Корбо. Водяная Луна. Возвращение. Часть третья. Водяная Луна. Возвращение (Татьяна Милях)

Глава 1

Предместье Ла-Рошели поражало буйством пышной растительности, причудливо перемешивая в лесах узловатые хвойные деревья с грациозными тропическими пальмами. Уютный парк, окружённый вековыми дубами, радовал взгляд посетителей кустами благоухающих роз, раскидистыми гортензиями и другими восхитительными цветами, над которыми порхали весёлые птахи, услаждая округу не то песенками, не то звонкими перебранками. Но гомон пернатых перекрывал радостный смех и возгласы людей, собравшихся на лужайке. Здесь на яркой траве замечательного уголка великолепного сада резвился темноволосый шестилетний мальчик. Вихрастый сорванец занимался фехтованием с пожилым мужчиной, разговаривая с господином на испанском. Расположившись неподалёку в плетёном кресле, за ними добродушно наблюдала красивая молодая женщина, на руках которой пристроилась милая девочка примерно двух лет, с такими же синими глазами и кудряшками светло золотого оттенка, как у матери.

– Отец, хватит мучить ребёнка! – воскликнула женщина, – Тэо уже устал.

– Вовсе нет! – возразил мальчишка, бросаясь в атаку на деда, но мужчина ловким движением неожиданным для человека его возраста, отбил удар малыша и засмеялся:

– Зато я устал, Тэо. – признался старик, – Мама права, давай передохнём, – предложил он.

В этот момент на парковой дорожке появился статный широкоплечий мужчина и мальчишка радостно заорав бросился к нему навстречу и, запрыгнув на руки обвил шею руками.

– Папа, хочешь я покажу чему научился? – сверкая глазами, спросил постреленок уже на французском.

Отец улыбнулся и, опустив сына на землю, встал напротив, позволяя мальчонке показать приёмы, которым его обучил дед.

– Молодец! – похвалил он сына и взъерошил его и без того непослушные волосы.

Мужчина подошёл к жене, взял на руки дочь, полюбовался малышкой и поцеловал девочку в обе щёчки, а та лукаво улыбнулась отцу.

– Ты сегодня рано. – удивилась женщина.

– Новый корабль спустили на воду раньше срока, и я подумал, что могу позволить себе подольше побыть с семьёй.

– Что-то ты темнишь, граф… – насторожено посмотрела на мужа девушка, – Собрался сам его опробовать? – догадалась она.

– Не сердись Эстель. – виновато взглянул на жену мужчина, – Ты же знаешь, я должен лично убедиться, что всё в порядке.

После того, как капитан Корбо сделался графом де Дюраном и осел под Ла-Рошелью он занялся кораблестроением. Земли милорда расположенные южнее города, засаженные виноградниками, приносили бывшему пирату неплохой доход, а наличие собственных кораблей позволяло вести выгодную торговлю, как со старым, так и с новым светом. Большая часть команды осталась со своим капитаном и сопровождала торговые суда до места назначения или выполняла пассажирские, или торговые перевозки. Сам Теодор д Эмери де Дюран частенько отправлялся в недалёкие вылазки по морям, проверяя судоходные качества своих кораблей или лично доставляя особо ценные грузы. Но каждый раз, отправляясь в плаванье, мужчина выслушивал недовольство жены, беспокоящейся о нём. Порой, когда земля скрывалась за горизонтом, граф давал себе слово больше не отправляться в походы, поскольку и сам безумно скучал по любимой, но оказавшись на суше, снова рвался в море. Беспокойный характер и тяга к приключениям не давали отважному корсару усидеть на месте.

Нежно взглянув на жену, де Дюран достал из кармана футляр и преподнёс его женщине. Она открыла коробочку, и её взгляд сделался ещё более подозрительным:

– Сознавайся, куда ты собрался на этот раз? – строго спросила Эстель.

– С чего ты взяла? – делая невинную мину, ответил Тэо.

– А с чего это ты решил дарить мне брильянты?! – нахмурилась она. – Прошлый раз, когда ты подарил комплект из гранатов и самоцветов, то отправился к берегам Северной Африки. После преподнёс подвески и браслет из сапфиров и полез в средиземное море к османам, где кроме того мог попасться и испанскому королю, – возмущалась Эстель. – Я боюсь предположить, что ты теперь задумал! – задалась вопросом супруга.

– Да ничего я не задумал, – пряча глаза, пожал плечами граф. – Почему ты не можешь предположить, что я просто так решил преподнести подарок? – стараясь выглядеть более естественным, ответил он.

– Я слишком хорошо тебя знаю, Корбо! – нахмурилась Эстель, – Ты пытаешься задобрить меня, – догадалась она и потребовала, – Говори!

Граф де Дюран знал, что супруга обращается к нему по старой пиратской кличке, только когда сердится, и виновато взглянув на девушку произнёс:

– На этот раз всего лишь необитаемый остров. Ты же знаешь, я давно собирался перевести прах моего отца и похоронить его рядом с матерью. Это просто лёгкая прогулка, никакой опасности, – заверил капитан.

Прошло около пяти лет, как Тэо перенёс останки матери на кладбище неподалёку от своего поместья, и ещё тогда сетовал, что столько времени прошло, а он не выполнил обещание данное старому капитану перед смертью и до сих пор не перевёз отца на землю Франции и не похоронил его рядом с матерью. И вот теперь, когда граф закончил строительство нового корабля, он решил, что не стоит больше откладывать поход в Вест Индию, а пора уже посетить остров, на котором захоронен Морис Дюран.

– Ты собрался к берегам Нового света, а я должна полгода жить в неведенье и переживать за тебя пока ты не вернёшься? – возмутилась супруга.

– Ну почему полгода? От силы месяца три, – возразил Тэо. – Да и то это при самом плохом раскладе, – попытался успокоить любимую капитан и взялся доказывать, насколько безопасна поездка за океан.

Граф утверждал, что время пролетит быстро, и не успеет жена оглянуться, как он уже вернётся. Продолжая заверять, что это скорее увеселительное путешествие, а не серьёзное плаванье капитан к своему удовлетворению, наконец, заметил, как глаза девушки потеплели. Тэо обрадовался, похоже, ему удалось убедить её. Некоторое время Эстель изучая взглядом мужчину, молча слушала, понимая, ей всё равно придётся смириться. Она, как никто другой знала, уж если её муж, что задумал, то ничто не сможет заставить его отказаться от затеи, но неожиданно заговорил сын до этого внимательно следящий за разговором родителей:

– Отец, возьми и меня с собой! – воскликнул мальчик. – Я давно мечтаю отправиться в плаванье и стать капитаном как ты! – горячо заявил малыш и старший Тэо улыбнулся, слова сына порадовали его.

Заметив самодовольную улыбку мужа Эстель возмутилась:

– Только этого мне не хватало! – воскликнула мать. – Мало я переживаю за отца, ещё и за сына буду тревожиться?

– Ну, пап, скажи ей… – начал хныкать хитрец, желая получить поддержку капитана. Граф посмотрел на Эстель и непринуждённо предложил:

– Может действительно взять его с собой? – улыбнулся он, абсолютно уверенный – мать не согласится на подобную авантюру. Но таким образом Тэо надеялся окончательно убедить супругу в безопасности плаванья, в которое он собирался.

Взглянув на скорчившуюся в умильной гримасе мордочку сына, Эстель перевела взгляд на довольно улыбающегося мужа, на некоторое время задумалась и неожиданно согласилась:

– Хорошо! – сказала она, и не успел мужчина опомниться, как супруга твёрдо добавила, – Мы поедем все вместе!

– Что значит вместе? – растерялся де Дюран.

– Ну ты же сам говорил: – это всего лишь увеселительная прогулка. Вот я и хочу прогуляться вместе с тобой. Мне так грустно и тревожно, когда тебя нет рядом, – призналась Эстель. – Тем более я давно не была в Новом свете, а там такие райские места! – улыбнулась девушка, вспоминая свою жизнь в испанской колонии, и её глаза засверкали.

– Но милая, это же море… Там может быть опасно…

– Так значит всё же опасно? – нахмурилась она.

– Нет, но всё же… – не знал, что ответить Тэо.

– Все решено! Мы поплывём вместе с тобой. Я смогу посетить Пуэрто-Бельо и показать сыну дом, где жила, – загорелась идеей Эстель и вновь улыбнулась, предвкушая путешествие и мечтая побывать на земле, где прошло её детство. – И за тебя мне не придётся волноваться, да и тебе будет спокойнее, когда мы рядом, – предположила она.

С последним утверждением капитан не стал бы соглашаться. Он как никто другой знал, насколько опасным может быть море, и ему было гораздо спокойнее, когда жена и дети оставались на берегу. Но Тэо только что сам расписывал пустячность затеянного им плавания, и отступать было уже поздно. Немного подумав, граф быстро нашёл приятные моменты от совместной поездки и согласился:

– А действительно, почему нам всем вместе не отправится в путешествие? – улыбнулся он.

Но тут воспротивился дед:

– Вы решили оставить меня совсем одного? – заворчал сеньор дель Маркос, – Считаю, крошке Летисии лучше остаться дома. Зачем такой маленькой девочке пускаться в далёкое плаванье? Да и младшему Тэо, рановато ходить в море, – заявил барон.

– Я уже большой! Мне скоро семь! – взбунтовался мальчик. – Я даже умею читать! – привёл серьёзный довод своей взрослости сорванец.

– Сеньор Бернардо, а вам не сложно будет справляться с девочкой? – осторожно поинтересовался капитан, соглашаясь с тестем, что малышке будет тяжело столько времени находиться в море.

– А я на что? – вступила в разговор, женщина средних лет.

– Конечно, Фиделина! – обрадовался старик. – Она и Эстель вырастила, – обратился барон к супругам, не желая оставаться в полном одиночестве без детей и внуков.

Господа ещё немного поспорили, но в конце концов договорились и пришли к решению, что с капитаном поедет Эстель с сыном, а девочка останется дома с дедом и дуэньей. Матери было жалко расставаться с дочкой, но раз уж она собралась отправиться с мужем, ей пришлось согласиться на небольшую разлуку с малышкой.

Подготовка к плаванью заставила семью покинуть уютный особняк в землях провинции Пуату, и отправится в дом, расположенный неподалёку от порта. Совсем скоро карета подъезжала к городу-крепости Ла-Рошели. Эта удобная гавань длительное время меняла хозяев, и переходила то под владение Англии, то вновь возвращалась под крыло Франции, пока окончательно не стала крупнейшим портом страны, соединяющим её с соседними странами и колониями. Со стороны моря порт охраняли оборонительные сооружения, возвышаясь средневековыми башнями с названиями Святой Николас, Ла-Шен и Лантерн. В случае опасности между ними натягивались цепи, перекрывавшие вход и делающие гавань неприступной для подхода вражеских судов.

Но граф с семьёй прибыл в Ла-Рошель не с моря, а с суши. Древний средневековый город был обнесен крепостной стеной, которая носила название Перро, поскольку за ней находился квартал с таким же названием. Экипаж проследовал к большой башне, построенной ещё в начале ХII века и служившей главными воротами, через крепостную стену, отделяющую старый порт от нового города. В средние века ворота состояли из двух арочных проемов: большой предназначался для проезда повозок и экипажей, а более маленький – для пешеходов. Но не так давно оба проёма были объединены в одну большую арку, через которую и проехала карета графа. Как раз, когда экипаж миновал своды ворот, колокол отбил два часа пополудни. Звон исходил от колокольни с часами, добавленными к башне ещё в конце пятнадцатого века и, звонившими каждый час.

Путники оказались на улице Пале – главной торговой улице Ла-Рошели, с традиционной для портового города застройкой. Здесь ютились средневековые дома с навесными карнизами из шифера1 и аркадами2 для защиты от дождя, но улица могла похвастаться и ренессансными особняками, один из которых принадлежал графу де Дюрану. Вскоре семейство подъехало к дому, фасад которого привлекал взгляды прохожих многочисленными пилястрами, изящными арочками и резными карнизами. Красотой с ним мог конкурировать разве, что особняк, построенный когда-то для короля Генриха II расположенный несколько ближе к гавани. Карета, наконец, остановилась и господа зашли в дом.

Подготовка к плаванью шла полным ходом. Считая дни до отплытия младший Тэо ежедневно бегал в порт полюбоваться на корабль и часто путался под ногами матросов, проверяющих оснащение судна. Мальчишка беспрестанно сновал по палубе донимая команду вопросами, но мужчины относились к парнишке снисходительно, терпеливо объясняя все, что интересовало сына капитана и с любовью рассказывали о новом корабле. «Хороший моряк получится из твоего сорванца, Корбо», – смеялись парни, обращаясь к капитану. «Не дай бог!» – хваталась за сердце мать, пытаясь утащить сына на берег.

И вот настал долгожданный час. Попрощавшись с отцом, Эстель поцеловала дочку и, смахнув слезу из-за расставания с девочкой, зашла на корабль, на котором уже радостно скакал сын, а граф успел занять место на мостике. Широко расставив ноги, капитан возвышался над палубой, уже готовый к морской качке. Он отдал приказ, и корабль плавно развернувшись, величественно направился в открытое море. Белоснежные паруса фрегата, наполненные ветром горделиво, раздувались, напоминая самодовольного господина, выпятившего грудь украшенную пышным жабо. Новенькие снасти натянутые словно струны, звенели под порывами свежего ветра, радуя слух моряков знакомой песней, а крепкий корпус уверенно отражал напор суетливых волн, разбивая их в кружевную пену, волочащуюся за статным красавцем царственным шлейфом. Капитан и его команда из бывших корсаров единогласно решили дать новому судну имя любимого корабля пиратов, и на носу фрегата красовалось многообещающее название: – «Поцелуй Фортуны». А сам парусник всем своим холёным видом буквально хвастливо говорил: – «Я и в самом деле исключительный счастливчик». Фрегат, являл собой образец кораблестроения, построенный с учётом всех современный веяний. Оснащённый прямыми и косыми парусами, вооружённый сорока пушками, он отличался от своего предшественника тем, что был ещё более прочным, быстроходным и манёвренным. Его одноимённый собрат «Osculum fortuna», по просьбе друга адмирала де Тюрена перешёл в владение флотилии короля Людовика и бороздил просторы Атлантического океана и Антильского моря, выполняя различные поручения. Для нового «Поцелуя Фортуны» плаванье было первым и капитан, и команда, надеялись, что корабль окажется столь же удачливым, что и его тёзка, а судьба его будет более счастливой, чем у предшественника.

Проводив глазами удаляющуюся землю, графиня де Дюран печалясь о дочке, вздохнула, но понимая, что на берегу девочке будет спокойнее, решила заняться делом и направилась в каюту разбирать вещи. Рядом с женщиной сновал сын и, чтобы угомонить непоседу, Эстель попросила его помочь разобрать сундук с вещами отца. Тэо с азартом воспринял просьбу матери и начал рыться в одежде капитана. В этот момент зашёл граф, достал из шкафа карту и разложив её на столе начал, что-то сверять. Мальчик со дна сундука вытащил чёрную рубашку и штаны капитана Корбо:

– Папа, а это что? – поинтересовался малыш.

Эстель взглянула на пиратское одеяние мужа и удивлённо спросила:

– Ты до сих пор не выкинул это старьё?

– Да я совсем забыл про него, – пожав плечами, ответил де Дюран, не отрываясь от изучения карты. Через некоторое время капитан вышел обратно на палубу, так и не обратив внимания на свой заброшенный костюм. Но сына наоборот старая одежда пирата очень заинтересовала, и он, тут же натянув рубаху отца, начал бегать по комнате запрыгивая то на стул, то на кровать. Изображая из себя разбойника, малыш размахивал учебной шпагой и, сражаясь с невидимым противником, сыпал угрозами, пока мать не поймала мальчишку и не стянула с него пиратский наряд.

Закончив разбирать вещи и сложив часть из них в шкаф, Эстель с сыном вышла подышать свежим воздухом. Маленький Тэо с восторгом смотрел на раздувающиеся паруса и с упоением подставлял лицо ветру, не переставая радоваться тому, что он находится на корабле и участвует в настоящем морском походе. Пристроившись на мостике рядом с капитаном, мальчик, поглядывая на отца, старался копировать его. Он так же широко расставил ноги и усердно хмуря бровки, сложил руки на груди, чем вызывал смех команды. Взглянув на сына, граф еле сдерживая улыбку проговорил:

– Прежде чем стать капитаном, тебе надо сначала дорасти до юнги.

– Я готов, капитан! – тут же согласился малец, преданно уставившись на отца.

– Ну тогда тебе первое задание. – проговорил граф. – Ты должен охранять маму и не отходить от неё ни на шаг.

– Ну, пап, я уже большой! – захныкал Тэо, раскусив его хитрость.

– На корабле нет пап! – строго ответил Корбо.

– Хорошо, капитан, – пробурчал мальчик и поплёлся к матери.

Графиня не переставала восхищаться отвагой и силой мужа, наверное, именно этим пират и покорил её сердце при первой встрече, а теперь она не представляла себе жизни без него. Душа Эстель наполнялась трепетом от одного взгляда любимого и, наблюдая за своими родными мужчинами – маленьким и большим, женщина ощущала себя безумно счастливой.

Спокойствие и величие моря настраивали миледи на философский лад, и не спуская глаз с капитана, она подумала: – «Часто человек не задумывается над глубочайшим смыслом высказывания „Бог – это Любовь“. Действительно, что может быть прекраснее любви? Любви к вполне конкретному человеку: – отцу, матери, ребёнку? – размышляла Эстель. – Но самая удивительная тайна – это любовь между мужчиной и женщиной. Как два посторонних и совершенно разных человека становятся друг другу ближе родных людей? Разве это не волшебство? – задалась она вопросом. – Как так получается, что неожиданно они не могут жить и даже дышать друг без друга? Когда жизнь другого человека становится дороже своей? Разве не чудо то, что эти люди вообще смогли встретиться на бескрайних просторах земли? – удивлялась девушка. – Когда это чувство струится в тебе, ты буквально ощущаешь незримое прикосновение чего-то неземного и чистого к своей душе, испытываешь присутствие чего-то светлого и возвышенного внутри себя. Мир становится прекрасным и полным совершенства… Наверное, тогда ты и начинаешь по-настоящему понимать, что такое Бог?» – неожиданно открыла для себя она. Теперь Эстель явственно ощущала, что, только испытав восторг любви человек, может осознать всю бессмысленность бесконечной погони за богатством и властью, только познав настоящее чувство, он способен понять насколько земное тщеславие ничтожно по сравнению, с великим даром зовущимся Любовью. Ни какие деньги, ни какая власть не может заменить истинное глубокое чувство и сделать человека по-настоящему счастливым, – точно знала она: – «А если кто-то утверждает обратное, то чем он тогда отличается от борова счастливо чавкающего у полной кормушки?»

От подобных раздумий миледи отвлекло восклицание сына:

– Мама, смотри какие большие рыбы! Вон там! – указал ручонкой малыш. – Они плывут даже быстрее чем наш корабль! – искренне удивлялся мальчик.

– Это дельфины… – улыбнувшись пояснила Эстель и обняла мальчика. «Всё-таки как хорошо, что я решилась на эту поездку» – подумала она, вздохнув полной грудью свежий морской воздух.

Плаванье проходило спокойно, погода и ветер благоприятствовали кораблю и фрегат уверенно нёсся к намеченной цели. Единственное беспокойство, которое приходилось испытывать капитану, матери, да и всей команде, так это неуёмная энергия младшего Тэо. Вскоре мальчишке надоело тереться возле женской юбки, и он решил обследовать корабль. Несколько раз пострелёнок пытался вскарабкаться на мачту, но моряки каждый раз замечая его поползновения, снимали сорванца уже с первой реи, не позволяя забраться выше. Как-то малыша потеряли и нашли на баке в бухте канатов, в которых Тэо свернувшись клубочком словно котёнок, уснул. Затем бедокур посетил камбуз, где беспрестанно норовил сунуть нос в кипящую кастрюлю. Вспоминая, что подкладывал повар в суп на кухне у них дома, малец усердно досаждал коку своими бесконечными советами, чем выводил беднягу из себя. Намереваясь помочь и почистить лук, парнишка схватил нож, но в результате порезал палец и, вскинув раненой рукой, разбил горшок с крупой. Кок постарался выпроводить вон незваного назойливого поварёнка, но тот напоследок успел всё же «подсобить» повару и обильно посолил похлёбку. В обед, первым попробовав свою стряпню, Тэо благоразумно решил не попадаться на глаза ни команде, ни отцу и спрятавшись в бочке из-под солонины, через щёлочку с интересом наблюдал, как моряки рыскают по кораблю в его поисках. Выдал разбойника кот, который попытался так же, как и он залезть в бочку, заинтересовавшись, тем что шуршало внутри. И пока мальчишка препирался с пушистым лазутчиком, щекочущим хвостом его нос, шалопая обнаружили. Отец вытащил сына из укрытия, ухватив его за шкирку словно того нашкодившего кота и усадив на палубе, заставил съесть тарелку своего варева. Под язвительные шуточки матросов мальчик давился, но ел, а Эстель сочувственно смотрела на сына и пыталась уговорить отца сжалиться над ребёнком.

– Он всю команду оставил голодной! – строго ответил капитан, и мать расстроено вздохнула, а непоседа, сморщившись от очередной ложки супа, понял: – разжалобить отца не удастся.

Через день в поисках запасов кусков сахара маленький Тэо забрался в трюм и ползал по бочкам, ящикам и тюкам, проверяя их содержимое, где его, не заметили и закрыли. Потеряв из вида сына, Эстель подняла тревогу, и команда вновь сновала по кораблю, разыскивая сорванца.

В следующий раз пострелёнок пробрался на нижнюю палубу, где располагались пушки. Для начала Тэо полазил вокруг орудий, затем забрался на дуло верхом, намереваясь покататься на нём. Но пушка оказалась надёжно закреплена, а его силёнок оказалось недостаточно, чтобы ослабить крепежи, и он не смог сдвинуть пушку с места. Тогда мальчишка придумал другое развлечение. Он успел запихнуть в дуло ядро и уже пытался поджечь фитиль, когда за этим опасным занятием его застал один из канониров. Моряк приволок бедокура к отцу, и услышав о проделке сына капитан страшно разозлился. Граф собрался отшлёпать разбойника, но на его защиту кроме матери встали и члены команды, и смягчившись капитан в качестве наказания приказал мальчишке трое суток не высовывать носа из каюты. Три дня корабль жил спокойной жизнью, но по истечении заключения на палубе вновь появилась любопытная и озорная мордашка. Поначалу парнишка чинно прогуливался по палубе и старался держаться благопристойно, но вскоре начал приставать к матросам: – «Зачем вы тяните эту верёвку? – интересовался он. – А что крепится вот этим канатом? А что будет если развязать вот этот узел?» И не дожидаясь ответа потянул за конец. Минут через десять сорванец узнал, что тогда он получит нагоняй от отца, поскольку только в последний момент моряки смогли удержать готовый оборваться парус на фок-мачте.

Вечерами, спустившись в кубрик к матросам, Тэо раскрыв рот, слушал рассказы мореплавателей о странствиях, приключения и схватках в которых участвовали пираты под командованием капитана Корбо. Восхищаясь бесстрашием корсаров мальчишка, сверкая глазами, просил рассказать ещё что ни будь о подвигах команды и своего отца. Тогда ему поведали историю, о том, как капитан Корбо захватил галеон и пленил прекрасную испанку, которая в свою очередь захватила сердце отважного капитана. Когда же девушка решила, обернувшись русалкой уплыть от пирата, Корбо выловил её и вернул на корабль. Малыш, затаив дыхание, восторженно слушал романтическую историю любви своих родителей, а позже, когда его укладывали спать, взглянув обожающими глазами на отца с матерью серьёзно заявил:

– Я тоже захвачу корабль и найду себе жену-русалку, – услышав это, супруги переглянулись и засмеялись.

Когда родители покинули каюту, мальчишка вылез из-под одеяла, взял со стола шкатулку матери и, устроившись на кровати, открыл её. Малыш долго любовался вращающейся перед зеркалом маленькой русалочкой, и так и уснул под мелодичную мелодию музыкальной шкатулки, вспоминая рассказы моряков и рисуя в воображении картины морских сражений.

А утром младший Тэо воевал на палубе с бочкой. На самом деле это была не бочка, а вражеский корабль, который он собирался захватить и завоевать свою русалку. В конце концов, перевернув бочонок проказник «победил» противника, но оттуда неожиданно выскочила крыса и в панике бросилась наутёк. Палуба корабля разразилась дружным мужским хохотом, что ещё больше напугало безбилетную пассажирку.

– Тэо, смотри какая невеста! Тоже с хвостом! Лови её скорее! – смеялись моряки, а мальчик обиженно насупился.

Не прошло и пары дней, как бесёнка уже снимали с сетки, закреплённой на бушприте, куда он забрался посмотреть на волны. Усилившаяся качка испугала мальчонку, вернуться назад тем же способом он побоялся, и в результате вцепившись в канаты висел над морем пока его наконец не хватились. Брызги, разлетающиеся от носа фрегата, попадали на сорванца, и он успел промокнуть до нитки, пока его не обнаружили.

Мокрый и понурый Тэо вновь стоял перед шканцами, с которых отец отчитывал сына. Но изворотливый ум мальчишки незамедлительно придумал оправдание своему хозяину, и парень заявил, что таким способом он решил помыться. Капитан ругался, проклиная всё на свете за то, что согласился взять такого непоседу на корабль, и проказника снова закрыли в каюте, где мать старательно объясняла малышу насколько опасны его фокусы:

– А если бы волна смыла тебя в океан? И никто не заметил этого? – заглянув в глаза сыну, говорила Эстель. – Что бы было тогда со мной и папой, ты об этом подумал? – с укором спрашивала она. – Ну чего тебе не сидится спокойно? – горестно покачала головой женщина, и Тэо заметив в глазах матери наворачивающиеся слёзы, неожиданно осознал, сколько тревог он доставил близким. Ему стало стыдно, мальчик виновато вздохнул и искренне пообещал:

– Я больше не буду залазить, куда не надо.

Но через три дня мальчишку снова потеряли. Бегая по палубе, команда в который раз искала бедокура, обыскивая трюмы и заглядывая под каждый ящик и связку канатов, но всё безрезультатно. Мать заламывая руки боялась думать о худшем, а капитан взволнованно хмурясь, уже собирался повернуть корабль назад, беспокоясь, вдруг сын свалился за борт, как неожиданно над палубой разнёсся звонкий и радостный вопль:

– Я капитан Корбо! Все на абордаж!

Замерев, моряки начали растеряно оглядываться, пытаясь определить, откуда доносится голос, пока не поняли, что он звучит сверху и, задрав головы, все увидели, пристроившегося на марсе грот мачты мальчишку. Вырядившись в чёрную рубаху отца, Тэо счастливо размахивал неизвестно где стянутым палашом, вполне довольный суматохой, устроенной им на корабле. Взглянув на сына Эстель побледнела, а капитан строго сдвинул брови. Заметив встревоженные глаза матросов и сердитое лицо отца, малец, догадался: – ему опять грозит взбучка и затих.

– Сиди смирно, Тэо! Тебя сейчас снимут оттуда! – закричал Корбо.

– Не надо меня снимать! Я сам слезу! – возразил бесёнок и схватился за канат.

Команда только дружно ахнула, когда мальчишка лихо скатился по верёвке на палубу. Но только разбойник коснулся ногами настила, он тут же выпустил канат и, раскрыв горящие ладошки, жалобно запищал, а из глаз бедолаги брызнули слёзы. Вся кожа на ручонках была ободрана, доставляя малышу боль и он, сморщившись от невыносимого жжения, виновато утирал рукавом нос. Взглянув на утопающего в чёрной рубашке взлохмаченного сына, отец злорадно усмехнулся:

– Ну что, капитан, получил? И поделом тебе! – добавил он, наблюдая, как Тэо пытаясь ослабить жар, старательно дует на ладошки не в силах остановить слёзы. – Моему терпению пришёл конец, – сделавшись серьёзным произнёс Корбо. – Завтра же высажу тебя на необитаемом острове, как это следует по уставу за неподчинение капитану, – пригрозил он.

– Не высадишь! – хлюпая носом, уверено ответил малец.

– Это почему же? – ещё более грозным тоном спросил отец.

– Ты сам вчера показывал на карте, где мы, – упрямо склонив голову, произнёс мальчишка. – Азорские острова мы давно прошли, а до ближайшего острова не менее недели пути, – объяснил он.

Моряки, еле сдержались чтобы на расхохотаться, а Корбо пряча улыбку, нахмурился, понимая, сын обошёл его и только хмыкнул в ответ.

– Ну раз ты такой умный, завтра будешь производить расчёты, – пообещал капитан и мальчонка радостно засверкав глазами понял, буря миновала и помчался в каюту, где мать помазала его ободранные ладони мазью.

Руки сорванца продолжали болеть несколько дней, и Тэо заметно поутих. Моряки посмеивались: «Давно надо было спустить пострелёнка с каната, что бы присмирел», – и придумывали всё новые шуточки в его адрес. Опасаясь, как бы неуёмная энергия сына не натворила бед, капитан окончательно решил занять мальчишку делом и внимательно следил, за тем что бы у того не оставалось свободного времени. Теперь Тэо вместе с клерком заполнял судовой журнал. Конечно, сам журнал марать неумелыми каракулями мальчику не позволили, но выделили тетрадь, где он писал буквы и слова, попутно тренируясь в чистописании. Сам граф обучал сына математике и основам навигации, а члены команды показывали, как вязать узлы, предлагая запомнить бесчисленное множество частей корабля, снастей и рангоута. В сопровождении матросов Тэо карабкаться на реи и пробовал управлять парусами, а также ему объяснили, как правильно не только подниматься на мачты, но спускаться с них. Когда же кто-либо из команды замечал, что глазёнки озорника начинают подозрительно блестеть, парнишке тут же вручали в руки швабру, предлагая драить палубу и малец, пыхтя и потея таскал тяжёлое приспособление по палубе. Так постепенно жизнь на «Поцелуе Фортуны» наладилась и вернулась в спокойное русло.

Несмотря на проказы маленького Тэо, капитан всё же гордился сыном, хотя тот частенько заставлял его поволноваться. Граф радовался сообразительности и отчаянной смелости своего наследника, вспоминая себя. Но особенно трепетно вздрагивало сердце де Дюрана, когда он замечал фигурку жены, прогуливающуюся по палубе корабля. Чувствуя взгляд девушки, капитан ощущал, прилив необыкновенного тепла, которое блаженно расползаясь по всему телу, заставляло мужчину работать с удвоенной силой.

Вечерами, когда Эстель укладывала сына, и из каюты доносился её нежный голосок, напевающий колыбельную, на губах капитана появлялась счастливая улыбка. После почти шести лет проведённых вместе супруги конечно не ощущали того ураганного чувства, сбивающего с ног, которое они испытывали при первой встрече, но от этого их любовь не стала слабее. При виде Эстель капитан до сих пор чувствовал сладостное волнение, и их по-прежнему страстно влекло друг к другу, просто эта любовь стала глубже и осознанней.

На берегу графу де Дюрану для поддержания статуса порой приходилось посещать светские приёмы и, слушая хвастливые рассказы бравых ловеласов об их неисчислимых победах, Тэо только снисходительно улыбался и мысленно жалел господ. «Разве можно сравнить мимолётную интрижку с окрыляющим восторгом настоящего чувства? – думал он. – Случайная связь совершенно не сопоставима с ощущением того безумного упоения, которое получаешь от близости с любимым человеком, когда от простого прикосновения каждая частичка тела трепещет и поёт, а сердце взрывается восторгом от понимания того, что и возлюбленная испытывает к тебе то же самое. Капитан определённо знал, какое это необыкновенное счастье осознавать, что с тобой твоя единственная женщина, а ты её единственный мужчина. И это ощущение несравнимо ни с чем», – был убеждён де Дюран. Но граф прекрасно понимал и другое: – невозможно объяснить людям, которые никогда не испытывали подобного чувства, что они теряют в своей жизни. «Видимо, такое счастье доступно не каждому… И его надо заслужить… – предположил бывший пират, даже не предполагая за что его самого бог наградил подобным подарком. – А, главное, до него надо дорасти… – неожиданно осознал капитан. – Поскольку только любовь отличает человека от животного».

В свободные минуты, расположившись на палубе супруги, мысленно возвращались в те времена, когда они охваченные непривычным и жгучим ощущением вот так же следовали на корабле только в противоположную сторону. Тогда они не понимали, что с ними происходит, и даже не подозревали, насколько чувство, притаившееся в их сердцах, было серьёзным. Теперь вспоминая недели, проведённые вместе, Тэо и Эстель радовались, что судьба свела их тогда, и обнявшись смотрели вдаль, ощущая себя божьими избранниками, а корабль уносил влюблённых к знакомым местам, волнуя душу трогательными картинами прошлого и радужными мечтами о прекрасном будущем.

Глава 2

Наконец над палубой разнёсся возглас, возвещающий о появлении на горизонте долгожданной Тортуги. Взглянув на повеселевшую команду, капитан улыбнулся: – столько времени он не был на земле, которая длительное время оставалась его домом, и теперь вглядываясь в очертания зелёной Черепахи, Тэо чувствовал невольное волнение. Люди, околачивающиеся на берегу, внимательно следили за приближением корабля и когда смогли прочитать его название восторженно замахали руками и шляпами.

– Смотри-ка капитан, а нас ещё помнят! – засмеялся первый помощник.

– Да, Ланс, похоже не забыли, – улыбнулся в ответ Тэо.

«Поцелуй Фортуны» зашёл в гавань и бросил якорь. Спустившись на берег и капитан, и команда оказалась в дружеских тисках старых приятелей, которые после женитьбы Корбо вернулись на пиратский остров, променяв размеренное существование обывателя на опасную жизнь корсара. Де Дюран заметил знакомый силуэт «Святого Людовика» и взглядом разыскал графа де Тюрена, который, услышав о прибытии фрегата с известным названием, заспешил на пристань. Радушно обняв друга Оделон воскликнул:

– Тэо, не ожидал, тебя здесь встретить! – признался он, а выпустив приятеля из объятий, взглянул на Эстель и поклонился. – Моё почтение, миледи, – граф поцеловал девушке руку и заметил, как из-за спины матери вынырнула чернявая голова, а пытливые глаза мальчишки уставились на него. – А это насколько я понимаю наш маленький Воронёнок! – засмеялся де Тюрен.

– Я не маленький! – фыркнул Тэо. – Мне скоро семь! И я уже моряк! Скажи пап, – требовательно взглянул он на отца.

– Да, моряк, – согласился капитан. – Этот моряк в нашем плаванье стоил мне полжизни, да и всей команде тоже, – смеясь, уточнил отец.

Одэлон пригласил супругов де Дюран к себе в гости. Устав метаться между Тортугой и Францией адмирал де Тюрен построил на острове небольшой, но приличный дом, куда и перевёз всю семью.

– Конечно наша Тортуга не сравниться роскошью и богатством с английским Порт Роялем, – уточнил граф, – но всё же подобие приличного города всё же приобрела, – не без гордости сообщил де Тюрен, приглашая гостей зайти в дом.

Эстель порадовалась знакомству с супругой графа – Франческой, а младшему Тэо теперь было с кем поиграть. Вечером господа утроили небольшой приём и в дом Оделона пожаловал ещё и губернатор в сопровождении жены и детей. Устроившись в гостиной за чашкой чая и чего покрепче господа разговаривали, стараясь выпытать у графа де Дюрана, как можно больше новостей из Франции, а детвора в свою очередь заворожённо слушала рассказы юного виконта3 о его «подвигах» на корабле. Насмешливо переглядываясь с мужем Эстель украдкой наблюдала, как сын, строя из себя настоящего морского волка вставляет в разговор выученные морские словечки и блистая полученными знаниями с важностью показывает покрытые мозолями ладошки.

Решив немного погостить у приятеля, капитан несколько задержался на Тортуге. Как-то вечером моряки пригласили Корбо в кабак, желая высказать знаменитому пирату своё почтение. Тэо не мог отказать морскому братству, частью которого он столько времени являлся, и граф де Дюран вместе с Одэлоном отправились на встречу. Весь вечер таверна шумела, вспоминая былое, прославляя смелость пиратов и отвагу капитана Корбо.

– Неужели, капитан, тебе не хочется снова выйти в море и захватить испанца? – интересовались парни у Тэо.

– На своём веку я достаточно взял испанцев, – усмехнулся капитан. – И моя жизнь меня вполне устраивает. Хотя… Порой у меня сосёт под ложечкой, и чешутся руки, когда я вижу на горизонте пузатый галеон, – смеясь, признался он.

Веселье продолжалось, но узнав о цели приезда графа де Дюрана в Вест-Индию, корсары торжественно подняли бокалы, желая почтить память старого пирата, а также выпили и за всех почивших морских разбойников.

Ни Тэо, ни Одэлон не обратили внимания на посетителя в дальнем углу кабака, который старательно прятал лицо под шляпой. Правда об этом господине друзья уже давно и думать забыли, но самого человека появление капитана Корбо на черепашьем острове крайне заинтересовало. Он с большим интересом прислушивался к разговору бывшего корсара со своими старыми товарищами, стараясь не пропустить ни одного слова. Если бы приятели были более любопытны и присмотрелись к господину, то смогли узнать в несколько располневшем мужчине, отпустившим усы и небольшую бородку барона Эмиля де Бергани.

Деньги, вырученные бароном за прошлое предательство капитана Корбо не пошли доносчику в прок. Быстро спустив всё на игры и распутных девок, Эмиль некоторое время ошивался в лихом Порт Рояле у английских пиратов, а позже оказавшись совсем на мели, вернулся на Тортугу, тем более к этому времени Тэо успел покинуть остров. Не желая показываться на глаза графу де Тюрену, барон устроился на один из кораблей, но к досаде де Бергани дела у корсаров шли не очень хорошо, а то немногое, что попадало в руки беспутного господина, тут же таяло за игорным столом. И сейчас слушая восторги моряков в адрес графа де Дюрана, Эмиль больше, чем вином заполнялся до краёв черной завистью и липкой злобой. Аристократа раздражало, что какой-то безродный пират умудрился подняться до графского титула, и сделаться по статусу выше его. Его – Эмиля де Бергани?! Знатнее барона, род, которого насчитывает ни одно столетие! Да ещё этот выскочка Корбо смог неслыханно разбогатеть, и получить от жизни все, о чём самому бездельнику оставалось только мечтать, будто кто-то другой кроме него был виноват в его несчастьях…

Часто ли мы задумываемся, почему человек престаёт быть человеком? Когда он теряет свой божественный духовный облик? Ведь каждый появляется на свет невинным младенцем: трогательным, доверчивым и добрым. В какой момент в душу этого чистого создания пробирается страшный червь стяжательства, зависти, злобы и жестокости? Каким образом этой гадости удается, полностью овладеть его сознанием и сожрать в нём всё человеческое? Почему человек не замечает, как его руки превращаются в липкие щупальца, проникающие в каждую щёлочку в каждый карман доверчивых людей, выуживая и отбирая у ближнего своего последний медяк, последний кусок хлеба, оставленный простаком для ребёнка или на чёрный день? Когда его рот превращается в огромную жуткую пасть, наполненную сотней острых клыков, готовых рвать любого, лишь бы добраться до вожделенного богатства? Когда его тело превращается в огромный всепоглощающий желудок поражающий своей ненасытностью? А если удача сопутствует такому уроду, и он умудряется взгромоздиться на вершину власти? Тогда совсем скоро он становится огромной, прожорливой, бездушной тварью, способной переварить не только города, но даже целые страны, а порой и континенты. Не замечая стоны и страдания людей, этот монстр безжалостно выжимает из них все соки, для одной единственной цели: – впоследствии опорожниться кучей драгоценного металла. И вот сидит это разжиревшее на чужом горе похотливое страшилище на огромной горе из золота и всё равно не испытывает удовлетворения. Купаясь в роскоши и лопаясь от тщеславия, оно прикрывает свою хищную личину благочестивой маской и, осматривая жадными злобными бельмами своё мнимое величие, дрожит от лютой зависти, если у кого-то появился лишний сантим, который не попал в его липкие лапы. Подобное существо никогда не задумывается: – для чего оно появилось на свет. Неужели лишь затем, чтобы стать вот таким чудовищем? Настанет ли время, когда ему станет достаточно его богатства? Сможет ли, оно, когда ни будь насытится, настолько чтобы почувствовать себя наконец счастливым и остановиться? Наверное, нет… Иначе бы он не превратился в то, во что превратился…

Но, как и многих господ людей Эмиля де Бергани не волновали подобные вопросы. Аристократ всецело был охвачен жаждой обогащения, и его не смущала моральная сторона достижения собственного благополучия. А потому, барон решил, снова попытать счастья и заработать на информации о капитане Корбо, а заодно постараться просто разделаться с удачливым пиратом. Осторожно расспросив сведущих моряков на каком острове захоронен отец графа де Дюрана, завистник поднялся и проскользнул на улицу. Не теряя времени, де Бергани занялся поисками посудины готовой отвести его на Кубу, и вскоре утлое судёнышко отчалило от пиратского острова, унося благородного господина в сторону владений испанцев.

Рыбацкий шлюп довольно резво доставил де Бергани на Кубу. Ступив на берег, барон тут же взялся расспрашивать поселенцев о сеньоре дель Альканисе и к его несказанной радости, Эмиль узнал, что адмирал в данный момент находится в порту Сантьяго-де-Куба. Вдохновлённый неожиданной удачей, проходимец прямиком направился на флагманский корабль. Высокородный испанец согласился на встречу со знакомым французским аристократом, правда не отказал себе в удовольствии заставить визитёра некоторое время подождать у входа, а когда де Бергани зашёл в каюту, маркиз недовольно спросил:

– Чем обязан вашему визиту, барон? Надеюсь вы явились не для того чтобы клянчить у меня деньги? – с презрительной усмешкой взглянул дон Хосе на француза.

– Вы почти угадали, сеньор, – невозмутимо ответил прохвост. – Я намерен получить от вас некоторую сумму.

– Я подаю нищим, но не игрокам, – высокомерно фыркнул адмирал.

– Я не прошу у вас подаяния, – ничуть не смущаясь, ответил де Бергани. – У меня есть информация, которая думаю, заинтересует вас, – уверено проговорил авантюрист, надеясь, что сеньор до сих пор надеется взять реванш над пиратом. Так и не получив приглашения присесть, Эмиль поинтересовался. – Может, предложите выпить рюмочку коньяка?

– Надеюсь, барон, у вас нечто важное, что вы смеете так нагло вести себя? —нахмурился дель Альканис, не торопясь угощать незваного гостя.

– Разумеется, адмирал, – улыбнулся француз. – Вас ещё интересует информация о капитане Корбо? – спросил он.

– Корбо? – усмехнулся дон Хосе. – Насколько я знаю, он отошёл от дел и проживает во Франции, – недовольно скривился маркиз.

– Он действительно отошёл от дел, – согласился Эмиль, – но в настоящее время капитан находится на Тортуге, – проговорил де Бергани, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

Адмирал, напряжённо прищурившись, взглянул на доносчика пытаясь понять: правду ли говорит проходимец и, продолжая размышлять, встал, подошёл к бару и налил в бокалы коньяк. Пауза затягивалась, и барон начал волноваться, не зря ли он проделал такой путь, да ещё потратился на шлюп, но тут адмирал заговорил:

– Так вы утверждаете, что капитан Корбо сейчас находится здесь, в Вест-Индии? – переспросил он, подавая рюмку гостю.

– Абсолютно верно! – оживился Эмиль. – Совсем недавно я его видел столь же явственно как вас, – заверил Бергани и отхлебнул из бокала. – И за определённую сумму я готов сообщить вам о цели его визита, а главное о месте, где капитана можно будет схватить, – улыбнулся прохвост, наслаждаясь растекающемуся по горлу теплу от обжигающе крепкого напитка. – У вас замечательный коньяк, – похвалил он.

Заметив насколько его слова заинтересовали сеньора, барон почувствовал себя более уверено и огляделся. Взгляд визитёра остановился на портрете белокурой девушки. Женщину такой необыкновенной красоты трудно было не заметить и не запомнить, а потому господин неожиданно узнал в ней жену графа де Дюрана, которую видел мельком, когда капитан вместе с супругой спускался с корабля. Бергани с подозрением взглянул на адмирала и задумался. Догадавшись, что не зря портрет графини висит в каюте адмирала, голову авантюриста озарила идея и, он решил попытаться выдавить из испанца денег по максимуму.

– Какая очаровательная девушка! – словно разглядывая портрет, произнёс Эмиль. – Для испанской сеньориты у неё просто необыкновенная красота, – восхитился он. – Да жалко, что такой прекрасный цветок достался безродному пирату, – вздохнул де Бергани.

Адмирал с ненавистью взглянул на гостя и зло стиснул зубы. Он до сих пор не мог простить пирату его последнюю выходку. Столь нагло явиться в самое сердце Испании! В Мадрид! И увести из-под его носа девушку, которую дон Хосе считал уже своей женой! Такое было жесточайшим ударом по самолюбию сеньора, и адмирал пристально взглянул на барона.

– Откуда вы знаете, что эта сеньорита вышла за муж за капитана Корбо? – раздражённо поинтересовался он.

Эмиль словно недоумевая поджал губы и ответил:

– Капитан пожаловал на Тортугу вместе с этой женщиной, а ещё с ним был мальчик, – улыбнулся барон. Заметив, как адмирал сначала удивлённо взглянул на него, а затем неожиданно заволновался, проходимец получил подтверждение своей догадке и удовлетворённо продолжил. – Граф де Тюрен обращался к ней: – «миледи» и называл графиней де Дюран. Насколько я знаю, именно это имя теперь носит капитан Корбо, – невозмутимо добавил господин. – А потому каждому понятно, что капитан прибыл сюда с женой и сыном, – закончил своё умозаключение проходимец.

Поедая глазами француза дель Альканис молчал. «Неужели Корбо вернулся в Новый свет вместе с Эстель? – суматошно пронеслось в голове сеньора. – Что ж у меня появится шанс не только избавиться от пирата, но наконец, получить и её», – взволновано подумал дон Хосе вспоминая девушку, которая давно беспокоила его сердце. Адмирал, внимательно вглядывался в лицо доносчика, желал убедиться, не блефует ли тот, а барон откровенно довольный собой потягивал коньяк и сеньор догадался, если это всё правда, такой шельмец запросит много. И Бергани словно прочитав мысли, тревожащие испанца, проговорил:

– Поверьте моя информация стоит того чтобы за неё хорошо заплатить, – слащаво улыбнулся Эмиль и назвал сумму. – Пятьдесят тысяч песо!

Сеньор Альканис конечно ожидал, что сумма будет приличной, но от подобного требования, чуть не поперхнулся:

– Вы собираетесь увезти больше двух тысяч футов4 серебра? Не боитесь надорваться? – язвительно усмехнулся адмирал. – Вы явно преувеличиваете мой интерес к пирату, – брезгливо сморщившись, фыркнул он и откинулся в кресло, всем видом показывая, что его вовсе не интересует Корбо.

Бергани несколько растерялся, но тут же нашёлся, что ответить:

– Кроме головы пирата я продаю ещё и руку женщины! Необыкновенной женщины надо заметить, – гаденько улыбнулся он.

Адмирал вновь плотно сжал губы, понимая, проходимец нашёл его слабое место, но как можно невозмутимее произнёс:

– Мы не на востоке, барон, – саркастически улыбнулся он. – Я привык получать за невест приданое, а не платить за них выкуп, – холодно возразил дон Хосе.

– Хорошо. Сорок тысяч, – снизил запрос де Бергани, понимая, что в самом деле загнул слишком высокую цену. – И поверьте, получив жену пирата, вы вернёте все свои расходы с лихвой, – заверил он. – Её муж очень богатый человек. Поговаривают, что состояние графа сравнимо с доходами богатейших аристократов Франции, – уточнил Эмиль, и с удовлетворением заметил, как заинтересованно сощурился корыстолюбивый сеньор. – После смерти капитана всё его состояние перейдёт жене, конечно если сын не доживёт до совершеннолетия, – словно задумавшись, проговорил он, и маркиз хищно усмехнулся, понимая на, что намекает проходимец.

Немного поторговавшись господа, договорились о тридцати пяти тысячах серебром, и де Бергани выложил всё, что ему было известно. Оба негодяя довольно потирали руки. Барон получал целое состояние, на которое можно безбедно жить если правильно им распорядиться. А адмирал рассчитывал отомстить пирату и осуществить свою давнюю мечту – получить вожделенную женщину. Состояние же её мужа было приятной компенсацией за все унижения, которые по вине корсара испытал высокомерный сеньор.

Когда француз удалился, дон Хосе подлил в бокал коньяка, подошёл к портрету Эстель и, разглядывая его, улыбнулся. Эту картину, написанную более шести лет назад, маркиз повсюду возил с собой. Хотя девушка и не стала его, адмирал всегда ощущал прилив гордости, когда гости, останавливаясь возле портрета, с восторгом рассматривали его и восхищались мастерством художника и красотой женщины. Ранее сеньору казалось, он смирился с потерей девушки и дель Альканис повесил её портрет в каюте исключительно, как великолепную живопись, которой ему нравилось любоваться. Но сейчас упоминание о Эстель снова разожгло в душе мужчины прежнее волнение. Сеньорита дель Маркос была для маркиза предметом роскоши. Объектом особой ценности и необыкновенной красоты, который, как когда-то для себя решил адмирал, должен был оказаться в его коллекции. Именно он – сеньор Альканис был достоин владеть этим редким экспонатом. Когда адмирал во второй раз потерял возможность жениться на Эстель, он почувствовал тяжёлое разочарование, словно ему не удалось выкупить на аукционе великолепный брильянт. Маркиз буквально кожей ощущал, как в последний момент его обошли, неожиданно предложив лучшую цену не доступную ему. Но теперь у сеньора появилась возможность просто украсть сокровище, причём уже обрамлённое в дорогую оправу и сердце дона Хосе задрожало от лихорадочно алчного волнения. Вспоминая девушку, дель Альканис хищно взглянул на её портрет. Теперь у него появилась возможность завладеть и оригиналом, злорадно размышлял сеньор: – Корбо сам предоставил ему такую возможность, и адмирал вновь холодно улыбнулся.

– Ну что ж, сеньорита Маркос или как вас теперь называют графиня де Дюран, – обратился дон Хосе к изображению, – скоро вы станете моей, – усмехнулся он. – А ваш пират, наконец, отправится в ад. Уж об этом я позабочусь, – пафосно словно тост произнёс адмирал, поднял рюмку и тут же её опустошил.

Дель Альканис незамедлительно приступил к разработке плана для поимки капитана Корбо. Прежде всего, он нашёл человека, знающего расположение острова, на котором был захоронен старый пират. Сеньор потребовал у моряка подробно рассказать об острове, указать его точное место на карте, очертания и подробный фарватер. Выяснив, что у островка есть гавань, в которую чаще всего заходят корабли для пополнения воды и припасов, адмирал понял: – если её перекрыть, корсар окажется в ловушке. Запертый в бухте фрегат лишится возможности маневрировать и станет лёгкой мишенью. Расстрелять такой корабль из орудий будет просто детской забавой. «На этот раз Корбо тебе придётся сдаться, – ликовал адмирал, – Ты побоишься вступать в бой с превосходящим противником, когда на твоём корабле находится жена и сын. Правильно говорят: – наши привязанности делают нас слабыми… – самодовольно усмехнулся сеньор. – Взяв с собой свою семью, ты капитан, сделал большую ошибку!» – злобно хихикнул маркиз.

Представляя, как капитан сам зайдёт в мышеловку, расставленную для него, дон Хосе радовался словно ребёнок. Ему оставалось только захлопнуть её, полагал сеньор и срочно начал собираться в поход. О планах адмирала было известно только самому сеньору дель Альканису и пронырливому барону де Бергани, который сам вызвался сопровождать маркиза, в надежде получить дополнительную сумму от богатого испанца. Разузнав у предателя о вооружении фрегата и количестве человек команды графа де Дюрана, адмирал решил, что не стоит собирать большую эскадру, привлекая этим к походу не нужного внимания, а пары кораблей будет вполне достаточно для поимки пирата. На охоту кроме флагманского галеона отправился быстроходный и манёвренный «Благой Вестник», которому предстояло первому зайти в бухту и перекрыть выход из неё, лишив тем самым корсара возможности манёвра и сопротивления. В скором времени адмиральский «Санта Антонио» в сопровождении более лёгкого «Благого Вестника» отправились в путь. На подходе к острову дель Альканис положил корабли в дрейф, оставаясь на некотором удалении от него, а на марсе один из матросов постоянно вглядывался в горизонт, стараясь увидеть паруса фрегата, спешащего к затерянной земле. Адмирал ждал…

А граф де Дюран тем временем продолжал беззаботно гостить у друга. Позволив жене и сыну немного отдохнуть перед новым длительным морским переходом, Тэо вскоре вновь засобирался в дорогу. Капитана влекло к главной цели своего путешествия – крохотному безымянному островку, и через несколько дней «Поцелуй Фортуны» поднял якорь и, следуя намеченным курсом растворился на морских просторах, не подозревая о сгущающихся вокруг него тёмных тучах. Следуя к уже появившемуся в его поле зрения клочку суши, капитан не обратил внимание на маячившие вдали у торговых путей паруса: – мало ли кораблей спешат по своим делам? – знали моряки и не тревожились.

А над палубой испанского «Санта Антонио» разнеслось: – «Вижу корабль!». Сеньор Альканис поднялся на ют и в подзорную трубу разглядел небольшую точку парусника, беспечно направлявшегося в ловушку. Маркиз по волчьи оскалился:

– Ну что ж, Корбо, поспеши. Я успел тебя заждаться, – зловеще проговорил он и сообщил первому помощнику. – Ближе к вечеру подкрадёмся к острову, что бы французы не смогли нас заметить. Сигнальных огней не зажигать! – предупредил маркиз и абсолютно уверенный в скорой победе, вскинув подбородок, торжествующе прищурился, провожая взглядом своего давнего противника.

Глава 3

Взглянув на живописный островок граф де Дюран улыбнулся и облегчённо вздохнул: – наконец-то он исполнит обещание данное отцу и похоронит старого пирата на родной земле рядом с матерью. Капитан мысленно представил памятник, который он собирался установить на могиле. В качестве пьедестала корсар решил использовать скалу, и ещё перед отъездом заказал высечь на ней барельеф парусника, несущегося по волнам и рассчитывал, что по возвращении всё будет готово. На этом постаменте Тэо планировал установить фигуру ангела с лицом матери, прикрывающей своими крыльями корабль, и мечтал, что скульптура станет монументом памяти всем погибшим морякам, а также надеждой всем здравствующим на благополучное возвращение. За этими размышлениями капитана, «Поцелуй Фортуны» подошёл к гавани.

Грациозно проскользив по воде фрегат уверено проследовал в знакомую морякам бухту и встал на якорь. Малыш Тэо, завидев остров, радостно заскакал в нетерпеливом ожидании быстрее спуститься на необитаемую землю. Сорванец надеялся почувствовать себя настоящим дикарём, историями о которых взволновали мальчишку корсары. Всем не терпелось ощутить под ногами устойчивую землю и вскоре команда, и пассажиры оказались на берегу. Граф вместе с женой и сыном первым делом решили отдать дань памяти близкому человеку и поднялись на скалу к могиле отца и деда. Приближался вечер. Побоявшись не успеть закончить всё до темноты, капитан решил отложить работы по извлечению останков бывшего капитана до утра, и моряки отправились прогуляться по острову, желая пополнить запасы воды, а также набрать фруктов на обратную дорогу. Младшему де Дюрану, предложили заняться разведением костра, но мальчишка запротестовал, заявив, что он намерен подстрелить дичь и потребовал, чтобы его взяли на охоту. Отец разрешил, и Тэо, вооружившись пистолетом, с ужасно важным видом скрылся вместе с группой мужчин в зарослях.

Проводив насмешливым взглядом сына, граф де Дюран, устроившись на берегу наслаждался спокойствием природы и экзотической красотой острова. Капитан чистил тропические плоды и угощал ими жену. Собираясь приготовить ужин, люди разожгли костры, и когда на берегу появились охотники с добычей, повар уже успел подготовить угли. Первым из кустов выскочил Тэо, восторженно показывая подбитую птицу, напоминающую куропатку. Радости мальчугана не было предела, и его мордочка победно сияла, заставляя загрубевшие сердца морских волков сахарно таять. Следом за парнишкой из леса вышли остальные охотники, обвешанные трофеями и Санчес взглянув на раздувающегося от гордости мальчика улыбнулся, подмигнул капитану и тот догадался: – мальчишке помогли попасть в птицу, выстрелив в неё одновременно с ним. Малыш подбежал к отцу, ожидая от него похвалы и граф по-мужски одобрительно похлопал сына по плечу и передал добычу коку.

Расположившись в сторонке Эстель с интересом наблюдала за корсарами. Мужчины суетились возле костров, перекидывались шуточками, готовили пищу, хвастались трофеями и незлобно подтрунивали друг над другом. Между моряками сновал младший Тэо, ожидая приготовления своей птицы и когда она поджарилась сын взял большой кусок и преподнёс его матери. Женщина улыбнулась, поблагодарила и попробовала угощение, похвалив ребёнка за удачный трофей. Мальчик довольный собой отправился к отцу, а Эстель встретившись взглядом с мужем, вновь подумала всё-таки её пират самый исключительный мужчина из всех что существовали на земле и ей безумно повезло, что она смогла встретить его.

Поужинав, корсары начали делиться случаями из жизни или просто байками, а наговорившись взялись петь. Мужские, хрипловатые голоса, сливались в зычный слаженный хор. Слова разносились над островом залихватской песней, потрясая своей необузданной мощью, заставляя вибрировать пряный тропический воздух и дрожать листву на близстоящих деревьях. Пираты самозабвенно пели, наслаждаясь чувством свободы и ощущением морского братства, а обветренные лица мужчин, озарённые всполохами костра, посветлели и не казались уже столь суровыми и грубыми.

Эстель следила за увлечённым пением моряков, видела радостно горящие глаза мужа, восторженное личико сына и поймала себя на мысли: – до какой степени разными не только внешне, но и по своей сути являются мужчины и женщины. Чем дольше девушке приходилось общаться с представителями противоположного пола и наблюдать за ними, тем лучше она узнавала их и тем больше восхищалась. И неожиданно графиня подумала: – в честь женщин сложено не мало стихов, в которых дамам объясняются в любви и поют им дифирамбы, но практически нет стихов, рассказывающих о любви к мужчине. О мужчинах в основном встречаются строки, восхваляющие силу, смелость и подвиги воинов. Может потому, что поэты в основном мужчины? – предположила Эстель. – Или мы, женщины, эгоистично предпочитаем, что бы любили исключительно нас? Но разве мужчина только воин? Да, мужчин ценят за мужество и храбрость. Но сильное плечо, должно быть прежде всего надёжным, – размышляла она. – Разве не ценится – мужчина отец, мужчина созидатель, мужчина мудрец или мужчина труженик? Разве женщин не восхищает в поклоннике его умение красиво говорить и быстро принимать решения, его ум и изобретательность, его искренность и великодушие, его благородство и бескорыстность? Да в конце концов мы женщины разве не любуемся их природной красотой? Мужчины! Они позволяют нам женщинам почувствовать себя слабыми и нежными. Именно мужчины заставляют нас выглядеть красивыми и желанными. Сколько ухищрений предпринимает женщина, чтобы добиться внимание понравившегося кавалера. А кто ещё сможет терпеть наши бесконечные капризы, с помощью которых мы утверждаем свою власти над ними? Кто готов сносить наши нелепые причуды и мириться с нашими перепадами настроения? Только они – мужчины… Правда часто мы возмущаемся невнимательностью, а порой и грубостью, проявляемой представителями сильной половины человечества. Ругаем их за неопрятность и безалаберность, за безрассудность и необязательность, за скупость или наоборот расточительность… Да мало ли за что?

Теперь, когда у Эстель кроме отца появились муж и сын она стала по-другому смотреть на противоположный пол и неожиданно сделала невероятное открытие: – несмотря на всю свою первобытную силу, недюжинную выносливость и горделивую самоуверенность – мужчины являются исключительно ранимыми существами. Порой, даже более ранимыми, чем женщины. Для неё оказалось поразительным узнать, насколько остро они чувствуют несправедливость и чужую боль. Первый раз Эстель поняла это когда малыш Тэо расплакался, услышав сказку, где обижают слабого. Мальчику хотелось просто броситься на помощь обиженному и защитить его. В то же время мужчины удивительным образом чувствуют ласку, знала сеньора. Маленький Тэо готов был замурлыкать словно котёнок, когда мать гладила его, даже дочка так не ластилась, как это делал сын. Да и старший Тэо не меньше млел от самого простого выражения нежности с её стороны. Она поняла – за внешней суровостью мужчин, часто скрывается трепетная и впечатлительная душа, а в словно закованной латами груди бьётся исключительное пылкое и нежное сердце, которое так легко ранить одним неосторожным словом. С другой стороны, тем же словом легко заставить мужчину вознестись в своих стремлениях до небес. Эстель замечала, как муж остро реагирует, когда слышат в свой адрес похвалу и восхищение. Конечно женщинам тоже приятно слушать комплименты, но только у мужчин так торжествующе разгораются глаза, разворачиваются плечи и гордо поднимается подбородок, при перечислении их достоинств и заслуг. Только они столь податливо тают и амбициозно расправляют крылья, услышав в свой адрес восхищение. Всё-таки они удивительные существа! – подумала сеньора. – Мир, наверняка стал бы серым и пресным без этих слепо безрассудных и отчаянно смелых, беззаботно ветреных и чрезмерно упрямых, обжигающе страстных и вызывающе дерзких, душевно уязвимых, но всё же так волнующе притягательных созданий – мужчин… Как бы скучно жилось нам на свете без них? – улыбнулась про себя Эстель.

Вскоре солнце полностью скрылось за горизонтом. Ночь накрыла остров звёздным непроницаемым куполом, и комары, вдохновлённые расстилающейся по берегу прохладой, начали пронзительно донимать людей, визгливо радуясь нечаянно свалившейся в их владения тонкокожей добыче. Эстель с сыном решили вернуться на корабль, куда надоедливые насекомые не долетали, да и команда предпочла заночевать в своих привычных гамаках и отправилась на судно. Только капитан в сопровождении пяти человек остались на берегу, собираясь пораньше приступить к работе по извлечению останков пирата. Люди заснули, не подозревая, что в это время корабли испанцев под прикрытием темноты подкрадываются к острову. Опасаясь налететь на скалы или отмель, адмирал не решился ночью заходить в бухту, а бросил якорь за скалистым мысом.

С первыми лучами солнца, граф де Дюран и его люди поднялись, освежились в ручье, и наскоро перекусив остатками вчерашнего пиршества, направился в джунгли, покрывающие склон горы. Мужчины не торопились, времени было достаточно и они, переговариваясь, поднимались на вершину.

В это время испанцы подняли паруса и направились в бухту. «Благой Вестник» управляемый твёрдой рукой лоцмана, бывавшего на острове, уверенно зашёл в гавань, а следом за ним тем же фарватером последовал и адмиральский галеон.

Поднявшись на гору, капитан, наслаждаясь свежестью утра вздохнул полной грудью и огляделся. К своему изумлению граф де Дюран заметил, как в бухту, рассекая утренний туман, заходит фрегат, тихо подкрадываясь к «Поцелую Фортуны», а следом за ним гавань перекрыл галеон, ощетинившийся восьми десятью пушками. Тэо похолодел. Капитан прекрасно понимал, даже если он начнёт кричать, с такого расстояния разбудить моряков не получиться, и ему пришлось только наблюдать, как «Благой Вестник» пошёл на абордаж.

Поздно заметив опасность, на «Поцелуе Фортуны» объявили тревогу. Полусонные матросы, выскакивая на палубу попадали под мушкетный огонь испанцев и падали сражённые. Вскоре к фрегату подошёл и второй корабль, разразившись настолько плотной оружейной пальбой, что корабли заволокло пороховым дымом. Понимая, что сопротивление превосходящему противнику бесполезно, французы бросали оружие и толпились на палубе под направленными на них дулами. Разглядев штандарт адмирала дель Альканиса, капитан сжал кулаки, а корсары, оставшиеся с графом на острове, только беспомощно чертыхались и растеряно посматривали на вожака.

– Капитан, что будем делать? – поинтересовался Ланс, – Надо как-то выручать парней.

Понимая безнадёжное положение своей команды де Дюран нахмурился. Между фрегатом и галеоном перекинули трап, и на «Поцелуй Фортуны» взошёл сеньор Альканис. Увидев, как из каюты вывели Эстель и его сына, Тэо принял решение вернуться на берег.

Оказавшись на фрегате французов, адмирал победоносно осмотрелся: наконец то, он взял верх над Корбо! – говорил весь чванливый вид сеньора. Но на корабле самого капитана не оказалось, а из его каюты вышла Эстель с сыном. Дон Хосе смерил немигающим враждебным взглядом подросшего мальчишку, заметив его явное сходство с отцом и перевёл глаза на девушку. Сердце мужчины взволновано вздрогнуло, тонкие губы адмирала расползлись в самодовольной улыбке, словно у коллекционера, увидевшего артефакт, считавшийся до этого безвозвратно утерянным. Сеньор Альканис оценивающе с ног до головы оглядел графиню и с удовлетворением подметил, она похорошела: – исчезла некоторая детская угловатость, присущая юности, Эстель приобрела совершенные женственные формы и стала даже более красивой и соблазнительной. В то же время её синие глаза оставались такими же удивительно чистыми, придавая восхитительному образу миледи необыкновенную нежность и чарующее обаяние. На лице мужчины появилось торжествующее выражение, он подошёл к женщине и поклонился:

– Сеньорита дель Маркос, – поприветствовал он.

– Сеньора де Дюран, – недовольно поправила Эстель адмирала.

Подумав: – «Это ненадолго», – дон Хосе надменно усмехнулся, а вслух проговорил:

– Я рад нашей встрече.

– Не могу вам ответить тем же, сеньор Альканис. – нахмурившись ответила Эстель, – С каких это пор, адмирал, вы занимаетесь пиратством? – строго поинтересовалась графиня.

– Напротив. Я прибыл для того, чтобы освободить вас от пирата, – невозмутимо хмыкнул сеньор. Эстель возмущённо посмотрела на мужчину, но дон Хосе не дал ей возразить, а взглянув на стоящего рядом с матерью мальчика, настороженно уставившегося на сеньора, добавил, – А это, насколько я понимаю его отродье? – проговорил адмирал.

Почувствовав угрозу в голосе сеньора Эстель испуганно прижала к себе ребёнка.

– Это мой сын, виконт де Дюран! – гневно проговорила она и с вызовом посмотрела на адмирала, готовая защищать своё дитя, а сорванец сердито нахмурился.

– Похож… – скривившись, признал дель Альканис, – Такой же воронёнок, – проронил он, и с раздражением оглядев команду фрегата, недобро поинтересовался:

– А где сам Ворон? Где Корбо?

– Мы не знаем такого человека, – ухмыляясь заявил чернокожий здоровяк Нихель, зажимая рану на плече. – Нашего капитана зовут граф де Дюран.

Адмирал разозлился ещё больше, но догадавшись, что капитан ночевал на берегу, устремил проницательный взгляд в заросли:

– Ничего ваш Ворон сам скоро явится на корабль! – словно змей прошипел сеньор и приказал подвесить раненых за руки на реях, чтобы капитану было лучше видно, как мучаются его товарищи.

– Зачем на реях? – неожиданно вмешался де Бергани и предложил, – Давайте подвесим их у борта. Хороший завтрак будет акулам! – хихикнул негодяй. – Почуяв свежую кровь, прожорливые рыбки быстро пожалуют сюда. И это заставит Корбо поторопиться и сдаться, – засмеялся барон, пожираемый ненавидящими взглядами французских моряков.

Наблюдая из зарослей за тем, что делается на корабле капитан стиснул челюсти, а увидев, как раненых людей за связанные запястья опустили в море, оставив над поверхностью воды только руки и головы, мужчину охватила ярость. Но тут над гаванью разнёсся возглас адмирала:

– Корбо, выходи! Если конечно не хочешь, чтоб твоих товарищей съели акулы! А если ты сейчас же не сдашься, в течение каждых пяти минут мы будем вздёргивать на рею одного из твоих парней и уже не за руки, а за шею! – пригрозил дель Альканис.

Граф де Дюран взглянул на притаившихся вместе с ним в кустах членов команды и приказал:

– Оставайтесь здесь, а я вернусь на корабль. Наверняка адмирал пожаловал лично за мной, – предположил Тэо, – но, всё же скройтесь в лесу и действуйте по обстоятельствам.

– Ты хочешь сдаться? Стоит ли доверять адмиралу? А если эта жертва окажется напрасной, и испанцы всё равно всех казнят? – забеспокоился Ланс.

– Я не могу спокойно наблюдать, как убивают моих людей, – нахмурился капитан, – Я должен попытаться спасти команду и свою семью, – глухо проговорил корсар и вышел из зарослей на прибрежный песок. – Адмирал! Тебе нужен я! Отпусти парней и женщину с ребёнком, – предложил он.

Завидев знакомую фигуру, дель Альканис расплылся в самодовольной улыбке:

– Здесь условия диктую я! – возразил маркиз, и приказал, – Садись в шлюпку и греби на корабль!

Понимая, что у него нет другого выхода, Тэо столкнул лодку в воду и сел на вёсла. Направляясь к фрегату, капитан размышлял, возможно оказавшись на судне, он найдёт способ выручить команду? «Пусть адмирал не думает, что со мной так легко справиться», – уверено подумал граф, подплывая к паруснику. Причалив к борту, де Дюран заметил, что трое из его людей, не получив необходимой помощи, уже испустили дух.

– Простите парни, – произнёс корсар, обращаясь к мертвецам. – Я не смог вас уберечь от опасности, – с сожалением проговорил он и перевёл взгляд на ещё живых. Висящие по близости Морис и темнокожий Нихель заметив капитана, подняли головы и устремили на него глаза:

– Я постараюсь вас спасти, – пообещал Тэо.

– Корбо, ты не виноват, и лучше бы спасал себя, – простонал Морис, чувствуя, что силы покидают его. – А нас ты, скорее всего не успеешь вытащить, – предположил он. – Скоро на запах крови приплывут акулы и с нами будет покончено. Да страшно вот так болтаться и ожидать, когда тебя сожрут заживо, – вздохнул пират. – Лучше просто убей меня капитан, – попросил он.

Де Дюран в бессилье отвернулся, а Нихель поддержал друга:

– Зря ты пошёл на поводу у адмирала, – проговорил здоровяк. – И нас не спасёшь и сам погибнешь. Так может смог бы отмстить за нас.

– Рано отчаиваться, парни! Я умирать не собираюсь! – решил взбодрить товарищей капитан, но они только горько усмехнулись.

С борта скинули лестницу. Тэо, проворно вскарабкавшись по ней, вскоре оказался на палубе и тут же увидел дюжину направленных на себя мушкетов. Не обращая внимание на оружие, капитан невозмутимо огляделся:

– Какое уважение к моей скромной персоне, – усмехнулся граф, разглядывая публику и встретился глазами с побледневшей женой.

Спокойно отстегнув палаш и вытащив из-за пояса кинжал с пистолетом, граф хладнокровно всё это предал испанцам. Устремив на мужа встревоженный взгляд, Эстель судорожно прижимала к себе сына. Малыш Тэо из подобья косился на адмирала, а потом глазами полными надежды уставился на отца. Заметив в глазах сына искреннюю веру в то, что он может его спасти, у капитана сжалось сердце. Как ему не подвести своих близких? – металась в голове мучительная мысль, и капитан бесстрашно посмотрел на адмирала:

– О, сеньор дель Альканис! Какими судьбами? Чего это вас занесло в такую дыру? —воскликнул бывший корсар, галантно поклонившись маркизу.

– Я хотел встретиться с тобой Корбо, – усмехнулся адмирал.

– Так ради меня вы пустились в столь дальнее плаванье? – улыбнулся граф, – Послали бы весточку. Я сам бы явился к вам выразить своё почтение, – насмешливо произнёс де Дюран рассматривая сгрудившихся, на палубе пиратов.

Мужчины, угрюмо опустив головы, прятали глаза, словно ощущая вину за подобное бесславное поражение.

– Не стоило тебе капитан возвращаться сюда! – раздалось из толпы, а адмирал высокомерно хмыкнул и ответил графу.

– Я решил не утруждать тебя, Корбо, и сам явился за твоей головой, – пояснил испанец.

– Не понимаю адмирал! О чём вы говорите? – неподдельно удивился де Дюран. – Я верноподданный его величества Людовика XIV, направлялся со своей семьёй в Новый свет, с личным делом. По какому праву вы захватили мой корабль? – строго поинтересовался Тэо.

– Это пиратский корабль! Вы не раз совершали на нём набеги, – зло воскликнул маркиз.

– Вы страшно ошибаетесь, сеньор Альканис, – улыбнулся де Дюран. – На этом корабле ни разу не захватывалось, ни одно судно! – возразил он. – И если его название вам что-либо напоминает, то это не повод для нападения на мирный частный корабль. Похоже, вы знаете цель нашего путешествия, – предположил Корбо, наконец заметив, в толпе офицеров барона де Бергани. Капитан тут же догадался, откуда на острове взялись испанцы и подумал: – «Да, Корбо, похоже годы безделья расслабили тебя. Ты потерял осторожность и нюх», – запоздало посетовал корсар, а вслух добавил. – Адмирал, а как вы объясните королю Франции, что захватили фрегат графа де Дюрана, навещающего могилу своего отца? – поинтересовался он. – Вы не боитесь скандала?

– Не прикидывайтесь безвинной овечкой, Корбо! И ты и твой отец были пиратами.

– Сеньор Альканис, ключевое слово в вашем высказывании, это слово «были» – вежливо уточнил граф. – И вам прекрасно известно, что я являлся корсаром, а не пиратом. К тому же я давно отошёл от дел и занимаюсь кораблестроением, – спокойно заявил де Дюран и добавил. – А потому если вы собрались вести войну с Францией, и я и моя команда могут расцениваться только, как военнопленные! А ваши угрозы перевешать всех матросов более чем опрометчивы, – решительно возразил милорд и испанские офицеры растерянно переглянулись. Действительно некрасивая история вырисовывается, начали понимать господа, и прежняя решимость разделаться с французами у сеньоров улетучилась. Но тут капитан заметил барона дель Сильво. – О, Даниель! – обрадовался он, – И вы здесь? – насмешливо поинтересовался граф и поклонился. – Как поживает сеньора Долорес? Вы решили передать от неё весточку моей супруге? – хмыкнул бывший корсар.

Дель Сильво нахмурился и отвёл глаза. Только когда «Благой Вестник» зашёл в бухту Даниель понял за кем охотится адмирал, и теперь чувствовал себя более чем мерзко, мужчина взглянул на Эстель и растерянно проговорил:

– Моя жена часто вспоминает о вас сеньорита Мар…, простите, сеньора де Дюран.

– Передавайте милой Долорес от меня привет… – ответила Эстель. – Думаю, ей будет интересно узнать, каким образом вы встретились со мной, – едко ответила графиня, и мужчине сделалось ещё хуже. Он явственно представил, что устроит дома горячая супруга, узнав об его участии в захвате мужа её подруги.

– Хватит болтать! – грубо оборвал разговор адмирал. – Я прибыл сюда не для того что бы обмениваться любезностями, – зло фыркнул сеньор. – Пора заплатить по счетам, Корбо. На рею его! – приказал маркиз, но после доводов капитана испанские солдаты в растерянности замерли, не решаясь схватить французского аристократа.

– Адмирал, всё же я не советовал бы этого делать! – неожиданно раздалось возражение, и дель Альканис увидел, как из толпы корсаров вышел изыскано одетый господин. – Разрешите представиться, барон Жермон де Дюпре. – поклонился мужчина и адмирал с досадой узнал в нём переводчика псевдо Дюрана, которого сеньор почти шесть лет назад приглашал в свой дом. Дон Хосе недовольно поморщился, а барон продолжил. – Действительно, сеньор, как вы объясните властям, что повесили французского подданного?! Дворянина?! Думаете, это не станет известно? Что бы скрыть подобный факт вам нужно будет перевешать не только команду «Поцелуя Фортуны», но и всех остальных, включая ваших солдат и офицеров. Поскольку каждый из них может, легко проболтаться о таком нелицеприятном случае, – усмехаясь, предупредил Жермон.

– После вашего обмана вы ещё смете являться мне на глаза и учить меня? – вскипел гневом адмирал.

– О чём вы говорите? – искренне вскинул брови де Дюпре. – Я вас никогда не обманывал, а то что вы себе на придумывали это только ваше дело, – невозмутимо пожал плечами барон, и добавил. – Всё же я бы на вашем месте серьёзно подумал, прежде, чем принимать решение. Как бы вам впоследствии не пришлось отвечать за вашу личную обиду.

На какое-то мгновение сеньор задумался. Дель Альканис был вынужден признать правоту слов француза, но мстительный господин не собирался отступать. В конце концов, со своими деньгами и связями он всегда сможет выпутаться из неприятностей. От любых законов можно откупиться, это лишь вопрос цены знал адмирал. И он судорожно прикидывал насколько накладной для него окажется его затея. Но тут в разговор вступил де Бергани:

– Сеньор Альканис, – вкрадчиво заговорил негодяй. – Мы можем не вешать Корбо, – вновь хихикнул он. – Давайте его отправим покупаться! Кто виноват, что в этих водах водится столько акул? – гаденько улыбнулся барон и Эстель догадавшись, что задумал мерзавец с ненавистью посмотрела на него, пожалев, что у неё нет пистолета. Адмирал, благодарно взглянув на советчика, зловеще улыбнулся:

– Вы правы, барон. И наши руки чисты, – тут же согласился дон Хосе. – Пусть капитан Корбо освежиться! Думаю, акулы не делают исключения для дворян! – громко захохотал маркиз над своей нелепой шуткой, отдавая знаком приказ связать графа. К капитану подскочили солдаты, сорвали камзол и связали руки пленнику.

– Сеньор Альканис, прошу, вас остановитесь! – взмолилась Эстель, – Не делайте этого!

– Чего не делать сеньора? – холодно поинтересовался маркиз, взглянув на женщину. – Вы предпочитаете, чтобы капитана Корбо повесили или обезглавили? – издевательски произнёс он.

– Пощадите! – простонала графиня и упала на колени, а мальчик, заметив подступившие к глазам матери слёзы, сжал зубы и исподлобья взглянул на адмирала.

– Не утруждайте себя сеньора! Ваша любовь к пирату не делает вам чести, – поморщившись, ответил дон Хосе. – Не тратьте, зря ваши силы. Они вам ещё пригодятся. У вас ведь ещё остался сын, – злобно прищурившись посмотрел сеньор на малыша и Эстель испугавшись взгляда мужчины, обняла ребёнка словно пытаясь спрятать его. – Выкиньте этого пирата за борт, – кивнул адмирал в сторону Корбо, но капитан жестом остановил солдат, собирающихся исполнить приказ господина.

– Огромное спасибо, сеньор дель Альканис за проявленную заботу, – саркастически проговорил Тэо, – но в таком деле мне помощь не нужна, – ответил он и испанцы растерянно остановились. – Только, позвольте снять сапоги. Жаль пропадёт хорошая вещь. Кожа отменная, – пояснил капитан и под удивлёнными взглядами моряков, граф сел на палубу и завязанными у запястий руками невозмутимо стянул с себя великолепные ботфорты и кинул их морякам. Затем де Дюран встал и гордо взглянув на солдат, сам прыгнул за борт. Испанцам осталось только закрепить верёвку, удерживающую мужчину, что они быстро исполнили, и корсар повис удерживаемый ею за бортом рядом со своими товарищами.

Зажмурив глаза Эстель уткнулась лицом в грудь сына, старясь сдержать слёзы.

– Не плачь мама, папа скоро вернётся и отмстит этому дядьке, – уверено прошептал мальчик, гладя мать по голове. Женщина подняла голову и взглянула на сына. Её малыш оказывается сильнее её, неожиданно поняла графиня. Она встала с колен и твёрдо взглянула на адмирала.

– Ну вот пока ваш капитан служит наживкой для акул, нам предстоит разобраться с вами, – разглядывая команду заявил сеньор Альканис и оскалился злобной ухмылкой. Сеньор заметил в рядах корсаров знакомое лицо Фореста и решил отмстить человеку, обманувшего его, выдав себя за графа де Дюрана, и дон Хосе ядовито улыбнулся. – Этого повесить! – скомандовал маркиз. Солдаты бросились исполнять, вытаскивая из толпы старика, а матросы полезли на рею готовить, верёвку. – Ещё ты, ты и ты! – наугад ткнул пальцем адмирал и уселся в кресло, которое для него вынесли из каюты графа. Несчастных выволокли и накинули на шеи верёвки, а адмирал вальяжно развалившись, наблюдал за приготовлениями к казни. Команда Корбо насупилась, беспомощно взирая на действия испанцев.

– Это бесчестно! – воскликнула Эстель. – Вы обещали не трогать команду если мой муж сдаться!

– Разве? А я их и не трогаю, – ухмыльнулся сеньор.

– Пираты не настолько кровожадны, как вы! – возмущённо обратилась графиня к соотечественникам. – Чаще всего они не казнят захваченную команду, а высаживают на остров! Похоже, испанцы совсем потеряли честь раз выполняют роль палачей! – громко возмутилась сеньора, и солдаты, осознав правоту слов сеньоры смущённо остановились.

– Что встали?! – рявкнул адмирал. – Или хотите болтаться на реях вместо них? – недобро поинтересовался господин и моряки продолжили подготовку к казни, но с гораздо меньшим усердием и рвением.

Через некоторое время четыре человека закачались на реях. Прижав к себе сына Эстель старалась закрыть ребёнку глаза, не желая, чтобы малыш видел страшную картину смерти, а корсары, наблюдая за гибелью своих товарищей, ожесточённо сжали кулаки. Но тут за бортом раздались истошные крики, заставляющие кровь стынуть в жилах и мужчины, понимая какой ужас и боль должны испытывать люди, издающие такие душераздирающие вопли, встревожено переглянулись. Графиня де Дюран побледнела. Бедняжка боялась представить, что сейчас происходит с несчастными за бортом, среди которых находился и её муж. Сердце женщины замерло, в горле пересохло, и она почувствовала, как жуткий страх леденящими щупальцами охватывает всё её тело и сдавливая удушливыми тисками грудь, лишает возможности двигаться. Она из последних сил держалась на ногах, в голове оглушающим набатом стучала кровь, а мысли путались, подступая слезами к глазам Эстель. «Нет только не это! Господи, спаси его!» – кричало в отчаянье её сердце желая мольбами спасти любимого человека.

– Вот и наши милые рыбки пожаловали! – засмеялся адмирал, но веселье сеньора поддержал только барон де Бергани. Остальные испанцы неодобрительно хмурились, такое было слишком даже для конкистадоров. Капитан дель Сильво и вовсе негодующе взглянул на торжествующих господ и отвернулся, еле сдерживая ярость.

Крики вскоре стихли. Раздавались только жадные всплески, снующих вдоль борта огромных кровожадных страшилищ. Немного подождав, дон Хосе приказал вытянуть на палубу канаты, к которым были привязаны пленники. Матросы одну за другой вытащили верёвки и жуткое тошнотворное зрелище того, что осталось от людей, заставляло видавших виды мужчин невольно отводить глаза. На верёвке к которой был привязан граф де Дюран болтались только кисти рук. Эстель продолжала прижимать к себе ребёнка, не позволяя ему смотреть на страшное зрелище, но завидев, что осталось от мужа бедняжка покачнулась, в глазах у неё потемнело и она потеряла сознание. В последний момент графиню подхватил капитан дель Сильво:

– Вы не должны были позволить женщине и ребёнку увидеть такое! – возмутился Даниэль, обратившись к адмиралу. – Это бесчеловечно!

– Ничего, теперь она знает, что её пират мёртв, – презрительно усмехнулся дель Альканис. – И графиня де Дюран станет послушной, понимая, что я не остановлюсь ни перед чем чем, – надменно заявил он. – Унесите женщину в мою каюту, – приказал адмирал, – и щенка её прихватите!

– Может лучше оправить воронёнка следом за отцом? – предложил де Бергани. – Мальчишка вырастит и захочет отмстить за него, – предположил мерзавец. – Вон как этот сопляк сверлит нас глазами, – заметил барон взгляд мальчика.

– Останется он жить или нет зависит от его матери, – ядовито хмыкнул сеньор, и парнишку увели на галеон адмирала. – А защищая своего вороненка, графиня будет более сговорчивой, – задумчиво проговорил дон Хосе и расплылся в змеиной усмешке.

Догадавшись о смысле разговора адмирала и барона, команда «Поцелуя Фортуны» ненавидящими глазами поедала господ, если бы у них только была возможность они бы порвали этих мерзавцев на куски. К отчаянному мальчишке моряки привязались, как к родному. И теперь после смерти его отца каждый мечтал отомстить за капитана и чувствовал ответственность и за его сына. Проводив взглядом бесчувственную пленницу и её сердито хмурившегося сына, сеньор дель Альканис вновь взглянул на корсаров:

– Ну что ж, продолжим, – проговорил он. – Кого следующего мы вздёрнем на рею? – усмехнулся маркиз, осматривая моряков, толпившихся на палубе, явно получая удовольствие от своей власти.

Сеньор отобрал ещё пять человек и вскоре корабль принял очередную страшную жертву. Но вдруг, подул яростный ветер, и ещё недавно блаженно ясное небо с удивительной быстротой затянуло вязкими мрачными тучами. На остров обрушился тяжёлый тропический ливень, оглушая округу леденящим рыком неистового грома и ослепляя людей всполохами дико кривляющихся молний. Корабль накрыло шипящим водопадом, словно сама природа, возмущённая страшным развлечением адмирала, сварливо бушевала и кипела от негодования. Дождь свирепо хлестал в лицо, заливая глаза, и в двух шагах стало видно только размытое очертание предметов. Дон Хосе вынужденный отложить казнь поспешил на свой корабль, а пленников загнали в трюм. Так французы неожиданно получили неожиданную отсрочку от смерти. Скопившись в тесном и душном чреве корабля, моряки мрачно вздыхали, вспоминая своих почивших товарищах и скорбели о отважном капитане в ожидании своей печальной участи.

– И что мы, вот так словно безмозглые бараны будем ждать, когда нас перевешают? – возмутился Жермон.

– А что мы можем сделать? – вздохнул кто-то из темноты.

– Если всё равно умирать, надо сделать это так, чтобы испанцы запомнили нашу смерть, – ответил де Дюпре. – Корбо сделал бы именно так!

– Зачем же от тогда сдался? – вздохнул Кловис. – Ты видел, что от него осталось? – посетовал пират.

– Это он из-за нас, – пробурчал кто-то. – Он надеялся, что сможет убедить адмирала не трогать команду.

– Неужели мы простим испанцам обман?

– Нет, Жермон прав, – раздался голос Санчеса, – Мы должны хотя бы попытаться оказать отпор, может кому-то и удастся спастись, а так погибать обидно, – вздохнул он.

Глава 4

Капитан дель Сильво перенёс бесчувственную женщину на испанский корабль. Осторожно положив Эстель на диван в каюте адмирала, он пытаясь привести её в чувства, поднёс к лицу сеньоры нюхательную соль. Она приоткрыла глаза, но увидев мужчину, подскочила и прошипела словно разъярённая кошка:

– Не прикасайтесь ко мне!

– Простите, сеньора, – виновато ответил капитан, – мне очень жаль.

– Вам жаль?! Моего мужа так страшно убили, а вам жаль?!

– Я не знал… Я не думал, что адмирал сделает такое, – вздохнул Даниэль.

– Уходите! Не желаю никого видеть! – отвернулась женщина, и дель Сильво расстроено направился к выходу.

В этот момент в каюту завели Тэо, и мальчик поспешно бросился к матери. Они обнялись, а Даниэль, бросив на сеньору огорчённый взгляд, вышел наружу.

– Мама, это неправда, папа не мог погибнуть! – воскликнул мальчик. Эстель посмотрела на ребёнка глазами полными тоски и крепко прижала его к груди, так ничего не ответив. Малыш высвободился из её рук, взглянул женщине в глаза и нахмурившись серьёзно проговорил. – Мама не плач! Я вырасту и убью их всех!

– Молчи! – прошептала Эстель, испугавшись, что, если адмиралу придёт в голову подобная мысль он может избавиться и от ребёнка. – Ни говори такого никому, – взмолилась она. – Обещаешь? – взглянула графиня на сына и тот, соглашаясь, кивнул головой.

Не выпуская ручонку ребёнка, женщина, склонив голову, молчала, терзаемая горестными размышлениями. Её муж погиб… В это не хотелось верить, но это было так. Ей было мучительно вспоминать то, что она видела, но кровавая картина вновь и вновь вставала перед её глазами. Сердце Эстель пронзительно стонало, рассыпаясь на мелкие кусочки от изматывающей боли, а грудь жгло адским безжалостным огнём. Самое страшное у неё не было возможности даже похоронить мужа, сокрушалась она. Душа безутешной вдовы, изводилась гнетущей тоской, пронзая всё тело острой леденящей судорогой, захлёстывая разум щемящим жгучим состраданием к любимому мужчине, которого подвергли зверской казни. Эстель представляла, какое жуткое смятение должен был испытывать человек, ожидая смерти от безжалостного морского монстра, и просто кожей ощущала весь ужас от вида приближающейся зубастой пасти. Она буквально чувствовала отчаянье людей, когда в их плоть вонзались уродливые челюсти чудовища. Будто само тело Эстель терзали острые клыки, вгрызаясь раскалёнными клещами в её несчастное сердце. Гнетущие мысли заставляли слёзы наворачиваться на глаза прекрасной сеньоры, и только присутствие сына заставляло её держать себя в руках, а не завыть в голос, громко и протяжно словно простой деревенской бабе. Графиня старательно сдерживалась, в кровь закусывая губу и украдкой вытирала слезу, всё же упрямо переполнявшую глаза.

Через некоторое время, за окном потемнело, начался дождь и в каюту вернулся адмирал. Эстель демонстративно отвернулась, не удостоив дель Альканиса даже взгляда.

– Ну что вы сеньора, не стоит принимать всё так близко к сердцу, – невозмутимо хмыкнул маркиз.

Графиня готова была взорваться от ненависти к мужчине и гневно взглянула на него:

– Близко к сердцу, адмирал? Мой муж погиб! Вы убили его! – и у бедняжки задрожали губы и перехватило дыхание от яростного, праведного возмущения.

– Ничего, вскоре вы снова сможете выйти за муж. Вы помните моё предложение? Оно в силе, – как ни в чём не бывало, ответил сеньор. – Я готов жениться на вас, – заявил дон Хосе.

Эстель чуть не задохнулась от негодования и вскинула ненавидящие глаза на адмирала. У неё в голове не укладывалась подобная циничность. Как дель Альканис вообще мог предположить, что после того что он сделал с её мужем она согласиться выйти за него? Да ей было невыносимо находится в одной комнате с этим человеком, противно дышать с ним одним воздухом, не то что иметь близкие отношения.

– Я скорее умру, – выдавила графиня.

– Не стоит говорить столь категорично, – усмехнувшись, ответил маркиз. – Вы же любите своего сына и не хотите потерять и его? – ядовито улыбнулся сеньор, и мать замерла от ужаса.

Эстель поняла – этот страшный человек способен на всё.

– Вы способны убить невинного ребёнка? – не желая верить, что такое возможно взволновано спросила она, и взглянув в змеиные глаза адмирала, внутренне содрогнулась. – Вы не посмеете, – неуверенно произнесла сеньора.

– Я не хочу, чтоб из Воронёнка вырос новый Ворон, – сухо проговорил он. – И только ваше согласие на брак может сохранить ему жизнь. Я дам вашему сыну подобающее воспитание, что бы у него не возникло желания мстить мне в будущем, – холодно произнёс дель Альканис и с вызовом взглянул на пленницу.

– Вы же знаете, я всю жизнь буду ненавидеть вас! – проговорила девушка.

– Ничего, – скривился адмирал. – Ненависть такое же сильное чувство, как и любовь. Говорят, от любви до ненависти один шаг. А раз так, то почему нельзя сделать шаг в обратную строну? – хищно улыбнувшись поинтересовался мужчина. – Но вы должны решать прямо сейчас. Или вы соглашаетесь, и мы все вместе покидаем этот остров. Или я всё равно увезу вас, но уже одну, а мальчишку отправят на «Поцелуй Фортуны», и воронёнок разделит участь команды, – пригрозил он. – Вам придётся выбирать станете вы моей женой или рабыней, – взглянул на девушку своими немигающими птичьими глазами маркиз.

– Не понимаю… Зачем вы шантажируете меня, вынуждая дать согласие брак? Если в любом случае намерены подчинить себе?

– О, всё очень просто, – едко улыбнулся адмирал. – Вы наследуете богатства графа де Дюрана, поэтому заключение брака для меня столь важно, – бесстыдно пояснил он.

– Но тогда у вас ещё больше повода убить моего сына, – похолодела женщина. – Тэо прямой наследник.

– Пока мальчишка не достиг совершеннолетия он мне не опасен. Вы становитесь распорядительницей всего состояния графа. Но Воронёнок подрастёт и захочет владеть всем сам… – многозначительно замолчал сеньор и выдержав паузу продолжил. – И чтобы избежать этого вам придётся отдать сына под мою опеку и ко мне перейдёт управление и землями, и недвижимостью, и счетами графа де Дюрана. У меня будет достаточно времени вернуть себе то, что пират получил незаконно, ограбив испанскую корону и меня лично, – пояснил дон Хосе и в голосе сеньора послышались торжествующие нотки. – В противном случае… – адмирал вновь замолчал, давая понять несчастной матери, что ожидает её сына и взглянув в её испуганные глаза удовлетворённо усмехнулся.

Эстель в отчаянье нахмурилась. Перед ней стоял ужасный выбор. Выйти замуж за человека, которого она исступленно ненавидела и откровенно презирала! За человека, который убил её любимого мужчину! Это было невыносимо… И всё внутри женщины яростно сопротивлялось такому согласию! Но как ещё уберечь сына от жесткого зверя в личине адмирала? – безысходно мучилась мать.

– Я сделаю все, что вы хотите, – обречённо проговорила она. – Только не трогайте ребёнка! – заклинала Эстель.

– Хорошо, – победоносно улыбнулся адмирал. – Я знал, что вы согласитесь. Я буду столь добр и разрешу поселиться вашему сыну в одном из монастырей Нового света. Мои люди отвезут его на место и отдадут монахам. Вы не должны будете встречаться с ним. Он должен будет забыть о своём происхождении чтобы, когда немного подрастет у него не возникло желания предъявлять права на имущество пирата. А позже ваш сын примет монашеский сан и откажется от всего мирского, в том числе и от прав наследования, – добавил сеньор.

– Я не смогу видеться с ребёнком? – испугалась Эстель. – А как тогда я узнаю, что вы не обманули меня и не приказали его убить ещё по дороге в монастырь?

– Настоятель монастыря подтвердит это письмом.

– И вы хотите, чтобы я поверила бумажке? Непонятно кем написанной? Нет! Пусть кто ни будь из людей моего мужа отправится вместе с вашими солдатами и убедится, что Тэо передали в руки монахов, а потом вместе с ними вернётся и подтвердит мне, что с моим сыном всё в порядке, – твёрдо потребовала мать. – Только после этого я дам согласие на брак.

Адмирал скривился, но был вынужден согласится на условия женщины:

– И кого же из этих проходимцев вы собираетесь послать с мальчишкой?

– Пусть отправится Жермон де Дюпре, – предложила Эстель и пояснила свой выбор. – Я доверяю этому человеку. Он дворянин, и к тому же хорошо знает испанский.

– Ну что ж я согласен, – не стал спорить адмирал, позвал слугу и приказал, – Пусть приведут Жермона де Дюпре.

Вскоре француза завели в адмиральскую каюту, и дель Альканис объяснил, что от него требуется.

– Надеюсь, Жермон, вы согласитесь оказать мне такую услугу? – обратилась Эстель к мужчине.

– Сочту за честь служить вам, миледи, – поклонившись, ответил барон.

– Вам повезло, – кисло сморщился дон Хосе. – Сеньора сохранила вашу жизнь. Правда вы остаётесь пленником на моём корабле, а как прибудем на место, вы должны будете выполнить пожелание графини, а затем я подумаю, что с вами делать, – сообщил адмирал, и француза увели.

– Надеюсь, до свадьбы вы сохраните приличия и позволите мне жить отдельно от вас? – обратилась Эстель к адмиралу презрительно взглянув на него.

– Не смейте беспокоиться, сеньора, я не пират, – надменно хмыкнул дон Хосе. – Тем более я желаю быть уверенным, что сын, которого вы мне подарите, будет от меня, а не от капитана, – зло сощурился маркиз, и женщину охватило чувство протеста. Ей совсем не хотелось рожать своему мучителю наследника. – Вас разместят в гостевой каюте, – уточнил адмирал и пленницу вместе с ребёнком проводили в соседнее помещение.

Оставшись наедине с сыном, Эстель обняла его, поцеловала и задумавшись горько вздохнула. Мальчик, печально взглянув на мать спросил:

– Этот противный дядька собирается жениться на тебе? А как же папа?

Мать закусила губу и по её щекам вновь потекли слёзы.

– Так надо мой хороший, – проговорила она. – Вскоре нам предстоит расстаться. Знай, я делаю это только ради тебя. Я всегда любила только твоего папу и никогда его не забуду, – взглянула Эстель в глаза сына. – А ты постарайся не забыть кто ты. Позже я постараюсь найти тебя, чего бы мне это ни стоило. Обещаю… – прошептала мать, утирая слёзы, и крепко обняв сына, прижала к себе, изо всех сил стараясь не плакать.

– Мама, не плачь, – успокаивал женщину Тэо. – Я ничего не забуду. Я всё понимаю. Он хочет убить меня, – проговорил малыш, и Эстель ещё крепче прижала ребёнка к себе и зажмурила глаз. – Ничего я вырасту и освобожу тебя! – горячо заверил мальчик, и мать, всё-таки разрыдавшись, покрыла голову сына поцелуями.

Дождь лил целый день и закончился только к вечеру. Солнце уже спустилось к горизонту, когда сеньор Альканис снова вышел на палубу. Полюбовавшись закатом, адмирал решил отложить казнь до утра и вызвал к себе барона дель Сильво.

– Капитан, пожалуй, я не стану дожидаться завтрашнего дня, – находясь в хорошем расположении духа заявил сеньор. – Боюсь опоздать на встречу с губернатором Пуэрто-Бельо, – уточнил он. – К тому же в городе дожидается отправки очередной флот, поэтому я отправляюсь сегодня же. А вы Даниэль перевешаете пиратов и отправитесь в Сантьяго-де-Куба. Хочу, чтобы при этом реи «Благого Вестника» и пиратского корабля украшали эти разбойники, – кивнул адмирал в сторону покорно поникшего фрегата и гордо добавил. – Пусть все увидят, что будет с теми, кто покушается на испанскую корону, и каждый поймёт, что преступника неизбежно настигнет кара.

– Простите адмирал, но я капитан, а не палач, – твёрдо возразил дель Сильво. – Тем более трупы на реях не способствуют управлению парусником. А потому я не стану вешать моряков, какими бы преступниками они, по вашему мнению, не были, – ответил Даниэль. – Ищите для этого дела другого человека, – категорически заявил он.

– Вы всегда были чистоплюем, дель Сильво, – поморщился дель Альканис, но вынужден был смириться с решением капитана.

На столь непривлекательную роль охотно согласился барон де Бергани. Негодяй не хотел оставлять свидетелей своей подлости, а понимая, что после его предательства ему закрыта дорога не только на Тортугу, но и во Францию, он старательно выслуживался перед сеньором. Но несмотря, ни на что барон чувствовал себя победителем. Фрегат у него уже был, и теперь Эмиль мечтал о дальнейшей карьере капитана. Когда галеон адмирала вышел из бухты, барон, расположившись в шикарной каюте графа, воссозданной с прежнего «Поцелуя Фортуны», строил планы, рассчитывая перейти на службу испанской короне. Утром проходимца ожидала нелёгкая работёнка, но де Бергани не донимали муки совести, нравственное самосознание аристократа заглушала сумма, указанная на ценной бумаге выданной адмиралом, приятно согревающая карман и его алчную душу. Самодовольно развалившись в кресле графа де Дюрана, барон, через открытое окно следил за силуэтом, исчезающего на фоне засыпающего моря корабля и потягивая вино, размышлял о грядущем страшном развлечении. Он зло прищурился, любуясь игрой в бокале вина, напоминающего цветом спёкшуюся кровь и усмехнувшись, выпил его до дна. Сердце негодяя ни на секунду не дрогнуло и, упиваясь полученной безграничной властью над соотечественниками, де Бергани рисовал себе картины дальнейшей безбедной жизни.

А в гостевой каюте адмиральского галеона, графиня де Дюран тягостно провожала глазами остров, который оказался роковым для её мужа. С тревогой взглянув на мирно сопящего сына, Эстель тяжело вздохнула и в ожидании нового дня тоскливо размышляла над своей несчастной судьбой и туманным будущим маленького виконта.

Глава 5

Несколько дней пути отделяло сеньору де Дюран от Пуэрто-Бельо. Когда зелёный берег злосчастного острова скрылся за горизонтом, душа Эстель отказывалась верить, что всё что с ней произошло это реальность, а не страшный сон и она больше никогда не увидит любимого мужчину. Ей не хотелось мириться с подобной мыслью, хотя разум убеждал графиню в очевидности подобного факта. Во время плаванья адмирал не досаждал женщине своим присутствием, надеясь, что она успокоится и смириться с положением вдовы, а потому у пленницы было достаточно времени подумать, как ей быть дальше. Вскоре показались очертания земли, и сердце сеньоры тревожно вздрогнуло.

Отправляясь в путешествие из Франции, Эстель мечтала показать сыну место, где провела детство, и вот спустя семь лет она переступила порог знакомого дома. Уезжая отсюда, полная девичьих фантазий сеньорита дель Маркос, думала, что никогда больше не вернётся в испанскую колонию. Но теперь она вновь оказалась в Пуэрто-Бельо в своём родном особняке, но совсем не так представляла Эстель своё возвращение. Графиня заметила, что сеньор Альканис несколько преобразил дом, украсив его соответственно своему вкусу дорогими безделушками, картинами и скульптурами, но всё это не радовало Эстель.

– Мама, ты раньше здесь жила? – любопытно оглядываясь, спросил Тэо.

– Да, мой милый, – вздохнула она.

Крепко удерживая ручонку сынишки, сеньора зашла в свою бывшую комнату. Здесь тоже всё изменилось, из девичьей спальни сделали гостевую комнату и от детской обстановки не осталось и следа. Адмирал разрешил пожить мальчику в комнате матери, пока маркиз договаривается с настоятелем монастыря, и Эстель радовалась каждой минуте, проведённой с сыном, не переставая тревожно ожидать предстоящую разлуку.

Сеньор Альканис не успев толком передохнуть от плаванья, поспешил наведаться в дом губернатора. Адмиралу не терпелось похвастаться перед приятелем своим триумфом и сообщить о захвате пиратского корабля. Сеньор Дельгато радушно встретил именитого господина и от души поздравил его с блистательной победой.

– Дон Хосе, до меня дошли любопытные слухи, – игриво взглянул на гостя губернатор. – Говорят, в вашем доме поселилась девушка, как две капли похожая на сеньориту с портрета, с которым вы не расставались. Это правда?

– Как быстро разлетаются сплетни, – не без удовольствия хмыкнул адмирал. – Не успела женщина переступить порог моего скромного жилища, как это уже всем известно, – поджал губы Альканис и тут же добавил. – Я собираюсь провести приём в честь моей победы, куда планирую пригласить весь цвет города. На празднике я намерен познакомить общество с моей будущей женой, – самодовольно сообщил сеньор.

– Так вы намерены, женится на вдове пирата? – искренне удивился Дельгато.

– На очень богатой вдове пирата! – сделал существенное уточнение адмирал. – И на этот раз я не позволю, что бы какой-либо ушлый сеньор опередил меня, – засмеялся он.

– Я тоже наслышан о богатстве её мужа. Вдова де Дюран завидная невеста, – с завистью отметил губернатор. – И как же она согласилась? – не преставал удивляться сеньор.

– Женщины на всё пойдут ради своих детей, – скривился дель Альканис. – Просто она побоялась, что я сверну шею её воронёнку, – цинично пояснил адмирал.

– Да, маркиз, вы всегда могли найти убедительные доводы! – хихикнул сеньор, даже не думая осуждать недостойное поведение дворянина. – И когда состоится приём? – заинтересовано спросил он. – Не терпится увидеть прекрасную сеньору, так сказать живьём, а не на полотне.

– Думаю недели через две. Этого времени хватит, чтобы всё подготовить, – размышлял адмирал. – Я хочу объединить моё торжество с проводами флота, который на этот раз поведёт мой племянник Диего. Наверное, это будет в субботу. Не беспокойтесь сеньор Дельгато, я пришлю вам официальное приглашение, – любезно пообещал дель Альканис.

Домой адмирал вернулся в прекрасном расположении духа и почти безотлагательно начал подготовку к празднеству. Примерно через неделю господину вручили письмо от настоятеля монастыря, к которому маркиз отправлял посыльного с просьбой принять сироту. Развернув бумагу и прочитав её, дон Хосе улыбнулся: – в послании сообщалось, что монахи готовы принять мальчика на воспитание и предоставить несчастному сироте кров и стол, тем более раз за него печётся такой благочестивый господин, как сеньор Альканис, который не раз жертвовал приличные суммы на содержание скромной обители. Маркиз позвал слугу и приказал готовить мальчишку к отправке в приют. Услышав о скором расставании с сыном, бедная мать проплакала всю ночь и последующие два дня ходила бледная словно полотно, тяжело и безутешно вздыхая. Утром назначенного дня адмирал поднялся в комнату Эстель.

– Ну что ж сеньора, прощайтесь. Мои люди ждут, – безжалостно сообщил он.

Несчастная женщина обняла и расцеловала Тэо, а мальчик был серьёзен и слёз не лил.

– Я провожу его, – потребовала мать и вышла за дверь, дон Альканис не стал противился.

Малыш залез в повозку, в которой уже сидел Жермон де Дюпре со связанными руками.

– Трое испанцев боятся одного француза? – усмехнулась графиня, оглядывая сопровождающих сына людей.

– Я решил перестраховаться, сеньора, – ядовито усмехнувшись, ответил дон Хосе. – Вдруг пирату взбредёт в голову удрать и украсть мальчишку, – пояснил адмирал, и Эстель нахмурилась, именно на это она и рассчитывала, выбирая сопровождающего для ребёнка. Графиня помнила, с какой изобретательностью барон находил слова, когда так ловко, «переводил» ворчанье псевдо Дюрана и надеялась на его сообразительность.

– Месье де Дюпре должен вернуться и лично сообщить мне, что с моим сыном всё в порядке, – требовательно заявила женщина. – В противном случае я не дам согласия на брак, и вы не получите состояние моего мужа, – пригрозила она.

– Не смейте беспокоиться моя дорогая Эстель, – улыбнулся сеньор. – Но не надейтесь, что месье сможет сообщить вам, в какой монастырь отдали ребёнка. Ему завяжут глаза, что бы у вас не появилось желание забрать его оттуда, – словно издеваясь, сообщил дель Альканис.

«Маркиз всё предусмотрел и подобную возможность тоже», – с раздражением подумала сеньора.

– У меня больше поводов не доверять вам, адмирал, – презрительно ответила Эстель, стараясь не показывать своей досады.

Мать ещё раз обняла сына, и повозка тронулась. Женщина, провожая глазами сына еле сдерживаясь, чтобы в голос не разрыдаться и тихо утирала слёзы, но не успела телега скрыться за поворотом, как маркиз заявил:

– Дорогая, в субботу я устраиваю приём, на котором намерен объявить о нашей помолвке.

Эстель сморщилась от фривольного обращения мужчины и гневно ответила:

– Вам не кажется, адмирал, что вы слишком торопите события? Вы предлагаете мне развлекаться на балу, когда я ещё не успела оплакать мужа? Это нарушает элементарные приличия и переходит все границы! – взбунтовалась она. – Траур по мужу следует носить не менее года, – напомнила вдова общепринятые правила.

– Общество поймёт, – холодно усмехнулся сеньор. – И вам придётся присутствовать на балу. Я ведь могу и передумать насчёт вашего воронёнка, – зловеще процедил он.

– Теперь вы всю жизнь будете шантажировать меня сыном? – возмущённо вскинула подбородок графиня.

– Если вы будете вести себя благоразумно, то нет, – высокомерно ответил сеньор. – Я привык, что бы мне подчинялись, а потому советую быть ласковой и послушной, – добавил адмирал.

Чувствуя, как в её душе поднимается гордое упрямство, Эстель смерила мужчину презрительным взглядом. «Смирится и сдаться такому негодяю? Ну, нет дон Альканис, я никогда не прощу тебя ни за мужа, ни за сына! Устрою я тебе помолвку!» – злорадно подумала девушка, и ядовито улыбнувшись, проговорила:

– Я постараюсь, сеньор, – и, сделав реверанс изобразила покорность. – Но для бала мне необходимо купить платье, – сообщила Эстель. – В моём гардеробе нет подходящего. В плаванье я не брала много нарядов, поскольку не собиралась развлекаться на балах, – пояснила графиня.

– Хорошо я разрешу вам посетить магазины, – согласился дон Хосе. – Но только не надейтесь сбежать. – предупредил он. – Вас повсюду будут сопровождать слуги и личный телохранитель, и не забывайте: – все корабли в Пуэрто-Бельо подчиняются мне, – прищурился адмирал, не поверив в искреннее смирение пленницы.

Ещё раз сделав реверанс, графиня величественно удалилась. Сеньор проводил женщину пристальным взглядом, невольно восхищаясь её красотой. «Ни чего пусть поупрямится и позлится, – усмехнулся он, – Зато теперь она будет моя», – приятно согревала сладкая мысль душу гордеца.

В день приёма особняк сеньора дель Альканиса освещённый тысячью свечей, радушно распахнул двери, встречая именитых гостей. К главному входу стекались господа со всего города, и даже из его окрестностей, но особо порадовал маркиза приезд губернатора Панамы.

В испанском обществе царил этикет, во многом навязанный строгой церковной инквизицией. Выражение радостных чувств, считалось неприличным и даже порочным, а потому во всей Европе не было, наверное, более скучного двора, чем испанский. И если бы не огромное количество народных праздников, на которых аристократы, спрятавшись под тёмными плащами и вуалями, могли придаться всеобщему веселью и разгулу, то их жизнь была бы одной сплошной чередой печального и чопорного церемониала. Но колониальные владения были далеки от двора, и здесь условности этикета менее тяготили знатных господ, а потому гости чувствовали себя непринуждённо и планировали от души поразвлечься на празднике устроенным богатым адмиралом.

Местная аристократия спешила выразить восхищение отваге, доблести, уму и гостеприимству сеньора дель Альканиса, рассыпаясь восторженными эпитетами перед хозяином дома. Оказавшись в особняке маркиза господа с любопытством оглядывались, разыскивая глазами главный предмет слухов последних дней. Больше всего публику интересовал привезённый из последнего похода необычный трофей адмирала. Рассказы о красавице жене поверженного пирата, расползлись по городу, словно тараканы и сплетни звучали одни невероятнее других. Одни говорили, что девушка была наложницей пирата, а благородный сеньор дель Альканис освободил её из томительного плена. Другие заявляли, что удачливый корсар захватил ее, желая породниться со знатным испанским родом и силой заставил согласиться на брак. Но оба эти предположения льстиво согревали тщеславные души испанских аристократов, мнящих себя центром вселенной. Но нашлись и такие, кто слышал более или менее правдоподобную историю о замужестве сеньориты дель Маркос, полную драматизма и не лишённую романтичности. Эти сведущие господа охотно делились рассказом о любви опасного французского пирата и благородной испанской сеньориты. Но все досужие разговоры только ещё больше разжигали любопытство господ, и всем не терпелось взглянуть на столь удивительную женщину, ставшую яблоком раздора между высокородным адмиралом и морским разбойником.

Любезно улыбаясь, сеньор дель Альканис встречал знатных гостей, но вскоре маркиз непроизвольно начал волноваться: – дом уже был полон народа, а графиня де Дюран всё ещё не покидала своей комнаты. Дон Хосе продолжал важно раскланиваться, как подобает грозному адмиралу и гостеприимному хозяину, но всё чаще сеньор с тревогой поглядывал на лестницу, которая вела на женскую половину. Встретив последнего господина, которому адмирал хотел выразить особое почтение, дель Альканис старательно поддерживал всеобщее веселье, попутно размышляя, как незаметно удалиться, чтобы привести строптивую пленницу к гостям. Но неожиданно публика притихла и недоумённо уставилась за его спину. Дон Хосе почуял неладное, озабоченно развернулся и увидел Эстель.

Девушка спускалась по лестнице, облачённая в строгое чёрное платье, полностью закрывающее и грудь, и шею. Туго собранные волосы, прикрывала чёрная мантилья, спадая на плечи плотным кружевом. Глаза молодой сеньоры бесстрастно смотрели на господ, а лицо, выражающее скорбную печаль, казалось образцом католического целомудрия и испанского воспитания. Но несмотря ни на что девушка оставалась изумительно красивой, её бледное лицо подчёркивал чёрный наряд, а тёмно-синие глаза напоминали море, в котором погиб отчаянный пират. Разодетые в яркие костюмы франты и их дамы, с бесстыдно обнажёнными плечами, в присутствии вдовы почувствовали себя несколько неловко и замолчали. Господа понимали, графине не подобает веселиться и плясать, когда не прошло и месяца, со дня смерти её мужа. Подобное было неприлично как в Новом, так и в Старом свете и гости растеряно переглядывались, не зная, как себя вести, а Эстель грациозно вышла в зал. Адмирал, галантно поклонившись и еле сдерживая нахлынувшее раздражение, взял женщину под руку:

– Сеньора, что за маскарад вы здесь устроили? – зло зашипел он.

– Маскарад устроили вы, дон Хосе, – невозмутимо возразила она. – А я веду себя, как добропорядочная испанка и католичка.

Ощущая досаду и понимая, что графиня права, адмирал сердито фыркнул, но повёл Эстель знакомится с гостями. Господа восхищённо разглядывали девушку, целовали ей руки, но ни чего кроме соболезнований не высказывали, поскольку говорить комплименты в подобной ситуации было неудобно и нетактично. Некоторые мужчины, знавшие отца Эстель, деликатно интересовались здоровьем барона дель Маркоса, графиня вежливо отвечала, но ни разу за весь вечер даже не улыбнулась. Сеньор Альканис осознавая, что в такой обстановке объявлять о помолвке было более чем абсурдно со злостью догадался – плутовка его переиграла. Но несмотря ни на что, увидев, какое благоприятное впечатление произвела Эстель на местное светское общество адмирал почувствовал удовлетворение и торжествующе ловил заинтересованные и завистливые взгляды сеньоров. Ничего он подождёт ещё немного, всё равно упрямице некуда деваться, – размышлял дель Альканис и продолжал в душе праздновать победу.

Когда адмирал обошёл всех нужных гостей и представил спутницу, вдова де Дюран устроилась в уголке, стараясь не привлекать к себе внимание и не участвовала в развлечении господ, а хозяину дома пришлось обхаживать аристократов в одиночку. В самый разгар веселья на пороге зала появился Жермон де Дюпре, сопровождаемый людьми адмирала и сеньор Альканис подвёл барона к графине.

– Пожалуйста, сеньора, ваш человек подтвердит, что с вашим сыном всё в порядке, – сообщил он.

– Я бы хотела это услышать от него, – ответила Эстель, и взглянув на запястья француза, возмутилась. – В конце концов, развяжите ему руки! Ваш дом, адмирал, охраняют десятки слуг, неужели вы думаете, что барон сможет пройти мимо них? Да и что скажут гости, заметив связанного дворянина? – строго взглянула на маркиза женщина.

Адмирал решил, действительно это может привлечь внимание господ, подал знак и де Дюпре тут же развязали. Жермон с благодарностью посмотрел на миледи, удовлетворённо растирая затёкшие запястья.

– Хосе, разрешите мне поговорить с бароном без вашего присутствия, – мягко попросила Эстель и миролюбиво взглянула на маркиза. Она специально назвала его по имени, так обращаются только к близкому человеку. – Если всё так, как вы говорите, чего вам бояться? – еле заметно улыбнулась сеньора.

Подобное обращение приятно согрело самолюбие адмирала и секунду подумав он согласился. Дель Альканис отошёл в сторону, но не спуская глаз с девушки обратился к своим молодчикам:

– Диас, утром поедешь обратно и заберёшь мальчишку, – приказал он. – Настоятелю скажешь, что я решил определить его в другой монастырь. Пусть не деспокоится деньги назад я не потребую, – уточнил он. – Отправитесь все трое. Я не хочу, чтобы Воронёнок находился поблизости. Наверняка графиня начнёт разыскивать его и пытаться встретиться с сыном, – строго посмотрел адмирал на слуг.

Конец ознакомительного фрагмента.