Светлана Аллилуева: Жертва инцеста или любовь палача?
Первый мужчина, с которым она осмелилась поцеловаться, пошел по этапу. Ему повезло, что его не приговорили к «десяти годам без права переписки». Это означало бы расстрел.
Второй ей быстро надоел. Третий был слишком скучен. Четвертый помог выбраться за границу, когда за ней – дочерью Сталина – уже приглядывало правительство.
Светлана Аллилуева влюблялась так же легко, как рассуждала о свободе и своем предназначении. Ей казалось, что она напишет великую книгу о своем отце-диктаторе.
Но не вышло. Вместо этого сама Светлана стала символом любви самого страшного тирана в истории СССР – Иосифа Сталина.
Инцест? Похоть? Истинность?
Разгадывать загадку предстоит целым поколениям.
Алексей Каплер
Каплер сжал ее руку и вздохнул. Нескладной черноволосой девушке в нелепых туфлях на низком каблуке было всего семнадцать лет. И ладно бы в этом была проблема. Сам Алексей Каплер был лишен каких-то глупых комплексов и не считал, что девицу нужно приглашать на танец лишь после двадцати одного года, как в старомодных романах. Но дело было в том, что обладательница нелепых туфель была дочкой Иосифа Виссарионовича Сталина – Светлана Аллилуева.
Светлана Аллилуева!
Каплер в свои сорок был отлично осведомлен, что за партнерша танцевала с ним фокстрот. Маленькая ладошка принадлежала девушке, за которую отец мог перегрызть горло, пусть даже на девушке какая-то мешковатая одежда, нелепые туфли и никакой косметики. Просто перегрызть. Сломать шею. И возможно, накормить собак. Отправить в штрафбат. На фронт. Или куда подальше.
Каплер не был идиотом и внимал слухам, ходившим о том, что Иосиф Джугашвили не просто любил, но боготворил свою дочку. Больше, чем сыновей. И вероятно, больше Родины.
На этом нахальном сравнении и стоило бы остановиться и отвести Светлану после танца на место. Даже угостить ее лимонадом, наверное, было непозволительной роскошью. Но Алексей не выдержал блеска черных глаз и румяных от танца щек и остался после танца поговорить со Светой. Просто говорить. О Гумилеве, Ахматовой, оперном театре. Им обоим нравилась «Пиковая дама».
Шел 1942 год. Было 8 ноября…
Сталин был страшно занят планированием операции под Сталинградом и как-то невнимательно отнесся к доносу, что за его дочкой стал ухаживать известный ловелас Каплер. Джугашвили лишь отмахнулся. Его Светлана была умной девочкой и смогла бы отличить истинные отношения от ложных. И потом, ей только семнадцать. Не возраст для того, чтобы забивать голову глупыми мыслями. О, как ошибался Сталин! Кажется, он забыл, что мать Светланы – его вторая жена Надежда Аллилуева – привлекла его, когда ей было всего шестнадцать.
В семейном архиве (письма из которого хранились в Германии у брата Надежды Павла и у врачей, обследовавших саму Аллилуеву) было несколько документов, подтверждавших, что этот род был предрасположен к некоему едва ли не мистическому пророчеству, гласившему, что девочки рода, которые встретят своих первых мужчин в возрасте шестнадцати лет, будут всю жизнь сохнуть от любовной муки. А их избранникам грозила мучительная смерть. На самом деле это пошло от одной из древнейших грузинских легенд, в которой рассказывалось, что Покровительница материнского молока может быть проклята в чреве матери, если не дождется своего Горного странника, который спасет ее от оков Тринадцатого замка. Тринадцатый замок – это своего рода символ обета невинности, который приносят молодые девушки, когда мужчины уходят на войну.
А может быть, это была просто древняя сказка, которую рассказала Светлане мама. И речь шла только о том, что девочки рода Аллилуевых зреют довольно быстро и к семнадцати годам имеют вполне сформировавшиеся формы, а их тело и сознание уже готовы раскрыться тому, кто сможет умело воспользоваться ключиком.
Не думаю, что я позволяю себе бестактность, используя слово «ключик». Все историки и исследователи то ли из деликатности, то ли из ханжества, то ли еще по какой-то причине тщательным образом избегают темы сексуальных предпочтений наших руководителей и их родственников.
От незнания появляются слухи. Но я, например, могу ответственно заявить, что Яков Сталин не был гомосексуалистом, потому что мой дед рассказывал, как они ходили на свидание к медсестре из соседнего батальона! Слухи вызывают иронию. Недоверие. Неприязнь.
Но если у Каплера был подходящий ключик к замочку любимой девушки, что в этом такого?
Метафорически изъясняясь, я могу заметить, что Люся (а именно так стала звать Алексея Светлана на втором свидании) действительно умел подбирать «ключи». Даже безумный, смелый, сбивчивый разговор о Гумилеве заставил сильнее биться сердце девушки.
Как это было? Большой зал. Окна плотно занавешены. Несмотря на войну, довольно богатый стол. На Аллилуевой очень строгая одежда. Чтобы дотронуться до запястья Светланы, Алексею приходилось буквально высвобождать ее руку из какого-то темного нелепого балахона, который почему-то назывался «платьем».
Дело в том, что Сталин ругал любимую дочь за открытые коленки и оголенную шею. Кто случайно оказывался рядом и слышал, как он ругал Светлану, были в недоумении. Как можно ругать взрослую девочку такими словами?
Сталин не был солдафоном, но в гневе он был страшен. Его семейный врач Виноградов испытал шок, оказавшись однажды свидетелем потока брани, обрушенного на голову кого-то из подчиненных. Поэтому можно представить, почему Светлана так боялась носить открытые платья, даже когда было тепло.
Какой-нибудь специалист по теории Зигмунда Фрейда мог бы усмотреть некоторую патологию в тирании отца к своей дочери и даже намекнул бы на сексуальный подтекст. И ошибочка вышла бы. Иосиф Сталин был очень жестким человеком. И характер у него был сложнейший. Но он очень любил свою жену Надежду.
А на следующий день Каплер и Аллилуева пошли в Третьяковскую галерею.
Девятого ноября 1942 года. По пустынным залам за парой брел унылый охранник. Благо ему пока не было приказано отмечать, сколько времени проводили Люся и Света в туалетных комнатах.
Светлана влюбилась. Впервые в жизни влюбилась. Ее одноклассница Катя Н. вспоминала, что «Света была такой счастливой, что на ее обычно задумчивом и грустном лице все время сияла улыбка. И глаза так блестели, что казалось, будто кончилась война».
А вот Василий Сталин, который, собственно, и стал инициатором знакомства, помалкивал. Лишь однажды отец сильно накричал на него, обвиняя в том, что Светлана проводит время с человеком, который на много лет старше ее. Видимо, возраст был поводом для скандала. Или Каплер был слишком опытным любовником для его – Сталина – девочки? Дочери, которую он называл «хозяйкой» и которая писала ему трогательные письма со словами «хозяйка ждет приказа».
Так или иначе, но эмоционально Светлана стала раскрываться лишь с Люсей. Они много гуляли, ходили в театры, в Третьяковку, спорили о Гумилеве. А после разговоров о поэте пара наконец уединялась в квартирке, носившей название «Дом на набережной», и охранник выкуривал пачку сигарет, прежде чем Светлана выходила и спешила в Кремль. Каплер почти никогда не провожал ее, и не потому, что был невоспитанным, просто пока Светлана спешила домой, она успевала убедить охранника в том, что они с Люсей просто разговаривали.
Юная сумасбродка не боялась ничего, когда влюблялась в мужчину. Она летела в пропасть своего чувственного увлечения каждый раз. А если мужчина, с которым она спала, был еще и умен… Так сложилось, что Аллилуева делала ставку на умных мужчин. Для этой по-своему ненасытной женщины был важен не только физический оргазм, но и оргазм мысли, который мог случиться только при общении с умным мужчиной. Талантливым. Даровитым. И при этом – управляемым ею.
Светлана Аллилуева была из породы тех железных леди, которые выматывали, забирали все лучшее и отбрасывали от себя. Пожалуй, Каплер стал исключением: когда Сталин узнал, что его дочь спит с «каким-то фотографом», он просто приказал его арестовать.
Люсю обвинили в том, что он является английским шпионом. В чем же прокололся Алексей? До смешного просто. В его репортажах из Сталинграда была связующая тема – любовь некоего лейтенанта к молоденькой девушке. И немного подробностей. Ничего порочащего, но только не для Сталина.
В тот день, когда арестовали любовника дочери, Джугашвили пришел к ней и отхлестал ее по щекам, а потом швырнул ей в ноги газету и процедил сквозь зубы:
– Дура, у него таких как ты – сотни. Он просто бабник. А ты на себя-то посмотри!
В этом «на себя посмотри» было столько яда, что Светлана бросилась бегом прочь от отца. Она ревела так, как никогда в жизни, и очень долгое время не могла простить Сталина.
Все дело было в том, что Светлана страшно стеснялась своей внешности: ей казалось, что она нехороша собой, слишком нескладна, слишком несексуальна. Еще и Сталин заставлял дочку кутаться в нелепые одежды и частенько намекал на то, что она «не дочь своей матери». Откровенно говоря, иногда я подозреваю, что мы имеем дело с неким психологическим инцестом, когда отец так влияет на свое дитя, что оно пребывает в подавленном состоянии и очень долго зависит от мнения своего родителя.
Пока Аллилуева обижалась на отца, Каплера сослали в Воркуту. Поцелуй дочери великого вождя и близость с ней стоили ему десяти лет.
По словам самой Светланы, она ни о чем не жалела. А ее возлюбленный так ни разу и не проговорился о подробностях их связи. Когда после реабилитации с ним заговаривали на эту тему, он просто замыкался. Лишь человек, который был некоторое время в Воркуте вместе с Люсей, рассказал своему сыну (который работал преподавателем в институте, где я учился), что Алексей лишь однажды заговорил про Свету, сказав одно-единственное слово: «Люблю».
Григорий Морозов
В 1943 году Аллилуева покинула квартиру отца и перебралась в «Дом на набережной», поступила на исторический факультет МГУ и начала постепенно приходить в себя. Училась носить открытые платья, выбирать светлые ткани, умеренно пользоваться косметикой и не бояться, что каждый молодой сокурсник – потенциальная жертва, стоит ему не понравиться Сталину. Одно лишь оставалось неизменным – охранник.
С умным парнем с живыми карими глазами Света познакомилась в одном из коридоров университета. То ли он попросил у нее учебник, то ли она просто несла в библиотеку книжку, которая была нужна ему. Но какой-то пустяковый разговор, свидетелем которого был весь курс, и свел юного Григория Морозова и Светлану Аллилуеву.
Григорий был умен, начитан и совершенно неперспективен. Но Света так любила молодых и амбициозных интеллектуалов, что согласилась встречаться, совершенно не раздумывая. Между молодыми людьми вспыхнула довольно бурная страсть, и они умудрились поцеловаться даже в аудитории! Казалось, эта связь была стремительной и ничего долгосрочного не обещающей. Но Света, безусловно предпочитавшая умных молодых людей, считала, что одна лишь женщина вправе распоряжаться образом жизни пары. И поэтому это она приняла решение о браке. Гриша был поставлен перед фактом. Сопротивляться дочери вождя было бы, мягко говоря, легкомыслием. Впрочем, скоропалительное «да» в ЗАГСе было не менее легкомысленным решением. Светлана остывала еще быстрее, чем хотела получить очередного интеллектуала, и, вытянув из него все, что ей было интересно, девушка без особых переживаний отказывалась от партнера.
Сталин категорически отказался встречаться с зятем. Более того, в коротком разговоре с дочерью он намекнул, что «еврей-муж – это смешно», на что Светлана лишь гордо ответила, что она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать, над чем ей смеяться.
Время было сложное. Эмоции оставались без ответа. И Света, привыкшая к темпераменту единственного мужчины, который был для нее авторитетом, быстро охладела к молодому супругу. Единственным мужчиной на тот момент был отец.
Можно ли говорить, что девушка пыталась найти некое его отражение в тех мужчинах, которые попадались ей на пути? Доктор психологических наук, в прошлом доцент РАН Сергей Генрихович Инфантов изучал проблему зависимости детских представлений о правильном выборе партнера от образа отца или матери. Так вот, он доказал на ряде примеров, что эмоции обостряются именно в период кризисных ситуаций и это приводит к выбору партнера (или партнерши), модель поведения которого совпадает с моделью поведения защитника в подобных же пережитых кризисных ситуациях.
Война. Голод. Холод. Фигура отца. Защитника. Победителя. О чем еще могла думать семнадцатилетняя девушка? Только о харизме отца.
Морозов не был наделен сильной харизмой. Он, конечно, был умен и молод, и Светлана рассказывала подругам, что в постели Григорий был богом, но этого было мало для нашей принцессы. Ценности ее понимания жизни и партнерства простирались гораздо дальше совершенного секса или лучистых глаз.
Они разошлись в 1947 году. Без претензий и к взаимному удовлетворению.
Причину развода не разглашали, но поговаривали, что Морозов стал погуливать от своей законной супруги. Устраивал ей скандалы и требовал, чтобы она уважала его как мужчину и мужа. Аллилуева была равнодушна к подобным проявлениям мужского шовинизма. Во-первых, она привыкла к тому, как умел отец подавить женщину, и не принимала близко к сердцу претензий человека, который и в подметки не годился ее отцу. А во-вторых, испытывать терпение влюбленных в нее мужчин Светлана считала своим хобби. Возможно, она еще не отдавала себе в этом отчета, но ее холодный, почти мужской склад ума, проницательность, умение анализировать и принимать решения превращали девушку в своеобразный образчик феминистки. Амазонки. Медузы Горгоны.
Мужчины, взглянув в ее глаза, летели в пропасть. Но это было чревато тем, что в черном омуте ее взгляда они ломали шеи.
В суде при разводе написали: «По личным обстоятельствам».
Юрий Жданов
В 1949 году Светлана скучала на даче. Делать было абсолютно нечего. Вечеринки, какие-то бесконечные посиделки под зонтиками в парке и уж тем более коллективные походы за черникой вызывали в ней раздражение. Поэтому девушка с удовольствием приняла предложение навестить своих соседей.
Было это в субботу, когда собирались топить баню. Аллилуева шла по узкой тропинке в сторону забора дома Ждановых. Ей сказали, что люди они очень разборчивые и предпочитают едва ли не интеллектуальный диспут.
О чем вести диспут в летний зной – Света совершенно не представляла, поэтому на всякий случай под веселые замечания своей няни просмотрела старенькие конспекты по истории. Ну а что? Если семейка окажется действительно такой, как о ней судачили соседи, то было бы неплохо знать примерные даты важнейших событий.
Домашние посмеивались, Светлана усердно повторяла даты. А ведь на самом-то деле Аллилуева была профессиональным историком, и все ее продуманные шалости были направлены только на то, чтобы разрядить атмосферу дома.
Дело было в том, что в это время Сталин снова очень крупно поссорился с дочерью. Назвал ее простушкой, которая вяжется со всяким сбродом. «Всякий сброд» – это университетские друзья дочери. Аспиранты. Доценты. Профессура. Но Джугашвили до какой-то физической неприязни не выносил умных людей, которые, по его словам, «ошивались» вокруг Светланы. В чем причина этому – трудно сказать.
С одной стороны, речь могла идти о простой зависти. Сталин был умен, но обладал умом скорее стратегическим, который и позволил ему выиграть войну, опираясь на практически нищую страну и ее немыслимый патриотизм. Но академическими знаниями Сталин не обладал, и его выводило из себя, что дочь иногда заговаривала о непонятных ему вещах.
Зависть. Ревность. Нежелание делиться своей Хозяйкой.
Тропинка внезапно оборвалась. И на этом самом месте стоял молодой человек с добродушной улыбкой. Глаза у него были умными, волосы густыми, зубы белыми. Светлане он понравился сразу. Вероятно, она улыбнулась чуть застенчивой улыбкой и протянула руку:
– Света.
– Юра.
Так они познакомились и пошли в дом к Юрию Жданову. Второму мужу-интеллектуалу.
Они поженились в 1947 году и оформили документы на сына тоже почти сразу.
Сын Иосиф у Аллилуевой родился в 1945 году. Первоначально в его документах было написано «Иосиф Григорьевич Морозов», а потом документ изменили и записали ребенка Иосифом Юрьевичем Ждановым.
Кстати, в семье Жданова поговаривали, что на том, чтобы внук носил фамилию «Жданов», настоял сам Сталин. Созвучность ли с партийным товарищем так вдохновила вождя или ему так не хотелось, чтобы внук был хоть отчеством связан с отцом-евреем, сказать трудно, но после долгого разговора с отцом Светлана вышла из комнаты с красными глазами, а на следующий день ребенка нарекли по фамилии отчима.
Кухарка, которая иногда помогала в доме Ждановых, слышала, что Аллилуева как-то горько жаловалась кому-то на решение отца, а потом быстро вскочила и, лишь мельком взглянув на себя в зеркало, убежала куда-то.
А еще Светлана улыбнулась своему отражению в зеркале. Мягкой, чувственной, немного загадочной улыбкой. Именно так девушка улыбалась, когда ходила на свидания с Каплером. А потом с Морозовым. И даже недолго со Ждановым. С последним же получилось все так стремительно, что, по словам очевидцев, молодые-то и на свидания ходили всего пару раз.
Один раз в театр. Давали «Евгения Онегина» в Большом театре. Второй раз в ресторан. С каким-то названием, связанным с деревом.
Больше Юрий свою Светушку (так он ласково называл жену) никуда не сводил. Коллеги посмеивалась над «сухарем» Ждановым, пихали в бок и немного непристойно шутили о том, почему же Юрчик не водит свою красавицу в свет.
Жданов отмахивался, огрызался в ответ и после очередного рабочего дня снова шел в библиотеку или засиживался на работе над очередным проектом. Ходили невнятные слухи о том, что Жданов любил работу больше, чем жену, но вопрос об импотенции, конечно, не стоял. Нормальный мужик, но проблема-то оставалась.
Слишком много работы? Или слишком много требований от Аллилуевой?
Второе. И только второе. Светлана Аллилуева была молодой, развитой, чувственной девушкой, который был нужен мужчина. Партнер для секса. И не надо прятать глаза, когда приходится об этом говорить. В этой страшной Великой Отечественной войне погибли миллионы мужчин. Миллионы! Остались женщины с детьми. И калеки, немощные, больные. Они писали под себя, не могли сделать шага без посторонней помощи, мучились от алкоголизма, болели всеми видами язвы и все-таки были нужны женщинам. Потому что они были мужчинами. Время, когда женщина спала с женщиной, стало отступать. Мужеподобные дамы вновь отращивали волосы и учились носить платья. И это было нормально, потому что война не могла изменить природу.
Секс. Чувственность. Желание.
И Светлана тоже прошла этот период. И если отец стал ее эталоном мужской харизмы (собственно, сын-то стал Иосифом не просто в честь Великой победы, а в честь родного отца, который был не просто любим, а любим как святой), а Каплер открыл для Светы мир эротических удовольствий, то Морозов задал задачу мозгам своей жены. Речь шла о месте женщины рядом с мужчиной. О сексе. О сексуальных прелюдиях. О том, какой может быть женщина с мужчиной, который позволяет ей вести себя в постели более раскованно, чем традиционно лежать бревном.
При этом Морозов был умен. Ох, умен! И как он умело пользовался своими способностями! Аккуратно и неспешно открывая перед молоденькой девушкой мир порока, он баловал ее тем, что показывал мир интеллектуальных игр, мир книг, теорий, невероятных теорем из жизни правителей и ученых.
У Светы был ясный ум и феноменальная память (и школу она закончила, между прочим, на одни пятерки), и девушка впитывала все знания как губка.
Про то, что Аллилуева научилась очень ловко избавляться от балласта, я уже говорил. И вот явился Жданов. Молодой. Умный. Привлекательный. Мужчина. Не надо умалчивать этот фактор. Мужчины нужны любой женщине, и Светлане в том числе. Крутить романы ей не всегда позволяли чувство брезгливости и, конечно, вечный охранник за спиной. Сравнение с отцом? Пожалуй. Но все-таки чаще не было физической возможности сбегать на свидания.
И вот – Жданов. Лекарство от скуки. От воздержания. От душевных терзаний по поводу очередного конфликта с Джугашвили.
Но Жданов предпочитал работу, книги и проекты. А как же жена? А жена ждала его дома и мечтала заняться с ним любовью, да только так, чтобы Юрочка был снизу, а она – женщина – сверху. В этом акте был не протест забитой женщины, а проявление женщины-воительницы, которой в итоге и оказалась Светлана.
Но о каких воительницах могла идти речь в 1951 году? Только о тех, которые спали с другими женщинами. Вот и ходили слухи, что Жданов подозревал свою жену именно в этих склонностях, только вслух говорить боялся. Дочка Сталина по-прежнему получала письма от папы с обращением «Хозяйка».
И Жданов закопался в проектах. Жена проводила одинокие вечера. Они почти никуда не ходили, мало виделись и постепенно становились чужими друг другу людьми. Даже ужин стал проходить в гробовой тишине. Тихо тикали ходики, едва раздавался звон вилок и ножей о тарелки. И пустые фразы:
– Передай, пожалуйста, хлеб.
– Спасибо.
– А соль можно?
– Спасибо.
– Как дети?
– Нормально.
– Как на работе?
– Нормально.
– Можно еще соус?
– Конечно…
Никогда Светлане не хотелось так отчаянно реветь, как после таких вечеров…
Актер труппы Соломона Михоэлса
Как она познакомилась с этим человеком? Об этом нет почти никаких сведений. Случайно, на улице, когда уронила зонтик, а он подошел и подал ей его. Свинцовое небо куполом нависает над их головами. Полыхом золота сияют листья клена в уединенной аллее парка, куда Света водит гулять Иосифа. И блестящая от воды из луж обувь. У него – ботинки на тонкой подошве, у нее – элегантные сапоги.
На другой день они встретились. Его звали Сергей. Он был актером труппы легендарного Соломона Михоэлса.
В 1948 году Света стала бегать в театр Михоэлса почти каждый день. Она знала все спектакли, узнавала, как зовут актеров, ей все было ужасно интересно.
Сергей был незаменимым гидом в мире кулис. Между декорациям к «Королю Лиру» и «Ричарду III» они могли устроить страстное свидание, пить вино прямо из горлышка узкой бутылки, говорить обо всем на свете и целоваться.
Почему я так задержался на этих шалостях влюбленных?
Во-первых, Светлана вышла из-под контроля своего мужа и в ней впервые появилась способность умело скрывать правду. А ведь Аллилуева на некоем генетическом уровне была типичной женщиной Востока, для которой почтительность к мужу – одна из важнейших заповедей. И не потому, что хочется, а потому, что поколения женщин были зависимы от власти мужа. А тут один мужчина мечты, и тот – отец.
А во-вторых, девушка поняла, что в жизни есть много вещей, которые ей нравятся. Театр. Теплое вино с губ любимого мужчины. Даже запах нафталина на старых костюмах. Аллилуева училась быть эстетствующей девушкой, которая могла, наконец, позволить себе быть свободной, несмотря на неодобрение отца.
Или ей так казалось?
Соломон Михоэлс однажды застукал парочку после спектакля. Ироничное замечание, тонкая улыбка и умнейшие глаза человека, который играл на сцене как бог. Его Король Лир говорил как пророк. В 1948 году это было опаснее, чем в 1937. Но Михоэлс никогда не боялся. А зря.
Глядя на молодую пару, торопливо поправляющую одежду, Михоэлс просто улыбался. Юность могла себе позволить быть дерзкой.
И конечно, он узнал Светлану Джугашвили. Но зачем старику обсуждать это? Он был властителем дум сотен людей, которые видели его на сцене. И как мудрец он понимал, что каждому нужно пройти свой Путь. Даже дочери самого страшного человека.
Каким образом Сталин узнал, что Михоэлс в курсе отношений его дочери с актером театра, – неизвестно. Да и важно ли это? Джугашвили долго намекали, что «этот еврей» стал задаваться. Возомнил себя богом, вождем, мессией. И главное, на его спектаклях люди плачут, смеются, и глаза у них горят не от любви к вождю.
Для Сталина мысль о том, что кто-то посмел быть влиятельнее его, была смертельно ранящей. Отцом своего народа был Иосиф Виссарионович Джугашвили. И никакой пророк вроде Короля Лира не имел права на существование! Сказано – сделано.
В этом же году Светлана стала свидетельницей странного разговора с отцом по телефону. Некто на другом конце провода явно записывал то, что… требовалось написать в газете?
Сталин говорил:
– Ну, автомобильная катастрофа…
Света в ужасе отпрянула от двери и, зажмурившись, убежала прочь от кабинета. А во время вечернего чаепития пыталась различить на лице отца какие-то эмоции, которые могли бы быть связаны с его словами. Ничего, ровным счетом ничего не отражалось в непроницаемых глазах. Отец курил трубку и лишь иногда прихлебывал остывающий чай. Это был образ человека, который не способен убивать. Крошки печенья перед чашкой. Свежая газета. Розовая салфетка…
На следующий день все газеты писали, что Соломон Михоэлс стал жертвой автомобильной катастрофы.
А в 1952 году Жданов и Аллилуева развелись.
Светлана не постеснялась во всеуслышание заявить, что «этот сухарь пусть навсегда закопается в своих книгах, а семья ему не нужна». Тем не менее после этого брака осталась дочка Катя. Сейчас она живет под Красноярском. Работает вулканологом. И в ее доме нет фотографий знаменитого деда.
Смерть отца
Как бы сложилась судьба Светланы, если бы не смерть отца?
Они никогда не говорили о смерти Михоэлса. И они никогда не говорили о Сергее. Но между отцом и дочерью впервые словно пролегла глубокая борозда недопонимания. Аллилуева не обвиняла отца, но и не хотела прислушиваться к его мнению. А Сталин… Бывает такое состояние, которое не могут объяснить психологи, но, возможно, могли бы как-то интерпретировать священники, – оно называется «предчувствием смерти». Так вот, у Сталина явно было что-то похожее. Может быть, он просто боялся?
В день смерти Иосифа Виссарионовича Светлане Иосифовне позвонили и попросили срочно приехать. Ее ждала машина.
Сталин лежал на постели, кругом сновали незнакомые люди. По воспоминаниям Аллилуевой, она очень отчетливо запомнила Берию. Его глазки победоносно сверкали. И как он в последний момент крикнул «Хрусталев, машину!» навсегда сохранилось в памяти. Наверное, если бы Сталин мог говорить, он бы, глядя на своего соратника, мог сказать: «И ты Брут?» Или же Света просто спятила от горя, и ей казалось, что она попала в чудовищную пьесу, где уже разыграны все партии? Роль плакальщицы досталась ей. Роль жертвы – ее отцу.
Хотя был ли он ею? Даже семейный доктор профессор Виноградов гнил в тюрьме по ложному обвинению – Сталину некогда было разбираться с этим. Он доверял мнению Берии. Светлана никогда не любила Берию. Однажды он остановил ее, чтобы что-то передать для отца, и Светлана навсегда запомнила его хищный взгляд и холодные, словно костяные, пальцы, сжавшие воротник. И вот теперь эти пальцы нервно сжимали фуражку, а девушка, не отрываясь, как завороженная смотрела на руки, похожие на мучных червей.
Империя рухнула. Пятого марта 1953 года Сталина не стало. Двадцать третьего декабря 1953 года не стало Берии. Ненадолго же пережил «Брут» своего хозяина.
К власти пришел Никита Сергеевич Хрущев. Либерал, умеющий превосходно играть эдакого рубаху-парня. Но это уже другая история.
После смерти отца Аллилуева надолго стала затворницей. Она жила очень уединенно, редко где-то бывала. Поговаривали, что Светлана пристрастилась к алкоголю и даже лечилась в психиатрической больнице.
Все это полная ерунда. Светлана была слишком сильной женщиной, чтобы позволить себе опуститься. Она жила в своей квартире, с нянькой и детьми, часто встречалась с мужчинами, но все это было скрыто от посторонних взглядов. Наверное, можно сказать, что эти годы молодая девушка искала путь к себе.
Историк по образованию, исследователь, член КПСС, Аллилуева пыталась разобраться в значении фигуры собственного отца для мировой истории. Разоблачение культа личности, которое с блеском провел Хрущев, амнистия и реабилитация жертв сталинских репрессий каким-то образом превратили Светлану в одиозную фигуру. О ней не забыли, но ее имя стало все реже мелькать на страницах прессы. В Советском Союзе это означало, что фигура предана остракизму. В Средние века был такой способ избавиться от неугодных персон знатного происхождения: их переставали приглашать на общественно значимые мероприятия, их имена не упоминались вслух, их любимых лошадей в конюшнях постигали странные болезни – и они дохли. Круг сжимался, и эти персоны были вынуждены покидать города, потому что мнение народное было болезненнее, чем отравленные иглы, загоняемые преступником под ногти.
И в таком режиме остракизма Светлана прожила до 1962 года. В этом году в мае она крестилась в Москве. Было ли это спонтанным решением? Батюшка, который был причастен к церемонии, однажды обмолвился, что «эта женщина стала богобоязненна». Могла ли идти речь о том, что Аллилуева стала опасаться за свою жизнь, или, возможно, речь шла всего лишь о модной свободе?
Но о свободе Света узнала еще от Михоэлса, который со сцены говорил, что «каждый человек однажды узнает плоды рук своих и ужаснется, если были совершены они по недомыслию». О любви к Богу не могло быть и речи, ведь молодая девушка нарушала заповеди. Да, она изменяла своему мужу и не видела в этом греха. Так как же узнать, что подтолкнуло дочь Сталина в лоно церкви? Все оценки наблюдателей, свидетелей, тех, кто пытался обсудить это со Светой, – все было утрировано, перевернуто с ног на голову.
Лишь однажды прокатился слух, что молодая женина влюбилась в церковного служку. Ему было всего шестнадцать лет. В его невинном образе была собрана вся прелесть уходящей юности, и Светлана просто потянулась за останками того, что уже нельзя было вернуть.
Ее радость в жизни закончилась вместе со смертью отца, и ее молодость начала увядать в 27 лет. В год смерти Сталина.
Странная, болезненная, страстная любовь отца и дочери, трактуемая как инцест, никогда не была скреплена физической близостью. Но их души были едины. Трагические годы после смерти жены Сталина (матери Светланы), годы подозрений, бесконечной смены масок «отца народов» – все это рушило, но никогда не разрывало понимания друг друга этими двоими – отцом и дочерью.
Браджет Синг
В коридоре университета было сильно накурено, многолюдно, отовсюду раздавались звонкие голоса студентов. Молодой человек со смуглой кожей, оливкового цвета глазами и густыми, черными как вороново крыло волосами пробирался мимо ребят. Он чуть застенчиво улыбался, смущенно кивал на возгласы приветствий и от души благодарил Будду за то, что в этом коридоре не стоит сейчас молодая женщина – преподаватель истории.
Браджет Синг – аспирант, революционер, бунтарь, наследник княжеского рода, выходец из Индии благодарил своего бога за то, что тот не свел его со Светланой Иосифовной Аллилуевой, которую молодой аспирант любил сильнее всех на свете. Еще один поворот. Еще один переход мимо кафедры философии – и желанная дверь: выход. Улица. Остановка. Еще пара дней – и Синг уехал бы в свою Индию, продлив себе жизнь.
Но рок в лице боготворимой дамы уже настиг его. Именно на выходе они и столкнулись нос к носу. На ней был белоснежный плащ, красное трикотажное платье, красные модельные туфли. В руках кожаный портфель. На нем – щегольской костюм, ботинки из крокодиловой кожи и черная рубашка. Молодые. Эффектные. Горячие. Желанные…
Они поженились через несколько месяцев. Во время ухаживаний Браджет проявлял себя истинным кавалером, а Светлану никто и никогда не видел такой счастливой, смеющейся, женственной. Обычно предпочитающая какие-то полутемные наряды, Аллилуева стала одеваться очень эффектно. Ах, если бы в тот день она не забежала к своей портнихе, и та не предложила бы ей белый плащ вместо распоротого серого! Заметили бы они друг друга?
Теперь же эту пару часто видели в публичных местах – на открытии каких-то центров, на концертах, в театрах, в ресторанах. Они наслаждались обществом друг друга и не скрывали своей нежности. Были ли они близки духовно – воспитанники разных культур, носители разных ценностей, исповедующие разного бога? Для них это не имело значения. Была просто любовь. Страсть. Секс.
На фоне возрастающего напряжения в стране в этой интернациональной… любви было что-то порочное. Стоит ли говорить, что СССР при всем своем дутом либерализме был страной жестко антисемитской и нетерпимой в целом? Помощь развивающимся странам была политическим ходом, ничего общего не имеющим с человеческим фактором. Пятый пункт по-прежнему мог решить судьбу. И хотя национализм как государственная политика не транслировался по центральным каналам, он имелся в виду.
Синг был политически грамотным, расторопным, красноречивым. Его вольные эссе на тему свободы в СССР имели резонанс в кругах мыслящей молодежи. Но индиец в качестве мужа дочери бывшего отца народов оказался фигурой не очень удобной. И все-таки Светлана считалась невестой. И все-таки она умудрилась получить разрешение на выезд из СССР к своему жениху.
Ее встретили со всеми почестями, на которые могла рассчитывать невеста будущего популярного политика. Но на самом деле в Индии Аллилуеву никто не ждал. Ей не было места в жизни страны. Ей не было места в жизни родни будущего мужа. И Светлана не стала искать чего-то в стране пряностей, слонов и тюрбанов. Она перебралась на Запад. А перед этим просто попросила политического убежища.
Сказать, что это был взрыв? Да, это был взрыв. Ощутимая трещина на теле монстра – побег дочери одного из основателей этой империи под названием Советский Союз. К сожалению, нельзя было расстрелять карту мира, но в верхах активно циркулировали слухи, что на дочь бывшего вождя планируется покушение. Одно. Второе. Пятое.
Браджет Синг был убит неизвестными, обстрелявшими машину, в которой ехал он с женой. Скупая информация тщательно оберегалась. Доступ к сведениям фактически отсутствовал. Лишь однажды, спустя годы, один из экспертов проговорился, что стреляли с таким расчетом, чтобы попасть в задние дверцы. Как раз там и сидела госпожа Синг.
В 1961 году Юрий Гагарин полетел в космос, а в СССР продолжали бурлить страсти по поводу поступка Аллилуевой. Кажется, руководство страны особенно задела формулировка, с которой Светлана Иосифовна обратилась за политическим убежищем.
Одним из пунктов был:
Я хочу жить в свободной стране.
Уильям Питерс
В Соединенных Штатах Америки Светлана устроилась на работу в Принстонский университет. Английский она знала. Американизмам обучилась очень быстро.
В 1970 году она вышла замуж. Муж – Уильям Питерс – был на двенадцать лет ее старше. Известный американский архитектор, предпочитающий американскую модель жизни всему прочему. Светлане было наплевать на амбиции мужа. Она давно уже привыкла использовать мужчин в качестве ступеней к своей цели. При этом Аллилуева была, бесспорно, умна и, конечно, искала себе тех мужчин, которые могли быть ей приятны.
Таким был Синг. И таким стал Питерс. Умный. Проницательный. Любитель покушать. Прекрасный специалист. Ценитель всего американского. У него был собственный дом и неплохое состояние. К тому времени Светлана еще не получила свой гонорар за публикацию «Двадцати писем к другу», и ей просто нужно было где-то передохнуть, перевести дух и посчитать свои деньги.
Да, вот так все прозаично. Посчитать деньги. У Сталина были счета в швейцарских банках, но Аллилуева не спешила их потрошить, расходовала средства крайне умеренно и не очень надеялась на то, что, когда подойдет старость, СССР выделит ей государственное обеспечение.
Формально она была желанной гостьей в Союзе. Фактически ее считали изменницей и мечтали принудительно сослать куда-нибудь подальше с глаз мировой общественности. Например, в ссылку. А лучше – на тот свет.
«Шпигель» заплатил Свете за право публикации «Двадцати писем к другу» 480 тысяч франков. Огромные деньги по тем временам!
Что же было такого в этих письмах? Исповедь. Историческое эссе. Исследование. Манифест, если хотите. О жизни Сталина. Там почти не упоминается мать Светланы Надежда. Дочь до конца жизни не могла простить матери того, что та бросила ее, нажав на курок маленького пистолетика.
Таким романом в письмах Светлана словно подстраховалась. Теперь у нее было собственное наследие. Спорное. Возможно, лицемерное, но продуманное до мелочей. Зарисовки из детства, милые дачные переживания, прогулки, эмоции и плотно упакованные в этом переживания и откровения о жизни отца, о его поступках, решениях, власти.
В этой любви к отцу Светлана признавалась снова и снова, и даже сквозь годы и обиды эта любовь напоминала путеводную звезду.
«Не забывай своего папку, Хозяйка», – так словно говорил Джугашвили. «Никогда», – так словно отвечала его Светлана.
В 1971 году у супругов родилась дочь Ольга, а в 1972 году мистер и миссис Питерс разошлись. Причина? Закончилась необходимость в этом милом, добродушном и ограниченном человеке.
Светлана после переезда за Запад вообще очень изменилась. В ней появились амбиции, которые не бросались в глаза в Союзе. Аллилуева стала ценить личное пространство. И мужчины оказались нужны ей лишь как временные партнеры. Речь шла либо о тихой гавани, либо о состоятельном любовнике, который готов на все ради того, чтобы подержать за руку популярную личность.
Да, дочь вождя добилась популярности. Решила свои финансовые вопросы и захотела просто пожить для себя. Унылый Питерс не входил в эти планы. Тем более его порядком утомляло то, что жена частенько не является домой ночевать.
Вялые переругивания с бывшим мужем. Любовники. Внимание прессы. И наконец, Аллилуева разочаровалась в жизни в Штатах и в 1982 году перебралась в Англию. Викторианский стиль успокаивал, но не вызывал желания остепениться. Отдав дочь в школу-интернат для девочек, Светлана посвятила себя путешествиям.
Возвращение в СССР
Светлана исколесила всю Европу, побывала в Китае, Гонконге, Японии. Но ее тянуло в Союз так сильно, что Светлана Иосифовна в 1984 году вернулась в СССР. Вернулась с дочерью Ольгой, которая не знала ни слова по-русски. Что ожидало ее тут?
Аллилуева тут же собрала пресс-конференцию, где заявила, что «на Западе ни одного дня она не была свободна». «Вот эксцентричная старуха!», – написал о ней один западный корреспондент. «Вот истинная дочь своего отца», – написал о ней советский корреспондент. И еще ровно 267 публикаций о ее возвращении. Настроения были примерно теми, что я процитировал выше.
Светлана знала, какие заявления нужно делать при любом политическом строе. И это действительно была заслуга Сталина. Именно он научил дочь быть гибкой, рассудительной и не гнуть шею перед недостойными. Культ личности для семейства Джугашвили (и, уж позвольте, я отнесу к нему и Свету) основывался прежде всего на провозглашении своего отношения к жизни, и не имело значения, ложным оно было или правдивым. Высказывались в этой семье всегда так: «Я хочу сказать» или: «Я думаю, что». Первичность своего мнения была неоспоримой. Кто знает, возможно, это и стало спасением для Аллилуевой. Ведь спецслужбы вцепились в нее мертвой хваткой, и пока «эксцентричная старуха» делала громкие заявления, специально натасканные псы рыскали по ее вещам, пытаясь обнаружить шпионский передатчик или мини-станцию для передачи секретной информации.
Но они ничего не нашли. И вежливые расспросы в КГБ тоже ни к чему не привели. Ольга испуганно смотрела на мать и торопливо отвечала на вопросы через переводчика. А Светлана Иосифовна, которая с возрастом стала неуловимо похожа на отца, лишь сардонически усмехалась. Ее смешили методы КГБ. Глядя на злые, с приклеенными улыбками лица следователей, женщина неизменно комментировала происходящее на грузинском языке. К сожалению, по неподтвержденной информации, это были отборные ругательства, которые заставляли краснеть грузинских мужчин.
Да, Светлана Иосифовна, прихватив дочь, почти сразу после приезда укатила в родную Грузию. Как признавалась она в одном из интервью, «ей очень хотелось увидеть Родину». Щедрую и нищую. Сжатую тисками Советской власти и неизменно гордую. Да, Грузия была прекрасна. Белоснежные стада баранов. Сочный виноград. Душистый лаваш. И невероятно прекрасные цветы в палисадниках!
Плакала ли Светлана, когда увидела свою Родину? Стекла автомобиля были подняты. А Ольга никогда не хотела говорить, что именно сказала мать, когда ступила на свою землю.
Власти предложили Аллилуевой квартиру и содержание. Эскорт. Служебную машину. Но… отношения с властями у «эксцентричной старухи» не складывались. Она осуждала советский строй, с сарказмом отзывалась о достижениях Советской власти и в итоге написала письмо Михаилу Горбачеву.
У них состоялась личная встреча. Причем Горбачев приехал ради этого в Грузию. Они пили грузинское вино, ели сыр и говорили о Фернандо Леже, Эдит Пиаф, Иве Монтане и «Биттлз». Горбачев был молод, многословен и почтителен. Аллилуева – приветлива, неумолима и требовательна.
В 1986 году Светлана Иосифовна и ее дочь Ольга навсегда уехали из СССР. Был ли это порыв? Или Горбачев, только-только оказавшийся у власти, не хотел иметь в своей стране эту вольнодумную старуху?
Ольга как-то прокомментировала настроение матери, когда они собирали вещи, чтобы уехать в Англию. Светлана сказала: «Горе той стране, где появляются такие руководители».
После возвращения в Англию Аллилуева сильно заболела. У нее и раньше были проблемы со здоровьем, а посещение Родины сильно подорвало ее силы. Поговаривают, что ее лишила сил встреча с сыном Иосифом. Он был холоден с матерью, а со сводной сестрой вел себя подчеркнуто равнодушно. Они встретились в Грузии – и Иосиф отказался от вина. По традициям горцев это означало только одно: мужчина порвал с матерью, кормившей его. Это была первая и последняя встреча Иосифа Жданова с матерью.
А дальше информация о дочери Сталина стала противоречивой. Сама она не отрицала и не подтверждала ничего.
Вопрос:
– Вы были в доме престарелых?
Ответ:
– Кажется.
Вопрос:
– В 1992 году?
Ответ:
– Возможно.
Вопрос:
– Вас туда определила дочь по настоянию зятя?
Ответ:
– Без комментариев.
В этом же году Светлану видели в монастыре Святого Иоанна в Швейцарии. Вспомнила ли она, что крещеная христианка? Или ей понравился миловидный служка?
Светлана Аллилуева всегда отвечала за свои поступки. У нее никогда не было маразма. Если ей нравился молоденький мальчик у алтаря, то это было трепетное чувство старости к давно утраченной юности. Она единственный раз коснулась щеки мальчика во время посещения храма. Это было целомудренное прощание с прошлым. Живительный глоток воздуха в темнице собственных страхов и потерь.
Она любила Каплера.
Она любила Морозова.
Она любила Жданова.
Или она любила Сталина?
Во всех этих версиях нет одного – последнего слова самой Светланы Иосифовны.