Глава вторая. «Ноев ковчег»
Аггель не собиралась как-то специально готовиться к свиданию, которое Роман назначил на восемь вечера. Через час она приехала в свою однокомнатную квартиру в спальном районе на окраине города и завалилась на диван с книжкой. Она решила, что ещё успеет расчесать копну густых чёрных волос и подобрать свежий акцент к одежде. Для современной молодой девушки «переодеться на свидание» – это значило подобрать новое украшение, соответствующее настроению. И больше ничего! Аггель нравилась современная мода.
Отношение людей к одежде кардинальным образом изменилось благодаря нанотехнологиям. После того, как изобрели тканный материал, не пропускающий воду и тепло, но хорошо пропускающий воздух, не подверженный износу, загрязнению и старению, принимающий форму тела, меняющий фактуру и цвет, да ещё и растущий вместе с хозяином. Когда ребёнку исполнялся год, государство выдавало ему именной комбинезон, который можно было с удобством носить всю жизнь.
Такой комбинезон, который называли «второй кожей», сам думал, как сделать жизнь хозяина комфортнее. Он заботился не только об идеальном внешнем виде, но и о здоровье человека. Он был способен регулировать тепловой режим, влажность и насыщенность кислородом зоны, непосредственно прилегающей к телу. Качественный нанокостюм создавал настолько комфортные условия, что одежда вообще не ощущалась. Это называлось «ощущением голого тела». Человек, носящий с детства нанокостюм, привыкал не заботиться о своей одежде, просто не замечать, что на нём надето.
Это нововведение нравились далеко не всем, особенно людям старшего поколения, а вот Аггель пришлось по душе. Пренебрежительное отношение к одежде соответствовало её темпераменту, бо́льшую часть которого составляла «матушка лень». С другой стороны, можно было назвать её излишне романтичной натурой. Она верила, что любовь найдёт человека в любой одежде и не станет смотреть, вымыта ли голова и накрашены ли глаза. Естественно, такое наплевательское отношение к своей внешности можно было себе позволить только при хороших природных данных, а природа Аггель не обидела.
Время в компании с интересной книгой пролетело незаметно. Аггель читала классику: Людмилу Улицкую, странное произведение под названием «Лестница Якова». Ей нравилось, когда не всё было понятно для рассудка, но оставалось необычное ощущение, что душа почувствовала и поняла нечто своё, необъяснимое. Такие книги были редкостью. Так же, как и в реальной жизни, нам редко приходится вспоминать, что у нас есть душа. Живёт она себе потихоньку своей внутренней жизнью, «и писем не напишет, и вряд ли позвонит»…
Когда Аггель в прошлый раз смотрела на часы, было начало седьмого, и она подумала, что можно полежать ещё полчаса. Но теперь на часах уже было семь, а она ещё находилась на диване: так и опоздать недолго! Расчёсываться было уже некогда. Если не можешь исправить недостаток, преврати его в достоинство. Девушка взъерошила волосы и окончательно их запутала. Осталось сделать вид, что так и было задумано. Это довольно просто: надо воткнуть в уши наушники и представить, что весь окружающий мир только снится.
Роман назначил свидание во флор-центре «Висячие сады семьи Ротенбергов». Стандартный выбор для первого раза, но Аггель была совсем не против лишний раз побывать там. Ей нравилось это совсем молодое направление развития городского пространства. По всему миру закрывались торговые центры, интернет-магазины окончательно победили после повсеместного введения технологии сенсорного присутствия. Если товар можно не только увидеть, но и пощупать через интернет, то зачем идти в магазин?
Куда девать гигантские здания торговых центров, которые, как правило, располагались в самых оживлённых частях города? Кому-то пришло в голову устраивать там оранжереи – спрос на свежие фрукты, овощи и травы постоянно растёт. А потом оказалось, что такие зелёные уголки в центре мегаполиса привлекают массу желающих пообщаться с живой природой. Вот так и появились флор-центры, сочетающие в себе функции сельхозпроизводства и удовлетворения эстетических потребностей городских жителей.
Аггель накинула невесомую, почти прозрачную ветровку из стекловолокна и спустилась по лестнице с двадцать пятого этажа. Она поддерживала молодёжное движение «лифт – для пожилых, лифтинг – для молодых». Павильон метробуса располагался совсем рядом с домом. Она прошла через автоматические двери и почувствовала, как вздрогнул правый, базовый наушник, вживлённый в мочку уха. Это прошла оплата проезда. Людей внутри было много – значит, скоро подойдёт метробус.
Её внимание привлекла новая социальная реклама на голографическом экране. Симпатичный молодой человек с очень серьёзным лицом, вдумчиво и обстоятельно бился головой о стену из книг. Наконец ему надоело, и он активировал новую нейропрограмму Департамента образования и науки и сразу же оказался внутри мира знаний, где любую книгу можно было прочесть и понять за считанные мгновения. Теперь молодой человек улыбался беззаботно и счастливо, всем на зависть. Это было враньё чистой воды.
На самом деле даже самые новые программы ДепОНа были худшим из возможных продолжений старой школьной традиции. И в первую очередь были призваны сделать из молодых людей законопослушных и недалёких граждан государства. Аггель тоже через это прошла, реальное оффлайн-образование было её матери не по карману, и поэтому та позволила набить голову дочери второсортными знаниями при помощи программ ДепОНа. Но каким-то чудом Аггель не разучилась самостоятельно мыслить. И скорее всего, ей помогли в этом старые добрые бумажные книги.
Открылись герметичные двери метропавильона, и Аггель почти бегом влетела в автобус, который стоит на остановке всего десять секунд. Это транспорт для молодых и быстрых, а пенсионеров доставляют роботакси. Автобус с характерным электрическим жужжанием с места разогнался до приличной скорости и погнал в центр по огороженной полосе, сквозь вечную пробку, в которой стояли те самые роботакси и частные авто. Пенсионерам спешить некуда, как и солидным владельцам личного электротранспорта.
Автобус выплюнул Аггель на остановке «Протекторские пруды» и погнал дальше. Аггель взглянула вправо и вверх, где её нейропрограмма отображала время. У неё было ещё шестнадцать минут до встречи. Она вызвала карту города и выбрала маршрут по самым малолюдным улицам, который ровно в восемь часов приведёт её ко входу во флор-центр. Здесь, в центре города, трудно найти место, где можно спокойно постоять. Если не хочешь, чтобы тебя постоянно толкали, двигайся в общем потоке по одному из маршрутов, предложенных городским маршрутизатором.
Аггель побрела по улицам, слушая музыку и глазея по сторонам. Движение в таком неспешном темпе успокаивало и умиротворяло. Она так расслабилась, что даже не успела отреагировать, когда на пешеходном переходе на неё наехала машина. Просто вдруг она оказалась на асфальте и увидела, что к ней склоняется молодой человек. Какой-то непримечательной внешности. Лицо обычное славянское, волосы тёмно-русые, глаза спокойные, серые, как пасмурное небо.
Он что-то говорил, но она ничего не слышала. Наконец догадалась выключить музыку в наушниках, и прорезался голос. Хотя зачем она это сделала? О чём говорит этот горе-водитель, и так можно было догадаться. Везде и всюду одно и то же. Мужчина за рулём сенсомобиля – хуже обезьяны с гранатой…
– …подумал о том, как врежу ему промеж глаз, а нейросенсорное управление распознало этот образ как команду «вперёд».
– Зачем ты вообще за руль садился, идиот? – спросила девушка неожиданно грубо. Это до неё наконец дошло, что могло с ней случиться. И она испугалась.
– Я ещё раз прошу прощения. Давайте попробуем встать, я вас отвезу в больницу.
– Ну давайте попробуем, но если у меня что-то сломано…
Видимо, переломов не было. Аггель практически самостоятельно села в машину.
– А вы разве сможете сейчас вести сенсомобиль?
– Сейчас проверю. – Молодой мужчина (Аггель лучше рассмотрела его и решила, что ему около тридцати) замер в автомобильном кресле, подставляя лицо сканирующему лучу. Раздался мелодичный сигнал, и механический голос объявил: «Можете начинать движение!»
– Вы что, совсем не волнуетесь? – удивилась девушка.
– Я уже справился с волнением, – пояснил мужчина. – У меня профессия такая, что волноваться приходится часто. Уже привык.
Он бросил на девушку короткий взгляд: «Удалось заинтриговать? Похоже, нет, она пока ещё в шоке, медленно реагирует…»
– Военный? – наконец выдала Аггель ожидаемую реакцию.
– Хуже. ССБ.
Служба Социальной Безопасности – это действительно было такое место работы, хуже которого, с женской точки зрения, придумать было сложно. Агенты ССБ чистили и прореживали общество, освобождая его от любого человеческого мусора, который мог помешать плавному вращению социальных шестерёнок. Люди должны были жить тихо и мирно, если они вообще хотели жить. Когда на планете больше тридцати миллиардов желающих занять место под солнцем – не до сантиментов. Поговаривали, что в ССБ служат настоящие хладнокровные мясники. И вот, Аггель видела перед собой характерного представителя мясницкого цеха. Молва, против обыкновения, не ошиблась.
– Много пришлось людей убить? – Девушка отходила от шока, и её неожиданно потянуло на откровенные разговоры.
– Я не считаю, так спокойнее. Кстати, меня зовут Нади́й.
– А меня – Аггель. Вы украинец? – Аггель всегда хотелось спросить, что это за идиотская мода: переделывать женские имена в мужские. Впрочем, что взять с Украины? Рассадник эмансипации и «тлетворного влияния Запада»…
– Мои родители были беженцами с Украины. Можете звать меня Над. Все спрашивают: разве родители не могли найти хорошего мужского имени? Отвечаю: лет тридцать назад на Украине была национальная героиня Надежда Савченко. И не нашлось ни одного мужчины, который бы с ней сравнился. Вот и стали называть мальчиков женским именем.
– Она действительно была такая крутая?
– Да, настоящая украинская Жанна д’Арк. И судьба у неё похожая. Могла бы стать первой женщиной-президентом Украины, если бы её не убили, причём свои же горе-патриоты. Ну хватит обо мне. А вот какое уменьшительное имя у вас, можно узнать?
– У меня нет уменьшительного имени. Да и зачем оно вам?
– Может пригодиться. Не будете против, если я сам попробую придумать?
«Ну и нахал!» – подумала девушка, но было интересно, как он справится с этой задачей.
– Рискните!
– Так… – Над помассировал переносицу, видимо, настраивая вживлённый нейропроцессор. – «Аг-гёль» переводится как «белое озеро» с азербайджанского. Имя вам подходит, кожа у вас в самом деле удивительно белая для восточной женщины. Белоснежная и гладкая, как у ребёнка… Если бы мы с вами стали близки, я бы вас называл просто «Girl».
– Вот хорошо, что мы с вами никогда не будем близки!
Над недовольно крякнул, словно рассчитывал на другую реакцию. Между тем они подъехали к больнице. Пандус для экстренной помощи был свободен. Над встал под томографом и заглушил мотор. Некоторое время он доказывал компьютеру, что девушка действительно попала в аварию и нуждается в диагностике. Наконец томограф заработал, и через минуту на внутренних экранах пассажиров поползли зелёненькие колонки цифр. Продираясь через дебри медицинских терминов, Аггель поняла, что отделалась одними ушибами.
– Поздравляю, – отреагировал на результаты Над. – И ещё раз извините. В качестве компенсации могу вас пригласить в самый лучший ресторан города. Или можете потребовать с меня компенсацию через суд. Но за пару ушибов не получите много. В ресторане сможете потратить гораздо больше.
Предложение было очень соблазнительным. В свои двадцать лет Аггель ещё ни разу не была в хорошем ресторане.
– Договорились! Везите в ресторан!
Над никак не отреагировал на её согласие. Просто молча направил машину по новому маршруту. Оказалось, лучшим рестораном города Над считает «Ноев ковчег», расположенный в пентхаусе одного из самых высоких зданий Москвы – небоскрёба «Арарат». Издалека был виден этот ресторан, который действительно походил на большой корабль, стоящий на вершине горного пика. Вышли из машины в подземном гараже и вызвали отдельный лифт, который был предназначен только для посетителей ресторана.
– Каждой твари по паре, – неожиданно сказал Над, пристально рассматривая их отражение в зеркальной стене лифта.
Аггель подумала, что несмотря на неказистую внешность, смотрится её спутник вполне солидно. Она, понятное дело, тоже выглядит классно. И они представляют собой неплохую пару. Наверху их тоже никто не встретил, кроме вездесущих автоматических систем охраны. Но казалось, Наду и не нужна помощь. Он уверенно проводил Аггель вглубь просторного зала и усадил за столик у окна. Отсюда открывался красивый вид на вечерний мегаполис. Сделали заказ. Над действительно решил хорошо потратиться и рекомендовал девушке самые дорогие блюда. Она не отказывалась.
Но для начала заказала себе джин с тоником и устроилась поудобнее со стаканом в руке так, чтобы казалось, будто она летит над тёмной бездной.
– Любите ночь? – поинтересовался Над, наблюдая за её довольным лицом.
– Обожаю! – с готовность подхватила ниточку разговора Аггель. Настроение у неё было отличное.
– Я, честно говоря, не очень. Попробуйте объяснить мне, что такого хорошего в темноте?
– Она добрая, темнота… И только в темноте чувствуешь себя в безопасности. Понимаете?
– Нет. Пока не понимаю, хотя чувствую, что вы не врёте и действительно наслаждаетесь ночью и тьмой. Попробую порадоваться вместе с вами. Способность к эмпатии – обязательное качество социального работника. – Надий повернулся к Аггель вполоборота и уставился в окно. Через некоторое время он констатировал: – Нет. Не могу. Как ни крути, а ночь – это опасность и олицетворение зла, а не добра.
– Я не удивлена. Вряд ли мужчина, да ещё сотрудник органов, поймёт, что это свет безжалостен и жесток, а тьма – нежная и милосердная мать всего сущего.
– Думаю, вы плохо себе представляете, в чём заключается моя работа.
– Разве мы будем говорить о работе? Это нечестно! Я вот, например, безработная.
– Я не настаиваю. Но всё-таки интересно узнать, почему такая красивая и умная девушка не может найти работу. Завышенные требования, я полагаю?
– Совсем нет. Скорее невезение пополам с ленью.
– Самокритично.
– Нет. Просто не хочу тратить драгоценное время на обман окружающих. Предпочитаю всегда говорить правду и быстро получать то, чего заслуживаю. Таким образом высвобождается масса свободного времени.
– И на что же вы его тратите?
– На чтение книг в основном.
– В смысле?
Аггель не стала пускаться в пространные объяснения, а просто вытащила из сумочки книгу и пододвинула её Наду.
– Впечатляет, – присвистнул Над, осматривая книгу. – Где вы их берёте?
– В макулатуре, конечно, где же ещё. Я работала приёмщицей макулатуры, и у меня остались знакомые в этой сфере. Они меня и снабжают книгами, практически бесплатно.
– Мне бы тоже хотелось попробовать вот так почитать, по-настоящему. Достанете мне парочку?
– Договорились. Я вам подберу, как начинающему, что-нибудь из детской литературы.
– А сильно отличается от нейросканирования?
– Как небо и земля. Книгу надо неторопливо прочувствовать, можно сказать – прожить, а не просто узнать содержание. Но вам надо самому попробовать чтение, на словах этого не объяснишь.
Принесли заказ, и разговор на некоторое время прервался. Аггель решила плюнуть на правила хорошего тона и оторваться по-настоящему. Она потом не простила бы себе, если бы не распробовала хоть одно из заказанных блюд. Когда дошли до десерта, Аггель всё-таки снизошла до того, чтобы сказать Наду:
– Очень вкусно. Но боже мой, как калорийно! Я теперь неделю не смогу есть!
– Это так только кажется. Завтра у вас будет нормальный аппетит, и даже лучше, чем обычно. Организм подстроится и потребует повторить подобный приём пищи. Придётся его обламывать или согласиться поужинать со мной ещё раз.
– Вы что, меня ещё раз приглашаете? Зачем? Я же молчала почти весь вечер, только жрала, как не в своё горло.
– Мне понравилось ваше общество. Не люблю болтливых женщин.
– А вот меня как раз потянуло поболтать – развезло, наверное, от выпивки и вкусной еды. Сейчас я испорчу всё впечатление. Не считаете ли вы, случайно, обычных людей животными? Было бы здорово, если бы считали!
– К сожалению, уже нет. Но в вашем возрасте определённо считал. Это юношеский максимализм: если окружающие не соответствуют высоким требованиям, которым должен отвечать Человек, то они совсем не люди. Но на самом деле всё сложнее. Люди, бывает, ведут себя как люди, а бывает – как животные. В общем и целом среднестатистический человек – только полуфабрикат, только возможность, потенция достичь уровня Человека. Но и это уже много, и даже достаточно. Достаточно того, что у людей есть возможность для развития. Это позволяет смотреть на мир с оптимизмом.
– Если мир полуфабрикатов – это оптимизм, то тогда что же, по-вашему, пессимизм?
– Есть вероятность, что люди всё-таки не развиваются, а деградируют. С точки зрения любой религии – это так. С точки зрения искусства – тоже есть такая тенденция. Раньше были великие творцы и гении, а теперь люди совсем измельчали.
– «Богатыри – не мы?» – Аггель не постеснялась сказать банальность.
– Да, если уже Пушкин это чувствовал, то тогда кто наше поколение? Лилипуты?
– Минитюриализация… Миниатюризация… Тьфу ты, ну что за слово, не выговоришь! В общем, это явление тоже может быть разновидностью прогресса. Как в технике, например, нанотехнологии.
– То, что хорошо в технике, хорошо ли для человека? Посмотрим. Я не пророк. Да и вряд ли будущее можно предсказать.
– А вот я умею гадать на картах, и мне кажется, что можно. Нашу с вами встречу мне, между прочим, карты предсказали.
– Да? – Аггель показалось, что Над немного напрягся, услышав про карты. – А что ещё они предсказали?
– Много чего. Но я уже забыла. Записывать надо, но это скучно.
Над оценивающе взглянул на девушку, как будто проверял, правду ли она говорит.
– И на что это похоже – гадать? Вы впадаете в транс, и вашими устами говорит дух?
– Вы зря смеётесь, моя бабушка именно так гадала. Но это очень высокий уровень, а я, можно сказать, любитель. Но тоже кое-что вижу. Или чувствую. Это на уровне ощущений, как в игре в прятки, когда говорят «холодно-горячо». А ты на самом деле пытаешься почувствовать, где теплее – и вдруг получается. А как – и сам не знаешь.
– Так вы какие-то картинки будущего видите?
– Нет. Или очень редко. Ощущения сразу в слова превращаются. Или они и были словами? Понимаете, как будто будущее – именно записано на бумаге и его можно прочесть. Похоже, что Бог – писатель!
– Интересно…
– Да, это заставляет меня с уважением относиться к словам и книги читать внимательно, а не сканировать нейросканером.
– У вас есть, наверное, любимая книга?
– Любимая – это та, которую сейчас читаешь. А есть книги, которые я уважаю, которые буду перечитывать. Но вам пока не скажу. Прочтите сначала хотя бы одну по-настоящему.
– Договорились. Как насчёт прокатиться после ужина по ночному городу?
– Fine!
Водил машину Над всё-таки хорошо. Но ездить с ним было страшно. Его сенсомобиль имел статус специального автотранспорта, и когда Над отключал автоматическое управление, перед ним на голографическом экране зажигалась «зелёная улица». И он гнал по этой улице как сумасшедший, как будто самоубийца, мечтающий догнать свою смерть. У Аггель от страха совсем всё опустилось внутри, а ноги стали ватными. Но с другой стороны, её переполнял ни с чем не сравнимый восторг.
И вот это было совсем глупо! Аггель подумала, что ей уже не шестнадцать лет, да и совсем в юном возрасте она не мечтала о дорогих ресторанах, крутых тачках и успешных мужчинах. Она очень рано поняла, что это всё чушь собачья. Да и как можно было этого не понять, читая Достоевского, Толстого и Чехова? И ей стало противно участвовать в этой комедии и вообще находиться рядом с этим мужчиной, который считает себя хозяином жизни и, наверное, ожидает, что очарованная им молодая и симпатичная дурочка сейчас упадёт в его объятия.
Аггель попросила остановить машину. Довольно резким тоном сказала что-то о том, что у неё разболелась голова и она хочет пройтись по свежему воздуху. В одиночестве.
Над ответил, что через пару минут остановит. В общем и целом Аггель правильно почувствовала то, как обычно Над относился к женщинам. Если через твою машину, а затем через постель, прошли сотни красивых женщин, поневоле начнёшь относиться к женскому полу пренебрежительно. Но именно сегодня Над не чувствовал себя циничным и равнодушным покорителем женских сердец. Всё сегодня было не так.
Во-первых, он заметил, что Аггель осталась совершенно равнодушна к его социальному статусу и прочим мужским достоинствам. Это сильно задело его самолюбие. Кроме того, своей искренностью и естественным поведением девушка затронула давно молчавшие в самой глубине души струны. Именно поэтому он и устроил эти глупые гонки по ночному городу. Это не был продуманный заранее шаг, а простая мальчишеская выходка. И Над даже был рад, что Аггель попросила всё это прекратить. Сейчас она уйдёт, и всё станет в его жизни по-прежнему: обыденно, надёжно и понятно.
Конечно, ему только показалось, что он способен потерять над собой контроль и совершить какую-нибудь глупость. Нужно извиниться на прощание максимально учтиво и холодно. Дать понять, что она очень много потеряла и пожалеет о своём пренебрежении. Над остановился на парковке, повернулся к девушке и совершенно неожиданно для себя схватил её за плечи, привлёк к себе и начал страстно целовать в губы.
Аггель хотела сопротивляться, но не смогла. Над действовал так уверенно, а она совсем не знала, что ей делать. Кричать? Вырываться? Бить его по лицу? Всё это было так сложно и неуместно. Гораздо проще было пустить всё на самотёк. Пока мысли Аггель метались в смятении, она неожиданно для себя обнаружила, что отвечает на поцелуй Нада и даже обнимает его. Это получилось как-то само собой.
Тело её отлично знало, что делать, как будто давно готовилось к этому. Да, точно! Это была работа «пятой колонны»! Что-то внутри неё давно ждало вот такого мужчину, и этот «внутренний предатель» готовился поднять белый флаг и впустить захватчика в город. Аггель не сомневалась, что Над не ограничится поцелуями. Минуту назад она думала о том, как бы ей вызвать полицию – и вот, она уже озабочена, достаточно ли чистое на ней нижнее бельё. Минуту назад они были совершенно чужими людьми, а теперь они близки!
Когда это произошло? Когда они успели сблизиться? Аггель поймала себя на мысли, что уже не считает Нада чужим. Незнакомец? Захватчик?
Пусть даже насильник! Всё это правда, но только не чужой! Это был хорошо знакомый её телу незнакомец. Тело его узнало и приняло. И это был захватчик, который взял только своё, только то, что самой Природой было предназначено и приготовлено для него. И это был благородный разбойник, который сломал глупое и никчёмное сопротивление. Все эти правила приличного поведения были только препятствием на пути к счастью.
Как хорошо, что нашёлся настоящий мужчина, который без лишних разговоров отбросил всё это со своего пути! Так думало её тело, вопреки и назло всем нормам морали и нравственности. Вернее, оно не думало – тело не умеет думать. Оно так чувствовало и не хотело знать ничего другого, кроме удовольствия и счастья. Какое глупое тело! И по-своему мудрое. Ведь на самом деле счастье для нас – действительно самая важная вещь в этой жизни! И если мы будем чаще прислушиваться к своему телу, то чаще будем… делать глупости и чувствовать себя счастливыми!
Над тоже чувствовал, что было нечто, отличающее обычный секс от того волшебства, которое сейчас происходило между ним и Аггель. И Над догадался, что это волшебство не могло начаться, если бы он не почувствовал запах девушки. Он уловил тот настоящий и единственный запах, который отличал эту женщину от всех остальных. Хорошо, что Аггель использовала очень мало косметики, это сильно помогло. Многие девушки просто убивают свой природный запах бесконечными шампунями, пенками, духами и дезодорантами. Они никогда не будут узнаны своим избранником, своим суженым. Тот самый – единственный, один из миллиона, предназначенный именно этой женщине – пройдёт мимо, обманутый парфюмерией.
Но ему повезло, его тело распознало ту единственную женщину, которую для него готовили миллионы лет эволюции! И тело женщины тоже узнало его и откликнулось. Весь этот разговор произошёл за несколько мгновений, и говорили тела при помощи запахов и неуловимых для рассудочного ума жестов и телодвижений. И потом началось это безумие и волшебство. Их тела выбросили в кровь огромное количество гормонов. Столько, что они стали словно сумасшедшие и потеряли контроль над своими действиями. Всё, что происходило дальше, Над видел как в тумане. Как будто кто-то другой – сильный, дикий и свободный – действовал вместо него. А его обыденное сознание только сидело в сторонке, с отвращением и брезгливостью наблюдая за этим безумием…
Когда всё закончилось, Аггель быстро оделась и вылезла из машины, ни сказав Наду ни слова. Она пошла домой и, только пройдя несколько десятков шагов, поняла, где она. Спешить никуда не надо было: она находилась у своего дома! Там она приняла душ и сразу уснула, едва голова коснулась подушки.
Ей приснился странный сон. Как будто она сидит, гадает и видит в картах что-то настолько страшное, что сразу же сгребает их и кидает в огонь. И во сне больше всего её поразило не то, что она сделала, а именно то, что она так ясно видела камин и чувствовала благодатное тепло горящего в очаге огня.