Что произошло с одеждой?
Чем сложнее и чем моложе общество – а российское капиталистическое общество очень-очень молодо, – тем большая нагрузка ложится на язык костюма, тем больше люди сообщают о себе и понимают о других при помощи костюма. В некотором смысле решение в ситуации ограниченных ресурсов вкладываться в одежду в этой рамке разумное, человек чувствует, что это – способ говорить о себе и добиваться желаемого.
Есть множество стратегий, которыми люди стараются переизобрести свой костюм, чтобы он говорил о них адекватным, важным для них языком. В этом смысле рынки в России – уникальное, важнейшее место. Мы помним их роль в 90-х и то, что рынок – это некоторым образом выставка норм, выставка того, что сейчас нормально носить. Потому что люди, которые пытаются одеть себя в новых условиях, как раз и пытаются одеть себя по новой норме. Все, что помогает им понять и нащупать эту норму, – важная и хорошая вещь, даже если вещи могут казаться низкокачественными, даже если для кого-то они не являются примером идеального вкуса.
Вообще у рынков в широком смысле слова, в капиталистическом смысле слова, есть огромная нормализующая роль. Любой магазин, в который ты приходишь, некоторым образом отвечает тебе на вопрос, что сейчас нормально, что сейчас носят. Если ты хоть сколько-нибудь визуально опытный человек в этой культуре, ты понимаешь, что в какой бы большой магазин ты ни зашел, есть экстремумы – это называется экстрамодным или рискованным, но общая масса вещей – это те самые безопасные вещи, которые тебе позволяют соответствовать норме. И в периоды бедности рынки играют огромную роль.