33
Твердый грунт
– Кто у нас теперь за старшего? – спросил Потап Епифанович. С трудом спросил, преодолевая сопротивление стремящегося к покою организма. Ведь тяжко, наверное, разговаривать, когда у тебя сожжена добрая половина лица. И даже если бы без этого, все равно трудно, когда еще и рука до локтя превращена в черную культяпку. Да и без этого трудновато. Трудновато, когда обе ноги переломаны, пусть даже перелом закрытый – спасибо, кевларовый костюм сделан на совесть. А еще трудно потому, что с животом тоже не все о'кей. Явно не все, ибо ударностойкая «IBM-4000» просто так не ломается.
– Получается, я, Потап Епифанович, – ответил Герман Минаков, изо всех сил стараясь придать лицу стойкое выражение.
– Ну, это не худший вариант, – кивнул, точнее, хотел кивнуть, но не смог, майор Драченко. – Русский человек у власти – это еще полбеды. – Черт возьми, он находил силы шутить, шутить, лежа под капельницей. Герман хохотнул, натуженно так, но все ж таки хохотнул. – Что там с этими зулусами?
– Бушменами?
– Кой черт их различит.
– Их, может, и всех накрыло. Ведь откуда они знали, что ракеты пущены. Мы-то хоть знали и легли.
– Это да.
– А что с погранцами?
– Шлепают сюда, Епифаныч. – Какой смысл врать. Не было на это времени. – Идут прохлаждаясь, но все равно скоро будут.
– Что ты решил, Герман?
– А вы? Почему я? Что вы скажете…
– Не зуди, Минаков. И так тошно. В натуральном смысле тошно. У тебя теперь основной компьютер, ты главный. Что решили?
Опять не было нужды врать. Не врут собеседнику, который при смерти, тем более если второй тоже скоро может отправиться вслед за первым.
– Не бросать же вас? – Теперь Герман говорил вполне спокойно. – Мы дадим им бой. Думаю, вставим им клизму.
– Вначале все взвесьте. Досконально взвесьте. Ладно, Герман, не об этом речь. – Слова давались майору Драченко с очень большим трудом. – Тут, надеюсь, вы выкрутитесь.
«Если эта летающая сволочь снова не явится, – подумал Герман, используя паузу в речи раненого начальника.
– Герман, ты здесь? – внезапно спросил Потап Епифанович.
Господи, у него еще и с глазами что-то, с ужасом сделал вывод Герман Минаков.
– Я здесь, майор… Здесь я, Епифаныч.
– Хорошо. Слушай. Наклонись пониже. Убери всех лишних вон. Ты начальник.
– Да нет здесь никого, только я.
– Что? – Майор Драченко задышал очень часто. – Ты остался один? Совсем?
– Да нет! Нет! Епифаныч, вы что? Нас десять человек, все, кто ушел вперед, атаковать, и еще кое-кто. Не бойтесь. Это здесь, возле вас, я сейчас один.
– А, тогда ладно. Наклонись, чтоб тебя…
– Да наклонился я. Слушаю.
– Запомни фразу инициации.
– Фразу инициации?
– Молчи, гад. Некогда. Уплываю. Что вы мне вкололи, мудаки?
– Болеутоляющее и…
– Заткни рот. Фразу инициации. То есть команду. Команду высшего приоритета. Если в приказе по линии, Новому Интернету или как угодно придет фраза инициации – все остальное – к чертям. Ты понял? Остальное – к чертям! Она должно прийти скоро. Если она придет, посылаешь подальше всех нынешних хозяев вместе с их деньгами. Ясно?
– Да, Епифаныч. – На самом деле еще ничего ясно не было. Может, у майора бред?
– После фразы инициации поступят новые команды из совсем другого центра. Из нашего Русского центра. Центра возрождения. Тогда и ты и отряд переходите в подчинение ему. Ты усек? Запоминай слова инициации. Наклонись!
– Я тут, товарищ майор.
– «Орки оседлали молнию». Повтори!
– Орки оседлали молнию?
– Вот. Когда они – неважно кто – скажут это, ты ответишь «Меч империи готов к битве». Понял?
– Меч империи готов к битве!
– Теперь все. Нет, знаешь…
– Что, Епифаныч?
– Ты мне лучше поклянись.
– Что?!
– Как в старых, плоских фильмах. Знаю, что ерунда, но… В общем, клянись, что войдешь в подчинение Центру после слов инициации.
– А чего я о нем раньше ничего не слы…
– Заткни рот, аэромобильник Минаков. Нету времени. Клянись!
– Хорошо, не волнуйтесь. Клянусь, что войду в подчинение к Русскому центру…
– Возрождения.
– Клянусь, что войду в подчинение к Русскому центру возрождения после фразы…
– Тсс, Герман. Тсс.
– После слов инициации.
– Вот и хорошо. Дай руку.
– Да ведь…
– Одна у меня вроде бы еще чувствует.
Герман потискал левую руку Драченко. Он не помнил, когда видел ее в последний раз без напяленной сенсорной перчатки.
– Все, Минаков, иди отражай атаку. Или что вы там решите. Если решите отступать – меня убей. Убей обязательно. Ты понял?
Герман не успел ответить, точнее, отвечать стало некому. Потап Епифанович потерял сознание.