Соколиный камень
Андреевы братья, Толя и Федя, пока тоже жили на Красном лугу. Поставили себе дома при помощи жителей, помочью. В данном случае от хозяина требовался только приличный запас бражки, и всякая помочь в конце превращалась во всеобщее гулянье. На берегу из плах или досок сооружался импровизированный стол, притаскивались из домов скамейки, и начиналось веселье. На стол тоже приносили всё, кто что мог, солёные грибочки, квашеную капустку, хлеб, огурцы, лук. Дед Федот был не заменимым участником всех мероприятий, проводившихся на селе, в нужное время неизменно приходил на помощь, шутливо покрикивал на работников, командовал, если была в том нужда. Иногда и сам подносил нужную дощечку, подавал гвоздь. Знал дед, что первый бражный стаканчик и Почётное место за столом на берегу всегда будут его. Ответно просили люди старика рассказать что-нибудь интересное, произнести тост. А знал дед не мало. Усаживался дед поудобнее на специально для него принесённом полумягком стульчике, хлебнув глоток-другой вкусной бражки, начинал свой рассказ, то ли только что придуманную им самим, то ли услышанную когда-то от стариков. Сколько лет было самому старику, никто не знал, в том числе и он сам. Паспорта у старика не было, потерял как-то в городе, а новый выхлопотать так и не удосужился, так и жил себе. А церковные метрики были надёжно упрятаны его женой как от посторонних глаз, так и от стариковских. А теперь и сама жена упокоилась недавно, унеся и тайну рождения своего старика с собой. Впрочем, в деревне никому не было дела до стариковских документов и до его лет, уважали старика за его безобидный характер, готовность всегда прийти на помощь, что по его годам не всегда ему удавалось, но на него и не обижались… На помочь людей не приглашали, в деревне сарафанное радио действует быстрее, и все всегда знают, когда нужно прийти на помощь. Итак, дед Федот отпил ещё глоток пенистого напитка, крякнул, хваля хозяев, махнул рукой в сторону заречных скал, зависших над осыпью у берега.
– Видите? Вон та скала, что справа… Всем довелось побывать на ней хотя бы раз в жизни и все знаете, что наверху она похожа на небольшую круглую комнату. Скамейки есть, только столика не хватает. Да только тем, кто благоустраивал её, стол и не нужен был. Имеются в стенах и не большие ниши, что к реке выходит. Обзор со скалы отличный. А кто может сказать, для чего это? То-то же! Мне мой прадед рассказывал, что было раньше восстание на Руси супротив батюшки царя. Давно это было, не при мне… Поднялись люди на борьбу за лучшую долю свою, доведённые произволом царских чиновников до отчаяния. Не равными были те силы, у бедняков не было хорошего оружия, не было и опыта ведения боевых действий. Регулярные войска расправлялись с повстанцами беспощадно, не щадили при этом ни женщин, ни детей. Виселицами украсилась Россия… Преследуемая ими горстка повстанцев укрылась на этом камне, впоследствии прозванном жителями Красного луга Соколиным. Имена тех героев остались не известными, а скала осталась – вечный памятник борцам за свободу!
Порешили повстанцы, утомлённые долгими скитаниями по уральской тайге, дать свой последний бой царским воякам, умереть на свободе. Жители на первое время помогли им с едой и боеприпасами. А царское войско уже тут как тут, стоят на берегу, радуются, кричат, чтобы сдавались. От берега на скалу идёт только узенькая тропинка почти по отвесной горе, по ней пройти только одному можно. Другой дороги нет. Вот по этой тропинке и пытались солдаты взобраться на скалу. Только не тут-то было! Сама природа встала на защиту повстанцев. Откуда не возьмись, сверху скатывался на солдат большой камень, или неожиданно множество змей-гадюк нападало на солдат, или медведь крушил всё вокруг, волки и лисы нападали на стойбище солдатское, нанося большой урон, уничтожая съестное и боеприпасы. Да и сами повстанцы отстреливались из ружей и луков, метко разя врага, закидывая нападающих камнями.
Среди повстанцев был маленький по годам и росту паренёк, храбрец и удалец не по годам, и был у него приручённый сокол-птица. Этот сокол в привязанном к лапке горшочке с реки приносил воду и, помимо этого, днём и ночью неусыпно сторожил тропинку, своевременно давая знать о приближении врага. Заготовленными камнями и стрелами осыпали повстанцы всех, кто пытался подкрасться не заметно. Хорошо укрытые и своевременно предупреждаемые соколом, они были не досягаемы для солдат. Много дней и ночей было проведено в осаде, не мало врагов полегло от рук повстанцев, но увы, всему приходит конец! Голод пробрался на скалу… Закончилась последняя крошка хлеба и тогда старшой предложил:
– Друзья мои, у кого нет сил продолжать борьбу, идите в горы. Медведко выведет вас.
Его прервали:
– Как ты можешь предлагать такое? Мы прошли с тобой все муки ада… И даже уйдя в горы, мы не обретём свободы, постепенно нас всех рано или поздно выловят и тогда каторги уж точно не избежать, если на виселицу не отправят. Нет, не ради этого мы брались за оружие, будем биться, пока есть на то воля Божья!
Один за другим погибали отважные воины в рукопашных схватках, но никто не пожаловался, умирая, не сказал товарищам слова упрёка. Враги проследили за соколом и убили его, бездыханный трупик уносила река… Последним живым оставался парнишка, был он тяжело ранен, жажда мучила его. Нещадно палило солнце и некуда от него было укрыться. Лежал парнишка среди трупов своих товарищей и смотрел на тропу. Завидев голову солдата, послал в него последнюю стрелу. Пользуясь наступившим замешательством среди солдат, вполз на край скалы и скатился вниз, на острые камни у подножия скалы. Долго ещё не решались подняться на скалу солдаты, а когда поднялись, то увидели лишь трупы. Поскидали солдаты несчастных, но свободных, со скалы, запретив сельчанам хоронить их, но те не послушались. Когда солдаты ушли, жители на лодках перевезли трупы повстанцев в посёлок и с великими почестями захоронили на кладбище. Был поставлен и крест, по христианскому обычаю над ихней братской могилой, но со временем сгнил и исчез с лика земли…
Допил старый брагульку, смахнул с бородёнки пену.
– Иэх, ма, хороша бражка, пениста да забориста, знать хорошая хозяйка будет жить в новом доме! Пойду-ка и я до своей хаты, посплю часок…
А веселье ещё и после ухода старика продолжалось долго.