© Ирина Швецова, 2016
© Ирина Швецова, дизайн обложки, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Марк сопровождал коммодора Карен Рэджи на деловую встречу. Он не понимал, почему именно его назначили телохранителем – офицер, капитан корабля, какой из него охранник? Но пока Рэджи в плохом настроении, спрашивать бесполезно: обожжет холодным взглядом, а если и ответит, то что-то вроде «не ваше дело». Да, у него есть опыт командования взводом, но охрана – это совсем другое дело! Тут не стрелять из укрытия нужно, а наоборот лезть вперед, отвлекая внимание от объекта. Очень важного объекта, работодателя, между прочим, и чертовски неплохого. Хоть и немного странного.
Они молча шагали по узким стерильно-чистым коридорам. Судя по отсутствию указателей и экономному освещению, они сейчас в технической части станции Крокус. За каждой из длинного ряда безликих дверей мог быть офис, закусочная или магазин. Местным жителям таблички с надписями не нужны, а приезжим здесь делать нечего – для них предназначены яркие витрины и богато украшенные широкие коридоры гостевой части станции с цветными подсказками на каждом шагу. Правда цены для гостей были значительно выше – кто-то же должен платить за яркое освещение и приятные глазу интерьеры.
За одной из одинаковых дверей пряталось кафе. В разгар рабочего дня внутри было немноголюдно. Марк внимательно огляделся – ничего необычного – витрина, стойка с напитками, столики, дверь в служебные помещения с одной стороны и «запасной выход» с другой.
Для деловой встречи с приезжим человеком техническая часть – очень необычное место. Как-то это подозрительно, стоит быть внимательнее.
Человека, с которым назначена встреча, можно было легко вычислить по ровному загару на лице и руках, типичном для планетников, и дорогому костюму из натуральной ткани. Зедианцы могли позволить себе такую роскошь – своего рода метка статуса. Хотя у этого статус был не очень – костюм мятый и явно не новый. Теперь понятно, почему встреча в таком бюджетном месте.
Коммодор и зедианец обменялись приветствиями и уткнулись в комм1. Марк рассматривал немногочисленных посетителей. Все были в одинаковой коричневой форме службы мусорщиков. Судя по нашивкам, не самого низкого ранга – мелкие клерки. Наверняка, тут где-то недалеко их контора. Один из сидящих за соседним столиком явно нервничал – то ногой притопывал, то пальцами по столу барабанил. Марк на всякий случай снял парализатор с предохранителя, мало ли…
Коммодор и зедианец встали, одновременно протянув руки для закрепления сделки рукопожатием. Тут же вскочил «беспокойный» посетитель, в его руке мелькнул ствол парализатора. Марк выстрелил и попал. Рэджи, выбив оружие из рук зедианца, замахнулась для удара. Марк прицелился. Выстрелить не успел, мир вокруг исчез, окутанный пеленой тьмы…
Сознание вернулось, а зрение запаздывало. По ощущениям, Карен лежала на холодном металлическом полу. По телу бегали противные мурашки, такие, какие обычно бывают после того, как действие парализатора почти прошло. Судя по их обилию, ей достался максимальный заряд. Тупо ныл левый бок, но не настолько, чтобы считать эту боль чем-то серьезным. Карен попробовала сесть, но голова закружилась, а перед глазами затанцевали цветные круги. Слегка подташнивало.
– Черт, где это я, – пробормотала она, снова ложась на пол.
– Не знаю, но на корабль не похоже. Скорее всего, мы где-то на станции.
Карен замерла. Голос был знакомый, с легким русским акцентом, и принадлежал капитану одного из фрегатов. Она помедлила, пытаясь оценить обстановку. Не одна, уже хорошо. Но почему рядом капитан, и где Кларк, которая должна ее всюду сопровождать? Голова была тяжелой, а в теле, наоборот, ощущалась восхитительная легкость. Мысли разбегались в разные стороны, она с трудом вспомнила имя владельца голоса:
– Капитан Марк Костолиц, если не ошибаюсь? С чего вы взяли, что мы на станции?
– Вы не ошибаетесь, – подтвердил капитан, затем добавил: – Пол металлический и покрыт пластиком, как на станциях. А низкий гул слишком слабый для того чтобы быть работой двигателя корабля.
Карен на некоторое время замолчала, проверяя слова капитана. Действительно, едва слышный шум из-под пола не похож на привычные корабельные звуки, капитан прав. Вот только что они здесь делают, и почему так темно, неужели что-то со зрением? Страх сковал сердце, а в животе поселилась глыба льда. Она медленно дотронулась до лица, закрыла и открыла глаза – ни боли, ни дискомфорта. Облегченный вздох вырвался сам собой, но уточнить не помешает:
– Здесь темно, или… – она нервно сглотнула.
– Здесь темно.
Слава Космосу! Отсутствие воспоминаний о том, как и почему она здесь очутилась было вполне привычным и пугало гораздо меньше, чем возможная травма глаз. Она, снова попыталась сесть, на этот раз удачно. Цветные круги перед глазами вновь закружились в танце, но постепенно растворились во тьме. Нужно осторожно выяснить, что произошло и выбираться отсюда.
– Кажется, я ударилась головой. Последнее что я помню – мы собирались на сделку с зедианцем. Что случилось?
– Если коротко, то встреча, перестрелка, темнота, – ответил капитан.
Очень интересно! Но причем здесь Марк Костолиц? Он капитан и владелец корабля, хороший исполнитель, но дипломатическим талантом не блещет и вообще все больше помалкивает. С чего вдруг ему быть в ее компании, и где Кларк?
– Не помню, чтобы ее куда-то отсылала…
– С вами все в порядке? Вам точно не нужна помощь? – Голос капитана был тревожный и звучал гораздо ближе, чем раньше. – Простите, коммодор, но вы говорили вслух…
Карен поморщилась. Голова кружилась, подташнивало, а мысли путались, вполне возможно она действительно озвучила свою внутреннюю речь. Это плохо. Нужно меньше думать и больше слушать. Она пошарила вокруг себя нащупала стену и осторожно перебралась к ней поближе. С подпоркой за спиной стало полегче, и она попросила:
– Расскажите, как все было с самого начала.
– Встреча состоялась, но в конце на нас напали. Дальше я очнулся уже здесь, вместе с вами.
– Допустим, мы все еще на станции, – согласилась она, – но я до сих пор не понимаю, зачем вы здесь.
По легкому шороху Карен предположила, что капитан пожал плечами:
– Вы приказали сопровождать вас в качестве телохранителя. Я удивился, но обсуждать приказы, тем более оспаривать их, не привык. Вот только не очень-то я справился с этой задачей, – в голосе капитана слышались виноватые нотки.
Очень странное и не похожее на нее решение. С другой стороны, она уже сжилась с идеей, что каждый раз после провалов в памяти обнаруживаются какие-то мелочи, нехарактерные для нее. Побоявшись, что рассуждая, снова начнет говорить вслух, она сменила тему:
– Ладно, оставим это. Как вы думаете, давно мы здесь?
– Не могу сказать точно, я пришел в себя незадолго до вас. Что будем делать, коммодор?
– Ждать. – Карен пожала плечами. – Рано или поздно что-то изменится: нас вытащат или похитители дадут о себе знать.
Не может же она быть настолько дурой, чтобы пойти на сделку с зедианцем без подстраховки и с капитаном вместо нормального телохранителя. Наверняка Кларк уже ищет их.
– Раз всё равно ждать, можно спросить? – осторожно поинтересовался Костолиц. Карен удивилась, но рассудила, что лучше отвечать на вопросы, чем молчать и не заметить, как сболтнуть лишнее. К тому же это легче, чем выдумывать вопросы самой – тяжелый туман в голове мешал сосредоточиться, клонило в сон. Ну а если вопрос не понравится, всегда можно отказаться отвечать без объяснений.
– Ну, рискните, капитан, – согласилась она.
– Давно у вас проблемы с памятью?
Какой проницательный! Первый же вопрос оказался до жути неудобным. Но раз он возник, значит, были основания, поэтому не ответить нельзя. А выдумывать правдоподобный ответ сил не было. Капитан ее молчание расценил как-то по-своему и начал оправдываться:
– Возможно, мне показалось, но вы сказали, что-то вроде «неудивительно». И реагируете так, будто то, что ничего не помните, вас не удивляет, потому и решился спросить. Конечно, можете не отвечать.
– Ну почему же, – возразила она, – отвечу, но давайте тогда откровенность за откровенность. У меня тоже есть к вам несколько вопросов. Надеюсь, не надо напоминать, что все сказанное должно… – Она повела рукой, не сразу сообразив, что собеседник не видит ее жеста, – остаться здесь.
– Разумеется!
Она помедлила, собирая разбредающиеся мысли в подобие чего-то связного:
– Проблемы с памятью у меня столько, сколько я себя помню. – Она не стала уточнять, что помнит себя лишь с двенадцати лет, ни к чему капитану эта информация. – Я ответила?
– Да. А причины?
– Если бы я знала! Теперь моя очередь. – Она ненадолго задумалась о том, какой задать вопрос, чтобы ответ на него был длиннее. Потом вспомнила информацию из личного файла капитана и горячо поблагодарила свою хорошую, но отчего-то иногда предательски ненадежную память. – Как вы стали наемником?
– Так же, как и любой другой человек: когда возраст позволил, нашел подходящий корабль и заключил контракт. Теперь я спрашиваю…
– Нет, – возмущенно возразила Карен, – рассказывайте с самого начала.
– Сначала я родился, – раздался смешок в темноте.
– Костолиц, вы первый начали эту игру, так что не увиливайте!
– Да, коммодор, – глубоко вздохнул капитан. – Я родился на станции Лотос, отца я не знаю, но мама говорила, что он был приезжий и работал по контракту на нашей станции. Контракт закончился, и он уехал. Когда мне было семнадцать, мама погибла, и я остался почти один. Нужно было на что-то жить, а на станции я работу не нашел. В доках стоял один из кораблей Джаспера. Он тогда еще не был пиратом. Я просто попробовал наудачу, и меня взяли.
Приятный мягкий голос капитана убаюкивал, а головокружение и слабость усилились, Карен слегка задремала. Костолиц, видимо не дождавшись реакции на свои слова, не выдержал и снова заговорил, выдернув ее из забытья:
– Моя очередь спрашивать.
Карен кивнула, потом, сообразив, что ее жеста не видно добавила:
– Да.
– Почему наш флот называется «Красные волки»?
Карен фыркнула:
– А что, вам не нравится? Агрессивно, устрашающе и врезается в память.
– Нравится, но почему волки и почему красные?
– Волки – это такие животные, которые жили на Тароне. Давно. Очень сильные существа, жили стаей и заботились о ней, как и я о своем флоте. А красный – как символ силы, агрессии, ну и пафоса заодно. А если честно, когда я регистрировала свой флот, мне не хотелось называть его своей фамилией, как тогда делали все, а «Красные волки» было первым, что пришло в голову. Я думала, что потом сменю название на другое, но оно привязалось, и я оставила как есть.
Костолиц рассмеялся.
– Оказывается, это вы родоначальница нового поветрия в названиях! Теперь я понял, откуда взялись александрийские «Синие пауки», зедианские «Черные вороны» и еще куча разноцветных существ более мелкого пошиба, рассекающих систему в поисках контрактов.
– Вполне возможно, – пробормотала Карен. Казалось, что воздуха не хватает, она расстегнула все пуговицы и пряжку на поясе. Стало немного легче.
– А как вы стали коммодором флота?
– Долго рассказывать. – Она легла на пол, в надежде, что ей перестанет казаться, что она куда-то проваливается.
– Мы, вроде, никуда не торопимся.
Такому аргументу было сложно возразить. К тому же ее карьерный взлет вовсе не был тайной, некоторые и так все знали.
– Когда я закончила военную Академию Тарона, отец подарил мне фрегат. С него я начала собирать свой флот.
– Богатенький у вас папа, – присвистнул Костолиц. – Тогда понятно, как вы со своими проблемами с головой прошли медкомиссию перед поступлением.
– Отец был против моей учебы в Академии. Но к его большому сожалению комиссию я прошла легко – психоменталисты не нашли, к чему придраться, а физически я абсолютно здорова. Так что не надо тут намеков…
С каждой минутой она чувствовала себя всё хуже и хуже: бороться с усилившейся слабостью она уже устала, подташнивало и, временами, бил озноб. Она свернулась в клубок на полу, обняв колени, чтобы согреться. Она долго ничего не говорила и капитан забеспокоился.
– Что случилось? Не молчите! – она услышала его совсем рядом и почувствовала осторожные прикосновения его рук. – Вы вся дрожите! – Он запнулся и замолчал. Потом негромко чертыхнулся. – Почему вы сразу не сказали, что ранены? Тут, кажется, уже литр крови вытек! Надо вас перевязать.
– Оставь, это ерунда, – прошептала она и попыталась оттолкнуть его. – Не болит совсем…
Не обращая внимания на вялые попытки отбиться от помощи, капитан продолжил ее обследовать прикосновениями. Когда он добрался до левого бока, от какого-то неловкого движения, тупая почти не ощущаемая боль вдруг вспыхнула огнем. Карен не смогла сдержать стон и ругнулась. Костолиц пробормотал извинения. Судя по характерному шуршанию, он откуда-то добыл перевязочный пакет.
– Сколько мы уже тут? – прошептала она, с трудом удерживая себя в сознании.
– В темноте сложно чувствовать время, но думаю, не больше пары часов, – ответил он, накладывая повязку на ощупь. Руки у него были сухие, теплые и осторожные.
– Пить хочется… Холодно…
– Вы крови много потеряли, потому холодно и пить хочется. Я вас обниму. – Капитан прижал ее к себе. – Только не подумайте чего! Просто, так будет теплее…
Карен ничего не ответила.
Время текло медленно и лениво. Марк подумал, что неплохо бы обыскать помещение, вдруг найдется что-то, что поможет выбраться отсюда, но остался на месте – тело, казалось, налилось свинцом, и даже малейшее движение требовало неимоверных волевых усилий. Коммодор хоть и была довольно миниатюрной, весила все же немало, рука и нога Марка затекли, но смена позы показалась слишком трудоемким процессом.
Мысли были вязкие и тягучие, как александрийские ириски, и крутились вокруг коммодора. Он первый раз столкнулся с ней так близко. Да, он вместе с другими капитанами присутствовал на брифингах при обсуждении новых заданий, разговаривал с ней, но всегда воспринимал отстраненно, как безликий источник приказов. А сейчас он чувствовал ее как живого человека, который тоже может умереть.
Монкриф называет ее безрассудным ребенком. Но Марк видел однажды, как она разговаривала с бароном Ларго. Тот был в ярости, а Рэджи спокойна и холодна – она как-то сумела интерпретировать условия их сделки так, что барон остался должен крупную сумму. В плохом настроении она становилась расчетливой и жесткой. Такой ее боялись. Непонятно, как уживались в ней две эти крайности. Но как-то уживались и, скорее всего, именно ими объяснялось ее невероятное везение – умением быть разной, в зависимости от ситуации. И она хоть и звалась коммодором, командиром в привычном смысле не была. За нее командовали офицеры, каждый из которых по-разному к ней относился, но ни один по своей воле не спешил покинуть Волков.
Марку показалось, что коммодор не дышит, с почти героическим усилием он нащупал ее руку и проверил пульс – слабое ровное биение немного успокоило его. Но тревога никуда не делась. Зачем их здесь заперли и сколько еще ждать?
Перевязочный пакет в его кармане неожиданно пришлось использовать по назначению, хотя лежал он там вовсе не за этим. Внешний периметр станции огромен, и каждый житель по мере сил обязан «охотиться за инеем», которым покрывались места с нарушенной герметичностью. О каждом таком месте необходимо было сообщать в диспетчерскую службы ремонта и помечать место, а для этой цели ничего лучше перевязочного пакета не придумали – пластырь лип к любой поверхности, а длинный хвост бинта не оставлял шансов ремонтной бригаде пройти мимо. Лучше всего с охотой справлялись дети, находя иней в труднодоступных местах. За десять сообщений давали красивый значок добровольного помощника ремонтной службы. Значок ему самому заработать так и не удалось, но с тех пор привычный хруст перевязочного пакета в ответ на хлопок по карману служил как бы критерием готовности к выходу из дома.
Марк зажмурился, ослепленный ярким светом из открывшейся двери. Внутрь вошла лейтенант Кларк, врач, два бойца и лейтенант службы безопасности станции. Безопасник тут же принялся осматривать чулан, в котором они сидели, заодно снимая и вполголоса комментируя. Бойцы аккуратно обходя здоровую лужу уже свернувшейся крови на полу погрузили на носилки коммодора, которой тут же занялся врач.
Кларк помогла встать – тело не слушалось, затекшую ногу и руку он не чувствовал, а здоровая нога то и дело подгибалась, не в силах нести на себе всю тяжесть его тела. Самому идти не получалось, Кларк подставила плечо и Марк почти повис на нем. Дожил, женщина его на руках тащит…
На флагмане коммодора унесли в медотсек, а ему, после беглого осмотра врачом, сделали какой-то укол и отпустили, но вернуться на свой корабль не разрешили. После укола полегчало: к руке и ноге возвращалась чувствительность, свинец в теле начал растворяться, а мысли обретали четкость. Он немного поболтал с санитаром, но ничего о здоровье коммодора не выяснил. Кларк отправила Марка ждать дальнейших указаний в кают-компанию «Метели». Хорошо – и комфортно и от медотсека недалеко. Там его и нашел безопасник. Марк рассказал ему все что знал и тот отстал.
Прошло уже несколько часов, скорее всего о нем просто забыли. Если коммодор в тяжелом состоянии, то до целого и невредимого капитана никому сейчас дела нет. Марк уже вдоль и поперек изучил все царапины на столе и выстроил множество предположений об их происхождении. Неожиданно для себя он то и дело возвращался к тому моменту, когда Рэджи потеряла сознание. Он вспоминал тяжесть ее тела на своих руках, ненормальную прохладу кожи, едва уловимое дыхание. И никак не мог разобраться, что это – сочувствие раненому товарищу или нечто другое. Так и не придя к конкретным выводам, решил сходить в медицинский отсек.
Палату коммодора он нашел без труда, вход в нее охраняла прекрасная Кларк – предмет мечтаний половины офицеров флагмана. Ей бы в платьях по подиуму ходить, а не с оружием. Всегда спокойная, поразительно молчаливая и чрезвычайно смертоносная. Она умела убивать голыми руками, но при этом всегда была вооружена до зубов. Ему однажды в космопорте довелось наблюдать ее проход через рамку. Сложно было представить, где она держала на себе такую гору оружия. И это, наверняка, было не все, что она взяла с собой.
– Как коммодор? – поинтересовался у нее Марк.
– Уже вне опасности, – холодно ответила Кларк.
– Рой, если это Костолиц, впусти его, – раздался голос Рэджи. Кларк молча сделала шаг в сторону, освобождая проход.
Марк вошел. Палата была стандартной – тесной и белоснежно-стерильной. Кровать, стул и медицинский автомат без капсулы, в которой уже не было необходимости.
Коммодор сидела в больничной рубахе, свесив босые ноги с края высокой кровати. В вену правой руки была вставлена игла, соединенная прозрачной трубкой с медицинским автоматом. Бледное лицо Карен в обрамлении коротких волос ярко-красного цвета казалось почти белым. Синеватые круги делали и без того большие глаза просто огромными. Она кивнула Кларк у него за спиной. Дверь в палату с тихим шипением закрылась, оставив их одних.
Марк отдал честь, щелкнул каблуками:
– Коммодор Рэджи.
Она жестом указала на стул, он отказался, молча покачав головой. Рэджи недовольно поморщилась.
– Мне неудобно разговаривать с вами, задрав голову. Сядьте, пожалуйста, капитан, – потребовала она. Марк немного помедлил – логичное требование, при его-то росте сильно выше среднего – и расположился на стуле, оказавшись вровень с ее взглядом. Коммодор удовлетворенно кивнула, затем попросила:
– Расскажите, что было дальше.
– Ничего, – пожал он плечами, – я думаю, нас нашли примерно через час после того, как вы потеряли сознание.
– Понятно.
Рэджи помолчала, будто что-то прикидывая в уме.
– Марк, а как вы смотрите на то, чтобы стать капитаном моего флагмана «Метель»?
Это было неожиданное предложение, и довольно заманчивое. Но не для него – уж больно ответственная и беспокойная должность. Он не был уверен, что сможет соответствовать ей. К тому же это повысит уровень ожиданий информации от него дома, да и Адамс, нынешний капитан флагмана, не обрадуется. Поэтому он без сожаления отказался:
– Если это благодарность, то нет, спасибо, мне и на своем «Индиго» неплохо.
– Почему? – удивилась она, брови ее взлетели вверх, а глаза будто стали шире. Марк с изумлением отметил, что они теплого лилового цвета. Наверное, какой-нибудь ее предок был хейдаганской полукровкой, только от них можно заполучить всякие необычности во внешности.
– Я не чувствую, что сделал что-то особенное, за что надо благодарить таким образом; простое «спасибо» меня вполне устроит, – улыбнулся он. Коммодор улыбнулась в ответ, и он вдруг обнаружил, что раньше не замечал, какая у нее живая мимика.
– Во-первых, врач сказал, что ваша перевязка спасла мне жизнь. Так что в любом случае простым «спасибо» вы не отделаетесь. А во-вторых, капитан «Метели» сейчас не может выполнять свои обязанности. Я сама, как видите, не в состоянии его заменить.
– А что, других вариантов нет? Например, капитан Монкриф, – предложил он, но тут же понял, что сказал глупость. Монкриф и Рэджи постоянно ругались. Капитан уже много лет грозился разорвать контракт с Волками, но почему-то вместо этого каждый раз продлевал его, как только он заканчивался.
– Монкриф еще не вернулся с последнего задания. Сейчас самая подходящая кандидатура, это вы. – Она устало откинулась на подушки, едва заметно поморщившись. – Странная ситуация, капитан, вы не находите? Я уговариваю вас принять повышение…
Марк встал.
– Простите, коммодор, я забылся! Если повышение – это приказ…
Рэджи закатила глаза, тяжело вздохнула и закрыла лицо руками. Посидев так с минуту, она убрала руки от лица и заговорила:
– Сядьте! – Марк послушно снова опустился на стул. – Я надеялась, вам понравится мое предложение. Но раз вы отказываетесь, а у меня нет другого выбора, я вынуждена вам приказать. Вы назначаетесь капитаном «Метели». Временно, – добавила она, криво улыбнувшись. – Я найду другой способ вас отблагодарить.
В палату вошла Кларк:
– К вам доктор.
Рэджи согласно кивнула, посмотрела на Марка и улыбнулась:
– Приступайте прямо сейчас. Ключи от кают и коды у дежурного. Текущие задачи в коммуникаторе на мостике. Свободны.
Костолиц ушел, а Рой, проводив его взглядом, удивленно вскинула бровь, однако не стала ничего говорить, отошла в дальний угол и постаралась казаться невидимой.
Низенький пожилой человечек в круглых очках, доктор Лев Вундермахер, изучал показания диагностических приборов медицинского автомата. Он ко всем своим пациентам всегда обращался на «ты», независимо от звания и возраста. Ему прощали эту маленькую причуду, поскольку он был действительно волшебником в своем деле, кроме того, сложно было найти человека приятнее и внимательнее него.
– Когда я смогу вернуться в свою каюту? – недовольно поинтересовалась Карен. Она уже вполне сносно себя чувствовала, и ей надоело скучать в медотсеке.
– Ты нас сильно напугала, милочка. Так что дня три, как минимум, ты пробудешь здесь, – отрезал доктор, осматривая ее ладони, ногти, изучая слизистую глаз и делая пометки у себя в наручном комме.
– Но это же так долго, – простонала она, – нельзя как-то быстрее?
– Моя хорошая, – сложил он руки на груди и, сверкая линзами очков, продолжил: – я и так назвал самый оптимистичный срок! – Он строго посмотрел на девушку. – Это при условии, что ты будешь выполнять все рекомендации и не попытаешься сбежать из медотсека, как в прошлый раз! – Он погрозил ей пальцем; Карен стыдливо опустила глаза и промолчала. – То, как скоро ты вернешься к работе, целиком зависит от тебя, милая, – говорил он, аккуратно рассматривая рану на ее левом боку. – Я не знаю, кому ты умудрилась дать так глубоко себя порезать, милочка, но тебе повезло, ранение не проникающее и края срастутся быстро, если, конечно, ты не начнешь носиться, как ненормальная, и раздавать всем свои, несомненно, ценные указания. А ты не начнешь, пока я не разрешу, – строго проговорил он, глядя ей в глаза, – и твоя очаровательная секьюрити за этим проследит. Так? – повернулся доктор к Рой, все это время тихо стоявшей в углу. Та серьезно кивнула в ответ; доктор, удовлетворившись этой краткой демонстрацией ее согласия с ним, повернулся к Карен и похлопал ее по руке. – Так что не раньше, чем через три дня, радость моя!
Карен глубоко и тяжело вздохнула, выражая покорность одновременно с недовольством на свое положение.
Доктор ушел, Рой покинула свой угол и вопросительно подняв бровь, посмотрела на Карен. Та развела руками:
– Кто-то же должен командовать «Метелью» пока Адамс хм… во внеочередном отпуске решает семейные проблемы.
– Двадцать минут назад Адамс никуда не собирался. И у него нет семьи, – бесстрастно заметила Кларк. Карен поморщилась:
– Знаю. – Она взяла с тумбы новенький наручный комм и набрала код: – Адамс, если успеешь за пять минут покинуть корабль, ты в трехдневном увольнении плюс небольшая премия. – Карен отключила комм и, глянув на застывшее лицо Рой, пояснила свои действия: – Костолиц явно не хотел этого повышения и мне интересно почему. Нужно узнать его поближе, все равно ни ты, ни доктор работать мне не дадите. – Карен недовольно скривилась. – Я хочу выяснить, как его отблагодарить за то, что он не дал мне истечь кровью.
– С последним трудно не согласиться. Но пути у вас… – Рой укоризненно покачала головой, – больно мудреные.
– Уж как умею, – проворчала Карен. – Все, хватит о нем! Лучше расскажи, что произошло. Я помню только, что со мной связался человек с Зеды, предлагал купить какую-то информацию. И это все. – Она разочарованно развела руками.
– Вы с зедианцем договорились о сделке. Место, что он предложил для встречи, вам не понравилось. Вы подстраховались, оставив меня наблюдать за вами, и взяли капитана в качестве телохранителя для отвода глаз, потому что он похож на меня.
– О, а ведь и правда немного напоминает. – Карен сузила глаза, пристально разглядывая Рой и анализируя сходство с Костолицем. – Почти тот же рост и телосложение, похожий цвет и длина волос, даже глаза…
– На этом наше сходство заканчивается, – чуть резче, чем обычно, высказалась Рой.
– Ну да, если бы не твоя грудь, вы почти близнецы! – съязвила Карен. – Ладно, не обижайся, волосы, глаза и рост, это единственное, что вас объединяет, – примирительно проговорила она. Рой в ответ только согласно тряхнула головой. Карен продолжила: – Что дальше?
– Дальше вас взяли в плен и заперли в одном из технических помещений на станции. Зедианец решил кроме денег за проданную информацию получить еще и выкуп за любимую дочь премьер-министра Рэджи. Вот только он не учел, что я слежу за вашими передвижениями не только через комм, который он уничтожил. Найти и освободить вас, было делом времени.
– Но если он хотел выкупа, зачем меня ранили и заперли в темноте?
Рой нахмурилась.
– Ранение, возможно, было случайностью. А в темноте, потому что проводка в комнате, где вас держали, была не исправна. Еще, вам ввели какой-то коктейль из наркотиков и анальгетика, чтобы вы не буянили и не мучились от болей, после того как действие парализатора пройдет.
– Так вот из-за чего я не поняла, что ранена, а вместо того, чтобы пытаться выбраться оттуда вела светские беседы с Костолицем! Но почему мы были взаперти так долго? – возмутилась Карен.
– Неполные два часа – это долго? – удивилась телохранительница, подняв брови.
– Надо хотя бы глянуть, что за информацию я купила. – Пальцы Карен пробежались по кнопкам комма. Некоторое время она молчала, удивленно изучая данные на мониторе, потом пробормотала: – и зачем мне список работников лабораторий барона Рю и того, над чем каждый из них работает? – Она проверила счет и чуть не поперхнулась – Да еще за такие деньги!
Кларк безразлично ответила:
– Не мне это было нужно, не у меня это и спрашивайте…