На темной стороне
Дима дочитал очередной договор и прикрыл глаза. За это утро он просмотрел уже дюжину таких документов – в последние месяцы Московский Южный Банк развил бурную деятельность. Еще полгода назад все было тихо и спокойно – обычные договоры поставки, подряда и так далее, унылая рутина корпоративного юриста. До тех пор, пока его не вызвал сам Олег Иванович Гасанов, председатель совета директоров.
За пять лет работы в «Южном» Дима видел хозяина банка лишь пару раз и никогда с ним не разговаривал. Собственно, возглавляемый им юридический отдел подчинялся службе безопасности и работу его курировал замначальника этой службы Борис Иванович Антонов, отставной чекист лет пятидесяти. Сначала Диму это удивляло, но коллеги рассказали, что во многих структурах, созданных в девяностые, юристы подчиняются именно «безопасникам». Что, в общем-то, вполне логично. Ведь в этом мире прав тот, кто сильнее, поэтому суд и юристы лишь фиксируют права, обретенные или утерянные в ходе конфликтов и сражений. А сражения выигрывают службы безопасности.
Поэтому работы у Димы было немного. Вплоть до того памятного разговора.
– Дмитрий Степанович! Здравствуй, дорогой!
Владелец банка – невысокий, седой, – говорил с еле уловимым акцентом. Конечно, Дима прекрасно знал о репутации Гасанова, знал, что его имя внушает ужас доброй половине бизнесменов страны, но не сталкивался с темной стороной босса. Он полагал, что Гасанов специально распространяет такие слухи, чтобы польстить своему восточному самолюбию и лишний раз припугнуть конкурентов. И вот сегодня перед ним сидел обычный человек, который приветливо улыбался, расспрашивая его о работе и о личной жизни. Дима не мог понять, в чем причина интереса к его скромной персоне, и, хотя в глубине души понимал, что Гасанов, блестящий манипулятор, того и добивается, все же почувствовал себя польщенным вниманием.
Дима сам не заметил, как рассказал, что только что расстался с девушкой. Гасанов в ответ посетовал, дескать, не ценят русские красавицы достойных кавалеров, не то что в его время, когда женщины знали, что такое уважение к мужчине. Дима предпочел согласиться с начальством.
Наконец Гасанов перешел к делу.
– Нам с вами, дорогой, предстоит важное дело. Мы хотим провести реструктуризацию бизнеса, чтобы можно было привлекать иностранные кредиты. Поэтому я попрошу вас съездить в Амстердам к нашему адвокату. Он должен зарегистрировать новую компанию, а вы возьмете у него учредительные документы и доверенности, посмотрите, все ли нормально, и привезете сюда. Одна доверенность будет на мое имя, одна на ваше. Думаю, вы понимаете, какое доверие я вам оказываю!
– Конечно, Олег Иванович, я все сделаю, но я боюсь…
– Да, и, конечно, как исполняющий обязанности генерального директора новой компании, вы будете получать зарплату в дополнение к тому, что у вас сейчас.
– Спасибо.
– Вот вам мой номер мобильного, звоните в любое время, Борис передаст вам билеты и командировочные в Голландию. Человека, с которым надо будет встретиться, зовут Лео, вот его визитка.
Гасанов тепло попрощался со своим юристом. Дима чувствовал себя окрыленным. Похоже, его ожидала новая светлая полоса. После болезненного разрыва с Ольгой он сомневался, что в этой жизни с ним еще может случиться что-то хорошее.
Выходя из кабинета, он столкнулся с Борисом Антоновым, который, казалось, ждал его под дверью. Антонов поздоровался и скрылся у Гасанова. Дима забеспокоился: непосредственному начальнику может не понравиться, что он общается «через голову» с самим Гасановым. Но, с другой стороны, теперь у него есть важное дело, и сейчас Гасанов наверняка рассказывает Антонову о новом поручении.
Отчасти Дима был прав. За закрытыми дверями речь действительно шла о нем, но разговор принял такой оборот, который Дима никак не мог предположить даже в самых ужасных фантазиях.
Уже следующим утром Дима летел в Амстердам. В конверте, который передал ему Антонов, были билеты бизнес-класса на рейс «Аэрофлота», тысяча евро наличными и бронь в «Марриотт». Там же, к немалому удивлению Димы, лежал новый загранпаспорт на его имя с шенгенской визой на полгода.
И вчера же вечером начальница отдела кадров лично принесла ему новый трудовой договор, по которому его зарплата удваивалась. Причем эта обычно заносчивая и высокомерная женщина, которую боялись и ненавидели все в банке, явно заискивала перед ним. В общем, жизнь явно начала налаживаться.
В аэропорт его доставил водитель Антонова, он же пообещал встретить Диму по возвращении. Теперь Дима всерьез опасался, что начальнику не понравится его новый статус. Как все бывшие чекисты, Борис Иванович очень ревностно относился к субординации и статусным играм. Он приходил в бешенство, если кто-то из подчиненных не выказывал достаточного с его точки зрения почтения. Дима побаивался Бориса, и опасения ложились на благодатную почву.
Но пока все складывалось превосходно. Эх, жаль Ольга его сейчас не видит – в салоне бизнес-класса, на пороге нового, блестящего будущего.
Он хотел даже вчера позвонить ей и поделиться ошеломительными новостями. Может быть, им удастся все вернуть, ведь теперь он успешный бизнесмен и может сделать свою женщину счастливой. Потянулся за телефоном, но тот жалобно пискнул и отключился – у современных гаджетов быстро садится аккумулятор. Ну а пока доехал домой, уже забыл о своем порыве. Ольга так и не узнала, что эта его забывчивость, которую она так ненавидела, в конечном итоге спасла ей жизнь.
В Амстердаме все прошло гладко. Дима позвонил по номеру на визитке:
– Я могу поговорить с мистером Лео Пак? – начал он по-английски.
– Конечно, можете! – высокий голос на другой стороне ответил на чистом русском. Вернее, не совсем чистом – в манере говорить угадывались следы одесских интонаций. Только прошу вас, мой дорогой, называйте меня, пожалуйста, Лев Семенович. Господин Пак – это для наших зарубежных друзей! А для нас, русских, пусть будет по имени-отчеству, как в старые добрые времена.
Через полчаса Дима уже звонил в дверь с табличкой Leo Pak and Рartners.
Открыл мужчина, который, похоже, и был хозяином офиса.
– Здравствуйте, Лев Семенович, – Дима протянул руку.
– И вы будьте здоровы, молодой человек! Давайте плащ и пойдемте ко мне.
Лев Семенович повел Диму по узкому коридору вглубь здания.
– В Голландии очень дорогие фасады зданий, особенно те, что выходят на канал. Именно поэтому дома в центре такие узкие и глубокие. Только так можно относительно недорого иметь большой дом в престижном месте. Хитрые голландцы поняли это еще в средние века, а наши до сих пор не могут сообразить, как устроены города. Один мой клиент умудрился купить половину Тверской улицы и просто сдает все в аренду кому попало, и даже не задумывается, как здорово можно было бы все обустроить. Хотя другая половина принадлежит тоже моему клиенту. Боюсь, рано или поздно у меня останется только один клиент, но владеть он будет всей улицей.
Лев Семенович тараторил без умолку. Казалось, ему нечасто выпадает возможность поговорить по-русски, и он от души наслаждался моментом.
– Эти голландцы настолько скупы и лишены размаха, что строят даже дома в несколько метров шириной, лишь бы входная дверь поместилась.
Адвокат говорил очень быстро и практически не меняя интонации, так что Дима даже начал терять нить повествования, но история про клиентов – владельцев Тверской ему понравилась. Он как-то никогда прежде не задумывался, что кто-то ведь владеет всеми улицами, по которым он привык гулять.
Кабинет был странным, битком набитым множеством предметов самого разного назначения из самых разных эпох и стран – огромный глобус, голова лося на стене, старинный шкаф, кожаные кресла. Никаких сомнений в подлинности вещей не возникало, но все вместе казалось ненастоящим. Так в ином московском клубе дизайнер, стилизуя интерьер под советскую эпоху, собирает предметы быта: старые радиолы, приемники, лампы, настольные вентиляторы, но, вырванные из контекста, они теряют свою сущность и превращаются в пустые оболочки, в поддельные елочные игрушки из анекдота (выглядят совсем как настоящие, но не радуют). Вот и этот кабинет скорее походил на декорации к спектаклю или фильму в стиле нуар, где действие происходит в кабинете адвоката.
Под стать кабинету был и его хозяин, человек лет шестидесяти, седой, полноватый, с прищуренными глазами. Одет в твидовый коричневый пиджак, на шее цветной шелковый платок и точно такой же торчит из кармана. Движения суетливы, а бегающие глаза то и дело задерживаются на лице собеседника. От этого взгляда становилось не по себе, словно Лев Семенович знает о нем что-то такое, о чем сам он даже не догадывается. Диме показалось, что сам Лев Семенович такой же ненастоящий, как и его кабинет, и лишь играет роль голландского адвоката среди театрального реквизита.
Хозяин тем временем продолжал делиться откровениями о голландской жизни. Дима терпеливо ждал, когда же он перейдет к делу, но тот с упоением русского туриста, впервые оказавшего за границей, рассказывал, что голландцы так любят хвастаться интерьерами, что не пользуются шторами, и по вечерам город превращается в ярмарку тщеславия и выставку домашнего дизайна, а занавешивают окна в этом городе только иностранцы.
Дима посмотрел на плотные портьеры на окнах и подумал, что Лев Семенович, похоже, не чувствует тут себя своим.
– Так по поводу компании… – начал было Дима, дождавшись наконец паузы в мерном бормотании адвоката.
– Ах да, конечно, вы же здесь не за тем, чтобы слушать мои стариковские бредни. Уж простите, так иногда хочется поговорить с соотечественником! Что касается наших с вами дел, то все, как говорится, в полном ажуре.
Лев Семенович наклонился и принялся рыться в ящике стола.
– Ну, где же она? Ага, вот! – он достал картонную папку, стянутую резинками. На папке было написано Prosperity Inc. Корпорация «Процветание».
В самолете по дороге домой Дима внимательно изучил содержимое папки, но так и не понял, почему босс уделил этим документам такое внимание. Это была обычная «мартышка» или, как ее называли финансисты, SPV – компания, специально созданная для какой-то одной операции. Через руки Димы прошла добрая сотня таких фирмочек с номинальными учредителями, на которые оформлялись различные сделки. Фактически банк «Южный» сам по себе вообще не имел никакого материального имущества, а лишь контролировал пару сотен таких компаний, значившихся владельцами предприятий, зданий и пакетов акций. Вот и сейчас перед Димой лежали документы на компанию, зарегистрированную голландским гражданином г-ном Лео Паком, и две доверенности – на г-на Гасанова и на него, Дмитрия Кузнецова. Зачем нужно было лететь в Амстердам, если такие документы можно отправить даже «Почтой России», не говоря уж о DHL, Дима так и не понял.
В Шереметьево его встречал сам Борис Иванович Антонов, который настоял на том, чтобы, несмотря на выходной, заехать в офис и оставить документы там. Дима не спорил.
Уже на следующий день закипела работа. В полдень его попросили зайти к Гасанову.
– Здравствуй, дарагой, – сказал он, приобняв Диму. Казалось, от избытка чувств у Гасанова усилился акцент. – Ай, как хорошо, что ты вернулся! Мы тут без тебя савсэм не можем! Я наконец договорился с Крупениным о покупке его алюминиевого завода, а оформить сделку некому. Так что вот тебе документы, приступай. Покупку оформишь на Просперити.
Вот это да! Кто же в России не знает, хотя бы в общих чертах, как давно Гасанов пытается отжать крупнейший в мире алюминиевый завод у самого богатого человека страны Сергея Крупенина?
Завод был выставлен на залоговый аукцион в 1995 году. Тогда правительство в отчаянных попытках залатать рассыпающийся бюджет решилось на распродажу жемчужин советской экономики, к тому моменту изрядно потускневших. Но, дабы не травмировать чувства наивных граждан, продажу замаскировали под кредит. Формально правительство просило деньги у предпринимателей в долг под залог государственных предприятий. Кто предложит больше, тот и получает право кредитовать правительство. Но кредит оно отдавать не собиралось, поэтому через некоторое время заводы должны были перейти в собственность новых владельцев, теперь уже навечно. Понятно, что развернулась нешуточная борьба, но не совсем такая, которую ожидали молодые реформаторы, придумавшие эту оригинальную схему. Наивные люди, они думали, что покупатели начнут конкурировать и ставки вырастут, а заводы уйдут по высокой цене. Но получилось совсем не так.
На следующий день после объявления аукциона в центральной газете появилась статья генерала ФСБ Крюкина, в которой рассказывалось о тайном заговоре спецслужб запада, вознамерившихся скупить все стратегические предприятия России. В статье не было прямых обвинений, но внимательному читателю несложно было догадаться, что, по версии генерала, залоговые аукционы были первым шагом зловещей многоходовки младореформаторов, а конечная ее цель – продажа родины на запад. Вечером того же дня президент страны потребовал не допускать иностранцев к участию в аукционах. Реформаторы уже тогда поняли, что затея провалилась, ведь только у иностранных компаний хватало средств, чтобы «разогнать» цены на аукционе. Российские олигархи тогда жили на кредитах, предоставляемых им тем же правительством, то есть своих денег не имели. Неучастие иностранцев означало, что цена, по которой уйдут предприятия, будет в лучшем случае вдвое меньше той, на которую рассчитывали правительственные экономисты. Реальность оказалась еще хуже.
Борьба была ожесточенной и кровопролитной, но закончилась она до начала аукциона. На самом аукционе предлагаемые активы интереса не вызвали. На каждый завод было ровно по два претендента, один из которых отказывался от борьбы уже на втором шаге торгов. Все предприятия ушли почти по стартовым ценам, впятеро дешевле того, что организаторы обещали президенту. Да еще и заплатили деньгами, ранее взятыми в долг у того же государства.
Магнаты рассудили, что вместо того, чтобы конкурировать, можно договориться и разделить между собой лакомые куски.
Конечно, договоренности эти были достигнуты не без труда, но подробности были известны лишь участникам.
Единственным исключением стал алюминиевый завод. Осведомленные люди намекали, что Крупенину, которому он по итогам договоренностей достался, Гасанов этого не простил. Сразу после аукциона он начал информационную кампанию против соперника, рассчитывая, что ему удастся убедить президента: отдавать завод Крупенину было ошибкой, под руководством олигарха он окончательно развалится, а Россия потеряет рынок алюминия навсегда.
Но Крупенин не только дал ответный залп из всех своих СМИ, но и в спешном порядке начал модернизацию завода, и уже через полгода под прицелами телекамер принимал президента в реконструированных цехах, среди улыбающихся рабочих. Президент размяк от возлияний и угощений, произнес прочувствованную речь об эффективных собственниках, а вернувшись в Москву, сразу назначил Крупенина вице-премьером, ответственным за развитие промышленности.
Гасанову пришлось отступить. И вот теперь Дима с изумлением читал проект договора, который прислали юристы Крупенина. По нему весь пакет акций переходил в собственность корпорации «Просперити», той самой, ради которой он ездил в Амстердам. Дима не очень разбирался в экономике, но подозревал, что сумма, указанная в договоре, не совсем соответствует рыночной цене предприятия. Но еще более удивительным был второй договор, по которому Крупенинский банк выдавал кредит корпорации «Просперити» как раз на сумму, равную стоимости завода. То есть Крупенин не просто продавал завод заклятому врагу, но и давал ему деньги на эту покупку. А у Димы в руках была доверенность на управление всем этим богатством. В один момент он стал олигархом. Только вот богачом себя не чувствовал.
Вслед за алюминиевым заводом пошли другие. К следующему месяцу на балансе «Просперити» уже числилось две дюжины крупнейших предприятий страны, а капитал перевалил за триллион долларов. Причем схема всегда была одна и та же: сначала от владельца предприятия поступают кредитные деньги, а затем они идут на покупку заводов и месторождений. Дима сидел на работе почти круглые сутки. И потому что работы было действительно много, и потому что после расставания с Ольгой незачем и некуда было спешить. К тому же ему стало казаться, что в последнее время за ним наблюдают. Это его не слишком удивило: человека с доверенностью на управление триллионом долларов не стоило оставлять без присмотра.
Жизнь протекала как в тумане. Дима постепенно все глубже проваливался в ощущение нереальности происходящего. Его подавляли огромные суммы, с которыми приходилось иметь дело, а временами охватывал страх – конечно же, он понимал, что стал участником чего-то ужасного. Но этот страх быстро сменялся привычной апатией. Дима чувствовал себя роботом без души, эдаким дополнительным соглашением, необязательным приложением к основному договору займа жизни.
Его роман с Марией получился столь же стремительным и внезапным, как и карьерный взлет. Впрочем, он был и настолько же ненастоящим, как и богатство, которым Дима распоряжался.
Мария работала в финансовой службе, именно она занималась бухгалтерией корпорации «Просперити». Дима знал, что ей уже за сорок, но знал это из документов – выглядела она великолепно. Темноволосая, среднего роста, она неукоснительно соблюдала принятый в банке деловой дресс-код: темный низ, светлый верх. Правда, на ее фигуре даже консервативная одежда выглядела фривольно, бросая вызов корпоративным стандартам. Она работала в банке со дня его основания и, поговаривали, раньше она была любовницей самого Гасанова.
В последнее время Диме приходилось часто общаться с Марией по делам корпорации, но он по-прежнему робел в ее присутствии.
Их роман начался, как в дешевом сериале. Был вечер пятницы, сотрудники расходились с работы раньше обычного. Кто постарше – отправлялись на дачи, молодые встречались с друзьями в кафе, а потом шли в ночные клубы. Диме спешить было некуда. Раньше, с Ольгой, он пошел бы в ресторан или в театр. Поэтому теперь особенно остро чувствовал одиночество именно по пятницам и старался загрузить себя работой, благо недостатка в делах не было – документы на огромные суммы текли рекой. Он посмотрел на часы – уже половина десятого, – и начал собираться домой, когда дверь его кабинета открылась.
После нового назначения его перевели из общего зала в отдельный кабинет. Небольшой, но уютный. Коллегам Димы совсем не обязательно было быть в курсе дел «Просперити».
Мария стремительно вошла и, не говоря ни слова, обняла Диму и поцеловала его. Ошарашенный Дима опомнился, только когда почувствовал ее мягкий язык у себя во рту. Его будто ударило током – сказались месяцы напряжения, ноги подкосились и он рухнул в кресло. Мария все также молча опустилась перед ним на колени и начала расстегивать брюки. Уже через секунду ее лоб плотно прижался к его животу. Шок от неожиданности и возбуждение смешались в такую гамму чувств, что Диме показалось, будто сознание разделилось надвое, и пока одна частичка вместе с телом бьется в агонии чувств, другая со стороны наблюдает за происходящим. «Может быть, я умер», – подумал Дима, – «и душа покинула тело». Странно, но мысль не вызвала у испуга. В этот момент он кончил, и две частички души снова объединились в бьющемся в оргазме теле.
Мария облизала губы, сказала лишь «Пока, милый», и вышла из кабинета. Ошарашенный Дима так и остался сидеть с расстегнутыми брюками.
В понедельник Мария ни словом не обмолвилась о произошедшем. Лишь вечером позвонила из переговорной и попросила зайти.
Открыв дверь, Дима увидел Марию, стоящую спиной ко входу. Вернее, она лежала грудью на столе, юбка ее была закинута на плечи, а трусики (лиловые – отметил Дима) спущены до колен. Просунув руку между ног, Мария ласкала себя и тихо постанывала. Теперь уже Дима действовал стремительно.
С этих пор почти каждый вечер они занимались любовью. Они почти не разговаривали, но Мария каждый раз придумывала что-то новое. Дима знал, что в офисе повсюду камеры, и об их развлечениях все известно, но старался об этом не думать. Фантазия Марии была неисчерпаема, и когда неудобная офисная мебель стала ограничивать ее идеи, они сняли квартирку неподалеку от офиса, где и предавались своей странной любви. Дима по-прежнему ничего не знал о Марии. Есть ли у нее муж и дети? Он не решался спросить, но догадывался, что семья у нее есть, так как она никогда не проводила с ним выходные.
Большие деньги, которыми они управляли, похоже, влияли на их отношения, сводя с ума и провоцируя на безумства.
– Мне иногда кажется, что мы с тобой – последние люди на земле, – как-то сказала Мария. Она лежала в кровати и курила. – Все куда-то ушли, а нас забыли.
Дима промолчал. Поле секса с Марией он часто думал об Ольге, которая не была такой умелой и опытной, но ее он действительно любил. Понимая, что роман с Марией лишь опустошает его, сил позвонить Ольге он в себе не находил.
Утром в центре города в «Старбаксе» всегда многолюдно. Занятые люди предпочитают деловые завтраки в кофейнях, где не надо ждать, когда приготовят и подадут еду, а потом принесут счет. Нет ничего более неприятного, чем, закончив обсуждение деловых вопросов, томиться, обмениваясь с собеседником ненужными и пустыми фразами. В кофейне же можно взять кофе на вынос, а закончив разговор, немедленно разойтись. Так, по крайней мере, рассуждал Тимур. Но назначать сегодняшнюю встречу в «Старбаксе» было ошибкой. Они пьют уже третий латте, до конца разговора еще далеко, а Тимур ошарашен открывшейся перед ним картиной.
Тимур зашел в кафе без четверти восемь, но Алексей уже сидел за столиком и читал «Ведомости». За несколько лет, прошедших с их последней встречи, Данц почти не изменился. Он носил такой же серый костюм, правда, теперь явно сшитый по мерке, а не купленный, пусть и в дорогом магазине. Такая же белая рубашка и туристические ботинки – неизменным сочетанием белой рубашки с походной обувью Алексей удивляя всех еще в «Депо». К тому же он никогда не носил портфели, предпочитая походный рюкзак. Видимо, эта экипировка напоминала ему о в временах студенческих стройотрядов. Когда Тимур вошел, Алексей как раз рылся в черном рюкзаке из дорогой кожи.
Старые друзья поздоровались. Оба почувствовали грусть, невольно вспомнив былые времена, амбиции и планы. «Забавно, – подумал Тимур, – в принципе ведь мои самые смелые планы сбылись, только теперь они не кажутся такими смелыми и важными. Может быть, даже лучше, если не добиваешься своих целей, – меньше разочарования».
– Ну как карьера банковского аналитика, не разочаровала?
Алексей будто прочитал мысли Тимура и, как всегда, задал самый точный вопрос.
– Ну как сказать… По-разному бывает…
– Это понятно. Расскажешь, что тебя беспокоит?
«Вот так всегда. Не успел спросить, чем он сейчас занимается, как он уже перехватил инициативу. Вот что значит опытный переговорщик! А я ведь и правда понятия не имею, где он работает». Но Тимур, подавив раздражение, начал рассказывать. В конце концов, ведь это у него были проблемы, и о встрече просил он сам.
Все началось месяца четыре назад. Закончив анализ отчетности Крупенинского холдинга, он со спокойной душой написал клиентам рекомендации «покупать». Мало того, что результаты предыдущего квартала оказались выше ожидаемых, были и все основания полагать, что в дальнейшем позиции холдинга еще более укрепятся, так как мировые цены на алюминий продолжали расти. Вполне рутинная работа, разве что нечасто приходится читать столь профессиональную отчетность. Тимур вообще считал, что у Крупенина самая профессиональная команда управленцев на рынке. И поэтому был даже рад, что дела у компании идут хорошо. Рад совершенно бескорыстно – самому Тимуру по этическим соображениям запрещено вкладывать деньги в акции, ведь он первым узнает о результатах и может совершать операции раньше клиентов. Поэтому банки внимательно следят за тем, чтобы аналитики не занимались торговлей сами и у них не возникало соблазнов искажать картину в своих целях.
Следующим утром Тимур заглянул в биржевой терминал, гадая, «пробили» ли крупенинские акции десятипроцентный рост, но так и застыл с открытым ртом. Акции уже упали на три процента, но что еще хуже, падение продолжалось. Было очевидно, что кто-то «сливает» холдинг. Такое случается, когда дела идут плохо и есть риск банкротства. Но кому это могло прийти в голову сейчас, когда явно ожидался рост, и, подождав всего пару недель, можно было бы продать дороже? Он было хотел позвонить знакомому из крупенинского холдинга и узнать, чем дело, но тут телефон зазвонил сам. Вице-президент хотел знать, почему накануне вечером его лучший аналитик дал рекомендации покупать, а на следующий день акции упали… уже на пять процентов. Тимур стоял на своем. Причин для беспокойства нет. Экономически компания устойчива, явно идет биржевая игра на понижение. А это означает, что чем ниже акции упадут сегодня, тем выше будет рост завтра, так что теперь его рекомендации была «покупать срочно». Босс согласился с логикой Тимура и даже дал команду трейдерам увеличить позиции по холдингу и докупить акций еще на 10 миллионов долларов. В следующие дни падение продолжилось, но катастрофа случилась неделю спустя. По обыкновению, утром Тимур читал деловые новости, и его как громом поразил заголовок: «Крупенин продает алюминиевый завод. Имя покупателя не раскрывается». Тимур замер. Завод – жемчужина в крупенинском холдинге, большая часть надежд была связана именно с ним. Мировые цены по-прежнему на подъеме, и именно крупенинский завод в скором времени вообще должен стать крупнейшим мировым производителем этого металла. Тимур внимательно прочитал статью, но ситуация так и не прояснилась. Деловые газеты, опасаясь судебных исков, перестали проводить собственные расследования и предпочитали перепечатывать пресс-релизы корпораций, в лучшем случае исправляя орфографические и стилистические ошибки. Этот материал не был исключением. Автор на разные лады повторял, что с целью оптимизации портфеля совет директоров принял решение о продаже завода. Это позволит сосредоточиться на других, прорывных проектах. Сумма сделки тоже не упомянута.
Когда Тимур все-таки дозвонился до своего приятеля из холдинга, тот лишь сухо сообщил, что не может ничего сказать, и что официальная позиция компании изложена в пресс-релизе. Короткие гудки.
Шеф был в бешенстве. После продажи завода не могло быть и речи о том, чтобы акции вернулись хотя бы к прежним ценам. Клиенты, последовавшие совету Тимура, потеряли треть инвестиций, да и сам банк понес ощутимые потери. И Тимур почувствовал, что его начали подозревать в манипулировании рынком. Никто не понимал, как он мог так ошибиться.
С этого момента карьера пошла под откос. Тимур совершал одну ошибку за другой. Его проблема была в том, что он всегда старался сам делать вывод, а не следовать за другими, хотя знал, что многие из его коллег по цеху предпочитают простые решения: не утруждая себя расчетами, они говорили то, что от них хотят услышать.
Тимур так не мог. Вернее, он просто не умел определять, что от него хотят услышать.
Ему казалось, что на рынке возникло что-то такое, о чем Тимур не знает. Этакая аномалия, искажающая информационное поле, но невидимая глазу. Или гигантский невидимый пылесос, высасывающий деньги в неведомую черную дыру.
– Ты, конечно, посчитал, сколько акций холдинга слили в первые дни?
Алексей оживился – разговор явно заинтересовал его не на шутку.
– Конечно. У меня получилось что-то около полумиллиарда долларов.
– Ого! А за завод сколько заплатили, не выяснил?
Первоначально информация о сделке не разглашалась, но так как акции холдинга продавались на бирже, компания обязана была публиковать отчетность. И вот, спустя три месяца после обвала, Тимур наконец получил квартальный отчет. Открыл файл и оцепенел. Документ ни в малейшей степени не походил на обычные материалы Крупенина, которые отличались ясностью и четкостью. Вместо обычных пятнадцати страниц перед Тимуром был 500-страничный том, изобиловавший таблицами, сносками, ссылками на приложения. Тимур проработал с ним без малого сутки. Ему казалось, что если прерваться, то нить повествования этого путаного документа прервется и ему придется делать все заново. На улице уже рассвело, когда Тимур очередной раз перепроверил вычисления. По всему выходило, что за завод заплачено около 600 миллионов. Маловато, конечно, но все равно на сделку под давлением не похоже. Поначалу у Тимура было подозрение, что завод у Крупенина отняли какие-нибудь «силовики», тем более, что покупателя так и не назвали: хотя «отжимать» активы у публичных компаний не принято, но и исключать нельзя. Однако по документам получалось, что за завод заплатили, и немало.
– Ну, правильно, – перебил Алексей. – Смотри, они сначала продают акции, получают деньги, а потом покупают завод.
– Я тоже так подумал, но зачем это делать, если у тебя уже есть акции? Зачем продавать их с потерями, чтобы потом купить завод, который по сути и так принадлежит тебе?
– Незачем, если продавец акций и покупатель завода – один человек. А что если люди разные, но деньги одни и те же?
– Погоди, ты хочешь сказать, что кто-то продал акции, получил деньги, а потом передал их покупателю, который и оплатил ими покупку завода? Все равно странно, зачем?
– Представим, что Крупенин решил вывести завод из холдинга. Он продает свои акции, дает деньги в долг посреднической фирме, а она покупает у него завод, возвращая его же собственные деньги. В итоге, у холдинга вместо завода вексель от фирмы-помойки на 600 миллионов. А помойка скорее всего завод уже перепродала и готовится к банкротству. Посмотри еще раз финансовый отчет Крупенина. Наверняка ты там увидишь подозрительные финансовые операции.
– То есть это афера Крупенина?
– Не обязательно. Ты мог быть прав насчет того, что это вынужденная сделка. Просто публичной компании спрятать рэкет нелегко, вот и пришлось выдумать такую схему. Но в любом случае, даже представить не могу, кто бы смог что-то отжать у Крупенина. И еще меня заинтересовала твоя идея насчет финансового пылесоса. Знаешь что, я, пожалуй, поговорю со знакомыми, может, чего подскажут.
У Тимура на душе стало легче. Алексей всегда умел внушить уверенность.
Мужчины попрощались.
Алексей перезвонил через два дня. Голос его звучал сухо и по-деловому.
– Привет. Мне пришлось спешно уехать по делам в Лондон. Тут прекрасная погода. По-моему, тебе стоит взять отпуск и тоже приехать сюда. Тут на днях выступает U2, могу взять билеты.
– Спасибо за приглашение. Но я не планировал сейчас отпуск, так что, наверное, в другой раз… А кстати, удалось ли что-нибудь узнать о…
– Напрасно, напрасно – оборвал Тимура Данц. – Я настоятельно тебе рекомендую развеяться. Ты явно заработался. Все о своих рынках думаешь. Еще, наверное, и с малознакомыми людьми обсуждаешь биржевые колебания. А этого делать не надо, никогда не надо! В общем, звони, когда прилетишь.
Данц положил трубку, не дожидаясь ответа. Тимур встревожился. Это было очень не похоже на Алексея, и что означала фраза, что не надо обсуждать рынки с посторонними? Одно было понятно: Алексей явно не хотел говорить по телефону.
Наверное, придется ехать…
Тайное письмо
Письмо пришло с неизвестного адреса. В качестве отправителя была указана Ульяна Мирославовна, и вообще все выглядело как обычный спам. Вот только тема письма все-таки привлекла внимание. В заголовке значилось: «Лучший ресторан Москвы – пиццерия на Каширке!». Ольга сразу вспомнила их с Димой шутку для внутреннего употребления про «лучший ресторан Москвы» рядом с ее домом, где она однажды сильно отравилась и полгода не могла даже слышать про пиццерии. С тех пор выражением «лучший ресторан Москвы» они пользовались для обозначения всяких сомнительных тошниловок, например, «Куда пойдем сегодня вечером? В „Рагу“ или в лучший ресторан Москвы?».
Вместе им было хорошо и весело. Вспомнив о Диме, Ольга расстроилась. Она смирилась с тем, что они расстались, но все равно волновалась, и не только потому что от него не было никаких вестей – это-то дело обычное. Виной всему был странный гость.
Этот человек позвонил на работу недели три назад.
– Здравствуйте – приятный низкий мужской голос. – Ольга Морозова, если не ошибаюсь?
– Совершенно верно.
– Меня зовут Борис Иванович, мы могли бы с вами встретиться? Я как раз тут неподалеку от вашего офиса.
– Замечательно! Вы знаете, как к нам проехать?
– Конечно. До встречи!
Работая в аудиторской фирме, Ольга привыкла к причудам клиентов. Некоторые до последнего старались не упоминать название своей компании, видимо, полагая, что анонимно они смогут договориться о более низких гонорарах, некоторые перед встречей требовали всю информацию о GL Advisors, фирме, в которой Ольга работала уже три года. Бывало и такое, что клиент звонил за полчаса до встречи, вот как сейчас. Причем с равной вероятностью Борис Александрович мог оказаться как мелким жуликом, так и представителем Газпрома. Собственно, значительная часть работы Ольги и заключалась в том, чтобы верно оценить, с кем она имеет дело, задать нужные вопросы и подготовить договор на аудиторские услуги. Она с первого взгляда умела правильно оценить клиента и решить, стоит ли пойти на уступки или, наоборот, занять твердую позицию.
Но разговор с Борисом Александровичем складывался не совсем привычно. Не прошло и получаса, как позвонила секретарь с ресепшен и сказала, что посетитель ожидает Ольгу в первой переговорной. Это было несколько странно. У них в компании было восемь переговорных, по-разному оформленных и предназначенных для разных целей. Комнаты с четвертой по восьмую – небольшие и скромные, – предназначались для индивидуальных встреч с клиентами. Вторая и третья лучше всего походили для больших групп и были оборудованы самой современной презентационной техникой. А вот первая переговорная – та только для очень важных встреч с очень влиятельными людьми. В отличие от всего остального офиса, выдержанного в современном минималистичном деловом стиле, эта комната была отделана дубовыми панелями, вдоль стен стояли полки с книгами, а из панорамного окна открывался вид на Москву-сити. Бронировать ее для встречи с клиентом нужно было заранее. Чтобы секретарь сама решила проводить гостя туда – таких случаев Ольга не припоминала. Хотя, может быть, все просто и другие комнаты заняты – подумала Ольга и, захватив папку с презентационными материалами, пошла на встречу.
Гость уже сидел в коричневом кожаном кресле и пил кофе. При появлении Ольги он встал и окинул ее пристальным взглядом. Ольга почувствовала себя неуютно. Она сразу поняла, почему секретарь решила отвести гостя именно сюда. Нельзя было даже помыслить о переговорах с таким человеком в комнате номер восемь с ее деловой обстановкой и ярким светом. Перед Ольгой стоял высокий мужчина под пятьдесят с седыми волосами, старомодно зачесанными набок, одетый в безупречный костюм из мягкой шерсти.
– Ольга Сергеевна, спасибо, что нашли время для встречи. Я не задержу вас надолго.
Откуда он знает мое отчество? – подумала Ольга. Как и в большинстве иностранных компаний, в ее аудиторской фирме отчества никогда не использовались. Благодаря профессиональному опыту Ольга умела подмечать мельчайшие особенности в поведении клиентов, и сейчас в ее голове звенел сигнал опасности. Посетитель был совсем не похож на того, кому срочно понадобились аудиторские услуги.
– Не стоит благодарности, я всегда рада встрече с потенциальным клиентом.
– Вынужден вас разочаровать, уважаемая Ольга Сергеевна, – посетителя, казалось, забавляла ситуация, – но даже обладая самой богатой фантазией, невозможно представить, что мне могут понадобиться аудиторские услуги. Ха!
Он усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжил:
– Я к вам пришел по другому делу. Вы ведь знакомы с Дмитрием Кузнецовым?
Тревога охватила Ольгу. И сам вопрос, и тон, каким он был задан, содержали скрытую угрозу. Выдержки Ольге было не занимать, но странный посетитель все-таки застал ее врасплох. Мысли о Диме и без того выводили ее из равновесия, а когда им вдруг заинтересовался незнакомец…
– Почему вы спрашиваете? – голос предательски дрогнул.
– Да вы не переживайте, Ольга Сергеевна, все хорошо. Мы с Дмитрием коллеги. Просто у нас освободилась вакансия начальника юридического отдела, и мы хотим предложить эту должность Дмитрию Степановичу. Но по правилам нашего банка, перед тем как назначить человека на такую важную должность, необходимо убедиться в его безупречной репутации. Мы очень внимательно ко всем жизненным обстоятельствам наших ключевых сотрудников.
Несмотря на испуг, настал черед усмехнуться и Ольге. Все, что она знала о банке «Южный», говорило: если в этой организации и относятся внимательно к репутации, то скорее понимают под ней «авторитет» в терминологии 90-х годов.
– И что же вы хотите узнать от меня? Я не видела Диму уже три месяца.
– Я прекрасно знаю, Ольга Сергеевна, что вы с Дмитрием прекратили романтические отношения, но тем более ценна информация, которую вы могли бы дать. Ведь вы хорошо его знаете и более не связаны с ним никакими обязательствами, так что можете откровенно рассказать мне любые подробности о его жизни. Например, почему вы расстались?
– Не понимаю, какое отношение причина нашего расставания имеет к его назначению. И вообще, боюсь, мне нечего вам рассказать, даже если бы я вдруг и захотела делиться своими тайнами.
Гость пристально смотрел на нее. Ольга почувствовала в его взгляде уже не угрозу, а злость и… страх. Этот уверенный в себе, властный человек был испуган не меньше Ольги! Мысль придала ей сил.
– Думаю, наша встреча закончена. До свидания. Желаю вам не ошибиться в выборе начальника отдела.
– Хорошо, я уже ухожу. Последний вопрос – вы не знаете, как можно связаться с Дмитрием?
– Конечно, знаю, – Ольга уже окончательно оправилась от неожиданности, – он работает в банке «Южный», полагаю, если вы поспешите, то застанете его на рабочем месте. Или вы хотите сказать, что потеряли будущего начальника юридического отдела?
– Это неудачная шутка.
Теперь голос посетителя звучал зло и раздраженно.
– Лучше будет для всех, если я его найду раньше, чем другие. Так что если он выйдет на связь – вот мой телефон.
Он протянул ей визитную карточку. Теперь Ольга точно представляла, с кем имеет дело. Чекист может прикидываться влиятельным человеком, но в реальности он всегда на службе и всегда боится хозяина. Вот только во что вляпался Дима?
Проводив гостя, Ольга немедленно схватилась за телефон. Но мобильный Димы оказался выключен, а на работе сказали, что Дмитрий Степанович в отпуске.
Звонить общим знакомым Ольга не стала. Нельзя исключать, что ее гость организовал прослушку, а визит был лишь попыткой спровоцировать ее на поиски.
В любом случае было похоже, что Дима ввязался в неприятную историю, но ему удалось скрыться. Хотя долго ли можно прятаться от таких серьезных врагов – большой вопрос.
В любом случае, скорее всего она его больше никогда не увидит.
А рабочий день, конечно, покатился под откос. Сказавшись больной, Ольга поехала домой. По дороге прихватила бутылку серебряной «Ольмеки» – всем напиткам Дима предпочитал именно светлую текилу. Ольга тоже ее полюбила, особенно ей нравилось, как Дима слизывал соль с ее груди.
Этим вечером она оплакивала Диму. Вспоминала радостные моменты их жизни, и с каждой рюмкой горечь утраты становилась острее. Так она и заснула, в кресле, с недопитой рюмкой в руке. А у подъезда всю ночь стоял синий «Форд Фокус».
За три недели боль притупилась – и вот теперь это письмо. Ольга подумала, что если уже и спам напоминает о Диме, то дело совсем плохо. Тем не менее, послание прочитала.
«Лучшие рестораны Москвы на Каширском шоссе.
Все элитные заведения и Интернет кафе или кофейни с бесплатным wifi – приходите и подключайтесь.
Пластическая хирургия – удаление родинок без швов с внутренней стороны бедра или груди, анонимно без предварительной консультации.
Техника Apple со скидкой Покупай и подключайся к Интернет без дополнительных настроек.
Предсказания судьбы по дате рождения. Датарождения@gmail.com.»
Дойдя до середины письма, Ольга похолодела. С самого детства ей не давали покоя две родинки – одна на груди, другая на бедре. Она хотела их удалить, но боялась рубцов. Дима же не понимал причин для беспокойства, ему нравились эти родинки.
Это могло означать либо что она сошла с ума, либо что Дима пытается с ней связаться, но думает, что за ее компьютером и почтой следят. Поэтому он и написал про бесплатный WiFi.
Ну что же, понятно, что надо делать. Ольга быстро собралась – собственно, был уже поздний вечер – и пошла к лифту.
Этажом ниже лифт остановился. Вошел припозднившийся сотрудник, взглянул на Ольгу, печально улыбнулся и сказал дежурное: «Ну и денек!».
«Это точно!» – ответила Ольга и усмехнулась своим мыслям. Ей пришло в голову, что из директора по развитию бизнеса аудиторской фирмы она вот-вот превратится в этакую миссис Смит, рыскающую по Москве в поисках анонимного доступа в сеть.
Выйдя с работы, Ольга отправилась в ближайший торговый центр, где, следуя рекомендациям из письма, купила новенький iPad.
В ближайшем «Старбаксе» подключилась к сети и создала новый почтовый адрес на hotmail.
После этого начала писать письмо. Нужно было однозначно убедить Диму, что это она и за ней не следят. Но в конце концов решила написать просто: «Привет, дорогой. Как насчет текилы с солью?». В качестве адресата указала, как и было написано в письме, свою дату рождения.
Нажала «отправить» и замерла с чашкой капучино в руке.
Ответ пришел через пару минут. «Привет. Как же я рад!».
К середине сентября корпорация «Просперити» стала компанией, активы которой превысили триллион долларов. Если бы она была российской, то можно было бы ее назвать крупнейшей в России компанией. И никто не подозревал, что происходит буквально под носом! Тем более что бизнес-пресса теперь вообще старается не слишком лезть в дела олигархов и государственных компаний и предпочитает освещать заокеанские скандалы.
Дима был одним из немногих, кто понимал истинный масштаб событий. Не надо быть экономистом, чтобы видеть, что Гасанов при активной помощи со стороны остальных олигархов за несколько месяцев прибрал к рукам чуть ли не половину российской экономики. А управлял этим богатством он, Дима. Неудивительно, что теперь служба безопасности следовала за ним неотступно. Дима вполне отдавал себе отчет в том, что он в этой игре – пешка, а его жизнь чего-то стоит только пока действительна доверенность на управление компанией. Формальным учредителем оставался Лео Пак, голландский адвокат, но, понятно, это лишь временная схема. Рано или поздно компания перейдет к истинном бенефициару, и далеко не факт, что этим бенефициаром будет сам Гасанов. Каким бы влиятельным и могущественным ни был этот человек, Дима не сомневался: Алихан – такое же звено в цепи, как и он сам.
Поэтому, когда Борис Антонов сказал, что надо снова лететь в Амстердам, Дима не удивился. Настало время окончательно оформить собственность на корпорацию «Просперити». Тем более что покупки предприятий закончились, и уже неделю к Диме не поступало новых договоров. То есть, по всей видимости, план был выполнен.
Дима спросил было Бориса, как будет выглядеть процедура переоформления, но тот ответил, что адвокат все знает и Диме нужно лишь поставить подписи и забрать документы. Поэтому, соответственно, обратный билет куплен на тот же день.
В этот раз в Амстердам Диму сопровождал сам Борис и двое его коллег. Управляющему крупнейшей российской компанией купили билет в эконом-класс – Дима догадался, что таким образом его ставят на место. Антонов расположился в бизнес-классе, а Дима сидел на неудобном среднем месте между двумя молчаливыми сотрудниками службы безопасности в конце салона. В общем, кто тут главный, было ясно. Игры в олигархов закончились.
В Амстердаме их уже ждал черный минивэн с таким же молчаливым человеком за рулем. Борис сел на переднее сиденье, Дима – в салон, а напротив него расположились их спутники.
Водитель знал, куда ехать.
Автомобиль подъехал к уже знакомому офису, Борис обернулся к своим сотрудникам:
– Подождите в машине.
Вышел из машины и преувеличенно вежливо открыл Диме дверь. Вместе они прошли в офис. В этот раз адвокат ждал их прямо в прихожей.
Господин Пак был необычно серьезен. Он сразу пригласил гостей в кабинет. Однако Борис сказал, что подождет в коридоре. Видимо, таковы были инструкции Алихана. Хозяин не стал спорить.
Дима уселся напротив адвоката и увидел перед собой печального усталого мужчину, ничуть не похожего на того балагура, с которым он познакомился почти полгода назад.
– Да, молодой человек, вот так бывает в жизни… Ну, к делу. У вас есть деньги?
– Деньги? А сколько нужно? У меня есть 100 евро.
– Ну вот и отлично. Этим договором я продаю вам 100% акций компании «Просперити» за 100 евро. Подпишите здесь и здесь.
Дима, вспомнив, что он все-таки юрист, начал читать договор, составленный на английском и русском, но не нашел в нем ничего необычного. Разве что упоминались сертификаты акций в количестве 100 штук, каждый из которых эквивалентен одному проценту собственности компании. Дойдя до этого места, Дима вопросительно посмотрел на адвоката.
– Да, конечно, – похоже, Пак думал, что Дима лучше осведомлен о сути операции. Дима подумал, что из всех троих в этом доме он меньше всех понимает смысл происходящего.
Тем временем Лео Пак достал из ящика стола кожаную папку с тисненым логотипом компании «Просперити» и передал Диме.
– Вот, пожалуйста, пересчитайте сертификаты.
Дима расстегнул папку и достал стопку бумаг. Ничего подобного он раньше не видел. Каждая бумага была украшена виньетками и вензелями. На ней на русском и английском языках было написано, что обладатель бумаги владеет одной сотой долей имущества корпорации «Просперити», зарегистрированной в Голландии. Сертификат позволяет голосовать на собрании акционеров.
Дима пересчитал бумаги: их было ровно 100.
С обратной стороны на каждой располагались передаточные записи, удостоверенные нотариусом, согласно которым сертификаты передавались г-ном Лео Пак г-ну Дмитрию Кузнецову.
Диме следовало расписаться на каждом из сертификатов, после чего он отдал 100 евро адвокату и стал де-юре полноправным владельцем многомиллиардной компании.
Теперь он понял, почему в прихожей его ждал Борис Антонов, а в машине сидели еще два безопасника. О полноправности владения говорить не приходилось. Его роль – привезти документы в Москву, а там переписать на того, кого ему укажут.
Очевидно, вся схема была известна лишь Гасанову. Задачей Бориса было доставить Диму с документами в Москву, поэтому он и остался в коридоре – знать, что это за документы, ему не полагалось.
От этих мыслей Диму отвлек адвокат.
– Молодой человек, я был бы рад пригласить вас на ужин, но, полагаю, вас ждут неотложные дела в Москве. Желаю удачи и успешного возвращения. Очень надеюсь, что мы с вами еще увидимся.
Теперь он выглядел как архетипический старый еврей, несущий на плечах всю грусть веков. Диме даже показалось, что он в уголке глаза блеснула слезинка.
Он молча пожал протянутую руку и направился к выходу. Уже взявшись за медную ручку тяжелой дубовой двери, обернулся:
– Спасибо, Лев Семенович.
Как только Дима вышел из кабинета, к нему буквально подскочил Борис Антонов и приобнял за плечи:
– Ну, что, Димочка, поехали домой?
Дима понял, что больше никто не собирается делать вид, будто он важная персона. Он превратился в обычного курьера, который должен привезти документы, а потом…
Они вышли из здания и дошли до машины. Борис услужливо приоткрыл дверь, дождался, пока Дима заберется внутрь, потом сказал:
– Ребята, подождите пару минут, мне надо переговорить с товарищем адвокатом.
Дима снова оказался в компании молчаливых безопасников. Посмотрел на часы – до отлета оставалось чуть более трех часов. Достал смартфон. Интернет в роуминге стоил астрономических денег, но это уже было неважно.
Борис вернулся минут через пять. Устроившись на переднем сидении, сказал, обернувшись к пассажирам:
– Ну что, голубки, поехали!
Дима заметил, что обычно спокойный Борис сейчас был возбужден, он хлопнул по спине водителя и прикрикнул:
– Давай быстрее в аэропорт.
Дима уткнулся в экран смартфона.