Глава 2
Владивосток. –17 °C с ветром. – «Ниссан-Террано», дорога. – Происки мирового сионизма. – Уссурийск. – Авария, пятнистый «охотник». – Невероятное ночное небо и башни замка Ранадор. – Отсутствие благ цивилизации
Благодаря лекциям почти девять часов полёта прошли быстро. Уже загорелось табло, пристёгнуты ремни, идём на посадку.
Пока самолёт рулит по аэродрому, связываюсь с ребятами, которые должны встретить нас и отвезти к волхву. Получив вещи, выходим на продуваемую ветром площадь возле здания аэропорта, а ещё через несколько минут уже втискиваем свои сумки в багажный отсек серебристого «Ниссана-Террано». Ровно в 13 часов покидаем аэропорт Владивостока. За рулём Сергей – высокий бескомпромиссный парень, в котором ощущается некая нервная напряжённость. Сергей – изобретатель и изготовитель самых прогрессивных на настоящий момент водогрейных котлов на жидком топливе, и ему, как специалисту, нужно будет проверить расчёты и дать рекомендации по отопительной системе, которую собираются монтировать в Ранадоре. Его товарищ Олег, напротив, спокоен и доброжелателен.
Ребята давно хотели познакомиться с целителем, и Дима «Сталкер» договорился, что они заодно возьмут и нас. Сталкером я окрестил Диму в прошлый раз, когда при подъезде к обиталищу волхва из сумерек выступили очертания каменных развалин и смутные силуэты старой техники. Тогда сама собой возникла ассоциация этого места с Зоной из знаменитого фильма Андрея Тарковского, снятого по роману братьев Стругацких «Пикник на обочине». А образ Димы – со Сталкером, который являлся проводником в эту таинственную Зону.
В салоне автомобиля нас встретила также маленькая попутчица – семилетняя дочь Димы Лена. Чудесная девчушка, прекрасно переносит дорогу, совсем как её папа, не хандрит и не унывает. Она устраивается у меня на коленях и вскоре сладко засыпает. День выдался морозный, солнечный и ветреный, но не такой холодный, как в предыдущие дни, всего –17 °C. Всё-таки местная погода доброжелательна к нам. Всё идёт по плану, как говорит один мой знакомый – «ни проблем, ни безобразий». Досаждает только одно: наш доктор снова оседлал любимого конька – больную для него тему происков международного сионизма. Нам жаль нашего доброго доктора, но всяческие увещевания, советы и логические доводы о том, что в первую очередь человек сам виноват в своих бедах, ни к чему не приводят. «Везде происки сионистов! Как знать, кто есть кто? Может, и среди вас, – подозрительно окидывает нас взглядом доктор, – есть подосланные люди?» Мы тихо радуемся, когда док, убаюканный дорогой, наконец засыпает. Я внутренне улыбаюсь – не хочу «выдавать» дока и сообщать ребятам, что он всего пару месяцев назад вернулся из Израиля, где, надев на голову кипу, смиренно «приложился» к их знаменитой Стене Плача. А на мой недоумённый вопрос, зачем это сделал, неопределённо пожал плечами: «Я подумал… А вдруг поможет…»
Но вскоре мы вынуждены сами будить Григорьевича, «Террано» въезжает в Уссурийск. Здесь мы планировали приобрести экипировку для таёжной жизни и продукты. В спортивном магазине покупаем тёплые охотничьи костюмы и спальные мешки, предназначенные для температуры до –5 °C. Док ещё подбирает себе утеплённые охотничьи ботинки, похожие на обувь американского спецназа. В супермаркете берём продукты и сим-карты местного оператора телефонной связи. Видимо, вражьи козни сионистских сил продолжают преследовать нашего дока. Собираясь рассчитаться за купленные продукты, он запускает руку в карман и даже не замечает, как все его доллары, рубли и гривны падают на пол возле кассы. Хорошо, что злые чары мирового сионизма не подействовали на нас с Мишей. Мы предложили Григорьевичу забрать деньги и не мусорить в магазине, особенно такой не распространённой здесь валютой, как украинские гривны. Позже док ещё раз ронял свои деньги, но «насорить» в магазине ему опять не позволили бдительные поборники чистоты из числа местного населения. Зато когда мы снова оказались в машине, наш доктор так горячо ополчился на «дорогих его сердцу» жидомасонов, что мы все разом начисто забыли о том, что ещё нужно заехать на китайский рынок за фонариками и постельным бельём. Когда док снова уснул, и у нас немного очистились мозги, было уже поздно: Уссурийск остался далеко позади, а сумерки мягким покрывалом окутали пространство.
Мы остановились у придорожного кафе, не то пообедали, не то поужинали, заправили машину и покатили дальше. Здесь мороз был крепче, чем в районе Владивостока, но ветер, кажется, меньше. Дорога была довольно скользкой, да и Сергей ехал по этим местам впервые, поэтому мы за четыре часа не одолели и половины пути.
Мерно гудит надёжный дизель, стелется под колёса темно-серая полоска дороги, выхватываемая из темноты светом фар, бегут по обе стороны снежные брустверы, оставленные бульдозером после расчистки дороги, а сверху, с непривычно близкого неба, любопытно глядят необычайно яркие звёзды и огромная луна. Обледеневший снаружи, но тёплый и уютный внутри джип несёт нас сквозь скованную морозом заснеженную тайгу. Волшебство зимней ночи очаровывает всех. Однако это, видимо, не по нутру недобрым силам, они пробуждают дока, и тот начинает свою «песнь про коварных масонов». Эх, ну зачем портить такое чудо вокруг, зачем засорять эту прелесть инородным негативом?
В это время нас начинает обгонять машина и требовательно мигает фарами, чтобы мы пропустили её. Сергей принимает вправо, и вдруг – рывок, как будто кто-то огромный схватил наш «Террано» за колёса. Дорога стремительно ушла влево, на нас «бросился» сугроб, машину сильно качнуло вправо, и… в следующее мгновение она накренилась и замерла. Вот тебе и происки мирового сионизма! Мы выходим и осматриваемся. Передняя часть машины зарылась в наполненный снегом кювет, днище тоже плотно лежит на снегу. Мы достаём лопаты и начинаем откапываться, но вскоре понимаем, что без посторонней помощи не выбраться. Заводим трос, который, как и лопаты, оказался в багажнике у рачительного Сергея, и цепляем его за заднюю часть «Покорителя Территорий». Некоторые из проезжающих мимо легковушек останавливаются, но ничем помочь не могут. Однако ни у кого из нас нет страха, ведь мы едем к волхву, а значит, ничего плохого случиться просто не может. Лена и вовсе шумно радуется вынужденной остановке, лазит по сугробам, валяется в снегу, смеётся, а затем, схватив лопату, начинает бойко копать снег вокруг машины.
Около нас затормозил небольшой японский грузовичок.
– Давай попробуй, может, вытащишь, – предлагаем водителю.
Тот согласно кивает и проезжает немного вперёд. Но тут неизвестно откуда, словно богатырь из сказки, появляется пятнистый «Ниссан-Сафари» на высоких колёсах. Он обдаёт нас горячим дыханием своего мощного мотора, а уверенный водитель, опустив стекло кабины, задорно кричит, перекрывая голос двигателя:
– Что, мужики, помощь нужна? У меня машина специально для охоты подготовлена, враз выдернет ваш джипик. Трос дать?
– Не надо, мы свой уже зацепили, разворачивайся!
Пара минут, и мы налегаем на «Террано» снаружи,
Сергей, усевшись за руль, осторожно нажимает на газ, а пятнистый охотник упирается большими рубчатыми шинами в мёрзлое дорожное покрытие и, хищно рыкнув, вытаскивает наш «Ниссан» из засыпанного снегом придорожного кювета.
И снова мы катим по ночной дороге, стараясь не пропустить дорожный указатель с нужной надписью. Но всё-таки пропускаем, сверяемся с навигатором и, поняв, что едем не туда, разворачиваемся и снова ищем указатель.
Наконец на перекрёстке, откуда в тайгу уходит извилистая грунтовая дорога, видим знакомый силуэт «Тойоты-Сурф» нашего «Сталкера» Димы. Едва мы останавливаемся, неугомонная Лена выскакивает из машины и с радостным криком «Папа!» бежит к «Сурфу».
Я тоже направляюсь к Диминому железному коню, чтобы приветствовать его хозяина, с которым не виделся полтора года. К своему крайнему удивлению, слышу приветствие в свой адрес на казахском языке. И только подойдя ближе, различаю в проёме окна лицо Сабира, земляка из Казахстана, с которым познакомился в прошлый свой приезд. Меня опять подвела привычка к авто с левым рулём – вместо водительского я подошёл к пассажирскому месту.
Ровно в час ночи по извилистой лесной дороге мы наконец подъезжаем к Ранадору – Замку на Лунной Тропе, как переводит это название его хозяин. Замершая в глубоком снегу неясными фантастическими силуэтами, проступает в ночной темноте какая-то техника. На фоне невероятно ярких звёзд, в свете полной луны вырисовываются контуры двух башен с островерхими крышами. Фары машин выхватывают из объятий мрака толстые каменные стены, загадочно взирающие на нас пустыми оконными и дверными проёмами. Свет фар гаснет, глаза снова привыкают к темноте, а вдоль стен «замка» скользит, колеблясь, голубой светлячок фонарика. Это сам хозяин Ранадора Олег Мамаев спешит нам навстречу. Мы заключаем друг друга в объятия, и я представляю своих спутников. Достав вещи из машины, вносим их в уже знакомое мне помещение с железной печкой-буржуйкой и деревянными двухъярусными настилами для сна на десяток мест.
– Пока здесь два свободных места, утром шесть человек уезжают, поэтому трое переночуют сегодня в кухне, – тихо говорит Мамаев, чтобы не разбудить спящих. Сергей и Олег остаются здесь, а мы с доком и Мишей проходим через несколько подсобных помещений в кухню, где и укладываемся на матрасах на полу. Печь уже подостыла, а внизу особенно тянет холодом, поэтому спальные мешки и тёплые костюмы, купленные в Уссурийске, пригодились нам с первых часов пребывания в Ранадоре.
Наш доктор непривычно молчалив. Ещё бы! Для меня-то эта обстановка уже знакома. А вот каково ему после комфортабельных квартир и медицинских центров с уютными гостиничными номерами, где установлена современная итальянская сантехника, кондиционеры, тёплые полы, подвесные потолки и стены с приятной отделкой, выполненные по эскизам специально приглашённых дизайнеров. И вдруг сразу после всего этого оказаться в помещении, сложенном в тридцатых годах прошлого века из дикого камня, с большой печкой, штабелем дров подле неё и с неитальянскими «удобствами» на дворе, где около минус двадцати и порывистый ветер! Я уверен, что утром шок доктора усугубится, когда он узнает, что все его многочисленные дорогие телефоны здесь совершенно бесполезны, и на все попытки дозвониться ему звучит один и тот же ответ: «ваш абонент находится вне зоны доступа». Григорьевич и мобильные телефоны – это вообще особая тема, он может говорить по ним часами. Однажды, выехав из Севастополя, он беседовал с одним абонентом, не вынимая из уха наушник, аж до момента въезда в Донецк, а это добрых четыре с половиной часа! И вот теперь никакой связи, полная радиотишина. Бедный доктор!