Котики и кошечки (сборник). Олег Рой. Фактор Кот (Татьяна Веденская, 2016)

В начале было слово, и слово это было – «кот».

– Коооооот! – ору в восьмом часу утра я, по звонку будильника на автомате поднявший свое тело с кровати, бессознательно же всунувший ноги в тапочки и уже на половине пути к ванной, как следует потоптавшись в них, ощутивший в тапочках ЭТО: весомые следы невесомого присутствия кота. – Какого черта, коооот?!

Тьфу ты, пропасть. Тапочки – в ведро, порошка туда, вечером что-нибудь сделаю. Ногу – в ванну, себя – под душ.

– Вот и сиди теперь голодный! – мстительно кричу я из ванной. – Не будет тебе вискаса, пока я не вымоюсь.

На самом деле все не так. Вначале у меня была холостяцкая жизнь – в меру спокойная и размеренная, в меру унылая, в меру… Все, короче говоря, в меру. Работа с понедельника по пятницу, вечером – спортзал или боулинг с друзьями, просмотр матчей по субботам, чтение Акунина по воскресеньям. Немного одиноко, конечно, но это было одиночество того сорта, которое легко скрасить одним-двумя телефонными звонками с предложением встретиться. Ведь свободный человек всегда сам хозяин своему времени.

Полюбовно распрощавшись со второй по счету бывшей женой несколько лет назад, я даже ходил к ней (и ее нынешнему бойфренду) в гости. Вот с этого все и началось.

– А ты возьми кота, – предложила Ася после того, как мы уговорили отбивные по ее фирменному рецепту и приступили к блестящему глазурью шоколадному торту. Мини-вечеринка (я и хозяева дома) была посвящена отбытию Аси и сотоварища на ПМЖ в Канаду.

– Какого такого кота? – Я поперхнулся тортом и кинул подозрительный взгляд в сторону бело-рыжей флегмы, мимикрировавшей под подушку на любимом хозяйском кресле. Флегма сыто зевнула, хищно блеснув правым клыком, и потянулась, выпустив когти.

– Этого кота, – Ася проследила направление моего взгляда. Кот приоткрыл один глаз и покосился на меня, будто понял, о чем идет речь. – Возьми. Он тебя дома будет ждать, в подушку урчать, боком тереться. Мы уезжаем, сам понимаешь, а котика некуда пристроить…

– Ну ты что, какой из меня котовод? Я же дома сутками могу не появляться. И вообще, никогда животных не держал.

Остаток вечера Ася уговаривала меня отбыть в компании с усатым, а я, в свою очередь, отбивался как мог. Коварная бывшая жена заставила даже приобщиться к прекрасному, усадив в одно кресло со зверем. Тактичный, я решил почесать прекрасное за ухом, после чего был цапнут за палец и, потирая его, спешно ретировался.

Однако у судьбы были свои планы на меня и кота. Ася и ее бойфренд благополучно уехали за границу, а до меня то и дело стали доходить вести от общих знакомых о том, как брошенное существо мыкается с передержки на передержку, нигде долго не задерживаясь. А в конце концов несчастное животное решили сдать в приют. Тогда к этой истории подключился я. Не знаю, что мной руководило – жалость ли к коту, всю свою кошачью жизнь прожившему дома, в уюте, ласке и тепле; желание ли иметь домашнее животное; возможность скрасить свое холостяцкое жилище какой-нибудь живностью… Так или иначе у меня появился кот, а у кота появился я.

Кота звали Джордано Бруно, и он жег как мог. У одних временных хозяев он свалился за холодильник, застрял там, в испуге описался и, слава богу, был извлечен раньше, чем случилось короткое замыкание, после чего был выставлен за дверь вместе с напрочь сгоревшим бытовым прибором. Другой временный владелец сдал его следующему с короткой жалобой: «Он использовал мое лицо как трамплин. В три часа ночи». А после того, как кот обнаружился в уже запущенной (снова счастливое спасение после минутного испуга!) стиральной машинке, добросердечная пенсионерка Анастасия Павловна, чья-то бабушка, выпив корвалола, сказала, что больше она таких потрясений не хочет, и выдала беспокойной зверюшке расчет.

Долго ли, коротко ли, но я отправился к Анастасии Павловне за котом. Переноски не было ни у нее, ни у меня, поэтому я вооружился дорожной сумкой с замком (прощай, сумка, я тебя любил!) и зимними перчатками для ловли кота. Бруно, ясное дело, никуда не собирался. За неделю, проведенную у пенсионерки, он решил, что тут его дом, окопался под платяным шкафом и расставаться с мещанским уютом не желал. Предложенное угощение и льстивое «кис-кис-кис, кто у нас тут хороший красивый котик», надменно проигнорировал, а потому был извлечен с помощью нечеловеческих усилий, двух одеял, одной мухобойки и множественного применения крепкого словца, а затем помещен в сумку. Я. И сейчас. Не знаю. Как. Мне удалось. ЭТО. Сделать.

Нет, серьезно. Я стал обладателем орущей и утробно завывающей сумки, обещающей на кошачьем языке все египетские кары и древнееврейские проклятия на мою несчастную голову. На меня косились полицейские, мамы с детьми обходили меня за несколько метров, таксист вежливо поинтересовался, не везу ли я чего запрещенного, рассказал, что у него зять в прокуратуре работает и довольствовался неприлично большими чаевыми сверху.

Закрыв за собой дверь и устало вздохнув, я поставил сумку в центре комнаты. Сумка прыгала и рычала, из щели между замками высовывалась когтистая лапа: все недвусмысленно намекало, что я очень скоро пожалею о своем решении. Честно говоря, тот факт, что я вообще подошел к сумке и, дотянувшись издали, все-таки открыл замок, а после – тут же быстренько отскочил назад, был одним из самых мужественных поступков за всю мою обывательскую биографию. Взъерошенное и злое ЭТО выскочило из сумки, прошипело мне что-то угрожающее и скрылось в прихожей.

– Ну, привет, Бруно. Добро пожаловать. Надеюсь, мы будем друзьями, – неуверенно выдал я заранее заготовленную фразу.

Помимо отрепетированного приветствия, я еще много чего приготовил. Один поход в зоомагазин чего стоил (до сих пор пускаю ядовитую слезу на чек)! Решив разом изменить и свою жизнь, и бытие ушастого, я понял, что из нас двоих ему будет куда неуютнее поначалу: у меня-то налаженный быт, компьютер, кресло с подушками, кофеварочка любимая, а кот окажется на совершенно чужой территории. Надо ему чего-нибудь эдакого. Ну то есть хоть чего-нибудь – что там котам полагается иметь? Прочесав Интернет и составив длинный список, я отправился в ближайший зоомагазин. И, знаете, это такое чувство, как у подростка в первый раз в секс-шопе – бродишь растерянный между полками, корчишь из себя знатока с важным видом, а сам прикидываешь: а эту штуку вообще с какой целью применяют?

Набрал пучок пищащих мышек (о, я еще об этом пожалею потом, когда мышки в самый неподходящий момент с громким звуком будут находиться!), охапку вискасов со вкусами покруче, чем в мишленовском ресторане, шампунь и расческу (так, я это уже проходил, потом на полочке в ванной появится губная помада, тушь и двадцать пять кремов, ага), наполнитель для кота… Стоп. Это кота наполнять, что ли? Так я уже вискасов взял. Сколько? СКОЛЬКО стоит наполнитель для кота?!

Попрощавшись со своими финансами, приступил к обзору кошачьих домиков, дизайн которых в общем смысле можно охарактеризовать как эдакую помесь похмельного бреда художника-кубиста с плюшевой мечтой фанатки Тедди Беар. Неуклюжие этажерки с домиками, трубами, висящими мячиками и когтедралками не вызвали у меня энтузиазма, и в конце концов – кот, ты мужик или нет? Настоящий мужик на такое не поведется, решил я. В конце концов остановился на маленькой симпатичной лежанке темного цвета (о, это был просчет, господа! хозяйке на заметку: всегда берите лежанку, одежду, мебель, ковер и вообще все в цвет вашего кота – так не слишком будет заметна шерсть, которой эти пушистые негодяи щедро оделяют все, что находится в поле их досягаемости), меня даже не смутило то, что на коробке был изображен с присущим породе выражением идиото-кретинической радости на мордочке милашка йоркширский терьер.

Короче говоря, из зоомагазина я вышел нагруженный, словно ослик, и с изрядно полегчавшим кошельком. Стараясь не уронить покупки и не зацепить пакетами хотя бы одну из пальм, подстерегающих меня на пути к выходу из торгового центра, я дотащился до машины, твердя про себя, что раз уж я встал на душеспасительный путь заботы о живом существе, нуждающемся во мне (ага, нуждается он, еды выдал – и свободен, хозяин), никакие усилия не могут быть чрезмерными.

В первый день я за ним не пошел. Бедолага прятался где-то в коридоре, принюхивался к незнакомому месту, которое теперь стало его домом. Я оставил на кухне миску еды и чистой воды, кот не притронулся к ней, пока я бодрствовал. Однако утром я нашел обе емкости пустыми, а лоток – использованным по назначению. «Какая все-таки умница, – восхитился я. – Иные женщины не могут сами поесть, им обязательно нужно, чтобы я поднялся с кровати и поприсутствовал в роли компании, а котик кушает».

Кота, правда, я нигде не нашел.

– Доброго утра, кот. Как ты спал?.. Или спишь? – Я попробовал завязать светскую беседу, однако никакого ответа, ясное дело, не последовало. Впрочем, оно и к лучшему. Когда мой кот со мной заговорит, я первый позвоню психиатру.

Я пожал плечами, отправился варить кофе, запихивать в себя бутерброд (к редким счастливчикам, которые могут после пробуждения по будильнику полноценно поесть и не испытывают чувство голода в первой же пробке, я не отношусь) и делать всякие другие утренние дела. Наконец тщательно причесался, поправил пиджак, прошелся щеточкой по ботинкам и потянулся на полку за шляпой. Сверху угрожающе зашипели.

– Кот, мне нужна моя шляпа, – вежливо оповестил его я.

Никакой реакции.

– Эй, я опоздаю на работу. Отдай шляпу, – еще одна попытка потянуться.

С полки свешивается лапа с выпущенными когтями.

– Это МОЯ шляпа, – начинаю раздражаться я. – Отдай мне шляпу, и будет тебе счастье.

Пытаюсь быстро выдернуть шляпу из-под ушастого.

– Ууууууяаааау! Пшшшшпшпшпшп! Уоооооооуууу!

– Нет, я не обойдусь. Сам ты обойдешься. Тварь я дрожащая или право имею выходить из дома в своей собственной шляпе, когда мне вздумается?

Философски молчит.

– Отдай шляпу, зверюга!

Сворачиваю газетку в трубку, потихоньку тыкаю кота. Зверь пятится и шипит, раздумывая, не наподдать ли мне все же. Решает сдать позиции, потому что еще не освоился в доме. Наконец получаю заветную шляпу – всю в длинных белых волосах и с вдавленной тульей.

– Ну, спасибо тебе, дружище. – Возвращаясь к Достоевскому: кот меня сделал, все же тварь я дрожащая. Оставляю шляпу дома; на заметку: погуглить, что положено делать в таких случаях: а) если кот совершил рейдерский захват хозяйского имущества; б) если кот зашерстил все, что мог, к такой-то матери. – Счастливо оставаться, я приду вечером. Будь хорошим мальчиком. Еда на кухне. Аривидерчи!

Кот отсиживался на полке с головными уборами (прощайте, шляпы, я вас любил!) и на второй день, и на третий. Спускался, когда я уходил на работу, оставлял после себя идеально чистую миску и комки бело-рыжей шерсти по всей квартире. По ним-то я и понял, что предпочтения у нас совпадают. Основательнее всего зверь потоптался на моем любимом кресле, а также оставил пару волос на обивке кухонного стула – именно того, на котором обычно сижу я. Родственная душа.

– Эй, родственная душа, выходи уже, хватит в прятки играть, – звал я его, приходя домой.

Но ушастый продолжал партизанить.

Наконец наступил конец недели. И вместо того чтобы отправиться с друзьями в бар, я как примерный семьянин потопал домой. Подождать он, что ли, несколько часов не может? – говорил я себе и сам себе же и удивлялся. Там же котик, совсем один. Может быть, он хочет есть. Может быть, ему страшно. Может быть, я ему нужен. Я не могу в бар, у меня котик. Сказать друзьям настоящую причину я не рискнул, поэтому отделался чем-то невразумительным и сел в машину.

Скоро будет дождь. Небо набухает, все будто бы желтеет, стягиваются темные тучи, поднимается ветер. Я люблю запах дождя – прибитой пыли, озона, мокрых листьев. Открыл дома балкон нараспашку, но дождь так и не начинался. И только когда я лег спать, ударились о подоконник первые капли, я втянул носом запах, почуял свежесть и с улыбкой заснул. Последнее, о чем я думал: интересно, любит ли кот дождь.

Проснулся среди ночи: что-то тяжелое резко вспрыгнуло на меня.

– Бруно, это ты? – позвал я. Впрочем, и так было ясно, что он. Некому больше на меня по ночам прыгать с тех пор, как я разбежался с очередной пассией. Эх, жизнь моя жестянка!

Оказывается, ночью разразился настоящий ливень. От открытого балкона стало свежо, слишком свежо. Я-то, не просыпаясь, натянул на себя одеяло, а кот помаялся-помаялся, да и пришел ко мне в кровать в поисках источника тепла. Неожиданно оказалось, что теплая тяжесть кота на ногах среди ночи – это очень… Как бы это сказать. Мило. Доверчиво. Надежно. Спокойно. Есть в этом мире существо, которое наконец доверилось мне, пришло ко мне в поисках поддержки. Это было здорово.

– Под одеяло хочешь? – приподнял я краешек, приглашая кота. – Там теплее.

Но кот счел, что это уже перебор, и с места не двинулся. Он и так решился покинуть полку и прийти ко мне. Я оценил.

Через какое-то время оказалось, что теплая тяжесть кота не только теплая, но еще и тяжесть. Шутка ли, этот толстяк весил килограмм двенадцать, раскормили его прежние хозяева, и даже кочевая жизнь последних месяцев не помогла ему растрясти телеса. Впрочем, телеса эти нисколько, как показала практика, не мешали ему взлетать на полку со шляпами (и в другие, кстати, места). Так вот, у меня затекли ноги, поза сразу начала казаться неудобной, с этим надо было что-то делать. Я попробовал чуть-чуть шевельнуть ногой. Кот взвился в воздух, будто ужаленный, и с охотничьим мявом напал на двинувшуюся конечность. Спасло меня только толстое одеяло. Еще несколько безуспешных попыток убедили меня в том, что поменять позу можно, только согнав кота. А зверушку жалко – замерзнет, и вообще он пришел ко мне (сам, сам!), нельзя его обидеть. Вздохнув, я закрыл глаза. Так и спал – с котом на затекшей ноге.

Трактат о пользительном влиянии котов на нравственное состояние человеческого существа был бы неполным, если бы я не упомянул о порядке. То есть о беспорядке. То есть о бывшем беспорядке – сейчас-то все в порядке. Так, стоп, запутался. Расскажу по порядку.

Мое скромное жилище, как и любое другое, принадлежащее одинокому мужчине (за редким исключением в виде невероятных педантов с маниакальной страстью к изничтожению пылинок, к каковым и подходить страшно), классифицировать до появления кота можно было как «берлога обыкновенная». Хорошо, пусть улучшенная берлога, с прибамбасами, делюкс берлога даже! Но берлога – она берлога и есть. Нередко, впопыхах собираясь на работу, я оставлял кровать незаправленной, читанные вечером журналы – на кресле, носки – брошенными по направлению к корзине для грязного белья, временами на компьютерном столе собирались стайками кофейные чашки (я почти клянусь, они сами туда прилетали! Я, наверное, где-то отсутствовал в этот момент) и так далее и тому подобное. Нормальный такой холостяцкий бардак. В субботу, а также по случаю приглашения друзей или женщин бардак ликвидировался, а затем снова нарастал: если бы все календари мира вдруг разом исчезли, я мог бы определить, какой сегодня день по высоте горы рубашек.

Однако кот, то ли приученный к благопристойному уюту, коим всегда отличалась квартира его первой хозяйки, то ли из чистого зловредства решил, что так дело не пойдет. Месье желает проживать в чистоте и гармонии каждой вещи со своим законным местом. А потому, как только Бруно как следует освоился у меня дома и теперь решил, что этот дом его, а дядька, который приходит по вечерам с работы и иногда проводит с ним субботу и воскресенье, нужен, чтобы его величество кормить, чесать за ухом, услаждать пищащими мышками и все такое прочее. Так вот, не мешало бы, чтобы кто-нибудь убирался в квартире чаще, чем раз в неделю. Прямо вечером и начнем, решил Бруно и приступил к намеченному плану.

– Оооо! – только и вымолвил я, вернувшись однажды и обнаружив, что кот расправился с ожидающими стирки рубашками, носками и всем остальным, что оказалось вне корзины. Носки он сожрал. Простите за грубую лексику, но этот кот именно жрет носки, никаким другим словом обозначить гнусное надругательство над каждым (каждым!) предметом ножного туалета невозможно. Кстати, он делает это до сих пор, просто сейчас случай ему выпадает редко. Не сообразив, что бы такого плохого можно сделать с рубашками, борец за чистоту Бруно просто вывалял их как следует, протащив по всему полу, включая кухню (вчера я пил томатный сок и немного пролил) и коридор (спасибо, слякоть). Короче говоря, глазам моим предстало побоище, достойное страниц в описании какого-нибудь легендарного сражения. Растерзанные трупы текстильных врагов валялись то тут, то там, довольный кот прохаживался с важным видом: оцени, мол, хозяин, как я тебе помог. Помощничек, блин.

На другой день настала очередь журналов.

– Аааа! – вскочил я с любимого кресла. Мои любимые (и не до конца прочитанные, между прочим!) издания, которым я собирался воздать должное, превратились в настоящую желтую прессу. Желтую и мокрую. Таким же мокрым было и кресло под ними, которое оказалось, конечно, случайной жертвой в этой священной войне кота с беспорядком.

– Ууууу, – это еще одним вечером я вернулся домой и увидел, что станет с одеялом, если с утра оставить кровать незаправленной. Дырявые следы пагубной страсти кота ко всему шерстяному впечатляли своими устрашающими масштабами. (Я прочитал в Интернете на этот счет: специалисты утверждают, что котики, которые едят шерсть, были недолюблены в детстве и слишком рано отлучены от матери. Психологическая травма, чего уж там. Зигмунд Фрейд вами бы гордился, обитатели форумов.)

Все, что было оставлено на компьютерном столе (и даже мышка!), на подоконнике, на открытых поверхностях, сбрасывалось на пол и служило коту в качестве игрушки. Как будто у него своих мало, злодей шерстяной! А с виду такой приличный котик казался.

Короче говоря, мама безуспешно пыталась добиться порядка в моей комнате все детство, а Бруно приучил к аккуратности уже за месяц совместной жизни. Вот она – сила кошачьего убеждения.

Вернемся в настоящее: маленькая идиллия. Субботнее утро, в кухне витает аромат кофе. Я мою посуду. Включил, не глядя, какое-то радио. Передают «На маленьком плоту». Подпеваю:

– КОООООТ! – ору я.

Пушистый поганец подбирается к любимой керамической турке, привезенной когда-то мне из Бразилии, а сейчас выставленной на подоконник просушиться. И лапа мохнатая тянется – цап-цап турку мою, цап-цап-цап!

– Оставь турку, кооооот!

Бросаю кастрюлю, полную воды, прямиком в изрядно забившуюся раковину. Ловлю турку в полете. Вода из раковины переливается через край и капает на пол. Я ощущаю, что в кенгурином прыжке потянул мышцу на ноге. Кот сидит на форточке и щурится: мол, он тут и ни при чем. Ууу, морда ты толстая.

Все равно люблю, конечно. И он это знает.

Вопрос с купанием кота – это вообще отдельная песня. Причем песня в прямом смысле слова. Из кота доносятся вопли, которые могли бы стать достойным украшением какой-нибудь рокерской пластинки.

Кажется, все так просто: вот вам шампунь «без слезок», вот вам тазик с водой, вот вам кот. Надел себе футболку с длинным рукавом и перчатки садовника, вооружился терпением – и вперед, намывай.

Ага, я тоже так думал. Знаете ли вы, что любое кошачье существо, будь зверь толст, трижды пушист и усеивай он ваш пол, брюки, пальто волосами, если его окатить водой (если, конечно, вам это удастся), будет похож на крысу? Прилизанную, с громадными глазами, дрожащую и очень, ОЧЕНЬ злую крысу.

Будучи посаженным в тазик с тепленькой водой, Бруно исторг истошный вопль и немедленно выбросил свое тело вперед. Наполовину мокрый кот пролетел мимо меня и еще одним прыжком добрался до двери ванной, начал неистово царапаться и требовать прекратить экзекуцию.

– Дружище, мы же только начали, – удивился я. – Надо-надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым трубочистам стыд и срам.

Уговоры на кота не подействовали, а потому я подхватил отчаянно сопротивляющееся животное и водворил обратно в таз. Удерживать кота в тазу с водой одной рукой, поливая его второй из душа, – та еще задача. Практически невыполнимая. А пока я давлю шампунь на Бруно, зверь выпрыгивает из ванны прямо на меня и лезет вверх – через плечо, на спину. Мол, хозяин, али душегуб ты проклятый, спаси, унеси, будет тебе вечная любовь и райское мурчание, только не надо больше. Отталкиваясь при этом от меня сильными задними ногами с длинными крепкими когтями. Поэтому орем мы дуэтом: и я, и он.

Зажав кота на плече, растираю шампунь. Отдираю кота от себя. Исторгает страдальческие звуки на повышенных децибелах. Макаю под струю воды. Снова сбегает. Снова ловлю. Приговариваю: «Кот-кот», «Бруно-Бруно», «хвостик-хвостик», «лапки-лапки». Вот так в мыльно-пенном сумасшествии у нас и родилась эта игра. Кот быстро привыкает к ней, теперь я все слова повторяю по два раза, ему так интересней. Впрочем, мне нравится. И ему, наверное, тоже.

Что же до купания, то я понимаю, что забыл полотенце. Открываю дверь ванной – кот стрелой уносится в комнату, вытирается о ближайшую занавеску. Наконец я нахожу полотенце и пытаюсь набросить на зверя, но он убегает под шкаф. Там отряхивается, фырчит, вылизывается и обиженно смотрит на меня: мол, как ты мог, я тебя другом считал. Сам же я чувствую себя законченной сволочью и печально прижигаю йодом следы когтей на пузе.

Зверь дуется до самой ночи, а потом, по обыкновению, приходит спать.

– Мир? – спрашиваю я.

– Мур, – отвечает кот.

Улыбаюсь и засыпаю. А во сне снова он. Удивительно, мне никогда не снились коты. Вообще. Теперь – мне снится мой кот. Постоянно, во всех снах, и не важно, что я в своем сне делаю – на съемках ли, в такси, в парке, или происходит во сне какая-то абсолютная фантасмагория, там будет мой кот. Кооот, шепчу я сквозь сон.

А потом он сбежал. Знаете, как это бывает – снова суббота, снова сидишь пьешь кофе, созерцая мирный пейзаж за окном. И тут такое:

– Пшпш! Йааааау!

– Гав-гав!

– Фрфрпчшщ!

И стрелой несется кто-то очень похожий на вашего кота. А за ним – собачонка вполовину меньше. Что ж ты, думаю, дурак кошачий, развернулся бы, дал бой. Нет же, трусишка сбежал. Мой бы никогда так не сделал. Да, кот?

Коооот?

Нет, не может быть. Мой – дома. Я его видел десять минут назад. Идешь в комнату проверить – нет кота: на кресле нет кота, под шкафом нет кота, на шкафу нет кота, нигде нет кота. Нет его на полке со шляпами в коридоре, нет в ванной. Вот только зияет на балконе дыра вместо прочной москитной сетки.

– Поросенок! – кричу не своим голосом.

На кого ж ты меня? Куда ж ты от меня? Кровиночка!

Кровиночка тем временем уже благополучно освоилась на ветви березы на высоте второго этажа – аккурат напротив моей кухни – и игнорирует заходящуюся в лае внизу собачонку. Замечает птичку и ползет по стволу вверх. Все выше и выше.

Высовываюсь из окна:

– Кот, слезай! Бруно-Бруно!

Теперь он игнорирует не только собачонку, но и меня. Ладно, думаю. Развлекайся. Голодный будешь – придешь. Допиваю кофе, почитываю почту. Через некоторое время птичка улетает, а кот наконец, растеряв весь свой адреналин, обнаруживает себя уже на высоте четвертого этажа. Вспоминает, что он домашний. И констатирует, что спускаться не умеет.

– Уйааааау! – раздается с березы. Спаси, мол, начальник. Хозяин услышит, хозяин придет, хозяин меня непременно найдет. Надо только орать погромче. – Уйаааааау!

– Кот, слезай!

– Уйаааау!

Делать нечего. Выхожу во двор. Может быть, ко мне пойдет?

– Кот, спускайся! Иди ко мне! Кис-кис-кис-кис, кто хороший мальчик?

Еще пятнадцать минут я несу подобную ласковую чушь, и мне удается заставить кота перебраться на этаж пониже. Напротив третьего, стало быть, сидит. Но на этом, к сожалению, все. Дальше кот двигаться не желает. Страшно ему, понимаете ли.

Мало-помалу начинают подключаться соседи.

– А может, спасателей вызвать?

– Ты в него камнем кинь, милок, он и спустится! Всегда так котов в деревне спускали.

– Может, его водой из шланга?

Наконец к дискуссии присоединяется сосед-охотник, который недвусмысленно намекает, что еще немного воплей, и он достанет свою двустволку. Зверя надо спасать. Пропадет. Поднимаюсь к себе, достаю из кладовки стремянку и иду во двор. С березы по-прежнему равномерно раздается печальное «уйаааау!». Покрепче ставлю стремянку у дерева, вздыхаю и начинаю подъем. Бруно опасливо отползает вверх по березе.

– Коооот, ты куда? Кис-кис-кис, радость моя, кис-кис-кис. Спускайся к папочке! – Я делаю идиотически счастливое лицо. Бруно покупается и начинает потихонечку сползать обратно. – Хорошо! Лапку сюда. Другую туда. Молодец! Молодец!

Уже проснулись все соседи, и все они наблюдают из окна веселый цирк. Мы, значится, в роли клоунов. Впрочем, кот понемногу ползет ко мне, и сейчас я подхвачу своего пушистого балбеса, унесу его домой, заделаю чертову дырку, и все снова будет хорошо.

– Иди-иди к папочке!

– Каррррр! – раздается вдруг где-то под ухом, моим и кошачьим. – Краааа! – Откуда ни возьмись, хлопая крыльями, на ветку совсем рядом приземляется большая, грузная ворона. Кот оценивает ее мощный клюв и когтистые лапы. – Карррр! – ииии… Бруно совершает финальный прыжок из опасности в хозяйское тепло. Прямо на меня. От неожиданности (двенадцать все же килограмм) я, как тюфяк с сеном, совсем не по-геройски лечу вниз. Прямо в лужу. Ну хоть не на камни.

И вот лежу я, значит, в грязной луже. А рядом котик сидит чистенький, лапкой умывается, хоть бы хны ему. Сверху раздаются соседские овации. Со вздохом подхватываю одной рукой стремянку, другой зверя и гордо удаляюсь к себе домой.

А потом он теряется насовсем. В тщательно заделанной москитке на балконе снова дыра, проделанная котом в поисках приключений. Но обнаруживаю я это уже слишком поздно.

– Бруно? Бруно! Бруно! Где ты?

Судорожно осматриваю окрестности из окна – никого. Натянув кроссовки прямо на голые ноги, в одной футболке выбегаю в свежий вечер. Подмерзаю, но кот важнее. Обежать все вокруг. Осмотреть все деревья. Облазить все палисадники. Детскую площадку. За домом. В соседнем дворе. Во дворе, который соседний для соседнего. Весь квартал между дорогами. Всю обочину дороги, судорожно присматриваясь к каждому пакету, каждой тряпке, каждой бутылке, отнесенным ветром к бордюру. Кота и след простыл. Вроде бы какая-то соседка видела какую-то кошку, за которой гналась какая-то собака, и они убежали в каком-то направлении. Но был ли это мой Бруно? Где вообще он может быть?

А на улице все холодало и темнело. Я до хрипоты выкрикивал имя кота и бродил вокруг дома. Наконец почувствовал, что совсем замерз (то есть что уже совсем давно совсем замерз), а время уже позднее – люди в домах хотят спать. Так и отправился домой.

Зуб на зуб не попадал. Я цедил на кухне чай, ел бутерброд. Как он там без меня? Этот домашний кот, который с дерева-то спуститься не может. А вдруг его собаки поймают? Или хулиганы? Он может попасть под машину. Замерзнуть ночью. Он там голодный и холодный.

Я попытался спать. Голова была тяжелая. Кот мой, кот, где же ты бродишь ночью? Кто тебя защитит? Пусть только вернется. Пожалуйста, пусть он вернется. Я – суровый мужик, способный снести удары судьбы и справиться с чем угодно, лежу без сна и повторяю про себя как заклинание: пусть только вернется, пожалуйста, пусть он вернется. Пусть испачкает все рубашки, разорвет все одеяла, испортит все журналы, всю мебель, все шляпы, съест все мои бутерброды, но пусть он только будет здесь. Пожалуйста. Это живое существо успело стать мне важным и близким. Это родная душа – во всем мире ни у кого нет такого кота, конечно. Этот зверь – мой друг, и я хочу, чтобы он вернулся. Чтобы у него все было хорошо. Чтобы он был рядом, теплый и веселый. Я скучаю, я нервничаю, весь извелся. Кот, где ты?

Бруно я не нашел, но наутро стало понятно, что вместо кота я принес с собой простуду. Продолжительные вечерние шатания в легкой одежде (я еще и ноги успел промочить) дали о себе знать. По счастью, была суббота. Я влил в себя кружку терафлю, чтобы сбить температуру, и отправился на поиски. Снова обошел все вокруг, проверил все деревья, выпросил у консьержей ключи от подвалов в нашем и соседнем домах: там напугал одну маленькую мышку, трех пауков, обнаружил нелегальное обиталище гастарбайтеров и подозрительную свалку бутылок, множество кошек, прыскающих из-под ног в разные стороны. Но не моего кота. Не было там моего кота. Его нигде не было – ни прибившегося к мясному магазинчику, ни орущего на дереве, ни скрывающегося в недрах детского сада, ни в подвалах, нигде.

Я снова вернулся домой. Отлежался, потому что простуда вновь навалилась. Выпил чаю с малиной и сверстал на компьютере объявление: потерялся кот. Приметы такие-то, телефон такой-то. Добавил фотографию Бруно и распечатал. Снова кружка терафлю, снова выползти из дома и, шмыгая носом, расклеить объявления по всем окрестным столбам, подъездным дверям и тэдэ и тэпэ.

Мне никто не звонил. Кота никто не находил. Вечером я снова ходил его звать. Вот уже сутки он где-то. Как он там? Угостила ли его добрая бабушка рыбными объедками? Нашел ли он теплую трубу, чтобы спать? Спасся ли от собаки, в конце концов? Жив ли мой кот? И если жив, почему не возвращается, не показывается?

Снова температура – впрочем, если бы не она, я бы не заснул. Так закончилась суббота, точно так же прошло воскресенье. И понедельник – за исключением того, что я еще на работу ездил и бродил там по офису мрачный и смурной, пугая всех неприкаянным видом и хлюпающим носом, вскидывался от каждого звонка: вдруг кота кто нашел и теперь звонит мне по телефону из объявления.

– Что, птичий грипп? – попытался «злободневно» пошутить коллега.

– Кошачий.

– Не слышал про такой, – озадаченно сказал он.

Снова звал кота вечером. И снова тот не откликнулся. Где же ты есть, существо? Где ты бродишь? Жив ли? Жив? Ел? Хорошо, хорошо, пусть не мне счастье, но пусть кто-нибудь его найдет добрый, пусть возьмет к себе, пусть заботится.

Проснулся в пять утра от звонка домофона. Кого там еще принесло? Кто в такое время звонит? Почему-то встал. Сам не знаю, в обычное время я бы накрыл голову подушкой и дождался, пока звонящий уйдет.

– Але? – крайне недобро рявкнул я в трубку.

– Это соседка с первого этажа, – сонно сказала трубка. – Твой кот орет у меня под окном. Забери его, я спать не могу.

Благослови господь всех женщин, которые недавно вышли на пенсию и теперь не знают, чем им заняться, и досконально изучают жизнь соседей! Они знают, кто и когда и куда приходит, откуда уходит, чем дышит, где учился, они знают, кто ты и кто твой кот. И они снимают домофонные трубки в пять утра, чтобы сказать владельцу, что его пропажа домой пришла. Я бы старым тапочком запустил на ее месте, честно.

Помчался вниз – хлюпая носом, в шлепанцах, семейных трусах и куртке. Открыл дверь.

– Бруно!

Он ринулся ко мне, я успел присесть. Запрыгнул на руки, расцарапав мне когтями задних лап коленки, когтями передних – шею. Ерунда.

– Все хорошо. Ты здесь. Все хорошо, кот. Все в порядке. Пойдем домой.

Остановившись напротив соседской двери, я негромко сказал:

– Если вы еще не спите, спасибо. Большое спасибо.

Поднялся по ступенькам со своей ношей. Выпустил кота в коридоре.

– Голодный?

– Мяу, – жалобно подтвердил кот.

Я щедро насыпал корма, налил воды, бегло осмотрел кота, набросившегося на еду и недовольно фыркающего, когда я поднимал ему лапы. Все вроде бы в порядке, лапы целы, хвост на месте, кот дома.

На этом месте силы оставили меня, явно ощущалась температура, и общее состояние было просто кошмарным. Я дополз до кровати, написал начальнику сообщение, что беру отгул, совсем худо, и рухнул.

– Поешь – приходи, – шепнул я коту.

Тот не заставил себя долго ждать, расправился со своей порцией – и прыгнул ко мне под бок, замурчав. Где-то на заднем фоне сознания мелькнула мысль, что кот грязный, а постель чистая. Но какое это имеет значение? Черт с ней, с постелью. Главное, что он здесь. Я обнял кота и заснул. Счастливый.

Утром проснулся на удивление здоровый. Вот уж и вправду – коты лечат. Бруно тоже имел вид бодрый и готовый к новым приключениям и пакостям. На всякий случай я решил сводить его в ближайшую ветеринарную клинику, раз уж я себя чувствую для этого достаточно хорошо, а день все равно свободен.

Запихал орущего путешественника в переноску (да, к этому моменту я уже обзавелся сиим полезным приспособлением), поставил на сиденье машины рядом с собой и благополучно добрался до клиники. Кот любопытно поглядывал в окно и орать перестал. Так что в ветклинику мы вошли как два приличных джентльмена.

Очереди не было. Я тихонько постучался.

– Здравствуйте, вы по записи? – подняла на меня глаза очаровательная молодая девушка.

– Нет, мы без записи… Тут никого не было, я решил зайти… Понимаете, у меня кот потерялся, шастал где-то несколько дней… и вот вернулся. И я на всякий случай вот… – Господи, какие же у нее глаза!

– А, проходите, проходите, – приглашающе махнула рукой девушка. – Вынимайте из переноски, ставьте на стол.

– А доктор скоро подойдет? – поинтересовался я. Ведь кот таких тут дел натворит, если я его вытащу раньше времени.

– А я и есть доктор, – улыбнулась она.

– Простите, пожалуйста, – смутился я. – Вы просто…

– Такая молодая? – засмеялась ветеринарный врач. – Ничего страшного. Не вы первый, не вы последний. Почти все спрашивают, я привыкла. Просто я так выгляжу. На самом деле я уже семь лет практикую. Вот на стенке дипломы висят. Вы не волнуйтесь, котика не обижу. Все по высшему классу сделаем. Да, красавчик? – Последнее было к коту. Но на какие-то миллисекунды я подумал, что ко мне, и на моем лице расплылась миллиулыбка. Хорошо, что врач ничего не заметила. Стыд какой, взрослый мужик несет какую-то чушь, мямлит и улыбается как дурак.

Тем временем Анна – так было написано на ее бейдже (и в дипломах) – деловито производила осмотр. На удивление забияка вел себя совершенно спокойно. Морщился, но терпел, когда ему заглянули в уши, в пасть. Не выдержала душа поэта лишь ректального термометра.

– Уйаааааау! – взвыл кот. Такого с ним еще не случалось. – Уйаааау! – Предатели, супостаты, подлецы, заманили, обманули, обидели котика хорошего. Кот резко вывернулся из наших с доктором рук, оттолкнулся задними ногами от стола и взмыл в воздух, сделав неимоверный кульбит. Врезавшись в передвижную тележку с лекарствами и инструментами, с которой осыпалось несколько баночек, Бруно ринулся к закрытой двери и стал царапаться.

Пришлось вылавливать, тащить обратно, крепко держать и снова проводить операцию, унижающую честь и достоинство половозрелого кота. Пока мы мерили температуру и удерживали негодующее животное, руки Анны несколько раз касались моих, и по телу бежало электрическое напряжение. И я съем свою шляпу, если она не вздрагивала тоже.

Наконец со всеми осмотрами было покончено. Анна вынесла вердикт:

– Ваш кот практически в порядке. Единственное, нам надо подрезать коготь на правой задней лапе, он немного поврежден. И еще: я назначу вам препараты для профилактики блох и гельминтов.

– Слава богу, – выдохнул я. Хоть интуиция мне и подсказывала, что кот в порядке, но то интуиция, а здесь врач говорит.

Потом Анна подрезала коготь, выдала бумажку с названиями лекарств и чек для кассы в другом кабинете и улыбнулась:

– Кажется, все. Не болейте!

И тут я понял, что если сейчас уйду, то… Дурак, в общем, буду, если вот так уйду.

– А… А можно мне ваш телефон? Вдруг мне понадобится консультация, – улыбнулся я и посмотрел Анне прямо в глаза.

Анна помедлила, выбирая между визиткой компании и листком бумаги, на котором можно написать собственный мобильный. Наконец решилась и четким почерком вывела одиннадцать цифр.

– До свидания и спасибо, – сказал я, зажав в руке заветный листок, а в другой – переноску с Бруно. – Я обязательно позвоню, чтобы рассказать, как у нас дела.

Какая же у нее улыбка!

Тем же вечером я принимал монтажника из оконной компании, чтобы сетку заменил. «Мне срочно, понимаете! Срочно!» – убеждал я телефонную трубку. Наконец телефонная трубка утвердительно хмыкнула и пообещала кого-нибудь прислать.

– Что у вас за срочность такая? – поинтересовался пришедший работник.

– Понимаете, у меня кот выпал. Два раза уже, – сообщил я.

– Кот? Гм. Давайте напишем: ребенок чуть не выпал.

– Но у меня нет ребенка, – озадаченно произнес я. И чем ему кот не годится?

– Ладно, я что-нибудь придумаю. А то нам начальство голову оторвет: срочный вызов из-за кота.

– Пишите что хотите, только окно, пожалуйста, сделайте.

Наконец новая сетка была готова. Я предупредительно погрозил пальцем: только попробуй еще раз, проказник ушастый. На всякий случай натер сетку коркой мандарина (да, это я тоже в Интернете вычитал), чтобы коту неприятно пахло и грызть дыру больше не хотелось. Выпил чаю, сгреб кота в охапку и пошел спать. О том, что у меня вчера была жуткая простуда с соплями, насморком и температурой, напоминал лишь пакетик лекарства, случайно завалившийся за компьютерный стол. Чудеса, да и только. Это все кот-волшебник. Еще скажут на работе, что я симулировал.

Кот выбрался из-под одеяла, встряхнулся и ушел куда-то по своим делам. Приоткрыв один глаз, я проследил, чтоб не на балкон, и тут же заснул.

Проснулся, впрочем, не по будильнику. А среди ночи. Знаете, такое премерзкое ощущение, когда просыпаешься в темноте и понимаешь, что в твоем дверном замке кто-то деловито копошится. И не просто так копошится, а целенаправленно вскрывает и, судя по звуку (хоть я в этом и не спец), скоро проникнет в квартиру.

Я мигом вскочил. Схватил первое тяжелое, что попалось под руку. И…

В коридоре появилась узкая полоска света. Грабитель приоткрыл дверь и теперь прислушивался: не разбудил ли хозяев. Я замер. И что теперь делать-то? В полицию звонить уже поздно: пока я номер наберу, меня уже чем-нибудь по голове огреют, да и поминай как звали.

И вот стою я, значит, в темноте. Голышом. С утюгом в одной руке. И сам не знаю, что дальше. Вот сейчас меня обдаст лучом света от грабительского фонарика, и чужой голос скажет мне: «Ну что ж ты, как дурак, родименький? Голый и с утюгом». И опустится на мой лоб тяжелая бита. И упаду я. И поминай как звали, да.

А этот в коридоре, слышу, крадется. Покрепче сжимаю утюг. Готовлюсь стоять за свое имущество и…

Кот! Где кот? Он же только что нашелся. Выбежит еще в дверь открытую, потеряется опять. Не жалко ни денег, ни макбука, новые заработаю. Но кота такого не заработаешь ведь! Только сиди тихо, кот. Все отдам.

Еще один звук осторожного шага в коридоре. Все ближе и ближе. Как вдруг…

– Уйаааааааааау! Уоооооу! Мёёёёёоооооу!

С зычным мявом с полки с шапками на грабителя низвергаются двенадцать килограммов кота, двадцать острых как бритва когтей и тридцать зубов. Крики. Грохот падающего человеческого тела.

Тут я не выдержал и поспешил на подмогу. Выбежал голый и с утюгом, врубил свет в коридоре. Только и увидел, как кто-то в черном ретируется из квартиры. А кот стоит посреди коридора, вздыбивши шерсть, выгнувшись дугой, уши прижаты – злющий, страшный, сам бы испугался.

– Ну парень, ты герой, – говорю ему и поспешно запираю дверь. Мало ли. А потом начинаю ласково шептать и поглаживать. Тихо-тихо, он ушел. Все хорошо. Ты умница. Герой дня – то есть ночи – соизволяет удалиться в опочивальню. На этот раз – в мою опочивальню, устроившись прямо посреди подушки, и сладко зевает. Устраиваюсь тихонько на краешке, пусть себе спит – заслужил.

– Анна, привет, вы мне свой номер вчера записали… Да, это я, с котом (смеюсь в трубку). У вас таких с котами, наверное… Ну вот, собственно, дела хорошо, таблетками накормил. Кот ночью грабителя поймал. Хотите расскажу как? Сегодня в восемь вечера на Пушкинской… В полдевятого? Договорились! …Бегите к своему пациенту!

Отбой.

Господи, какой же у нее смех!

Эсэмэска: «И давайте уже на «ты»!:)»

Так мы и живем, я и кот. Двое нас в этой большой Вселенной. Два существа, которым случайно привелось оказаться под одной крышей, принюхаться друг к другу да и привязаться, так что теперь не развяжешься.

Я уже не представляю себе жизни без Бруно. Я привык, что меня встречают у двери, привык к басовитому мурлыканию под ухом, шерсти на одежде, громогласному «мяу». Мое расписание теперь подчинено не только моим собственным желаниям и планам, приходится считаться с этим маленьким дивным существом, которое мяучит, ласкается, вредничает, шипит, хулиганит, лазает где ни попадя. И, честно говоря, я не против.

А что Анна? Она любит котов. А кот – не возражает.

И еще удивительный же все-таки фактор К – то есть кота. Если бы не кот, так и было бы мое жилище вечно неубранным, сам я – зависающим по пятничным вечерам в барах. А теперь, посмотрите-ка, каков: мало того, что умница и красавец (и от скромности не помру), так еще и аккуратист заботливый (шепотом), будешь тут неряхой с ним – тут же тебе и покажет, где раки зимуют. Что, кот? Нет, говорю, какой ты молодец, к порядку приучаешь. А еще если бы не фактор К, я бы никогда не отправился в ветеринарную клинику и не встретил там женщину с удивительными глазами…

Быть с котами хорошо. Без котов – плохо. Вот что я знаю. Даже если все плохо, за окном дождь и серость, на работе аврал и еще какая беда случилась, ты приходишь домой, и ты не один. Он свернется клубком на коленях. Или заснет на подушке, прижав теплый бок к моей щеке. Он будет урчать и убаюкивать. Не может случиться ничего страшного или непоправимого, отовсюду есть выход, если только у тебя есть кот. Самый лучший на свете зверь, именуемый «кот».