Глава 7
Утром я позвонил в редакцию, сказал, что надо поработать дома, а сам отправился в клуб «Магнолия». Меня сразу поразило, как простая детдомовская девчонка прошла туда, и сейчас я еще больше укрепился в своем недоумении. Утром посетителей было мало. Наверное, поэтому охранник не возражал, чтобы и я, показавший удостоверение журналиста – члена ЮНЕСКО, выпил здесь коктейль.
– У меня к вам парочка вопросов, – любезно пояснил я цель своего визита. Его бычье лицо не выразило никаких эмоций.
– Это к хозяину. Я не умею давать интервью.
– О, я же сказал, всего парочка вопросов, и ваши ответы не попадут в газету, – мне удалось его успокоить.
– Ну, если так…
– К вам часто заходила Яна Рыбина?
Его глаза, цветом напоминавшие ягоды незрелого крыжовника, округлились:
– Такой не припоминаю. Вы уверены, что она наша постоянная клиентка?
– Нет, – пришлось признаться мне.
– Тогда мы не обязаны помнить всех. Кто ее родители?
– У нее их нет.
Он поразился:
– То есть как нет?
– Она детдомовская.
Охранник понимающе подмигнул:
– Значит, богатый спонсор.
– Его тоже нет.
– Тогда вы не по адресу, – изрек он со знанием дела. – Наших клиентов или их родственников и знакомых знает весь город.
Мое расстроенное лицо, наверное, пробудило в нем нечто похожее на сострадание.
– Описать ее сможете?
– Нет.
– Ну, – парень с сожалением развел руками, – тогда, сами понимаете…
Я все понимал. Глупо было приходить сюда.
– Всего хорошего. Если что-то выясню, побеспокою еще.
Он не возражал.
Покинув холл, освежаемый кондиционерами, я снова погрузился в летнее пекло. Кому звонить, куда идти – голова, размягченная жарой, не подавала никаких идей. Ее подал мобильный телефон, возвестивший о желании Полины Тимофеевны поговорить со мной. Честно говоря, меньше всего я хотел общаться с несчастной матерью, может быть, считающей, что ее чадо погибло по моей вине. Однако я ошибался. Воспитатель была настроена миролюбиво.
– Мне необходимо с вами встретиться, – просительно сказала она. – Приезжайте на работу.
– Хорошо.
Клуб «Магнолия», на мое счастье, располагался недалеко от детского дома, и мне даже не пришлось мучиться в общественном транспорте. Молодые здоровые ноги донесли меня до нужного места за десять минут.
Женщина приняла меня в кабинете директора. Если бы не смерть дочери, известие о назначении ее на должность руководителя этим учреждением наверняка было бы воспринято ею с радостью. Сейчас же глаза Полины Тимофеевны поражали грустью и безразличием ко всему.
– Выражаю вам соболезнования, – изрек я вместо приветствия. Она склонила голову набок.
– Благодарю.
– Вы хотите поговорить о Тамаре? – высказал я предположение.
– Зачем? – удивилась женщина. – Я знала, что дочь этим кончит. Настоящие родители этого несчастного ребенка – наркоманы со стажем. Мать кололась даже во время беременности. Если бы не возможность попрошайничать с маленьким ребенком, она сразу бы отказалась от Тамары. А так, – по морщинистой щеке покатилась слеза, – у нее отобрали девочку, когда эта тварь продавала ее на рынке. Тамарочка приглянулась мне. Дело в том, что муж оставил меня, потому что врачи вынесли страшный для женщины приговор – бесплодие. Хотя в принципе он так же виноват в этом, как и я. Дело в том, что Александр был военным и сразу после окончания училища увез меня, выпускницу педагогического, в сибирский гарнизон. В той дыре одна-единственная школа находилась за три километра. Транспорт не ходил. Летом это расстояние преодолевалось легко, а осенью, зимой и ранней весной… В общем, вы представляете. Я застудила все, что можно, долго не лечилась – и вот результат. Короче, я удочерила эту девочку, воспитывала ее по своему образу и подобию, но не смогла побороть гены. Стоило ей один раз попробовать, как она покатилась по наклонной со страшной скоростью. Долгие годы я работала лишь на лечение дочери, однако ничего не вышло. Все закончилось тем, что она сняла комнатенку в сарае и переехала туда. Правда, дочь никогда не забывала обо мне, регулярно звонила и справлялась о здоровье, но я чувствовала: она постоянно принимает наркотики. На какие деньги Тамара приобретала их? Я ведь не давала ей ни копейки. А она, насколько я знаю, нигде не работала.
– Шантаж, – отозвался я.
Полина Тимофеевна вздрогнула, как от прикосновения к оголенной электрической проводке:
– Что-то подобное я и подозревала. Теперь знаю, зачем дочь вызвала вас. В тот день я позвонила ей и рассказала о вашем визите, чтобы спросить, не осталось ли у нее фотографий Яны Рыбиной. Тамара ответила отрицательно, но вскоре приехала ко мне на работу, чтобы просто увидеться. Наверное, тогда она и стащила вашу визитку. Иначе не представляю, где она отыскала ваш телефон.
– Согласен, – поддакнул я.
– Но вызывала я вас не за тем, чтобы поговорить о Тамаре, – продолжала Полина Тимофеевна. – На мой имейл пришло письмо от нашего выпускника и снимки с последней встречи. Этот паренек учился вместе с Яной. – Она протянула мне диск. – Здесь есть ее фото. Сейчас покажу. – Она открыла нужный файл. – Вот, смотрите.
Яна Рыбина оказалась худенькой высокой девушкой со смоляными волосами, свободно падающими на плечи. Правильные тонкие черты не делали лицо выразительным. Действительно красивыми показались мне лишь черные огромные глаза, окаймленные длинными ресницами. Впрочем, возможно, если бы Яна умело наложила косметику и помоднее оделась, она выглядела бы привлекательной.
– Вот за это большое спасибо, – искренне поблагодарил я. Женщина грустно улыбнулась:
– Если в своем расследовании вы не спишете со счетов убийцу моей дочери, буду очень признательна.
Я кивнул:
– Мне тоже хотелось бы увидеть этого человека.
Полина Тимофеевна встала и по-мужски пожала мне руку.