Глава VI
Сразу после завтрака мы разместили наше скромное имущество в трещине скалы в дальнем конце небольшой пещерки, которую обнаружили неподалеку от нашего лагеря. В дальнейшем, как мы надеялись, эта пещерка могла бы послужить в качестве склада. Потом мы вырезали две больших дубинки из очень твердого дерева. Одну вручили Питеркину, вторую – мне, а Джек вооружился топором. Мы предприняли эту предосторожность, поскольку собирались отправиться на вершину холма, чтобы лучше разглядеть остров. Разумеется, мы не знали, какие опасности могут подстерегать нас по пути, поэтому подготовились, как могли.
Закончив с этим и тщательно затушив огонь, мы отправились в путь и вскоре оказались перед долиной, по которой тек ручей. Тут мы повернулись к морю спиной и направились к центру острова.
Вид, открывшийся нашим глазам в долине, был великолепен. По обеим сторонам от нас земля приподнималась, образуя два гребня, разделенные примерно милей. Оба гребня – покрытые, как и долина между ними, самыми роскошными деревьями и кустами – тянулись примерно на две мили, а потом сходились у подножия небольшой горы. Эта гора также полностью поросла деревьями, за исключением одного участка слева, поверхность которого была голой и каменистой. Что скрывается за горой, мы увидеть не могли, поэтому отправились к ней по берегу ручья, намереваясь забраться наверх, если это будет возможно – в чем, впрочем, мы совершенно не сомневались.
Джек, как самый умный и храбрый, шел впереди, с топором на плече. Вторым следовал Питеркин с огромной дубинкой – он заявил, что хочет иметь возможность защитить меня от любой угрозы. Я был последним, и меня куда сильнее занимали все те восхитительные вещи, которые я видел вокруг, чем мысли о возможной опасности. Я поступил очень глупо, не взяв с собой дубинку. Хотя, как я уже упомянул, кусты и деревья были очень пышными и яркими, они росли не столь густо, чтобы мешать нашему передвижению.
Мы легко следовали руслу ручья, но обильная листва закрывала дальние виды. Иногда кто-то из нас забирался на камень повыше и смотрел, насколько мы продвинулись на пути к холму, заодно наслаждаясь романтическими пейзажами. Я был поражен густотой подлеска и обнаружил множество ягод и трав, похожих на те, что росли на родине. Особенно я отметил высокий изящный папоротник, испускавший приятнейший аромат. Росли здесь и цветы, но совсем не так много, как я ожидал увидеть в этом климате. Замечали мы и множество крошечных птичек с ярким оперением и попугаев, похожих на того, который так грубо разбудил Питеркина поутру.
Так мы шли к холму, не замечая ничего тревожащего, за исключением одного случая, когда, уже близко к цели нашего путешествия, путь нам закрыли широкие листья банановых пальм, которые здесь росли в изобилии. Джек собрался было проложить путь через эту чащу, но мы в испуге замерли, услышав странный шум или даже разговоры, не похожие на то, что мы слышали здесь ранее.
– Эй, – крикнул Питеркин, останавливаясь и берясь за дубинку обеими руками, – кто здесь?
Никто не ответил. Джек переложил топор в правую руку, а левой раздвинул широкие листья и посмотрел вперед.
– Ничего не вижу, – сказал он, – должно быть…
И снова послышался тот же шум, на этот раз громче, и мы отшатнулись назад и приготовились защищаться. Я, забыв дубинку и не позаботившись вырезать новую, застегнул куртку, сжал кулаки и встал в боксерскую стойку. Должен признаться, что мне было изрядно не по себе. Товарищи мои после рассказали, что немедленно вспомнили все, что когда-либо слышали и читали о диких животных и туземцах, которые могут посадить человека на кол или зажарить живьем. Звук раздался еще раз, с десятикратной силой. Потом послышался жуткий треск в кустах, как будто огромный зверь ломился в нашу сторону. А еще через мгновение огромный камень прокатился по кустам в облаке пыли и других камней, поменьше, и пролетел совсем рядом с нами, ломая кусты и молодые деревца.
– Ого! Это все? – воскликнул Питеркин, утирая пот со лба. – Я-то думал, что все звери и дикари с этих остров несутся, чтобы стереть нас с лица земли, а это всего-то камешек упал!
– Однако, – заметил Джек, – если бы он задел кого-то из нас, ты бы так не говорил.
Он был прав, и я от души поблагодарил Господа за наше спасение. Внимательнее изучив местность, мы обнаружили, что стоим у подножия обрыва, с которого время от времени скатываются камни разных размеров. Разумеется, они и послужили причиной напугавших нас звуков.
Мы снова двинулись вперед, решив в дальнейшем избегать этого опасного места.
Вскоре мы дошли до подножия холма и приготовились лезть наверх. И тут Джек сделал открытие, доставившее нам очень много радости. Мы увидели дерево необычайной красоты, и он уверенно объявил, что это знаменитое хлебное дерево.
– Знаменитое? – переспросил Питеркин с выражением крайней наивности.
– Да.
– А почему тогда я о нем не слышал?
– Значит, оно не такое знаменитое, как я думал, – парировал Джек и надвинул Питеркину шляпу на глаза, – но вот теперь тебе придется о нем услышать.
Питеркин поправил шляпу и вскоре слушал рассказ Джека с таким же интересом, что и я. Джек говорил, что это одно из самых ценных деревьев на островах, что оно приносит два или даже три урожая в год, а его плоды очень похожи на белый хлеб и составляют основную часть рациона многих островитян.
– Итак, – решил Питеркин, – на этом прекрасном острове все само падает в руки. Лимонад уже разлит в орехи, а хлеб растет прямо на дереве.
Он, как всегда, шутил, но при этом сказал чистую правду.
– Кроме того, – продолжил Джек, – это дерево выделяет особую смолу, которой дикари обмазывают свои лодки, из коры молодых побегов делают одежду, а из древесины, прочной и красивой, строят дома. Сами видите, парни, материала нам тут на все хватит, нужно только суметь его использовать.
– А ты уверен, что это оно? – спросил Питеркин.
– Совершенно уверен. Когда я читал об этом, то очень заинтересовался и помню описание дословно. К сожалению, я забыл описание многих других деревьев, которые мы наверняка видели сегодня, но не узнали. Так что, Питеркин, я знаю далеко не все.
– Ничего, – покровительственно сказал Питеркин, похлопывая нашего высокого друга по плечу, – для своего возраста ты очень развитый малый. Очень умный юноша, сэр, многообещающий. Но если ты продолжишь в том же духе…
Конца речи мы не услышали, поскольку Джек неожиданно подхватил Питеркина на руки и швырнул в кусты, где тот и лежал, греясь на солнце, пока мы с Джеком изучали хлебное дерево.
Нас поразили его листья – широкие, темно-зеленые, длиной не меньше двенадцати дюймов, глубоко вырезанные по краям и блестящие, как у лавра. Почти круглые плоды имели в диаметре по шесть дюймов, а на грубой кожуре виднелись ромбообразные отметки. Цвета они были самого разного, от нежно-зеленого до коричневого и ярко-желтого. Джек сказал, что спелые плоды желтые. Впоследствии мы обнаружили, что большинство деревьев на острове вечнозеленые и можно в любой момент сорвать с одного и того же дерева и цветок, и спелый фрукт. Как они отличались от наших родных деревьев! Кора у хлебного дерева была жесткая и светлая, ствол достигал в толщину двух футов, а в высоту – двадцати. На этой высоте ветки образовывали пышную тенистую крону. Мы заметили, что плоды висят группками по несколько штук, но спешили подняться наверх и не стали их собирать.
Сердца наши пели от удачи, выпавшей на нашу долю, и по крутым склонам холма мы полезли легко и весело. На вершине глазам нашим открылась новая, еще более грандиозная перспектива. Мы обнаружили, что это далеко не самая высокая точка острова. Перед нами виднелась широкая долина, а за ней – другая гора. Долина эта также поросла темно- и светло-зелеными деревьями с кронами густыми и тяжелыми или, наоборот, легкими и изящными. На них радугой горели яркие цветы, придавая всей долине вид роскошного сада. Мы различили множество хлебных деревьев, гнущихся под тяжестью желтых плодов, и много кокосовых пальм. Насмотревшись, мы спустились вниз, пересекли долину и полезли на вторую гору. Деревья росли на ней почти до самой вершины, совершенно голой.
По пути наверх внимание наше привлек обрубок дерева, явно носивший на себе следы топора! Значит, мы были не первыми людьми на этом прекрасном острове. Нога человека уже ступала здесь. Мы вновь стали думать: не обитаем ли остров? Второй взгляд на обрубок поколебал нашу уверенность. Дерево совсем сгнило, и местами его покрывали плесень и новые зеленые ростки. Должно быть, его срубили много лет назад.
– Может быть, – предположил Питеркин, – когда-то к острову пристал корабль, и они срубили только одно дерево.
Нам это показалось маловероятным: команда корабля срубила бы небольшое дерево рядом с берегом, а не гигантское у вершины горы. Пожалуй, это было самое большое дерево на всей горе.
– Не понимаю, – Джек поскреб пень топором, – разве что дикари срубили его для каких-то только им ведомых целей. Ого! А это что?
С этими словами Джек принялся соскабливать с пня мох и плесень и скоро обнаружил три ясных знака, похожих на остатки какой-то надписи. Но, хотя сами знаки виднелись четко, разобрать буквы нам не удалось. Джеку показалось, что это буквы «JS», но уверенности у него не было. Вырезали их весьма небрежно, а со временем они стали совсем неразборчивыми. Открытие это нас сильно озадачило, и мы долго стояли вокруг пня, строя предположения. Ничего не решив, мы двинулись дальше.
Эта гора оказалась самой высокой на острове, и с нее мы обозрели свои владения, лежавшие перед нами подобно карте. Я всегда полагал, что невозможно что-либо понять, не представляя это в точности, так что рискну испытать терпение читателя и описать весь остров.
Он представлял собой два холма: один около пяти сотен футов высотой, второй, на котором мы стояли, – около тысячи. Между ними, как уже было сказано, лежала прекрасная долина. Она пересекала остров из конца в конец, была выше в центре и сходила в море по краям. Хотя казалась она совершенно гладкой, внимательно рассмотрев поверхность, мы поняли, что она состоит из множества небольших долинок и лощин, перемежаемых крошечными скалистыми участками и обрывами. Потоки воды сбегали с них и обрушивались вниз белыми струями, поблескивая временами между широких листьев кокосовых пальм и хлебных деревьев.
У самого подножия горы простирался узкий ярко-зеленый луг, переходящий в пляж. На той стороне острова, с которой мы пришли, стоял небольшой холм, а внизу от него расходились еще три долины – та, по которой мы шли, и две по ее сторонам. В них не было воды, но росли такие же пышные деревья.
В диаметре наш остров имел около десяти миль и казался почти круглым, так что окружность его составляла около тридцати миль – возможно, несколько больше, если учесть бесконечные заливы и мысы на берегу. Весь остров опоясывала полоса чистого белого песка, омываемая нежными волнами лагуны. Мы увидели, что коралловый риф кольцом окружал остров. Кое-где он отстоял от берега на целую милю, кое-где – всего на несколько сотен ярдов, но среднее расстояние составляло около полумили. Риф был очень низок, и во многих местах через него перекатывались волны. Прибой никогда не умолкал. Какой бы спокойной ни была погода, великий океан всегда дышит. Пусть вдалеке это почти не заметно, но на риф он обрушивается огромными волнами. Вода в лагуне меж рифом и островом была совершенно гладкой. В рифе было три узких прохода: по одному на каждом конце долины, пересекающей остров, и один – у нашей долины, которую мы позже назвали Долиной кораблекрушения. У каждого из этих проходов риф образовывал по два маленьких островка, покрытых зеленью, включая одну или две кокосовые пальмы. Выглядели они очень необычно. Казалось, их засадили нарочно для того, чтобы отметить вход в лагуну. Наш капитан направлялся к одному из них в день, когда мы потерпели крушение. Я уверен, что корабль дошел бы туда, если бы ему не оторвало руль. Внутри лагуны лежало еще несколько низких коралловых островов, один прямо напротив нашего лагеря. В море, сразу за рифом, виднелась еще дюжина островов на расстоянии от полумили до десяти миль. Насколько мы могли судить, все они были меньше нашего и очевидно необитаемы.
Все это мы увидели с вершины горы. Собравшись возвращаться, мы вдруг заметили и другие следы присутствия человека. Нам попался столб и несколько кусков дерева, обрубленных топором. Впрочем, все это почти сгнило, и никто не притрагивался к ним много лет.
С этим мы вернулись в лагерь. По пути мы наткнулись на следы какого-то четвероногого животного, но никому из нас не удалось определить, свежие ли они. У нас появилась надежда раздобыть себе мяса, так что мы вернулись домой в отличном настроении, полностью удовлетворенные результатами нашей экскурсии.
После бурного обсуждения, начатого Питеркином, мы решили, что остров необитаем, и отправились спать.