ЗА ЧАЙНЫМ СТОЛОМ
– Ну что ж, рад тебя хотя бы услышать. А если в субботу не получается, в воскресенье никак нельзя?
Володя позвонил неудачно – Карина была в учительской, в которую заходить не любила, но совсем не заходить не могла, – и коллеги с любопытством прислушивались, хотя она старалась говорить ровным, бесцветным голосом: да, нет, перезвоню. А ведь он не первый раз пытается узнать о воскресенье – осторожно, но въедливо – чем это она всегда так категорически занята в этот день недели. Что он там воображает, интересно? Что у нее по расписанию – воскресные любовники, предавание тайным порокам, курсы стриптиза? Карина развеселилась, но быстро себя одернула: человеку надо просто выяснить, как планировать свои выходные.
Сам Володя, похоже, никогда не был сильно загружен работой, потому что во времени и пространстве перемещался свободно – ему ничего не стоило приехать в Москву среди недели – как тогда, во время аварии, например. Аня говорила, что в Белогорском НИИ, где работают ее родители и муж, после перестроечной научной катастрофы многие просто числятся по инерции, приходят раз в месяц получить три копейки, а настоящие деньги зарабатывают в других местах. Кто на бухгалтера переучился, у кого торговля пошла, у кого бизнес посерьезнее. А если имеешь возможность проживать наследство, это вообще, наверное, удобный вариант. И живешь, как хочется, и вроде при деле. Не очень-то достойно для мужчины, но это, наверное, стереотип – что мужчина должен быть добытчиком, самостоятельной величиной. Много ей таких попадалось? Бывший муж больше искал работу, чем работал, для Ильи вся жизнь – игра, полет фантазии. Может, она и сама бы с удовольствием жила на ренту, если бы представилась возможность, несмотря на всю любовь к профессии. А что – спала бы, сколько хотела, водила бы Иринку за ручку, ходила по салонам…
– У меня, понимаешь, по воскресеньям турецкая баня, никак нельзя пропустить, – объяснила Карина, перезвонив уже с улицы. – Ай, нет, все перепутала – не баня, а фитнес, программа на целые сутки, педали кручу. Ой, опять перепутала! На самом деле я хожу на ролевые игры, мы там играем в эльфов, гномов, рыцарей. Иногда выезжаем в лес помахать картонными мечами. Я переодеваюсь в хоббита. Поэтому ты уж ничего на воскресенья не затевай!
Конечно, по телефону реагировать труднее – не видишь ни смеющихся глаз собеседника, ни того, как он корчит рожи, – и Володя, что называется, повелся. Съел и турецкую баню, и фитнес, и лес, и только на хоббитах начал переспрашивать. Илья бы сразу ее расколол! Карине даже неловко стало: наверное, что-то не то с ее чувством юмора, хотя всегда было то… Что же ей, заранее объявлять, что смеяться надо после слова «лопата», или уж совсем не шутить? Но оно само собой получается как-то. С Плотниковым они постоянно устраивали всякие розыгрыши. А Володя такой серьезный, во все верит, пустяки его не смешат. Наверное, это тоже особенность мужчин постарше. Сейчас посмеялся, но больше над собой:
– Кариночка, я ведь потому и беру всякие билеты, чтобы тебя профессионально развлекали. А если без мероприятий, то со мной можно только уснуть… Ну, то есть… – Дальше он пытался как-то переиначить эту двусмысленность, запутался, а Карина перебила:
– Вов, на самом деле воскресенье – Иринкин день. Я ее или к себе забираю, и мы идем куда-нибудь, где детское счастье – в зоопарк там, на кукольные спектакли. Или в Белогорске остаемся, чтобы по электричкам грипп не собирать. В общем, я приходящая мама. И по воскресеньям ничего не может быть, кроме «Знайки».
– А «Знайка» – это же рядом с Белой Горкой? – оживился Володя. – Бывший санаторный садик для ослабленных детишек, да? Так это от меня в двух шагах! Хочешь, я буду тебя подвозить? Я по воскресеньям все равно ничего…
– Нет, спасибо. Мы можем увидеться в любой другой день.
Прилив благодарности за спасение прошел, и Карина поспешила восстановить все табу, особенно касающиеся малышки. Никаких подвозов, никаких знакомств с чужими дядями, никакой игры в семью. Володя – это Володя, а Иринка – это Иринка. Если все четко выстроить, не будет больше ни душевных травм, ни самообмана. Вот только резковато она меняет правила общения – Володя молчит, ищет, что сказать. Нашел:
– Тогда заходи хоть чаю выпить на обратном пути. Рядом же.
Надо смягчить предыдущую резкость.
– Зайду.
Белая Горка под снегом стала еще наряднее, с зелеными облачками сосен и игрушечными домиками, которые карабкались по склону. Летние тропинки протоптали заново, даже ту, головокружительную, по которой Карина тогда героически лезла. Нет уж, восхождение повторим в другой раз! Нормальные герои всегда идут в обход… А родничок – молодец, бежит, не замерзает! К нему народная тропа тоже не заросла.
От Иринкиной школы сюда идти действительно минут пятнадцать, не больше. Дом-корабль стоит на приколе, застыл, сугробы поднялись до окон. Калитка не заперта. Рядом с ней вышагивает голубь – красивый, породистый, кофейного цвета, кружевные крылышки как молочная пенка.
А по сугробам к дорожке скачет тот самый рыжий пес. Какой несуразный: поджарый, голенастый, с длинным вытянутым туловищем и квадратной лопоухой головой. Как будто собран из разных запчастей – такса, гончая, эрдель – и дворняга, много дворняги! А морда радостная! Вот так сторож. Кажется, он хочет поиграть. Несется, высоко вскидывая лапы, голубя чуть не сшиб.
– Здорово, красавец! Помнишь меня? – Карина присела на корточки, чтобы рыжий не опрокинул ее в сугроб, и, сняв меховую варежку, протянула руку: – Можно тебя погладить?
– Можно-можно, это же не кот, – ответил за него Володя, появившийся на крыльце. – Этого на кошачьи консервы будут переделывать, а он не перестанет улыбаться. Такое существо – всех кидается облизывать, особенно соседских кошек. Его уже все знают, чуть он за калитку – сразу врассыпную.
Когда Карина поднималась на крыльцо, ей показалось, что сбоку из-за ступенек выглядывает еще одна мохнатая морда. А в прихожей караулил уже знакомый Кошаня. Заглядывает в глаза, переминается на мягких лапочках, а морда самая что ни на есть пиратская – кривой нижний клык торчит наружу. Изготовился прыгнуть…
– Берегись! – Володя попытался перехватить кота в полете, но тот уже расположился у Карины на руках, а она смотрела недоуменно:
– Чего берегись? Киса как киса. Вы и в прошлый раз на него все наговаривали…
– Так он столько народу сожрал живьем! – Володя продолжал не доверять коту и, провожая гостью в комнату, не спускал с него глаз.
В гостиной оказался накрытый стол, на столе – торт. Вот те раз. И радостная тетя Зина-хомячок:
– Как раз чайник вскипел! Наконец-то мы не одни будем Володины именины праздновать!
Карина бросила на Володю укоризненный взгляд: мог бы предупредить! Очень приятно угодить на семейное торжество да с пустыми руками! Но он отмахнулся:
– Да не помню я никогда обо всяких там именинах. Мне и дня рождения хватает. А коллегам и тете Зине просто нужен лишний повод, чтобы вкусно поесть. На работе уже в пятницу все съели.
– Торт лишним не бывает, – возразила Карина, и тетя Зина, довольная ее поддержкой, начала суетиться, угощать и заодно расспрашивать про дочку:
– Жаль, что вы ее с собой не взяли!
– А у них сейчас репетиция – спектакль готовят к Новому году. И меня не пустили посмотреть, это будет сюрприз для родителей.
Тетя Зина, полагая, что мамашкам всегда приятно поговорить о детях, продолжила:
– Я их часто вижу, этих детишек, – мимо иду, а они гуляют. Ваша какая же будет?
– Если увидите, что кто-то прыгает с высокого дерева или вылезает из кучи песка чистенький и непомятый, – значит, это моя.
И Карина скорее принялась за торт, надеясь, что хозяйка умолкнет, чтобы дать ей поесть. Но та не умолкала:
– Веселые детки, нарядные, и воспитатели их забавляют, а я все думаю – как же они, бедные, по дому-то скучают, наверное.
– А у нас своего дома нет, – отозвалась Карина, – а по чужим квартирам особо не поскучаешь.
Володя попытался что-то вставить, должно быть, перевести разговор на другую тему, но тетя Зина не унималась:
– Ну, так по мамочке!
Карина уже приготовилась сентиментальную тему свернуть, как вдруг сообразила: да ведь это не пустопорожняя болтовня. Это же смотрины! Володина тетя беседует с Володиной девушкой, выясняя, насколько она хороша для ее бесценного Володи! Как же не пришло в голову, что тетя может быть в числе заговорщиков, затеявших устроить его личную жизнь! И мелькать время от времени следует не только на людях, но и дома, перед тетей. Какой у Володи вид сконфуженный – наверное, сталкивать их сегодня нос к носу он не собирался. А выпереть теперь тетку из дома, конечно, не может – никуда она не уйдет. Придется по ходу перестроиться. Продемонстрировать, какая Володина девушка заботливая мама, хорошая хозяйка… Черт знает что!
От перспективы провести вечер на допросе Карина приуныла. Но быстро вспомнила, как боролась со скукой, когда так нудно было тащиться в школу, где ждали бесконечные уроки, одни и те же учителя, одни и те же подружки. И она спасалась тем, что начинала играть в девочку, которая идет в школу, – и почему-то сразу становилось интересно, как будто смотришь кино о себе самой…
Карина возликовала: поиграть в смотрины! Тут же мелькнула хулиганская мысль, что сейчас можно наговорить о себе чего угодно, и никто ничего… Но постаралась быстро настроиться на серьезный лад: у положительного Володи должна быть положительная девушка. Иначе тетя Зина начнет с ней бороться и подыскивать другую кандидатку. Обещала ведь прикрыть! И начала подробно рассказывать, как часто Иринка в прошлом году простужалась, и как в «Знайке» ее здоровье наладилось – наверное, сосновый воздух повлиял. Эту тему тетя Зина подхватила охотно, поделившись в свою очередь, как боролась с простудами маленького Володеньки – не обращая внимания на его откровенно хмурый вид.
А Карина поглядывала по сторонам, придумывая, о чем бы еще заговорить – о хозяевах, например, для разнообразия. Но на стенах и каминной полке не было ни фотографий, ни портретов, ни почетных грамот, как у тети в квартире, – ничего, что говорило бы об обитателях дома и о том, чем они занимаются, и за что можно было бы уцепиться. Золотисто-зеленая гостиная была уютной комнатой для отдыха, и только. Даже странно. В Карачарове, едва войдешь, сразу понятно, и какая профессия у хозяина, и какой характер… А тетя Зина все продолжает кудахтать:
Конец ознакомительного фрагмента.