1587 год
Все основные фавориты Елизаветы вновь оказались в Ричмонде. Все, кроме недавно преданного земле Филиппа Сидни. Брат и Чарльз Блант соревновались в красноречии, пытаясь завоевать симпатии королевы. Казалось, оба искренне ревновали друг друга к немолодой женщине, любившей пользоваться белилами и румянами в безуспешной попытке скрыть свой возраст. Но культ красоты Елизаветы не уменьшался с годами. За ее общество сражались юные фавориты, чему в глубине души искренне радовался граф Лейстер.
Мама говорила, порой, он вспоминал былые годы, и ревность тоже прокрадывалась в его сердце. Но Дадли устал. Его здоровье заметно пошатнулось после смерти сына и неудачного пребывания в Нидерландах. Пошатнулось и финансовое состояние: долгов у графа накопилось предостаточно.
Ненадолго ему удалось уехать в Кенилворт к жене. Маме по-прежнему не позволено было появляться при дворе. Она вела уединенный образ жизни.
– С долгами мужа иначе бы и не получилось, – объясняла мне мама при встрече. – Самое главное – нежные чувства, которые мы с мужем питаем друг к другу. Конечно, Роберт надеялся, что королева хотя бы частично покроет его расходы. Но она не стала тратить ни пенни.
Это не было местью графу, скорее опостылевшей «волчице», как называла Летицию Елизавета.
В тот год я часто жила у матери, потому что наконец-то, к радости мужа, забеременела. Да и мама искренне радовалась, когда я проводила у нее время. Она чувствовала себя очень одинокой: граф постоянно отлучался в Лондон, еще раз уезжал в Нидерланды, и опять неуспешно. Тем более, Роберт все время проводил при дворе, став для Елизаветы прекрасной заменой Роберту-старшему, графу Лейстеру.
Мы сблизились с мамой, как никогда раньше. И уже ничто после не изменит наших теплых взаимоотношений. Она будет поддерживать меня, я буду стараться помочь ей. Ведь трагические годы для нас только начинались. Судьба вовсе не собиралась прекращать испытания, которые щедро разбрасывала на нашем жизненном пути.