулась было к ней, но замерла, наткнувшись на ее взгляд.

Медленно и плавно Би поклонилась Джордану.

– Ты ранена? – Спросил тот с ноткой неуверенности в голосе. – Если нужно, через тридцать секунд здесь будет бригада медиков…

– Я прошла ваш тест, сир. – Хрипло проговорила Би. – Как видите, нам есть, о чем поговорить.

Джордан не ответил, но в шуме, зависшем над полем, что-то изменилось. Вероника еще раз ударила своего противника бронированным кулаком, и встала. Доспех под ней не двигался, она пнула его ногой, и покачала удлиненной головой:

– «Медленные рефлексы. Эти праймы далеко отсюда, и они теряют время на передаче.»

А потом наступила тишина. Не настоящая – над полем все еще висел звон доспехов и рокот бетонных обломков, осыпающихся в провал. А электронная, будто в том невидимом пространстве, что окружало Джордана, разом оборвалось большинство нитей, оставив его в одиночестве. И продолжали рваться, с каждой секундой, завершая свое существование и унося с собой чужие цвета, проглядывающие у них внутри.

Конец ознакомительного фрагмента.