2
Братья-погодки, Илья и Прохор, дядья Фёдора, хлебнув продразвёрстки, плюнули, было, на земледелие во времена Нэпа. У них на двоих было девятнадцать рабочих лошадей, и они организовали гужевую артель. Наняли возчиков и стали заниматься грузоперевозками. И поначалу всё шло прекрасно, пока в двадцать пятом году не пришлось им вести обоз водки из Шуи в Иваново. Прохор ехал на гружёной подводе в голове обоза, а Илья, на такой же подводе, обоз замыкал. Где-то на лесной дороге у подводы Ильи лопнула ось. Телега опрокинулась, ящики с водкой попадали и побились. По цепочке передали об этом в голову колонны, и через некоторое время прискакал к брату Прохор на выпряженной из подводы лошади.
– Всё, что уцелело, на других подводах разместили? – почесав бороду, спросил Прохор. – Давайте двигаться дальше. А ты, Илья, сиди тут. Я из ближайшей деревни к тебе кузнеца пришлю.
Прохор ускакал, и через некоторое время обоз тронулся дальше.
Оставшись один, Илья выпряг лошадь, стреножил её и пустил отдохнуть и попастись возле дороги. Присел на обочину, достал узелок с едой и только собрался перекусить, как вдруг заметил зелёного чертёнка, робко выглядывающего из-за ёлки. Поняв, что замечен, чертёнок мелкой рысцой подбежал к Илье поближе и, присев на лежащее колесо от телеги, попросил у него краюшку хлеба. Илья, не ожидавший ничего подобного, в растерянности преломил хлеб и выдал кусок чёрту, поскольку не жадный был мужик по своей натуре. Чертёнок, подхватив горбушку, скакнул в дорожный кювет и стал макать кисточку хвоста в лужу, облизывать и обсасывать её, закусывая хлебом.
– Давай молочка налью, – предложил Илья. – Нешто можно из лужи-то пить? Живот скрутит.
– Да кому нужно твоё молоко, – заржал чёрт, – когда тут целая лужа водки набралась?
– Да, иди ты! – Илья полез в придорожную канаву, нагнулся над лужей, пытаясь по запаху распознать водку, но, поскольку разлитой водкой смердело всё вокруг, ничего не понял, встал на колени, согнулся и глотнул.
Тут же из-под кустов и ёлок выскочили сотни зелёных чертят, как две капли воды похожие на первого, и затоптали Илью в лужу. Когда, часа через три, приехал на телеге с инструментом кузнец, то он ещё издали заметил что-то похожее на смерч, кружащий, как ему показалось, зелёные ветки и листья возле опрокинутой подводы. Но, подъехав ближе, не увидал ничего, и даже никаких поломанных веток нигде не было видно. « Померещилось» – решил кузнец, но, на всякий случай, заглянул в канаву. Там он и нашёл напившегося и утонувшего в луже водки Илью.
Вспоминая эту историю, рассказанную ему за столом дядей Ильёй, Фёдор на исходе дня спустился в балку, протянувшуюся поперёк степи на его пути. Внизу оврага бежал ручей. Ветра здесь почти не было, и сержант, напившись воды, присел на кочке передохнуть. Перемотав портянки, Фёдор поднялся выше по склону, нашёл под гребнем оврага нишу, где ветра не было совсем, и стал укладываться ночевать.
Глядя на звёзды, проглядывающие сквозь поредевшие облака, Фёдор вспомнил родную деревню.