Психолого-педагогическая характеристика заикающихся дошкольников
Заикание – это речевой недостаток, при котором говорящий испытывает специфические трудности при произнесении слов, фраз. Трудности проявляются в непреднамеренных остановках, повторах отдельных звуков, слогов, слов, часто сопровождающихся судорогами мышц лица, шеи, конечностей (А. В. Ястребова). Характерной особенностью заикания является то, что указанные трудности возникают у заикающихся только в процессе речевого общения. Если его нет, нет и пароксизмов заикания.
Это подтверждают работы Р. Е. Левиной и ряда других авторов, определяющих заикание как дефект речевой коммуникации, который носит ситуативный характер, т. е. зависит от ситуации общения, собеседника, роли самого заикающегося в коммуникативном процессе, темы общения и т. д. Так, у одного и того же заикающегося заикание в течение дня может проявляться по-разному – от полной невозможности общения до абсолютно плавной речи в зависимости от того с кем, где и на какую тему он разговаривает.
Как показали многочисленные исследования, заикание возникает преимущественно у детей 2–5 лет в период формирования фразовой речи, и предрасполагающую основу для его возникновения составляет ослабленность нервной системы. Для заикающихся характерны слабость и инертность нервных процессов.
Однако наличие ослабленной нервной системы еще не говорит о том, что ребенок обязательно будет заикаться. Для возникновения заикания необходимо действие одного или даже нескольких факторов, которые своим действием приводят к снижению адаптивных возможностей нервной системы и, как следствие, возникновению заикания. Такими факторами являются:
– физическая (соматическая) ослабленность ребенка в результате болезни, чрезмерного утомления;
– ускоренное развитие речи, когда фразовая речь у ребенка появляется в возрасте 1,5–1,7 лет;
– позднее развитие речи, когда система средств языка (звуковых, грамматических, лексических) оказывается длительное время несформированной;
– длительная травмирующая ребенка ситуация (хронические конфликтные переживания), постоянные отрицательные эмоции из-за напряженных отношений с окружающими, дисгармоничной обстановки в семье и т. д.;
– острая травмирующая ситуация (психическая травма), предполагающая непосильное для нервной системы ребенка эмоциональное напряжение (может быть как отрицательным (испуг), так и положительным (например, зрелищность циркового представления));
– неправильное воспитание (чрезмерная избалованность, императивное воспитание (ребенок лишен родительской любви и ласки), неровное воспитание (нет единства требований родителей, бабушек и дедушек), резкий переход от строгости к излишней избалованности, категоричность требований);
– желание родителей воспитать «примерного ребенка», которое в отдельных случаях приводит к неподготовленности малыша к ситуациям неуспеха и, как следствие, к его эмоциональному дискомфорту;
– непосильная речевая нагрузка, возникающая вследствие многократного повторения непонятных, трудных слов при заучивании сложных стихотворений, приводящая к перегрузке нервной системы из-за незрелости механизмов речевой деятельности;
– попытка родителей начать обучение малыша иностранному языку в раннем возрасте (дву- и многоязычие), в результате чего нервная система ребенка испытывает значительное напряжение, а попытка усвоить сразу несколько языков может привести к ее перенапряжению;
– подражание, в тех случаях когда наблюдаемый ребенком образец прерывистой речи закрепляется и фиксируется в сознании самого малыша.
Однако еще раз отметим, что решающую роль в возникновении заикания играет состояние нервной системы малыша. Так, например, действие даже нескольких факторов у детей с сильными и подвижными нервными процессами может не вызвать заикания.
Свойства нервной системы составляют основу для формирования индивидуально-типологических особенностей личности, проявляющихся в общем и речевом поведении человека и влияющих на его речь.
В трудах Р. Е. Левиной, С. А. Игнатьевой, С. А. Мироновой, Н. А. Чевелевой, А. В. Ястребовой и др. имеются многочисленные указания на недостаточное развитие у заикающихся произвольной регуляции. В частности отмечается, что поведение и деятельность заикающихся отличаются импульсивностью, общей неорганизованностью, отвлекаемостью, неумением приложить волевые усилия для преодоления встречающихся трудностей и пр.
Исследования ученых показали, что заикание преимущественно возникает у тех детей, неустойчивость поведения которых отмечалась еще в доречевой период развития. В дальнейшем по мере овладения речью неустойчивость поведения (импульсивность, двигательная расторможенность и т. д.) сказывается и на организованности их речевой деятельности. Нередко они испытывают сложности при подборе адекватных слов для выражения мыслей, с трудом удерживают замысел высказывания. В речи таких детей много логически и синтаксически незавершенных фраз, они допускают грамматические ошибки и часто сами их не исправляют, хотя средства языка ими усвоены.
Проявления неустойчивости деятельности отмечаются в той или иной степени у всех заикающихся детей. Так, А. В. Ястребовой в ходе детального изучения младших школьников с заиканием были выявлены две группы в зависимости от выраженности и причинной обусловленности неустойчивости деятельности. Первую группу составили учащиеся, усваивающие программу на «хорошо» и «отлично». Причиной неустойчивости деятельности у этих детей стала низкая эмоциональная устойчивость к действию раздражителей.
В результате несмотря на внешнюю собранность даже простая деятельность выполнялась заикающимися с ошибками. У детей второй группы неустойчивость деятельности имела более широкий спектр проявлений и значительно большую выраженность. Для них были характерны импульсивность, неорганизованность, отсутствие рациональных приемов работы, неумение проявить волевое усилие для преодоления возникающих трудностей.
Исследование А. В. Ястребовой показало, что признаки неустойчивости деятельности, имея различную выраженность, свойственны всем заикающимся вне зависимости от их успеваемости. Аналогичные данные были получены и нами при изучении детей дошкольного возраста. Так, изучение особенностей произвольной регуляции деятельности и поведения будущих первоклассников позволило разделить их на две группы в зависимости от выявленных особенностей внеречевых процессов.
Первую группу составили дошкольники, которые долго не могли включиться в работу на занятиях, задания выполняли медленно, быстро утомлялись и отказывались от них. В ходе наблюдения обнаружено, что эти дети были невнимательны при восприятии инструкции, не вслушивались в слова экспериментатора и не дослушивали их до конца. В некоторых случаях наблюдалась подмена одного задания другим или соскальзывание с него.
При выполнении действий дети с трудом сосредотачивались, часто отвлекались (смотрели на часы экспериментатора, роняли карандаш, крутились, обращались с посторонними вопросами к взрослому и т. д.) и почти сразу после начала работы высказывали желание прекратить выполнение экспериментальных заданий, мотивируя это тем, что «мне больше не хочется», «мне надо торопиться, у меня дела» и т. д.
В работах дошкольников данной группы было много ошибок, что проявлялось в пропуске нескольких фигур, строк, зачеркивании подряд всех изображений вместо фигур, указанных на образце. Некоторые из них начинали выполнять задание с середины листа и вычеркивали фигуры вразнобой. На уточняющие замечания о том, что необходимо выполнять задание с начала строки и зачеркивать требуется только указанные фигуры, они не реагировали и продолжали выполнять задание прежним способом. Причем следует отметить, что особенно сильно обозначенные особенности поведения и деятельности проявлялись при выполнении ими различных заданий в коллективе сверстников.
На занятиях с логопедом и воспитателем у этих детей наблюдались большие трудности пускового момента вхождения в работу, медлительность при работе над заданиями, частая отвлекаемость на посторонние предметы (ребята играли со своими руками, предметами, лежащими на столе, смотрели в окно и т. д.). Обращенные непосредственно к ним организующие и поясняющие высказывания педагога о значимости и необходимости выполнения задания отчасти побуждали их к действию, но почти сразу после начала работы они опять суетились, вертелись, двигали руками и ногами, обращались с посторонними вопросами к взрослому и сверстникам, причем по просьбе педагога повторить свои слова сделать это не могли.
Другие дошкольники, также отнесенные нами в эту группу, вели себя спокойно – внешне «удовлетворительно», но тщательное наблюдение обнаружило их неучастие в ходе занятия (они молча смотрели в окно или по сторонам, держали карандаш в руках, но никаких усилий к выполнению задания не предпринимали).
Трудности удержания в памяти определенного объема информации, неумение удерживать в течение продолжительного времени свое внимание над выполнением предлагаемого задания и неумение проявить достаточную устойчивость для сосредоточения на определенной работе приводили к тому, что задания детей этой группы выполнялись небрежно, неаккуратно, с большим количеством ошибок. Допущенных неточностей дошкольники не видели и исправить их, самостоятельно ориентируясь на образец, не могли.
В целом поведение дошкольников данной группы на занятии и при выполнении заданий можно охарактеризовать как пассивное, самостоятельного активного участия в работе на занятиях они не принимали. Для успешного выполнения заданий им требовались внешняя организация и стимуляция деятельности.
Отличительные особенности детей данной группы: общая неорганизованность поведения и деятельности, импульсивность и двигательная расторможенность. Кроме того, для этих ребят характерны быстрая утомляемость, трудности в концентрации и переключении внимания, повышенная отвлекаемость и неумение проявить волевые усилия для продолжения выполнения задания.
Вторую группу составили дошкольники, у которых перечисленные выше трудности проявлялись в определенных ситуациях. В большинстве случаев это связано с эмоциональным отношением этих детей к окружающим обстоятельствам, а именно реакцией на условия выполнения задания, собственные неудачи и достижения сверстников и т. д. В принципе дети, составившие эту группу, справлялись с предъявляемыми заданиями. В отличие от испытуемых предыдущей группы они обладали возможностью организовать более-менее продуктивную деятельность. Свидетельством тому является наличие уточняющих вопросов по поводу предстоящих действий (например, «А другие фигуры надо зачеркивать?», «А кружок тоже надо?»). Вместе с тем организуемая ими деятельность обладала определенным своеобразием. В частности они поначалу не использовали образец как подсказку, а при возникновении трудностей предпочитали сразу же обратиться с вопросом к педагогу.
В некоторых случаях мы наблюдали следующее: дошкольник внимательно слушал инструкцию, но, приступая к выполнению задания, «забывал» зачеркивать одну из названных фигур. Примерно к середине работы он обращал внимание на пропущенную фигуру и спрашивал: «А кружок как зачеркивать?» К самостоятельному получению информации, используя образец, он не стремился. Только получив от экспериментатора информацию о том, что образцом можно и нужно пользоваться как подсказкой, ребенок в дальнейшем активно использовал его в своей работе. Сходную ситуацию мы фиксировали и в процессе занятий: при возникновении трудностей эти дети сразу, не предпринимая самостоятельных усилий, обращались за помощью к взрослому.
Следует отметить, что в дальнейшем, используя образец и выполняя задание правильно, предыдущие ошибки эти дошкольники не исправляли. У некоторых детей мы фиксировали ошибки в виде пропуска фигур, связаны они были со стремлением как можно быстрее выполнить задание. Так, при восприятии инструкции эти дети торопились и стремились начать работу еще до сигнала – команды педагога, что соответственно приводило к снижению продуктивности работы.
По окончании задания всем детям предлагалось проверить правильность его выполнения, но дошкольники этой группы, не акцентируя своего внимания на тщательной построчной проверке, ограничивались ее кратким просмотром (в течение 7–10 с хаотично просматривали весь листок). Анализ ошибок в работах детей второй группы показал, что неточности в основном наблюдались в первой половине работы над заданием или в самом его конце, что, на наш взгляд, свидетельствует о долгом включении в деятельность и о снижении продуктивности работы по мере утомления. Аналогичную ситуацию мы наблюдали и в процессе повседневных занятий. Так, в начале занятия эти дети не принимали активного участия в работе группы, однако в дальнейшем стремились быть самыми активными. В конце занятия их активность падала, и они начинали отвлекаться (общаться с соседом по парте, демонстрировать ему свои вещи: игрушки, заколки и т. д.).
Следует отметить, что для большинства этих дошкольников было характерно желание занять лидирующее положение в группе, в результате чего нередко возникали отрицательные моменты, вызванные реакцией на мнимое ограничение лидерских позиций и личностное отношение к ситуации. Примером этого, на наш взгляд, является такое поведение: активно участвуя в деятельности группы, эти дети могли внезапно замкнуться и потерять интерес к совместной работе из-за того, что педагог попросил выполнить то или иное задание не их, а другого ребенка.
В качестве отличительных особенностей данной группы детей можно выделить активность и старательность, часто разрушаемые личностной реакцией на ситуацию работы и личностным отношением к ней. Полноценных контрольных действий у детей этой группы, так же как и у дошкольников первой, не наблюдалось. Правда, в отличие от детей первой группы, вообще не проверявших свою работу, эти дошкольники бегло просматривали выполненное задание.
Результаты данного исследования и исследований других авторов (Р. Е. Левина, С. А. Миронова, Н. А. Чевелева, А. В. Ястребова и др.) свидетельствуют о трудностях произвольной организации поведения и деятельности заикающихся детей дошкольного возраста. Причем трудности произвольной организации свойственны и речевой деятельности заикающихся.
В работах отечественных и зарубежных исследователей (Н. В. Витт, Л. С. Выготский, И. Н. Горелов, Н. И. Жинкин, И. А. Зимняя, Р. Е. Левина, А. А. Леонтьев, А. Н. Леонтьев, В. И. Лубовский, B.C. Мерлин, Э. Л. Носенко, С. Л. Рубинштейн, К. Ф. Седов, Т. Слама-Казаку, Д. Б. Эльконин и др.) имеются указания на связь речевой деятельности с различными внеречевыми процессами. Многими учеными отмечается, что при осуществлении коммуникативной деятельности особое значение принадлежит регуляторным механизмам, которые обеспечивают возможность ее регуляции, т. е. делают ее произвольной, управляемой: стремление к преодолению препятствий, наличие способности определять меру трудностей и умения распределять силы на всем протяжении деятельности. Кроме того (по К. А. Абульхановой-Славской), от человека как субъекта регуляции деятельности требуется согласование двух моментов. Первый из них связан с объективными требованиями к быстроте реакции, поддержанию равномерной активности и т. д., а второй заключается в учете психофизиологических, психических и личностных состояний в момент деятельности (например, состояние утомления, возбуждения). Все эти и другие моменты подлежат регуляции личностью и в соответствии с этим успешность любой деятельности, в том числе и коммуникативной, зависит от умения человеком осуществлять произвольную регуляцию деятельности.
У заикающихся детей из-за низкого уровня развития произвольности длительное время оказываются недостаточно сформированными коммуникативные умения и навыки. Причем уровень их несформированности у разных детей будет различным. В целом, анализируя речевые высказывания и особенности речевого поведения заикающихся дошкольников, можно выделить три уровня, характеризующих коммуникативные умения и навыки.
Для детей с первым уровнем сформированности коммуникативных умений и навыков свойственны значительные трудности, как при установлении контакта, так и в ходе всего общения со взрослыми и сверстниками.
Особенно четко коммуникативные трудности, свойственные таким ребятам, прослеживаются на примере общения с незнакомым взрослым:
«– Ма…дидите…т… тетрадочку.
Как тебя зовут? Дима.
А ты дома с кем живешь? С мамой, с папой, с братиком.
А братика как зовут? Леша.
А сколько ему лет? (Молчание.) Он большой уже? Да.
А мама у тебя чем занимается? Работает.
Где работает? (Молчание.) А папа кем работает? (Молчание.) На заводе или может быть он водитель? (Без ответа.)»
Больше ни на один вопрос ответа не последовало.
Приведенный пример общения с незнакомым взрослым иллюстрирует значительные коммуникативные трудности у ребенка с заиканием на всех этапах общения (при попытке установить контакт, поддержать беседу и т. д.). В дальнейшем общении этот ребенок был неактивен и ограничивался употреблением отдельных слов. На вопросы взрослого в большинстве случаев мальчик отвечал односложно, очень тихим голосом, его ответным высказываниям предшествовали длительные паузы. Пароксизмы заикания возникали у него при попытке установить контакт и сообщить просьбу. Число запинок в его речи при общении с незнакомым взрослым было невелико из-за малочисленности и сжатости речевых высказываний. В ходе беседы он испытывал сильное эмоциональное напряжение, о котором свидетельствовало покраснение кожи лица, запотевание ладоней, а также скованность и в дальнейшем отказ от коммуникации. Выразительными средствами мимики, жестов, движений он почти не пользовался, в глаза партнеру по общению не смотрел.
При наблюдении за его игрой со сверстниками в группе детского сада было отмечено, что в речевое общение мальчик с другими детьми не вступал, а играл «рядом», в основном молча манипулируя игровыми предметами.
В целом отличительными особенностями данного уровня сформированности коммуникативных умений и навыков являются:
– низкая речевая активность;
– отсутствие инициативности;
– зрительного контакта с собеседником;
– использование минимума выразительных средств мимики, жестов, движений;
– краткое, фрагментарное высказывание;
– низкая интонационная выразительность речи;
– трудности на всех этапах общения (при вступлении в контакт, при его поддержании и завершении) как со взрослыми, так и со сверстниками;
– отказ от общения в сложных коммуникативных ситуациях (при общении с незнакомыми собеседниками, нахождении в центре внимания);
– увеличение числа запинок при общении с незнакомыми собеседниками и в ответственной коммуникативной ситуации (например, при выступлении перед коллективом сверстников). Дети со вторым уровнем сформированности коммуникативных умений и навыков в отличие от вышеописанной группы вступают в контакт относительно благополучно, а основные сложности наблюдаются у них в процессе поддержания беседы со взрослыми и сверстниками:
«– Можно тетрадку? Ну, (пауза) там просили меня.
Как тебя зовут? И…игорек (покраснел, взгляд хаотично перебегает с одного предмета на другой, в глаза экспериментатору не смотрит).
Какую тетрадку? Ну, ну эту.
Сколько тебе лет? Пять.
А с кем ты живешь? С мамой, с папой и…и бабушкой (смотрит на полки шкафа).
А братик или сестренка у тебя есть? Нету. Пока…пока… пока… пока еще не ср… не ср… не родили.
А где твоя мама работает? Она в группе.
А папа? А папа не…не здесь не на работе (тянет слова), подальше та…ам.
А кем он работает? При…при потолочником.
А у тебя домашние животные есть? Нету.
А сказку можешь мне рассказать? А м… н… ну на… надо у мамы п…проситься (тянет слова) кошечку. Только папа не п…покупает папа кошку.
Расскажи мне, пожалуйста, какую-нибудь сказку. Не хочу.»
Эти данные из протокола обследования свидетельствуют о том, что первоначальное обращение с просьбой для дошкольника с заиканием не было слишком сложным. Наиболее трудным для него оказался дальнейший разговор с незнакомым взрослым. Стиль беседы, а именно неожиданные и обращенные непосредственно к нему вопросы взрослого вызвали у мальчика ряд сложностей, которые проявлялись в виде трудностей подбора слов, частых остановках, увеличении числа запинок и т. д. Следует отметить, что при общении с незнакомым взрослым Игорь М. держался скованно и инициативы в общении не проявлял, а лишь отвечал на вопросы экспериментатора. Наблюдение за его общением со знакомыми людьми выявило, что при контактах с ними ему наоборот были свойственны общительность, активность и любознательность. Правда, задавая партнеру по общению вопрос, он чаще всего не интересовался ответом на него, задавал сразу несколько вопросов, часто перебивая собеседника.
Как при общении со знакомыми собеседниками, так и при общении с незнакомыми людьми мальчику было сложно уследить за линией беседы, сконцентрироваться на вопросах, переключить внимание с одного вопроса на другой. Это хорошо иллюстрирует следующий пример (общение ребенка со знакомым взрослым – логопедом).
Все дети отправились на музыкальное занятие. Игорь находился в это время у логопеда. Для занятий в музыкальном зале всем ребятам необходимо переобуться в чешки. Логопед сообщил Игорю М., что сейчас он тоже пойдет на музыкальное занятие, и акцентировал внимание на необходимости надеть чешки. (В это время Игорь М. очень торопился успеть на занятие.) Кивнув в ответ на слова логопеда, мальчик пошел в раздевалку но, отойдя на несколько шагов, спросил: «А чешки одевать?»
Данный пример демонстрирует, что во время просьбы надеть чешки мальчик отвлекся и не смог сосредоточиться на словах взрослого, а потому чуть позже был вынужден сам обратиться к нему с вопросом.
В процессе беседы с незнакомым взрослым Игорь М., так же как и дети с первым уровнем коммуникативных умений и навыков, испытывал эмоциональный дискомфорт, что выражалось в первоначальной скованности, покраснении кожи лица, отсутствии зрительного контакта с собеседником. Поведению детей со вторым уровнем коммуникативных затруднений была свойственна двигательная расторможенность. Так, в ходе беседы с экспериментатором они раскачивались в разные стороны, стучали ногами, двигали руками и т. д.
Усиление проявлений заикания у Игоря М. было констатировано в начале слова, фразы и при беседе на эмоционально значимые темы, например, личного характера. Кроме того, увеличение числа запинок у мальчика наблюдалось при ответах на вопросы в новой обстановке и с новым собеседником.
Результаты наблюдения за речевыми коммуникациями таких детей в ходе игровой деятельности показали, что их общение со сверстниками в подавляющем большинстве носит эпизодический характер. Их речевые коммуникации отрывочны, неразвернуты, а их направленность на другого ребенка ситуативна и не предполагает коммуникативной активности партнера.
В качестве демонстрации обозначенных особенностей приведем данные игры Игоря М. со сверстником:
«(Мальчик берет машинку с водителем.) Я все, выезжаю, пока.
– Давайте есть (собирается рассадить фигурки на стульчики).
– Дж-дж…Это мой стульчик.
– А ему куда сесть.
– Мне пора уезжать, друзья. Пока. Нельзя на мой стул садиться! Дж-дж-…
(Показывая на фигурку и обращаясь к Игорю М.) Ну, он же маленький.
– Эти будут здесь, а сынки здесь (держит в руке машину с водителем, другой рукой показывает на фигурки людей).
– У кого будет день рождения. У папы?
– У.у.у… него.
– И давай мы будем накрывать на стол. А ему пока надо поспать. (Опять водит машинку и смотрит на игру сверстника со стороны.) А что ты делаешь?
– Стелю кровать.
– А я знаю, как стелить кровать. (Пытается привлечь внимание партнера по игре.) А…а…а я знаю, как стелить кровать. Давай я не буду уезжать (внимание мальчика привлекли другие фигурки). А это что, да? Давай вместе. А папа… папа. Вот и мамочка валяется…
– Это не надо трогать.
– А…а… у… я… уукого… (фраза не окончена, мысль Игоря неясна). Он поехал уезжать. (Возвращается к машинке с водителем.)…»
В дальнейшем игра осуществлялась аналогичным образом.
Приведенный пример показывает, что в контакт со сверстниками Игорь М. вступил, но организовать и поддерживать совместный игровой сюжет, предлагаемый одним из его товарищей, в течение длительного времени не смог. При игре Игорь М. взял наиболее привлекательную игрушку (машину с водителем) и начал производить с ней различные действия, не обращая внимания на партнера. Игра ребенка рядом в какой-то момент привлекала его внимание, и он начинал вмешиваться в нее: «Это мой стульчик…. Нельзя на мой стул садиться», причем в дальнейшем этот стульчик в игре он не использовал. Периодически вмешиваясь в игру сверстника, он, тем не менее, несмотря на попытки партнера организовать общую игру так и не смог в нее включиться. Его обращения к товарищу в основном состояли из фраз: «А это что?», «А что они делают?», «Я тоже хочу». При этом ответ партнера его не волновал, так как он снова отвлекался и продолжал игру со своей машинкой. Спустя минуту Игорь М. возвращался к игре сверстника и задавал аналогичные вопросы. Так продолжалось до тех пор, пока игра детей не останавливалась. Как следует из протокола, имя партнера по игре дошкольники со вторым уровнем коммуникативных умений и навыков, в том числе и Игорь М., не употребляли, а пользовались восклицаниями: «Эй, ты!», «Ну!», либо вовсе опускали.
Пароксизмы заикания при игре со сверстником наблюдались в начале слова, фразы и при попытке привлечь внимание. Кроме того, в речи дошкольников содержались неоконченные слова и предложения.
Для детей со вторым уровнем сформированности коммуникативных умений и навыков были характерны повышенная эмоциональная возбудимость и импульсивность. Сопоставляя данные изучения особенностей коммуникативной деятельности этих детей с характерными для заикающихся проявлениями внеречевых процессов, мы обнаружили в их речи аналогичные особенности. Так, в ходе общения они с трудом переключались с одной темы на другую, не могли сосредоточиться в вопросах, постоянно отвлекались и т. д. Все это проявлялось как при общении со знакомыми, так и незнакомыми людьми.
Анализ полученных материалов позволяет выделить следующие отличительные особенности второго уровня сформированности коммуникативных умений и навыков:
– недостаточное и неустойчивое внимание к речи собеседника;
– неустойчивая направленность на собеседника (не может длительно поддерживать контакт, периодически отвлекается);
– неустойчивое проявление речевой активности и инициативы (низкое при общении с незнакомыми людьми и довольно высокое при общении со знакомыми);
– трудности поддержания беседы;
– однотипность используемых средств мимики, жестов, движений;
– увеличение числа запинок в начале слова, фразы; при возникновении коммуникативных трудностей (общении в новой обстановке, с незнакомым собеседником, при высказываниях личного характера);
– наличие в речи неоконченных слов, фраз.
Для детей с третьим уровнем сформированности коммуникативных умений и навыков свойственна установка на партнерство в общении, инициативность в установлении речевых контактов, возможность поддержать беседу на различные темы познавательного и личного содержания.
Приведем фрагмент беседы с незнакомым взрослым Оли К.:
«– Ллллюбббоввв…Иив…аа (не хватает дыхания) …на ттетрадь просит (дыхательный спазм).
Любовь Ивановна просит тетрадь? Да.
Как тебя зовут? Оля.
Оля, сколько тебе лет? П“…п“… пиать есс пполовиной.
Ой, какая ты уже большая, а у тебя братик или сестренка есть? Есть.
Кто братик или сестренка? Ну дддвааюродные.
А у тебя есть домашние животные? Есть.
А кто? Кошка и сомик.
А где живет твой сомик? Ввваквариуме (голос хрипит, речь на фазе полного выдоха).
А как ты с кошечкой играешь? Ну, я. Унннас дома весть ммышка ттта ннн ввверевочка и я ее кккатаю, а она за мнной ббегает.
(Экспериментатор дает тетрадь.) Спасибо».
В дальнейшем несмотря на желание общаться из-за проявлений заикания девочка устала и отказалась от контакта.
Наблюдение за поведением Оли К. показывает, что она с радостью согласилась вступить в контакт с незнакомым взрослым. Но несмотря на это момент обращения был для нее достаточно трудным и вызвал увеличение числа запинок. Девочка с удовольствием отвечала на вопросы экспериментатора, смотрела ему в глаза, пользовалась средствами мимики, жестов, движений, дополняющими речевое высказывание (улыбалась, руками показывала размеры аквариума и пр.). При сообщении просьбы Оля К. употребила имя-отчество взрослого, попросившего тетрадь, а в конце беседы поблагодарила экспериментатора за нее.
Незначительное усиление проявлений заикания у Оли К. фиксировалось при общении на эмоционально-значимые темы и в момент обращения к незнакомому взрослому. В целом проявления пароксизма заикания были относительно стабильными в процессе всего общения.
В общении со сверстниками девочка являлась лидером и занимала ведущую позицию. Ей были свойственны активность и инициативность как в установлении контакта, так и в развертывании игрового сюжета.
Приведем пример общения Оли К. со сверстником в процессе игры:
«– Ой, какие кррасивые! (Смотрит на игрушки.)
(Партнер по игре молча смотрит на игрушки.)
Ой, это ббудет мама, это папа.
(Сверстник берет в руки одну фигурку.) У него здесь глазки нарисованы.
Вова, давай, это будет мама, это папа. А это их дети. Его будут звать Миша. А ее – Катя.
(Партнер по игре, показывая на фигурку в руках.) Тогда это Вова. (Держит в руке две фигурки и говорит от имени одной, обращаясь к другой.) – Мама, можно я на пианино поиграю?
– Ой, лучше не надо. Давайте чай пить.
(Девочка, обращаясь к партнеру по игре.) ВВВова, а ты стучи в дверь. Ты в…в… гости пришел.
(Мальчик стучит фигуркой по столу, изображая шаги у двери.) Тук-тук.
– Кто там?
– Вова.
– ЗЗЗдрравствуй, Вова, ззаходи.
– Я к вам в гости пришел.
– Ммы сейчас будем чай пить. Хочешь? (Не дожидаясь ответа партнера, указывает на место за столом.) Вот садись рядом с Мишей.
– Я хочу сюда».
Как видно из приведенной беседы, Оля К. активно включилась в игру со сверстником. Она предложила ему свои варианты игры, самостоятельно распределила роли, в то время как ее партнер лишь отвечал на вопросы и поддерживал ее игровые версии. В процессе общения Оля К. «вживалась» в игровую роль и активно пользовалась речью, жестами для изображения взаимодействия персонажей. Как в общении со взрослым, так и в игре со сверстником Оля К. употребляла форму личного обращения.
Отличительная особенность детей с третьим уровнем сформированности коммуникативных умений и навыков, в том числе и Оли К., – высокая речевая активность. В процессе как индивидуальной, так и совместной игры с другими детьми в речи Оли К. было много высказываний. Как свидетельствуют данные приведенной беседы, усиление заикания у Оли К. наблюдалось при непосредственном общении с партнером по игре и при обращении к нему с предложениями о планируемом игровом сюжете. Следует отметить, что эти дети во всем старались быть лидерами, всегда стремились играть главную роль, а малейшее несогласие с их замыслами часто вызывало повышенную эмоциональную реакцию и отрицательно сказывалось на состоянии их речи. Так, например, нежелание со стороны сверстника реализовывать их игровой сюжет вызывало «бурную реакцию» в виде реплик («А я тогда одна играть буду», «Это мои игрушки, а не твои» и т. д.).
Следует отметить, что в отличие от детей двух предыдущих уровней сформированности коммуникативных умений и навыков, эти дошкольники с удовольствием вступали в контакт, как со взрослыми, так и сверстниками. Им было свойственно желание проявить себя, произвести благоприятное впечатление. Если у детей со вторым уровнем коммуникативных умений и навыков при относительно благополучном вступлении в контакт с незнакомым собеседником основные сложности возникали в процессе общения, то дошкольники с третьим уровнем с удовольствием вступали в контакт и поддерживали беседу (отвечали на вопросы взрослого, а иногда и сами задавали их ему). Для их речевых высказываний было свойственно умение выдерживать основную линию повествования, соблюдать последовательность и связность изложения событий, адекватность построения реплик – реакций в ходе диалога, но протекание процесса коммуникации у этих дошкольников было нестабильным в силу повышенной эмоциональной реакции на различные ситуативные факторы.
Конец ознакомительного фрагмента.