Королева фей Ланнан Ши. Королева мавок (Натали Якобсон)

Королева мавок

Чудесная музыка играла недалеко от леса. Она разливалась вокруг глади маленького озера. Она наполняла все волшебством, но что-то грустное было в ней. Оно предсказывало, что через час или два она стихнет и уже никогда не зазвучит в этом месте между морем и лесом, названным людьми королевством фей.

И, правда, что-то странное было здесь, люди боялись этого места. Говорили, по ночам здесь собираются эльфы и феи. Они утомят своими танцами до смерти любого, кто зайдет в их полуночное владение.

Говорили, это место посещает сама дьявольская красавица Ланнан Ши, и любой, кто увидит ее здесь и взглянет в ее прекрасные глаза, осужден на смерть.

Здесь кончался мир, и начинались владения магической силы. Там, где зеленые гибкие ивы склонялись к воде и отражались в ее гладком зеркале, у самого берега озера стоял огромный дворец. Это был необычный дворец, что-то волшебно легкое и нечеловеческое таилось в его позолоченных скульптурах и колоннах. Он отличался от всего, что с начала времен стояло на земле. В нем таилась колдовская сила, и магия поющего ветра звала зайти в мраморный дворец, который настолько вписался в эту укрощенную магической зеленью картину, что, казалось, стал ее неотъемлемой частью. Дворец блестел, и луна отражалась в серебристых стеклах огромных окон, выходивших на озеро.

Ночной мир оживал вокруг него. Все здесь было волшебством, и оно никогда не кончалось, но люди, попавшие сюда, были обречены на смерть, и не только от губящего взгляда Ланнан Ши, но и от другого, могущественного и непобедимого зла.

Зло поселилось не только на суше, но и в глубинах синих вод озера. Под водой был свой особенный мир, никто из живых не мог находиться в нем, не мог видеть его. Только души утопленников перерождались в нем, там был волшебный мир кораллов и жемчужин, водорослей и цветных, пестрых рыбок, подводных чудовищ и морских дев. Его наполняли русалки и другие, незнакомые людскому миру существа – мавки, души умерших без крещения, совершивших страшные грехи, отказавшихся от Бога и жизни. Они убивали, они совершали зло, они изводили людей, и у них тоже была своя повелительница. История их создания таилась во дворце.

Он стоял на берегу озера, величественный, неповторимый и прекрасный.

А у глубокого озера стояла Ланнан Ши, как призрак, полный сказочной красоты. Ее волосы, яркие как золото, были рассыпаны по ее спине, и только глаза были печальны и зловещи. Сегодня ночью она снова должна была обрести свою коварную власть над миром, зло ее души звало ее вперед.

Сонные цветы цвели и дышали свежестью ночи. Они были ее душой, их красота не могла быть странной и порочной, как очарование мраморного дворца.

Долина ночных роз простиралась рядом с дикими цветами леса, но никто не мог знать, что в середине их пестрого, узорчатого букета растет и переливается всеми оттенками колдовства алый и нежный цветок, то была дьявольская гвоздика, и она шептала самой ночи, что только ее призвала повелительница мрака.

Где-то, далеко позади, остался милый граф, влюбленный граф, сейчас она снова была готова совершить зло, но память о его нежных глазах все еще тревожила сердце чудесной возлюбленной.

Дворец словно чувствовал, что это последний его бал, и знал, что его красота уже никогда не будет светиться для всего мира, а только для избранных жертв, но это были последние мгновения последней ночи, когда любой смертный мог восхититься и мог видеть его.

А внутри дворца, в огромной зале, под звуки волшебной музыки танцевали разодетые пары, величественные и грациозные. Они поражали своей роскошью. Одна из дам на балу отличалась особенной красотой.

Одетая в черное бальное платье, как в одежду траура, угрюмую, но прекрасную, со светлыми, почти золотыми волосами, совсем как у Ланнан Ши, с нитями черного жемчуга на шее, девушка по своей красоте не уступала этой зале, а даже частично превосходила ее.

Казалось, ее лицо не принадлежит ей, а далекой легенде о роковой красавице, но она совсем не была роковой, роковой была ее судьба.

Она была похожа на Ланнан Ши, те же губы, то же лицо, те же волосы, только прямые и пышные, и глаза более добрые, но несказанно печальные.

Неспокойно было у нее на сердце, какая-то скрытая тревога поселилась в нем и не давала ей покоя. Кэтрин было жутко, но она сдерживала себя, хотя все так смотрели на нее и перешептывались между собой, словно сама эта ночь готовила заговор против нее и осуждала ее на смерть.

Кэтрин любила балы, любила смеяться и танцевать, но сегодня лучше бы она совсем не приходила сюда. Как странно и ужасно было все вокруг нее, словно она внезапно попала в совсем другой мир, полный скрытой и жуткой опасности. Дикие глаза смотрели на нее, и она боялась встретиться с ними, уж что-то настолько страшное было в них, что их стоило опасаться. Ее сердце настороженно билось в агонии страха, она в ужасе ждала, что же произойдет в недалеком будущем.

Кэтрин танцевала, и холодная рука сдавливала ее руку, обжигая ее своим холодом, лишь ее волосы, казалось, были единственным живым на этом балу, они сверкали и переливались теплыми оттенками света.

На миг ей показалось, что вместо ледяной руки ее кавалера ее тонкие пальцы сжимает длинная клешня чудовища – огромного осьминога, но через мгновение все стало прежним. Холодное лицо того, кто танцевал с ней, не выражало ни злости, ни ненависти. Однако нечто дикое и звериное пряталось за маской надменного благородства, и она почувствовала это. Ей стало страшно, но она старалась не показывать этого.

– Что с тобой, Кэтрин, – раздалось над ней, пробуждая Кэтрин от ее мыслей и заставив вздрогнуть от удивления. Откуда он мог знать ее имя, ведь она видела его первый раз в своей жизни?

Она не знала, что сказать, на что и как ответить, она только быстро вырвала свою руку и отошла от танцующих пар.

Вдруг что-то заставило ее вздрогнуть, словно хрупкая слеза хрусталя разбилась о ладонь ее руки. Кейт разжала руку, на ее ладони сияли нежные темно-кровавые лепестки алой гвоздики. Девушка не удержала ее в руке, и цветок выскользнул из ее пальцев и упал на начищенный паркет. Откуда цветок оказался здесь, в бальной зале? Сейчас Кэтрин уже совсем не хотелось танцевать, ее тянуло скорее убежать отсюда и никогда больше не возвращаться сюда.

– Кэтрин, – прозвучало рядом с ней.

Она обернулась, перед ней стоял стройный, высокий и красивый молодой человек, он смотрел в упор на нее. На его изящном лице и изысканной одежде сверкали тени какого-то колдовского очарования.

– Это ты, – вырвалось у нее, но он лишь печально кивнул головой, – ты вернулся!

– Да, – был короткий ответ.

Кэтрин постаралась улыбнуться, вспоминая прошлое.

– Уже прошел год, – выговорила она, – целый год, с того мига, когда мы прощались с тобой. Ты отправлялся в дальнее плавание, чтобы найти «заколдованный замок».

Они оба улыбнулись в коротком миге воспоминаний, «заколдованный замок» – так называли далекую страну за морем, о которой никто толком ничего не знал.

– Помнишь, – сказала она, – все боялись, что ты уже никогда не вернешься, и только я верила, что ты снова приедешь сюда. Вот ты здесь, но что ты узнал в дальних краях, в своих путешествиях.

Он протянул ей кубок с вином, и вино в бокале как-то странно зашипело, когда ее белые пальцы коснулись его.

– Колдовство существует, – медленно вымолвил он.

– Правда? – улыбнулась Кэтрин, но внезапно что-то испугало ее, и она осеклась на полуслове.

– Как ты оказался здесь, где твой корабль? – вырвалось у нее, но он лишь отвел печальные и потускневшие глаза.

– Я узнал многое, но больше всего меня волновало одно, – прошептал он, – нет ничего лучше родного дома. Зачем странствия, зачем ложная надежда, мир полон опасностей, а дом света и тепла, но теперь у меня нет его, я потерял родную землю с тех пор, как ступил на борт этого трижды проклятого корабля. Сейчас я всего лишь пленник.

– Здесь что-то не так, – Кэтрин оглянулась встревоженным взглядом по сторонам, – что-то изменилось, именно здесь, во дворце.

Она с надеждой посмотрела на него и коснулась руками его рук. Он молчал, и она тщетно ждала от него ответа, что-то изменилось в нем, как и в этой зале, Кэтрин помнила, как год назад он уезжал отсюда смелым и отважным юношей с горячим сердцем. Теперь холодная статуя сверкала в лице живого человека, но он, не отрываясь, смотрел на нее, и что-то странное было в его взгляде.

– Твои волосы – произнес он, – они блестят, как пламя раскаяния, его не может убить даже зло, я знаю только одну девушку и одну легенду с такими волосами, но они несут сметь.

– Господи! – усмехнулся он.

– Это скрывают, как вечную тайну, но я узнал, узнал ту красавицу, любовь которой – это смерть. Как ты похожа на нее, словно ты – это она.

Кэтрин невольно отшатнулась, и вдруг ей показалось, что вместо человеческих глаз исподлобья на нее смотрят кровавые огоньки. Они горели злобой, на ее глазах человек превратился в исчадие зла. Она невольно вспомнила, что пленники заколдованной страны, если и вырываются на волю, то все равно на всю жизнь становятся чудовищами, готовыми убивать других людей. Таков был закон колдовства, его было не изменить ничем.

Вдруг все прошло, и снова Кэтрин смотрела в холодные и безжизненные, отчасти лукавые глаза. Он не обратил внимания на ее испуг.

– За время своих странствий я узнал одно, кроме смертного мира, существует другая жизнь, за пределами света и дня, далеко от людей, тайно ото всех, но они сильнее жизни, и сегодня я пришел сюда не случайно.

Его последняя фраза жутким эхом отдалась в сознание Кэтрин, она испугалась.

– Знаешь ли ты, Кэтрин, что, кроме одной легенды существуют и другие истории ужасов, как подводные рифы среди глади моря, – он посмотрел прямо на нее. Он говорил, но его глаза блистали холодным ледяным ужасом, они смеялись над слабостью человека и ненавидели силу святынь. Теперь он казался Кэтрин незнакомцем, да, она совсем не знала его таким, каким он стал, перед ней стоял совершенно чужой, незнакомый человек, или сам дьявол.

– Что ты узнал в своих странствиях? – сама не понимая значения своих слов, спросила Кэтрин, – что еще существует в подводном мире?

Его глаза вспыхнули и загорелись ярким, обжигающим огнем, он знал силу своих колдовских чар.

– Мавки, – произнес он, и в этом всего лишь одном слове был ужас всего его дьявольского «возвращения».

– Мавки, – удивилась Кэтрин, впервые в жизни она слышала это слово, но ей казалось, что она сталкивалась с ним раньше, и в далеком прошлом осознавала весь его смысл.

– Это то же самое что русалки, – пояснил он, – и в то же время совсем другое, ими становятся дети, умершие без крещения, проклятые миром и матерью. Их жажда – это месть к любой людской жизни, но у них есть своя королева. Мавку можно узнать по длинным черным волосам, но даже если она была красавицей, то потом от красоты не остается и следа, только длинные скошенные губы, вечно жаждущие человеческой крови. Они не боятся никого и ничего, кроме одного единственного полутемного – полусветлого создания. Даже королева мавок преклоняется перед ней и боится ее, боится красавицы Ланнан Ши.

– Ланнан Ши, – как во сне повторила Кэтрин, а лицо неизвестного капитана и скитальца озарила дьявольская улыбка.

– Там, где море сливается с озером и с подводным дворцом, там королевство мавок, – произнес он.

– Здесь, – ужас озарил ее лицо.

– Нет, для того, чтобы позволить им убивать, молодая девушка, произнесшая имя волшебной красавицы, должна отдать им каплю своей крови, которая станет огнем их алых сверкающих глаз.

– Но нам нечего бояться, – в один миг невыразимо изменившись, сказал он, – сегодня ты прекрасна, Кэтрин.

Он протянул ей длинный, украшенный зелеными листьями стебель алой и нежной розы. Она сияла цветом самой красоты, еще никогда Кейт не видела такого красивого цветка, а головка цвела, как пышный наряд самого лета, но откуда она могла взяться и расцвести здесь, где были одни лишь синие озера и яркие, но не такие милые полевые цветы.

Кэтрин мило улыбнулась и протянула руку к чудесному венчику цветка, но как только она коснулась розы, она внезапно вскрикнула. Она не заметила с первого взгляда острых иголок шипов на ее стебле.

Роза выпала из руки Кэтрин. Почти в тот же самый миг алая капля чистой крови юной красавицы скатилась с ее пронзенного шипом пальца и упала на пол. Она шептала, она угрожала, она встрепенулась и зазвенела, вспыхнув ярким пламенем.

– Боже! – вырвалось у Кэтрин, она не могла поверить в происходящее. Сбылось пророчество, капля крови произнесшей имя легенды пролилась в ночном дворце, еще мгновение, и она воскресит страшные силы, и уже ничто не сможет остановить ее.

Девушка взглянула в лицо своего собеседника. Оно поражало своим коварством.

Внезапно она снова различила вдали звуки музыки, словно золотая флейта играла во дворце. Холодная как лед рука коснулась ее руки.

– Пойдем, – прошептал он, – этот танец для нас двоих, и сама ночь сейчас плачет о тебе.

Кэтрин попыталась разжать пальцы, уж что-то слишком странное было в его прикосновении, но его рука не отпускала ее, словно она попала в клетку, откуда ей уже никогда не вырваться.

– Я не понимаю – вымолвила Кэтрин и взглянула в его пылающие глаза, его рука была холодна как камень, но во взгляде горело что-то колдовское и сверхъестественное.

– Это твой танец, – сказал он и медленно добавил, – танец смерти.

Кэтрин попыталась вырвать свою руку, но он не отпускал ее, и вот они уже стояли в огромном опустевшем кругу залы, и сотни глаз со всех сторон смотрели на них.

Она оглядывалась по сторонам, и все вокруг казалось ей холодной смертью, она не могла танцевать, но ее безмолвный спутник увлекал ее в танец, и ее черное платье тревожно шуршало, а светлые волосы горели таким светом, словно это было последние мгновение ее жизни. Все слилось в одно: люди, лица голоса, осталась лишь эта темная музыка, но она пела о смерти и более ни о чем. Ее звуки лились и бились в ожидание кошмара, Кэтрин казалось, что она сходит с ума, она уже не слышала злобных голосов, твердивших ее имя.

– Кэтрин, посмотри на меня, – звучало вокруг нее, – взгляни в мраморное лицо ужаса.

Но она не решалась, в ее голове кружились лишь одни слова:

– Кровь молодой девушки, произнесшей имя роковой красавицы, пробудит зло.

– Взгляни на меня, – снова прозвучало рядом. Уже не глаза партнера, а кровавые огни сияли перед ней. Что ей было делать, она не знала, как ей спастись. Кэтрин остановилась, и вдруг она вскрикнула и схватилась рукой за талию. Ей показалось, что все ее тело прорезала страшная боль, словно кто-то ударил ее кинжалом. Она увидела струю крови на своем черном платье, и ее белоснежная рука тоже была в крови.

Что-то страшное происходило в зале, фигуры всех гостей застыли как статуи и не могли сдвинуться с места. Все замерло, и Кэтрин обвела тускнеющим взглядом безмолвную толпу. Нигде она не могла найти помощи, нигде не сохранилось жизни, и даже алые глаза незнакомца были неподвижны, он превратился в прах у ее ног, и она в ужасе отпрянула, но боль в теле не давала ей покоя.

Кэтрин попятилась, но вдруг какое-то яркое сияние на миг ослепило ее глаза. Она обернулась, перед ней сияло одно из огромных зеркал, и сейчас его глубина сияла не только своей голубой гладью, но и какие-то непонятные огоньки бегали по ней вокруг отражения Кэтрин.

Одной рукой держась за талию, а другой, откидывая со лба длинные пряди волос, Кэтрин посмотрела на себя. Все было, как раньше. В зеркале отражалась все та же нежная светловолосая красавица в черном сверкающем платье, то же прекрасное лицо, что и раньше, но теперь на нем лежал отпечаток смерти. На ее глазах гладь зеркала начала мутнеть, словно подводное течение, и ее отражение расплывалось и дрожало в водяной глубине. Вдруг молния ударила в небо, и вот Кэтрин снова посмотрела на себя и вскрикнула от ужаса. В зеркале отражалось точь-в-точь похожее на нее, но в то же время совсем другое лицо роковой красавицы. Бледная молния сверкала и оттеняла ее белоснежную кожу. Длинные и вьющиеся золотые волосы падали на плечи, и синие лукавые глаза сверкали, как звезды самой ночи. Алые губы искажала хитроумная, дьявольская улыбка.

Она была прекрасна, но холодной и коварной красотой. Кэтрин узнала ослепительную красоту Ланнан Ши.

Мгновение она не могла отвести взгляда от пугающих, синих глаз, она только смотрела прямо в них и не верила, что так похожа на эту губящую красоту.

– Ты похожа на меня, и ты обречена на смерть, – был приговор Ланнан Ши. Зеркало покрылось черным туманом, а в голову Кэтрин ударила страшная боль, кровь хлынула из раны, и она упала на пол, но она казалась живой, ее губы хотели прошептать слова любви и спасения, она всего лишь спала. Ланнан Ши с ледяным спокойствием смотрела на нее, и холодное торжество играло в ее синих глазах.

Под дворцом бежали вглубь земли тысячи дорожек и следов и прятались в числе длинных лабиринтов. Ни капли света не проливалось сюда, ни капли солнечного тепла, а за стенами тоннелей слышался лишь шум глубокого и бурного моря, здесь сходились море и земля. Даже волны не могли разрушить эту неземную крепость, ее поддерживали другие темные силы.

Чем она была, как она появилась на свет, все было покрыто мраком тайны, кроме одного, сама смерть заснула здесь, и ее сон был страшен, а лабиринт тянулся, бесконечный, как и море, стоило только войти в него, и любой заблудился бы здесь и погиб.

Сверху, на земле, сиял уснувший колдовским сном прекрасный дворец, а внизу, под землей, тянулась бесконечная, пугающая цепь лабиринтов, и было более, чем удивительно, почему море еще не ворвалось сюда и не затопило их, но у этих тоннелей была своя особенная тайна.

Море бушевало и билось, словно хотело разрушить все созданное руками человека, но оно не могло погубить то, что создали потусторонние силы. Только видимость пустоты и безжизненности появлялась здесь, а в действительности повсюду царила тайная жизнь, в каждой стене, под землей, внизу и вверху, только надо было присмотреться к самому волшебству, чтобы заметить ее.

Отсюда было не выбраться никакими силами, дорожки и тропинки не вели к освобождению, а лишь еще больше запутывали в пути и не давали выбраться на свет. Здесь никогда не было света, его лучи не доходили сюда и не согревали подземные камни, его лабиринты были связаны с дворцом, хотя вода со всех сторон окружала его, но, казалось, он вел в саму преисподнюю.

Что-то сегодня произошло здесь, доказательством этому служили разбросанные по земле увядающие цветы.

Их нежные головки трепетали во тьме, цветы предвещали нежданную смерть.

Лабиринты тянулись длинными ходами, и им не было ни конца, ни края, но путь не был бесполезным, он тоже вел к своей цели, но только избранные узнавали о ней.

Уже давно велась эта борьба в темном мире, борьба между золотоволосой повелительницей ночи и королевой подводного зла, но было ясно одно – победит Ланнан Ши.

В огромной пещере горел свет, тусклый и слабый, но все же вполне реальный.

Пещера выглядела, как большая зала, темные каменные стены словно надавливали на происходящее здесь и не давали ему обрести ни минуты покоя, они давили на само сердце, не давая ему облегченно вздохнуть. Человек, попавший сюда, ощущал себя мертвым или заживо погребенным. Это была каменная клетка, откуда уже невозможно было выбраться никому.

Ее стены дышали воздухом, полным зла, и даже неустрашимый человек здесь превращался в пленника зла, и это зло могло заставить его сделать все, что пожелает огромное вместилище тайн. Казалось, эти стены вот-вот разрушатся и погребут живую душу под своей тяжелой громадой, но как они были крепки, их создавали столетия, но не света природы, а чары магических сил.

Дно пещеры, как и ее стены, были целиком из темного камня и земли. Море не доносило сюда шум своих волн, и только на каменном полу осталось одно напоминание о море – маленькое озерцо, которое заполняла гладкая голубая вода, но в пещере не было темно, и не только свечи роняли свой свет на темные камни, все здесь блистало и играло всеми оттенками дня.

Груды золота возвышались на полу, как какой-то драгоценный клад, и они сияли ярче самого солнца, забытого здесь. Это были темные сокровища мира мавок, сокровища, подобным которых не было еще на земле. Золото блестело и переливалось, золотые монеты украшали его, и в его густом холме виднелись сверкающие камни: алмазы, рубины, бриллианты, изумруды и многое подобное им, но сапфиры были ненавистны здесь, ведь они напоминали очаровательные, синие глаза золотоволосой красавицы.

Рядом с золотом были разбросаны ослепительно сверкающие даже в полутьме драгоценные украшения, их камни блестели и переливались, искусно вделанные в украшения нечеловеческой рукой, и, правда, в этой пещере не было ничего человеческого, поэтому и ни один человек не мог найти дорогу сюда или уйти отсюда, оставшись живым.

Казалось, бы кто мог быть несчастным, обладая этим, но счастье и золото было небом и землей, уже давно никто не мог произнести одно из этих слов, подумав о втором, в нем было горе, несчастье, вражда, счастья не было и не могло быть там, пока эти сокровища украшали каменную землю под стенами моря и дворца. Здесь начинался совсем другой мир, и дикий сон зла уже был нарушен каплей крови молодой красавицы, а теперь и она сама должна была стать частью и ужасом этого бездушного мира.

А в тусклом освещении пещеры тянулись два ряда людей в черных, траурных одеждах, но их лица нельзя было различить, и длинные вуали покрывали их, такие же черные, как и их похоронные платья.

Сегодня в эту ночь они все были печальны, какие бы чувства они не испытывали раньше, но сейчас они грустили и горевали, и этот траурный плач смешивался со слезами смерти. Но были ли среди них простые люди, или под маской образа человека скрывались черные души, хоронившие частичку своего зловещего императора. Плача не раздавалось в пещере, опущенные глаза не проливали ни капли слез, они страдали молча, но не искренно, не по зову скорби, а по долгу угасать или воскрешать темную силу, от которой зависели они все.

Здесь была тень траура. Вся пещера была забросана пестрыми цветами, они цвели и сияли на каменном полу, нежные головки маргариток клонились ко сну, пестрые лепестки разноцветных лютиков украшали своим нежным покровом холодные камни, незабудки и хризантемы наполняли светом и жизнью мертвое царство вокруг себя.

Они жили своей особенной жизнью, но она сливалась со всем, что окружало ее и придавало красоту даже этому месту плача и смерти. Они были прекрасны в своем полусне, но их жизнь увядала, как и другая хрупкая жизнь, задремавшая сном смерти. Среди всех этих цветов сияли, как яркое солнце, одни цветы – белые, водяные лилии. Как они оказались здесь, не во время и не к месту. Как они до сих пор были живы без воды. Здесь они цвели еще ярче, еще красивее, создавая вокруг себя особенный ореол, и, казалось, они превращают всю пещеру в цветущий пруд или тихие воды озера, да, с ними пещера оживилась, как никогда, но они тоже не могли воскресить мертвого.

Одна легенда существовала в мире о лилиях, что именно они украшают мертвый гроб, когда мавки хоронят свою королеву.

Лилии украшали весь пол своим цветником, потом их становилось все меньше и меньше, и, наконец, только несколько белоснежных цветков украшали каменные стороны маленького возвышения, на котором стоял небольшой гроб. В нем лежало бледное тело, одетое в черное платье, тело маленькой девочки, ее лица нельзя было различить, но виднелись длинные темные волосы, как мрачный саван одевавшие ее, бледные руки лежали без движения, а голову украшали цветы лилии. Она лежала в гробу и казалась утопленницей, но она была всего лишь умершей, и только колдовство придавало ей эти странные оттенки, ей родившейся и умершей среди мавок.

Молодой человек стоял у гроба, он уже не был юным, или же суровость жизни так исказила его черты, придавая им лишние годы возраста и старости. Это был человек, испивший из кубка превратностей жизни и переживший обманы и подлости судьбы. Слишком много разочарований запечатлелось в его суровых глазах, их цвет было сложно определить, и не всегда они выражали чувства его души, они были скрытными, как у осторожного зверя, но сейчас они не могли утаить своей печали.

Холодная слеза текла по его щеке, он плакал, он страдал. Он любил эту маленькую девочку – свою дочь.

Он стоял у открытого гроба и не скрывал своих слез, хотя безмолвные, черные тени не понимали их.

Вдруг толпа черных фигур расступилась, и женский силуэт вырос на фоне каменной стены. Она была одета во все черное, ни одного украшения или ленты не было на черном простом платье, но в то же время оно отличалось от всей одежды тем, что в нем было что-то текущее и водянистое, как река русалок, но в этом не было ничего особенно привлекательного.

Черные перчатки закрывали ее руки целиком, на голове была черная вуаль, полностью закрывавшее ее лицо. В ней было что-то злое и нехорошее, в ней не было и тени добра, одно лишь уродство. Чудовищным был страх, исходивший от нее, он завораживал и пугал, и от этого испуга было не отделаться уже всю свою жизнь, любой, кто бы не увидел ее, до конца своих дней должен был испытывать этот страх и днем, и ночью, а особенно в сумерках темноты.

Фигура медленно прошла по освободившемуся пути, и длинный черный шлейф тянулся за ней по каменному полу. Вот она остановилась у подножия гроба и медленно сняла покрывало со своего лица. Она не была красивой или привлекательной, тусклые глаза горели злым огнем, кожа казалась бесцветной водой из какого-то озера, но не такой чистой, как речная лилия.

Ее длинные губы искривлялись в одну сторону, и это искажало все ее лицо. Лишь одно красивое было в ней, длинные, черные волосы, они сияли в темноте и казались шелком, но не земным, а сокровищем из морских камней и листьев, только искривленные губы портили все впечатление от ее прекрасных волос.

Он смотрел на нее со слезами на глазах, это было настоящее отчаяние, видеть виновницу своего горя и винить только себя.

– Зачем? Зачем ты пришла? – выговорил он, – убирайся, оставь меня у гроба нашей дочери. Повелевай своими убийцами, но не мной, королева мавок.

– Эвелина была всего лишь жертвой, – сказала она, и ее кривые губы исказились в коварной усмешке.

– Да, она была жертвой, ценой за твою вечную жизнь, – смахивая слезу, признался он.

– Забудь все! – звучал холодный голос королевы мавок, вуаль соскользнула с ее головы, и теперь ее волосы были волосами мавки, – кровь пролита, мы свободны, или ты хочешь снова стать слабым человеком?

Она двинулась к нему, но он отшатнулся, он ненавидел ее за смерть этой маленькой девочки.

– Я ненавижу тебя, – крикнул он прямо ей в лицо, и это был роковой миг. Проклятие сбылось, мир мавок оживал, но их королева была обречена на смерть, вся власть над темным миром теперь переходила к ее врагу – Ланнан Ши.

Волны бушевали и бились о скалы, словно желая хлынуть в пещеру и затопить ее всю. Какая-то неведомая сила полоснула королеву мавок, словно острым лезвием по лицу, и на ее щеке остался шрам, но это не остановило мрачные силы, еще один шрам остался на ее лице, затем снова и снова, словно невидимый кинжал наносил ей удары.

Она вскрикнула, но ее жизнь было уже не спасти. В этот же миг в озере вспыхнул огонь, и тело в гробу шевельнулось. Он смотрел и не верил себе, его дочь Эвелина медленно поднялась и села.

– Отец, – прошептала она, и он схватил ее за руку, но она лишь пронзительно вскрикнула, и ее глаза блеснули огнем. В этот самый миг море снесло хрупкую преграду в озере, и вода хлынула в пещеру. Вода покрыла пещеры и чудный дворец, теперь только жертвы зла могли увидеть его, он стал частью подводного мира. Только изредка он будет показываться людям, как сказка, как легенда, но не как реальность, а ведь колдовство тоже было реальностью, но первая красавица мира, первая после Ланнан Ши теперь стала частью подводного мира, мира мавок.