8
Паша Муромцев был удивлен, но только третий ювелир оказался евреем. И именно он жил не в роскоши, а в скромной квартире на Композиторской улице – это задворки между Новым Арбатом и просто Арбатом.
Михаил Соломонович выглядел, как совершенно одинокий старик. И это несмотря на известную всемирно известную фамилию Абрамович… Очевидно, ювелир был не из тех Абрамовичей.
Из кухни тянуло запахом жареной рыбы, чесноком и еще чем-то приятным и очень домашним… Сам Михаил Соломонович был в очень уютных штанах на подтяжках и в распахнутой полосатой рубашке. Естественно, что из этой одежды выпирал солидный животик и хилая грудь с рыжим чубчиком в самом центре.
– Вы простите, уважаемый, что я в таком пляжном виде. Но на кухне так жарко, как на Лонжероне после обеда.
– Где, простите?
– На Лонжероне. Это шикарный одесский пляж. Это лучшее в мире место… Вы, молодой человек, бывали в Одессе?
– Нет, Михаил Соломонович, не приходилось.
– Несчастный человек! Если так, то вы очень много в жизни потеряли. Я считаю, всю землю можно делить на два места – Одесса и все остальное. И все знают, что в Одессе жить хорошо, а в других местах можно, но с переменным успехом… Пойдемте на кухню. Я уже поджарил скумбрию, а сейчас готовлю икру из синеньких.
– Из чего?
– Из баклажан, молодой человек… Я понимаю, этот овощ имеет фиолетовый цвет. Но в Одессе их упорно называют синенькими… А вы жили когда-нибудь в коммунальной квартире?
– Нет, Михаил Соломонович. Не пришлось.
– Жаль… Значит вы не представляете себе огромный коридор, где на стенах весит все, что может висеть. И двери по обе стороны – десять справа и десять слева. А вдоль стен столики, а на них примусы, на которых сковородки со скумбрией. Все это шкварчит и чадит. Хозяйки стоят спина к спине и обсуждают друг друга открытым текстом… Пойдемте на кухню, молодой человек. Я вас научу, как делать икру из синеньких.
Еще долго Муромцев не мог начать деловую беседу… Наконец они сели за стол. Перед этим Абрамович вытащил из холодильника бутылку с мутной жидкостью. Оказалось, что это настоящий абрикосовый самогон с запахом миндальной косточки. Подарок из Одессы!
От первой рюмки сразу пахнуло горячими мостовыми Дерибасовской, приморским парком и вообще – стало хорошо!
У Муромцева проскочило сомнение, а туда ли он попал… Нормальный ювелир в таком почтенном возрасте должен жить богато. А этот бывший одессит не очень похож на Ротшильда… Правда, бывших одесситов не бывает! Михаил Соломонович родился прямо в квартире на улице Розы Люксембург. И сейчас ему все чаще хотелось впасть в детство – ощутить беззаботное блаженство и все, что с этим связано. Все – обстановку квартиры-муравейника, яркую мелодичную перебранку, звон и скрежет трамвая за окном и все запахи, включая чадящий примус, жареную скумбрию и чеснок в икре из синеньких…
Абрамович оказался не менее сообразителен, чем остальные ювелиры. Он слышал о прибытии короны Елизаветы и сразу понял о чем идет речь.
– Я вам так скажу, молодой человек, ювелиры к этой краже руки не прикладывали. После истории с Эрмитажем все стали пугливы, как портовые крысы… Мы иногда нарушаем закон, но это, когда по маленькому. А так – все ювелиры трусы, и по большому не ходят!
– А кто мог заказать это похищение?
– Ищите среди новой элиты. Это стая непуганых жуликов. Они воруют без совести и без предела… Я их так и называю – бессовестные беспредельщики.
– А кого вы, Михаил Соломонович, имеете ввиду конкретно?
– Я их всех имел ввиду! Тех, кто вдруг разбогател на пустом месте… Всех – от министров и депутатов до футболиста из Лондона… Если вы не поняли, Паша, так я намекаю на своего однофамильца.