Вацетис Иоаким Иоакимович
Полковник из латышских стрелков, первый из Главнокомандующих Республики
Судьба для этого одаренного от природы человека, с редким независимым характером, положившего свои знания генштабиста в фундамент Рабоче-Крестьянской Красной армии, на финише жизненного пути оказалась злодейкой. В Гражданской войне он стал первым из двух Главнокомандующих всеми Вооруженными Силами РСФСР, заложив основы побед Красного дела над Белым делом. Но судьба отдала ему на роль военного вождя Советской Республики всего десять месяцев, после чего резко опустила на иерархической лестнице РККА и довела до ранга «врага народа».
В классовом понимании Иоаким Иоакимович Вацетис был из самых нижайших пролетарских слоев царской России – из латышской семьи батраков. Невольно напрашивается законный вопрос: если Романовская империя, как говорили еще полвека назад, была «тюрьмой народов», тогда как в ней сын батрака и сам в юности батрак мог получить высшее военное образование и чин полковника русской армии, стать командиром полка? Значит, в старой России одаренным людям из самых народных низов можно было своим трудом достичь немалых высот на жизненном пути. Лучший пример тому – сам Вацетис.
Он родился в 1873 году в небольшом имении Нейгоф (Яунмуйжа) Яунмуйжской волости Кулдигского уезда, бывшей Курляндской. Ныне это юго-восточный уголок современной Латвии. Имение принадлежало полковнику германской армии барону Мирбаху. На него и батрачила многодетная семья безземельных Вацетисов. В семье было восемь детей, которые с раннего детства помогали родителям.
Фамилия Вацетис в современном правописании звучит как Вациетис, что, однако, употребляется в исторических публикациях крайне редко и сегодня. Имя Иоаким употребляется в русской форме, а на латышском языке звучит как Юкумс. Так звали его отца, мать носила имя Лиза.
Родители при их положении находили время для воспитания и обучения своих детей, готовя их к будущей самостоятельной жизни. Иоаким рос сообразительным, любознательным и тянущимся к знаниям ребенком. И в то же время он с детства смотрелся настойчивым, независимым в любом кругу общения человеком.
Семья поддержала его в желании учиться в волостной начальной школе и уездном училище министерства просвещения. В училище участвовал в работе латышского общества, выпускавшего рукописную газету «Сумка разума». Продолжать учебу дальше в гражданском учебном заведении 18-летний Иоаким Вацетис не мог в силу материального положения семьи батрака. Тогда он выбрал для себя в жизни военное поприще.
В сентябре 1891 года будущий Главнкомандующий Страны Советов поступает в Рижский учебный унтер-офицерский батальон: был объявлен набор латышей на двухгодичный курс обучения. Здесь готовили младших армейских чинов – командиров взводов. Первым местом службы стал 105-й пехотный Оренбургский полк.
Служба у Иоакима Вацетиса ладилась, труда для познания военного дела ему было не занимать. В августе 1895 года его направляют для сдачи вступительных экзаменов в Виленское пехотное юнкерское училище, которое сын батрака заканчивает через два года по первому разряду. По выпуску получает чин подпрапорщика, а через два месяца, в ноябре 1897 года, следует производство в подпоручики.
Начало офицерской биографии Вацетиса связано с Прибалтикой. Служил на должности младшего офицера сперва во 2-м, затем в 3-м из Ковенских крепостных полков. Иначе говоря, служил в гарнизоне приграничной крепости Ковно (ныне Каунас, Литва). Все свободное время отдавал самообразованию, мечтая, как и многие молодые офицеры, об учебе в академии.
В 32 года Иоаким Вацетис поступил в Николаевскую военную академию Генерального штаба. Пожалуй, именно в стенах академии у него пробудилась страсть к научной работе. На втором курсе обучения написал работу на тему: «Причины влияния Наполеоновских войн на увеличение национального чувства в Европе в начале XIX столетия». На третьем, дополнительном курсе занимался разработкой таких тем, как четвертая революционная война во Франции в 1794 году и значение для Германии в военном отношении Восточной Пруссии и Эльзаса и Лотарингии как плацдарма.
Сама постановка этих вопросов свидетельствовала о неординарности научного мышления слушателя Академии Генерального штаба в чине армейского поручика. В ее стенах Вацетис надолго испортил личностные отношения со своим научным оппонентом полковником М. Д. Бонч-Бруевичем, ставшим впоследствии генерал-лейтенантом, главнокомандующим войсками Северного фронта, в числе первых из генералитета старой армии перешедшего на сторону советской власти, то есть большевиков.
Академию Иоаким Вацетис закончил при общем среднем балле 9,4, тогда как для причисления к Академии Генерального штаба требовалось на 0,6 балла больше. Все же академическая конференция приняла решение считать его окончившим дополнительный курс с отметкой «успешно».
С мая 1909 года Вацетис служит в Вильно, в штабе 45-й пехотной дивизии, где занимался ознакомлением с обязанностями офицера Генерального штаба. Прошел цензовое командование ротой. Начальствовал над унтер-офицерской школой в Витебске. Служил в штабе армейского корпуса. В 1912 году исполнял обязанности начальника штаба дивизии. В том же году получил производство в чин подполковника с назначением командиром батальона 102-го пехотного Вятского полка, стоявшего в городе Гродно.
Полк входил в состав 26-й пехотной дивизии 2-го армейского корпуса, который с началом Мировой войны вошел в состав 1-й армии Северо-Западного фронта. Подполковник И. И. Вацетис участвовал в неудачной для русского оружия Восточно-Прусской наступательной операции 1914 года, затем в боях на польской земле. В одном из боев получил тяжелое ранение в ногу и почти одиннадцать месяцев провел в госпитале.
Из госпиталя Вацетис выписался осенью 1915 года и был назначен командиром 5-го Земгальского латышского стрелкового батальона, одного из восьми тогда созданных по решению императора Николая II. В октябре 1916 года все эти батальоны были развернуты в полки. Так Иоаким Вацетис стал командиром 5-го Земгальского латышского стрелкового полка.
Боевое крещение полк получил в Митавской операции, которая проводилась с 23 декабря 1916 года по 21 января 1917 года. Тогда Ставка Верховного главнокомандующего венценосного полковника лейб-гвардии Преображенского полка Николая Романова и штаб Северного фронта задумали осуществить прорыв германского фронта на так называемом Рижском плацдарме.
Латышские полки для той операции были приданы 6-му Сибирскому стрелковому корпусу, которому отводилась ударная роль в наступлении 12-й армии. Армия в первом натиске прорвала вражескую линию обороны, но когда к неприятелю подошли значительные резервы, ее корпуса, понесшие в атаках большие потери, перешли к обороне.
10 января германские войска под прикрытием мощного огня тяжелой артиллерии нанесли ответный контрудар по 6-му Сибирскому корпусу. Сражение под Ригой не дало желаемого результата ни той ни другой стороне. Когда их атакующий пыл угас и стали считать потери, сражение в полосе Северного фронта угасло.
В тех зимних боях латышские полки продемонстрировали и мужество бойцов, и стойкость, и желание отбросить германцев от Риги. Отличился среди других и 5-й Земгальский латышский стрелковый полк, а его командир полковник И. И. Вацетис показал завидное умение командовать людьми в самых сложных и трудных ситуациях. Не случайно в его служебных характеристиках писалось и такое:
«Полковник хорошо знает солдата и заботится о нем, благодаря чему пользуется любовью своих подчиненных. Вверенный ему полк держит в порядке, и обучение его ведет хорошо. В бою хладнокровный, распорядительный и храбрый, скоро и хорошо ориентируется в обстановке, но в действиях осторожный».
Крушение династии Романовых полковник И. И. Вацетис встретил одобрительно. Он призвал в февральские дни своих стрелков сплотиться вокруг революционного Временного правительства, чтобы под его водительством изгнать германскую армию из родной Прибалтики. Но такая позиция полкового командира у нижних чинов энтузиазма, можно прямо сказать, не встретила. Фронтовики уже устали от окопной жизни.
В латышских стрелковых полках с большим процентом вчерашних рабочих и батраков большевики сразу же приобрели большое влияние. В конце мата 1917 года латышские стрелки избрали свой Исполнительный комитет (Исколастрел) во главе со штабс-капитаном В. Озолсом. 17 мая они под влиянием социал-демократии Латышского края осудили Временное правительство за политику продолжения войны.
Вот той весной 17-го года полковник Иоаким Иоакимович Вацетис, родом из семьи батрака, и примкнул к революционно настроенной массе латышских стрелков. Своему выбору он остался верен до конца жизни. В те дни полковой командир считал себя демократом, но не революционером любой масти.
Какие бы резолюции ни принимали солдатские комитеты на фронте и в тылу, Мировая война продолжалась. 5-й Земгальский латышский стрелковый полк храбро и стойко сражался за Ригу, отличился в боях у реки Маза и Лиела Югла. Не случайно в полку числилось более 800 георгиевских кавалеров, нижних чинов, удостоенных за личную доблесть Георгиевских крестов. В ту войну солдатские «Егории» были почетной боевой наградой.
В самом конце войны стрелки-земгалы постановили наградить своего полкового командира (по постановлению Временного правительства) солдатским Георгиевским крестом 4-й степени. Одновременно высшее командование представило полковника И. И. Вацетиса за последние бои к награждению орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени и чином генерал-майора. Однако Октябрь все эти представления «оставил за бортом» революции.
В октябрьских событиях на Северном фронте полковник Вацетис оказался заметной фигурой. Во-первых, он поддержал резолюцию солдатского комитета своего полка, в которой, среди прочего, говорилось: «Государственная власть как в центре, так и на местах должна принадлежать только Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».
И, во-вторых, когда военно-революционный комитет 12-й армии принял решение не пропускать в Петроград эшелоны верных Керенскому войск, именно полковник Вацетис и латышские стрелки, отличавшиеся организованностью и сохранившие в своих полках воинскую дисциплину, стали исполнителями этого решения. 5-й Земгальский латышский стрелковый полк на деле доказал приверженность делу революции. Имя Вацетиса было на слуху и на Северном фронте, и в Петрограде.
Поэтому не было случайностью предложение Верховного главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами Российской республики прапорщика Н. В. Крыленко, сына политического ссыльного, назначить полковника Вацетиса на пост командующего 12-й армией. Назначение это не состоялось: командир полка стрелков-земгалов был срочно вызван в Могилев, в Ставку Крыленко, где возглавил оперативное отделение Центрального революционного полевого штаба по борьбе с контрреволюцией. С этого вызова Иоаким Иоакимович на полтора года оказался на вершине советской военной организации.
Советской Республике с первых дней своего существования пришлось защищаться на все четыре стороны света. Красная гвардия, насчитывавшая в своих рядах примерно 400 тысяч человек, не могла превратить Красную армию в массовую военную силу. На разваливающемся с каждым днем фронте лишь немногие воинские части сохранили прежнюю организованность. К их числу относились полки латышских стрелков.
17 декабря 1917 года Н. В. Крыленко подписал приказ о формировании Латышского стрелкового корпуса. Командиром его назначался полковник И. И. Вацетис. Однако сформировать корпус до конца не удалось по той причине, что половина латышских стрелков отрядами различной численности «разошлась» по России для борьбы с местной контрреволюцией.
В те дни Вацетис входил в состав специальной Комиссии при Центральном комитете действующей армии и флота. Она, при заметной роли Вацетиса, выработала план формирования двух армий: регулярной Народно-социалистической для борьбы с Германией и иррегулярной Интернационально-социалистической для ведения Гражданской войны внутри России. Крыленко даже поставил перед комиссией задачу сформировать к лету 18-го года регулярную армию в составе семи пехотных и одного кавалерийских корпусов, а также армейской авиации.
Этот план реализации не подлежал по следующей причине. Совет народных комиссаров РСФСР 15 января 1918 года принял декрет о создании добровольческой Рабоче-Крестьянской Красной армии.
Обстановка накалялась. В феврале германская и австрийская армии перешли в наступлении. На окраинах России заполыхали первые очаги Гражданской войны. Одновременно советская власть продолжала расформирование старой армии. Однако с этим не все ладилось. Командир 1-го польского корпуса генерал-лейтенант Р. И. Довбор-Мусницкий отказался выполнять такой приказ. В ответ Верховный главнокомандующий прапорщик Крыленко объявил генерала «врагом революции и вне закона». В приказе говорилось: «Всех офицеров, взятых с оружием в руках, приказывалось немедленно на месте предавать революционному суду».
Для подавления мятежа 1-го польского корпуса (около 25 тысяч человек: 3 пехотные дивизии, кавалерия, тяжелая артиллерия) были двинуты отряды красногвардейцев из Минска, Витебска и Петрограда, еще сохранившие стройность полки старой армии и латышские стрелки (1-й полк и батальон 4-го полка). Всего набиралось около 10 тысяч человек. Общее командование осуществлял полковник И. И. Вацетис.
Боевые действия развернулись во второй половине января. 25-го легионеров выбили из города Жлобин. Но 7 февраля 2-я дивизия белополяков снова захватила его. Под Бобруйском мятежный корпус потерял 600 человек и свою артиллерию. В его тылы Комиссариат по польским делам заслал более 30 агитаторов с пропагандистской литературой и листовками, отпечатанными в походной типографии.
В конце января у Рогачева польские легионеры 1-й дивизии после трех дней боев понесли военное поражение. 2-я и 3-я дивизии отошли к городам Бобруйску и Слуцку. От полного разгрома корпус Довбор-Мусницкого, вступившего в Минск, спасло начавшееся наступление германских войск: легионеры оказались на оккупированной территории.
В подавлении мятежа польского корпуса Иоаким Иоакимович доказал всем свою состоятельность как военачальник. В конце апреля 1918 года приказом наркома по военным и морским делам Л. Д. Троцкого уже бывший полковник Вацетис назначается начальником дивизии красных латышских стрелков.
Латышская советская стрелковая дивизия была создана приказом народного комиссара по военным делам от 13 апреля 1918 года из латышских стрелковых полков, воевавших на Северном фронте. С 12 января 1919 года она стала называться 1-й стрелковой дивизией Армии Советской Латвии. В августе того же года за ней укрепилось название Латышская стрелковая дивизия.
Она была серьезной военной силой, насчитывая в своих рядах около 18 тысячи бойцов-фронтовиков. В дивизию входили: 9 стрелковых полков, один кавалерийский полк, 2 артиллерийских дивизиона, броневой и авиационный отряды. До 18 процентов латышских стрелков являлись членами партии большевиков, 60 процентов являлись выходцами из рабочих и батраков (как и командир дивизии).
Латышские стрелковые полки в Октябре 17-го делом доказали свою приверженность революции, не допустив отправки верных Временному правительству войск с Северного фронта в Петроград. В середине ноября в красный Питер прибыл с фронта 6-й полк латышских стрелков, который участвовал в поддержании революционного порядка в городе.
Сводная рота латышских стрелков охраняла вместе с балтийскими матросами и красногвардейцами советское правительство в Смольном. Под ее надежной охраной правительство народных комиссаров переезжало по железной дороге из Петрограда в Москву в марте 1918 года. Красные латыши охраняли Совнарком в Московском Кремле. Тогда сводная рота была развернута в 9-й Латышский стрелковый полк.
В начальный период Гражданской войны красные латышские стрелки участвовали во всех важнейших делах. Среди прочего, полки Латышской стрелковой дивизии стали главной силой советской власти при подавлении так называемого «мятежа левых эсеров» в Москве. И. И. Вацетис писал в своих воспоминаниях:
«Утром 7 июля был густой туман, покрывший город серой непроницаемой завесой. Видеть впереди можно было шагов на 15–20, а отличить своих от противника было совершенно невозможно. Наши войска теснили противника по всему фронту и к 9 часам утра сошлись вплотную. На всем фронте завязалась ружейная и пулеметная перестрелка. Время от времени левоэсеровские батареи бросали снаряды по различным направлениям…
Наше продвижение вперед шло, хотя медленно, но планомерно. К 10 часам 2-й латышский полк занял часть Покровских казарм…
Ровно в 12 часов комбриг Дудин донес мне по телефону, что левые эсеры бегут, о чем мною было сообщено по телефону же тов. Ленину».
Ликвидация «мятежа левых эсеров» в столице Советской России стала «визитной карточкой» для Иоакима Иоакимовича Вацетиса. Уже утром 10 июля, когда на московских улицах еще валялись пустые гильзы от винтовочных патронов, его вызвал на беседу Л. Д. Троцкий. Бывший полковник Вацетис получил назначение на должность командующего Восточным фронтом, тогда главного для Республики Советов.
Его предшественник, бывший подполковник левый эсер М. А. Муравьев, пытавшийся заключить перемирие с командованием восставшего Чешско-Словацкого корпуса и повернуть войска фронта против Германии, был убит при попытке поднять мятеж. Требовалось срочно назначить нового командующего, человека политически надежного и опытного в военных вопросах. Собственно говоря, достойных соперников на этот пост у И. И. Вацетиса в те дни и не виделось.
19 июля Вацетис вступил в новую должность. В тот же день он провел первое совещание с членами Реввоенсовета фронта. Он добился, чтобы новым начальником фронтового штаба был назначен выпускник Академии Генерального штаба, бывший капитан П. М. Майгур. В тот же день в Москву из штаба Восточного фронта было отправлено первое донесение за подписью Вацетиса:
«Революционный военный совет считает своим долгом поставить в известность, что под Симбирском и Екатеринбургом положение критическое, наши войска бегут не сражаясь. Надо спасти Симбирск и Екатеринбург, в особенности надо удержать за нами Симбирск, ибо с потерей его мы лишимся исходного положения на Волге».
Вацетис стал своей властью и возможностями укреплять Восточный фронт. Он попытался спасти Симбирск присылкой туда 5-го Земгальского и 1-го Либавского латышских стрелковых полков, стоявших тогда в Бологом и Великих Луках. По его просьбе председатель Совнаркома В. И. Ульянов (Ленин) требует направить на Восточный фронт «максимум питерских рабочих». Но к началу августа 1919 года численность присланных подкреплений составляла всего лишь 11,5 тысячи человек при 19 орудиях, 136 пулеметах, 16 самолетах, 6 бронепоездах и трех бронеавтомобилях.
Командующий фронтом неустанно занимался реорганизацией подчиненных ему войск: отдельные отряды самой различной численности превращаются в полки и бригады. Войска так называемого Северо-Урало-Сибирского фронта сводятся в 3-ю армию. Во главе ее ставится преподаватель Академии Генерального штаба Б. П. Богословский. Особая армия А. А. Ржевского переименовывается в 4-ю армию.
В конце июля Восточный фронт имел 4 армии и 2 оперативные группы, представляя собой достаточно слаженный военный организм. Его войска действовали на огромном пространстве, на фронтовой линии протяженностью в две тысячи километров.
Вацетис требует от Москвы присылать ему бригады и дивизии с уже укомплектованными штабами, поскольку бывших офицеров с академическим образованием он имел крайне мало. Штабной работе, как организаторской, он оправданно придавал большое значение.
Когда начались трения между командующим Восточным фронтом и Высшим военным советом Республики, то есть лично между Вацетисом и М. Д. Бонч-Бруевичем (он своей властью распылял присылаемые резервы), Москва встала на сторону Иоакима Иоакимовича. Троцкий официально заявил:
«Вацетис пользуется полным доверием правительства и всей необходимой самостоятельностью…»
Постановлением Совнаркома РСФСР от 13 июня 1918 года на Восточном фронте создается Реввоенсовет в составе командующего и двух комиссаров – профессионального революционера П. А. Кобозева и рижского подпольщика К. Ю. Х. Данишевского.
Приходилось Вацетису бороться с такой фронтовой «болезнью», как ведение эшелонной войны. В начале Гражданской войны боевые действия велись, как правило, вдоль линий железных дорог. Небольшие красноармейские отряды, не имевшие единой организации и тыловых учреждений, использовали подвижной состав (паровозы и вагоны) для передвижения, жилья и хранения материальных запасов (военного снаряжения, провианта, огневых припасов). Но фронт борьбы Красного дела с Белым делом расширялся, и боевые действия теперь велись и на большом удалении от железных дорог.
На фронте сложилась ситуация, когда попытки командиров заставить роты и батальоны покинуть обжитые вагоны оканчивались неудачей. К Вацетису, как к командующему фронтом, шли донесения о неповиновении красноармейцев в таких случаях и «их нежелании перейти к полевым методам ведения боя». Требовалось срочно покончить с таким пагубным явлением. 3 августа И. И. Вацетис отправляет в войска следующую телеграмму:
«Из поступающих сведений ясно, что войска все еще проживают в эшелонах и не производят занятия по боевой подготовке. Приказываю – всех выселить из вагонов и производить усиленные занятия по боевой подготовке».
Несмотря на все усилия командующего Восточным фронтом, удержать Симбирск красные войска не смогли: 1-я армия М. Н. Тухачевского от города отступила, не ввязываясь в борьбу за него.
Затем последовала казанская катастрофа. Белые войска подступили к городу, в котором находился штаб командующего фронтом, 6 августа. Сербский интернациональный отряд (батальон) перешел на сторону противника, после чего гарнизон охватила паника. Из Казани бежали Казанский социалистический батальон моряков, Курский броневой отряд и другие части. Всю тяжесть боя за город принял на себя 5-й Земгальский латышский стрелковый полк, понесший огромные потери.
В Казани «контрреволюции досталась половина золотого запаса Республики в сумме 651,5 млн рублей золотом и 100 млн рублей кредитными билетами». Эти ценности в недалеком времени окажутся в знаменитом «золотом эшелоне» адмирала Колчака.
Самому Вацетису с несколькими красными латышскими стрелками удалось вырваться из окруженной Казани у станции Высокая Гора. Он не без труда добрался до города Арзамаса, где снова взял в свои руки управление силами фронта. Под его умелым руководством 10 сентября была возвращена Казань, а 12 сентября отбит Ульяновск.
2 сентября 1918 года постановлением ВЦИК был учрежден Реввоенсовет Республики, председателем которого был назначен Л. Д. Троцкий. Через четыре дня, 6 сентября, по инициативе В. И. Ленина, Иоаким Иоакимович Вацетис был назначен на должность Главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской Республики.
Вацетис вводится в состав Реввоенсовета Республики с правом решающего голоса. Он получил полную самостоятельность во всех вопросах оперативно-стратегического характера. За свои действия нес ответственность только перед Реввоенсоветом Республики. Давать указания ему могли только ВЦИК, Совнарком РСФСР и все тот же Реввоенсовет, то есть лично Троцкий.
Исследователи пришли к выводу, что на этом посту И. И. Вацетис каких-либо разногласий с В. И. Ульяновым (Лениным) не имел. Отношения с Троцким характеризовались полным взаимопониманием по основным проблемам военного строительства, то есть создания массовой Красной армии, руководства вооруженной борьбой и ходом Гражданской войной на всех ее фронтах.
Но иногда отношения между двумя личностями, стоящими во главе военной части Красного дела, накалялись до предела. Впервые, а этот факт для отечественной истории малоизвестен, такое проявилось еще весной 1918 года. Тогда латышские стрелки, дивизией которых командовал Вацетис, открыто не одобрили назначение Л. Д. Троцкого народным комиссаром по военным делам. Потом последовал уже открытый конфликт.
Перед первым в истории Красной армии первомайском параде латышские стрелки потребовали, чтобы парад принимал председатель Совнаркома В. И. Ленин. Когда в день 1 мая они узнали, что на парад приехал нарком по военным делам, и не желая отдавать ему воинские почести, 4-й и 9-й латышские стрелковые полки демонстративно, под музыку полковых оркестров покинули Ходынское поле. Разумеется, самолюбивый Лев Давыдович такого публичного оскорбления забыть не мог.
На должности Главнокомандующего И. И. Вацетис продолжал демонстрировать самым высоким лицам Республики свой независимый характер. Люди, работавшие рядом с ним, вспоминали: «Обычно Главком… старался обходиться без советников, как в штабе, так и на заседаниях Реввоенсовета, упорно добивался проведения в жизнь своих решений».
Вацетис поражал окружающих своей работоспособностью. В семь утра он уже читал сводки с фронтов. Работал в огромном кабинете вместе со своим начальником штаба и членами Реввоенсовета. Вопросами стратегии занимался лично, сам писал директивы командующим фронтам. Разрабатывал планы операций тех фронтов, где их командующие «не оказывались на высоте своего призвания».
Исследователи Гражданской войны справедливо указывают, что И. И. Вацетис вступил в должность Главнокомандующего в весьма тяжелое для Республики Советов время. Об уровне его мышления может свидетельствовать доклад о стратегическом положении Республики и задачах ее Вооруженных Сил, который он представил в Совнарком, ВЦИК и Реввоенсовет 7 октября 1918 года. В нем Иоаким Иоакимович констатировал следующее:
«Из всех четырех групп противника – северной, восточной, южной и западной, для нас наиболее существенными являются группы восточная и южная: с востока мы отрезаны, главным образом, от хлеба и жиров, с юга мы отрезаны почти от всего, чем живет страна – хлеб, скот, жиры, твердое и особенно жидкое топливо, материалы и сырье для промышленности.
Задаваясь различными целями на внешних фронтах, нельзя не признать, что обеспечение страны средствами к жизни, без которых нельзя существовать, является главнейшей целью, которую необходимо себе поставить прежде всего.
А раз это так, то из изложенного следует, что для нас наиболее важным является юг, которому и надлежит принять наибольшее значение при замысле операций на фронтах».
Читая оперативные донесения, Вацетис видел, как на российском Юге набирает силу Добровольческая армия генерал-лейтенанта А. И. Деникина. По его инициативе Южный фронт дважды объявлялся важнейшим фронтом Республики – осенью 1918 года и летом следующего года. Весной 1919 года главным фронтом Республики был признан Восточный фронт.
В том же докладе от 7 октября 1918 года И. И. Вацетис подчеркнул следующую свою мысль: «Надо совершенно определенно поставить стране лозунг: “все для войны и армии”, так как в поражении армии – поражение Советской республики, как таковой».
Вацетис старался владеть ситуацией на фронтах. Показателен, к примеру, такой случай. Когда в начале июня 1918 года на юг, в город Царицын, в качестве чрезвычайного уполномоченного по проведению хлебозаготовок прибыл И. В. Сталин (Джугашвили), то Главнокомандующий Республики добился введения его в Реввоенсовет Южного фронта.
В последующем Вацетис многое сделал для организации слаженной работы командования Южного фронта. Особенно его заботил Царицын, взятия которого упорно добивались и Деникин, и донской атаман Краснов. Город обороняла 10-я армия, командующим которой был К. Е. Ворошилов. 15 октября 1918 года он прислал на имя Главнокомандующего Республики телеграмму прямо-таки панического характера:
«Противник крупными силами наступает против Центрального и Северного участков Царицынского фронта. Наши части отступают. Противник, отрезав Волгу на юге, пытается отрезать на севере и взять Царицын. Положение критическое. Снарядов нет. Необходима немедленная помощь по Волге военными судами, живой силой, снарядами, патронами. После исправить положение будет очень трудно. Армия сражается героически, но всему есть пределы».
Вацетис знал, что тяжелая обстановка сложилась на всем Южном фронте, а не только под Царицыном. Он шлет Ворошилову резкую по содержанию телеграмму:
«Из ваших сегодняшних телеграмм, обращенных непосредственно ко мне, я вижу, что защита Царицына доведена вами до катастрофического состояния, а между тем ваши прежние донесения свидетельствовали о том, что Царицын защищается многочисленными отрядами. Нынешнее катастрофическое состояние Царицына всецело ложится на вашу ответственность, ибо произошло исключительно от вашего нежелания работать в контакте с командфронтом Сытиным. Ваше постоянное непосредственное обращение ко мне ставит меня в затруднительное положение, ибо невозможно управлять отдельными участками различных фронтов».
Южный фронт получил значительные резервы. Наступление белоказачьей Донской армии в районе Воронежа было остановлено. В новом докладе, представленном в конце февраля 1919 года в Совнарком и Реввоенсовет, Главнокомандующий Республики наряду с боевыми успехами отмечал следующее:
«…Боевая линия фронта (на юге и западе) местами продвинулась на 300 верст вперед. В связи с этим общее протяжение стратегического фронта с 6 тысяч верст увеличилось до 8 тысяч верст.
Такое расширение территории поставило перед Республикой ряд новых военно-политических и стратегических задач, которые, в связи с ожидаемым выступлением войск Антанты на южных и западных границах, потребовали новых усилий в развитии военных операций».
В связи с этим И. И. Вацетис выдвинул две главные задачи для рассмотрения современной военно-политической обстановки, которые получили одобрение Центрального комитета РКП(б) и Реввоенсовета Республики:
1) Борьба на Украине против соединения сил Антанты и Добровольческой армии.
2) Борьба на всем Западном фронте от Карельского перешейка до Ровно против соединенных сил Финляндии, Эстляндии, Германии и Польши при активном содействии Антанты.
Иоакиму Иоакимовичу Вацетису, как стратегу, удавалось разгадывать намерения и планы высшего белого командования, будь то Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак или его преемник на этом посту генерал-лейтенант А. И. Деникин. Иначе говоря, школа Академии Генерального штаба для его становления, как полководца, сделала очень много.
Так, анализируя положение на Восточном фронте, Вацетис пришел к выводу, что самое опасное для белых направление по линии Самара – Уфа оказалось прикрыто недостаточными для того силами. Родилась идея нанесения сильного удара на правом фланге фронта, для чего была создана Южная группа войск под командованием М. В. Фрунзе. Она получила значительную часть прибывшего на фронт пополнения (80,8 тысячи человек) и большую часть доставленного вооружения (40 тысяч винтовок).
Контрнаступление здесь началось 28 апреля 1919 года: белый фронт оказался прорван в полосе шириной до 500 километров. Произошло главное, о чем так пекся И. И. Вацетис: противник подвергся разгрому, а не равномерному и фронтальному вытеснению к Уралу.
Главнокомандующий заботился о единстве военных усилий Советских республик. В конце 1918 – начале 1919 года Украинская, Литовская и Латвийская Советские республики и Эстляндская трудовая коммуна создали свои собственные армии. Это не усиливало, а, наоборот, ослабляло советский лагерь в условиях общей для всех Гражданской войны.
Здесь следует заметить, что И. И. Вацетис в январе – марте 1919 года по совместительству занимал должность командующего Армией Советской Латвии. Она была сформирована 4 января и насчитывала в своих рядах 11 900 штыков, 180 сабель, 39 орудий и 196 пулеметов. Когда советская власть в Латвии пала, ее красноармейские войска ушли в Россию, став частью ее Красной армии.
К личным заслугам Вацетиса перед Красной армией можно отнести попутку разработать новую военную форму, но без погон и «прочих существовавших прежде отличий». Иоаким Иоакимович указывал, что «самая красивая форма одежды должна быть назначена для пехоты». К этой работе привлекли таких известных в то время художников, как В. М. Васнецов, Б. М. Кустодиев и М. Д. Езучевский.
Следует заметить, что разработанная по указанию Вацетиса форма военной одежды дожила до начала Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Но не вся, а лишь частично, и то во многом благодаря созданным складским запасам.
16 января 1919 года Реввоенсовет Республики утвердил новый головной убор красноармейца – шлем из сукна защитного цвета с красной звездой. Неофициально он получил название «богатырка». Позднее за шлемом закрепилось название «буденновка», что не соответствовало истине.
8 апреля того же года Реввоенсовет утвердил новую форму воинской одежды: слегка переделанную «богатырку», пехотные и кавалерийские кафтаны (шинели) из сукна защитного цвета, летнюю рубаху (гимнастерку), петлицы цветом по роду войск и… кожаные лапти. Кафтаны и рубахи имели на груди по три хлястика (застежки) из цветного сукна по роду войск, так называемые «разговоры».
Однако в условиях Гражданской войны разоренная страна, разумеется, не могла переодеть и переобуть свою огромную армию. Поэтому большинство красноармейцев и командиров донашивало форму старой русской армии, запасы которой остались с Первой мировой войны. Носилось и трофейное обмундирование, которое белые армии получали от Антанты.
Вацетиса на посту Главнокомандующего Республики заботило многое: борьба с митинговщиной, когда шло коллективное обсуждение приказов свыше, дезертирство, несправедливые реквизиции у крестьян для нужд армии, организация и ведение разведки, пренебрежение ночными действиями, состояние железных дорог и многое другое, что играло на победу в Гражданской войне.
Он даже требовал передачи железнодорожного ведомства в ведение военного ведомства для «обороны железных дорог». Усилия не пропали даром: в ноябре 1918 года на железных дорогах было введено военное положение и создана военизированная охрана.
В силу занимаемой должности Иоакиму Иоакимовичу приходилось принимать рискованные, спорные решения. В начале лета 1919 года Восточный фронт стал успешно наступать, тогда как на других фронтах, особенно на Южном, обстановка серьезно осложнилась. Главнокомандующий 12 июня приказал Южному фронту перейти к обороне и надежно прикрыть направления на Мелитополь, Екатеринослав, Харьков, Валуйки, Воронеж, Борисоглебск и Царицын. Учитывая опасность с юга, Вацетис отдал Восточному фронту директиву о наступательных действиях на Среднем и Южном Урале и указал, что «последующая задача указана позже».
Естественно, что такая директива была санкционирована председателем Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцким, которому Вацетис был подотчетен напрямую. Командование Восточного фронта, во главе которого тогда уже стоял С. С. Каменев, опротестовало такие директивные указания. Сам Каменев в своих «Записках о гражданской войне и военном строительстве» рассказывал:
«Наступление на Восточном фронте развивалось вполне успешно. Белогвардейская армия Колчака откатывалась за Уфу, а в это время Главнокомандующий отдал приказ остановиться на реке Белой. Я отказался остановить наступление. Решение вопроса перешло Владимиру Ильичу».
Есть и еще одно авторитетное свидетельство. Командовавший в то время 5-й армией М. Н. Тухачевский после войны писал: «Эта установка Троцкого была встречена в штыки и Восточным фронтом и Центральным Комитетом партии».
Получилось так, что директива стратега Вацетиса напрямую увязывалась с именем Троцкого. Вышедший в свет при жизни И. В. Сталина краткий курс истории ВКП(б) ту ситуацию изложил так:
«В момент разгара наступательных действий Красной армии на восточном фронте Троцкий предложил подозрительный план: остановиться перед Уралом, прекратить преследование колчаковцев и перебросить войска с Восточного фронта на Южный фронт».
Более позднее издание, «Гражданская война в СССР» дает иную трактовку той ситуации, связанной с директивой, автором которой был Главнокомандующий Республики: «План освобождения Урала был реальным. Однако Троцкий и Вацетис преувеличивали трудности предстоящих операций и ставили дальнейшее наступление войск Восточного фронта в зависимость от того, какое количество его частей будет отправлено на другие фронты».
Вокруг директивного приказа Главнокомандующего завязалась нешуточная борьба. 9 июня члены Реввоенсовета Восточного фронта С. И. Гусев (Я. Д. Драбкин), М. М. Лашевич и К. К. Юренев (Кротовский) направили председателю Совнаркома докладную записку, в которой директива Вацетиса называлась ни много ни мало, как «крупнейшей фатальной ошибкой, которая вам может стоить революции». Авторы докладной записки настаивали на отмене директивы. Более того, они указывали, что Главнокомандующий решил остановить наступление войск Восточного фронта и «не двигаться дальше», хотя в директиве о том и не было речи. В Совнаркоме этот документ или не знали, или в него не вчитывались.
Вацетис, в «подтверждение того, что он хочет ослабить» перешедший в наступление Восточный фронт, 10 июня приказал его командующему С. С. Каменеву направить под Петроград 2-ю стрелковую дивизию и на Южный фронт – бригаду 5-й стрелковой дивизии. В довершение всего Главнокомандующий Республики писал, что план комфронта Каменева разгромить Колчака не позже середины осени не отвечает ни общей политической, ни стратегической обстановке.
«Точку» в этом споре в высшем командовании Красной армии поставил… главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант А. И. Деникин. Он отдал так называемую «московскую директиву», и белые армии в наступлении взломали линию Южного фронта, который так и не получил усиления с Восточного фронта. Вот когда могла пригодиться одна-другая стрелковая дивизия, переброшенная с Урала, где армии Колчака безвозвратно терпели поражения.
Через четыре дня, 8 июля 1919 года, Главнокомандующий Республики бывший полковник И. И. Вацетис был арестован. Впоследствии он чистосердечно писал, что ему тогда причины ареста оставались неизвестны. Ему их просто не объявляли.
То, что его кто-то объявил «врагом трудового народа и советской власти», привело Иоакима Иокимовича в состояние поистине шоковое. Не знал он и другого. Незадолго перед тем черным днем в его биографии заместитель Особого отдела ВЧК И. Н. Павлуновский доложил высшему руководству Республики следующее:
«Следствием установлено, что белогвардейская группа Полевого штаба находилась в первоначальной стадии своей организации, т. е. она только что создавалась, намечала свои задачи и планы и приступила лишь к частичной их реализации, причем была еще настолько невлиятельной, что ее нахождение в Полевом штабе не отражалось на ходе операций на фронтах».
В тот день 8 июля выявленные «заговорщики, еще не успевшие создать свою организацию», были арестованы. Ими оказались работники Полевого штаба Н. Н. Доможиров и Е. И. Исаев, порученцы Главнокомандующего и доверенные его лица.
И опять же в тот день председатель Реввоенсовета Республики Троцкий получил служебную телеграмму, которая потрясала не сколько своим содержанием, сколько подписями, стоявшими под ней. Телеграмму подписали: председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский, член Политбюро ЦК РКП(б) Н. Н. Крестинский, председатель Совнаркома РСФСР В. И. Ленин (Ульянов) и заместитель председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянский.
В телеграмме читалось: «Вполне изобличенный в предательстве и сознавшийся Доможиров дал фактические показания в заговоре, в котором принимал деятельное участие Исаев, состоявший для поручений при Главкоме и живший с ним в одной квартире. Много других улик, ряд данных, изобличающих Главкома в том, что он знал об этом заговоре. Пришлось подвергнуть аресту Главкома».
Но это было еще не все. 8 июня 1919 года председатель Совнаркома подписал постановление об освобождении И. И. Вацетиса от должности Главнокомандующего всеми Вооруженными Силами Республики. Этим же постановлением на освободившийся ответственнейший пост назначался командующий Восточным фронтом С. С. Каменев.
Иоаким Иоакимович «коротал время» в тюремной камере. Следователи его не тревожили, на допросы не вызывали. Он имел право писать (ему выдали бумагу и карандаш) и читать газеты.
Наконец в одной из них Вацетис нашел то, в чем он обвинялся, хотя никакого официального обвинения ему не зачитывали. В «Известиях ВЦИК» была опубликована статья начальника Политического управления Реввоенсовета Республики И. Т. Смилги, который писал, что причиной смещения Вацетиса с поста Главкома послужили его несогласия с командующим Восточным фронтом о характере дальнейших операций на востоке страны. Опровергнуть такое обвинение бывший Главнокомандующий, разумеется, не мог.
Предварительное следствие причастность Вацетиса к белогвардейской организации установить не смогло, равно как не удалось установить сам факт вражеского заговора в Полевом штабе Реввоенсовета Республики. Дело передали на рассмотрение ВЦИК, который 7 октября 1919 года принял следующее постановление:
«Поведение бывшего главкома, как оно выяснилось из данных следствия, рисует его как крайне неуравновешенного, неразборчивого в своих связях, несмотря на свое положение. С несомненностью выясняется, что около главкома находились моменты, его компрометирующие. Но, принимая во внимание, что нет оснований подозревать бывшего главкома в непосредственной контрреволюционной деятельности, а также принимая во внимание бесспорно крупные заслуги его в прошлом, дело прекратить и передать Вацетиса в распоряжение Военного ведомства».
Вацетис был освобожден 13 октября 1919 года. Он просидел в тюремной камере долгие для него 97 дней, будучи в полном неведении того, как решается его судьба.
Через месяц полную амнистию получили «заговорщики» Доможиров и Исаев. Их, как военнослужащих, направили в распоряжение Полевого штаба Реввоенсовета Республики, где они до этого трудились.
После освобождения из-под ареста И. И. Вацетис «состоял в распоряжении Наркомата по военным и морским делам». Через девять месяцев, то есть в 1920 году, работа ему нашлась в стенах Военной академии РККА (с 1925 года Военная академия имени М. В. Фрунзе). Теоретическая и практическая база имелась за его плечами выше всяких похвал. Он читал курс лекций по истории Первой мировой войны, был старшим преподавателем по тактике, состоял для особо важных поручений при Реввоенсовете СССР… Работы для него находилось много. Те, кто слушал его лекции, отзывались о редком по знаниям преподавателе самыми добрыми словами.
Иоаким Иоакимович «окунулся» в научно-исследовательскую работу. Писал много и часто публиковался. Участвовал в дискуссиях по проблемам войны и мира. Подготовил уникальный по своей значимости труд «Что такое военная доктрина будущего». Работу над ним он закончил к сентябрю 1921 года.
Против публикации «спорного» труда опального главкома выступил начальник Политического управления Реввоенсовета С. И. Гусев (Драбкин). Он написал отрицательный отзыв на «сомнительную» рукопись начальнику Военной академии РККА М. Н. Тухачевскому. Книга вышла в свет только в 1923 году, после вмешательства в ее судьбу Троцкого. Реакция на содержание труда, разумеется, была неоднозначной. Но именно этого, думается, и добивался автор, большой специалист в области стратегии.
Заслуги Вацетиса в военно-научной и преподавательской деятельности смотрелись несомненными и высокими. В 1927 году ему присваивается звание «профессор высших военно-учебных заведений РККА». В следующем году в честь 10-летнего юбилея Красной армии за «заслуги в руководстве и личном участии в боевых операциях» получает свой первый орден – Красного Знамени. В 1934 году за преподавательскую деятельность награждается вторым орденом – Красной Звезды. В 1935 году ему присваивается звание командарма 2-го ранга.
Исследователи сходятся в том, что И. В. Сталин испытывал к Вацетису личную неприязнь со времени Гражданской войны, а точнее – с дней обороны Царицына. Но открыто неприязнь не высказывалась. Сталинское окружение об этом знало хорошо и потому научную деятельность преподавателя Военной академии РККА не одобряло. А тот начал писать многотомную историю Гражданской войны, закончив ее первый том под названием «1918 год» в 35-м.
Эта рукопись и решила судьбу И. И. Вацетиса. Попытка издать книгу, хотя бы малым тиражом в академической типографии, встретила резкое возражение начальника научно-исследовательского отдела академии Н. А. Теленского, ознакомившегося с содержанием рукописи. 17 ноября между ними состоялся следующий разговор.
Вацетис спросил Теленского: «Почему не издается мой труд „1918 год”?»
Теленский ответил: «Ваш труд носит мемуарный характер, а академии нужны учебники, кроме того, почему у вас в труде ничего не говорится о роли т. Сталина в 1918 году и вообще в Гражданской войне?»
Вацетис ответил: «Сталин никакой роли в Гражданской войне не играл, мы ее чувствовали. Был случай – приехал Сталин в Арзамас и говорит мне: есть приказ расстрелять 75 % всех генштабистов, а 25 % оставить. Я ему заявил, что я генштабист и расстреливайте меня первого. Я ему доложил о работе генштабистов и он ответил – приказ о расстреле генштабистов отменяется и уехал».
О разговоре Теленский письменно доложил помощнику начальника и комиссару академии Е. А. Щаденко. В доносе говорилось о стремлении командарма 2-го ранга «замолчать роль Сталина», враждебном отношении к Ворошилову и тому подобное. И делался вывод: «Вацетис с его настроениями и взглядами при известных условиях может быть использован нашими врагами».
Щаденко, соратник И. В. Сталина по 1-й конной армии, естественно, «дал ход» доносу, содержание которого или само письмо дошло до самого верха. Для начала Вацетису закрыли допуск к архивам Гражданской войны. Потом командарма 2-го ранга стали попросту «забывать». Арестовали же его только через два года, 29 ноября 37-го. Он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 28 июля 1938 года. Имя его было вымарано, где только можно, прежде всего из истории Гражданской войны в России.
Реабилитирован первый Главнокомандующий Вооруженными Силами Советской Республики в Гражданской войне Иоаким Иоакимович Вацетис, начавший свой жизненный путь батраком и красным латышским стрелком, 28 марта 1957 года. Реабилитирован, как и полагается, посмертно.
В Энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» И. И. Вацетис назван советским военачальником. Но, думается, человек, который стоял во главе Красной армии в начальный период Гражданской войны в России, который вершил стратегию Красного дела, достоин ранга признанного полководца.