Глава 3. Герцогиня в сабо становится королевой Франции (1488-1491)
Ланже. Бракосочетание Анны Бретонской и Карла VIII. Восковые фигуры в замке.
Однако между почестями вступления на трон и реалиями жизни была существенная разница. Трудности, несчастья, превратности судьбы предстали перед Анной. Если в течение многих лет главной заботой бретонского правительства был поиск мужа для наследницы, союз с которым ослабил бы французские тиски, то отныне герцогиня оказалась зависима от милости злейшего врага Бретани. Теперь Карл VIII будет искать ей супруга – и цель его совершенна противоположна.
Еще в начале 1486 года – то есть задолго до открытых проявлений враждебности – Анна де Божё размышляла на тему свадьбы своего царственного брата со старшей дочерью Франциска. В 1488 году этот союз представлялся прекрасным финалом затяжной битвы, изящным способом объединить великое герцогство с землями французской короны. Об этом же мечтал Людовик XI.
Но какими были намерения у самого Карла VIII? Известна фраза, которую обронил в августе 1488 года, в разгар переговоров в Верже, король. Соглашаясь на брак Анны с бретонским дворянином, он добавил: «если она не примет меня самого». Это была просто форма вежливости. Однако и Карлу, и его сестре было необходимо более осторожно делать подобные заявления. Ведь по договору, заключенному в Аррасе (Arras) в 1482 году между Людовиком XI и Максимилианом, в невесты Карлу была назначена внучка Шарля ле Темерер, законная дочь императора Маргарита Австрийская. Опрометчивые слова Карла VIII вызвали гнев короля Римлян. Тому были две причины: во-первых, Анна Бретонская была уже обещана ему самому; во-вторых, высказывания французского короля унижали и дочь Максимилиана. С двухлетнего возраста Маргарита воспитывалась при французском дворе, проходя подготовку к своей будущей роли жены Карла VIII, и ее называли не иначе, как «маленькая королева».
Заявить о своих претензиях на руку Анны означало разжечь войну с австрийцем – на северо-востоке, едва завоевав мир на западных границах. Также это означало и недовольство бретонских претендентов, провоцируя их на новые альянсы против Франции, пусть и немыслимые ещё вчера.
Даже для соратников французского короля выбор между двумя невестами не был очевиден. Маргарита или Анна? Первая приносила в приданое (согласно договору в Аррасе) всё бургундское наследство своей матери – Артуа и Франш-Комте. Вторая давала гарантию на владение Бретанью плюс защиту от Англии. Какая же из партии более выгодна для Франции? Анна де Бурбон предпочла политику выжидания, решив, что плод созреет в свой срок.
Однако идея брака с бретонкой вовсе не была изобретением сестры короля. Задолго до смерти Франциска при дворе короля Людовика XI появился некий отшельник Франциск де Поль (François de Paule), которого набожный король пригласил с верой в целительные руки последнего. Доставшись в наследство сыну, экзальтированный монах возвестил Карлу VIII об идее брачного союза Франции и Бретани. Помимо церковников, эту же мысль высказывали и французские дворяне: 16 октября Луи де Лаваль Шатийон (Louis de Laval-Châtillon) сделал аналогичное предложение. Известно, что Франциск де Поль посещал бретонский двор еще при жизни герцога Бретонского. И что Анна тогда не согласилась с предложенным ее отцу проектом.
Да и как могло быть иначе? Французы – во главе с Карлом VIII – в течение четырех лет воевали с ее землями. С раннего детства она слышала речи, исполненные ненависти к врагам. И вот сейчас они вторглись, ограбили и поработили ее страну. Только что был заключен договор в Верже, условия которого унижали ее, Анну Бретонскую. Он сделали ее своей заложницей, уничтожили свободу и независимость герцогства, растоптали ее гордость. Вот ее бедный отец, Франциск, он не стерпел. Да, воистину, этот мальчишка-король, рвущийся в ее мужья, – настоящий убийца ее отца! Он унизил, обесчестил его! В свои одиннадцать с половиной лет Анна полна гордости и стойкости. Как же могла она согласиться на этот брак? Как отказала Алену д’Альбре, так же она отказала и отвратительному королю Франции.
Карл VIII стремился преодолеть эту враждебность – ради земель Бретани, конечно. Бурбоны предложили использовать и военные, и политические средства, чтобы вынудить Анну на брак. Ведь это необходимо королевству…
И нельзя было терять время! Через несколько дней после смерти Франциска II, 18 сентября к бретонскому двору, находившемуся в Геранде из-за разразившейся в Нанте эпидемии, была отправлена делегация с четкими инструкциями: послы должны были донести до Анны Бретонской приказ французского короля не принимать официально титул герцоги.
Карл стремится помешать Анне вступить в отцовское наследство. Еще вчера от короля зависел только выбор мужа для нее – сегодня он уже отказывался признать ее права на престол Бретани. Иначе говоря, французский король возжелал лишить ее всего. А она – она не могла этого допустить!
Также послы короля напомнили Анне о договоре в Геранде от 1365 года – о передаче прав на Бретань дома Блуа-Пентьевр королю Франции. Итак, она – всего лишь заложница.
Тут выяснилось, что не только Карл VIII претендует на титул герцога Бретонского. Герцог де Роган, пользуясь неразберихой, заявил о своих собственных правах на эту корону, ссылаясь на права собственной жены – дочери предыдущего герцога Франциска I. Он настолько был уверен в своей победе, что 20 сентября прибыл в Генгам (Guingamp), где собирался провести церемонию собственной коронации. Только молниеносная реакция маршала де Рьё помешала Рогану воплотить этот проект в жизнь.
Карл VIII увидел в Рогане прекрасного союзника – и меньше чем через две недели для дома Роганов открывается французская казна. В 1488 году члены его семьи получили следующие суммы: Жан – 8600 ливров, Пьер – 4000 ливров, Луи – 1200 ливров, Франциск – 1200 ливров. Официальная награда за службу королю. Однако, ни Карл, ни его сестра не питали иллюзий по поводу верности де Рогана.
Немедленным ответом Анны на эти поползновения де Рогана стала торжественная церемония ее коронации 10 февраля 1489 года. Этим наследница подчеркнула свои права на бретонскую корону.
Одновременно продолжались и другие интриги – хотя, казалось бы, война уже завершена, и мир подписан. Но поскольку Анна сопротивлялась, Карл VIII решил использовать и другие методы убеждения. С 12 сентября 1488 года французские войска во главе с де Ла Тремуйем по-прежнему находились в полной боевой готовности. В ноябре армия прибыла в Лаваль.
«Претендент» Жан де Роган вступил под флагом короля в Бретань, делая за Карла то, что тот не решался сделать сам. В декабре виконт де Роган и его брат Пьер, сеньор де Кинтен (Quintin), в союзе с французскими войсками начали военное наступление. Цель их была проста: завоевать Нижнюю Бретань. Жан де Роган направился в Генгам, стратегически важную точку на западе Сен-Брие. Город сдался в январе 1489, и – как обычно после осады – был разграблен. Дорога для королевской армии была открыта.
Успехи Роганов продолжались. После взятия Конкарно (Concarneau) он стал хозяином Бреста, где находилась значительная часть герцогского флота. Уже половина Бретани находилась в его руках. Может быть, завтра он завоюет ее всю? Да, это была самая большая мечта Рогана. Успех вскружил ему голову настолько, что он позволил себе отправить письмо к маршалу де Рьё и канцлеру Филиппу де Монтобану с предложением женить своих сыновей на Анне и Изабо. А для себя самого он планировал корону герцогства – ведь он же являлся наследником мужского пола!
Однако Карл VIII резко остудил пыл зарвавшегося «союзника», отказавшись поддержать его, в том числе и финансово. Анна избавилась от очередного жениха, однако враг по-прежнему стоял у ворот. Она не могла продолжать войну ради войны.
В конце февраля 1489 года герцогиня отправила королю претензии по поводу несоблюдения пунктов мирного договора в Верже. На что Карл ответил, что и она совсем не уважает данные соглашения – разве не она получила военные силы испанцев и 500 английских лучников?
Поскольку Анна не имела никакого желания присоединиться ко двору Франции, она, как прежде ее отец, искала союзников, способных осуществить военную поддержку. В течение зимы 1488-89 года герцогиня и ее генеральный штаб провели несколько успешных дипломатических операций. Им удалось склонить на свою сторону вечно колеблющегося Генриха VII. Английского короля беспокоило присутствие французов столь близко от берегов его страны, и он предпочитал иметь в соседях бретонцев, а не многовековых соперников.
10 февраля, в день коронации Анны, в Ренне было наконец подписано англо-бретонское соглашение, по которому Генрих обязался ввести в герцогство 6000 солдат на период с середины февраля до Дня Всех Святых. Однако нельзя отказать королю Англии в практичности: в обмен на свои военные услуги он потребовал оплаты себе лично и содержание армии на указанный период.
Это соглашение немедленно привело в движение и другие европейские страны, создавая новую коалицию против Франции. 14 февраля в Дордрехте (Dordrecht) были подписаны австро-испанские и австро-английские пакты. 27 марта в Медина-дель-Кампо (Medina del Campo) союз дополнился англо-испанским пактом. Так Англия, Испания и Австрия договорились о взаимном союзе в ожесточенной борьбе Бретани. Ситуация казалась благоприятной для Анны Бретонской. Но насколько надежны были эти соглашения?
Несмотря на условия договора в Верже – по которому, напомним, Анна не могла выйти замуж без королевского одобрения, и который явно исключал из списка женихов и Максимилиана, и д’Альбре, – последний вернулся к идее брачного союза с герцогиней.
Очевидно, что маленькая герцогиня ответила категорическим отказом – как и прежде. За прошедшие годы ее поклонник не стал привлекательнее ни физически, ни морально, поэтому неприязнь к его кандидатуре не могла уменьшиться. И ныне она уже являлась сама себе хозяйкой, и могла распоряжаться собственным будущим.
Вновь мнения окружавших Анну разделились. Графиня де Лаваль, как обычно искавшей выгоду себе и своей семье, настаивала на кандидатуре брата. Маршал де Рьё поддерживал гувернантку, правда, по другим причинам, более практическим: военная и политическая ситуация момента требовала союза с д’Альбре. Анну поддерживали Дюнуа и канцлер Монтобан.
Ален д’Альбре тем временем отправил делегацию в Рим, чтобы получить согласие Папы на брак с родственницей. Таким образом, его предложение стало официальным и публичным. Анне ничего не оставалось, как предпринять ответные публичные действия: она высказала и даже нотариально заверила свой категорический отказ. В заявлении герцогиня объяснила и то, почему раньше она не была столь откровенна в своих желаниях: ее сдерживала любовь и уважение к отцу. Канцлер Монтобан посоветовал Анне обязать де Рьё и д’Альбре подписать отказ от брачных планов. После тяжелого разговора, полного оскорблений в сторону канцлера (вплоть до угроз), декларация была подписана. Анна выиграла. Но это означало разрыв с прежними союзниками.
Вместе с Дюнуа и Монтобаном Анна уехала в Редон, в то время как Рьё и сир д’Альбре, полные злобы, остались в Нанте. Французская армия тут же воспользовалась моментом и подступила к городу, где была герцогиня, с явным намерением захватить ее. Пришлось спешно выбирать меньшее из двух зол – и Анна отправилась обратно в Нант.
Отвергнутые соратники герцогини обрадовались этой новости: под предлогом эскорта они направили к Анне вооруженный отряд, имея целью захватить девочку и привезти к д’Альбре для церемонии бракосочетания.
Однако де Рьё так и не решился на открытую схватку со свитой Анны, понимая, что этот шаг не вызовет положительной реакции у населения. К тому же он вовсе не был уверен, что солдаты выполнят такой приказ. Так что кампания ограничилась захватом нескольких заложников из свиты – на всякий случай.
А Анна колебалась на протяжении всего пути. Въезжать в столицу? Ее приезд, несомненно, вызовет взрыв энтузиазма у населения, укрепит ее позиции. Однако не было уверенности в том, что в столице де Рьё не решится всё-таки захватить свою правительницу. А если не въезжать в Нант? Не будет ли это выглядеть поражением, признанием силы своего заместителя и своей собственной слабости? Герцогиня не может уступить – это дискредитирует ее в глазах подданных.
В конце концов, следуя совету Монтобана, она приняла решение временно остановиться в пригороде Нанта, отправив к Рьё делегацию с вопросом – может ли герцогиня войти в город своих предков со всеми подобающими почестями. Рьё дал тревожный в своем подтексте ответ: да, разумеется – но без шума и помпы, через боковую дверь, в окружении исключительно узкого круга слуг, в который не входят ни Дюнуа, ни Монтобан. Анне (и ее советником) дали понять, кто на самом деле является хозяином положения. Дальнейшие планы Рьё просчитать было нетрудно: демонстрация силы, устранение соперников, возвращение к проекту брака с Аленом д’Альбре…
Анна приняла трудное решение: она не войдет в город на таких условиях. Единственный возможный вариант – это торжественной вступление в столицу полноправной правительницей. Поэтому она осталась в пригороде Нанта, ожидая уговоров и улещивания. Две недели минуло – но ожидаемой реакции не последовало. Рьё запретил дворянам предпринять те шаги, которых ждала маленькая Анна.
Пойдет ли он дальше? Повторит ли он попытку захватить ребенка? Нет. По тем же причинам, что и раньше – из страха, что подданные откажутся исполнить этот приказ – Рьё не посмел. Филипп де Монтобан от имени маленькой герцогини заявил, что она в любом случае не согласится на брак с д’Альбре.
Это заявление, высказанное столь категорично маленькой девочкой, взбесило Рье и вселило неуверенность: как можно хорошо управлять, если его подопечная отказывается от столь подходящей партии – да и от любых предлагаемых им партий? Анна стала упрямой и решительной и очень отличалась от своего отца, вечно увиливавшего и сомневавшегося – что и привело в конечном итоге к поражению. А вот она прекрасно знала, чего хочет! Отказавшись от роли заложницы собственного опекуна, герцогиня покинула нантский пригород и отправилась в Редон.
… Однако этот городок не слишком подходил для защиты главы герцогства. Анна нуждалась в надежном приюте, крепких стенах, верных людях. И в феврале 1489 года жители Ренна с ликованием встретили свою герцогиню. Этот хорошо укрепленный город мог дать ту надежность, в которой отказал Нант.
В то время как великие европейские государства объединились против Франции, чтобы помочь Бретани, сама Бретань раскололась. Теперь в ней было две столицы, два правительства, два лагеря. В Нанте сидел Рьё, отстаивавший свою политику. Его группу поддержки составляли Лескен, негодующий д’Альбре и графиня де Лаваль, интриганка. В Ренне Анну Бретонскую поддерживали преданный канцлер Филипп де Монтобан и Дюнуа, друг герцога Орлеанского. Это была гражданская война.
А двор Франции ликовал. И увеличивал напряжение между партиями, отдавая предпочтение Реннской коалиции. А ведь д’Альбре рассчитывал на Карла VIII, надеясь на финансовые вливания. Однако у короля Франции и четы де Бурбон были свои заботы: наступление виконта де Рогана на Нижнюю Бретань прошло успешно, Верхняя Бретань разрывалась между двумя партии – это хорошо; однако коалиция европейских стран, созданная по просьбе Анны, являлась серьезной угрозой.
В марте и апреле 1489 года Максимилиан Габсбургский прислал войска в Бретань, Фердинанд Арагонский выделил 2000 человек – армии отправились в Ренн для защиты интересов герцогини. К сожалению, на большее Анна не могла рассчитывать – оба ее союзника были заняты и своими собственными войнами. Испания воевала с мусульманами за освобождение Андалусии, а Максимилиан разбирался с новыми конфликтами во Фландрии, плюс на востоке его беспокоил король Венгрии.
Анне Бретонской пришлось довольствоваться полученным. Однако и эту небольшую армию она была обязана содержать. Особенно щепетильны в вопросах своевременной оплаты были немцы. Исчерпав имевшиеся запасы, будучи не в состоянии взять откуда-то новые средства, герцогиня была вынуждена продать часть своих личных вещей.
В это же время английские войска высадились в Бретани. Однако они направились не в Ренн – Генрих VII решил поддержать партию Рьё. Именно в маршале он видел человека, способного управлять герцогством, чьи военные таланты могли бы помочь королю Англии вернуть наконец потерянную Гиень.
Тюдор был стратегом и для достижения своих целей он выбрал опытных военных – маршала де Рьё и Алена д’Альбре. Ибо чем могла ему помочь двенадцатилетняя девочка вкупе со своими политически подкованными, но не разбирающимися в военном деле советниками?
Карл VIII и чета де Бурбон внимательно следили за развитием событий в Бретани, гражданская война в которой не могла не разгораться в ситуации, когда внешние союзники поддержали разные партии.
Каждая сторона интриговала. По совету де Рьё англичане попросили встречи с Анной Бретонской. Герцогиня ответила, что лично присутствовать на аудиенции не будет, а отправит вместо себя Дюнуа и Монтобана. Поскольку главной целью маршала де Рьё оставался захват правительницы, то встреча с ее советниками не представляла интереса – и проект контакта противоборствующих партий провалился.
Одновременно с мая по октябрь 1489 года Рьё и его соратники приступили к военным действиями в Нижней Бретани, стремясь освободить ее от французов.
Все эти военные действия – как со стороны бретонцев, так и со стороны французов – не могли не уничтожить земли, по которым проходили солдаты. Они третировали местных жителей, вымогая у них еду, одежду, не говоря уж о сбережениях. Войска грабили земли, сжигали дома, травили колодцы, оставляя после себя изнасилованных женщин, искалеченных мужчин, медленно, но верно превращая Бретань в филиал ада.
Произошло неизбежное. Летом 1489 года по герцогству прокатились восстания крестьян. Жители черных гор Корнуайя (Cornouaille) объединились в целую армию под командованием некоего Жана д’Ансьен (Jean d’Ancien). И эта армия прямиком отправилась к… французскому королю, в надежде, что тот усмирит заигравшихся в войну сеньоров. На некоторое время Нант и Ренн перестали грызться, чтобы остановить эту угрозу. За крестьянской армией были посланы испанские войска, которые эффективно устранили мятеж, устроив настоящую резню.
Если простые бретонцы столкнулись с нуждой, то и положение как Нанта, так и Ренна было не лучше. Обоим правительствам были нужны деньги, в первую очередь на оплату военных услуг. Рьё, стремясь сохранить лицо в условиях нищеты, отдал приказ расплавить блюда, хранившиеся в замке герцогов. Узнав об этом, Анна, скорее из мести, чем из насущной необходимости финансов, приказала сделать то же самое с посудой маршала – в Ренне были вычеканены деньги. Впрочем, этого оказалось недостаточно – и Анна пожертвовала своей золотой и серебряной посудой, а также украшениями, начав продавать собственность Короны.
Иначе говоря, вся Бретань была в разной степени нищеты, вызванной сначала Безумной войной, а потом и гражданской.
Однако, несмотря на все беды, похоже, судьба начинала быть благосклонной к герцогине. Несомненным был ее дипломатический успех – ведь крупнейшие дворы Европы встали на ее сторону, прислав войска в Бретань. Даже англичане в конце концов пришли в Ренн: нантский лагерь маршала де Рьё не оправдал надежд Генриха VII.
Анна одержала победу и в гражданской войне. Оставленный союзниками, Рьё решил отказаться от своих амбиций и перейти на сторону законной герцогини. Не без оплаты своих услуг, разумеется, но всё же прийти ей на помощь. Рьё обставил своё возвращение не как смиренное поражение, а как приход равного по силе, но мудрого политика. Немного беспринципно, конечно…
Анна не была удивлена ни поведением англичан, ни решением Рьё. Она прекрасно знала обычаи своего времени и о привычках союзников менять свои цели еще со времен Франциска II. Даже если герцогине и были не по душе эти методы, она должна была молчать. Главное – интересы герцогства. И ее собственные.
Однако в октябре 1489 года эти переговоры двух дворов остались без ощутимого результата. Новый 1490 год принес изменения в расстановку сил. Лескен покинул партию Рьё и д’Альбре, присоединившись к Анне Бретонской в Ренне. Насмешка судьбы – в апреле Лескен умер, после тридцати лет разнообразных интриг, почти поймав свою удачу…
Остальные участники Нантской партии настаивали на своих условиях присоединения к герцогине. Рьё, официальный регент, графиня де Лаваль, ответственная за охрану Анны, Ален д’Альбре, вечно отвергнутый жених – все они жаждали возвращения с подобающим их титулам блеском. В чем-то они были правы – в глазах общественности, особенно, в глазах Карла VIII и четы де Бурбон, необходимо было помпезное воссоединение бывших противников.
И было решено собрать заседание Штатов – 4 июля, в Ванне, – чтобы ознаменовать окончание двухлетней гражданской войны. Попутно требовалось ввести новые налоги – в дополнение уже собираемым, что доказывало решимость герцогини Бретонской продолжить борьбу за независимость герцогства.
Однако главным вопросом повестки дня было, конечно, воссоединение противоборствующих партий. Маршал де Рьё предстал перед ассамблеей честным человеком, уверенным в себе. Речь его была исполнена достоинства и гордости. Разве не его назначил на главную военную должность страны сам Франциск II? Разве плохо он выполнял свои функции? Да, он признаёт некоторые свои ошибки и согласен передать все свои полномочия Генеральным Штатам Бретани… Блестящий манёвр (принесший маршалу 1000 экю золотом)! Анна одобрила и подписала эти решения, торжественно приняв руку помощи бывшего противника. Заодно она простила и остальных участников нантской коалиции, подтвердив свои добрые намерения некоторыми финансовыми вливаниями в их кошельки. Все эти решения были запротоколированы 9 августа 1490 года.
По отношению к Франсуазе де Динан, которая уже много лет интриговала против своей воспитанницы, условия ее возвращения были и вовсе королевскими: 100 000 экю золотом. Анна и ее советники не питали иллюзии по поводу искренности своих бывших союзников, а банально перекупили их преданность у короля Франции. Если Карл VIII назначил Рьё и графине де Лаваль по 10 000 лье ежегодных выплат, то Анна предложила им по 15 000….
Оставался Ален д’Альбре. Он оставил – по понятным причинам – свои претензии на руку герцогини. Однако – видимо, в качестве компенсации – ему была обещана Изабо. Точнее – его сыну Габриэлю, сеньору д’Авесне (Gabriel d'Avesnes). Брак действительно был заключен, но продлился всего несколько недель – Изабо скончалась от пневмонии вскоре после медового месяца.
Печальный опыт показал, что из своих зарубежных партнеров по-настоящему Анна может положиться только на Максимилиана. Чтобы подбодрить своего 50-летнего поклонника, герцогиня выделила ему 100 000 экю.
Вот так закончилась гражданская война, в пользу Анны и бретонской партии. А поскольку эта война позволила французской армии значительно продвинуться по землям герцогства, мир и единство внутри страны были жизненно необходимы. Этим и объясняется необычайная щедрость правительницы – щедрость, обошедшаяся в четыре годовых бюджета Бретани.
Однако теперь герцогиня надеялась получить силу для борьбы с Анной Французской. Или хотя бы заключить с ней мир, условия которого смогут стереть из памяти унизительное поражение герцога Бретонского.
И момент был благоприятным. Все трения с зарубежными союзниками к этому времени были улажены, каждый имел свой интерес к войне (Англии нужна была Гиень и деньги, Испания жаждала противоборства с Францией на юге, Максимилиану нужно было развязать второй фронт в его войне с фламандцами) – и каждый союзник выставлял перед собой благородную цель защиты Бретани.
Король Франции мог искать помощи у других европейских стран, поэтому было совершенно необходимо было остановить его наступление на запад.
Для Максимилиана 1490 год закончился грандиозным успехом: во Фландрии, непокорные жители Брюгге были вынуждены просить его о мире, условия которого были крайне жестоки по отношению к побежденным. На востоке своей империи Максимилиан отвоевал Нижнюю Австрию и захватил половину Венгрии, отняв ее у Ладислава Ягеллона.
Военно-политические успехи императора подкреплялись и удачно складывавшейся личной жизнью. Еще 20 марта того же года Максимилиан отправил ко двору герцогини Бретонской маршала Вольфганга де Полхейм (Wolfgang de Polheim) в сопровождении двух сановников с официальным предложением руки и сердца Анне. Очевидно, что предложение было принято, так как Полхейм и двое его компаньонов больше года жили в Ренне, согласуя детали проекта и делая необходимые приготовления.
Очевидно, что герцогиня завоевала уважение в глазах своего жениха. Она смогла вернуть мятежных союзников в свой лагерь – неважно, во сколько ей это обошлось! – но этот политический успех теоретически уравнивал ее с многоопытным королем Римлян. Вчерашняя «герцогиня в сабо», погруженная в нищету и хаос гражданской войны, смогла подняться, утихомирить волны и оправдать свое наследное имя. Максимилиан Австрийский уже готов был рассмотреть ее в качестве важного союзника, равного по силе и достойного доверия. Даже если французы будут угрожать.
Анна и ее советники, окруженные ореолом славы от своих дипломатических успехов, теперь довольны ещё больше. Ведь брак с Максимилианом – это больше, чем политический альянс. Это союз крови, обещание эффективной защиты, военной помощи. Да, да и ещё раз да – отвечает Бретань на предложение Австрии.
Что могла думать сама Анна об этом браке? Эрцгерцог Австрийский, первым браком женатый на Марии Бургундской, дочери Шарля ле Темерер, стал королем Германии в 1486 году. Несомненно, он станет императором Священной Римской империи после смерти своего отца Фредерика III. Он был отцом «маленькой королевы» Франции, Маргариты Австрийской. И он сделал предложение ей, маленькой Анне!
Королева! Королева Римлян, почти императрица! Анна всегда была амбициозна – и для себя, и для своей страны. Без труда можно представить себе грезы 13-летней девочки, подростка, чья жизнь до сих пор была полна неуверенности, бедствий. Ведь королю чуть больше 30 лет, говорят, он галантен и красив…
… Было необходимо созвать Генеральные Штаты Бретани, чтобы проинформировать дворянство о предстоящем браке и получить их согласие на этот союз. В декабре 1490 года Штаты собираются – а 16 декабря, как по волшебству, к ним присоединяются маршал де Рьё и графиня де Лаваль, чтобы принести свои уверения в верности герцогине.
На что же действительно надеялось бретонское правительство? Чего оно ожидало от этого союза с германцем? Беглый взгляд на условия брачного контракта дает ответ. Всего их было три. Во-первых, Максимилиан не получит никаких прав на земли супруги. Во-вторых, Бретань останется свободной и автономной. В-третьих, старший ребенок супругов будет наследовать отцу, следующий – матери. Иными словами: этот брак – союз двух людей, но не объединение двух стран. Важный факт, хотя некоторые историки и вспомнили об этом браке после немецкого вторжения во Францию в 1870 году, а потом и во время Второй мировой войны, чтобы заявить о присоединении Бретани к Германии еще с XV века. Ничего подобного. Анна, конечно, хотела этого союза, но гораздо сильнее ее интересовала возможность вывернуться из французского захвата. Она хотела гарантировать бретонскую независимость – и приняла помощь и поддержку от иностранца. Император далеко, он отделен от Бретани землями врагов – и он менее опасен для герцогства, чем соседняя Франция. Решительно, выгода была большой, а риск минимальным…
В декабре 1490 года Анна вышла замуж за короля… Поскольку Максимилиан был занят своими фламандскими и венгерскими войнами, он отправил маршала Полхейма выступить в качестве представителя жениха.
И чудесная мечта стала реальностью… Странным способом… Вместо того, чтобы совершить обряд по французским законом, союз был скреплен немецкой церемонией. Почти 14-летняя Анна легла в брачную постель, а Полхейм, в присутствии всего двора Ренна, обнажил ногу и засунул ее под простыни брачной постели, имитируя супружеское соединение тел. На этом маршал остановился. В глазах общественности, мужчина побывал в постели герцогини Бретонской… Нет сомнения, Анна вышла замуж. Символически.
Не все приняли этот брак. Например, англичане вообще считали, что ничего не случилось. Так, пародия на свадьбу. Обычная для Европы и Востока практика заочного брака казалась им эксцентричной, варварской, не имеющей смысла. Королевская свадьба должна совершаться в присутствии и жениха, и невесты. Король должен лично выразить свое согласие на брак с Анной. А вместо этого – церемония, лишенная какой-либо реальной сути.
Кроме того, упорно ходили слухи о том, что Полхейм был «миньоном короля Римлян», его любовником. И Максимилиан отправил гомосексуалиста быть своим заместителем в брачной постели жены…
Несмотря на эти тайные усмешки, бретонское правительство праздновало на широкую ногу: Анна, нравится ли это кому-то или нет, стала королевой Римлян. Она получила гарантию своего будущего и будущего своего герцогства, ведь австрийский супруг явно стремился – доказывая это в том числе и военной помощью – признать этот брак и послужить опорой своей жене. Всем было ясно, что Бретань вскоре освободится от ига Франции.
В конце декабря и первые недели января в Ренне только и делали, что устраивали праздники. Гремели салюты, банкеты следовали за банкетами – пир во время чумы. Вином и танцами отмечали и дворяне, и простолюдины воссоединение Бретани, действие, предшествующее следующему грандиозному событию: независимости!
Все это было слишком беззаботно! Договор в Верже от 1488 года ясно формулировал мысль: никакой брак Анны Бретонской не может быть заключен без согласия короля Франции. Очевидно, что с Карлом VIII никто не советовался – он бы никогда не согласился на столь опасный для страны союз Бретани и Германии. Недовольные поворотом событий поспешили донести до французского двора горячую новость. Более всего возмущался Ален д’Альбре. Во-первых, его самого сбросили с брачных счетов – и это после стольких лет обещаний! Во-вторых, союз его сына сеньора д’Авесне с Изабо не принес желанных дивидендов из-за смерти девушки. Д’Альбре почувствовал себя униженным, растоптанным, преданным. И принял решение броситься в объятия того, с кем в течение долгих лет так страстно боролся. Конечно, примирение с Карлом VIII не могло произойти в один день. Но у французского короля были дальновидные советники. Пьер де Бурбон, зять и попечитель короля, имел большое влияние на него. Даже сейчас, когда Карлу было уже 20 лет, Пьер мог вложить свои мысли в его голову. Ален д’Альбре, униженный и оскорбленный, просит о милосердии? Что ж, пожалеем его, это ведь ценный союзник. Альянс с ним, несомненно, принесет плоды.
2 января 1491 года в Мулен (Moulins) был заключен союз между королями Франции и Наварры. И Алену д’Альбре нашлось в нем место. За свои услуги он попросил немного – денег и город Нант. Таким образом, столица бретонских герцогов стала просто разменной монетой в этой войне. Однако это могло существенно приблизить конец Бретани, которого ждут уже более трех лет… Ален – из ненависти к Анне – стал ценным помощником Карла VIII.
На тот момент Рьё был губернатором Нанта. Д’Альбре – после свадьбы герцогини – стал никем: из осторожности его удалили из замка. Однако там оставались его люди. И им ничего не стоило нанести удар по замку. Захватив крепость, они вызвали своего господина, чтобы удержать захваченное. 19 марта 1491 года Ален д’Альбре прибыл в Нант, и его единственным желанием была месть. Ярость свою он обрушил на ценную мебель бретонских герцогов: предварительно сняв оттуда ценные украшения, д’Альбре изрубил ее на кусочки.
Теперь он стал хозяином Нанта. Что дальше? Рьё, который в момент захвата изволил охотится, был предупрежден и попытался отвоевать город. Однако Карл VIII и чета де Бурбон, действуя в соответствии с заключенным два с половиной месяца назад соглашением, сделали все, чтобы помочь своему новому союзнику: из Анже были присланы войска. В день Пасхи 1491 года король Франции торжественно вошел в захваченный город. 11 апреля жители Нанта принесли ему клятву верности. Так столица герцогства была потеряна – без битвы. Маршалу де Рьё не оставалось ничего другого, как бежать в Ренн.
Бретань была практически вся оккупирована – либо французами, либо предателями-бретонцами. Оставалось лишь завоевать новую столицу, где Анна нашла убежище в 1490 году.
Герцогиня растерялась при виде окружавших ее врагов. Все ее надежды были связаны с Максимилианом. К заочному супругу немедленно отправилось посольство с криком о помощи. Австриец начинал с того, что взбудоражил общественное мнение дворов Европы: король Франции угрожает его жене и ее имуществу! Безобразие! Одновременно он отправил ноту протеста и самому Карлу VIII. Однако ощутимой реакции не последовало: Карл не торопился извиняться, прочие королевские дворы осуждали политику Франции, но не спешили прислать подмогу Бретани. Драгоценное время было потеряло в пустых разглагольствованиях.
Однако будущий император Священной Римской Империи и сам по себе достаточно силен. Он сумел собрать отряд из 2000 солдат: ожидаемое время их прибытия в Бретань – август. Слишком долго ждать!
Анна обратилась к другому участнику их коалиции – к Англии. Она находится ближе, может быстрее предоставить войска, чтобы помочь ослабить удушающие объятия Франции. 23 мая Лондон получил просьбу о помощи из Бретани. Просьба дополнена обещаниями компенсировать все издержки экспедиции. Главное – получить поддержку! Наконец, 30 мая отряд англичан высадился в Бретани.
Увы! Вся эта внешняя поддержка была либо слишком слабой, либо слишком поздней. А вот французские войска после получения Нанта вели активную политику продвижения по бретонским землям. За несколько весенних недель было взято достаточное количество точек на карте, чтобы Бурбоны и Карл VIII могли предвкушать близкую победу. И вот в конце июля 1491 года Ла Тремуй, победитель битвы при Сент-Обен-дю-Корьме, привел войска под стены Ренна, приступив к осаде города. Падение столицы будет означать конец Бретани, герцогство окажется во власти Карла VIII.
Каким был последним оплот герцогини-королевы, чьи мечты разбились с приходом французской армии? Оставались верные, но немногочисленные сподвижники: канцлер Филипп де Монтобан и Дюнуа. Другие? Австрийцы с Полхеймом во главе уже уехали; соратники, вроде де Рьё, искавшие в Ренне убежища, вновь не были надежны – маршал предпочел присоединиться к принцу Оранскому, возродив аналогию прежнего триумвирата. И эти два главнокомандующих терялись в сомнениях – на кого же сделать ставку? На короля Франции или на Анну, которую годы испытаний весьма закалили, выработав властный и решительный характер (главным образом, из-за отсутствия рядом мужа)?
Осажденное бретонское правительство располагало, к счастью, большим количеством людей – 12 000 человек, в основном, торговцы – но они могли и выдержать осаду, и выйти за пределы городских стен для открытого боя. А вот военные были слишком разнородны – немцы, англичане, испанцы с трудом могли сосуществовать рядом, были более талантливы в спорах и драках, чем в повиновении.
Это сопротивление было лишено смысла. Генрих VII понял это первым и отозвал английские войска из Бретани. Анне нужно было решить: продолжать ли борьбу или уехать к Максимилиану, чтобы начать с ним совершенно другую жизнь. После недолгих колебаний и совещаний с окружением она решила: остаётся. Бретань – ее судьба.
В осажденном городе ей пришлось заниматься требованиями иностранных наёмников, чьи аппетиты возросли в экстремальных условиях. Особенно отличились немцы. Например, они вламывались в таверны Ренна, отбирали бочки с вином у хозяев, чтобы перепродать их втридорога жителям города. Речи о выплате ограбленным хозяевам не шло, разумеется. Если к ним являлись с претензиями, то посланцев просто напросто убивали. Типичная картина конца Средневековья. Да и прочие солдаты не отличались гуманностью, грабя слабых – крестьян и ремесленников. Перед осажденным городом вставала реальная угроза нищеты, в условиях многочисленных краж и надругательств – и это был последний бастион независимости Бретани.
Конец ознакомительного фрагмента.