Красавицы и кубки. Глава 5 (Евгения Букреева)

«Г-н де Тревиль вслух бранил своих мушкетеров и втихомолку поздравлял их».

А. Дюма

«Три мушкетера»

Похмелье у меня случалось и раньше. Например, после выпускного в школе родители выхаживали меня целый следующий день, выпаивая мерзким раствором марганцовки и заставляя прочищать желудок. Но сегодняшнее утро с тем достопамятным днем не шло, ни в какое сравнение. Потому как если тогда я ощущала себя очень больным и несчастным, но, все же, человеком, то сегодня, едва я продрала глаза, на меня свалилось понимание печального – увы, я не человек, и даже никакое не животное. Я – растение. Ибо способность двигаться атрофировалась у меня напрочь, вкупе с присущей человеку мозговой деятельностью. И если кому покажется, что я ассоциировала себя с этаким свежим и цветущим розовым кустом, то спешу вас разочаровать. Жухлым одуванчиком на обочине жизни, по которому проехался вонючий трактор, вот кем, и никак иначе. Осознание себя вялой флорой отнюдь не способствует бодрости духа. Когда я попыталась встать, то, едва моя попытка увенчалась успехом, мне открылись две сакральные тайны. Первая тайна гласила, что если покалеченному растению придать вертикальное положение, то его жизненные соки моментально поползут вверх и станут проситься наружу. Вторая тайна тоже была весьма пессимистична, особенно в сочетании с первой. Одуванчики, увы, ходить не умеют, ибо у них нет ног. Единственный логичный выход из создавшейся ситуации, к сожалению, состоял в том, чтобы залечь обратно в кровать и попытаться сдохнуть без лишних мучений. И хотя этот выход был очень соблазнительным, мне пришлось его отвергнуть. На работе я должна быть. Эта аксиома прочно засела во мне, отвергая робкие попытки едва проснувшегося мозга придумать какую-нибудь убедительную причину остаться дома. Я должна быть на работе. Живой или мертвой. И, поскольку пациент был скорее мертв, чем жив, то второй вариант мне казался наиболее выполнимым. Размышляя, как можно организовать доставку моего помирающего тела на работу, и какая будет реакция Анастасии на явление моего трупа, я с огромным трудом все-таки поднялась с кровати и сделала пару неуверенных шагов. И тут подключился мозг. Я застыла посреди комнаты в ужасе и тихо застонала, потому что мелькавшие перед моим внутренним взором картины вчерашнего вечера, были на удивление красочны и реальны: туалетное заточение, доставка моего шатающегося тела до квартиры и, наконец, триумфальное нападение на сына хозяйки. Вспомнив, что сын хозяйки являлся сотрудником нашей компании, я запечалилась окончательно, потому как если после позавчерашних приколов за мной прочно утвердилась слава «девушки, попадающей в идиотские ситуации», то после вчерашнего шоу – я по праву заслужила репутацию «пьющей девушки, попадающей в идиотские ситуации», что, как ни крути, звучало гораздо хуже

Когда мои физические страдания дополнились нравственными, меня стали посещать суицидальные мысли. Я не представляла, как покажусь на глаза Розе Моисеевне или Анастасии. А еще хуже, я совсем не знала, что делать, если встречу на работе Костю.

Через полчаса я уже обрела способность вяло передвигаться по комнате и даже уже всерьез подумывала над совершением великого подвига – добрести до ванной и принять душ. Как раз, когда я уже практически собрала все свои скудные силенки для марш-броска в санузел, дверь в мою комнату открылась, и я увидела Анастасию.

Наверное, даже явление архангела Гавриила не произвело бы на меня столь сильного впечатление, как появление моей начальницы в половине восьмого утра. Причем Анастасия вид имела такой, что если бы я не видела ее вчера пьяной и распевающей народные песни, то наверняка подумала бы, что она легла спать вчера в девять вечера, предварительно поужинав чем-то очень здоровым и сбалансированным. Светло-серые брюки поражали безупречными стрелками, отглаженная блузка сияла белизной, прическа (слегка удлиненное впереди каре) было уложено волосок к волоску. И абсолютно свежее лицо, без малейших признаков похмелья.

– Так я и думала, – заявила она, насладившись лицезрением моих печальных останков. – Блин, разучилась пить, молодежь, – пробурчала она себе под нос и вытащила мобильник: – Да, Арин, все так и есть. Так что жди нас, через полчаса будем. Что стоишь, печалясь? – обратилась она ко мне. – Кофе у тебя есть?

– Есть, кажется. На кухне, банка «Нескафе», я позавчера купила

– С вами научишься пить всякую гадость, – проворчала Настя, – Ну что ты застыла? Будем играть в «Море волнуется раз» или на работу собираться? Давай, двадцать минут на приведение себя в порядок, и на вот, выпей таблетку. Должно полегчать.

– Спасибо, Анастасия Александровна, – пробормотала я, мне было настолько стыдно, что я избегала смотреть ей в глаза.

– Блин, ты меня еще госпожой Лаврентьевой назови, – хмыкнула Настя. – Или забыла, что на брудершафт пили? Давай, вперед, труба зовет! Я не собираюсь из-за тебя опаздывать!

И она по-хозяйски направилась на кухню, на ходу набирая какой-то номер по мобильному телефону.

Но на ее пути встала Роза Моисеевна. Вообще-то, я подозреваю, что Роза Моисеевна с утра сидела в засаде на кухне, дабы при моем появлении высказать все, что она думает о несовместимости моего разгульного образа жизни с ее, в высшей степени порядочным домом. И таки углядев меня, совершающую свой печальный хадж в ванную, хозяйка моя ринулась мне навстречу, снедаемая справедливым желанием донести до меня всю глубину пропасти, куда я, по ее мнению, непременно упаду.

– Даша, – выкрикнула она, пытаясь обойти Анастасию, – можно вас на минуточку?

Анастасия, с олимпийским спокойствием пропустив Розу Моисеевну, остановилась, внимательно созерцая реалии.

А реалии мои были печальны. – Я бы хотела с вами поговорить о вчерашнем, так сказать, инциденте, – начала хозяйка, заняв выигрышную позицию, которая напрочь лишала меня доступа в санузел

Я уныло молчала, понимая, что коли проштрафилась, изволь огребать по первое число. Угнетало только присутствие Анастасии, которая, отложив свой мобильник, с интересом наблюдала за разыгрываемой перед ней сценой.

– Я бы хотела-таки донести до вас, что в моем доме не принято демонстрировать такую невоздержанность, – начала свою обличительную речь Роза Моисеевна.

– Извините, пожалуйста, – выдала я единственное, на что была способна.

– А что, моя подруга вчера вела себя неподобающе? – Настя удивленно вскинула бровь.

– Боюсь, что ваша подруга заявилась вчера в таком виде, который никак не соответствует понятию порядочной девушки, – пожаловалась на меня хозяйка.

– Что вы говорите? – удивилась Настя, и исподтишка подмигнула мне. – Она нанесла вам материальный ущерб?

– Да вы что? Этого еще не хватало! Просто ее моральный облик…

– Простите великодушно, – перебила ее Настя, – Насколько я понимаю, вы сдаете девушке комнату за определенную плату? С соответствующим оформлением договора и регистрацией по месту прописки?

Роза Моисеевна замялась. – И в договоре, – ничуть не смущаясь, продолжала моя начальница, – есть пункт о том, что ваш съемщик обязуется вести себя в соответствии с вашими моральными нормами?

– А какое вам дело? И вообще, кто вы такая, что позволяете себе наезжать на старую больную женщину?

– То есть, такого пункта в договоре нет? – уточнила Настя. – Значит ваши претензии, мягко скажем, не совсем обоснованны. Вы же получили плату?

– Послушайте, что это за…

– Значит, получили, – резюмировала Настя. – Материального ущерба не было? Не было. В таком случае, позвольте Даше пройти в ванную, иначе она опоздает на работу, что существенно понизит ее платежеспособность. Вы ведь в этом не заинтересованы?

– Обхамить старую женщину в собственном доме может каждый! – с достоинством заявила моя хозяйка, но продолжать дискуссию не стала и обиженно удалилась.

Я благодарно посмотрела на Анастасию, и скрылась в ванной.

Арина, хоть и выглядела вполне презентабельно, но, в отличие от деловой и собранной Анастасии, вид имела мрачный. Когда мы вышли и сели в машину (теперь заднее сидение заняла я), Арина хмуро поздоровалась и рванула с места в карьер. Похоже, ее стиль вождения не зависел от степени опьянения. Настя не отлипала от телефона, небрежно кидаясь непонятными мне терминами, вроде «структура тарифной ставки», «факультатив», «индикатив» или «регресс». Арина ругалась: – Козлы, мать их! Куда прешь? Нет, ты посмотри на этого ублюдка, черт бы его подрал, вчера только права купил, что ли. Таких криворуких уродов отстреливать надо! – срывая на московских водителях свое дурное настроение. Причем с моей точки зрения, негативной реакции скорее была достойна сама Арина, так как постоянно скакала из одного ряда в другой, подрезая всех на своем пути. – А вы знаете такого Костю, из Юридического департамента? – осмелилась задать я вопрос, весьма интересующий меня в свете последних событий

– Костя? – Арина закурила сигарету и задумалась, – Это такой мальчик молоденький, смазливый. Высокий брюнет. Кажется, из претензионного отдела?

– Наверное, – кивнула я. – Похоже. – А на фига он тебе? – поинтересовалась Арина. – Да так. Я вроде бы с ним вчера познакомилась

– Когда это ты успела? – удивилась Арина, а Настя, оторвавшись на секунду от трубки, с интересом воззрилась на меня.

– Ну, дело в том, что я снимаю комнату у его матери… – и вкратце пересказала новым подругам свое вчерашнее приключение.

Настя не особо прониклась моим рассказом, вообще-то у меня со вчерашнего дня создалось впечатление, что мужчин она недолюбливает, а романтические чувства считает чуть ли, не признаком недалекого ума. Поэтому, на второй минуте моего повествования, она снова углубилась в бесконечные «суброгации» и «пропорциональные суммы». Зато Арина слушала с большим вниманием, периодически хихикая и вставляя комментарии.

– Если хочешь, – заявила Арина, когда мы уже заруливали на стоянку, – Я могу навести справки об этом Косте.

Настя, как раз закончившая очередной разговор, хмыкнула. – Опять собираешься обратиться к некоему таинственному сотруднику нашей службы безопасности? Смотри, не дорезвись. Там ребята серьезные

– Когда я добывала через моего таинственного сотрудника службы безопасности информацию по троюродной сестре Рошам, ты, помниться ничего против не имела, – беспечно парировала Арина. – Все, девчонки, вылазь. Приехали.

– Я это, пойду на машину свою взгляну. На минутку. Здесь рядом, – попросила я.

Анастасия взглянула на часы. – Ладно, давай, показывай нам свою тачку. Только быстро, меня Ильин вызывает

В подворотне, где я вчера утром оставила свою верную «копейку», нас ждал сюрприз. Причем всех, включая меня. Потому что «жигуль» мой вместо двух левых колес обзавелся парой кирпичей, а заклинившее стекло открывало печальный вид на разгромленный салон.

– Редкий цвет, – дипломатично отозвалась Анастасия. – Оба-на! – искренне восхитилась Арина, – Ты где этот артефакт откопала? Это на нем ты приехала из Ульяновска?

– Ну да, – грустно ответила я. – Только колеса у нее было четыре.

– Ладно, не расстраивайся, – стала утешать меня Арина, – Ты же не собиралась всерьез ездить по Москве на этом чучеле? Ее просто необходимо куда-то сплавить!

– Но я думала, что она мне пригодится. На машине же удобнее, чем на общественном транспорте, а внешний вид – это же не самое главное! – заупрямилась я.

– Запомни, в Москве внешний вид решает все! – безапелляционно заявила Арина. – И если ты появишься на таком «пепилаце» в приличном месте, то я сделаю вид, что мы незнакомы, так и знай!

– Так, все, на работу! – скомандовала Анастасия

– Но куда мне ее сплавить? Я же продать ее не смогу, она же в Ульяновске оформлена, надо ехать туда, снимать с учета, – не унималась я по дороге в офис.

– Продать? – удивилась Настя, – Да кому она на фиг сдалась?

– Да уж, – поддержала Арина, – Разве что на запчасти.

Я представила, что со мной сделает отец, если я продам его ласточку на расчленение и вздохнула. Но Арина была права. Здесь, в столице, к такой тачке должен был прилагаться либо пенсионер-дачник, забивающий заднее сидение рассадами с помидорами, либо лихой джигит кавказских кровей, недавно покинувший свой родной аул. Но никак не успешная сотрудница крупнейшей страховой компании.

– Ладно, я подумаю, что можно сделать, – сказала Арина, и мы вошли в кабинет, занимаемый нашим Управлением.

Я уже не ощущала себя одуванчиком, скорее, сонной мухой, разбуженной поздним осенним солнышком, и безвольно ползающей по оконной раме. И хотя, муха не совсем человек, но все же тенденция радовала. Ибо все-таки темпы эволюции позволяли надеяться, что к вечеру я уже с полным правом смогу причислить себя к отряду приматов. Мы с Ольгой снова засели за основы страхования, Анастасия, прихватив ежедневник, умчалась на совещание к Ильину, а Арина уткнулась в свой компьютер, злобно отстукивая на клавиатуре что-то наводящее на мысли о похоронном марше. Костя материализовался неожиданно, как раз когда я всерьез рассматривала мысль пойти покурить и раздобыть где-то чашечку кофе. – Привет, покурить не хочешь? – в руке он держал два дымящихся пластиковых стаканчика, и я немедленно уверовала в господа-бога, потому что вошедший Костя явно был ответом на все мои молитвы, тут тебе и горячий кофе, и сигарета, но самое главное, непосредственно сам Костя. – Хочу, – радостно улыбнулась я, и мы пошли в курилку. – Как ты? В порядке? – поинтересовался он, вручая мне стаканчик и одновременно поднося к сигарете зажигалку. – По сравнению с Бубликовым, неплохо, – попыталась сострить я.

Чертово похмелье, голова болела, и мысли в нее лезли самые печальные. А главное, мне было так стыдно за вчерашнее, что я совершенно не знала, как себя вести.

– Выглядишь прекрасно! – комплимент прозвучал настолько искренним, что я незамедлительно переполнилась ощущением собственной привлекательности.

И решилась извиниться за вчерашние песнопения. – Послушай, мне правда очень неловко за вчерашнее шоу, – пробормотала я, не решаясь взглянуть Косте в глаза. – Да ладно, мне даже понравилось, и исполнение, и репертуар. Я все-таки посмотрела на него, глаза Кости откровенно смеялись. – Издеваешься? – уточнила я. – Немного, – признался он и снова улыбнулся этой своей улыбкой, от которой у меня мурашки бежали по коже. – Забудь, Даш. Не напрягайся

– Хотела бы забыть, да вот не получается. Обычно у людей, в таком состоянии, память отшибает, а у меня так нет, как назло, все в красках помню.

– Нет, серьезно, мне, правда, понравилось. Мы когда с друзьями собираемся, тоже под гитару песни любим поголосить, – не унимался Константин.

– Спасибо, за комплементы, конечно. Петь под гитару, сидя с друзьями, это очень здорово. Только у меня особый случай – в квартиру я ввалилась, причем в прямом смысле это слова. И без гитары. И, насколько ты мог заметить, без друзей. Поэтому я была бы тебе признательна, если обсуждение вопроса вокала мы оставили бы до лучших времен, – выпалила я.

– Мы не будем больше обсуждать этот вопрос, я обещаю – Костя улыбался так открыто, что невозможно было ему не верить. – Но все равно, я очень рад, что мы познакомились.

– Я тоже рада знакомству, – сказала я и вдруг, неожиданно даже для себя, добавила: – Интересная тенденция прослеживается в череде моих знакомств в этом городе……

– Какая тенденция? – спросил Костя. – Со всеми, с кем я знакомилась, я делала это самым вычурным способом, оставляя у людей неизгладимые впечатления о себе. Зато на второй день ситуация менялась в положительную сторону, вот и ты тоже не стал исключением – я расплылась в улыбке, пытаясь придать ей самый очаровательный вид. – И многих ты покорила? – Пока троих – Ну, меня понятно, а еще кого? – Двух своих непосредственных начальниц. Костя рассмеялся. Мне тоже стало смешно, но похмелье было сильнее меня, и я смогла выдавить из себя только тихое «хи-хи»

– Слушай, мне кажется, что я знаю и четвертого твоего «поклонника», Шилова. Интересно, что ты такое учудила при знакомстве с ним? Если не секрет?

– Какой Шилов? Я с ним не знакомилась еще, на его счастье.

– Шилов, Роман Иванович, первый вице-президент компании. – А, первый вице-президент, тогда понятно, – произнесла я с самым загадочным видом, хотя, убей меня, никаких теорий, оправдывающих интерес столь высокого руководства к моей скромной персоне, у меня не было, – А как он интересовался?

– Ну, я с утра был в приемной, мне нужно было срочно документы подписать, а тут как раз от Давыдова Шилов с Дибенко выходят, и Шилов Михаилу говорит, мол, откуда вообще эта Танеева взялась, и не кажется ли ему странным, что человек со стороны сразу оказался в гуще событий. Вот и все, что я слышал.

У меня засосало под ложечкой. Я сразу вспомнила, что Анастасия вчера говорила о врагах, которые у меня уже появились, и нельзя сказать, что этот факт меня сильно порадовал. Но, с другой стороны, теперь у меня есть Анастасия и Арина! И еще Костя! Поэтому я бесшабашно выкинула нехорошие мысли из головы и кокетливо улыбнулась своему кавалеру.

Когда сигареты были выкурены, а кофе допит, Костя вдруг спросил: – Слушай, Даш. Может, встретимся сегодня после работы, погуляем?

Я заметила, что он немного смущается, и это так растрогало меня, что я едва сдержала порыв броситься ему на шею.

Я кивнула. Если бы не мучающее меня похмелье, я бы в тот момент была абсолютно счастлива.

Анастасия от Ильина вернулась около десяти. Она ворвалась в Управление и пулей пронеслась в свой «аквариум», оторвав меня от штудирования «методических рекомендаций по определению страховой стоимости имущества физических лиц». Через минуту она высунулась из своего кабинета и резко бросила: – Даша и Арина! Срочно ко мне! – У нас проблемы, – мрачно сообщила она, когда мы зашли в кабинет

– Что, шпионы Дибенко засняли наше вчерашнюю пьянку на видео и выложили в U-tube? И теперь все сотрудники компании наслаждаются нашими вчерашними подвигами? – Арина, видимо, уже проснулась, и вернулась в свое обычное игривое расположение духа.

Я хихикнула. Но Анастасия явно не была настроена на юмор. Она по очереди окинула нас одним из своих самых ледяных и надменных взглядов, и охота шутить, лично у меня, пропала сама собой

– С утра Ильину звонил Шилов. По поводу вчерашнего договора. Он заявил, что вопросы о выплате комиссионного вознаграждения находятся не в компетенции нашего Управления, и принимать решения такого рода я не имею права.

– Это правда? – поинтересовалась я. – Ну как тебе сказать, – Анастасия откинулась на спинку кресла и задумчиво забарабанила пальцами по столу, – Мы действительно не принимаем решение, платить, или не платить комиссию. Но мы в состоянии посчитать ее размер. А точнее, мы должны согласовать нетто-ставку (ну, то есть, тариф без комиссии), а накручивает там продавец что-то сверху или нет, это решаем не мы.

– Но, насколько я поняла вчерашнюю ситуацию, вы же ей и согласовали эту, как ее, нетто-ставку?

– Да, согласовали. Понимаешь, Даш, беда в том, что я должна была рассчитать голый тариф, и все. Но, уж очень соблазнительно было, прижать их с Мишкой аферы, тем более, что у нас появилась такая информация.

– Насть, а что ты волнуешься? У нас позиция чистая. Математическая, можно сказать. Цифры – вещь упрямая. А насчет комиссии, они что, дураки, чтобы выносить эту историю наружу? – заявила Арина.

– А вот теперь самое неприятное. Дураки они или нет, вопрос второй, но историю эту они вытащили.

– Оба-на! – отреагировала Арина. – У них что, мозги совсем расплавились? Ну, ладно, Рошам, она баба недалекая, но Мишка-то никогда идиотом не был.

– Дибенко – не идиот, – согласилась Настя, – И это значит только одно.

– Он резко поглупел? – предположила я, хихикнув. – Это вряд ли, такого удовольствия он нам не доставит. Хотя, если вчера вечером его кто-нибудь долбанул по голове чем-то тяжелым, то шанс есть, – мечтательно сказала Арина

– Это означает только одно, – повторила Настя, игнорируя наши комментарии. Я заметила, что когда речь заходила о Дибенко, моя начальница полностью теряла чувство юмора. – Он что-то задумал. И интуиция мне подсказывает, что это «что-то» нам не понравится.

– Да уж, замыслить что-то позитивное Дибенко не сможет, даже если захочет, – вставила Арина, а Настя меж тем рассеянно терла лоб, уставившись в валявшийся на столе телефон.

– А задумать он мог только одно, – Анастасия сосредоточенно размышляла, пальцы отбивали все более и более быстрый ритм по столу. Наконец, когда я уже стала опасаться, что Настины пальцы все-таки пробьют дыру в полированном дереве, она резко вскочила и подошла к окну

– Арин, у них есть еще один агент, запасной. Поэтому, если мы попытаемся предъявить им Хабибуллину, они выставят нас полными кретинами и вытащат на свет какого-нибудь Иванова или Задрищенко.

– Лучше бы Задрищенко, – ответила Арина, потерев переносицу, – хоть будет повод посмеяться.

Настя вернулась на свое место и продолжила: – Но это бы еще полбеды. Знаете, в чем особая прелесть всей ситуации?

Мы не знали. Я-то если честно, вообще не видела никакой прелести, разве, что фамилия Задрищенко меня позабавила.

– А прелесть, друзья мои, состоит в том, что Ильину заявили, что наше Управление ведет себя вызывающе, хамит продавцам, и использует свое служебное положение для того, чтобы отыграться за свои прошлые обиды. Точнее, вызывающе ведет себя начальник Управления, некая Анастасия Лаврентьева, которая не далее, как вчера грубо разговаривала с сотрудницей Управления страхования имущества и ответственности Скобеевой Варварой, только на том основании, что у вышеозначенной Варвары – высокие и светлые чувства к бывшему мужу Лаврентьевой, Дибенко Михаилу. Не могу поручиться за дословную точность цитаты, но смысл примерно таков.

– Но это же вранье! – возмутилась я. – Ты вообще этой Варваре вчера и двух слов не сказала!

– Дибенко совсем совесть потерял! – Арина была возмущена не меньше моего.

– А что вы хотели? Мы вчера не просто его по самолюбию щелкнули. Мы его бабла лишили. Реального бабла. Сумму видели? А Мишаня до денег всегда был жаден! Так что драться за них он будет по-взрослому. Черт!

Она приложила ладони к вискам и снова впала в задумчивость

– Да, похоже, мы заигрались, – протянула Арина. – Но уж больно информация была хороша! Прямо как вспомню, как Рошам вчера дергалась, так сердце и радуется. Насть, это я тебя втравила, в эту авантюру, когда мне Андрей… в смысле, один сотрудник службы безопасности информацию слил.

– Я тебе что, девочка маленькая? – разозлилась Настя. – Я что, за свои решения отвечать не могу? Или ты думаешь, что я сейчас вот так возьму и свалю всю вину на тебя? А сама в кусты?

– Черт, Насть, ничего я так не думаю! Ты мне лучше скажи, чем это нам грозит?

– А грозит нам это тем, что в двенадцать часов нас всех троих приглашают к Давыдову.

– К Президенту? – ужаснулась я. – Втроем? – поразилась Арина, – А Дашка-то здесь каким боком?

– Кроме нас троих и Ильина, на эту милую вечеринку еще ангажированы Шилов, Дибенко и Рошам.

– Ну все, если за дело взялся Шилов, то нас там размажут по стенке, как мелкую мошкару. На потеху Дибенко и Рошам, – подвела итог Арина и вздохнула. – А так забавно все начиналось.

– Но ведь все подсчитано правильно, – продолжала недоумевать я, – И афера была. А то, что мы там кому-то нахамили, вообще, недоказуемо.

– Даш, – устало ответила Анастасия. – Одно дело – загонять в угол эту курицу Рошам, а другое – тягаться с Шиловым.

– А что, этот Шилов, такой страшный? – Тягаться с ним, все равно, что идти с игрушечным пистолетом на танк. Шилов истерить не будет. Он бьет сразу и наповал. Вид мы будем иметь бледный и печальный, как глисты в унитазе. Это я вам, подруги, гарантирую

– И что, ему совсем-совсем нельзя противостоять? Ну, хоть попытаться-то мы можем? Или так и будем покорно ждать, пока нас этот ваш всемогущий Шилов не сотрет в порошок?

Арина посмотрела на меня как на умалишенную: – Ага, мы с таким же успехом можем объявить войну Президенту Соединенных штатов. «Мы бы всех их победили, только нас не замечают»

Тут Анастасия посмотрела на Арину. Внимательно так посмотрела, словно первый раз увидела. Потом такого же осмотра удостоилась я.

– А, знаешь, Арин, Дашка-то в чем-то права. Победить, не победить, но попробовать, может, и надо. Значит так, расчет у нас чистый, меньше они дать не смогут при всем их желании. Я на всякий случай заручусь поддержкой Департамента перестрахования. Это раз! Комиссию они слили на другого агента, как пить дать, значит, надо узнать – на кого. Это два!

– Блин, Насть, Фандорин ты наш доморощенный. Это раз. Это два. Как это можно узнать? За полтора часа! Ты что, возомнила себя частным детективом?

– Помолчи, – отмахнулась Настя, – И последнее. Даша. – Да Даша то тут при чем? Я вообще не понимаю, зачем ее вызвали?

– Да не тупи ты, Арина. Если Шилов хочет кого-то раздавить, он делает это массированно, по всем флангам. Ты думаешь, ему я нужна? Да плевать он на меня хотел! Ему Ильин нужен. А Даша – это хороший повод его дискредитировать. Дескать, привел тут неизвестно кого, в страховании не понимает, а в согласовании крупных договоров участие принимает, да еще и осмеливается уважаемых сотрудников говном поливать. Соображаешь? Да Шилов никогда не упустит случая поддеть Ильина, тем более перед Давыдовым. Итак, Шилову – нужно поддеть Ильина, доказав некомпетентность его протеже, да и мою заодно. А Дибенко с Рошам свою комиссию будут зубами рвать.

И она снова забарабанила пальцами по столу: – Все, смертники! Лирика закончилась! Значит так, слушай мою команду! Я еще раз просмотрю все расчеты и переговорю с перестраховщиками. Мы должны быть безупречны и непогрешимы, как Папа Римский. Еще не хватало, чтобы нас завалили на профессиональном поприще! Ты, Арина, срочно мне все документы по этому долбанному договору на стол! И бегом к своему безопаснику. Делай с ним что хочешь! Режь, пытай, танцуй стриптиз, трахнись, обещай выйти замуж! Мне по фигу! Чтобы к двенадцати часам я знала всех агентов, связанных с Рошам или Дибенко. Все! Понятно? – Ты, блин, задачи задаешь, Насть! – Арина наморщила лоб. Настя покосилась на меня и отчеканила

– Арина, душа моя, запомни: я никогда не даю сотрудникам заведомо невыполнимые задания! И ты можешь всем сколь угодно врать на тему таинственного сотрудника, но я прекрасно знаю, с кем именно ты крутишь свои шашни! И мне доподлинно известно, что несколько месяцев назад Шилов давал безопасникам распоряжение – собирать информацию об агентах. Так что, у них все есть. Меня интересуют те агенты, которые проходят только по крупным договорам и только по Департаменту Дибенко.

– Черт с тобой! – сдалась Арина, – Сделаю все, что смогу.

– К двенадцати! Нас ждет Ильин, а потом мы все вместе пойдем к Давыдову.

– Ол райт, Христофор Бонифатьич! – салютанула Арина, и вышла, на ходу поправляя прическу.

– Теперь ты! – обернулась она ко мне. – Пусть Ольга бросает все дела и натаскивает тебя по теории. Как хочешь, но к полудню ты обязана отличать страховой тариф от страховой премии. Все, вперед! Бегом!

– Ну что, герои? Готовы пасть смертью храбрых за свои убеждения? – с ехидцей осведомился он.

Мы промолчали, наверное, пытаясь осознать свои убеждения и проникнуться духом героизма. Не знаю, как у Насти, она выглядела абсолютно спокойной – уверенная в себе бизнес-леди со своим неизменным ежедневником из черной кожи – но у меня проникнуться этим самым духом не получилось. Наверное, потому, что очень хотелось пить. Похмелье все еще давало о себе знать.

– Чтобы смерть ваша была по возможности быстрой и приятной, – все так же иронично щурясь, продолжил Ильин, – Попрошу вас усвоить некоторые моменты. Настя!

Та вытянулась в струнку, как новобранец перед боем, получающий инструктаж от бывалого полковника.

– Докладывать только по тарифам и условиям договора. Комиссионного вознаграждения не касаться! На провокации Михаила – не реагировать! Сарказм, подколки и прочее – пресеку на корню! Ты меня знаешь. И Арине это своей особо донеси, а то она в последнее время говорлива стала сверх меры. Понятно?

– Да, Дмитрий Витальевич! – послушно ответила Анастасия. Прозвучало это не хуже, чем «так точно».

– Что «да»? – подозрительно переспросил он. Я подумала, что Настя, наверное, редко бывала столь покладиста.

– Сосредоточиться на расчете. Акцентировать внимание на условиях договора, – заученно повторила она.

– И ни слова о комиссии. Ты поняла? – Обещаю, ни я, ни Арина не произнесем ни слова о Хабибуллиной

– Надеюсь, ты меня не подведешь, – не слишком успокоено вздохнул Ильин, и перевел взгляд на меня. Мне немедля захотелось щелкнуть каблуками и отдать честь.

– Теперь ты, Дарья. Твоя задача – молчать! – Совсем? – изумилась я, невольно выпадая из образа исправного служаки, получающего указания командира. – А вдруг меня о чем-то спросят?

– Это не твоя забота, – отрезал Дмитрий Витальевич. – Ты должна молчать, как мальчиш-кибальчиш у буржуинов. И точка. Это ясно?

Я кивнула. – Тогда все! Нам пора, – решительно произнес Ильин и встал

– А Арина? – шепнула я Насте, когда мы двинулись к выходу, вслед за ним.

– Сейчас будет, – уверенно ответила она. И правда, как только мы вышли в коридор, Арина буквально налетела на нас, чуть не сбив Ильина с ног и внеся некоторое смятение в нашу немногочисленную армию. Она выглядела чуть смущенной и взъерошенной, но при этом, вполне довольной. – Опаздываешь, – вскользь заметил Ильин и прошел вперед. Мы последовали в том же направлении. Арина и Анастасия не произнесли ни слова, но я, краем глаза, успела заметить, как подруги обменялись многозначительными взглядами, и в ежедневник Анастасии из блокнота Арины перекочевал какой-то плотно исписанный листок

Перед входом в приемную президента Дмитрий Витальевич обернулся, словно производя последний смотр своим войскам, и пристально глядя на Арину, произнес:

– Девочки, я надеюсь, вы поняли. Ни слова о комиссии.

Арина вопросительно посмотрела на Настю, но та, успокоив ее едва заметным кивком головы, браво отрапортовала:

– Даю слово, фамилия Хабибуллина не будет упомянута

Если Ильин и заметил, с каким упорством Анастасия заменяла слово «комиссия» на фамилию «Хабибуллина», то предпринять ничего не успел. Из приемной послышался голос секретарши:

– Дмитрий Витальевич! Идите скорей! Все уже собрались, вас ждут.

Кабинет Давыдова был огромен, как арена Колизея. В центре у гигантского окна, из которого открывалась потрясающая панорама Москвы, возвышался массивный стол. К нему был приставлен другой, пониже и подлиннее, человек этак на двенадцать. Президент сидел в громадном кожаном кресле, завершая собой центральную композицию. Надо сказать, он меня разочаровал. На мой взгляд, в таком антураже достоин был находиться истинный вождь – величавый, авторитетный, способный вершить судьбы миллионов и вертеть миллиардными денежными потоками. А тут, слегка тщедушный мужчина средних лет с тусклым и скучающим взглядом, одутловатым лицом и редкими седыми волосами. Все, что происходило вокруг, казалось, навевало на Президента тоску, и он едва сдерживал зевоту. Одну половину длинного стола уже занимали наши противники. Я узнала Дибенко, вальяжно развалившегося на стуле, и Рошам, нахохлившуюся рядом, отдаленно смахивающую на курицу. При нашем появлении она поджала губы и обиженно уставилась на свои пухлые ручки, сложенные перед ней, как у первоклассницы. А вот в самом начале стола, ближе всех к Президенту, сидел худощавый, подтянутый пятидесятилетний мужчина с чрезвычайно цепким и умным взглядом. Это, вероятно, и был тот самый великий и ужасный Шилов. Мы заняли противоположную сторону стола. Диспозиция было такова: напротив Шилова сел Ильин, передо мной оказался Дибенко, далее расположились Анастасия и Арина. Мне это напомнило шахматы. Фигуры расставлены в строго определенном порядке перед началом партии и ждут жеребьевки, определяющей порядок ходов. – Что ж, все в сборе? – осведомился Давыдов. – Да, Леонид Юрьевич, можем начинать, – с готовностью отозвался Шилов. – Ну что, как я понимаю, многострадальный договор уже заключен? – Первый платеж уже поступил, – отрапортовал Дибенко. – Отлично! Тогда давайте сразу обозначим суть конфликта, коллеги. Роман Иванович, может ты? – обратился Давыдов к Шилову. Жеребьевка состоялась. Фигуры собрались. Партия началась. – Я бы хотел, чтобы Управление андеррайтинга и методологии сначала изложило свою позицию. А именно, нас интересует, что послужило причиной для отказа продавцам в праве выплаты комиссионного вознаграждения агенту

– Роман Иванович, дорогой, – вступил в разговор Ильин, – Я не понимаю, о каком отказе идет речь? Управление Лаврентьевой не занимается вопросами комиссии.

– Вот как? А Анастасия Александровна знает об этом? – вскинул бровь Шилов.

Ильин полез в папку и достал оттуда забытую накануне Рошам заявку с резолюцией Насти и Арины.

– Позвольте, я поясню, – решительно влезла Настя, – Дело в том, что мы согласовали нетто-ставку. Фраза «при отсутствии комиссионного вознаграждения» – это стандартная формулировка, которая вовсе не означает, что мы запрещаем выплачивать комиссию. Оно означает только «нетто-ставка», и не более того. Управление всегда использовало данную формулировку, и до сих пор никто вопросов не задавал. А что касается тарифов…

Тут Настя пустилась в такие дебри, что я даже не буду пытаться воспроизвести ее речь. Она сыпала терминами и цифрами с такой легкостью, словно читала заученное в детстве стихотворение. Я перестала что-либо понимать почти сразу. Мне было неловко, что я одна здесь настолько необразованна, что не понимаю ни слова. К тому же очень хотелось пить, а на столе, прямо между мной и Дибенко стояла закрытая бутылочка минеральной воды и пара стаканчиков. Поэтому, вместо того, чтобы тупить над Настиной лекцией и мучиться осознанием собственной профессиональной несостоятельности, я стала размышлять, удобно ли взять, и вот так, прямо на глазах у всех, налить себе попить. Кто ее знает, эту бизнес-элиту, может, у них выпить воды считается признаком дурного тона, а бутылки со стаканами стоят на столе исключительно для понта или антуража. Или, может быть, сначала надо дождаться, чтобы воды выпил самый старший по статусу, как при дворе – придворные не приступают к трапезе, пока король не отведает блюдо первым.

Скоро, мне кажется, заскучала не только я. Все собравшиеся, включая президента, отчаянно боролись с зевотой. Только Шилов продолжал внимательно вникать в Настину высоконаучную лекцию.

Наконец, сдался и он. – Поймите, Анастасия Александровна, никто даже и не думал сомневаться в способности вашего Управления произвести правильный расчет и оценить степень риска по договору

– Тогда, Роман Иванович, боюсь, я не совсем понимаю суть ваших претензий, – невинно улыбнулась Настя.

– То есть, вы вчера не обвиняли Рошам Флюровну в том, что она… хм… как бы это сказать… некорректно решила вопрос с комиссией?

– Возможно, Рошам Флюровна не так поняла меня, – пожала плечами Настя.

– А что, решение о комиссии принимала Рошам? – искренне удивился Ильин.

– Конечно, нет, – поморщился Шилов, – Дело в том, – обратился он в Давыдову, – что этот договор – достаточно крупный, для того, чтобы мы могли пойти навстречу клиенту и согласовать минимально возможный тариф.

– Несомненно, – подтвердил Давыдов. – В таком случае, Роман Иванович, если бы вы удосужились заранее поставить меня в известность, многих проблем удалось бы избежать, – вставил Ильин. Шилов поморщился: – Могли бы и без меня догадаться. – Догадки, это не по нашему профилю. Мы оперируем точными цифрами

– Таким образом, – проигнорировал выпад Ильина Шилов, – В согласованном тарифе остается небольшой задел, порядка восьми процентов…

– Семи целых восьмидесяти пяти сотых, – вежливо отозвалась Анастасия

– Ну, хорошо. И этот задел позволяет нам выплатить комиссионное вознаграждение агенту, несмотря на упорное нежелание госпожи Лаврентьевой, ничем, кстати, не обоснованное. Ну, разве что, – и он многозначительно перевел взгляд с Насти на Дибенко.

– Вы ошибаетесь, Роман Иванович, – спокойно парировала Анастасия. – Если я высказала некоторые замечания по поводу комиссионного вознаграждения, то исключительно из-за моей уверенности, что произошла ошибка. Ведь все в компании знают, что Рошам Флюровна и Михаил Леонидович лично занимались этим договором.

– Боюсь, что вы не совсем в курсе всех нюансов, – снисходительно улыбнулся Шилов.

– Или вас неверно информировали, – подал голос Дибенко. – Возможно, но та информация, которой я владею, позволяет мне сделать определенные выводы о том, что произошло просто недоразумение

Ильин кашлянул, и попытался остановить Настю, но та сделала вид, что не замечает шефа.

– И что же это за информация, позвольте полюбопытствовать, – подался вперед Дибенко.

– Имя агента, – выпалила Настя. Ильин рядом со мной шумно вдохнул воздух.

– Хотя, – добавила Анастасия, – я, конечно, могу и ошибаться. И если Михаил Леонидович просветит нас, что это за агент, полтора месяца назад подкинувший в компанию такого клиента, то, возможно, мы устраним это недоразумение.

Дибенко покосился на Шилова. – Я думаю, это не та тема, которую мы должны здесь обсуждать, – попытался сдать назад Ильин. – Полностью с вами согласен, – поддержал его Шилов. Настя напряглась, и до меня донеслось, как шепотом выругалась Арина

Помощь пришла неожиданно. Президент, до этого не проявлявший никакого интереса к происходящему, внезапно очнулся от спячки:

– Ну, почему же, Дмитрий Витальевич. Страна должна знать своих героев. Мне вот интересно узнать, что это за агент, который получит весьма кругленькую сумму денег. Озвучьте нам его, Михаил.

Дибенко еще раз взглянул на Шилова, потом смерил презрительным взглядом бывшую жену и произнес:

– Беркович. – Ну, вот видите, – встрепенулась Настя, – я же говорила, что тут произошла ошибка!

– То, что Илья Беркович – мой старинный приятель, еще не значит, что он не может быть агентом, – насмешливо произнес Михаил.

– Что ты, Миш, я совсем не о том. Просто, я тоже знакома с Ильей, и даже дружу с его женой. Так вот, я буквально на прошлой неделе общалась с Соней, и она мне пожаловалась, что Илюша уже почти полгода безвылазно сидит в Израиле. Разве ты не знал?

– Любопытно, – заинтересовался Давыдов и вопросительно уставился на Дибенко, для которого эта информация тоже явилась неожиданностью.

– Думаю, этот вопрос мы обсудим отдельно, – вступился за Дибенко Шилов, неприязненно косясь на Анастасию.

– Я же говорила, что здесь просто какое-то недоразумение, – сладенько улыбнулась она, и я заметила, как они с Ариной довольно переглянулись.

– И, тем не менее, мне бы все-таки хотелось поднять тут еще один вопрос, раз уж мы собрались здесь, в таком составе, – произнес Шилов.

Давыдов кивнул и снова впал в спячку. – Мы внимательно слушаем, Роман Иванович, – доброжелательно откликнулся Ильин

– А вопрос состоит вот в чем. Не кажется ли вам, уважаемые коллеги, что в последнее время согласование каждого договора перерастает в какую-то странную борьбу между Департаментом развития продаж и Управлением андеррайтинга и методологии?

– Да бросьте, вы преувеличиваете, – отмахнулся Дмитрий Витальевич. – Продавцы и андеррайтеры слегка враждуют в любой страховой компании, и это совершенно нормально. У продавцов стоит задача, как можно больше заключить договоров и выполнить план, а андеррайтер обязан минимизировать риски, то есть сделать договор наиболее выгодным для компании. Это столкновение интересов и позволяет иметь сбалансированный страховой портфель. Разве не так?

– Где-то ты, безусловно, прав, Дмитрий Витальевич. Но в последнее время я ловлю себя на мысли, что мы присутствуем не на обсуждении профессиональных моментов, а становимся свидетелями семейных разборок.

Я увидела, что пальцы Насти снова судорожно вцепились в край стола. Но она молчала, предоставив Ильину возможность самому вести переговоры по этому вопросу.

Жажда моя, к тому времени достигла предела. Я периодически теряла нить разговора, и не сводила тоскливого взгляда с вожделенной бутылки. Перед моим мысленным взором проносились видения запотевших от холода банок с кока-колой, чистейших искрящихся на солнце озер, журчащих среди леса ледяных родников. Аккомпанементом к видеоряду почему-то служила песня «Учкудук, три колодца». Страдания мои усилились еще и тем, что после сенсационного заявления Насти об уехавшем в Израиль агенте, Дибенко пододвинул к себе стоящую между нами бутылку, налил себе минералки и осушил полный стакан одним глотком. Думаю, что в тот момент, когда он проделывал эти манипуляции прямо перед моим носом, моя ненависть к нему вполне могла соперничать с Настиной. Тем более что он, утолив свою жажду, даже не потрудился поставить воду обратно, на центр стола, а небрежно накинув сверху крышку, оставил бутылку рядом с собой. И теперь, чтобы припасть к источнику, мне необходимо было буквально лечь на стол, чтобы дотянуться до противоположного края.

Меж тем, страсти накалялись. – Не вижу никаких оснований, Роман Иванович, чтобы обвинять Анастасию в предвзятости. Напротив, мне кажется, она предельно корректна и объективна. Только что мы вполне смогли в этом убедиться, – распинался Дмитрий Витальевич, а Настя, изобразив на лице приличное случаю выражение, всем своим видом демонстрировала эту самую корректность и объективность

– В данном случае, быть может, – не сдавался Шилов. – Однако жалобы, увы, поступают регулярно. Вот, Сайфутдинова Рошам Флюровна, не далее как позавчера видела записку совершенно оскорбительного содержания.

– Рошам Флюровна, как обычно, неправильно все поняла, – отмахнулся Ильин. – Наверняка, речь шла о какой-то невинной шутке.

– Дмитрий Витальевич, дошло до того, что те из наших сотрудников, которые находятся в хороших отношениях с Михаилом, боятся ходить в Управление Анастасии Александровны, опасаясь весьма жестких комментариев в свой адрес от нее и ее заместителя – Арины Самойловой.

Я, наконец, решилась. Стараясь производить как можно меньше шума, я привстала со стула и попыталась преодолеть расстояние, отделяющее меня от воды. Удача была на моей стороне, мой маневр пока оставался незамеченным.

– Никогда ни я, ни Анастасия Александровна не позволяли себе лишнего в отношении кого бы то ни было, – очень натурально возмущалась Арина.

– А другие ваши сотрудники? – осведомился Шилов. – Вот, например, не далее как вчера принятая на работу Дарья Николаевна Танеева.

Взгляды всех присутствующих направились на меня. От неожиданности и неловкости оттого, что внимание на меня обратили именно в тот момент, когда я, распласталась на столе, одной рукой вцепившись в бутылку, как боец красной армии, собирающийся подорвать фашистский танк коктейлем Молотова, я вздрогнула, и выронила желанный объект.

Моя атака была внезапной и молниеносной, танк был подбит, враг бежал!

Граната завертелась на поверхности стола, зловеще зашипела газами и свалилась прямо на колени, не ожидавшему нападения Дибенко, причем плохо завинченная крышка слетела и мы услышали звук льющейся воды.

Напряженная тишина, последовавшая за этим, длилась недолго. Первыми грохнули Настя с Ариной, окончательно забыв про корректность и непредвзятость по отношению к сотрудникам Департамента развития продаж. Затем, хмыкнул Ильин, и даже Шилов не смог удержаться от невольной улыбки.

Дибенко, как ошпаренный взлетел вверх, наверное, метра на полтора, отскочил от стула и предстал перед собравшимися во весь рост. Прямо на дорогущих светло-бежевых штанах, так сказать, в центре композиции, на том самом «причинном месте» медленно растекалось пятно, навевавшее совершенно определенные мысли об энурезе.

Смех Арины перешел в какое-то сдавленное хрюканье, Настя начала медленно сползать под стол, да, что там, веселились, пожалуй, все, кроме меня и совершенно потерявшего способность соображать Дибенко. Я в ужасе смотрела на плоды своих трудов, и понимала, что совершенно зря провела все утро за изучением правил страхования – как показывала практика, опозориться можно гораздо менее трудозатратным способом. Дибенко же открывал и закрывал рот, не в силах оторвать взгляд от своих брюк. Рошам суетилась рядом, пытаясь приложить к достоинству Дибенко бумажные салфетки, но почему-то, вероятно из-за «девичьей» стыдливости, никак не могла решиться довести задуманное до конца. Президент заметно оживился и с интересом наблюдал за метаниями Рошам. А Шилов задумчиво смотрел на меня. Судя по его глазам, он всерьез рассматривал версию о том, что данная диверсия была произведена мною намеренно, с целью сорвать совещание.

– Извините, пожалуйста, – наконец промямлила я, обращаясь к Дибенко. Тот дико посмотрел на меня и вылетел вон.

– Думаю, на этом мы сегодня закончим, – подал голос президент, с трудом сдерживая подступавший смех.

Рошам бросилась догонять своего босса, всплескивая на ходу руками, что окончательно довершило ее сходство с птицей из семейства куриных.

Мы тоже потянулись к выходу, причем обе мои подруги тщетно пытались придать своим лицам серьезности.

Шилов с Ильиным задержались на пороге, обменявшись несколькими фразами, после чего Ильин окликнул нас.

– Значит так, юмористы, идите пообедайте, к двум я вас жду у себя в кабинете, – он очень старался говорить сурово и строго, но плещущееся в глазах веселье выдавало его с головой. Сказав это, он скрылся в кабинете Шилова.

Секретарша – миловидная девушка с мелкими рыжими кудряшками – сидела, раскрыв рот, даже не пытаясь скрыть своего удивления. Я ее понимала. Ведь мимо нее промелькнул забавный калейдоскоп комедийных персонажей. Сначала ошалевший Дибенко, прижимающий руки к паху в тщетном усилии скрыть позорное пятно, потом курица Рошам, размахивающая салфетками. Не каждый способен спокойно отнестись к такому шоу.

Нас она провожала таким изнывающим от любопытства взглядом, что Анастасия вернулась, подошла к ее столу и очень доверительно сообщила.

– Маша, я надеюсь, ты понимаешь, что все, что ты видела, не подлежит разглашению.

– Конечно, Анастасия Александровна! – с готовностью заверила Настю кудрявая Маша и тут же поинтересовалась: – А что это было?

– А ты как думаешь? – многозначительно ответила Настя и сделала таинственное лицо.

– Но ведь это же не… – начала было Маша, расширив от удивления глаза.

Но Арина ее прервала, зашипев и приложив палец к губам

– Ты поняла, никому ни слова! – грозно повторила Настя, и мы покинули приемную.

Дойдя до курилки, мы молча посмотрели друг на друга и принялись хохотать с удвоенной силой.

– Как это у тебя получается? – практически рыдая от смеха, спросила Анастасия.

– Не знаю, – честно призналась я. – Даша, я – твоя должница! – с чувством произнесла Настя, – Поверь, я знаю Мишу очень хорошо. Увидеть его в таком положении – это дорогого стоит!

– Теперь весь офис будет думать, что у Дибенко недержание! – веселилась Арина. – Это ж надо, как удачно получилось. А всего пару часов назад мы ожидали показательной порки и публичного унижения!

– А я ведь вам говорила, что надо попытаться, а не идти, как бараны на заклание.

– Ну, теперь, когда у нас есть ты, нам вообще нечего бояться, – захихикала Арина, – Признайся, какие у тебя еще есть в репертуаре трюки? Может, ты и для Шилова что-нибудь этакое забористое припасла?

– Смех смехом, – отсмеявшись, заявила Настя, – Но мы должны отдавать себе отчет, что Дибенко нам этого никогда не простит. Мало того, что мы утащили у него из-под носа солидный куш, думаю, что Шилов еще вставит ему за то, что он не проверил своего агента, на предмет присутствия того в стране. Так в довершении еще и выставили ссыкуном перед всей компанией, зная секретаршу Давыдова, можно быть абсолютно уверенной в том, что к концу дня это будет новость номер один.

– Ну и пусть не прощает! – смело произнесла я, одобрение подруг заставило меня ощутить себя практически героем и бесстрашным мстителем.

– Понимаешь, если раньше он просто отыгрывался на мне за… – она резко замолчала и, прикурив сигарету, продолжила, – за прошлое, то теперь он не успокоится, пока нас с позором не выгонят из компании.

– Да ладно, что он, всемогущий Гудвин, что ли? Слава богу, он пока не президент и не вице-президент. Что он нам сделает?

– Ты еще не знаешь Дибенко, – как всегда, при обсуждении своего бывшего мужа, Анастасия стремительно впадала в меланхолию и становилась законченной пессимисткой. – Если ему что-то взбредет в голову, он не остановится ни перед чем. Ладно, пошли пообедаем, потом к шефу на ковер, и надо будет еще поработать, у меня дел куча, – скомандовала Анастасия.

Разбор полетов у Ильина напоминал постановку самодеятельного театра с очень плохими актерами. Текст предполагал трагедию, но непрофессиональные участники действа постоянно сбивались на фарс. – И как это понимать? – грохотал Ильин, расхаживая по кабинету и хмуря брови, – Как я, черт вас возьми, должен на это реагировать! Настя, я тебе четко дал понять, чтобы ты не касалась вопроса комиссии. И ты мне это, между прочим, обещала! – Я обещала, что не произнесу фамилию Хабибуллина, и свое обещание я, по-моему, сдержала, – с самым невинным выражением лица отвечала Анастасия, преданно глядя на шефа. – Кто вам вообще разрешал устраивать эти разоблачения? Вы хоть своим кукольным мозгом понимаете, куда вы лезете? – А, по-моему, Дмитрий Витальевич, долг каждого законопослушного гражданина – разоблачать махинации, которые имеют место среди несознательных элементов, – патриотически заявила Арина

Ильин усмехнулся, но тут же снова напустил на себя грозный вид.

– Вы мне тут шутов из себя не стройте! Законопослушные они! Вы ведь понимаете, что эти комиссионные схемы – не вашего ума дело, тем более что все проворачивается под прикрытием Шилова.

Мы все, как один покаянно потупились, скрывая свои довольные физиономии. – А ты, Даша! Что это за фокусы? – Я не виновата, – честно ответила я, – Просто мне пить хотелось, а бутылка как выскользнет!

– Как прыгнет! – шепотом продолжила Арина, – И Дибенко от страха наделал в штаны.

Мы разом стали издавать какие-то нечленораздельные звуки, пытаясь сдержать рвущееся наружу веселье.

– Детский сад, – прокомментировал Ильин, с осуждением обводя нас суровым взглядом. – Вот разгоню весь ваш цирк-шапито к чертовой матери, будете потом смеяться!

Почему-то никто не испугался.

В конце концов, Ильин махнул рукой и отпустил нас с миром.