Глава 2. Смута балтийская
Сообщники:
Майкл Шерман – резидент ЦРУ в Эстонии
Стив Борг – директор магазина в Лондоне
Карина – секретарша графа
Наши:
Володя Романов – бизнесмен
Михаил Казаков – полковник ГРУ
Рокки Бульба – шеф службы безопасности
Зоя – секретарша широкого профиля
Время и место:
1992 год, Лондон, Санкт-Петербург, Майами, Таллин
Подрывные материалы:
CD Vangelis – «Antarctica», водка «Распутин».
Бонд-стрит
Подержанный, но ухоженный «Боинг 737» финских авиалиний доставил Романова в Лондон по личному делу скорбного характера. Друзья и коллеги провожали в последний путь известного продюсера и бизнесмена графа Раскатова. Недавний распад Союза подтолкнул развитие деловых связей Боба с Лондоном, но ускорил уход партнёра. Поставки товаров принимали легальный характер, увеличиваясь в объёмах. Оплата крупных партий бытовой электроники и дисков производилась через эстонский банк и техника изредка растамаживалась в Таллине.
В тот период налоги не входили в приоритетную сферу бизнеса. В тени оставался и, дающий основные обороты и сверхдоходы, металлический бизнес Романова.
Паспортный контроль аэропорта Хитроу неприветливо встретил служебный советский паспорт и ослепительную улыбку Романова. И хотя толстый негр у вертушки вряд ли читал Маяковского, он долго разглядывал печати и сличал фотографию с оригиналом. Офицер продемонстрировал высокий профессионализм, поинтересовавшись:
– С каких это пор в Таллине свой ОВИР?
Местами лоснящийся любитель «Биг Маков» мрачно пошутил: – Russian mafia, bang bang!
Ди джей ответил асимметрично:
– Zambia cannibals! Yum-yum! – И издал воинственный клич обитателей африканских джунглей.
Пограничник, хотя и обиделся, но паспорт всё-таки проштамповал. Возвращая документ, он не забыл напомнить гостю про голод в России и программу гуманитарной помощи странам СНГ.
Служивый переживал за терпящих нужду россиян и эстонцев, разглядывая модный мобильник и дорогую видеокамеру голодающего Прибалтики. Перед выходом в зал Боб приободрил толстяка:
– Плохо помогаешь. Вот видишь: «Мобира» поизносилась, а камкордер давно пора менять на новый!
Постсоветский юмор был за гранью понимания уроженца негритянского Энфилда. Он прикидывал примерную стоимость часов на руке русского. Бывая здесь наездами, Романов замечал, как меняется английская столица. И не все перемены его радовали.
В банках и офисах появились первые миллионеры из бывших республик Союза, которые выделялись типичным акцентом и манерой одеваться. В этой компании доминировали бывшие советские аппаратчики, сменившие «Волги» на «Вольво». Большинство перескочило на рельсы бизнеса совсем недавно. Многие успели запустить руку в бездонный бюджетный карман новой родины, где они заправляли с купеческим размахом.
Средств в казне молодых государств катастрофически не хватало, но бывшие товарищи оперировали миллионами долларов, которые таинственным образом возникали на офшорных счетах. В лондонских банках хлопотали и действующие политики, раскрывая партийные тайны и отдавая указания по телефону:
– Что значит, нет кворума? Объявляй первое чтение, и принимайте бюджет в третьем без поправок. Мои избиратели на Лондонской бирже ждут первый транш в 50 миллионов уже завтра.
Служебное рвение депутатов не оставлялось без внимания банкиров королевства. В конце концов, уведённые из казны миллионы возвращались на родину в виде товаров. Где ещё, как не в России, можно заработать 300% чистой прибыли при инфляции в 500%. Встречи с соотечественниками в бизнес-центрах несли сплошной позитив и перетекали в вечера воспоминаний под грохот дискотеки. Беспокоило другое: городской этнос необратимо темнел и обращался в ислам.
Граф Раскатов вынужденно продал свой паб в когда-то благополучном Вест Хэме, где теперь хозяйничали мусульмане. Он использовал последнюю возможность получить свою цену за пивнушку, поскольку со всех сторон наступали кебабы и кальяны. А соседние бары облюбовал практикующий пироман. Темнокожие торговцы целенаправленно выдавливали бывших поработителей из тихого квартала, используя для этого весь магический арсенал Вуду.
Кроме поджигателей в районе активизировались насильники, грабители и вандалы. После полугодовой осады с плясками под бой барабанов не выдержали арендаторы и квартиросъёмщики ближайших домов. Когда же новые жильцы устроили круглосуточную дискотеку на суахили, ходу с насиженных мест дали и рестораторы.
А ведь многие хозяева получили свои пабы из рук отцов и дедов. В начале 90-х они уже отказывались узнавать родной квартал.
За пять лет на глазах Романова добропорядочный и чистенький уголок Вест Хэма превратился в Могадишо на Темзе. В пабах Викторианской эпохи курили кальяны бывшие партизаны из Мозамбика, которым прислуживали недобитые ими португальские каратели. В домах появились заколоченные досками окна, а на обочинах сгоревшие автомобили. Вечерами в квартале не работало уличное освещение, а одинокие прохожие с трудом объяснялись по-английски.
Зато в подворотнях в широком ассортименте предлагались темнокожие массажистки, а также наркотики и оружие. Отечественные риелторы на своём диалекте называют подобные гетто «динамично развивающимся районом».
Последний визит Боба и Рокки в зарождающийся центр деловой активности едва не закончился международным скандалом. Бульбе захотелось отведать настоящей восточной кухни и для этого приятели отправились в прежний паб графа, недавно проданный по цене придорожного буфета.
Реклама зазывала клиентов в открытый на днях просторный кебаб-хаус.
Молчаливый таксист вьетнамец довёз гурманов до перекрёстка, где начиналась Африка, и удалился, не прощаясь.
Рокки содрогнулся от масштабов преобразований:
– Ангидриды толчёные, что наворотили! Да за такое ставят на ножи!
У входа в заведение среди мусора и окурков отдыхал мало одетый наркоман. Компаньонов остановил его соратник по борьбе в голубом «Адидасе». Держа руки в оттопыренных от «Кольтов» карманах, спортсмен огласил прейскурант:
– Травка по 3 фунта, оральный секс по 5 и традиционный – 10. Ещё есть кокс и герыч.
Перечень услуг на ломаном кокни дошёл до Рокки с запозданием и интереса не вызвал:
– Боб, передай ему, что мы не курим и зашли перекусить.
Романов сразу же потребовал заявленных на витрине экзотических блюд из мяса бизонов и носорогов. А в ответ он услышал обычные пожелания:
– Fuck off, cocksucker! Move your ass motherfucker!
(англ. нецензурная брань)
Тяжеловес Рокки с детства боготворил свою властную матушку, известного в Таллине старшего следователя прокуратуры. А подобные выражения он воспринимал, как личное оскорбление. После мощного джеба хамоватый метрдотель проломил затылком старую витрину, уцелевшую под фашистскими бомбами. Когда из паба выскочили темнокожие автоматчики, нашим любителям экзотики пришлось показать рекордное время на стометровке до угла.
Первый свободный кэб они догнали только через два квартала, а водитель индус, заслышав стрельбу, дважды проехал на красный.
Боб облегчённо вздохнул: – Неужели и в Таллине могут появиться такие кварталы? Экспорт революции.
– Вовка, ты жутко отстал от жизни: первые признаки гетто уже наблюдаются в общагах района Копли. В этих притонах рулят бывшие менты и набор услуг там не отличается от Лондонского: девки, наркота, ворованные тачки и стволы. Недавно в ленинской комнате общаги открылось казино.
С тех пор Боб избегал Восточных окраин Лондона. Пока лента транспортёра выносила чемодан жокея, он припомнил смуглолицего водителя такси, который долго смеялся над легковерным Рокки. Оказывается, реклама кебаба состояла из парольных фраз, которые оповещали наркоманов о новой точке.
В зале ожидания жокея встречал директор «Рекорд Маркета», с которым он познакомился в свой первый приезд на берега Темзы.
За прошедшие 10 лет их преступная группа контрабандистов ввезла в СССР тонны подрывных материалов и аппаратуры. Общий товарооборот составил три миллиона долларов. Все эти годы завмаг курировал заказы Романова на технику и диски. Бизнес в последнее время переходил на легальное положение, но Боб растамаживал лишь малую часть поставок в Эстонию и Россию.
А тоннажа уведённых из Союза стратегических материалов хватило бы для отливки десятка баллистических ракет и одной АПЛ. Здесь счёт шёл на миллионы долларов.
Поэтому желающие перехватить бизнес графа строились в очередь, и Рокки не исключал возможность силовых акций. Металлическая сага Раскатова давно заинтересовала его кураторов из МИ-6 и их коллег из Лэнгли. В пенсионном возрасте покойный граф выучил таблицу Менделеева на зубок и сделался знатным металлургом.
По дороге в церковь на отпевание директор рассказал о последних днях жизни хозяина. Раскатов недолго горевал после вынужденной продажи паба сомалийцам, полностью растворившись в проекте воссоединения трио ELP.
Сутки напролёт он проводил в студии звукозаписи, пробуя со звукорежиссёром новое звучание супергруппы. Его сердце остановилось прямо у пульта, когда техники в фонике меняли микрофоны на ударной установке. Жокей не слышал жалоб графа на сердце и усомнился в правдивости директора.
Раскатова отпевали в православном храме по старым ещё дореволюционным канонам. У Боба потемнело в глазах от наплыва рок-легенд и знаменитостей, пришедших проститься с графом. Небольшая площадь перед Успенским собором едва вместила лимузины «звёзд», которых у выхода поджидала жёлтая пресса.
Фотографы бесцеремонно ломились в храм, стараясь запечатлеть кумиров 70-х и молодую поросль бритпопа. На кладбище Романов заметил советника российского посольства и разведпродюсера из клуба «Тропикана» Ника Паркера, с которым он сотрудничал на ниве обмена музыкальных материалов.
Спецслужбы союзников представляли советники посольств США и ФРГ, а нейтралов – шведские дипломаты. Казаков и Николаев присутствовали незримо. Тайный союз разведки и рок-музыки нашёл отражение в фотоотчёте с похоронной процессии.
После поминок Володю попросили забежать в адвокатскую контору Брикмана, представлявшую интересы графа.
Здешние юристы составляли запутанные, но безальтернативные контракты на поставку металла шведам, посредством которых сокращались возможные риски на советской территории. Старший партнёр конторы перешёл к делу без прелюдий:
– Я уполномочен сообщить, что оглашение завещания графа Раскатова, где вам надлежит присутствовать, состоится через три дня. Так как у покойного не осталось прямых наследников, его духовная обнародуется в присутствии указанных в распоряжении лиц.
Весь следующий день Боб мучился догадками, что же мог ему завещать продюсер. От предположений порой захватывало дух. Оставшееся время он посвятил отработке контактов усопшего по металлической сделке, где всё решалось на уровне личных отношений. Пакет соглашений с участниками рок-фестиваля хранился в банковской ячейке, доступ к которой у жокея имелся. Контракты с музыкантами оплачивались налом, а прикормленные графом банкиры понятливо кивали головами, когда речь заходила о миллионах долларов.
Романов объезжал все продюсерские центры, замыкая концертные договоры на себя. Интерес «звёзд» к гастролям в бывшем СССР продолжал расти, тем более, что все они возвращались оттуда в добром здравии и при деньгах. Прозападный жокей Романов производил солидное впечатление на «звёзд» и критиков. Менеджеры групп с удовольствием общались с хозяином первого советского рок-фестиваля, обещая участие своих подопечных.
Ну а прохожие в центре Лондона откровенно пялились на новую «Нокию» ди джея, позже получившую известность, как «кирпич». По сравнению с чемоданами «Моторолы» и «Алкателя», это был настоящий прорыв.
Вскоре из аэропорта отзвонился вновь прибывший Казаков, предложив немедленно встретиться по неотложному делу. Замзав оставил Эстонию за неделю до путча, не сдавая дел, которые в запарке прихватил с собой вместе с картотекой агентуры. Перед эвакуацией он попрощался с Бобом на бегу, словно уезжал в командировку на неделю.
Непотопляемый полковник Николаев отбыл к новому месту службы в конце 91-го, но регулярно наезжал в Эстонию, где пока не вводили виз для соседей по Союзу. Куйбышев готовился снова стать Самарой, но металлические авиарейсы продолжались в том же ритме, освобождая склады от неликвидного кобальта. Командование авиабазы в Эмари, куда сажали транспортные «Аны», конечно, повышало аэродромный сбор, но в пределах допустимого.
В это время в Эстонии разразилась настоящая «металлическая лихорадка», которую сопровождали налёты на караваны и погони со стрельбой.
Медный и железный лом везли сюда из России эшелонами, забив составами все подъездные пути торгового порта. Но бригады старателей работали и в Таллине, снимая по ночам провода троллейбусных и трамвайных линий. Регулярно простаивали и обесточенные пригородные электрички.
Здесь работали настоящие профессионалы, которые срезали не только провода, но и обмотки трансформаторов под током. Металлисты не обходили вниманием и сети уличного освещения, силовые кабели и электроприводы лифтов. Директора закрытых заводов растаскивали металл самостоятельно и воров на свои территории не впускали. Рыночные цены на медь, алюминий, никель и кобальт публиковали в вечерних газетах, поэтому Боб был вынужден усилить охрану.
Теперь грузовики с металлом сопровождали вооружённые охранники в полной боевой. Кобальт по серебристому отливу узнавали даже школьники, а челноки возили металл чемоданами в пассажирских поездах. Потом эти чушки весом в 5 кг бабуси продавали на вещевых рынках по 100 долларов за штуку.
Казаков не докладывал партнёрам о нарастающем конфликте с дирекцией в Куйбышеве, который он взялся урегулировать. Заводские воротилы старались повышать цены под любым предлогом и, не таясь, искали собственный выход на Запад. Пока все пути контрабанды металлов проходили через Эстонию в Швецию, но ситуация могла измениться в любой момент.
Транзитом металлов заинтересовались политики Ленинградской области, где имелась сухопутная граница с Финляндией.
Тем не менее, Николаев по-прежнему делал ставку на канал «Куйбышев – Таллин», который полностью контролировала контора. По заказу генерала Самарские комитетчики провели акцию устрашения на предприятии, поставив на место зарвавшихся партнёров и устранив утечку.
Директор авиазавода по сбыту поднялся в заоблачные выси, потеряв ориентиры в новой системе координат. После недолгих колебаний он решился на мужской поступок, подавшись минутной слабости и неуёмной жажде наживы. Генеральный попал под каблук жены ещё до свадьбы и поэтому старался гореть на работе допоздна. В этом ему охотно помогала личная секретарша, отобранная из самарских миссок последних выпусков.
Переступив родной порог под утро, благоухающий секретарскими духами директор подвергался домашнему насилию скалкой и шваброй. С недавних пор охрана сопровождала его и в квартире, отбивая атаки буйной дочери секретаря обкома, которому директор был обязан карьерой. Мораль строителя коммунизма исключала любую неверность, но особенно осуждалась измена родине. Последняя совершалась здесь регулярно при погрузке кобальта.
До опасной черты оставался один шаг, и он был сделан, когда директор решился продать партию металла залётным латышам.
Прямо с порога изменник проревел брутальной супруге: – Да секретарша для меня – святое! Она носитель государственных секретов!
Едва успев выехать за ворота, «КамАЗ» с кобальтом был атакован спецназом. Командир группы захвата в маске сразу перешёл к сути вопроса:
– Вот что, дорогие латышские стрелки. Слушай мою команду – кругом! В Ригу, строевым марш! Про грузовик с металлом и деньги забудьте. И не дай вам бог посетить наш город ещё раз! Приказы не обсуждаются… иначе при попытке! Как говорят у вас в Ливонии: – Jüs deväs uz penis (латышское ругательство)!
Пора одевать шубы
Пора одевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось.
По команде Казакова самарские комитетчики задержали и директора, который попался на проходной с долларами. Расхитителя уволили немедленно, пригрозив в случае огласки статьёй УК за измену родине. Его место занял подконтрольный Николаеву майор ГБ, а повторно украденный у воров кобальт отправили по обычному маршруту.
Валькирии, послушные богу войны Одину, награждали лаврами только особо отличившихся викингов. Поэтому рижане прямо с поля брани попали в Валгаллу. Через месяц их тела выловили в Волге рыбаки. Боб не одобрил акции устрашения, о которой узнал от Рокки, но Казаков не отрицал своего участия.
Сегодня Романов поджидал замзава в знакомом «Рекорд Маркете» на Бонд стрит в компании его директора, с которым соратники собирались обсудить перспективы совместного бизнеса. После смерти графа завмаг мечтал занять его место и возглавить компанию. Но Стив Борг неожиданно показал зубы и отказался обсуждать эту тему до оглашения завещания покойного хозяина.
Боб и раньше ставил на место своенравного директора, который в последние годы пользовался полным доверием босса. Жокей не раз предупреждал Раскатова о недостачах в магазине и махинациях на складе, но все сигналы остались без ответа.
Казаков, как смерч ворвался в Лондонский магазин и, пробежав вдоль стеллажей, огорошил директора:
– Боб, а в твоём таллинском маркете выбор дисков шире, особенно в части хард-н-хэви. Только, кто в Таллине покупает CD при средней зарплате в 30 долларов?
Романов отшутился:
– Те же, кто и в Питере, где получку ждут полгода.
Полковник вздохнул:
– Проголодался после комплексного обеда буржуйских авиалиний. Пора перекусить и плотно пообщаться.
Поигрывая новенькими «Мобирами», приятели не спеша вышли на улицу, а Борг остался в магазине. Невозмутимые англичане не скрывали своего интереса к «кирпичам» от «Нокии», а смуглые карманники уже прикидывали способы увода. Эта модель ещё не прошла сертификацию на островах, но уже появилась в рекламных обзорах.
Казаков выразительно обернулся:
– Нас ведут три пары с рациями. Отключай мобилу, сейчас повторим подвиг Баниониса. Телефон спрячь, а то оторвут с рукой. Двигаем в «трубу».
– Я их срисовал ещё в Хитроу. Спокойно похоронить не дадут. – не открывая рта, промычал Романов и нырнул в подземку.
Назвать это сооружение «метро» язык не поворачивался.
Знаменитая лондонская «труба» или в оригинале «the tube», хотя и считается старейшей подземкой мира, разительно отличается от шикарного Московского метрополитена. У британцев всё скромно и без излишеств Сталинского ампира. А в образе бронзового стахановца с отбойным молотком сегодня выступал безголосый индус, наяривая «Битлз» под гитару.
Сооружение напоминало заштатный совковый подземный переход, покрытый по периметру белым кафелем. От блеяния гитариста у жокея зачесались кулаки:
– Как на родине «Битлз» терпят такое? У нас бы сразу наваляли!
– Всё просто, Володя. Половина пассажиров цветные, а остальные зависают в наушниках от рэпа или торчат под коксом. Приличные люди здесь редко спускаются в подземку.
Во время пробега по «трубе», сменив не одну электричку, Боб получил подтверждение сказанному. В подземке трудились отряды карманников всех цветов кожи, а на конечной станции несли вахту смуглые труженицы ночного цеха. В зависимости от района цены разнились на порядок, а сама услуга предлагалась в ближайшем парке.
В кино Клинт Иствуд и Донатас Банионис играючи уходили от слежки, сменив пяток электричек и пару линий подземки. В реальных условиях напарники сбросили хвост, когда разделились в переходе на станции «Бейкер-стрит».
Боб попал в толпу темнокожих растаманов в знакомых кепках кавказских цветоводов. Он пресёк все попытки пошуровать в карманах и не без труда вырвался из объятий безголосых поклонников Боба Марли. Проклиная ритмы регги, жокей направился к выходу подышать свежим воздухом и осмотреться. Хотелось убедиться в отсутствии слежки и оценить динамику развития предместий, куда с опаской ступала нога белого человека.
В этих местах ещё при Георге IV заложили живописный Риджентс-парк с фонтанами и скульптурами, разбитый по всем правилам ландшафтной науки. Сегодня в этих кустиках и ёлочках обитало племя охотников из Замбии, методично уничтожая всю живность в округе.
В глаза бросались, подписанные обитателями, персональные спальные скамейки «Абдула», «Мехмет» и «Ибрагим». Пришельцы обосновались в парке надолго, оборудовав сушилки для белья меж вековых платанов. И судя по густой мыльной пене в пруду, пожитки стирали прямо по месту обитания. Платный туалет с проржавевшей табличкой «Closed» давно не работал, но устойчивый запах отправлений подтверждал нормальную перистальтику его потенциальных клиентов.
Боб был замечен дозором с самого высокого кедра и над джунглями разнёсся грозный клич. Из сумрака беззвучно возникли женские фигурки, обещая исполнить любое желание за 10 фунтов. Пришлось ретироваться в «трубу», где поклонники регги повторили попытку залезть в карман жокея. Потеряв надежду на успех, растаманы неожиданно перешли на рэп.
Матёрый разведчик Миша Казаков попал к арабам, которые давали бесплатный танец живота и курили кальян.
Прошёл час, прежде чем конспираторы заняли места в ночном клубе графа и заказали ужин. После экскурсий по стойбищам туземцев жокей зарядился первобытной энергией:
– В таком Лондоне не мог состояться объединительный съезд большевиков, а Герцен вместе с «Колоколом» бежал бы отсюда к царю-батюшке. К счастью, в Эстонии пока не создан комфортный механизм приёма беженцев, а главное, им не платят пособий. Да и климат у нас не тот. Но Евросоюзу когда-нибудь надоест исламизация, и Балтии прикажут принимать патриотов Африки и Ближнего Востока. Выделят средства, и тогда на 600 тысяч эстонцев навалится столько же танцующих Махмудов и Гемалей, которые размножаются делением.
Романов оглядел полупустой зал:
– Во что может превратиться Таллин, мы с тобой только что наблюдали. В «килечном» силуэте города возникнут контуры мечетей и минаретов. На Ратушной площади откроется восточный базар, а последние эсты станут целовать след ноги русского человека.
Замзав перешёл на конспиративный шёпот:
– Не забудь Китай и Индию, где на низком старте стоят почти 3 миллиарда страждущих. Но давай спустимся на землю, ведь граф ушёл от нас не случайно. Ты тоже догадался, что старик умер не своей смертью? Быстродействующая органика типа лизина, а исполнитель – твой партнёр Стив Борг. Как ты понял, Раскатов работал не только на нас, а сотрудничал и с МИ-6. Англичане приставили к нему Борга.
Казаков заказал ростбиф и кружку портера. Дождавшись пока кельнер отойдёт, он продолжил:
– Графа сдал один из наших перебежчиков, и британцы собирались потрясти его в закрытой лаборатории. Старик мог не выдержать химии и мы готовили эвакуацию ветерана. А в случае удачного исхода наш старый знакомый Ник Паркер обещал подарить Боргу маркет. Имущество умерших при отсутствии родственников и завещания по закону переходит к местному самоуправлению. В нашем случае – мэрии Лондона. Ну а дальше дело техники.
Казаков выдержал паузу, позволив кельнеру расставить тарелки с закусками. На сцене клуба отрабатывали свой номер дети «холодной» войны, предлагая публике кальки с ранних альбомов «Who». После первых аккордов Романову захотелось апофеоза расколотых гитар, которым так славилась группа.
Боб повысил голос, перекрывая рокеров:
– Значит, Паркер и компания отслеживали наши кассовые потоки. А теперь перешли к силовым акциям. Топтуны даже не прячутся, а нагло целят глазом в спину.
Казаков медленно пережёвывал мясо, не прерывая беседы:
– Вот что, Володя, пока не заявились «бобби» или их коллеги с Воксхолл-Кросс, обсудим главное. В нашей конторе полный цугцванг.
Он сделал большой глоток: – Название и руководство меняют каждые полгода. Не успели привыкнуть к АФБ, как переименовали в МСБ, а потом в МБ. Агентура разбегается, а начальство регулярно задерживает зарплату. Маркет Раскатова раскрутился на деньги ОГПУ, а значит, он принадлежит народу – то есть нам! Мы с Николаевым подстраховались, проведя работу с графом, после которой он составил завещание. В общем, поручик отписал свой бизнес тебе. А значит, нам троим. Ты ведь у нас один незасвеченный!
Романов спокойно воспринял новость: – Похоже, смерть старика на вашей совести. А коллега Николаев тоже в теме? И отвечать перед властями за стирку придётся вашему покорному слуге.
Подполковник дослушал соло, копировавшего Таунсенда дилетанта:
– Володя, не забывай, сколько лет мы работали вместе с графом. Его переправку поручили мне, но Раскатов засуетился и Паркер что-то почуял. А Борг, засучив рукава, бросился выполнять приказ шефа. В нашей фирме всегда дорожили старыми кадрами, а поручик за 50 лет передал целую библиотеку бесценной информации.
Боб начинал испытывать глубокую личную неприязнь к ансамблю и порывался повторить подвиг Таунсенда на сцене. Он отложил меню в сторону:
– Допустим, деда убрали кельты. Я готов в это поверить. Меня сажают в танк, повесив на шею его фирму. Да за такую стирку англичане расстреляют в упор или закроют пожизненно, без права на УДО!
– Вова, давай без истерик. Кто из наших ещё мог возглавить этот бизнес? Ты думаешь, в конторе стоит колонна продюсеров уровня Питера Гранта или Кена Рассела. Между прочим, мы можем открыть филиал в Сингапуре, где левые компакты стоят полдоллара за пуд. А у оригинальных производителей мы берём по 10. Завалим контрафактом весь бывший Союз.
Закончив музыкальную часть чем-то похожим на «My Generation», рокеры, взявшись за грифы гитар, расколотили усилители с колонками. Жокей, как будущий хозяин, поинтересовался бюджетом концерта, но его заверили:
– Молодёжь тренируется на макетах.
В нарушение правил противопожарной безопасности гитарист эффектно поджёг обломки прямо на сцене. Из-за кулис мгновенно выросли два пожарника с огнетушителями. Музыковеды подняли бокалы за покойного Джимми Хендрикса – первого исполнителя гитарного аутодафе. По правде говоря, это был несчастный случай.
Выйдя на улицу, Боб включил телефон и сразу же принял звонок. Приятный женский голос заинтриговал жокея:
– Мистер Романов! Я секретарь графа Раскатова и хочу передать вам личное письмо патрона. Машина ждёт вас у нашего магазина.
Казаков зашагал в знакомый отель, не забыв напутствие:
– Поаккуратнее с секретаршей, многие на этом погорели.
Угрюмый водитель бронированного «Мерседеса» не спешил расставаться с правами и катил по городу с разрешённой скоростью, как и подобает лимузину.
Основательно постояв в невозмутимой Лондонской пробке, где водители вежливо раскланивались, броневик вырвался на загородное шоссе. На трассе неукоснительно соблюдался скоростной режим 60 миль в час.
Графская резиденция встречала наследника во всеоружии: полным парадом персонала и праздничным освещением парка с архитектурным ансамблем.
Будь в штате духовой оркестр, он бы тоже стоял во фронт, наяривая «Песню иммигранта» Джимми Пейджа на слова Роберта Планта. Роскошный особняк Викторианской эпохи с большим парадным подъездом и роскошным видом на Темзу располагался на пригорке в центре старинного английского парка.
Этот островок Британской истории в наши дни стоил никак не меньше 15-ти миллионов фунтов, что соответствовало тысяче тонн кобальта. Сказочная сумма возникла на табло внутреннего калькулятора Боба без запутанных подсчётов, которыми нам втирают очки риелторы. Оценка давалась без учёта коллекции картин и антиквариата из графских запасников.
Конец ознакомительного фрагмента.