Глава 3
В больничной палате, освещенной скупым желтым светом уличного фонаря, спали трое перебинтованных мужчин. Они не слышали моего прихода и проснулись, лишь когда действие снотворного газа из баллончика закончилось и я включила свет. Первым проснулся рыжий верзила – Даниил Ольшанский. Он дернулся, застонал и с удивлением обнаружил, что привязан крепкой нейлоновой бечевкой к кровати.
– Что за мать твою! – Даниил увидел меня и задергался: – Эй, ты, развяжи меня. Что за хрень?
На мне был белый халат, шапочка и марлевая повязка. В руках я держала поднос, накрытый белым полотенцем. Я поставила поднос на тумбочку у изголовья кровати Ольшанского и сняла полотенце. На подносе стояли клизмы, бутыль с хлорным отбеливателем, бутылка с уксусом и пластмассовая чаша.
– Эй, почему мы связаны? – заворчал Сергей Бобков. – Ты че, оглохла, швабра?
Я деловито смешала уксус с хлорным отбеливателем и этой смесью наполнила клизмы. Бандиты перестали орать и с обеспокоенным видом следили за моими действиями.
– Ты чего задумала? – пробормотал Ольшанский. Он пытался освободиться от веревок, но даже такому громиле это было не под силу.
– Спокойно, – сказала я. – Врач велел провести вам усиленное клизмирование, поэтому расслабьтесь и не дергайтесь. Тогда все для вас пройдет менее болезненно. – Взяв одну из клизм, я вытащила из ножен, закрепленных на лодыжке, десантный штык-нож и обошла вокруг кровати Ольшанского.
– Эй, ты что собираешься делать? – закричал Ольшанский, извиваясь. – Помогите! Кто-нибудь!
– Не ори, не поможет, – процедила я. – Охранники мертвы. Никто вас здесь не услышит.
– Если ты нас убьешь, то пожалеешь. Ты не знаешь, с кем связалась, – закричал с искаженным от ужаса лицом лежавший на соседней кровати Бобков. Его лицо побелело.
– Знаю, пацаны за вас отомстят, – кивнула я. – И все же клизму сделать придется. А вам для информации скажу вот что: от введения этого раствора ваши кишки расплавятся и слипнутся, и вы будете умирать долго и мучительно.
– Подожди! Кто тебя нанял? – заорал Ольшанский, выкручиваясь изо всех сил, он лежал на боку и попытался взглянуть на меня через плечо. – Нам заплатили за убийство той тетки кучу бабок, я могу отдать их тебе, только развяжи.
– Кто заплатил? – поинтересовалась я ледяным тоном. – Говори быстрее, у меня еще куча дел.
– Хрен его знает, – поспешно ответил бандит. – Этот тип позвонил и предложил работу. А еще пригрозил, что если мы откажемся, то он сдаст Бобка и Кощея ментам. – Ольшанский кивнул на связанных товарищей. – Их же ищут. Деньги этот чувак положил на карточку, а карточку прислал по почте.
– История какая-то туфтовая, – вздохнула я. – Боюсь, придется вас все равно замочить. Не люблю, когда всякие фуфлыжники мне подливу гонят.
– Нет! – в один голос завопили бандиты.
У следователя, ждавшего меня за дверью, не выдержали нервы, и он вбежал в палату. Для маскировки он тоже был одет, как я, в белый медицинский халат. На лице была маска, а на голове – шапочка. Бандиты с надеждой обратились к нему:
– Помогите, эта психованная сука хочет нас убить!
Земляной посмотрел на приговоренных к клизмам, затем на меня. Пока он все не испортил, я выхватила револьвер и навела его на следователя, скомандовав:
– Стоять! Быстро ко мне!
– Вы чего, – растерялся Земляной. – Не сходите с ума!
– Быстро ко мне, или вышибу мозги, – заорала я, изображая исступление.
Земляной нерешительно приблизился, я схватила его, толкнула к кровати Ольшанского и, тыча пистолетом в затылок, сунула следователю в руку клизму:
– Быстро, делай это! – приказала я и сняла револьвер с предохранителя.
Трясущимися руками следователь снял с бандита штаны и провел процедуру. Ольшанский орал как обезумевший. Охрана тюремной больницы была предупреждена Земляным, поэтому никто не отреагировал на вопли бандита.
Уронив на пол пустую клизму, Земляной отошел от кровати Ольшанского. Тот орал так, что закладывало уши. Через некоторое время глаза несчастного закатились, и он отключился. Дружки Даниила были ни живы ни мертвы от страха. В наступившей тишине прозвучал мой зловещий голос:
– Теперь ваша очередь, ублюдки. Что, весело было убивать ту женщину? Теперь настал мой черед веселиться.
Понукая следователя пистолетом и размахивая ножом, я приказала:
– Давай, вкати вон тому тощему. – Я кивнула на бандита по кличке Кощей.
Бобков на соседней кровати отчаянно рванулся из пут и завопил:
– Мы с Лехой ни при чем! Это Даня Ольшанский. Он ее переехал. Мы даже ничего не знали ни про деньги, ни про что.
– Очень плохо, что вы ничего не знали, – печально заметила я. – За нужную информацию я могла бы оставить вас в живых. Но раз вы ничего не можете рассказать, то какой от вас толк.
– Я, я знаю, – закивал мокрый от пота Кощей. – Даня правильно раскидал тему. Все так и было. Этот фраер позвонил и дал набой, что мы можем банк снять за левое дело. А станем морду воротить – всем вилы. По пол-лимона на брата обещал. На этой, блин, карточке был задаток семьсот пятьдесят штук деревянных. Там еще фотка в письме была этой бабы и адрес. Мы тетку эту поводили пару дней, а потом раскатали у ресторана, где она с каким-то лохом рисовалась. Сдернуть не удалось. Фарт кончился. Какая-то баба с волыной нас в решето превратила. Потом менты, и мы залетели. Карточка с бабками у Дани дома. Я видел, как он ее в матрас заныкал. Но код еще нужен, чтоб бабки снять, а его только Даня знал. Теперь-то у него спрашивать поздно.
– Почему тот чувак нанял именно вас? – спросила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу. – Ты сам разговор слышал?
– Да, слышал, – с готовностью мотнул головой Кощей. – Этот бобер все про нас знал: где хата, погоняла, за что срок тянули – весь расклад. Короче, наехал, как на бакланов.
– Неужели вообще мыслей не появилось, кто это мог быть? – давила я. – Смотри, а то щас кишки быстро прочистим. Склеишь ласты, как твой Даня.
– Мамой клянусь, я ничего не знаю! – взвыл бандит. На газах у него заблестели слезы.
Я приказала следователю сделать вливание. Земляной медлил, а Кощей в это время верещал, как свинья в когтях тигра.
– Делай, – повторила я приказ, но Земляной бросил клизму на пол:
– Все, с меня хватит!
Я схватила его под локоть и выволокла в коридор, бросив на бегу бандитам:
– Сейчас принесу вам бумагу, и вы напишете все, как было. Будете кочевряжиться – закончите, как Ольшанский. И никто вас не хватится. В морге напишут, что вы покончили жизнь самоубийством. Потом трупы зароют и воткнут сверху доску с табличкой и порядковым номером.
Уже в коридоре, когда дверь в палату была закрыта и мы отошли к посту дежурного, Земляной набросился на меня с обвинениями:
– Что это вообще такое! Охренела?! Целишься в меня из револьвера! Я уж решил, что ты в меня правда выстрелишь. Такое вообще трудно вообразить. Мы же договаривались только припугнуть! Как прикажешь это понимать! Да я тебя засажу на всю жизнь!
– Во-первых, револьвер был не заряжен, – спокойно ответила я. – Во-вторых, вам было велено ждать в коридоре, а вы вошли и едва все не испортили. И не тряситесь вы так, ваш Ольшанский жив. Я для вида заполнила смесью только две клизмы. В третьей был раствор снотворного с красным перцем. Этот ублюдок просто отключился, он придет в себя через пару часов. Вы же благодаря мне сможете получить признания его дружков. Когда Ольшанский проснется и узнает, что его кореша все валят на него, то он тоже запоет, а вы получите раскрытие тяжкого преступления – убийства по предварительному сговору группой лиц.
– Ну, не знаю, – неуверенно пробормотал следователь, – они потом на суде откажутся от своих показаний, когда поймут, что это была подстава.
– Не откажутся, – пообещала я. – Сейчас намекну им, что в тюрьме будет спокойнее, чем на воле. Сами видели, я могу быть убедительной. Пообещаю вернуться, если они пойдут в отказ. Теперь сделаем вот что: вы договоритесь с врачами, чтоб они пришли в палату и изобразили, что Ольшанский еще жив и они его пытаются вытащить с того света. Пусть перевезут Ольшанского в другую палату, а когда он проснется, скажете, что его едва спасли. Он поверит.
– Вообще-то может сработать, – задумчиво проговорил следователь.
Я взяла со стола дежурного несколько листов бумаги, ручку и вернулась в палату. Признания были написаны за пять минут.
По дороге в общежитие я думала о своих дальнейших действиях. Первое – обыскать квартиру бандитов. Ее успели опечатать, но обыска еще не было. Возможно, удастся там обнаружить что-то, что хотя бы косвенно укажет на заказчика. Несомненно, человек, заказавший убийство Сурковой, хорошо знал Ольшанского и его товарищей. Какие-нибудь прошлые дела или общие знакомые. Вторым пунктом плана я определила обыск в квартире убитой. Причем все надо сделать быстро, до милиции. Надо еще позвонить ей на работу и выяснить, какими проектами женщина занималась в последнее время. Это тоже может вывести на заказчика. Потом карточка, на которую заказчик перевел деньги. Надо пробить и это направление. Денежные операции всегда оставляют много следов.
В комнате общежития стояла мертвая тишина. Уваров спал на кушетке при включенном ночнике. В руке Андрей сжимал электрошокер. Электронные часы на журнальном столике показывали половину двенадцатого. Я аккуратно вынула из руки клиента шокер, чтоб он не жахнул им себя во сне, и пошла поставить чайник. Соорудив бутерброд из НЗ, хранившегося в холодильнике, я присела к компьютеру просмотреть базу данных МВД и ГУИНа. Нужно было найти подельников, людей Ольшанского и его товарищей. В отдельный файл я сохраняла все, что казалось интересным. Так как информации о возможных причинах убийства по-прежнему было мало, выяснить что-либо конкретное я не смогла. Оставалось надеяться, что позже мой труд принесет какую-нибудь пользу.
В половине первого я решила, что пора заканчивать. Выключила компьютер и легла спать на расстеленный на полу спальный мешок.
Проснулась я ровно в шесть. Встала, умылась, оделась и отправилась на свою ежедневную десятикилометровую пробежку. Утро выдалось достаточно холодным, но я не замерзла. Пробежав мимо кинотеатра, я свернула на тенистую аллею, затем миновала длинный ряд гаражей. Добежав до спортивной площадки, я выполнила свой комплекс упражнений на турнике, шведской стенке и брусьях. Проделала комплекс силовых упражнений, упражнения на гибкость и перешла к отработке ударов.
В общежитие я вернулась через час. Уваров все еще спал. Для человека, за которым охотились убийцы, он выглядел слишком безмятежным. Возможно, Уваров просто еще не до конца осознал серьезность угрожавшей ему опасности.
Я приняла душ, разогрела в микроволновке пиццу и позавтракала. За кофе с сигаретой я еще раз обдумала дальнейшие мероприятия на сегодня. Список был внушительный.
Наконец проснулся Уваров. Со стоном он поднялся с постели и сразу заявил, что моя кушетка – средневековое орудие пыток, а не предмет мебели. Взглянув на часы, он ахнул:
– Ты чего вскочила в такую рань? Я уж подумал, часов одиннадцать.
– Вставай давай, – усмехнулась я. – День у тебя сегодня будет насыщенный. Отоспишься дома, если, конечно, жив останешься.
Ворча себе под нос, Уваров отправился в ванную.
Послышался шум воды и пение. Через десять минут пение смолкло. Через полчаса я стала слегка волноваться. Потом позвала Уварова, но тот не ответил. Не слышал за шумом воды или просто молчал из вредности? Через час я решила, что что-то случилась. Встала с намерением выломать дверь. Однако только двинулась вперед, дверь открылась сама.
– А у тебя нет нормального полотенца? – раздался из ванной голос Уварова. – Это какое-то жесткое и, по-моему, не свежее.
– Вот это посвежее будет, – я швырнула в приоткрытую дверь тряпку, что валялась у порога.
Уваров заорал так, будто увидел змею.
– Ой, извини, перепутала, – сказала я с ложным раскаянием.
Шум воды возобновился, и я поняла, что клиент начал перемываться. Вышел Уваров лишь еще спустя полчаса. Причем вышел голый.
– Отвернись, не смотри на меня! – попросил он.
– Очень надо. – Я отвернулась и уперлась взглядом в зеркало. Но в нем мой клиент тоже отразился во всей красе.
– Ты можешь отвернуться в другую сторону? – завопил Андрей, прикрываясь полотенцем.
Отвернувшись к стене, я сказала с улыбкой:
– Знаешь, Уваров, таких чудаков, как ты, редко встретишь. Я имею в виду чудаков с большой буквы М.
– Очень смешно, – отозвался Андрей. – Из-за тебя мне придется надеть вчерашнюю одежду.
– Боже, какие мы нежные! – хихикнула я и повернулась: – Ну что, уже все?
– Нет! – завопил Уваров. Оказывается, он старательно намазывался кремом.
– Мне за вредность доплачивать надо, – вздохнула я.
Прекратив натирать себя кремом, Уваров полез в холодильник, достал фрукты, сделал из них в миксере пюре и смешал все с найденным там же кефиром. Намазав себе всю эту смесь на лицо, Андрей обратился ко мне:
– Весь секрет маски в том, чтоб фрукты были холодными, а кефир свежим. Мне этот рецепт, между прочим, рассказала сама Шерон Стоун. Мы встречались с ней на банкете у одного банкира.
Чтоб Уваров отстал, я сделала вид, что удивлена. От Шерон Стоун клиент перешел к более прозаичным вопросам:
– Есть что-нибудь поесть? – поинтересовался он, рассматривая себя в зеркале. – Я не ел с вечера, а вчерашний ужин в ресторане можно считать чисто символическим.
– Рада, что у тебя сохранился аппетит, – улыбнулась я. – В холодильнике есть консервы, галеты, яйца, можешь пожарить себе яичницу.
Мое предложение поразило Уварова до глубины души. Я сделала вид, что не замечаю его реакции. Когда дар речи вернулся к нему снова, Андрей едко заметил:
– Должен напомнить тебе, Евгения, что я творческий человек, принадлежу к элите шоу-бизнеса. Я не кухарка, не жарю себе яичницы и не ем галет. Когда мне хочется есть, я просто иду в хороший ресторан, плачу деньги, и специалисты готовят мне все, что я пожелаю. Я даже чисто физически не могу есть твои галеты, так как мой организм привык к здоровой, экологически чистой пище. Мне надо поддерживать форму, следить за внешностью. Это товар, который я продаю. Если я потеряю свою внешность, то потеряю и работу. А ты запихнула меня в какой-то клоповник и пытаешься накормить всякой гадостью. Посмотри, на кого я стал похож! – Клиент покрутился передо мной и продолжил: – Волосы как пакля. Мне нужна укладка, расслабляющий массаж…
– Эротический или обычный? – ехидно уточнила я, допивая кофе.
– Честно сказать, эротический массаж мне сейчас совсем бы не помешал, – вздохнул Уваров и поднял глаза к потолку. Он не заметил, что я подтруниваю над ним, и на полном серьезе продолжил развивать тему: – Для массажа нужно хорошее масло и благовония.
– Можно помедленнее, я записываю, – хихикнула я.
Уваров взглянул на меня, мгновенно все понял и сделал обиженное лицо.
– Все, – капризно вскричал он, – с меня хватит! Идем в ресторан. Потом в салон красоты, если таковые имеются в этом забытом богом месте. А ты, – он злобно ткнул пальцем практически мне в нос, – ты будешь меня защищать. Я плачу тебе за это деньги, поэтому ты будешь выполнять свою работу!
– Инструктор как-то говорил нам на занятиях, что если человека решила устранить группа решительно настроенных людей, у которых имеются для реализации планов средства и возможности, то рано или поздно этого человека убьют, – медленно произнесла я. – Тут не помогут никакие меры безопасности и толпы суперпрофессиональных телохранителей.
– Я не понял, ты на что намекаешь? – процедил сквозь зубы Уваров. – Хочешь сказать, что, если я сейчас выйду, ты не сможешь меня защитить?! Да на хрена мне такая телохранительница. Лучше я найду кого-нибудь другого, кто думает иначе. Президентов же охраняют, и ничего, живы.
– А что, президентов мало убивали? – спросила я. – А потом, не надо путать себя с главой государства. Его расходы на охрану компенсируются из бюджета, а это практически неограниченные возможности. Но дело не в этом. Вот ответь, светлая голова, как можно защититься от профессионального снайпера с хорошей винтовкой?
– Это ты у меня спрашиваешь! – вспылил Уваров, готовый уже броситься на меня с кулаками. – Кто из нас телохранитель?
– Я знаю ответ на этот вопрос, – спокойно заметила я. – Но мне просто хочется услышать твои предложения. Вот как ты думаешь? Прояви фантазию.
– Поиздеваться хочешь? – сузил глаза Уваров. – Ладно, я скажу. Между прочим, один мой знакомый имеет родственника, который охраняет нашего президента. Он рассказывал, что у телохранителей ФСО есть такие бронированные чемоданчики, которые разворачиваются и превращаются в щит, которым можно укрыться от любых пуль. Почему у тебя нет такого чемоданчика?
– Потому что пользы от него, как от зонтика во время тайфуна, – весело сказала я. – В городе для снайпера миллион позиций. Предугадать, откуда полетит пуля, невозможно. Единственный вариант – прозрачный бронированный купол, в каком возили папу римского во время его визитов по иностранным государствам. Да и купол не гарантировал полной безопасности. Это только в газетах раздували его возможности, чтоб отпугнуть террористов.
– То есть защититься никак нельзя? – зло поинтересовался Уваров. – Так зачем мне платить тебе? Просто выйду на улицу и буду ждать смерти. Так и дешевле, и ждать долго не надо.
– Ну, это выход лишь для идиотов и самоубийц, – серьезно сказала я. – Единственный способ защититься – это нанести превентивный удар и ликвидировать источник угрозы. Других вариантов нет. Чтоб это сделать, я должна собрать кое-какую информацию, но если ты намерен шляться по городу, мне придется быть рядом, и времени на расследование уже не останется. Возможно, некоторое время мне удастся выводить тебя из-под удара, закрывать от пуль, однако и я не бессмертна и не всемогуща. Конец все равно будет один. И тогда нас обоих убьют.
По глазам Уварова было заметно, что до него доходит смысл сказанного. Раздражение спало. Он перестал на меня наезжать и нормальным голосом сказал:
– Ладно, признаю, что ты права. Но я все равно хочу есть нормальную еду. Мне нужна косметика. – Он с кислым видом огляделся вокруг. – Ладно, убогость этого места как-нибудь несколько часов пережить можно. После обеда у меня самолет.
– Вопрос с едой вполне решаемый, – кивнула я. – Давай перечень блюд, деньги, и я закажу тебе завтрак с доставкой на дом. До аэропорта довезу и, если очень повезет, – посажу в самолет. Но предупреждаю сразу, лучше в аэропорт не соваться.
– Я хочу домой, и я улечу в любом случае, – упрямо заявил Уваров. – Дома и стены помогают. В Москве у меня полно влиятельных знакомых. Ваши местные уголовники не решатся там ко мне сунуться.
– Как знаешь, – пожала я плечами. Желание клиента для меня было законом. Раз не удалось уговорить, пускай летит. Моя работа закончится у трапа самолета.
Уваров расслабленно плюхнулся на кушетку и посмотрел на меня, ожидая, когда я сотворю чудо и на журнальном столике перед ним появятся яства и фрукты, каких свет не видел.
– Пиши, что ты хочешь на завтрак, – приказала я, набирая тетин номер, – желания угадывать я пока еще не научилась.
– Ах, да, – кивнул Уваров, схватил с журнального столика блокнот и карандаш и принялся писать названия блюд.
Я отошла в сторону, чтоб не сбивать Андрея с мысли, и в следующий момент услышала в телефонной трубке настороженный тетин голос:
– Женя, с тобой все в порядке? Ты не ранена?
– Не ранена, в полном порядке. Руки, ноги, голова и туловище – все на месте, – сказала я с теплотой в голосе, – звоню просто так, узнать, как ты.
– Нормально, – опешила тетя. – Женя, странно, раньше, когда ты выполняла работу, звонка от тебя я не могла дождаться. Ты звонила, только если что-нибудь случится или если тебе что-то понадобится.
– Тетя, как ты можешь обо мне так думать. – Я сделала вид, что разочарована. – Просто выдалась свободная минута, и позвонила. Кстати, раз уж ты заговорила о моих нуждах, я тут вспомнила, что мне кое-что требуется, а лучше тебя в таких делах никто не поможет.
– В каких это делах? – насторожилась тетя.
– В поварском искусстве, – ответила я, – ну как, поможешь любимой племяннице, приготовишь обед из блюд по списку, который тебе привезет один человек?
– Конечно, разве у меня есть выбор? – вздохнула тетя Мила.
– Ты просто чудо, – воскликнула я. – Все, целую, жди гостя. Пароль: «Это доставка продуктов из супермаркета». Ответ: «Вы опоздали на час». Это если все нормально, а если вдруг возникнут проблемы, ответишь курьеру: «Я ничего не заказывала. Вы ошиблись квартирой. Попробуйте в тринадцатом доме спросить». Курьер – мальчишка четырнадцати лет, белобрысый, с крупными передними зубами. Ходит все время в рокерской футболке с черепом, в спортивных штанах и черной бейсболке.
– Женя, как мне надоели твои шпионские штучки, – призналась тетя Мила, – а вот без всего этого нельзя?
– Нет, – отрезала я, – если проблемы будут у курьера, то он скажет не «доставка продуктов», а «доставка пиццы». Все – отбой, до связи.
– Я вот тут написал, – Уваров подошел ко мне и протянул исписанный листок из блокнота.
Я пробежала листок глазами.
– Деньги на продукты? – спросила я, закончив читать. – Чем больше, тем качественнее будет выполнен заказ.
Уваров извлек из бумажника кредитную карточку. Я взяла ее, повертела в руках и покачала головой:
– Не пойдет. Нас могут по ней вычислить. Наличные есть?
– Вот дерьмо, – выругался он и снова полез за бумажником. Наличными в отделении для банкнот нашлось три тысячных бумажки. Я молча отобрала у Андрея деньги. – А карточка, – растерянно напомнил мне Уваров.
– Я ее пока возьму, вдруг удастся как-нибудь снять деньги, – ответила я, – у меня есть парочка идей и знакомый хакер. А деньги нам еще понадобятся. Всегда надо иметь под рукой сумму наличными для непредвиденных ситуаций. Например, в аэропорту вдруг придется кого подмазать.
– Ну, в принципе, да, – согласился Уваров. – Из-за этой беготни у меня вообще бабок не осталось, даже на то же такси понадобится или купить что из мелочей в самолете…
Послушав его, я позвонила в детский дом №1, где воспитывался мой курьер – четырнадцатилетний мальчишка по прозвищу Гриня. Парнишка был прирожденным шпионом. Много не болтал, с радостью выполнял все мои поручения и инструкции, а я, со своей стороны, подбрасывала ему денег и помогала, чем могла.
– Алло, мне бы услышать Александра Гринина, это его тетя с Сахалина, – соврала я ответившей работнице детского дома.
Гриня скорее всего имел договор с персоналом, делился с ними заработками, так как его всегда звали к телефону без лишних вопросов.
– Привет, тетя. Я по тебе соскучился, – буркнул в трубку подошедший Гриня. – Как дела?
– Дела идут, – ответила я, – для тебя есть работа…
Я изложила мальчишке, что ему надо будет делать, потом продиктовала список блюд. У тети имелась куча кулинарных книг, поэтому я надеялась, что задание не поставит ее в тупик. Покончив с этим, я посмотрела на Уварова. Тот с кислой миной цедил минералку и смотрел телевизор.
– Теперь пиши список того, что тебе требуется из косметики. Массажа и косметического салона не обещаю.
– Но в аэропорту меня будут караулить папарацци. Как я могу предстать перед ними в таком виде? Это же удар по имиджу! – начал горячо возражать Уваров.
– А мы тебе на голову мешок наденем, и никто ничего не увидит, – пообещала я Андрею. – Мертвым имидж ни к чему.
Уваров сдался, продиктовал все, что ему пришло на ум, потом воскликнул:
– Как хорошо, что скоро я покину это варварское место!
– Мечтать не вредно, – пробормотала я себе под нос и набрала на сотовом номер телефона института, где работала Суркова. Прежде чем соваться туда, можно было попытаться выяснить все по телефону. Это и экономия времени, и светиться не надо. Не исключено, что убийцы уже рыщут там поблизости или уже разговаривали с ее коллегами, скажем, представились сотрудниками милиции, изъяли жесткие диски с ее рабочего компьютера и скрылись. Тогда ехать в институт мне тем более бессмысленно.
В трубке ответил усталый женский голос. Я представилась следователем ФСБ и поинтересовалась у секретаря личностью погибшей Аллы Геннадьевны.
– Вам лучше поговорить с Фомичевой Ольгой Павловной. Она заместитель директора по научной работе и курировала работу «воздушников», – ответила женщина. – Я вас переключу.
Фомичева, выслушав меня, сильно удивилась:
– Странно, чего это вдруг все заинтересовались Аллой. Я так поняла, с ней произошел несчастный случай. Теперь же сначала приезжает милиция и изымает все документы, которыми занималась Суркова, и вот ФСБ интересуется тем же. Алла часом не шпионкой была? Ведь мы работаем со многими закрытыми учреждениями и секретными военными объектами.
– Вижу, от вас ничего не укроешь, – сказала я нарочито серьезно. – Это вопрос национальной безопасности. Я не имею права с вами откровенничать. Ответьте, чем занималась Суркова в последнее время. Советую ничего от меня не скрывать.
– Тем же, чем и всегда, – озадаченно ответила Фомичева. – Мониторинг воздушной среды города, составление экологических паспортов предприятий. Рутина. В старые паспорта просто вносились новые данные, которые привозили с объектов. Потом составление инструкций. В принципе, я не могу понять, какую информацию она могла продавать иностранным резидентам. Неужели их интересует экологическая обстановка в нашей области или инструкции?
– А каким конкретно объектом Алла Суркова занималась в последние дни прямо перед гибелью? – продолжила я. – Мне нужно название.
– Одну минуту. Вы повисите на телефоне? – спросила Фомичева.
– Нет проблем, – бросила я и достала из пачки сигарету.
В трубке слышалась возня, шелест бумаг. Кого-то вызывали по селектору. Не спеша я закурила, затянулась, выпустила кольцо дыма в потолок и подумала, что телефоны подобных организаций, которые занимаются секретными военными объектами, могут прослушиваться спецслужбами. Придется потом менять запасную «симку», с какой я обычно и делала все звонки. В сумке у меня имелся пакет с десятком сим-карт, изъятых у бандитов. Возьму одну из них в качестве запасной. Поскольку визит в институт явно отменялся, я решила после разговора съездить на квартиру Сурковой, хотя там тоже, наверное, уже побывала милиция, но попытаться все-таки стоит.
– Так, вот… алло, вы слушаете? – ожила трубка в моей руке. – Я нашла то, что вам нужно.
– Говорите. – Мои пальцы забегали по клавиатуре компьютера, и на экране развернулся электронный блокнот.
– Алла Геннадьевна начала составлять экологический паспорт для ЗАО «Тарасовские техносистемы» буквально за два дня до смерти. До этого два месяца занималась ФГУ ЦНИИ, Лабораторией войск химзащиты № 44.
– Во время выполнения этой работы у Сурковой возникали какие-либо конфликты с коллегами или руководством объектов? – поинтересовалась я. – Может, она была с чем-то не согласна, хотела что-то изменить?
– Нет, ничего подобного, – возразила Фомичева. – У нас в институте не принято открыто выражать несогласие, конфликтовать. Все придерживаются генеральной линии. Нет, у нее не было никаких проблем, работала как обычно, руководила своим отделом.
– А у нее в отделе что за контингент? – спросила я.
– Контингент у нее нормальный, но в основном все молодые, бывшие студенты, опыта никакого. Алла Геннадьевна всю работу тянула на себе, – со вздохом ответила Фомичева. – Работала на износ.
– А кто сейчас выполняет ее обязанности? – спросила я.
– Мне пришлось взять это на себя, ну я и раскидала часть работы по начальникам других отделов, – ответила женщина, и в ее голосе зазвучало недовольство. – Мне за это не доплачивают, но приходится этим заниматься. Ведь работа должна быть выполнена. Вот сейчас готовлю Вадима из отдела Сурковой – он уже был и. о., и думаю, если с ним поработать, то можно поставить начальником.
– А что он за человек, этот Вадим? – поинтересовалась я, а сама записала в блокноте: «Вадим – подозреваемый, конкурент убитой».
– Обычный парень, – пробормотала Фомичева. – Конечно, у него много амбиций, но это потому, что молодой. А так – старательный, аккуратный, исполнительный.
Конец ознакомительного фрагмента.