Глава VII
(1682–1692)
Воевода Иван Власов. Начало недоразумений с пограничными алтайскими властями. Разорение Албазина. Воевода Алексей Синявин. Враждебные действия бурят против Селенгинского и Верхнеудинского острогов. Принятие русского подданства некоторыми монгольскими тайшами и табунутскими саитами. Воевода Леонтий Кислянский. Посольство Головина. Установление почты. Воевода князь Иван Гагарин. Посольство Елизария Избрандта. Приблизительный расчет русского населения в Нерчинском воеводстве.
В 1682 году Воейкова сменил Иван Власов (по Тобольскому списку Власьев), при котором натянутые отношения с пограничными китайскими властями приняли характер враждебных действий, и китайцы начали сильно и настойчиво вытеснять русских поселенцев с рек Зеи и Амура. Вследствие увеличения забот нерчинскому воеводе, а может быть, и в видах ограничения произвола единоначального воеводы, при Власове состоялось назначение в звание воеводы письменного головы Кислянского86, который пробыл на этом посту до 1685 года. В 1684 году китайский богдыхан Канси повелел разорить все остроги и поселения, построенные русскими на р. Амуре, и приказал овладеть Албазиным. Приступив к исполнению этой задачи, китайский военачальник успел захватить в плен нескольких жителей Албазина и одного священника, которых и препроводил в Пекин, где их поселили особо и они образовали слободу под названием Русской роты. Для устройства церкви им было уступлено буддийское капище. В 1695 году тобольский митрополит Игнатий выслал в эту церковь (во имя Св. Софии) церковные принадлежности. (См. Истор. цер. Филарета, IV, 57.)
В 1685 году 12 июля под Албазин подступило сильное китайское войско, которое после осады, выдержанной русскими под начальством Алексея Толбузина, назначенного туда из Иркутска, должно быть, в 1682 году, взяло город, отпустив воеводу с людьми по договору в Нерчинск, куда он прибыл с 300 душ муж. и жен. пола87.
Китайцы ушли из-под Албазина, не сняв хлеба; это обстоятельство побудило нерчинского воеводу Власова снова отправить Толбузина для снятия хлеба, причем он велел ему построить «хотя малую крепость, где пристойно, из-за этой крепости снимать хлеб с полей, и снявши хлеб, поставить в удобном месте новый острог или город, ниже старого Албазина, чтоб неприятелю было не в уступку»88. Для того же, чтоб доставить Толбузину возможность выполнить этот наказ, ему придан 600-ный полк89, составленный в Тобольске в 1684 году из разногородных казаков и детей боярских и вверенный в Енисейске начальствованию пленного подполковника Бейтона, родом шотландца90.
Толбузин исполнил возложенное на него поручение и к июню 1686 года возобновил прежний Албазин; но в июле того же года под Албазин подступила 5000 китайская армия с 40 орудиями и осадила город. Во время осады убит Толбузин и начальство принял Бейтон.
Одновременно с нападением на Албазин в 1685 году начались нападения монголов на Селенгинск, где они отгоняли скот и россиян били и грабили, жители же селенгинские по «малолюдству своему не смели ни выступить из острога, ниже преследовать монгол».
Донесение об упомянутых неудачах прибыло в Москву 15 ноября и доставлено казаками Якимом Ивановым и Гришкой Фоминым, бывшими в плену у китайцев и отправленными из Пекина с письмами к Государю, от бохдыхана, и к воеводам албазинскому и нерчинскому от китайского военачальника Пунгхена91.
Письмо к Государю изложено в следующих выражениях92:
«Богдойский царь русскому Белому Царю указ послал. Сперва твои люди на своей земле жили; ныне в мою землю вошли, пустошат и изгоняют. Прежде сего не бывало. Мои украиные люди жили в прохладе и тихо. Ныне ваши русские люди в мою землю зашли далеко; мою землю пустошат и моих украиных людей, жен их и детей отнимают… Я ныне большое войско выслал, драться и воевать хотел. Мы сперва меж собою жили советно; нам бы старого совету не потерять. Война и драка у нас меж собою будет; а наши украиные люди не оскудеют ли? подумаем. Войско пойдет, вашим людям натужно будет. Ты своих русских людей назад возьми с моей земли безо взякия смуты. Сперва я к тебе писал, а ты стал больше людей посылать, мою землю пустошить и грабить, и беглых людей принимаете. Я еще вышлю войско и воевод своих… которые твои русские люди были, я их взял; ни одного не убил, всех пою и кормлю. Я посмотрю, твои русские люди худова дела не покинутся ль? Я ныне послал большое войско свое Албазинской острог было воевать. Я в подсолнечной, тьма земель, люди есть, живут в прохладе, тихо и смирно; всякого покою и кормлю. Еще к тебе писал: твои и мои украиные люди не изгонны б и не натужны жили, не разорялись бы и не разбежались. Подумаем! без драки и без войны лучше будет. Албазинских своих русских людей к себе назад возьми. Якутск, или короткое место рубежом поставим, там по своим землям станем жити и промыслы промышляти. Ты из тамошних людей ясак на себя емли, а в мою землю своих русских людей не пущай; по пустому моих людей изгонять и налоги чинить не вели; и мы промеж собою против сего письма по совету сделаем. А которое свое войско послал под Албазин, и я то войско велю назад воротить, и на рубежное место посажу, и наше рубежное место будет, и наши украиные люди станут жить в прохладе и в совете, безо всякия смуты и пороку, и торги меж собою торговати, и послы посылать, и станем меж собою жить в совете. Я сперва к тебе сколькижды писал о сем деле; и ты ко мне не единой строки не отпишешь и человека не пошлешь. Я, что после взял которых людей, из тех двух человек выбрал, и письмо им дал, в албазинской острог выслал, и тех двух человек назад ко мне не отпустил, а письма ко мне ни единой строки не отписал. Не знаю, твои люди мое письмо довезли-ль, или нет, и мне про то не ведомо. Ныне у меня на украине войско стоит. Вам ведомо ли? Двум твоим русским людям письмо дал; для ради того к вам нарочно послал, чтоб вам про то все было ведомо. – Кан-Хи. В 24 лето, в 4 день».
Начавшиеся со времени воеводства Власова осложнения в сношениях нерчинских воевод с пограничными китайскими властями побудили Боярскую думу решиться снарядить посольство к бохдыхану, назначение которого и состоялось в 1686 году. Посылка в Пекин гонцов с этим известием93 вызвала распоряжение бохдыхана о прекращении осады Албазина, которая снята в 1687 году.
При Власове приступлено к постройке Селенгинского Троицкого монастыря строителем, командированным из Нерчинска94, и в 1685 году в Телембинском остроге начали плавить чугун в ручных горнах и ковать железные вещи95.
Вместо воеводы Власова, назначенного в 1686 году в состав посольства Головина, в Нерчинск отправлен Алексей
Синявин. При нем заселение Селенгинского края, надо полагать, развивалось быстрее, потому что прежние жалобы тамошних бурят и монголов преобразились уже во враждебные действия, направленные против Верхнеудинского и Селенгинского острогов. Здесь кстати будет упомянуть о времени основания Верхнеудинского острога. Он должен был появиться после Селенгинского; если Селенгинский острог, лежащий на прямом пути в Россию от центрального пункта первоначальной деятельности администрации края, от острога Иргенского при впадении р. Хилка в р. Селенгу, вырос только через десять лет после установления первой гражданской власти в крае, уже по обложении ясаком хоринских бурят, то Верхнеудинскому острогу, как дополняющему значение Селенгинского в смысле обеспечения западной границы наших Забайкальских владений – естественно, надлежало явиться несколько позже, и потому предположение Словцова, что этот острог появился в 1668 году, гораздо ближе к истине, чем указание Щеглова, что он выстроен в 1649 году. И вот почему именно. При движении Бекетова за Байкал в 1653 году, а затем Пашкова в 1656 году по рекам Селенге и Хилку, ни тот ни другой не видали Верхнеудинского острога, и Бекетов собирал сведения от монголов, кочевавших по р. Селенге, ниже впадения в оную р. Хилка. Следовательно, острога не было. Не было этого острога и в 1662 году, в год прибытия за Байкал воеводы Толбузина, двигавшегося к Нерчинскому острогу с реки Тугира волоком к Нерчинску, – в чем бы ему не было надобности, если б он мог рассчитывать встретить русские поселения по р. Селенге.
В начале 1688 года большие толпы монголов подступили к Селенгинску и пытались зажечь оный, пуская стрелы с горючими веществами и зажженные пуки тростника96, но были отбиты казаками, которыми начальствовал бывший запорожский гетман Демьян Многогрешный. Подступали монголы с бурятами и к Верхнеудинску, но также были отбиты казаками и местными жителями, подкрепленными ротой стрельцов, прибывших в составе войск, сопровождавших посольство Головина97. Затем около заимки Ильинской (что ныне слобода) неприятель напал в больших силах на один полк, проходивший вверх по реке, но был прогнан пушечными выстрелами98.
Понеся урон и убедясь в невозможности сломить русских, монголы удалились и, занятые внутренними распрями, дали возможность посольству Головина спокойно разместиться в Селенгинске и его окрестностях, а затем, 10 ноября, монгольский тайша Ирка Кантазий и другие выслали к нашему послу Уйзайсана с просьбой о принятии их в русское подданство и о дозволении им кочевать при р. Селенге.
Последним поводом для принятия подданства послужили победы, одержанные Головиным над монголами. Решившись идти на Нерчинск, он признал нужным обезопасить Селенгинск, Верхнеудинск и Баргузинские остроги от нападения монголов. Лучшим средством для этого он признавал разбитие монголов, а потому, собрав в сентябре месяце всех братских мощных служилых людей вдобавок к своим регулярным войскам, он пошел на монгольские улусы и верстах в 200 от Верхнеудинска, за р. Хилком, встретил табунутских тайшей «Серен Секулая с товарищи» и, напав на них, разбил. «Побил с двести человек монголов и в полон взял множество со всем их рогатым скотом и табунами; остальные же табунутские, один тайша, шесть зайсанов (родовых наследных старшин. – Примеч. ред.), тридцать человек шуленг (князей, стоящих во главе родов. – Примеч. ред.) и тысяча двести юрт» – 1 октября заявили Головину желание принять русское подданство99.
Результатом переговоров, завязавшихся по этому поводу, был договор, состоявшийся 15 января 1689 года100 между полномочным послом Головиным и монгольскими тайшами (племенными вождями. – Примеч. ред.)… «и которые по них над теми мунгальскими улусными людьми владетели будут». Они просят царское величество принять их под свою руку, дозволив кочевать им близ Селенгинска, по обе стороны реки Селенги, и никаких бы им тайшам и улусным их людям «от подданных их царского величества каких либо ни есть народов обид не было». В VI статье этого договора «воспрещается возбуждать вопрос о тех улусных людях, которые, ища милости Великих Государей, пришли под самодержавную их Царского Величества высокую руку в ясашный платеж ныне, такожде о братских людях и о тунгусах, о которых они, тайши, прежде сего многажды в прошении своем упоминали, никогда им тайшам об них у Великих Государей их Царского Величества милостей не просити о том не упоминатися и обид им и налогов вспоминая их будущее подданство в своих улусах не чинити». Далее, в VII статье выражено… «Прежде бывшего им тайшам, Кутухту и Хана своего Очарая и иных мунгальских владельцев и ни которых государств ни в чем не слушать и никаких ссылок без ведома их Царского Величества, которые по их Царского Величества указу будут в Нерчинском и Селенгинском воеводы не чинити и никакого согласия ни к чему либо ни есть споможения не делати… а присылать спрашивать к воеводам селенгинскому или других украинных городов».
Затем упомянуто, «чтоб посланцев мунгальских по весне отправить в Москву», а также установлен размер ясака, а именно: тайши обязались в казну Великих Государей, в Селенгинский город давать: «на весь год с пяти кошсунов пятьдесят добрых лошадей, пятьдесят добрых быков, пятьдесят добрых баранов».
Из этого договора видно, что монголы считали себя до сего времени хозяевами в этом крае, а кочевавших в оном бурят и тунгусов – своими данниками; кроме сего договор этот указывает и на то обстоятельство, что кочевавшие по р. Селенге буряты прибыли с Ангары; они названы «братскими», то есть тем прозвищем, которое установилось за бурятами, проживавшими между реками Ангарой и Удой с отстройки Братского острога.
12 марта того же года Головиным заключен еще один договор такого же характера101, а именно с Табунутскими саитами102, принявшими российское подданство. Во 2-й статье этого договора, между прочим, изложено: «Опричь их Великих Государей, у китайского и монгольских ханов у геген кутухты и у прежних их владельцев под властью быть не желать и для воинских поведений китайских и мунгальских и иных не мирных иноземцев в страну Царского Пресветлого Величества под украинные городы на Селенгу и под Удинск, под Нерчинские остроги и под заимки с ратьми не подзывать… В казну Великих Государей с себя ясак давать поголовный по вся годы добрыми собольми, рысьями и лисицами добрыми ж и никаких отговорок о ясаке не чинить; а по самой нужде давать и скотом рогатым, без недодачи, добрым, в который город Великие Князья Государи укажут». И затем в конце выражено: «и слушали сих статей саиты и шуленги за детей своих и за всех улусных людей дали шерть такову: пищаль целовали в дуло, саблею собак рубили, да тое кровавую саблю лизали, по чашке студеной воды пили и впредь для подтверждения к сим статьям они саиты руками своими закрепили».
То обстоятельство, что с табунутскими сайтами заключен особый договор, заставляет думать, что они не были подвластны монголам и в то же время не считали себя монголами, а как, по заявлению Словцова, в составе селенгинских бурят есть 4 рода табунутских, то надо полагать, что и договор посла Головина заключен с их предками.
Из приведенных выписок явствует, что к этой поре поселения русских придвинулись за Селенгинск «украинные городы по Селенге»; что русские осели в этом краю настолько прочно, что появились заимки, то есть захваты земель отдельными лицами в свою личную пользу, что, в свою очередь, указывает на существование в крае земледелия; далее выясняется, что в Селенгинске были уже воеводы, посылавшиеся из Енисейска, вероятно, так как Енисейск считался областным городом. Затем очевидно, что русская администрация в крае к этой поре еще не установилась, потому что монгольские тайши считали себя вправе брать ясак с братских и тунгусов и неизбежным следствием такого положения дел было недовольство бурят, бежавших с Ангары за Байкал в 1655 году от русских сборщиков ясака; этим неудовольствием и объясняется присоединение бурят к монголам при нападении их на Селенгинский и Верхнеудинский остроги.
Нападение монголов и бурят на упомянутые остроги послужило поводом к тому, что встреча полномочного московского посла Головина с китайскими уполномоченными состоялась не в Селенгинске, как было предположено сначала, а в Нерчинске. По прибытии в Верхнеудинский острог осенью 1687 года Головин послал в Пекин дворянина Коровина известить о своем прибытии и просил о присылке полномочных в тот пункт, куда богдыхану будет желательно103. В июле 1688 года Логинов вернулся с уведомлением, что пунктом встречи назначен Селенгинск; но вслед за этим получено известие об отсрочке поездки, мотивированной беспорядками в Халхе, в Монголии; затем, после прибытия в Пекин другого курьера от Головина, назначен пунктом встречи гор. Нерчинск.
Во время этих переговоров в Нерчинск назначен воеводой вместо Синявина Леонтий Кислянский, который и оставался там с 1689 до 1692 года, когда его сменил князь Иван Гагарин. При Кислянском 9 августа 1689 года добралось до Нерчинска посольство Головина.
Посольство Головина было снаряжено в 1686 году. При назначении уполномоченным послом сын боярский Федор Алексеевич Головин был пожалован в окольничие. Товарищем посла назначили нерчинского воеводу Власова, наименовав его наместником Елатомским; при посольстве состоял дьяк Карпицкий и два подьячих. Для сопровождения посольства назначен стольник Синявин из московских дворян. Кроме сего, для придания большего значения и веса требованиям посла с ним отправлен 500-й стрелецкий полк и приданы штаб и обер-офицеры для укомплектования двух казачьих полков, которые должны были быть набраны в Сибири. По вскрытии вод в 1686 году посольство спустилось по Иртышу в Кеть и потянулось вверх по этой реке на 23 судах; из Енисейска оно уже выступило на 50 досчаниках; из Иркутска же за Байкал оно сплавлялось по частям вследствие недостатка перевозочных средств в течение 1687 и 1688 годов104. Перезимовав две зимы в Верхнеудинске и Селенгинске, построив деревянную крепость около Верхнеудинска, который стал называться с этого времени пригородком, и положив основание прочной власти русских в Селенгинском крае, Головин 24 июня105 из Невинской слободы выступил к Нерчинску, получив уведомление о прибытии туда китайских полномочных в июле.
Для посольских съездов были разбиты наметы в поле, и разбивал их бывший гетман запорожский Демьян Многогрешный106, о котором упомянуто выше в указе 1673 года. Переговоры затянулись вследствие неуступчивости с обеих сторон и грозили принять неблагоприятный для нас оборот, так как на стороне китайцев был значительный численный перевес в войсках, да кроме того они успели возбудить против русской власти окрестных бурят, угрожающие толпы которых окружили город, заняв близлежащие высоты; сами послы китайские выехали из города.
Сознавая несоразмерность своих сил с теми, которые могли развернуть китайцы, и боясь отложения тунгусов и бурят, и убедясь к тому же из расспросов знающих людей, что местности по р. Амуру вверх от Албазина до Горбицы ни к чему не пригодны – ни для хлебопашества, ни для торговли, Головин уступил107 и послы договорились о государственных границах следующим образом: на левом берегу Амура границей назначена р. Горбица, а на правом р. Аргунь; Амур остается во владении китайцев; границей вдоль оного указан хребет в направлении от верховьев реки Горбицы к верховьям реки Уд, впадающей в Охотское море.
Нерчинский договор состоялся 27 августа 1689 года108.
Ближайшими результатами Нерчинского договора было: умиротворение границы; установление правильного торга; оставление Албазина и возвращение в Нерчинск обывателей оного под начальством Бейтона; прекращение притязаний на Гантимура и усиление Забайкалья войсками. Кроме сего, после трактата, в котором не упомянуто о подчинении бурят Агинской степной думы (р. Аги – левый приток р. Онона, ближайший к соединению оного с Ингодой), Нерчинское воеводство стало беспрепятственно владеть самоосадочной солью Борзинского озера109, находящегося неподалеку от II Чиндантской станицы. Следовательно, владения Нерчинского воеводства захватили все нижнее течение реки Онона, от впадения в оную р. Борзы.
Конец ознакомительного фрагмента.