Глава 1
Вальяжно опускаясь к горизонту, Солнце раскрашивало зыбкие бледно-сизые облака немыслимыми красками. Словно подвыпивший художник махнул кистью, и пурпур перемешавшись с золотом, залил небо, а в океан просочились густые фиолетовые чернила. И всё это сверкало в лучах заходящего светила, переливаясь хрустальными бликами, и отражалось розово-сиреневыми оттенками на парусах фрегата величественно скользящего по кроткому океану.
Корабль грациозно раскланивался перед томными волнами, которые неспешными рядами подкатывали к кавалеру и игриво тёрлись о его элегантный корпус. Но несмотря на заигрывание ветреных кокеток фрегат настойчиво следовал к намеченной цели весело шурша белоснежно кружевными бурунами на бирюзовых юбках своих поклонниц. Ни что не говорило о том, что ещё вчера ему пришлось красться через рифы и сражаться с превосходящими силами испанцев, сегодня он напоминал счастливого дельфина, беззаботно резвящегося на ласковых волнах. Капитан Корбо ещё раз оглядел корабль и горизонт, вспоминая вчерашний день и свою неожиданную встречу с давно потерянным другом. Лицо мужчины озарила добрая улыбка: – «Это ж надо через столько лет встретиться, да ещё где? Посреди океана! Оделон молодец, добился всего чего хотел, и теперь уважаемый человек. Да и семья у него, похоже, замечательная», – подумал Тэо о товарище и, вполне ожидаемо размышления отослали пирата к воспоминаниям о пленнице. Да, почти каждая их встреча заканчивалась неприятностями и ссорами, а самый последний вечер мужчине и вовсе было стыдно вспоминать, но Корбо уже решил больше не возводить перед собой ненужные заслоны и не изводить душу дурацкими сомнениями насчёт испанской аристократки. Нужно жить сегодняшним днём, – рассудил пират, – и не отказываться от того, что благосклонно преподносит ему судьба.
Вернувшись в каюту после дня, проведённого под безжалостно палящим солнцем, капитан, задумал освежиться. Обдавшись прохладной водой, Корбо почувствовал, как бодрость возвращается к нему, и сменив любимую чёрную рубашку на свежую белую, оценивающе оглядел себя в зеркало. Теодор Эмери остался доволен увиденным: с другой стороны стекла на него смотрел широкоплечий, загорелый мужчина с уверенным горячим взглядом и густой иссини-чёрной шевелюрой. В каюту заглянул стюард:
– Корбо, ужин подавать? Ребята уже все поели, а кок уже два раза разогревал тебе еду.
– Да, Жюлиан, – ответил капитан и вновь вспомнив о своей пленнице, добавил, – И приведи ко мне сеньориту, – попросил он.
Ожидая ужина и появления гостьи, Тэо наугад открыл том Лопе де Вега и начал читать. Строчки поэта настолько взволновали и увлекли мужчину, что он не заметил появления девушки. Эстель тихо зашла, и настороженно взглянув на пирата, растерянно остановилась на пороге. Корбо поднял глаза, улыбнулся и, заметив её неуверенность предложил сесть.
– Капитан, разрешите я вернусь к себе, – робко проговорила она, – Я себя неважно чувствую, – пояснила девушка.
– Не беспокойтесь сеньорита, хоть я и пират, но не деспот, – усмехнулся Корбо, – Просто поужинать вы со мной можете? Прошу вас, составьте мне компанию, – любезно попросил он, и девушка была вынуждена пройти в комнату и сесть за стол. – Я хотел бы извинится за моё поведение в последнюю нашу встречу, – неожиданно произнёс Корбо.
Эстель была несколько изумлена, пират решил извиниться перед ней?
– Я ваша пленница, – грустно ответила она, – и вы просите у меня прощения?
Капитан промолчал, он и так сказал слишком много. Корбо никогда не просил прощения за свои поступки и не оправдывался ни перед кем, но взглянув в невинные прекрасные глаза сеньориты вновь устыдился:
– Я не хотел обидеть вас… Не знаю, что на меня нашло, но вы разозлили меня…
– И чем же я разозлила вас? – неподдельно не понимала испанка.
– Своим упрямством. Вы с таким упорством пытаетесь доказать себе и мне что любите своего жениха, что это просто выводит из себя, – ответил Корбо.
– Но я на самом деле люблю его, – удивлённо проговорила Эстель.
– Хорошо пусть будет так, – не стал спорить капитан, – Только когда вы таете в моих руках, я начинаю сильно сомневаться в этом, – усмехнувшись, добавил мужчина, и заметив, как бедняжка снова покраснела, остался доволен её реакцией. Но Корбо решил больше не дразнить пленницу и перевёл разговор. – Вина? – Поинтересовался он. Сеньорита отчаянно замотала головой отказываясь пить, вспоминая своё похмелье. Пират улыбнулся, – Хорошо тогда воды, – и налил в бокал, – Угощайтесь, запасы адмирала дель Альканиса оказались довольно богатыми, – сообщил пират, показывая на накрытый стол.
– Так корабли, которые вы вчера потопили, принадлежали дону Хосе?
– Вы его знаете? – вскинул брови капитан.
– Да, он друг моего отца, – пояснила девушка.
– Понятно, – проговорил Корбо и, вспоминая рассказ англичан, о том, как адмирал намеревался получить с отца девушки деньги, подумал: – «Хорош друг! Хотел обобрать своего приятеля», – усмехнулся он, а вслух произнёс, – Не думал, что у вашего отца есть такие высокопоставленные друзья.
– Ничего удивительного, – пожала плечами Эстель. – Пусть наш род не столь богат, как например семья моего жениха, но он отличается доблестью, и исключительно уважаем в Испании. – С гордостью ответила сеньорита. – А вот ваша дружба с таким обходительным человеком, как граф Одэлон де Тюрен, удивила меня, – призналась она.
– Вынужден вас разочаровать, сеньорита, но Одэлон тоже своего рода изгой – он бастард, – пояснил капитан. – Наверное, общее презрение со стороны общества и сблизило нас в детстве, – предположил Корбо.
– Так граф незаконнорождённый? – изумлённо взглянула на капитана сеньорита, и взволновано добавила, – Да, это ужасно… Такого не должно происходить. Дети должны рождаться в браке, а не от порочных связей.
– Я бы не был так категоричен, дорогая моя Эстель, – грустно улыбнулся мужчина, – Какую связь вы называете порочной? Разве брак, навязанный родителями своим детям без их желания, не порочен? Когда совершенно чужие друг другу люди вынуждены жить под одной крышей и делить постель, не испытывая чувств – разве это не ужасно? А если такие супруги встретили человека, который им близок и дорог, за что осуждать их, если они счастливы вместе? – поинтересовался Тэо и, взглянув на растерявшуюся гостью, продолжил, – Но общество предвзято. Оно установило безобразные законы, опутав ими человека и заставляя следовать им. И вот искренняя страстная любовь считается преступной и порочной, а испытывающие их люди, становятся презираемыми. А брак, который, по сути, является коммерческой сделкой, в котором нет места чувствам, признаётся достойным, а супруги добродетельными. Много всяких «нельзя» придумало общество и церковь: – нельзя полюбить человека более низкого статуса или достатка, нельзя питать чувства к избраннику если он исповедует другую веру, нельзя воспылать нежностью к человеку если родителям он не по нраву, или когда-то давно они поссорились, как в Ромео и Джульетте, – хмыкнул пират, – А любовь часто не спрашивает. – улыбнулся он, – И любящие сердца вынуждены страдать и разбиваться о стену условностей, выстроенных обществом.
Эстель изумлённо смотрела на пирата и некоторое время молчала, осмысливая сказанное им:
– Вы же говорили, что никого не любили, откуда вы можете знать это?
– Если кто-то не испытывал подобных чувств, это не значит, что он не слышал о них, – пожав плечами ответил Тэо.
– Наверное, вы правы, не стоит осуждать людей за их чувства, – задумавшись ответила сеньорита, – Но всё равно дети не должны страдать из-за ошибок родителей.
– А что считать ошибкой? – вновь усмехнувшись, поинтересовался капитан, – Вы не понимаете этого, поскольку вам не пришлось испытывать подобных мук. Вам посчастливилось полюбить человека, с которым вы помолвлены. А если бы такого не произошло? Если бы отец вашего Альваро не захотел, чтобы его сын женился на вас и подобрал для наследника с его точки зрения другую, более подходящую партию? Или ваш отец решил породниться с кем-то из своих хороших друзей? Ну, например, с тем же адмиралом? – высказал предположение Тэо, – Что бы вы тогда делали? – Эстель только фыркнула в ответ, она не представляла себя рядом с адмиралом и ни на минуту не могла предположить, что отец решит сделать такое, а Корбо вновь поинтересовался. – Смогли бы вы смириться? Согласились бы отказаться от своего Альваро и хранить верность нелюбимому супругу? Или всё же чувства заставили вас тайно встречаться с возлюбленным? – поинтересовался капитан и заметил растерянность в глазах собеседницы. Девушка молчала и Корбо снова спросил, – Так что? Вы готовы были бы отказаться от своей любви в угоду отцу или обстоятельствам?
– Отец никогда не сделал бы такого, он любит меня, – так и не ответила на прямой вопрос сеньорита.
– Именно ведомые любовью и благими пожеланиями к своим детям родители заключают браки не спрашивая их. Так вы не ответили… Как бы вы поступили, если бы такое произошло?
– Не знаю… – неуверенно проговорила Эстель.
– Вот видите… Вы не знаете… Поэтому не стоит осуждать других людей. Хотя в одном я с вами абсолютно согласен: дети ни в чём не виноваты, но в результате именно они страдают от презрения общества, поскольку вся ненависть лицемерных ханжей обрушивается прежде всего на них. Я не понаслышке знаю об этом, – печально улыбнулся пират.
– Вам, наверное, много пришлось пережить в детстве? – сочувственно поинтересовалась девушка, и Корбо удивлённо взглянул на Эстель. Он не привык к жалости, тем более что бы жалели его.
– Да, безоблачным моё детство не назовёшь, – усмехнувшись, согласился пират. – Не знаю, как сложилось бы моя жизнь, если бы моя мать осталась жива… – задумался Тэо, – Но зато, невзгоды закалили меня, и теперь знатным господам вроде вашего адмирала приходится считаться с незаконнорожденным сиротой, в чью сторону они раньше изрыгали язвительные и обидные насмешки. – Гордо вскинув голову, улыбнулся мужчина, и, пристально взглянув на Эстель добавил. – И сегодня, со мной ужинает очаровательная леди, которая при других обстоятельствах не подала бы мне руки для поцелуя. Разве не так? – насмешливо спросил Корбо и Эстель промолчала, понимая справедливость его слов, а капитан неожиданно решил подразнить девушку. – А кроме того, она скрашивает одиночество пирата, согревая его постель.
Эстель вспыхнула:
– Да как вы смете говорить об этом?! Вы взяли меня в плен! Вы по сути сделали меня своей наложницей! Вас не интересует насколько я хотела бы этого!
– Позвольте не согласиться, – улыбнулся Корбо, наблюдая за искренним возмущением пленницы. – Я не мальчик! И чувствую, когда женщина желает меня, а когда нет. Вы сдались не по тому, что у вас нет другого выхода, и не потому, что я сильнее вас. Просто вас тянет ко мне, – уверено заявил он и заметив испуганный взгляд испанки, не дожидаясь новой гневной тирады, неожиданно сознался. – А меня к вам. И гораздо больше чем я сам того хочу.
– Это не правда! Меня вовсе не тянет к вам! Я просто вынуждена вам подчиниться, – горячо возразила Эстель, чувствуя, как затрепетало сердце, досадуя на себя и понимая, что пират произнёс то, в чём ей не хотелось себе признаваться.
– Не правда? – переспросил Корбо, встал с места и направился к девушке. Бедняжка тоже поднялась и в панике наблюдая за пиратом, не знала, где спрятаться от его горячего взгляда. Он подошёл совсем близко и нежно провёл рукой по её лицу и душа Эстель испуганно заметалась. – Ты можешь отрицать это… Можешь и дальше убеждать меня и себя, что это не так… Но тебя тянет ко мне… Поверь я больше твоего сопротивляюсь этому влечению. Ты мешаешь мне, – с досадой вздохнул он. – Но раз такое происходит, я больше не хочу бороться с собой. Я должен насытится, тобой и успокоится, другого выхода я не вижу, – спокойно проговорил капитан, будто сообщил команде каким курсом двигаться.
– Так я для вас словно тарелка супа или кусок мяса? – обиженно возмутилась Эстель. – Или грошовая приглянувшаяся игрушка, который вы наиграетесь и выкинете? – догадалась она и холодная дрожь пробежала по телу оскорблённой сеньориты.
– Но разве я для вас не то же самое? – чуть улыбнувшись, ответил Корбо, – Завтра вы вернётесь к своему жениху и забудете обо мне… Или же будете вспоминать, но как о захватывающем приключении, как о некой пикантной интрижке, которая у вас случилась до свадьбы, – предположил капитан.
– Нет! Я не могу так думать о человеке. Нельзя так легко относится к близким отношениям, – отчаянно возразила девушка.
– Почему нет? Жизнь быстротечна и надо успеть насладиться ею. Зачем отказываться от радостей, которая она дарит нам? – словно змей искуситель вкрадчиво говорил пират.
– Вы дьявол! – воскликнула Эстель, отшатнувшись от мужчины.
– А ты ведьма! – огрызнулся Корбо и схватил её за плечи, не позволяя отойти, но уже более мягким голосом добавил, – Нет, русалка, – поправил себя капитан, – Русалки заманивают моряков своими песнями и своей красотой, а потом губят их, увлекая на дно морское, – улыбнулся он. – Я не позволю тебе погубить меня, и намерен, избавится от твоих чар, как бы ты этому не сопротивлялась.
Мужчина стоял рядом и не спускал с Эстель глаз. Нежно прикоснувшись к щеке, капитан провёл пальцами по её губам и неожиданно проникновенным голосом начал читать стихи:
О, женщина, услада из услад1
И злейшее из порождений ада,
Мужчине ты и радость, и награда,
Ты боль его и смертоносный яд.
Ты добродетели цветущий сад
И аспид, выползающий из сада,
За доброту тебя прославить надо,
За дьявольскую ложь – отправить в ад.
Ты кровью нас и молоком взрастила,
Но есть ли в мире своенравней сила?
Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть.
Тобою нежим мы сердца и раним,
Тебя бы я сравнил с кровопусканьем,
Оно целит, но может и убить.
Корбо произносил четверостишия столь нежно и в то же время страстно, что девушку обдало жаром. Его слова вновь звучали, словно признание в любви, и Эстель почувствовала, как запылали её щёки. Сердце сеньориты заметалось в бешеной скачке, готовое вырваться из груди и, если бы ему это удалось, наверное, оно упорхнуло бы в окно, только бы избавиться от завораживающего голоса и обжигающего взгляда пирата. Но Эстель не была настолько наивна, что бы поверить будто отпетый разбойник испытывает к ней глубокие чувства и справившись с волнением она проговорила.
– Не понимаю, в чём вы меня обвиняете? – нахмурилась испанка. – Вполне по-мужски свою похоть и распущенность вменять в вину женщине, – обиженно произнесла она. – Я вовсе не пыталась вас погубить. Это вы только тем и занимаетесь, что губите меня. Вы лишил меня чести, чего ещё вам от меня нужно? Оставьте меня! – взмолилась Эстель. – Позвольте мне до конца путешествия оставаться в своей каюте.
– Не позволю, – спокойно ответил Тэо, – Поскольку на самом деле ты не хочешь этого.
– Прекратите решать за меня, чего я хочу! – возмутилась девушка, – Я…
Но капитан не дал ей договорить, а обхватив хрупкую фигурку пленницы закрыл её губы поцелуем. Некоторое время она пыталась вырваться, потом поняла тщетность своей попытки и смирилась. Вскоре Корбо отпустив её губы прошептал:
– Главное я этого не хочу…
– Отпустите, – жалобно пропищала бедняжка, чувствуя, как мужчину охватывает желание, – Я же вам говорила! Я больна… – стыдливо опустила глаза Эстель.
Озабоченно нахмурившись, Тэо попытался выяснить, что с ней. Девушка смутилась, не зная, как рассказать мужчине о женской болезни, и когда он догадался о причине её недомогания, ответил:
– Простите, сеньорита.
Неожиданно для себя Корбо осознал, что совсем не задумывался, чем для пленницы может закончиться близость с ним, хотя когда-то дал себе обещание, что у него не будет детей, о которых он не сможет позаботиться, и всегда был осторожен с другими женщинами. Теперь капитан с облегчением отметил – слава богу всё обошлось, и тут же поинтересовался какой по счёту день её «болезни». Аристократка густо покраснела от бесцеремонного вопроса мужчины и нехотя сообщила. Корбо в уме прикинул, сколько ему можно не заботится об осторожности. «Пожалуй, на самом деле будет лучше если она уйдёт, – подумал пират, чувствуя неловкость охватившую гостью, – А то меня и её „болезнь“ не остановит», – осознал он и, выпустив добычу, отошёл к окну, налил вина и, стараясь успокоиться, отпил из бокала.
– Хорошо, можете вернуться к себе… – согласился капитан, – Благодарю вас за приятно проведённый вечер, – добавил он и Эстель облегчённо вздохнув, исчезла за дверью.
Корбо уставился на ночной океан, но кровь продолжала стучать у мужчины в висках: – «Нет, просто я очень сильно хочу её, вот и всё» – убеждал себя он, вспоминая прекрасный образ сеньориты.
Возвратившись в каюту, Эстель присела на диван, но перед её глазами стоял вездесущий капитан, страстно читающий ей стихи, и душа девушки взволновано, дрожала. Неожиданно она поймала себя на мыли, что Альваро никогда «так», не читал ей стихи. Бедняжка вздохнула, она опять не понимала себя и ругала за слабость и глупость.