Глава 5
Они уходили в полутьме, не оглядываясь на зубчатые стены некогда родных кремлёвских стен. Крепкий высокий мужчина, хрупкая женщина со спящим младенцем на руках… Всё их нехитрое имущество поместилось в двух вещмешках, болтавшихся за спинами. Много ли на себе унесёшь, отправляясь в изгнание? А много ли дадут взять с собой? Ладно, хоть оружие не отобрали.
Добрыня по сию пору помнил налитые гневом глаза дьяка из Тайного приказа. Будь у того воля – камнями да палками прогнал. Хорошо бояре в обиду не дали. Уж им-то было известно, что движет Добрыней. Не одобряли, конечно, но понимали. Где-то даже сочувствовали.
Двое пластунов, что выводили изгнанников за пределы крепости, держались чуть поодаль. Оба втайне надеялись, что бывший дружинник Добрыня вот-вот передумает и повернёт обратно, но чаяниям их так и не суждено было сбыться.
Добрыня упрямо шагал вперёд, крепко сжимая побывавший в десятках переделках меч. Цепкий взгляд дружинника обшаривал окрестности, не пропуская ни одной детали. Опасность может притаиться везде. Мелочей за пределами Кремля не существует. Кому как не Добрыне помнить об этом. Ведь сколько было хожено, сколько пролито крови: своей и чужой! Не раз и не два выживал только чудом. Но тогда спину прикрывали надежные товарищи, такие же дружинники, как Добрыня.
И как паршиво, как плохо на душе, что теперь пути-дорожки разошлись навсегда!
Добрыня сделал выбор и был вынужден покинуть стены Кремля.
Его не гнали и не заставляли, более того – измени он решение, передумай, поверни обратно – никто и слова бы не сказал, приняли бы в распростёртые объятья и попрекать не стали! Разве что тайный дьяк вконец обозлится, да наплевать на него! Невместно дружиннику на то обращать внимание!
Но Добрыня не мог предать тех, кто стал смыслом его жизни: красавицу Устинью и их малыша, Нечая. Потому и ушёл с ними.
Ребёнок безмятежно спал, не подозревая, что оставляет родной дом. Малыш видел сон про папу и маму. Малыш улыбался и шевелил ручками, тянулся всем телом, чтобы обнять могучую шею снившегося отца.
Нечай… Солнышко ненаглядное, сыночек, кровиночка родная!..
Любовь и вправду была нечаянной, нежданной. Добрыня раньше подумать бы не мог, что бросится в омут этой любви с головой, а когда вынырнет, будет слишком поздно. Для него, для Устиньи, Нечая…
Перед ним поставили выбор: либо Кремль, либо семья. Добрыня поступил, как подсказали сердце и душа. Думал недолго, вскинул гордо подбородок и сказал, что уйдёт с женой и сыном.
Ему не стали чинить препоны, хотя было жаль терять бойца, одного из лучших в дружине. Однако закон есть закон. Един для всех, без исключений. А если строг, так потому, что каждая строчка в нём жизнями человеческими написана. Нельзя иначе, время такое. На кону самый главный оплот Руси – Кремль, отступать больше некуда.
Троица изгнанников растворилась в темноте. Что ждёт их за горизонтом, какие опасности подстерегают, выживут ли…
Пластуны побрели обратно. Головы их были низко опущены. А самым понурым был пластун Вышата. Только что он потерял лучшего друга. И от мыслей об этом внутри всё саднило и переворачивалось…
– Ты что, Нечай? – испуганно спросила Варя.
От её слов я окончательно проснулся.
– Да так, ничего…
– А почему зубами скрежетал, про Кремль говорил что-то?
– Забудь. Сон приснился.
Я перевернулся на спину, Варя, воспользовавшись этим обстоятельством, взгромоздилась сверху и пристально уставилась глаза в глаза.
– Что за сон? Рассказывай.
– Дурацкий сон. Про то, как нас из Кремля выгнали, всю семью. Вернее, мать со мной за ворота выставили, а отец сам пошёл. Сказал, что своих не бросит, и добровольно в изгнание отправился. Вместе с нами. А его друг, пластун Вышата, провожал. Отец мне когда-то рассказывал, а вообще вспоминать об этом не любит. У него в душе обида на Кремль осталась по сию пору.
– А за что вас выгнали?
– Ты точно хочешь узнать? – спросил я.
Варя задумчиво прикусила губу и тут же кивнула.
– Отец был дружинником. Сражался храбро, Кремль защищал. О женитьбе даже не думал, но потом вышел указ князя «О потомках», и отца заставили взять себе в жёны Устинью – это моя мать.
– Что, так и заставили? – ахнула Варя.
– Заставили. Я же сказал – княжеский указ.
– А зачем заставили?
– Раньше дружинников мало было. Ну, до того, как на поверхность вышли… Когда окончательно на земле закрепились да столкнулись с кучей врагов, стало ясно, что дружина потребуется большая. От дружинников чаще всего мальчики рождаются, вырастают такие же высокие и сильные. Вот отцу и приказали жену взять.
– И что потом?
– Ты слушай, не перебивай. Стали, значит, они вместе жить, причём не абы как, а душа в душу. Отец сам не заметил, как влюбился, хоть жена и навязанной была.
– Ничего себе! – изумилась Варя.
– Ага. В жизни всякое бывает. Потом мать понесла, через положенный срок роды, и вот тут-то выяснилось, что мать у меня порченая…
– То есть как порченная?! – не поняла Варя.
– Мутантом оказалась. До родов эта её особенность будто спала, ничем себя не проявляла. Никто и подумать не мог. А когда схватки начались, бабки-повитухи чуть с ума не сошли. Мать такое устроила: всё в щепки разнесла, мебель по комнате летала, стёкла вдребезги, посуда медицинская в хлам… Дар у неё был. Или проклятье… Могла предметы двигать усилием воли, вот только не контролировала себя, всё спонтанно получалось. Монахи в Кремле испугались, что я, будучи рождён от мутанта, вообще монстром стану. Вот и решили выгнать и мать, и меня, пока не поздно. Так в Кремле принято.
– Наверное, это жестоко, – задумчиво протянула Варя.
– Иначе нельзя. Представляешь, какая на них ответственность?! Пока стоит Кремль, стоит и земля русская!
– Знаешь, я бы хотела посмотреть, какой он – этот Кремль, – мечтательно произнесла девушка.
– Я тоже, – вздохнул я.
Внезапно послышался стук в двери. Варя поспешно накинула на себя одежду и подошла к входу.
– Кто там?
– За Нечаем я. Его срочно к старосте требуют, – за порогом раздался до боли знакомый голос ястребка.
Варя прыснула и тут же смущённо зарделась.
– И откуда всё только знают, – пробурчал я, одеваюсь.
Хотя, что тут гадать. Все видели, как мы с Варей танцуем, ну и сделали соответствующие выводы, когда в казарму ночевать не явился. Комплекс есть Комплекс. На одном краю чихнут, на противоположном «будь здоров» скажут. Чмокнул Варю в щёчку (начну в губы целовать – на аркане потом не оттащишь) и на улицу.
Пока шагали, гонец поведал последние новости: отец собирает у себя совет, обсуждают какие-то важные сведения, полученные от пленного кешайна.
– Баят, что долго не говорил, собака узкоглазая! Пришлось нашим грех на душу взять – пыткой заняться.
Меня это известие не шокировало. Пытки, конечно, не по-христиански, но что поделаешь, если иначе язык не развязать? Был ещё и моральный фактор. После того, что кешайны сделали с Пойменским, я бы и сам к этому уроду с раскалённой кочергой пошёл. У меня на их братию вырос конкретный зуб. Пока не отомщу – не успокоюсь. А грехи… считать некогда. Одним больше, одним меньше – хрен с ним! Авось, батюшка в церкви отмолит.
На совет собрались все свои, лица знакомые. Кого я могу здесь не знать? Людей в Комплексе не так много. И дядька Аким пожаловал, и сотники от ополченцев («сотник» – громко сказано. В действительности у каждого под командованием бойцов сорок – пятьдесят, но, согласитесь, «сотник» звучит куда солидней, чем «полусотник»). Даже от маркитантов гость пожаловал. Лысую голову Буца я бы узнал из тысячи. Оружия при нём не было, но вот кирасу маркитант снимать не стал. Наверное, после нападения на обоз и спал в ней, горемычный.
Обычно меня на подобные мероприятия не приглашали. Не по чину, хотя я вроде считаюсь главным из воздушных разведчиков. Разве что ставили задачу по итогам. Интересно, почему сегодня отец изменил правилам? Явно какой-то расчёт на меня, на ястребков.
Я скромно приютился в уголке. Особо не отсвечиваю, зато вижу всех прекрасно.
Отец убедился, что все в сборе, и заговорил.
– Плохие новости. Пленный сказал немного, умер, но и того, что узнали, достаточно. А еще кое-что гости наши подсказали. В общем, беда. Ночью на допросе пленный показал, что мы лишь столкнулись с передовым отрядом огромного войска, настоящей орды. Нового врага зовут шайнами, они вооружены не хуже нас и умеют драться. Думаю, вчера мы в этом убедились. У них большая и обученная армия, в которой есть вышколенная пехота и отнюдь не только с луками и стрелами, имеются пищали, конница, передвижная артиллерия. Но главное, на их стороне подавляющее многолюдство. Они и в науках сильны. Многие воины-шайны были выведены специально. К примеру, тело вчерашнего пленника напоминает тело ящерицы или крокодила – оно почти полностью покрыто чешуёй, разве что лицо кажется нормальным.
– Люди ли это? – подался вперёд дядька Аким.
– Люди, – подтвердил отец. – Непохожие на нас, но люди. Они пришли с востока. Их много, целые полчища. Их шаман сумел приоткрыть купол, пропустив отряд разведчиков, с которыми мы вчера сражались. Шайны никогда не бросаются в атаку сломя голову, они долго и дотошно собирают сведения и лишь на их основании планируют операции.
– Умные гадёныши, – хмыкнул дядька Аким. – А Пойменское с чего пожгли и с маркитантами схлестнулись?
– Пленник говорит, что основную часть задания они выполнили, сведения собрали. Гонцы отправились в штаб со сведениями, а остальные воины решили порезвиться. Заодно и пограбить. Дальше не очень ясно, но Пойменское им помог захватить один-единственный разведчик. А как – не спрашивайте. Не знаю.
– Не может быть!
– Может, – вставил Буц. – Доходили до нас неясные слухи. Еще прозываются эти разведчики странно. Ассасины.
– А ну, обскажи подробнее, – велел отец.
– Ассасин – шайн, прошедший особое обучение. Он способен подкрасться к тебе вплотную, но ты ничего не заметишь. Мы не очень верили, но, похоже, в чем-то те слухи верны.
– Что же вы раньше молчали об этих… шайнах? – с укором спросил отец.
– Мало ли какие слухи ходят? Люди рассказывают нам то, что видели и слышали, а мы за это платим. Но многое так и остается слухами. Сами знаете, как рождаются легенды на пустом месте. Говорили, будто шайны появились за МКАДОМ недавно, даже успели создать о себе определенную репутацию, но реально их пока никто не видел. Оказывается, правда. Надо будет разузнать побольше, специально народ в разных местах порасспрашивать…
– Надо. Но, как мы поняли слова пленного, шайны решили окончательно подмять всех под себя, – удовлетворившись ответом Буца, сказал отец. – Готовится вторжение. Орда вторгнется со дня на день. Тех, кто не покорится, уничтожат. Те, кто сложит оружие, станет рабом до конца дней. И живые позавидуют мёртвым. Так заявил пленник. И у меня нет оснований ему не верить. Поэтому я и вызвал всех вас, чтобы принять решение.
На недолгое время в палате повисла тягостная тишина. Первым разорвал её дядька Аким.
– Насколько велика их армия?
– Пленный не знает точного количества воинов, но говорит, что их тьма, полчища, – угрюмо сказал отец. – Они как саранча снимаются с места на место и оставляют после себя только разор и пепелище. То, что мы видели в сожжённом дотла Пойменском. И я не хочу, чтобы нас ждала такая судьба!
– Тогда что будем делать? – спросил дядька Аким. – Куда ни кинь – везде клин. Ополчения у нас сотни три наберётся, даже меньше. Ну, можем народ мобилизовать: мастеровых, колхозников… баб опять же, иная ведь любого мужика за пояс заткнёт, пацанов, что оружие в руках удержат… Сколько получится? Тыщи три? Так это войско после первого серьёзного боя уполовинится, а второй и вовсе не выдержит. А если в осаду нас возьмут? Ну, месяц мы выстоим, два, если запас подготовим хороший. Потом мор пойдёт, еда закончится, друг дружку жрать начнём.
– Ты к чему клонишь, Аким?! – нахмурился отец. – Предлагаешь сдать Комплекс?
– Сдать?! Ты же сам говорил, что мертвецам завидовать станем. Нет уж… Я лучше в бою сдохну, но рабом не стану.
– Тогда что, Аким? Я и без тебя эти расклады понимаю. Делать-то что будем?
– В Кремль идти надо за подмогой. В ноги князю упасть. Там есть дружина, войско умелое, храброе. Да что тебе говорить, Добрыня! Сам лучше меня знаешь!
– В Кремль… – протянул отец. – Думаешь, придут они нам на помощь?
– А ты сам посуди. Взяв Комплекс, шайны ведь не остановятся, дальше пойдут. Не приведи Господь, перед стенами Кремля встанут. Так может, оно лучше на подступах врага встретить, тут укорот дать?
Отец отрицательно мотнул головой.
– Оно, может, и лучше, вот только…
– Брось, Добрыня. То, что тебя в Кремле обидели, мне и людям ведомо. Но сейчас к нам пришла беда неминучая. Нужно закрыть глаза на обиды, вспомнить, что ты – староста, что в ответе за тысячи жизней. Решай, Добрыня. Нам без Кремля не справиться. Я своё слово сказал. – И дядька Аким вновь откинулся на резную спинку стула.
– Ещё будут мнения? – отец обвёл взглядом собравшихся.
– Кхм, – вскочил с места один из сотников. – Дозволь мне молвить!
– Говори, Федот, – разрешил отец.
– Аким верно сказал. Без Кремля нас сомнут. Нужно у них помощь просить. Князь милостив, поймёт. И ты обиды забудь, староста. От всего мира прошу.
Отец побагровел.
– На обиду мне плевать! Что было, то быльём поросло!
– Тогда чего ж ты, староста?! – вскинулся дядька Аким.
– Да того! Времени у нас в обрез. Гонца худо-бедно доставим. Одиночка или маленький отряд незаметны, у них больше шансов на то, чтобы к Кремлю прорваться. Я это по себе знаю. Другое меня гложет: Кремль ведь тоже в постоянной осаде. То одни враги на него идут, то другие. Князь наши резоны поймёт. В этом я не сомневаюсь, но… сможет ли дружина к нам прорваться без потерь?! Столько ловушек по пути, столько врагов… и каждый зуб на кремлёвских точит. Если дружина до нас доберётся – много ль останется в ней дружинников? Вот в чём вопрос, – задумчиво закончил речь отец. И добавил: – Имейте в виду, большой отряд сюда не пошлют в любом случае. Воины Кремлю на стенах необходимы. Два-три десятка по максимуму. Погоды реально они не сделают. Разве что народ увидит, что в нашей войне мы не одиноки. И это в лучшем случае.
Собравшиеся придвинули стулья, засовещались. До меня долетали отголоски их споров.
Я был согласен с отцом. Каким бы крупным ни был отряд, а крупным он быть не может, шансы дойти до нас у него малы. Желающие свести счёты в очередь встанут. И это я не говорю о всякого рода гнойниках и ловушках. Народу положить можно уйму, а для нас каждый боец на вес золота. Особенно, если это кремлёвский дружинник. Наши ополченцы им не чета, что есть, то есть.
– Но даже три десятка воинов – подмога, – возразил Аким. – А может, и больше прислать смогут.
– Не смогут, поймите же вы! Они постоянно живут в осаде, ни одного лишнего человека нет. Выслать сюда отряд, кто Кремль защищать будет? Захватят же нео. Это у нас здесь, можно сказать, рай. Там за стены только с боем и выйдешь. Да и путь сюда… Вы знаете, сколько на нем ловушек, уже не говорю о неизбежных схватках с теми же нео. Все два десятка полечь могут.
– Я знаю, как можно доставить отряд из Кремля. Потери будут, но минимальные, – вдруг произнёс Буц.
Все дружно замолчали и уставились на него.
– Говори, – приказал отец.
Глаза у маркитанта забегали взад-вперёд. Он с опаской покосился по сторонам.
– Скажи, Добрыня-староста, всем ли тут собравшимся ты доверяешь? – вкрадчиво произнёс Буц.
– Как самому себе, – кивнул отец. – От этих людей у меня секретов нет.
Я мысленно усмехнулся. Как же, нет! Имеется, к примеру, у нас в ангаре один секрет, да такой, что всем секретам секрет! Думаю, из всех собравшихся о нём разве что отец да пара-тройка сотников в курсе.
– Хорошо, – согласился маркитант. – Торговля – это торговля. Есть прибыль, но есть и риск. Умный торговец постарается свести этот риск к минимуму… или заложит такую прибыль, что она перекроет все мыслимые или немыслимые риски. Но это в идеале. Маркитантам тоже дорога своя шкура, и гибнуть просто так никому не хочется. Потому есть у нашего клана одна тропка… потаёная… Аж до самого Кремля идёт. Она, само собой, небезопасная (а где можно безопасное место найти?!), но шансы благополучно попасть в Кремль и обратно по этой тропке весьма велики. Мы её никому не светим, да и сами пользуемся раз в год, а то и реже. Думаю, пройдёт по ней дружина.
– И что, твои соплеменники позволят тебе эту тайную дорогу показать? – удивился отец.
– При других обстоятельствах вряд ли, – вздохнул Буц. – Но времена изменились. Если орда шайнов вторгнется, то сначала она истребит вас, а потом и до нас доберётся. Мы их породу примерно представляем. Так что в наших интересах вам помочь. Торговля без покупателей не торговля. Да и без продавцов тоже. Воинов не дадим, их у нас мало, а вот насчёт оружия что-нибудь придумаем, но не безвозмездно.
Буц заулыбался.
– Ты правду говоришь? – строго посмотрел на него отец.
– А какой резон врать? Мы все под один замес угодим. Надо выкручиваться. Мне моя башка дорога. Хочу, чтобы она при мне была как можно дольше.
– Верю, – мрачно буркнул отец. – Тогда у меня к тебе следующий вопрос: ты нашему гонцу эту дорогу покажешь, чтобы он до Кремля быстрее добрался и подмогу привёл?
– Гонцу?! – поморщился Буц. – Нет, это бесполезно. С гонцом пойдёт мой человек. Он и покажет дорогу, но сделает это только в Кремле. А туда надо добираться другим путём. Нельзя раньше времени к тайной тропе внимание привлекать. Осталось ещё одно выяснить: кто с вашей стороны в Кремль отправится.
– Он, – сказал отец и показал кивком на меня.
Я смущённо заёрзал на месте и, не выдержав, вскочил.
– Нечай?! Твой сын?! – вскинулся маркитант.
– Да.
– Он ведь ястребок… На крыле летает.
– Именно, – подтвердил отец. – Только он с твоим проводником не на крыле полетит.
– А на чём? – ошарашенно спросил Буц.
– На «Горыныче», – догадался я и внутренне усмехнулся.
Вот и пригодился наш секрет, спрятанный в ангаре.