Глава третья
Третьи сутки сидел в каменном сарае горного аула старший лейтенант Бакаров. Он хорошо помнил день пленения, выезд группы на хутор Калач, выход к заброшенной старой ферме, где местными жителями были замечены вооруженные люди, помнил короткий бой, сеть, которую на него набросили боевики. Затем после провала памяти из-за удара чем-то твердым по затылку – кузов «ГАЗ-66». Он, связанный, с раскалывающейся от боли головой, рядом такой же связанный и стонущий прапорщик Штеба. Семен получил ранение ног, Бакаров это видел. На скамейках боевики. Сколько их было? Трое или четверо, у заднего борта два трупа бандитов. Тряская дорога, серпантином уходящая в горы, брошенный горный аул и, наконец, этот сарай. Его затащили сюда двое боевиков, бросили на грязную циновку. И вот уже третьи сутки он находился здесь. Лишь дважды в день к нему заходили. Утром крепкого телосложения бандит, который развязывал ноги и выводил на улицу к стоявшему недалеко сортиру, ближе к вечеру женщина в темном одеянии, приносившая скудную пищу – лепешку да кувшин с водой. Бакарову казалось, что женщина сочувствует ему. Несмотря на то что лицо ее было скрыто, в глазах женщины он не видел ненависти, скорее наоборот, то ли жалость, то ли сострадание. Он пытался заговорить с ней, но она не отвечала. Возможно, не знала русского языка, хотя это вряд ли, скорее всего, имела строгое предупреждение, тем более что женщину всегда сопровождал вооруженный боевик, который дальше порога не шел, но мог услышать разговор. Павел помнил почти все, но ничего не понимал. Не понимал, как группа попала в засаду, зачем его похитили вместе со Штебой. Он не знал, что стало с командиром и водителем. Все это действовало на нервы. Бакаров посмотрел на дверь, сквозь щели которой пробивался свет. Определил примерно время, сейчас было где-то около часа дня. В сарае стало душно, но еще хуже будет часам к пяти, когда солнце нагреет каменные стены и крышу. Он не раз пытался развязаться, но ничего не получилось, боевик связывал его крепко. Сегодня особенно крепко, так, что Павел не чувствовал рук. Ему не было страшно, он научился преодолевать страх, ему было обидно, что бандиты поймали его, как какую-нибудь лису, сетью. Ему тогда не хватило каких-то секунд, чтобы достать гранату. Успей он сбить боевика с холма, все пошло бы по-другому. Завладев высотой, старший лейтенант получил бы преимущество и мог бы продолжать бой. Но… «если» не в счет. Бандиты оказались хитрее, использовали сеть. И чего теперь ждать, было совершенно не ясно. Зачем-то и он, и Штеба нужны боевикам, иначе не стали бы возиться с ними, пристрелили бы, как скотника, там же у фермы. Но вывезли в горы. Судя по тому, сколько и с какой скоростью шел «ГАЗ-66», вывезли их километров на сорок от поворота с шоссе. Но вот куда точно, он определить не мог.
Павел попытался пошевелить пальцами. Получилось. Надо звать охранника, иначе можно остаться без кистей. Но звать никого не пришлось. Во дворе раздались голоса, дверь открылась, в сарай вошли двое бандитов, один из которых услужливо поставил перед первым табурет. Свет бил в глаза, и Бакаров не смог сразу рассмотреть лицо первого бандита, что сел на табурет и закурил сигарету. Он не спешил, дождался, пока пленник привыкнет к свету. Наконец Павел открыл глаза и рассмотрел сидевшего напротив мужчину европейской внешности, затушившего окурок натовским ботинком.
– Как самочувствие, офицер? – спросил неизвестный на русском языке, но с западным акцентом.
Судя по акценту, он был из Восточной Европы.
– Обычное самочувствие, – ответил Бакаров. – А вот если мне не ослабят веревки, то вы получите пленника без рук.
– Богдан! Ослабь веревки на руках, немного ослабь, так, чтобы не затекали кисти, – приказал бандит.
«Богдан, – подумал Бакаров, – славянское имя. Украинец, наверное. Странные боевики».
Человек, которого сидевший мужчина назвал Богданом, подошел, быстро перевязал веревку. Стало полегче.
– Так лучше? – спросил сидевший.
– Легче.
Богдан вышел во двор.
– Кто вы? – спросил Бакаров.
– Не кажется ли тебе, старший лейтенант Бакаров, что здесь вопросы должен задавать я? – усмехнулся мужчина.
– Как мне обращаться к тебе?
– Ты неисправим, ну, что ж, твое поведение вызывает уважение. Я уважаю смелого противника. Называй меня Мадьяр.
– Значит, я не ошибся.
– В чем?
– В том, что акцент у тебя, как у болгарина, венгра или словака.
– Разве об этом тебе надо думать?
– Обо всем остальном я уже устал думать.
– И в первую очередь о том, почему мы устроили засаду группе спецназа и захватили двоих бойцов в плен, так?
– Так.
– Хорошо, я отвечу тебе. В июне месяце у Назрани ФСБ захватила моего друга – Аслана Цаева. Слышал о таком?
– Слышал.
– Так вот, ваши захватили моего друга, и ему грозит пожизненное заключение, хотя я уверен, что Аслану не дадут жить даже в камере смертников. Поэтому я захватил тебя и прапорщика.
– Надеешься на обмен?
– Это ты моли Бога, чтобы твое начальство пошло на обмен, потому что если оно не согласится, то тебя ждет смерть.
– Понятно. Скажи, Мадьяр, что стало с моими товарищами?
Бандит прикурил новую сигарету:
– Сержанта убили сразу на подъезде. Он так и не понял, что произошло. Командир твой оказал достойное сопротивление, он сумел уничтожить двоих моих людей, пока пуля не пробила его череп.
– Значит, командир и водитель убиты.
– Мы на войне, старший лейтенант.
– И давно ты, венгр, воюешь на территории России?
– Давно. Хочешь спросить, почему я воюю на твоей земле? Отвечу. Потому что за это мне хорошо платят. Все очень просто.
– В общем, ты обычный наемник.
– А разве ты не наемник? Ты стал таким же, когда нанялся на службу и получаешь за нее деньги, а за то, что уничтожаешь тех, кто выступает против власти, еще и надбавку. Между нами разница только в сумме получаемого вознаграждения.
Бакаров посмотрел на главаря банды, а в том, что Мадьяр являлся главарем, у Павла уже не было сомнений.
– Да нет, Мадьяр, между нами разница в другом. Я служу своей Родине, защищаю ее интересы, а ты убиваешь людей только за деньги.
– За большие деньги, старший лейтенант, – рассмеялся Мадьяр. – Но ладно, пусть будет по-твоему. Ты женат?
– Нет!
– У тебя есть родители?
– Нет!
– Это правда?
– Какой смысл мне врать?
– Смотри-ка, а мы в этом похожи. У меня тоже нет ни родителей, ни семьи. Но со мной понятно. Лицам моей профессии заводить семью нельзя. А вот ты почему не женился?
– Это не твое дело, и вообще, давай заканчивать эту хрень. Ты же пришел не для того, чтобы просто поговорить со мной. Что тебе надо?
– Пока ничего. Я действительно пришел просто поговорить с тобой, посмотреть, как держишься, в каком ты состоянии.
– Поговорил? Посмотрел?
– Ты, Бакаров, мне определенно нравишься, – вновь рассмеялся Мадьяр.
– Я не гей, чтобы нравиться мужикам.
– Да, не накинь мои люди на тебя сеть, ты, как и твой командир, много доставил бы проблем на ферме.
– Да уж постарался бы.
– Курить хочешь?
– Знаешь, у плена есть свои плюсы.
– Да? Вот уж не думал, и какие же? – удивился бандит.
– Можно бросить курить. После трех суток без табака уже не так тянет, поэтому я воздержусь от курения.
– Да, держишься ты достойно.
– Как мой сослуживец?
– Гораздо хуже, чем ты. У него перебиты ноги. Ему оказывается помощь, но в этих условиях она неэффективна. Так что прапорщику повезло меньше, чем тебе. Будем надеяться, что до обмена он доживет.
– Почему вы держите нас порознь?
– Я же сказал, ему оказывается помощь, и он не в состоянии бежать, в отличие от тебя.
– Понятно.
– Ну, вот и поговорили, – поднялся Мадьяр.
– Один вопрос.
– Давай!
– Когда ты планируешь обмен?
– Как у вас говорят, как только, так сразу. Сегодня твой командир получит сообщение о вашем с прапорщиком пленении и требование обмена.
– Ясно!
– Так что ваша дальнейшая судьба в руках ваших же начальников. Не скучай!
– Постараюсь.
Главарь вышел из сарая, охранник вынес табурет, дверь закрылась, вместе с ней погас и свет. И начало припекать.
Габор Молнар вернулся в единственный полностью сохранившийся небольшой одноэтажный дом, где в комнате, оборудованной под кабинет, его ждали помощник Рэм Кунич и полевой командир Сарак Тагаев, и присел на стул за рабочим столом.
– Как прошел разговор, шеф? – поинтересовался помощник.
– Так, как я и ожидал. Бакаров держится достойно, готов ко всему.
– Интересовался здоровьем Семена?
– Конечно, – усмехнулся Молнар, – он же его боевой товарищ. А где, кстати, наш прапорщик?
– У себя в комнате.
– Никак не отоспится?
– Вызвать его? – спросил Кунич.
– Не надо, пусть отдыхает, пока он нам не нужен. – Молнар повернулся к Тагаеву: – Ты решил, откуда будем связываться с командиром отряда?
– Думаю, нам следует спуститься на равнину. Там места много.
– Но если русские сразу же поднимут вертолет, они могут зацепить нас.
– Не успеют, далеко от серпантина мы уходить не станем. Выйдем на шоссе, свяжемся с подполковником и тут же уйдем в горы.
– А если на шоссе объявится патруль?
– Я с утра послал к дороге наблюдателя, инструктировал и Рината, по их докладам, на шоссе никаких патрулей нет, даже полицейских, я имею в виду ДПС, а в отряд прибыл какой-то генерал. Весь личный состав находится на базе.
– На чем прибыл генерал, Ринат установил?
– На персональной «Хонде» в сопровождении «УАЗа» с охраной в четыре человека.
– Это хорошо.
– Что? – спросил Кунич.
– Хорошо, что генерал не на вертолете прилетел. Значит, сейчас он в отряде. Возможно, в ближайшее время проедет в станицу, где был убит сержант, и дальше в Калач. Но задерживаться нигде не станет. Его обязательно будет сопровождать командир отряда. Значит, на связь следует выйти ближе к ужину. В 19.00. Каково твое мнение? – взглянул Молнар на помощника.
– Согласен, шеф!
– Вот и решили. В 18.00 выезжаем на шоссе. Тебе, Сарак, послать вниз еще пару человек для страховки. Ринату неотлучно находиться возле базы и отслеживать все происходящее там.
– Слушаюсь, Мадьяр! Но считаю, что здесь нам долго оставаться небезопасно. Русские начнут поиски захваченных офицеров – будут проводить их везде, включая и горные селения. Уверен, что они быстро выйдут на Боксар. Более двух суток здесь находиться нельзя.
– А мы и не будем сидеть здесь. Даже двое суток. Сегодня в ночь устроим Бакарову побег. Ты, Сарак, решай, кого подставить старшему лейтенанту?
– Решил. Никольчука. Мне доложили, что он в разговоре с Богданом Попохом намекнул, что пора уходить на Украину.
– А что Богдан?
– Попох напомнил ему об обязательствах контракта.
– Значит, подставляем Никольчука. Ну а с Надой мы вместе поговорим, Сарак. От ее поведения во многом зависит то, как будет действовать Бакаров. Обговорим и имитацию преследования. Вроде все. Не поехать ли нам к водопаду? Освежиться?
– Я не против, – сказал Кунич.
Тагаев отказался, сославшись на хронический гайморит. Он не желал обострения после купания в ледяных струях горного водопада.
Молнар и Кунич, взяв с собой подругу помощника, Гезу Баллу, втроем поехали в ущелье.
По возвращении Молнар вызвал к себе Тагаева и его сестру. И сразу же обратился к молодой женщине:
– Нада! Тебе сегодня предстоит сыграть важную роль.
– Да, Нада, – кивнул Тагаев, – слушай господина Молнара и делай то, что он тебе скажет.
– Хорошо, Сарак.
Молнар достал из ящика стола нож, протянул его женщине:
– Возьми, Нада.
– Но зачем?
– Этот нож ты должна будешь передать пленному офицеру.
Женщина непонимающе взглянула на брата. Тот улыбнулся:
– Ты слушай, Нада, слушай!
– Когда понесешь ему еду, передашь этот нож, – продолжал Молнар.
– Извините, господин, но это заметит охранник.
– Не волнуйся, он ничего не заметит. Передав нож, скажешь русскому, что его товарища, прапорщика, сегодня убили, потому что ухудшилось его состояние. Он бы и сам умер, но я, мол, не стал ждать. Скажешь, что ты не хочешь, чтобы так же убили и офицера. Нож позволит избавиться от веревки, им можно открыть засов двери. Еще скажешь, что весь аул охраняют всего два человека, один из них находится у сарая. Предупредишь, что пытаться уйти вниз бесполезно, пусть идет на перевал, а оттуда по ущелью. Все это ты должна сказать так, словно его судьба тебе не безразлична. Можешь прибавить, что он понравился тебе и, возможно, когда-нибудь поможет уйти из банды, где ты находишься по принуждению брата. Главное, чтобы он взял нож.
– Но, господин, тогда русский убьет охранника!
– Это тебя не должно беспокоить. У меня все!
– Нада! Ты должна это сделать, – подошел вплотную к сестре Тагаев.
– Хорошо. Я все сделаю, – кивнула она.
– Вот и молодец. Ступай.
Нада вышла.
– Распорядись, чтобы вечером на охрану пленника заступил Никольчук, – приказал Молнар. – И лично обеспечь отсутствие часового, когда Нада будет говорить с русским.
– Слушаюсь, господин Молнар.
Следом за сестрой из кабинета вышел и Сарак Тагаев.
Мадьяр прикурил сигарету, перевел режим работы кондиционера на максимальную мощность.
В дверь постучали.
– Кто? – спросил он.
В проеме показалась физиономия живого и невредимого Штебы:
– Разрешите войти, шеф?
– Это ты, Семен? Зачем спрашиваешь разрешения, входи, конечно.
Бывший прапорщик вошел в кабинет, присел на топчан, достал из пачки главаря сигарету, прикурил.
– Выспался? – спросил Молнар.
– От души, Габор. На несколько суток вперед. Даже жара не мешала. Какие у нас дела?
– Ринат убрал Соева.
– Это хорошо, пусть теперь Губарь поломает голову, почему убили сержанта.
– Я думаю, местная полиция спишет убийство на бывшего мужа учительницы.
– Полиция, может, и спишет, но не Губарь. Подполковник не поверит в это, он будет искать связь между убийством сержанта и нападением на группу. И он найдет эту связь. Ведь очевидно, что твои люди ждали группу, значит, кто-то в отряде работал на вас. Все сойдется на Соеве. Сержант выполнил задание и был ликвидирован, как опасный свидетель. Да, именно к такому выводу придет Губарь, если, конечно, после произошедшего не отправится в запас или в войска с понижением в звании.
– Но не сегодня же? Хотя на базе сейчас находится генерал из штаба.
– Термилов? Это ерунда. Тот шуму наделает много, заставит начать поиски, но принятие решения по командиру отряда не в его компетенции. Термилов может лишь ходатайствовать перед вышестоящим командованием о снятии командира спецподразделения. Решение же по нему будет приниматься в Москве. Вряд ли Термилов станет настаивать на устранении Губаря, это может рикошетом ударить по нему самому. Скорее будет защищать подполковника. Но сначала, сегодня, генерал устроит тот еще переполох, мало никому не покажется. Ты когда решил связаться с Губарем?
– В 19.00.
– Время просчитал верно. Ситуация к шести часам немного успокоится.
– А как ты думаешь, не заставит этот твой Термилов сегодня же начать активные поиски пленных? – задумчиво посмотрел на Штебу Молнар.
– Нет. Надо похороны организовать, цинки отправить по назначению. А потом поиск станет ненужным. Командование отряда получит информацию по пленным, и надо будет решать вопрос об обмене. Кстати, Аслан Цаев действительно твой друг?
– Мы знакомы. Аслан командовал мелким формированием. У меня нет ни малейшего желания освобождать его, он такая же пешка в нашей игре, как и Бакаров. Главная наша задача – заставить поверить русских в твою гибель.
– А ты не переоцениваешь мои возможности?
– Люди, которые завербовали тебя, высоко оценивают твои боевые качества. Я им верю. Для серьезной работы мне нужны серьезные люди. А работа предстоит очень серьезная.
– И надеюсь, так же хорошо оплачиваемая?
– Если нам удастся выполнить все задания, то все мы будем обеспечены до конца жизни.
– Это смотря сколько жить останется. Заказчик может и сократить жизнь.
– Не беспокойся. После работы о тебе забудут.
– Ты тоже?
– И я тоже. Если ты сам не попросишь помочь обустроиться в Европе. Какую страну предпочитаешь, Штеба?
– Не рано ли мы делим шкуру неубитого медведя?
– Ты прав, работа только начинается.
Спутниковая станция, стоявшая на небольшом походном столике, сработала сигналом вызова.
– Твой босс-заказчик? – спросил Штеба.
– Да. Попрошу тебя выйти.
– Без проблем. Пройдусь по аулу, люблю я эти старые заброшенные развалины. Среди них чувствуешь себя в другом времени.
– Пройдись, но к сараю с Бакаровым близко не подходи, особенно со стороны двери.
– А говоришь, что я подхожу для серьезной работы. Профи, Габор, предупреждать об элементарной предосторожности не надо. Но ладно, пошел я.
– Да, Семен.
В 4 часа дверь сарая, где сидел старший лейтенант Бакаров, отворилась, солнечный свет вновь ослепляющим светом прожектора осветил темницу. Павлу пришлось закрыть глаза. Он слышал, как в сарай вошел охранник, посмотрел на пленника и отошел к двери, пропустив в сарай женщину. Бакаров открыл глаза. Женщина присела, поставила перед ним кувшин с водой, положила лепешку.
В это время со двора раздался требовательный мужской голос:
– Батар! Подойди!
– Но я должен смотреть за Надой!
– Ты что, не понял, что я сказал? – повысил голос неизвестный.
– Слушаюсь.
Как только охранник вышел, женщина оглянулась и, убедившись, что ее никто не видит, сунула под ногу старшего лейтенанта нож.
– Что это? – удивился Павел.
– Нож. Им ты развяжешь веревки, откроешь внешний засов, с его помощью избавишься от охранника. Запомни, аул ночью охраняют двое – один около сарая. Бежать надо не сразу вниз по тропе и не по дороге, там догонят. Тебе надо идти на перевал, с него в ущелье и из ущелья на равнину к хутору Калач. Это далеко, но ты дойдешь. Бежать надо сегодня ночью, завтра Мадьяр может увести всех нас отсюда.
– Я не могу бежать без товарища.
– Забудь о нем. Час назад ему стало хуже, и Мадьяр приказал убить прапорщика. Твой товарищ мертв.
– Сволочи! А почему ты помогаешь мне?
– Я не хочу, чтобы тебя убили. Может быть, когда окажешься на свободе, поможешь и мне уйти от бандитов, от брата.
– Кто твой брат?
Женщина вновь огляделась, в проеме никого, на дворе слышны голоса двух человек.
– Сарак Тагаев, он во всем слушается Габора Молнара – Мадьяра. Но все, мне пора. Беги, офицер, и не забудь несчастную Наду.
– Спасибо, не забуду. Найду тебя.
Женщина взяла пустой кувшин, вышла на улицу.
– Ты что там задержалась? – спросил тот же человек, что ранее отозвал охранника.
– Русский попросил посмотреть ранку.
– Какую ранку?
– Какое-то насекомое укусило его.
– И что?
– Пустяки, это оса.
– Ладно, ступай в дом.
Послышались шаги, появился охранник, который вновь осмотрел узлы веревок на руках и ногах пленника, после чего вышел. Дверь захлопнулась, проскрежетал засов, в сарае наступила темнота. Бакаров подумал о Штебе. Жаль прапорщика, ему бы еще несколько дней продержаться, но… ничего не изменишь. Из боевой группы Крабова остался в живых он один. И получил шанс на спасение. Но почему Нада, сестра одного из главарей банды, решила вдруг помочь ему? Ведь если он сбежит, то Мадьяру станет ясно, кто сыграл в этом решающую роль. Нож могла передать ему только Нада. Впрочем… почему только Нада? Это вполне мог сделать и кто-то из охранников, и вообще нож мог находиться здесь, кем-то забытый. Хотя нет. Сарай готовили к приему пленника, следовательно, осматривали. Остается одна версия – нож передала ему либо женщина, либо кто-то из охранников. А если это подстава? Как вовремя кто-то убрал охранника. Словно специально давал возможность женщине не только передать ему нож, но и объяснить, каким путем следует бежать. Но какой смысл в этой подставе? Мадьяр хочет обменять его, русского офицера, на какого-то бандита? Для этого офицер нужен ему живой и невредимый. И главарь имеет пленника. Может быть, переговоры сорвались, и Мадьяр решил избавиться от него? Но зачем тогда весь этот спектакль? И спектакль непростой, с ликвидацией часового? Ведь этот Мадьяр мог спокойно пристрелить Бакарова в сарае. Так, как он поступил с Семеном Штебой. Или «духам» захотелось развлечься и устроить охоту на человека? Выпустить и поохотиться? Глупость. Мадьяр прекрасно знает, что Павел завладеет оружием охранника, а вооруженного его в горах взять будет не так просто, все же Бакаров – офицер спецподразделения. А если магазин автомата охранника будет пуст? Тогда возможности офицера резко снижаются. С одним ножом уйти отсюда невозможно. Значит, только по магазину автомата охранника можно будет понять, подстава это или нет. Ну что ж, пусть так. Не воспользоваться шансом, предоставленным ему Надой, глупо. Бегство не только сорвет планы Мадьяра, но и раскроет эту базу. Конечно, в случае удачного побега. А там как распорядится судьба.
Конец ознакомительного фрагмента.