Комплексное правовое регулирование. Глава I. Комплексность как один из принципов организации системы права (Е. В. Сидорова, 2016)

§ 1. Теоретические аспекты соотношения системы права и системы законодательства

Чтобы четко установить место комплексных правовых образований в системе права, необходимо рассмотреть вопросы о соотношении системы права и системы законодательства, а также о структурной организации права. Изучение соотношения системы права и системы законодательства является важным аспектом формирования и дальнейшего развития права, поскольку позволяет сравнить право и законодательство именно как системы, т. е. с точки зрения связей, целостности и обусловленной ими устойчивой структуры.

В юридической литературе можно найти различные подходы к соотношению отраслевой структуры законодательства и отраслевой структуры права. При этом наиболее ярким примером несовпадения права и законодательства является фактор комплексности.

В дореволюционный период отечественные ученые при исследовании права разграничивали его на частное и публичное, а также выделяли такие отрасли права, как семейное, международное, уголовное и другие, которые нельзя однозначно отнести к частному или публичному. В начале XX века отсутствовала четко оформленная структура системы права. Господствующим было деление права на частное, или гражданское, и публичное[4].

В советский период комплексные правовые образования рассматривались в рамках системы законодательства.

Советская теория права была привязана к определению права как совокупности правил поведения, установленных в законодательном порядке и обеспеченных принудительной силой государства. Особенностью сложившейся на этой основе теории права был ее внутренне противоречивый характер: с одной стороны, право определялось как система нормативных предписаний, санкционированных государством, а с другой, – отмечалась социальная обусловленность права экономическими отношениями.

Было выработано понятие системы права как совокупности иерархически организованных отраслей права, и определено 9 отраслей права (государственное, трудовое, колхозное, административное, бюджетно-финансовое, семейное, гражданское, уголовное и судебное), составивших основу системы советского социалистического права. Критериями деления права на отрасли были названы предмет и метод правового регулирования. Изучались также элементный состав системы права, правовые институты и отрасли права, в том числе комплексной отрасли.

Система права выступает объективной основой для систематизации законодательства, а система законодательства должна соответствовать системе права, но все-таки не тождественна ей, поскольку в ряде случаев в текущие нормативные акты включаются нормы различных отраслей права. Если у какого-либо нормативного массива может быть выделен предмет и согласующийся с ним метод правового регулирования, соответствующие предмету и методу отрасли права, то мы имеем дело с отраслью законодательства. Если такого соответствия не наблюдается, то налицо комплексная отрасль законодательства или комплексный нормативный массив, который не может быть отражен в системе права. Поэтому сближение отраслей законодательства с отраслями права не исключало более высокий уровень систематизации путем создания для практических нужд комплексных кодексов.

Систему законодательства следует отличать от системы права – отраслевая структура законодательства делится на отрасли законодательства, адекватные отраслям (подотраслям) права, и комплексные отрасли законодательства, формирующиеся применительно к сферам государственного управления[5]. В литературе также отмечалось, что комплексность может затрагивать только законодательную систему, а комплексные отрасли – это на самом деле отрасли законодательства, а не права[6].

Одним из главных аргументов против комплексных отраслей в системе права является то, что, исходя из понимания предмета и метода правового регулирования как единственных классифицирующих критериев отраслей права, «комплексные отрасли» права не существуют, существуют лишь комплексные отрасли законодательства. В доказательство этой теории Е.А. Киримова анализирует нормы права, составляющие «комплексные отрасли права», и указывает на то, что данные нормы выделяются из норм основных отраслей, которые, как правило, представляют собой субинституты соответствующих институтов основных отраслей права с учетом специфики сферы деятельности, опосредуемой нормами этих отраслей. Как утверждает автор, «комплексное использование законодательства, содержащего «функционально взаимодействующие» группы норм различных отраслей права, не создает новой отрасли права, ибо при комплексном правовом регулировании общественных отношений не происходит превращения норм одного вида в другой или какого-либо их слияния, иначе вся идея комплексности с появлением нового качества утратила бы смысл»[7].

Было высказано мнение, что можно говорить о создании комплексных законодательных актов (о культуре, спорте, здравоохранении, строительстве и т. п.), объединяющих в себе нормы различных отраслей права.

Вместе с тем С.С. Алексеев отмечал, что сторонники данного подхода оценивают комплексные отрасли законодательства как «системные образования», отличающиеся «структурной определенностью и закономерными связями между элементами», «связями управления», наличием активных центров, что соответствует характеристикам и определениям, которые используются в научных разработках, посвященных структуре права[8]. Раскрытию всех связей соответствующей отрасли (связи норм права одного института; связи норм разных институтов, но одной отрасли права; связи разных отраслей) способствуют различные формы систематизации законодательства.

Сторонники комплексных отраслей в законодательстве допускают также наличие иных комплексных образований, в частности комплексных правовых институтов. Признание существования комплексных институтов отнюдь не идентично признанию наличия комплексных отраслей права, понимаемых как совокупность комплексных институтов. Сама природа отрасли права как категории социальной действительности исключает возможность существования комплексных отраслей права (в отличие от комплексных отраслей законодательства), поэтому в системе права имеют место только межотраслевые «пограничные» институты[9].

С.В. Поленина отмечает, что увеличение количества комплексных нормативных правовых актов, в том числе законов – факт бесспорный. Но принятие большинства из них подтверждает и нормативно закрепляет появление различных форм межотраслевых и внутриотраслевых комплексных структурных образований лишь на уровне институтов, а не отраслей права. Перестройка научного мышления в этой сфере тем более нужна, поскольку научная категория «отрасль права» всегда служила и будет служить своеобразным компасом, ориентиром в правотворческой работе. В этом и есть ее социальная ценность и практическая значимость. В настоящее время понятие комплексная отрасль такой ориентирующей функцией не обладает. Более того, расплывчатость данного понятия, некритическое его употребление в специальной литературе способны в какой-то мере даже дезориентировать законодателя. Вместе с тем едва ли правильно делать вывод, что комплексная кодификация пришла на смену кодификации в рамках существующих отраслей права[10].

Однако цель законодателя состоит не только в следовании ориентирам, но и в объективном отражении социальных интересов. В этом смысле право не существует само для себя. Совсем не обязательно, чтобы комплексные отрасли были ориентирами, их функция заключается в другом, носит как бы прикладной, временной характер. «Обслуживая» ту или иную отрасль народного хозяйства, они, «вплетая» нормы права в ткань общественных отношений, способствуют его эффективной реализации, формированию такого образа права, который является частью выполнения конкретных социальных ролей[11].

Таким образом, главным условием эффективности правового регулирования является его соответсвие юридическим и социальным интересам, формирование такой юридической формы, которая имеет соответствующее социальное содержание.

Возникает вопрос: почему система права допускает наличие комплексных правовых институтов, а не комплексных отраслей?

Как известно, ответ на этот вопрос основан на мнении, что предмет и метод правового регулирования комплексной отрасли права отличаются от предмета и метода регулирования основной отрасли права.

На наш взгляд, подход, согласно которому в системе права имеются комплексные институты, свидетельствует о том, что система права допускает признак «комплексности». В связи с этим необходимо вырабатывать теорию комплексных отраслей не на том основании, что система права исключает возможность их существования, а путем определения критериев (оснований), допускающих наличие комплексных правовых образований в системе права.

Рассматривая вопрос о комплексных отраслях права, следует учесть, что большинство советских авторов их существование не признавало. Однако некоторые ученые того периода отмечали факт удвоения структуры права (С.С. Алексеев), возможности ее существования в нескольких плоскостях (В.К. Райхер).

С.С. Алексеев считал, что удвоение структуры определяется способностью правовых общностей внешне объективироваться по нескольким показателям. Объективируясь в главной структуре по основным чертам (в частности, по основным регулятивным свойствам), данные нормативные предписания одновременно по некоторым другим показателям раскрывают свои особенности в иной, вторичной правовой общности. Необходимость такого рода «двойного проявления» обусловлена богатством и многогранностью правового регулирования ряда общественных отношений, невозможностью вместить все особенности регулирования в рамки одной, хотя бы и главной, структуры. Именно этим и объясняется иерархия структур, и отсюда следует, что во многих случаях отдельное нормативное предписание должно рассматриваться не только с точки зрения особенностей того или иного подразделения главной структуры. В полной мере богатство особенностей и свойств данного предписания нередко раскрывается еще в одной плоскости – вторичных комплексных образований, которым также присущи некоторые черты юридического своеобразия. Благодаря вторичным структурам в праве, как и в иных целостных системных образованиях[12], «любой элемент (в данном случае он совпадает с частью целого)… получает возможность реализовать свои новые стороны и свойства не только через механизм той структуры (понимаемой как закон), в которой он является элементом, но одновременно и через механизмы всех других структур иерархии»[13].

Соответственно был сделан вывод о том, что одна и та же норма является частью различных отраслей. Например, С.В. Поленина указывает, что процессуальные нормы, содержащиеся в непроцессуальных нормативных актах, по своей отраслевой принадлежности являются составной частью не только той отрасли материального права, куда они включены, но и гражданского процессуального права[14].

С.С. Алексеев отмечал, что главные подразделения системы законодательства (исторически складывающиеся отрасли законодательства) в своей основе соответствуют структуре права, делению права на основные и комплексные отрасли. В системе законодательства следует различать отрасли, которые: а) соответствуют основным отраслям права; б) соответствуют комплексным образованиям; в) не соответствуют каким-либо подразделениям в праве, а представляют собой инкорпоративное собрание актов, объединяемых только по предметному и целевому критерию[15].

М.И. Пискотин развивает концепцию удвоения структуры права и предлагает выделять первичные (административное, гражданское, уголовное, гражданско-процессуальное, уголовно-процессуальное) и вторичные (трудовое, финансовое, земельное, семейное, исправительно-трудовое, прокурорский надзор), а также третьи (право социального обеспечения, природоохранительное, горное, водное, лесное) отрасли права[16].

M.K. Юков считает, что комплексные отрасли права появляются в результате систематизации основных отраслей. Комплексные отрасли как правовые подразделения складываются в результате дифференциации основных отраслей с целью специализированного регулирования отдельных специфических групп общественных отношений. Их образование происходит в результате выделения определенной группы общественных отношений из предмета ранее существующей основной отрасли. Так, например, по его мнению, произошло с исполнительным производством. В предмет правового регулирования здесь входят качественно неоднородные общественные отношения: организационно-управленческие, контрольные, процессуальные, имущественные, финансовые, административные и надзорные, которые объединяются единым объектом – исполнением постановлений судов и иных органов[17].

В современный период вопрос о комплексных правовых образованиях в системе права также тесно связан с проблемой соотношения системы права и закона. При этом одни ученые отмечают, что появление новых комплексных отраслей права обусловлено естественным процессом развития права, а у других юристов «пограничное право» до сих пор вызывает иронию.

Следует отметить, что практика формирующихся общественных правоотношений, требующих комплексного правового регулирования, значительно опережает отечественную правовую науку, поскольку приняты и действуют целые блоки нормативных правовых актов, предназначенных для регламентации соответствующих отношений, которые в науке либо представляются как механический синтез отношений, опосредуемых различными отраслями права, либо не исследуются вообще. Так, В.Н. Протасов отмечает, что становление и развитие комплексных отраслей в системе нашего права происходит скорее вопреки, чем благодаря теоретическим усилиям правоведов. Своим существованием комплексные отрасли обязаны лишь объективным тенденциям в развитии системы права[18].

Следует отметить и обратное влияние системы законодательства на систему права. Накопление актов законодательства в регулировании определенного круга общественных отношений способствует выделению новых отраслей системы права. Так, развитие законодательства о предпринимательской деятельности оказывает влияние на формировании предпринимательского права. Так же происходит становление таможенного, страхового, избирательного, банковского, налогового, социального и других отраслей права.

Более того, то же самое можно сказать по поводу интенсивности нормотворческой деятельности, в частности, множественности видов издаваемых нормативно-правовых актов, которые носят конкретный четкий детализированный характер. Поэтому один из важнейших вопросов, стоящих перед российской юридической наукой, – это совершенствование отдельных сфер нормативно-правового поля, повышение эффективности его функционирования. Этого можно достигнуть отчасти и за счет гармоничного сосуществования, взаимодействия и развития системы права и системы законодательства.

На современном этапе на совершенствование системы права, в том числе на обновление предмета правового регулирования, оказывает влияние международное право, глобализационные процессы, касающиеся всех сфер жизни общества. Так, с изменением экономической ситуации, законодательства, особенностей современного гражданского оборота возникает необходимость в рассмотрении вопросов в частном праве. Кроме того, ученые отмечают, что традиционных отраслей права становится явно недостаточно для адекватного ответа правовой системы на вызовы внешней среды.

Можно отметить тенденцию последовательного увеличения числа отраслей права, что обусловлено дифференциацией отдельных сфер жизни общества, появлением новых социальных статусов и отношений. В настоящее время активно происходит выделение правовых норм, в том числе формулируемых социальным правом, что объясняется смыслом ст. 2 Конституции Российской Федерации о правах и свободах граждан как приоритетной ценности и их определяющем влиянии на содержание законов и других нормативных правовых актов[19]. Такие группы норм представляют собой «нетрадиционные» отрасли права, которые сегодня именуются комплексными. Выделение происходит путем «отпочкования» от традиционной отрасли (гражданского, уголовного, административного права и др.) самостоятельных комплексных правовых образований, которые, преимущественно в силу их социальной значимости, относительной длительности их правового регулирования и традиции приобрели в глазах юридического научного сообщества статус отраслей права[20]. Вместе с тем исчезли такие отрасли, как каноническое право, колхозное право, исправительно-трудовое право.

В настоящее время признак комплексности стал рассматриваться как при изучении системы права, так и системы законодательства, а также в рамках частного и публичного права. Увеличился перечень отраслей системы права, который не является фиксированным. Однако по-прежнему в отраслевую систему не включается международный блок: международное публичное право, международное частное право, международное корпоративное право и т. д.

Традиционно деление системы права осуществляется на подотрасли, институты, субинституты и отдельные нормы. Именно в своей многомерности правовая система способна предстать как действенный, стабильный и в то же время динамичный организм, обладающий значительными регулятивными возможностями и в силу этого глубоко и многосторонне воздействующий на общественные отношения[21].

Видимо, вопрос о комплексных правовых образованиях в системе права тесно связан с проблемой правопонимания. Как известно, каждое поколение людей на определенном этапе своего развития вкладывало в понятие «право» свой смысл. Многозначительность определений права вызвали у Иммануила Канта замечание по поводу того, что «юристы все еще ищут определение права». Вместе с тем юридическое правопонимание – не реконструкция, а именно конструкция правопорядка и правовой жизни[22]. В последнее время ученые при рассмотрении вопроса о праве исследуют категорию «правовая жизнь»[23]. Данная категория призвана осветить многие аспекты юридической действительности, показать связь с другими сферами жизнедеятельности общества, в частности публично-правовой жизнью, частноправовой сферой.

Также в свете современных разработок в области правопонимания перспективным представляется понимание права в виде трех его основных элементов[24]. В частности, в праве должны присутствовать все три его элемента в следующей последовательности:

– социальные притязания, права человека (естественное право);

– позитивно действующее право, выраженное в законе, иных юридических источниках;

– субъективное право и правовые средства его реализации.

Имеются также научные направления, которые концентрируют внимание на определенном аспекте права, в том числе на праве как нормативном институциональном образовании, т. е. как инструменте регулирования, системе правовых средств. Этим и объясняется то обстоятельство, что в юриспруденции сложился подход к праву как средству, инструменту социального управления, и в этом аспекте выделяются и исследуются его регулятивные функции, активная служебная роль в решении стоящих перед обществом задач. Так, инструментальный аспект исследования правовой действительности позволяет рассмотреть право как специфическую систему правовых средств, объединяемых на отдельных участках правового регулирования в своеобразные правовые режимы, механизмы регулирования, по-разному обеспечивающие решение социально-экономических, организационных, политических задач в зависимости от специфики правого регулирования его типов и способов[25].

Таким образом, центр тяжести юридического исследования переходит от трактовки юридических норм к содержанию жизненных отношений, регулирование которых юридическими нормами имеет только формальное значение. Право есть лишь регулирование социальной жизни, неотделимое от нее и соотносящееся с ней как форма и содержание. Право есть только известное качество норм, регулирующих социальную жизнь. Как не может быть права без социальной жизни, так и форма не может существовать без содержания, так не может быть и упорядоченной социальной жизни, иначе – анархия. Таким образом, социальная жизнь и право суть не различные величины, а две нераздельные стороны: содержание и форма одного и того же явления[26].

Представляется, что в рамках «правовой жизни» можно выделить проводимые государством в той или иной области «правовые мероприятия», которые свидетельствует о том, что государство ищет способы решения проблем. В этих условиях необходимым становится рассмотрения различных разновидностей отраслей права, в том числе комплексных правовых образований, а также неформального «теневого» права. «Правовое мероприятие», таким образом, есть действие, направленное на ту или иную цель, а комплексные правовые образования как особый вид правотворческой деятельности, с одной стороны, предусматривающий действия и процесс по поводу подготовки и исполнения нормативных правовых актов, с другой стороны, как целенаправленное правовое воздействие посредством норм разных отраслей права, а именно инструмент государственной политики, с помощью которого осуществляется активное преобразование социальной практики в желаемом направлении.

Термин «мероприятие» в социально-политической и периодической печати нередко применяется в неопределенно широком смысле, размывающем его содержание и практическое предназначение. Это понятие встречается в политических, экономических, социальных, религиозных, экологических и многих других сферах жизни современного общества. Понятие «правовое мероприятие» в сугубо правовом его значении используется для обозначения деятельности государства в той или иной области общественных отношений. В словаре «мероприятие» определятся как совокупность действий, нацеленных на выполнение единой задачи[27]. Как правило, целью мероприятия является решение различных вопросов в политической, экономической и социальной жизни общества.

Понятие «правовое мероприятие» в отношении комплексных правовых образований предусматривает, что данное регулирование будет отличаться от воздействия традиционных отраслей; в частности, комплексные правовые образования выполняют свое назначение в уникальный отрезок времени и формируются с использованием особого метода правового регулирования для удовлетворения особых задач.

В ходе рассмотрения вопроса о эффективности комплексных правовых образований можно вспомнить определение, которое используется в отношении слова «мероприятие»: «мероприятие для галочки», т. е. осуществляемое формально, без заинтересованности. Поэтому когда речь идет о том, что комплексные отрасли призваны обеспечить право на образование, охрану здоровья и социальное обеспечение, пользование достижениями культуры и науки, жилище и т. п., важно, чтобы эти «правовые мероприятия» проводились не для галочки. Синонимами слова «мероприятие» являются слова шаг, мера, инициатива, действие, кампания.

Современное право рассматривается преимущественно как внешняя форма выражения, закрепления и изменения всего, что обладает социальной значимостью. Среди различных форм права основной формой комплексных отраслей является нормативный правовой акт.

При этом следует отметить существенные продвижения на пути от чисто «атомистического» анализа закона к определению его влияния на регулируемые общественные отношения, которые представлены в цикле исследований, проводимых под руководством Ю.А. Тихомирова. Закон анализируется в системе других регуляторов и в широком социально-экономическом контексте[28]. По мнению Ю.А. Тихомирова, при всей полезности указанные оценочные критерии имеют статичный и элементный подход. Теряется комплексность и познавательный характер динамичного правового воздействия, когда законы оцениваются подчас вне их системных связей с другими регуляторами, когда закон подвержен влиянию одних социальных интересов и безучастен к другим, когда он не рассматривается как сложный механизм правовых регуляторов с участием людей[29].

Динамичность усматривается и в других правовых категориях. Так, можно выделить два подхода, сложившихся относительно понятия «правовое регулирование». Согласно первому данное понятие рассматривается учеными в статичном состоянии, когда исследованию подлежат юридические нормы, принципы, правоотношения, юридические факты, ответственность. При этом к числу основных юридических средств правового регулирования относят: юридические нормы; индивидуальные акты применения норм права, принимаемые судебными и иными государственными органами по конкретным делам в целях обеспечения требований правовых норм в реальной жизни; правоотношения, акты реализации прав и обязанностей.

Другой подход предусматривает рассмотрение понятия «правовое регулирование» в качестве динамичной правовой модели. Считается, что динамическую сторону правовой действительности отражает понятие «механизм правового регулирования», которое производно от понятия «правовое регулирование».

Вместе с тем в юридической литературе определения и характеристика понятия «механизм правового регулирования» имеют в основном инструментальную интерпретацию, поскольку сосредоточены на средствах правового воздействия. Так, С.С. Алексеев определяет механизм правового регулирования как взятую в единстве систему правовых средств, при помощи которой обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения[30]. Однако такой подход ограничивается описанием элементов правовой системы, через которые осуществляется правовое регулирование.

К элементам механизма правового регулирования В.М. Сырых относит механизм правотворчества, механизм реализации норм права и механизм государственного принуждения[31]. А.Ф. Черданцев в числе элементов называет общенормативное регулирование; возникновение прав и обязанностей конкретных субъектов; их реализацию (соблюдение, исполнение, использование); правоприменение[32].

Однако имеются и иные подходы по поводу рассматриваемой проблемы. Например С.С. Алексеев в структуре механизма правового регулирования выделяет специально-юридический механизм, психологический и социальный механизм действия права[33]. При этом большое значение ученый придает инструментальной характеристике механизма правового регулирования.

Иначе представляет динамизм правового регулирования Ю.А. Тихомиров, который предлагает оценивать комплексный характер правового регулирования, включая его правовые, экономические, культурологические, социальные и поведенческие аспекты; циклический и многоуровневый характер регулирования; принципы регулирования; типологию регулирующих режимов. В рамках динамичного подхода получают актуализацию проблемы, которые требуют определения мер воздействия разных отраслей права на различные стороны социальной сферы, предусматривающие, в свою очередь, гармонизацию соотношения комплексных и других правовых образований[34].

Таким образом, статичные характеристики понятия правового регулирования (юридическая норма, правоотношения, юридические факты и др.) должны дополняться его динамичными характеристиками.

Вместе с тем в советский период часто отмечалось, что система права устойчива, инвариантна, а система законодательства более динамично развивается в текущем нормотворчестве[35]. В настоящее время следует говорить о динамичности и в отношении системы права. Однако в связи с распространением концепции о многообразном и разноуровневом выражении юридических норм в различных элементах (слоях) правовой действительности имеется точка зрения, согласно которой следует отойти от дихотомии «отрасль права – отрасль законодательства».

Сторонники этой концепции полагают, что ни предмет, ни метод, ни правовое положение субъектов надежно не обеспечивает «чистоты» даже так называемых профилирующих отраслей права. Если рассматривать право не нормотворчески, как систему правовых норм, а как систему идей, норм, отношений, то проблема указанной дихотомии отпадет сама собой – остается лишь отрасль законодательства (система правовых норм), которая будет выделена посредством предмета и метода правового регулирования и оформится в виде кодификационного акта, либо в виде нескольких актов. При этом число нормативных правовых актов будет отражать подробности общественной практики. Предлагается группировать их по блокам с учетом нацеленности правового регулирования (экономика, охрана природы, общественный порядок и т. д.).

При этом предложение отойти от дихотомии «отрасль права – отрасль законодательства» предусматривает, что вопрос о комплексной отрасли права переводится в факт комплексной отрасли законодательства[36].

Данный подход поддерживается, например, С.П. Мавриным, который подчеркивает неактуальность самой проблемы деления права на квазисамостоятельные отрасли, поскольку ее решение не оказывает никакого практического воздействия на эффективность правотворчества и правоприменения. Российский законодатель, исходя из практической целесообразности, наполняет тексты нормативных правовых актов нормами различных отраслей права, ориентируясь на такие критерии, как вид деятельности, объект отношений, субъект отношений[37].

Г.П. Курдюк считает, что вопрос о девальвации отрасли стоит довольно остро, это связано, в первую очередь, с тем, что существующие правовые общности, регулирующие новые сферы деятельности, не попадают ни под одну из правовых категорий. Следует заметить, что отрасль права – понятие более емкое, и рассматривать его надо как ветвь права, обладающую качественными характеристиками и регулирующую определенные (как одну, так и несколько) сферы деятельности. На этом основании автор полагает, что необходимость создания комплексных отраслей права обусловлена «реальными общественными процессами», а комплексные отрасли права – тип, представленный совокупностью отраслей права[38].

По мнению Е.Э. Черенковой, при формировании системы законодательства решающее значение будет иметь не отраслевая структура права, а практическая целесообразность, и законодатель будет классифицировать законодательство, исходя из конкретных целей и задач, которые он перед собой ставит. Попытки узаконить, «прописать» в системе законодательства ряд так называемых «комплексных» отраслей разрушает единство системы и отнюдь не упорядочивает ее разнообразие. Безусловно, система законодательства имеет больший объем, нежели система права, и упорядочить этот объем только лишь с помощью отраслей невозможно. Наличие же комплексных актов вовсе не должно посягать на отраслевую структуру законодательства. Ведь образование специальных по предметному содержанию и назначению, правовых норм как бы дополняет основную, отраслевую дифференциацию, но не должно противоречить ей. Нормы комплексных актов могут носить характер оправданных спецификой исключений из общих правил или отменять их. Римские юристы называли такие нормы jus singulare (норма для особого случая)[39].

Некоторые ученые считают целесообразным деление права не на отрасли, а на две основные ветви – право частное и право публичное. Существуют различные критерии разграничения на частное и публичное право. При этом граница между указанными правовыми явлениями изменчива. Вместе с тем другие ученые полагают, что там, где появляется публичное право, частное право постепенно исчезает, превращается в «мелко-публичное», «вторично-публичное», «рутинно-прилюдное»[40].

Авторов, которые не признают существование ни отрасли права, ни отрасли законодательства, как можно заметить, интересует исключительно вопрос практического применения норм соответствующей отрасли. Здесь мы имеем дело с прагматическим взглядом. Например, специалисты в области предпринимательского права полагают, что нужно усиливать по возможности регулятивный потенциал данной отрасли с тем, чтобы она работала на достижение высоких экономических показателей.

Мы не разделяем точку зрения авторов об утрате отраслью права практического значения, в том числе об утрате значимости деления отраслей на основные и комплексные. Уместно вспомнить, что отрицание актуальности отрасли права не является новой, современной точкой зрения, оно отражает позицию определенной части правоведов советского периода.

Основываясь на том, что комплексные образования затрагивают не только форму, но и содержание права без изменения его отраслевой структуры, было предложено называть их комплексными общностями, или массивами, правовых норм[41].

Однако следует согласиться с тем, что термин «нормативный массив» имеет известную неопределенность, так как все отрасли права являются прочными монолитными образованиями и в этом смысле могут быть охарактеризованы как своеобразные «массивы»[42]. В дальнейшем этот термин стал употребляться применительно к наиболее крупным образованиям в системе законодательства[43].

На наш взгляд, термин «отрасль права» достаточно конкретный. Отказ от деления права на отрасли приведет к разрушению тех систем, которые сложились. Другое дело, что некоторые ученые не различают отрасль права и отрасль законодательства, в том числе сторонники ряда новых отраслей права. Более того, отрасль права не только не учитывает, но и предполагает использование отрасли, когда речь идет о системе права, которая квалифицируется по нескольким критериям, а не только по тому, регулирует ли то или иное ее структурное подразделение какой-то один вид общественных отношений или нет. Кроме того, подобного рода дискуссии не учитывают объективных процессов, с неизбежностью порождающие комплексные институты и отрасли права.

Вместе с тем аналогичное суждение имеется в отношении комплексности законодательства. Так, отмечается, что практика свидетельствует об отсутствии «чистых» отраслей законодательства и о том, что все отрасли законодательства в той или иной мере являются комплексными. В советский период О.А. Красавчиков отмечал, что «в каждой отрасли права, особенно в праве гражданском, трудовом и колхозном, имеется немало организационных норм, которые регулируют соответствующие организационные отношения и принадлежность которых к предмету регулирования административного права исключена»[44].

Комплексные отрасли законодательства образуются, прежде всего, из комплексных актов, т. е. из актов, включающих в себя нормы нескольких отраслей права. В этом смысле такие отрасли есть общности, целостности вторичного порядка, в них нет ничего, что не могло бы быть поглощено отраслями законодательства, выделенными по отраслям права[45]. В этом ключе рассматривается концепция развития российского законодательства, неоконцепция развития гражданского законодательства.

Представляется, что при рассмотрении вопроса о комплексности в праве и законодательстве следует учитывать, что в общей теории права достаточно давно сделан вывод о принадлежности отдельных правовых норм не одной, а двум или нескольким отраслям права. Сложная правовая природа отдельных норм, связанная с их одновременной принадлежностью нескольким отраслям права, получила в общей теории права название «двойной прописки»[46].

По поводу идеи о многомерности системы права – существовании первичных, вторичных, третичных и прочих правовых образований Ю.К. Толстой указывает, что «чистых» отраслей права не существует или почти не существует; из тезиса о многомерности непреложно следует вывод, что одни и те же отношения могут входить в предмет не одной, а нескольких отраслей права. Взаимодействие таких отношений внутри конкретной отрасли, «не изменяя их существа, придает им специфическую окраску, которую, разумеется, надлежит учитывать». Нечто подобное и происходит с имущественными отношениями, регулируемыми и гражданским, и семейным, и трудовым, и экологическим правом. В последних трех эта специфика объясняется выполняемыми им общесоциальными и социализаторскими функциями[47].

По мнению В.Н. Протасова, появление в материальной сфере права комплексных отраслей является результатом его развития и превращения в объемную, полиструктурную систему. В этом смысле наличие в системе права материальных комплексных отраслей даже может служить признаком ее весьма высокого уровня развития. Процессы формирования комплексных отраслей лежат в основе совершенствования права и во многом определяют эффективность его воздействия на социальную сферу, поэтому данная тенденция заслуживает всяческой теоретической поддержки[48].

Е.А. Пилипенко отмечает, что в числе тенденций развития системы российского права имеет место рост значения правового регулирования, что влечет за собой образование комплексных структурных объединений юридических норм. Возникновение комплексных образований зависит от степени развитости правовой системы, от взаимодействия с другими нормативными регулятивными системами общества[49].

По мнению В.В. Блажеева, право приобретает комплексный характер, появляются некие конгломераты отраслей права. Необходим комплексный подход, чтобы уйти от узкоотраслевых явлений, поскольку на стыке отраслей права всегда возникает масса проблем, вопросов, в связи с чем право и требует комплексного изучения[50].

Таким образом, общественные отношения, требующие комплексного правового регулирования, стали рассматриваться как соответствующие правовые образования, т. е. совокупность правовых норм, представляющая собой право в объективном смысле или область законодательства. Следует также отметить, что при рассмотрении фактора комплексности в праве и законодательстве в юридической литературе можно встретить тезисы о существовании комплексных правовых образований только в системе законодательства, которые приводятся без каких-либо доказательств, но, как правило, со ссылками на мнения советских ученых.

В этой связи Г.А. Свердлык отмечает: складывается впечатление, что такого рода утверждения имеют целью высказать заранее намеченное решение. Например, исследуя структуру и элементы в праве с философских позиций, Д.А. Керимов высказывает мнение, что «нет оснований для распространенного в советской юридической литературе утверждения о наличии в нашей системе права так называемых комплексных отраслей»[51]. Данный ученый, отрицая наличие в системе права комплексных отраслей права, вместе с тем допускает существование в ней комплексных институтов права, тем самым нарушая системное единство права и разрывая однорядковое соотношение его системы и подсистемы[52].

Г.А. Свердлык, рассматривая комплексную отрасль права и законодательства с позиций сегодняшнего дня, отмечает, что следует учитывать как изменившиеся общественные отношения, так и ряд основополагающих нормативных актов, появившихся в недалеком прошлом, проанализировать их состав, содержание и свойства.

Представляется, что позиция, согласно которой комплексные правовые образования признаются только в системе законодательства, не выходит за рамки позитивистского правопонимания и лишь несколько расширяет понятие законодательства, включая в него наряду с отраслями законодательства комплексные отрасли. Выделение комплексных отраслей в системе законодательства является данью теоретическим положения советского периода, и одной из первых попыток обоснования принципа комплексности в праве и законодательстве.

В последние годы ученые вновь обращают внимание на различия права и закона, права и законодательства. Например, отмечается, что в публичном праве право и закон не разделены, а в частном праве разделены, поэтому в последнем закон может быть неправовым. При этом обращается внимание на такой аспект, как возможность неправового содержания закона при соблюдении правовой формы. В данном случае речь идет о непозитивистком типе правопонимания, который выполняет определенную критическую функцию по отношению к действующему или желаемому праву, но при этом допускает разрыв между сущностью, содержанием и формой права. Если закон не соответствует объективным свойствам и содержанию права, он не является правовым актом, и, таким образом, неправовое содержание облекается в правовую форму. Такой закон может быть государственно-властным велением, которое останется лишь «словами, написанными на бумаге», либо может быть исполнен только силой государственного принуждения как акт государственного произвола. Данная концепция, допуская отсутствие в источниках правового содержания, лишает практику четких правовых ориентиров, что снижает эффективность права и закона как высокозначимых общеобязательных регуляторов общественных отношений, и, в конечном счете, не способствует укреплению законности и правопорядка[53].

Позитивное право в рамках данной концепции рассматривается как нечто искусственно созданное и несовершенное по сравнению с правом естественным, выступающим в качестве недостижимого идеала. По мнению Ю.К. Толстого, позиции сторонников жесткого противопоставления права и закона теоретически достаточно шатки. В сущности в их представлениях право относится скорее к сфере правосознания, к тому, что они хотели бы видеть и запечатлеть в действующем праве. Представления о праве, какими бы чистыми помыслами они ни подпитывались (а они, как свидетельствует наш горький опыт, далеко не всегда чисты), ни в коем случае нельзя выдавать задействующее право, которое должно неукоснительно соблюдаться и исполняться[54].

В этой связи некоторые авторы говорят о том, что нецелесообразно акцентировать внимание на различии права и закона хотя бы уже потому, что подобный дуализм способен усугубить ослабление и даже распад законности в стране, и без того достигших самых крайних и опасных отметок. Один из аргументов против использования в теории и на практике понятий «правовой закон» и «неправовой закон» состоит в том, что это ослабляет регулятивную роль закона, создает препятствия государству и его институтам в выполнении правоохранительных функций, формирует нигилистическое отношение к закону и праву.

Вместе с тем другие ученые не соглашаются с таким мнением, поскольку при различении права и закона проявляется регулятивная роль права, которую закон и должен адекватно выражать. Закон, противоречащий праву, не должен быть источником правового регулирования, а практика использования государством таких законов для регулирования общественных отношений противоречит его правоохранительной функции[55].

Правообразование связывается с такими правовыми категориями, позволяющими различить право и закон, как формальное равенство, единый масштаб и равная мера свободы для участников общественных отношений, всеобщая справедливость. Правовое содержание закона, таким образом, определяется на основе общих естественно-правовых начал. Эти признаки должны находить выражение в нормах действующего права, выступающего в качестве объективного критерия для правоприменителя. Г.А. Жилин высказывает и иные суждения, например, о том, что основным и непосредственным критерием правового содержания закона должны выступать конституционные положения, и федеральный закон будет правовым, если он соответствует Конституции РФ, федеральным конституционным законам[56].

Мы разделяем позицию авторов, которые полагают, что при разграничении права и закона следует исходить из общефилософских закономерностей связи формы и содержания, установлении соответствия между содержанием и формой позитивного права. Позитивное право отличается от естественного права тем, что оно не может существовать вне юридических источников (законов, нормативных актов, судебных прецедентов, нормативных договоров и др.). Только посредством юридических источников право способно порождать юридические последствия для участников общественных отношений. Ведь то, что называют «естественным правом», на самом деле представляет собой естественно-социальные начала, которые должны определять содержание юридических предписаний, а правом в собственном смысле (с точки зрения современных представлений о свойствах права) не является[57].

И.А. Ильин писал: «Основная задача положительного права состоит в том, чтобы принять в себя содержание естественного права, развернуть его в виде ряда правил внешнего поведения, приспособленных к условиям данной жизни и к потребностям данного времени, придать этим правилам смысловую форму и словесное закрепление и далее проникнуть в сознание и к воле людей в качестве приоритетного связующего веления. Положительное право есть целесообразная форма поддержания естественного права»[58].

Началом нового этапа в развитии естественного права стало принятие Декларации прав человека и гражданина, в которой идеи естественного права получили международно-правовое признание. В странах романо-германской правовой семьи идет медленный процесс сближения действующего законодательства с идеальными стандартами естественного права. Так, главной задачей законодателя в процессе формирования права стало закрепление социальных притязаний и прав человека в законодательстве.

В данном случае позитивистское правопонимание связывает развитие права с расширением сферы действия правовых средств, в связи с чем возникает проблема соответствия поведения существующей и непрерывно меняющейся системе норм. В то же время, философское правонимание связано с содержательными изменениями права и требует установления соответствия между содержанием и формой самого позитивного права. Право является высокодинамичным явлением, содержание права требует изменений, обновлений, поскольку никогда не является оптимальным и достаточным.

В связи с этим точка зрения об отсутствии отрасли законодательства при условии наличия отрасли права вступает в противоречие с утверждением, согласно которому, если есть отрасль права, то однозначно есть и отрасль законодательства, поскольку право характеризуется формальной определенностью, и любая норма права не имеет высшей юридической силы, не будучи опубликованной в нормативно-правовом акте.

Система права и система законодательства состоят из норм, «т. е. отрасль законодательства следует рассматривать не как тематически объединенную совокупность нормативно-правовых актов, а как тематически объединенную совокупность прописанных норм. При этом неважно, содержатся ли эти нормы в нескольких целевых документах или рассеяны по разнородным необъединяющимся документам»[59]. Поэтому отсутствие кодифицированного источника еще не означает, что нет соответствующей отрасли законодательства.

Например, Ю.К. Толстой отмечает, что в юридической науке распространено мнение о необходимости различать жилищное право и жилищное законодательство. С нашей точки зрения, необходимости в таком разграничении нет. В конечном счете, и жилищное право, и жилищное законодательство состоят из норм. Утверждение о том, что жилищное право состоит из норм, а жилищное законодательство из нормативных правовых актов, опровергается уже и тем, что сами нормативные правовые акты состоят из норм, именно поэтому они и называются нормативными. Таким образом, понятие жилищное право и жилищное законодательство мы употребляем как тождественные, рассматривая их как комплексные правовые образования[60].

В этой связи верно подмечено, что если законодательство является формой выражения права, то как может существовать одна форма (комплексные отрасли законодательства) без своего содержимого (комплексной отрасли права)? Какую тогда отрасль права выражают комплексные отрасли законодательства?

В данном случае вопрос о соотношении системы права и системы законодательства рассматривается как соотношение содержания и формы права. С общефилософских позиций соотношение (единство и различие) системы права и системы законодательства характеризуется как связь внутренней и внешней форм. Закон – это форма выражения, объективирования права вовне, а право – единство формы и содержания. Не может быть права до и вне своей формы (закона)[61].

Структура права не может быть с достаточной полнотой и точностью раскрыта, если не видеть ее органического единствa с внешней формой права – системой законодательства, внутренними подразделениями в нормативных актах[62]. Законодательство, пишет А.Ф. Шебанов, «это форма самого существования правовых норм, средство их организации, придания им определенности, объективности»[63].

«Обособить в законодательстве, – отмечает А.В. Мицкевич, – можно только то, что обособляется в действительности»[64]. Строение законодательства потому и может быть охарактеризовано как система (и потому в нем может быть установлена структура), что оно является внешним выражением объективно существующей структуры права[65].

В этой связи изучение комплексных правовых образований как структурного элемента системы права в отрыве от законодательства не представляется возможным и целесообразным, поскольку содержание права нуждается в определенном выражении в реальной действительности, и способом такого выражения является оформление воли общества в юридических источниках права, которые представляют форму «самого существования» содержания права[66]. В реальной действительности содержание и форма права «не существуют обособленно друг от друга: бесформенное содержание права так же немыслимо, как и его бессодержательная форма. Содержание права имеет место лишь постольку, поскольку оно оформлено»[67]. Поэтому многие ученые, например, Д.Е. Петров, С.С. Алексеев[68] делают вывод, что система права представляет собой первичное, исходное, базовое явление по отношению к системе законодательства[69].

На наш взгляд, в любом случае ни система права, ни система законодательства не являются самодостаточными и их функционирование и развитие не может происходить обособленно друг от друга. Мы разделяем позицию Е.А. Черенковой о двуаспектности определения взаимодействия системы права и системы законодательства: «с одной стороны, любые теоретические разработки в области дифференциации системы права должны, прежде всего, иметь своей целью совершенствование системы законодательства, поскольку теория не может и не должна существовать сама для себя; с другой стороны, формирование системы законодательства должно опираться на теорию, в особенности это важно для систематизации законодательства»[70].

Кроме того, при рассмотрении системы права и системы законодательства следует говорить об их соответствии, а не о тождестве. Как верно отмечает В.Н. Протасов, система законодательства и система права – это хотя и не тождественные, но вместе с тем жестко взаимосвязанные системы: право – это информационно-управляющая система, а законодательство – система, назначение которой – хранить правовую информацию и оптимизировать ее использование. Элементы системы права объективно существуют лишь постольку, поскольку они содержатся в нормативно-правовых актах или других источниках права. И наоборот, всякое существенное изменение в законодательной материи приводит обязательно к переменам в материи правовой. Поэтому нельзя говорить о формировании комплексных образований в законодательстве и не видеть соответствующих изменений в системе права[71].

При рассмотрении вопроса комплексности в праве и законодательстве среди ученых не существует единства мнений по вопросу определения оснований (критериев) деления права на отрасли. В советский период отрицание существования комплексных отраслей права строилась на критериях формирования основной отрасли права.

Так, отмечалось, что существование комплексных отраслей в праве усиливает несоответствие отраслевого признака построения системы права отраслевому принципу построения системы законодательства, поскольку структура законодательства, в отличие от структуры права, содержит комплексные образования разного уровня.

Вместе с тем в настоящее время, обращаясь к теме критериев, выделяют как традиционные критерии деления права, а также другие основания, в том числе цель, принципы права, функции права, правовая традиция, интерес и т. д.

Кроме того, в рамках рассмотрения вопроса о критериях нет единогласной позиции по вопросу о предметной принадлежности отрасли права. Так, например, на основе сочетания структурного и функционального подходов принято выделять следующие варианты соотношения отраслей права и отраслей законодательства:

1) отрасль права получает выражение в соответствующей отрасли законодательства (уголовное право и уголовное законодательство);

2) часть норм отрасли права выражена в одной или нескольких отраслях законодательства, соответствующих данной отрасли права, другая часть – в одной или нескольких комплексных отраслях (например, нормы регулирующие отношения, составляющие предметы гражданского и административного права, содержатся в гражданском законодательстве и законодательстве о государственном управлении, но в тоже время земельное, банковское законодательство состоят из норм как гражданского, так и административного права);

3) отрасль законодательства состоит из комплексных правовых институтов, либо в систематизированном виде содержит сложный комплексный институт (например, отрасли хозяйственного, экологического, земельного, банковского законодательства и др.)[72].

При всем кажущемся многообразии мнений суть расхождений во взглядах ученых по главному вопросу можно систематизировать следующим образом:

1) отрасль права является составной частью основной отрасли права (например, предпринимательское право является составной частью гражданского права) и рассматривается в качестве отрасли законодательства или самостоятельной учебной дисциплины;

2) отрасль права представляет собой самостоятельную комплексную отрасль права;

3) комплексную отрасль можно представить и как область законодательства;

4) смешивание понятий «комплексная отрасль права» и «комплексная отрасль законодательства» приводит к необоснованной подмене одного понятия другим, а также служат основанием для утверждений, что следует отождествлять право и законодательство, что границы между этими явлениями размыты. В этой связи, возможно, говорить о сближении права и законодательства, но все-таки целесообразно различать отрасли, которые соответствуют системе права и системе законодательства.

Отрасль законодательства, регулируя определенные сферы государственной, экономической, социальной жизни, выделяется по предмету правового регулирования. Предмет отрасли законодательства не является столь однородным, как у отрасли права, и может включать весьма различные отношения. В силу этого отрасль законодательства не столь однородна, как отрасль права. Поэтому в одних случаях отмечается, что отрасль законодательства полностью соответствует отрасли права (например, гражданское, трудовое, семейное законодательство), в других случаях отрасль законодательства не имеет определенной отрасли права (например, медицинское законодательство, строительное, информационное, таможенное, муниципальное, инвестиционное и т. д.).

Некоторые авторы считают, что для выделения «нетрадиционных отраслей» объективных оснований не существует, поскольку внутри данных отраслей логика предмета правового регулирования не работает[73].

Система законодательства выражается в наличии определенных отраслей и подотраслей. Вместе с тем такое обособление невозможно, немыслимо, если оно не отражает определенных особенностей в содержании правового регулирования. Для законодателя структура права выступает как своего рода объективная закономерность[74]. Так, например, систематизация представляет собой деятельность по приведению нормативных актов в упорядоченную систему, что по своей природе это имеет объективный характер, так как представляет собой внутреннюю закономерность права[75]. Поэтому систематизация комплексных отраслей законодательства отражает процессы, происходящие в праве, в частности связанные с появлением новых правоотношений, связанных с комплексными отраслями права. При систематизации нормативно-правового массива, необходимо учитывать не только внутригосударственные, но и международно-правовые аспекты, поскольку имеются тенденции обусловленные сближением законодательства, гармонизацией законодательств, принятием модельных нормативных актов, а также унификацией законодательства.

Классификатор правовых актов, утвержденный Указом Президента РФ от 15.03.2000 № 511, является единственным официальным источником классификации российского законодательства. В основных своих параметрах он соответствует структуре базовых законов – Гражданского кодекса РФ, Уголовного кодекса РФ, Налогового кодекса РФ, Бюджетного кодекса РФ, Трудового кодекса РФ и Кодекса Российской Федерции об административных правонарушениях. Построение классификатора по предметному признаку позволяет, с одной стороны, представить все отрасли права, с другой – комплексные массивы законодательства. Предметный классификатор обеспечивает универсальный охват всего массива законодательства. Реализация идеи о том, что в основу систематического собрания должна быть положена структура классификатора правовых актов, позволяет унифицировать приемы, способы классификации и систематизации законодательства, обеспечить оперативность в подборе правовой информации, помочь правильному учету и распределению нормативного материала по разделам сборника[76].

Многие ученые предлагают кодифицировать новые отрасли (подотрасли) законодательства. Например, формой основополагающего нормативного правового акта, регулирующего отношения в сфере энергетики мог бы стать энергетический кодекс[77]. Также вносятся предложения о систематизации аграрного законодательства в виде аграрного кодекса. В последнее время ученые говорят о необходимости разработки экологического кодекса. Аналогичные потребности систематизации назрели во многих отраслях законодательства, например, по поводу принятия кодекса о недрах и недропользовании, миграционного, торгового, образовательного, пенсионного, медицинского, лицензионного, социального кодексов и др.

Предполагается, что принятие таких кодексов позволит унифицировать понятийно-терминологический аппарат, установить общие принципы и стандарты законодательного регулирования в данной области, адаптировать решения Конституционного Суда РФ, определить структуру распределения полномочий государственных органов власти, органов государственной власти субъектов Федерации и органов местного самоуправления в соответствующей сфере, сократить объем подзаконных актов.

Вместе с тем имеются критические взгляды по поводу принятия таких кодексов, поскольку предполагается, что они не станут решающим этапом законодательного обеспечения развития соответствующей сферы и могут привести к нагромождению в системе законодательства, ведут к дублированию одних и тех же положений, коллизии между нормами различных законодательных актов, конкуренции юридических норм, поэтому требуются новые способы структурирования.

Представляется, что система законодательства, наличие кодифицированных актов обусловлено объективными связями внутри системы права. Развитие и совершенствование системы права ведет к появлению новых отраслей, подотраслей, институтов, субинститутов и норм, что служит предпосылкой изменения системы законодательства, создания новых кодифицированных актов, обладающих самостоятельной структурой.

Система права, формируясь под влиянием деятельности законодателя, вместе с тем носит объективный и несколько автономный от воли законодателя характер. Система законодательства – детище законодателя, хотя, безусловно, также имеет социальную обусловленность. Сами сторонники комплексных отраслей в законодательстве рассматривают комплексные акты не как механическое соединение, конгломерат разнородных норм, а способ существования разноотраслевых объединений норм, но придерживаются позиции, что каждая отрасль права представлена соответствующей отраслью законодательства, но не каждая отрасль законодательства непременно является формой отрасли права (в том числе комплексной)[78].

Возникает и другой вопрос: разве социальная значимость определенных общественных отношений не является объективным основанием для формулирования соответствующих норм в системе права, соответствующей отрасли права?

Так, В.Ф. Яковлев писал, что отраслевое и комплексное законодательство в равной мере объективно предопределены. Комплексное законодательство имеет объективные основания, поскольку вызывается к жизни общественными потребностями, а также имеет не меньшее значение в регулировании отношений, чем отраслевое законодательство. Более того, если объективной основой отраслей права служат относительно обособленные групп однородных отношений, то комплексные отрасли воплощают объективно обусловленные функциональные связи между отраслями права[79].

Как известно, в целях объяснения процесса формирования комплексного законодательства учеными были исследованы социальные факторы[80]. Выявляя факторы, обусловливающие формирование новых отраслей права, мы обнаруживаем, что самый фундаментальный слой правовых норм формируется на уровне, который отслеживает изменения в социальных основаниях новой системы, в частности, в недрах социального организма, появление новых сфер жизни общества, нуждающихся в правовом регулировании. Далее эти общие правовые потребности, которые уже сложились в обществе, государство надлежащим образом оформляет. В связи с этим социальные потребности обусловливают деятельность управомоченных органов государства по изданию, изменению и отмене нормативно-правовых актов в единстве с их содержанием.

Таким образом, в современных дискуссиях о путях развития комплексного правового регулирования мы обычно имеем дело лишь с заключительным звеном осмысления комплексных отраслей, хотя необходимо учитывать предпосылки, влияющие на формирование комплексных образований в рамках первоначальной стадии правотворчества, который касается процесса правообразования. Поэтому представляется необходимым расширить рамки исследования, тем более, что становится очевидной роль комплексных отраслей в системе права.

§ 2. Предмет и метод правового регулирования

Как известно, не один десяток лет потребовался для того, чтобы российские теоретики права смогли сформировать основополагающие начала, призванные осуществить методологически корректное разделение советского, а теперь уже российского права на отрасли.

Проблематика предмета и метода правового регулирования сформировалась в отечественном правоведении, прежде всего, на основе поиска критериев деления права на отрасли. Обсуждению подвергся и элементный состав системы права, правовые институты и отрасли права, в том числе комплексные отрасли права.

В то время большая часть ученых-правоведов придерживалась точки зрения, согласно которой деление права на отрасли следует производить по «предметному признаку»[81]. И лишь некоторые авторы считали, что одного критерия «предмет» недостаточно, и при построении системы права нужно также использовать дополнительный критерий «метод» (С.Н. Братусь, С.Ф. Кечекьян, Я.Ф. Миколенко)[82].

В дальнейшем при делении права на отрасли ученые пришли к выводу, что необходимо использовать оба критерия – не только предмет, но и метод правового регулирования. Л.С. Галесник, С.С. Алексеев, М.Д. Шаргородский, О.С. Иоффе, И.В. Павлов полагали, что система права есть объективно существующее деление норм, наличие которого устанавливается анализом предмета и метода правового регулирования[83].

Для предлагаемой нами в настоящем исследовании концептуальной модели соотношения системы права и системы законодательства небезынтересными являются предложения, высказанные в связи с тем, что предмет и метод правового регулирования оказались явно недостаточными для того, чтобы в полной мере обозначить, выявить специфику каждой отрасли права. В дополнение к методу правового регулирования были предложены следующие критерии деления системы права на отрасли: цель и принципы регулирования, функции права, механизм действия права и др. Представляется, что отрасль права формируется под воздействием множества факторов: функций, принципов, целей, задач, источников и др., а не только предмета и метода правового регулирования.

Также предлагалось выделять отрасли на основании особенностей деления нормы права на гипотезу, диспозицию и санкцию, что позволяло производить выделение в советском праве отдельных отраслей с учетом разнообразных факторов политического, экономического, исторического и даже географического характера. Эти отрасли В.Ф. Мещера называл «комплексными» и относил к ним трудовое, семейное, финансовое, колхозное, воздушное, земельное право и т. д.[84]

Скептические настроения выразились в кардинальном пересмотре подхода к пониманию системы права как таковой. Одна группа ученых (В.Д. Сорокин, В.В. Лаптев, В.П.Шахматов, В.К. Мамут, В.А. Ржевский) предлагала отказаться от метода правового регулирования как основания деления права на отрасли[85]. Другая группа (В.Г. Беляев, В.Н. Кудрявцев, Т.Е. Абова) полагала, что не следует искать в отраслях права ни специфический предмет, ни метод, а надлежит обратить внимание на иные признаки[86]. Третья группа (Ц.А. Ямпольская, И.А. Тончук, Р.З. Лившиц) считала, что отраслей как таковых в праве нет, вследствие чего следует отказаться от попыток разрешения проблем системы права и отраслей права и перейти к рассмотрению отраслей законодательства[87]. В.Н. Коржанским было выражено сомнение относительно способности предмета и метода правового регулирования служить универсальной основой при конструировании отраслей права. Он предложил использовать в качестве критериев такого деления свойства, особенности определенных правовых норм – их содержание, принадлежность к конкретным институтам, видам правовой ответственности[88].

Также отмечалось, что в связи с неоднородностью различных отраслей права расширилось число элементов в структуре метода, в частности появились отрасли с полиэлементными методами правового регулирования. Так, наряду с отраслями, которым свойственен единый метод правового регулирования соответствующих групп отношений (гражданского, административного), возникли отрасли, например хозяйственное, земельное и др., которые получили название многоуровневых образований структуры права.

Не менее важным положением, сыгравшим роль отправной точки для будущих теоретических исследований, следует считать вывод

0 дуалистической модели взаимосвязи системы права и системы законодательства. Утверждалось, что система законодательства является «логической системой», создаваемой в ходе систематизации законодательства по различным признакам, совпадающим не только с признаками отраслей права, но и с признаками комплексных массивов, создаваемых лишь для удобства пользования законами[89].

Вместе с тем сторонники данной позиции отмечали, что комплексные отрасли занимают свое место в законодательной системе, находясь в определенном соотношении с другими отраслями законодательства. Наличие комплексных правовых актов выводили из факторов субъективного порядка, в частности, указывалось на связь структуры права с системой законодательства, в которой принято учитывать субъективный характер последнего. Законодатель при решении правотворческих задач руководствуется в ряде случаев не только логикой права, но и иными потребностями – социально-политическими, чисто классификационными соображениями, законодательными традициями, рекомендациями научных учреждений и др.[90]

Представляется, что «многофакторная модель» формирования отраслей права повлияла на возникновение ошибочного, на наш взгляд, подхода к взаимосвязи системы права и комплексных образований. Так, Ю.К. Толстой утверждал, что комплексные отрасли лишены предметного единства; по составу они складываются из норм основных отраслей права; в них используется ряд методов регулирования основных отраслей; они занимают не самостоятельное, а условное – в зависимости от целей систематизации – место в системе права[91].

Содержательная критика такого подхода с позиций различения и соотношения права и закона начинается в советской юридической науке лишь в 1970-е гг., когда право стало толковаться не как система нормативных предписаний государственной власти, а как факт социальной жизни. Этот вывод был в значительной мере обусловлен потребностями социальной практики, которые не могли получить надлежащее удовлетворение рамках позитивистского типа правопонимания.

Вместе с тем следует отметить, что комплексная трактовка права в советский период практически не осуществлялась, поскольку считалось, что все отрасли законодательства, как и все отрасли права, образованы по одним критериям, находятся в одной плоскости. Исключение составляют работы В.К. Райхера[92], С.С. Алексеева[93], И.Л. Брауде[94], М.К. Юкова[95], которые указывали на существование разных структурных уровней в праве и на необходимость отказа от одноплоскостного подхода к нему как малоплодотворного, не позволяющего познать право во всех его проявлениях.

В работах авторов советского периода отмечается, что если исходить из того, что комплексные образования являются вторичными, наслаивающимися на главную структуру, выражающую строение права, то положение об удвоении структуры ничуть не противоречит ее объективному характеру. Большинство комплексных отраслей формируется в связи с необходимостью специализированного регулирования определенной группы отношений на основе и в рамках существующих отраслевых юридических режимов[96].

В силу многоуровневого характера системы права и закономерностей ее развития в ней сложилась своя иерархия отраслей. Так, С.С. Алексеев выделял в системе права три группы отраслей: профилирующие, другие основные и вторичные комплексные образования, именуемые комплексными отраслями права[97].

Вместе с тем в советской юридической литературе анализ предмета правового регулирования проводился исключительно как научного феномена. В настоящее время предмет правового регулирования рассматривается как объективный критерий деления права на отрасли и институты. В отраслевой юридической литературе проблема предмета и метода правового регулирования исследуется в каждом случае, когда ставится задача обоснования существования отраслей права, в том числе комплексных.

Современный толковый словарь русского языка определяет «предмет» как всякое конкретное материальное явление. Каждая отрасль права имеет свой объект и предмет регулирования, которые тесно связаны, но полностью не совпадают. Предмет правового регулирования приобрел правовое значение и нашел закрепление в текстах таких нормативных правовых актов, как Гражданский кодекс РФ, Водный кодекс РФ, Земельный кодекс РФ и др. Предмет правового регулирования отвечает на вопрос, какие именно отношения между субъектами регулируются тем или иным структурным элементом системы права.

Понятие объекта отрасли права шире, оно охватывает все общественные отношения, которые регулируются правом и вследствие этого становятся правовыми отношениями. Все отрасли права направлены на регулирование общего объекта взаимосвязанной совокупности общественных отношений, образующих общую область правового регулирования.

В качестве предмета правового регулирования выступают общественные отношения. С.С. Алексеев под предметом правового регулирования понимает разнообразные общественные отношения, на которые воздействует право[98]. В.Д. Сорокин разделяет все общественные отношения на два вида: отношения социально-нравственной среды и отношения социально-правовой среды. Разнообразные по своему содержанию, отношения социально-правовой среды образуют единый предмет правового регулирования[99]. М.В. Долгополова характеризует предмет правового регулирования как отношения по созданию условий для воплощения в жизнь правовых предписаний, содержащихся в применяемых государством нормативных правовых актах, и отношения, в которых «срабатывают» сформировавшиеся в обществе нормы права – правовые конфликты[100]. М.И. Байтин определяет предмет регулирования как определенную сторону, часть широкой однородной сферы (области) единого общего поля правового регулирования, круг общественных отношений, регулируемых данным нормативным образованием[101].

В структуру предмета правового регулирования традиционно включают следующие элементы: субъекты, объекты регулируемых общественных отношений, социальные факты, способствующие возникновению соответствующих отношений, практическую деятельность[102]. В.Н. Протасов полагает, что объектом правового регулирования выступает социальная сфера, которую составляют три компонента: люди, общественные отношения, поведение людей[103].

Для признания отрасли права в системе права необходимо, чтобы она обладала единым предметом и методом правового регулирования. Нормы, составляющие отрасль права, должны быть взаимосвязаны, представлять одну систему, нечто целое. В свою очередь в теории права комплексная отрасль характеризуется рядом признаков. Например, ученые отмечают, что каждая основная отрасль права обладает предметным единством. У комплексной же отрасли предмет не един, а разнороден[104].

Представляется, что положение о том, что каждая отрасль права имеет свой предмет и метод правового регулирования, распространяется и на комплексные отрасли права. Однако, в отличие от других отраслей права, большая часть из которых сформировалась намного раньше, комплексные отрасли ставят перед исследователями ряд непростых задач, и, в частности, задачу выявления специфики своего предмета и метода правового регулирования.

Неразработанность категорий «предмет» и «метод» правового регулирования комплексных отраслей права обусловлена следующими причинами.

Во-первых, комплексные отрасли права до сих пор находятся в стадии становления и развития, что затрудняет возможность анализа их предмета и метода правового регулирования. Например, таможенное право одни ученые относят к подотрасли административного права, другие рассматривают как отрасль законодательства, третьи считают, что это самостоятельная комплексная отрасль права. Во-вторых, отсутствует единый общетеоретический подход к критериям деления права на отрасли, а также существует проблема критериев дифференцирования права на отрасли, которая до сих пор вызывает к жизни споры и разногласия, а то и принципиально новые концепции, весьма далекие от традиционной[105].

Таким образом, вопрос о предмете комплексной отрасли является дискуссионным, достаточно сложным и, можно сказать, менее всего разработанным в современной юридической литературе.

В сложившейся ситуации при определении комплексной отрасли права предлагается исходить из сугубо функционального назначения, в частности, социальной значимости и необходимости регулирования определенного вида общественных отношений, которые выступают основанием для формулирования соответствующих норм права. В комплексном правовом регулировании достигается цель единовременной регламентации отношений, сгруппированных на базе их общей социальной направленности, а не на основании принадлежности к той или иной отрасли права. Основу основ комплексного законодательного регулирования общественных отношений составляют те социальные задачи, которые поставлены перед отраслями законодательства. Они служат как бы оптическим фокусом, в котором концентрируется направленность определенных правовых норм, предписаний, институтов, законодательных актов, отрасли законодательства. Эта концентрация имеет избирательный характер: фокусируются усилия только тех правовых норм, предписаний и т. д., которые имеют прямое отношение к выполнению данной социальной задачи[106].

В.А. Кирин в монографии «Законодательство о борьбе с преступностью. Отрасли и их взаимосвязь» рассматривает соотношение трех отраслей советского законодательства, специальной задачей которых является регулирование борьбы с преступностью: уголовного, уголовно-процессуального и исправительно-трудового права; и обосновывает необходимость выделения в системе советского права в качестве самостоятельных структурных подразделений комплексов отраслей законодательства по признаку единства выполняемой ими социальной задачи. Такой единый комплекс образуют указанные три отрасли[107].

Стоит заметить: определяя структурный состав современного законодательства, ученые полагают, что система российского законодательства состоит из отраслей, подотраслей и институтов, функционально ориентированных на достижение целей и идеалов, обозначенных в ее центральной подсистеме – конституционном законодательстве[108].

По мнению В.К. Райхера, комплексные отрасли характеризует три условия:

1. Адекватность совокупности правовых норм определенному кругу общественных отношений;

2. Наличие известного предметного единства;

3. Достаточная обширность нормативного правового материала[109].

Отмеченное предметное единство регулируемых комплексной отраслью права общественных отношений базируется на «известном взаимодействии и взаимопроникновении очерченных по разным признакам предметов правового регулирования». Согласно точке зрения В.К. Райхера, единство выражено в представлении о едином предмете правового регулирования комплексной отрасли под иным углом зрения, в другом аспекте (по сравнению с базовыми отраслями). По сути рассматриваемое предметное единство комплексной отрасли выступает в качестве необходимого основания для оформления в ее рамках определенной системы соответствующих межотраслевых связей.

В юридической литературе отмечается, что термин «комплексный» применительно к структурным единицам системы законодательства означает любую группировку правовых норм нескольких отраслей права, объединенных определенным целевым назначением законодательного (нормативного) регулирования. Согласно этому подходу под комплексными нормативными правовыми актами понимаются акты, составляющие определенную группу соответствующей тематической направленности. Комплексное понимание отраслей законодательства отвечает и чисто практическим целям. А.Ф. Шебанов отметил, что одной из функций отрасли законодательства является обеспечение государственных органов правовым материалом, необходимым для решения стоящих перед ними задач[110]. Такое понимание комплексности актов законодательства получило распространение и в теории права. Например, С.В. Поленина говорит о возрастании удельного веса комплексных нормативных актов, содержащих нормы ряда отраслей права, комплексно регламентирующих разнообразные отношения, которые складываются в определенной отрасли народного хозяйства или в сфере управления[111].

В современном законодательстве предметный принцип формулируется как цели правового регулирования, установки общества и государства. В частности, такие цели (наиболее фундаментальные и универсальные) закрепляются в Основном законе страны и действительны для всей сферы правового регулирования, всей государственной политики. Лексическим средством выражения конституционных норм, провозглашающих универсальные цели правового регулирования, являются словосочетания: «целью (кого-либо, чего-либо) являются…», «деятельность (политика) направлена на…». В законодательстве целевой момент формулируется, выделяется в тексте посредством терминологических и иных языковых средств. Согласно ч. 1 ст. 7 Конституции РФ Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Вместе с тем цели могут быть обобщены в законах для более или менее крупных сфер общественной жизни. «Цель как регулятор включается в сеть нормативного регулирования, где оба потока – нормативный и целевой – соединяются»[112]. Г.В. Мальцев отмечает, что закрепление целей в законе является оправданным и необходимым в тех случаях, когда предмет регулирования соответствующего законодательного акта отличается особой сложностью, многослойностью, противоречивостью, когда у законодателя имеется потребность в использовании всех доступных ему юридико-технических средств для того, чтобы вопреки возможным противодействиям и просто случайностям направить практику применения закона в нужное русло[113]. По мнению М.И. Милушина, при формировании комплексных нормативных актов определяющим является фактор целеполагания – стремление государства к достижению определенных практических результатов (удобство обозрения определенного комплекса норм, объединение норм, направленных конкретному адресату, ит. д.)[114].

В юридической литературе имеются разные точки зрения относительно предмета комплексной отрасли права. Так, М.И. Милушин при исследовании комплексных отраслей в законодательстве отмечает специфику предмета таких образований. Ученый пишет, что изменение общественной жизни ведет к тому, что предмет правового регулирования все более усложняется, углубляется, дифференцируется. В современной России право все чаще регулирует сложные комплексы общественных отношений. Расширяются масштабы влияния права на экономические, демографические, миграционные процессы, научно-технические программы. В управленческой плоскости предмет правового регулирования рассматривается как система следующих элементов: социальные ситуации; комплексы (крупные стройки, целевые программы); социальные процессы[115].

Можно, конечно, спорить с подобным подходом, но вполне очевидно, что предмет правового регулирования есть многоуровневое, многослойное, полифункциональное явление[116].

Для правовой науки России на современном этапе характерно выделение среди многочисленных и разнообразных объектов правового регулирования лишь небольшой части относительно обособленных и простых отношений, регулирование которых можно целиком осуществить с помощью одной или нескольких обособленных правовых норм. Гораздо чаще в качестве объекта правового регулирования выступают не отдельные отношения, а целые комплексы многообразных и разнородных общественных отношений, тесно связанных между собой и в силу этого оказывающих взаимное воздействие друг на друга. В последнем случае возникает потребность в таком правовом регулировании, которое соответствует комплексному характеру объекта правового регулирования.

Учитывая вышеизложенное, отметим, что предмет правового регулирования не является достаточно определенным, поскольку общественные отношения многообразны, имеют ряд уровней. Однако предметный критерий позволяет выделить не только существующие подразделения правовой системы, но и новые сферы правового регулирования. Возникновение нового элемента в системе права ведет к возникновению новых составляющих, которые находятся в некой иной плоскости, чем основные отрасли права.

Сферу действия комплексных правовых образований предлагается разделить на собственный (неразделяемый) предмет правового регулирования и совместный (разделяемый) предмет правового регулирования. Хотя комплексные отрасли права и включает нормы различных отраслей права, тем не менее они имеют единый предмет регулирования. Например, А.Н. Костюков рассматривает муниципальное право как комплексную отрасль права и полагает, что предмет муниципального права можно дифференцировать по основаниям, характеризующим местное самоуправление как многообразное и разностороннее явление социальной действительности, в котором исчерпывающе проявляются такие общетеоретические признаки предмета правового регулирования, как единство, универсальность и структурированность. Предмет муниципального права един, потому что местное самоуправление, исходя из сущностных начал социальной деятельности, вбирает в себя разнородный поведенческий материал как единая сфера общественной жизни государства. Он универсален, потому что в местном самоуправлении естественным образом сосуществуют социальные и технические системы, образующие особые деятельностные структуры в низовых территориальных сообществах[117].

В определение предмета комплексной отрасли права вкладывается различное содержание. Как правило, отмечается, что отрасль имеет комплексный характер, поэтому в ее состав должны входить различные группы отношений, обладающие значительной спецификой. Например, И.Л. Бачило и В.Н. Лопатин при рассмотрении отраслей права указывают, что комплексные отрасли права охватывают несколько областей жизнедеятельности общества, т. е. могут иметь несколько связанных между собой предметов регулирования[118].

Одни исследователи объясняют предмет комплексной отрасли права наличием в нем сфер тесного взаимодействия с основными отраслями права[119]. Другие ученые считают, что комплексный характер предмета правового регулирования обусловлен комплексным характером общественных отношений, входящих в предмет[120]. Сторонники третьего подхода объясняют специфику предмета комплексной отрасли права тем, что он формируется на стыке других отраслей права[121]. Данная позиция сходна с первой, поскольку комплексность отрасли права обусловлена ее взаимодействием с другими отраслями права. Согласно четвертому подходу комплексный характер отрасли права состоит в регулировании общественных отношений, складывающихся в различных сферах жизнедеятельности общества, но объединенных по особому функциональному назначению[122].

Как полагал основоположник комплексных отраслей права В.К. Райхер, будучи разнородными по своему нормативному содержанию, такие отрасли имеют известное предметное единство. Такая область права, с одной стороны, состоит из элементов, относящихся к различным предметам правового регулирования, к разным отраслям права (гражданскому, административному и т. д.) и в этом смысле имеет сложный, комплексный характер. Но, с другой стороны, эта область права обладает единством взятого в другом аспекте, очерченного по другому признаку предмета правового регулирования, и в этом смысле является внутренне единой отраслью, несмотря на всю комплексность своей структуры[123].

Каждая из точек зрения имеет большое теоретическое значение, вносит свой позитивный вклад в развитие правовой науки о системе права и в целом комплексных отраслей. Предмет правового регулирования продолжает играть свою важную и положительную роль в делении права на отрасли, а также характеризует процесс образования комплексной отрасли права. Структура предмета комплексной отрасли права представляет собой объективно существующую данность, которую можно использовать для дифференциации комплексной отрасли права, а также отражает внутреннее устройство комплексного правового образования.

Таким образом, сам характер общественных отношений обуславливает комплексный предмет правового регулирования, а также процессы развития и совершенствования общественных отношений. Предмет комплексной отрасли является не только основанием, но и устанавливает объемы, порядок и пределы применения в комплексной отрасли норм других отраслей права. Взаимосвязь разноотраслевых общественных отношений, возникающих в определенной сфере правового регулирования, приводит к изменению содержания самих взаимодействующих общественных отношений, придает им черты, какими они вне указанного взаимодействия не обладают.

Это согласуется с обширной правотворческой деятельностью, в результате которой законодательство становится более конкретным, четким и детализированным. Такая правовая форма позволяет решать конкретную проблему без учета ее влияния на другие аспекты правового регулирования («точечное регулирование») и более оперативно изменять содержание установленных предписаний[124].

Например, наряду с развитием основных традиционных отраслей законодательства – гражданского, процессуального, административного, – идет формирование новых комплексных его отраслей – законодательства о безопасности, об экономической деятельности, о свободных экономических зонах, о банках и банковской деятельности и т. д. Данное направление правового регулирования позволяет разрабатывать целевые законодательные программы реформирования различных сфер жизни общества на базе межотраслевых комплексных актов[125].

Следует отметить, что в современной России отсутствуют нормативные правовые акты доктринального характера, например, закон о нормативных правовых актах. Вместе с тем в рамках такого закона могут быть рассмотрены вопросы, касающиеся установления правил регулирования смежных отношений, указаны вопросы, которые должны быть урегулированы комплексным нормативным правовым актом; разработаны положения, направленные на предупреждение противоречий, коллизий норм разных отраслей права. Кроме того, в рамках такого закона может быть дано определение закона, кодекса и т. д.

Модным становится привлечение внимания к предмету комплексной отрасли права, в частности к проблеме совмещения в нем частных и общественных интересов, а также национальных и глобальных интересов. Противоречивость интересов предлагается устранить с помощью комплексного правового регулирования, а также с посредством норм и правил, предусмотренных в международных договорах.

На основании такого критерия, как интерес соответствующую отрасль права относят к частному или публичному. Так, согласно материальной теории разделение права осуществляется на основании охраняемых интересов: публичных или частных. Право, охраняющее публичные интересы, – публичное; право, охраняющее интересы частного лица, – частное.

Публичный интерес часто отождествляется с общественным интересом, или считается, что категория «публичные интересы» охватывает как общественные, так и государственные потребности. Исходя из этого, можно сделать вывод, что практически все правовые нормы как публичного, так и частного характера направлены на защиту интересов публичных.

С другой стороны, отмечается, что общественный интерес гораздо шире интереса государственного, поскольку включает в себя наряду с общими еще и частные интересы. Более того, в юридической литературе общие интересы трактуются как национальные интересы. По мнению Н.Л. Морозова, использование термина «национальный интерес» для обозначения интересов общества представляется наиболее предпочтительным. Понятие «национальный интерес» обозначает общие интересы всего народа, подчеркивая их ценность, многообразие содержательной наполненности, указывает на объективные предпосылки их формирования и определенную обособленность (автономность) от непосредственно государственных интересов[126].

В то же время интерес является фактором, объединяющим основные и производные отрасли в одно целое. Например, предпринимательское и гражданское право объединяются на основе частного интереса. В свою очередь частные интересы характеризуются высокой степенью разнородности. В зависимости от содержания и направленности различают потребительские и предпринимательские интересы. При этом к сфере гражданского права относятся частные потребительские интересы, а к сфере предпринимательского права – частные предпринимательские интересы. Кроме того, дифференциацию интереса производят по субъектам, объектам, основаниям возникновения и пр.

Как известно, приоритет публичного или частного интереса в той или иной отрасли часто зависит от направленности действующего законодательства и задач, которые возникают на конкретно-историческом этапе развития общества. Например, в настоящее время государство оказывает влияние на экономику и руководствуется при этом интересами не только публичными, но и частными.

Конституционный Суд РФ в своих постановлениях затрагивает вопросы частного и публичного права, баланса частных и публичных интересов[127]. Принцип баланса частных и публичных интересов обозначен в постановлении Конституционного Суда РФ от 19.12.2005 № 12-П и положен в основу правовой позиции Конституционного Суда РФ и по данному делу[128].

Категория «публичный интерес» используется Конституционным Судом РФ для обоснования необходимости вмешательства государства в отношения, носящие частноправовой характер. В определениях и постановлениях Конституционного Суда РФ подчеркивается необходимость достижения баланса публичных и частных интересов, указывается на то, что законодательство должно обеспечивать разумное соотношение между публично-правовыми интересами государства и частноправовыми интересами иных субъектов права. Конституционный Суд РФ оперирует понятием «публично-правовой характер отношений», которое является основанием для применения иных принципов, отличных от принципов частноправового характера.

«Публичное» и «частное» используются Конституционным Судом РФ в двух случаях. Во-первых, когда суд призывает к обеспечению баланса публичных и частных интересов. В этом случаем суд призывает к правовому решению вопроса, поскольку право призвано согласовать противоречивые интересы в обществе, в том числе частные и публичные. Во-вторых, когда Суд противопоставляет публично-правовые и частноправовые отношения. Это противопоставление осуществляется в целях определения, какими именно принципами и методами руководствоваться при регулировании таких отношений. Таким образом, подчеркивается, что публично-правовые отношения и частноправовые отношения должны регулироваться по-разному, но при этом указывается лишь одно отличие этих отношений друг от друга – публично-правовые отношения основываются на властном подчинении одной стороны другой, а частноправовые – на равенстве сторон.

А.В. Кряжков отмечает, что судебные органы играют особую роль в обеспечении баланса частных и публичных интересов в силу того, что «в их решениях должны реализовываться положения нормативных актов, устанавливающих меру ограничения свободы, частных прав и их баланс с правами публичными»[129].

Вопрос о влиянии решений Конституционного Суда РФ на обеспечение баланса между частными и публичными интересами в сфере, которая представляет собой область комплексного правового регулирования, в целом исследуется в юридической литературе (например, А.И. Дихтяром, Н.А. Рогожиным и др.)[130].

Современному праву присущ антропоцентристский подход, базирующийся на предоставлении индивидам широчайшего спектра возможностей для удовлетворения своих интересов. Так, в центре правовой системы в качестве первичного и исходного субъекта права должен быть человек, но не как «частное», «физическое лицо», а как единая правовая личность, объединяющая в себе и частноправовые роли в гражданских, семейных, иных «частных» отношениях, и публично-правовые функции, виды деятельности. На первое место ставятся интересы человека, его права и свободы, которые должны находиться в гармонии с общественными, публичными (государственными) интересами, с коллективными правами общностей (национальных и иных меньшинств, общественных и иных объединений, групп, слоев населения и т. д.).

В правовой личности человека объединяются две автономные правовые сферы – публично-правовая и частноправовая. К правовой личности человека, независимо от отраслевой принадлежности, «прирастает» весь комплекс правовых отношений, которые формируются с его участием[131]. Интересно, что отрасль, которая прямо обращена к защите интересов человека и гражданина, именуется социальным правом и сочетает элементы публичного и частного права. Вопрос о социальном праве, социальном государстве в последнее время стал активно исследоваться в теории права и в отраслевых науках. К данной проблематике обращается Л.С. Мамут, исследуя притязания граждан на социальные права. Ю.А. Кудрявцев полагает, что для социального государства перспективным видится формирование и развитие социального рыночного режима с объемным государственным сектором и высоким уровнем реальных социальных гарантий[132].

В настоящее время Россия идет по пути формирования законодательной базы и правовых механизмов защиты прав и свобод человека и гражданина. Так, в целях реализации прав и свобод человека и гражданина созданы соответствующие институты, в том числе Комиссия по правам человека при Президенте Российской Федерации, Уполномоченный по правам человека и др. Единство частных и публичных интересов, тесное переплетение императивных и диспозитивных правовых норм особенно проявляется в институте прав и свобод человека и гражданина.

Широкое использование правообеспечительных мер, направленных на содействие личности, оказало влияние на способы и средства, используемые отраслью права, изменив характер воздействия с целью проведения политики согласования интересов при решении социальных задач.

Так, наряду с постулатом об использовании в гражданском праве договора, а в административном праве административного акта (приказа) специалистами в области административного права активно разрабатывается теория административного договора. В качестве примера приводятся соглашения о разграничении компетенции, трудовые договоры с государственными служащими, договоры о взаимодействии, соглашения, формирующие экологические отношения, налоговые, финансовые договоры и др. Имеются также другие договорные модели, такие как лизинг, доверительное управление, некоторые виды биржевых сделок.

М.И. Брагинский отмечает, что императивных, обязывающих норм в Гражданском кодексе Российской Федерации (далее – ГК РФ) на сегодня больше, чем диспозитивных. Так, в первой и второй частях ГК РФ в составе норм, регулирующих отдельные виды договоров, оказалось около 1600 императивных и только 200 диспозитивных норм. По мнению ученого, определяющим моментом является не количественное соотношение императивных и диспозитивных норм, а целевая направленность императивных норм, содержащихся в ГК РФ. Потребность во внесении публичного начала в договорное регулирование путем принятия императивных норм возникает при необходимости защитить интересы слабой стороны в договоре, интересы третьих лиц, а также охранять действующий в стране правопорядок и иные имеющие особую общественную значимость ценности[133].

Особенность заключается в том, что равноправные субъекты все чаще вступают в отношения, носящие управленческий характер, в частности отношения подчинения одной из сторон решениям и действиям другой стороны. Однако следует заметить, что управление, установленное договором, подчиняется принципу, согласно которому договор возникает на основании свободно выраженной воли сторон.

Таким образом, соотношение публичных и частных интересов существенно изменяется. Например, в регулировании бюджетных отношений преобладает публичный интерес, но Бюджетный кодекс Российской Федерации (далее – БК РФ) допускает сочетание публичных и частных начал. Так, уполномоченным органом от имени РФ, субъекта Федерации или муниципального образования с физическими и юридическими лицами может быть заключен договор в целях обеспечения государственных или муниципальных нужд (п. 1 ст. 72 БК РФ)[134]. Вследствие активного взаимодействия публичных и частных начал в различных отраслях права некоторые авторы считают, что «четкого и абсолютного разделения между публичным и частным правом в принципе нельзя достигнуть»[135]. М.Ю. Челышев полагает, что можно выделить два сегмента предмета практически в любой отрасли права: «сферу интересов» только этой конкретной отрасли права и область совместного регулирования с другими правовыми образованиями. При этом в базовых, основных («материнских») отраслях первый сегмент преобладает, тогда как в комплексных правовых отраслях наиболее широко в качестве предмета представлен второй блок[136].

Также некоторые ученые полагают, что утверждение об удовлетворении индивидуальных интересов как цели частного права неверно, поскольку любая норма права учитывает социальные интересы, поэтому нормы частного права тоже могут быть императивными. Отношения, безусловно регулируемые публичным правом, в том числе права и свободы граждан, не являются абсолютно публичными, поскольку регламентируются и частным правом.

Вышеизложенное объясняет необходимость существования отраслей комплексного характера. При этом комплексные отрасли права не совсем вписываются в систему «публичное – частное право» в силу совмещения частных и публичных интересов. В этой связи следует отметить, что, несмотря на подвижность и изменчивость границ между частным и публичным правом, правовая принадлежность норм той или иной отрасли права не изменяется.

В юридической науке принято считать, что предмет правового регулирования является материальным, основным критерием разграничения норм права на различные отрасли, а метод правового регулирования служит дополнительным, производным от предмета, критерием.

Вместе с тем данная точка зрения в науке не является бесспорной. Так, С.С. Алексеев полагает, что метод правового регулирования непосредственно разграничивает право на отрасли, и именно он является главным, решающим фактором в этом процессе[137].

Д.А. Керимов утверждает, что, хотя метод правового регулирования и имеет самостоятельное значение в качестве классификационного признака системы права, но, в конечном счете, он зависит от предмета правового регулирования[138].

Таким образом, наряду с предметом правового регулирования важным фактором, влияющим на дифференциацию права, является метод правового регулирования.

Новая философская энциклопедия определяет метод как сознательный способ достижения какого-либо результата, осуществления определенной деятельности, решения некоторых задач[139]. Слово «метод» происходит от древнегреческого слова method, обозначавшего путь к достижению какой-либо цели. Поэтому под методом подразумевается упорядоченный и организованный способ деятельности, направленный на достижение определенной практической или теоретической цели. Слово «метод» изначально было связано с решением практических задач: изготовлением предметов, необходимых для жизнедеятельности людей, строительством жилищ, выращиванием урожая и т. п. Еще в глубокой древности было замечено, что для создания тех или иных вещей необходимо было выполнить ряд трудовых операций, руководствуясь при этом соответствующими приемами, средствами или способами в строго определенном порядке. В дальнейшем возникли различные методы и для решения научных задач и проблем[140].

Поэтому в самом широком смысле метод можно рассматривать как некоторую систематическую процедуру, состоящую из последовательности определенных операций, применение которых приводит к достижению поставленной цели, либо приближает к ней.

Метод правового регулирования определяет, «каким образом, посредством каких предметов, способов, средств тот или иной структурный элемент системы права воздействует на определенный круг общественных отношений, составляющий его предмет»[141].

В советский период рядом ученых (Н.Г. Александровым, О.С. Иоффе, И.В. Павловым, М.Д. Шаргородским, Б.В. Шейндлиным и др.) был сделан вывод, согласно которому в процессе исследования отрасли права следует учитывать не только предмет, но и метод правового регулирования в качестве хотя и зависящего от предмета, но обладающего определенной самостоятельностью, необходимого критерия дифференциации права. Методу отводили особое значение. Считалось, что категория «метод правового регулирования» выражает собой непосредственно связующее звено между государственной волей, волей управляющего и индивидуальной волей, волей управляемых субъектов. Указывалось, в частности, что право воздействует непосредственно не на общественные отношения и даже не на поведение участников данных отношений, а на волю сторон, на их способность сознательно и целеустремленно руководить своим поведением, направить его к достижению нужного результата[142].

Появление категории «метод правового регулирования» было обусловлено назревшей потребностью более углубленного познания природы права, его юридического воздействия на общественные отношения.

Особенность постановки данного вопроса состояла в том, что речь шла в основном о двух видах метода правового регулирования – авторитарном и автономном. Понятие «метод правового регулирования» было выдвинуто в правовой литературе цивилистами с целью отграничить гражданское право от других отраслей права.

Неясность в понимании метода правового регулирования, а, следовательно, отсутствие единого понимания систематизирующих факторов, распределяющих нормы права по отраслям, логически привела к еще одной дискуссии о системе советского права.

В.Д. Сорокин, В.В. Лаптев, В.П. Шахматов предлагали отказаться от метода правового регулирования как основания классификации системы права, другие ученые – от предмета правового регулирования в пользу метода (В.Н. Кудрявцев, Т.Е. Абова). Однако кардинально новое решение было предложено третьей группой ученых (Ц.А. Ямпольской, Р.З. Лившицем), которые предложили в принципе отказаться от понятия «отрасль права» ввиду того, что невозможно найти четких критериев их выделения. Это точка зрения получает развитие в работах современных авторов, например, в работе С.Ю. Филипповой «Инструментальный подход в науке частного права» и др. В качестве аргумента своей позиции авторы ссылаются на дореволюционное отечественное право и зарубежное право, где не проводилось выделение отраслей права. Вместе с тем в современной юридической литературе большинство ученных считают, что категории «отрасль права», «предмет и метод правового регулирования» являются важными и необходимыми при исследовании права.

В настоящее время метод правового регулирования стал трактоваться значительно шире: под ним стали понимать не один какой-либо юридический признак, а совокупность многих признаков. В связи с этим сложилось два подхода к решению этого сложного вопроса. Одни ученые придерживаются традиционного понимания метода, согласно которому каждой отрасли свойственна целая система регулятивного воздействия. Другие авторы полагают, что необходимо расширить содержание метода и включить в него все правовые свойства обеспечения регулятивного воздействия на общественные отношения, входящие в предмет правового регулирования определенной отрасли права.

Кроме того, в юридической литературе был сделан вывод о наличии как общего метода, присущего системе права в целом, так и отраслевого метода правового регулирования.

А.М. Витченко под общим методом понимает «совокупность специфических юридически-нормативных средств воздействия права на общественные отношения, позволяющих отграничить правовое регулирование от других форм воздействия права на общественные отношения», а под отраслевым – «совокупность юридических приемов, средств, способов, отражающих своеобразие воздействия отрасли права на общественные отношения, направленных непосредственно на формирование и выражение вовне возможного и должного поведения субъектов регулируемых данной отраслью права отношений»[143].

В современной юридической литературе существуют различные определения метода правового регулирования. Отмечают, что система методов может быть представлена в виде своеобразной пирамиды, состоящей из четырех уровней: первая подсистема – это верхушка пирамиды, которую представляет единый (общий) метод правового регулирования; вторая подсистема – диспозитивный и императивный методы, которые образованы из единого метода; третья подсистема – межотраслевые методы (поощрение и т. п.), и, наконец, четвертая подсистема, основание пирамиды – отраслевые методы[144].

H. И. Матузов в общее понятие метода включал следующие компоненты:

I. Установление границ регулируемых отношений, что, в свою очередь, зависит от ряда объективных и субъективных факторов (особенностей этих отношений, экономических и иных потребностей, государственной заинтересованности и др.).

2. Издание соответствующих нормативных актов, предусматривающих права и обязанности субъектов, предписания о должном и возможном их поведении.

3. Наделение участников общественных отношений (граждан и юридических лиц) правоспособностью и дееспособностью, позволяющих им вступать в разнообразные правоотношения.

4. Определение мер ответственности (принуждения) в случае нарушения этих установлений.

К конкретным (или отраслевым) методам Н.И. Матузов относит императивный и диспозитивный, поощрительный, рекомендательный и т. д.[145]

Д.Е. Петров под методом правового регулирования понимает совокупность специфически-юридических черт отрасли права, в которых концентрированно выражаются соответствующие ее содержанию и социальному назначению способы и средства регулирования определенного рода общественных отношений[146]. В.Д. Сорокин определяет метод правового регулирования как способ воздействия социальных управленческих систем на внешнюю и внутреннюю среду, представляющий собой обусловленную единым предметом правового регулирования систему, складывающуюся из трех первоначальных способов воздействия – предписания, дозволения и запрета[147]. Согласно А.Ф. Черданцеву, метод правового регулирования есть совокупность способов, типов правового регулирования, используемых той или иной отраслью права[148]. Как верно отмечает Н.В. Витрук, метод правового регулирования – это набор юридического инструментария, посредством которого юридические нормы воздействуют на общественные отношения[149].

Также одни ученые полагают, что метод носит дополнительный характер по отношению к предмету, поскольку методов правового регулирования гораздо меньше, чем отраслей, и что «чистого» метода не существует ни в одной отрасли права, даже в гражданском и административном[150]. Другие ученые считают, что метод правового регулирования из дополнительного признака сразу же становится основным, если перед нами фигурируют общественные отношения, которые могут входить в орбиту нескольких отраслей права[151].

В понимании метода правового регулирования, несмотря на то, что он давно исследуется в юридической науке, до сих пор нет единообразия. Одни ученые трактуют его как способы, средства и приемы правового регулирования[152], другие – как способ, совокупность способов правового воздействия либо правового регулирования[153], третьи – как совокупность приемов и способов, юридических средств[154], четвертые – как средства обеспечения[155]. Наиболее предпочтительной является позиция, согласно которой правовой метод представляет собой известный набор юридического инструментария, посредством которого государственная власть оказывает необходимое воздействие на волевые общественные отношения в целях придания им желаемого развития[156]. В этом определении вполне обоснованно обращается внимание на такую весьма существенную черту метода, как его воздействие в заранее определенном направлении, т. е. целенаправленное влияние на волю субъектов права.

Специальными исследованиями отраслевого метода правового регулирования было установлено, что метод правового регулирования является специфическим способом воздействия определенной совокупности юридических норм на социальную сферу, а также выражает все основные юридические особенности отрасли права и характеризуется субъективностью, так как в значительной мере зависит от воли законодателя. Таким образом, не может быть основной отрасли права без специфического, присущего ей метода правового регулирования.

Учитывая вышеизложенное, следует отметить, что важную роль играют критерии разграничения отраслей права: предмет и метод правового регулирования. Кроме того, необходимо помнить, что есть и другие критерии: функции, принципы, интерес, правовая традиция, значимость регулируемых отношений, юридическая ответственность и т. д.

§ 3. Общенаучное понятие комплекса как особой системы

Учитывая тему нашего исследования, а также имеющиеся разногласия по поводу наличия комплексных отраслей в системе права и системе законодательства, необходимо иметь общее представление о понятии «комплекс». Для определения понятия «комплекс» применительно к праву необходимо также выяснить в общенаучном плане сходства и различия между понятиями «система» и «комплекс».

Комплекс – это многозначное понятие, которое относится к общенаучной категории и является объектом пристального внимания как с позиции юриспруденции, так и других наук. В современной науке и жизни термины «комплекс», «комплексность» употребляются в разных значениях, являются элементами целого ряда понятий в разных областях знаний, но и имеют общие черты.

В переводе с латинского языка комплекс (complexus) – это связь, сочетание, совокупность предметов или явлений, составляющих одно целое.

В современной науке под комплексом понимаются:

1. Группа зданий, сооружений единого назначения.

2. Совокупность связанных друг с другом отраслей народного хозяйства или предприятий различных отраслей хозяйства.

3. Совокупность, сочетание чего-нибудь.

В самом общем смысле понятие «комплекс» определяется как совокупность предметов или свойств, образующих одно целое.

В свою очередь общее понятие «система» также многозначно. Слово «systema» греческого происхождения и означает «составление; целое, составленное из частей». Так, А.П. Огурцов считает, что первоначально понятие «система» было связано с формами социально-исторического бытия[157].

В.Н. Садовский и Э.Г. Юдин утверждают, что понятие «система» встречается впервые у стоиков, толковавших его в онтологическом смысле как мировой порядок[158]. В.Н. Садовский полагает, что система – это упорядоченное определенным образом множество элементов, взаимосвязанных между собой и образующих некоторое целостное единство[159].

Древние, например, Эпикур, использовали понятие «система» и для обозначения определенной суммы знаний[160]. Наиболее известным в научной литературе является определение понятия «система», предложенное Л. фон Берталанфи: «Система есть совокупность взаимодействующих элементов». Ученый считал, что системным исследованиям могут быть подвергнуты все отраслевые знания.

Из множества определений целостных систем и их differentia specified[161] выделяется определение Формы Аквинского, в соответствии с которым целостность, или система, характеризуется тройной взаимозависимостью каждой из ее важных частей от остальных частей и от всей системы, а также всей системы от ее частей.

В современной науке система – это:

1. Порядок, обусловленный планомерным, правильным расположением частей в определённой связи.

2. Совокупность принципов, служащих основанием для какого-либо учения.

3. Форма общественного устройства и т. д.

В Большой советской энциклопедии «система» понимается как множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определенную целостность, единство.

Некоторые ученые понятие «комплекс» отождествляют с понятием «система» либо полагают, что оба эти понятия взаимно определяют друг друга[162]. Так, Л. фон Берталанфи, как уже упоминалось, определяет систему как комплекс взаимодействующих элементов. По мнению М.П. Шубиной, понятие «комплексность» часто употребляется наряду с понятием «системность», что вполне закономерно: это действительно очень близкие понятия, отражающие разный уровень конкретизации целостности[163].

Близкое к понятию комплекса представление о системах развивает философ Г.С. Батищев. По его мнению, системы – это целостности, внутри которых возникает сотрудничество, диалог подсистем. Системы такого типа он называет гармоническими[164]. Философ А.А. Файзиев считает, что понятие «комплекс» конкретизирует содержание понятия «система», углубляя представление об основании единства предмета, раскрывая взаимоотношения элементов как их взаимосвязи[165].

Социолог Н. Луман основополагающей характеристикой как системы, так и ее «окружающей среды» считает «комплексность» – общесистемное понятие сложности событий. «Комплексность» мира – это бесконечное число возможностей, которые постоянно угрожают системе. Система, имеющая лишь одну повторяющуюся коммуникацию, потеряла бы смысл: она перестала бы оставаться системой в силу своей недостаточной комплексности[166].

По мнению экономиста А. В. Глоткова, различия между понятиями «система» и «комплекс» сводятся к следующему.

1. Элементами комплекса, как правило, выступают только дискретные объекты. Система в число своих элементов может включать наряду с объектами их свойства, отношения между объектами.

2. У элемента, ставшего составной частью комплекса, «внутри-комплексные» связи начинают доминировать над внешними; компоненты в комплексе в большей степени согласованы (сопряжены) между собой по обмену веществом, энергией, информацией, в силу чего элемент данного комплекса редко входит одновременно в какой-то другой комплекс. Системная ориентация, наоборот, исходит из предположения, что возможно широкое взаимопроникновение различных систем, пересечение множества их составляющих элементов. Таким образом, комплекс более упорядочен, более экономичен в совокупных затратах энергии, но с точки зрения эволюции более консервативен. Система более энтропийна, менее экономична, но обладает большими потенциями развития, эволюции[167].

Исходя из вышесказанного, под системой следует понимать сочетание объектов, их свойств и отношений, о которых можно сказать, что взаимные связи между составляющими элементами придают ему новое качество целостности, выражающееся в относительной устойчивости, особом проявлении общих закономерностей развития всего сочетания, генерализации функций. А комплекс – это система, отличающаяся высоким уровнем сопряжения между составляющими элементами по потокам веществ, энергии и информации и в силу этого обладающая высокой энергетической экономичностью и устойчивостью по отношению к внешней среде[168].

Социолог Пол Циллиерс полагает, что нужно избегать путаницы как в различении простых и комплексных систем, так и в различении сложных и комплексных систем[169]. В первом случае под видом простой системы может выступать комплексная (например, лист дерева), в то время как некоторые комплексные системы могут описываться достаточно просто (например, двигатель внутреннего сгорания). Комплексность является результатом взаимодействия компонентов и выражается на уровне самой системы. Во втором случае сложные системы состоят из значительного количества элементов, но могут точно описываться (например, устройства вычислительной техники). Комплексные системы не позволяют сделать исчерпывающих описаний, особенно в режиме реального времени. Однако П. Циллиерс приводит десяток концептуальных характеристик комплексных систем. Представим их в сжатой форме.

1. Комплексные системы состоят из большого количества элементов.

2. Большое количество элементов необходимо, но еще не достаточно. Элементы должны вступать в динамические интеракции, одним из свойств которых является перенос информации (the transference of information).

3. В интеракции любой элемент может влиять на другие и быть подверженным их влиянию. Интеракция становится насыщенной, если количество разнонаправленных связей элемента возрастает. Тем не менее, поведение системы не определяется строгим количеством интеракций, связанных с отдельным элементом, а элементы с меньшими связями могут выполнять те же функции, что и элементы с большими.

4. Сами интеракции проходят в нелинейном режиме: малые причины могут порождать значительные последствия, и наоборот.

5. Информация в насыщенных интеракциях передается, как правило, от ближайших соседних элементов. На всем протяжении передачи влияние информации модифицируется: оно может усиливаться, подавляться или меняться разными способами.

6. В интеракциях образуются петли, принимающие форму либо положительных (усиливающих, стимулирующих), либо отрицательных (отталкивающих, препятствующих) обратных связей. Процессы в комплексных системах имеют рекуррентный характер.

7. Комплексные системы – это обычно открытые системы. Однако очень сложно определить границу комплексных систем и окружающего мира, поэтому установление размера системы часто служит задачам описания системы и зависит от позиции наблюдателя.

8. Комплексные системы действуют в условиях, далеких от равновесия. Происходит постоянный поток энергии для поддержания организации системы и ее выживания.

9. Комплексные системы имеют историю. Прошлые события в системе несут определенную ответственность за поведение системы в настоящем.

10. Комплексность есть результат насыщенной интеракции простых элементов, реагирующих только на ограниченную информацию, которую они представляют друг другу. Комплексная система не может быть представлена на уровне интеракций отдельных элементов[170].

Понятие «комплекс» также рассматривают как нечто более широкое, нежели система, указывая, что система является только видом комплекса[171]. В научном обиходе термины «система» и «комплекс» могут иметь и другое значение. Так, В.Г. Афанасьев считает, что понятие «система» имеет более широкий, всеобъемлющий характер по сравнению с «комплексом», т. е. первое понятие является как бы родовым по отношению ко второму[172]. Всякий комплекс есть система, т. е. особая категория систем, но не о каждой системе можно сказать, что она представляет собой комплекс.

Следует присоединиться к позиции ученых, которые считают, что комплекс – это специфическая система. Так, В.Н. Протасов отмечает, что комплексы необходимо рассматривать как особые системы[173].

Известно много разных определений системы, но в целом они сводятся к тому, что система есть некоторое множество разнородных элементов, связанных между собой и образующих определенную целостность. В.Г. Афанасьев к характерным чертам целостной системы относит:

1. Активное воздействие на свои компоненты и изменение их в соответствии со своей природой.

2. Наличие специфической – количественно и качественно – организации составных частей.

3. Особые внутренние взаимосвязи компонентов и их организация, которые образуют структуру целостной системы.

4. Существование не в изоляции, а в определенном отношении к окружающей среде.

5. Изменение с ходом времени и наличие своей истории.

6. Наличие особых функций, качеств и свойств, которые определяются характером ее компонентов, их взаимосвязями, взаимодействием со средой и историко-генетическими условиями[174].

Таким образом, система – это совокупность не только элементов, но и связей между ними. Система характеризуется тем, что ее взаимосвязанные части функционируют как целое; она изменяется, если что-либо убрать или добавить; компоновка, взаимное расположение частей имеет решающее значение; ее части взаимосвязаны и работают вместе; поведение частей зависит от структуры.

С точки зрения интегративных (эмерджентных) свойств система предполагает закономерный, необходимый и обусловленный внутренними потребностями развития частей и целого характер связи и взаимодействия всех элементов системы, «при котором изменение любого элемента оказывает воздействие на все другие элементы и ведет к изменениям всей системы, изменение же любого элемента зависит от всех других элементов системы»[175].

Система отличается от нагромождения, которое представляет собой совокупность разрозненных частей и основные свойства которого не изменяются, если что-либо добавить или убрать. Разделив надвое, получите два нагромождения поменьше; расположение частей не имеет значения, они не связаны между собой и могут функционировать отдельно; их поведение (если оно есть) зависит от размера или числа предметов, составляющих нагромождение[176].

Различают механические и органические системы. Механические системы обладают постоянным набором неизменных элементов, четкими границами, однозначными связями, не способны изменяться и развиваться, функционируют под воздействием внешних импульсов. Выход элемента из механического целого нарушает его функционирование. В механической системе элементы находятся во внешней связи друг с другом, не затрагивающей внутреннего существа каждого из них, и пребывают в безразличной самостоятельности. В органических системах увеличивается зависимость части от целого, а целого от части, наоборот, уменьшается. Кроме того, им присущи важные свойства, которых нет у механических систем, такие, как способность к самоорганизации и самовоспроизведению.

В свою очередь системы стремятся к постоянным изменениям за счет специализации, дифференциации, интеграции элементов. Это ведет к усложнению связей, совершенствованию самой системы, позволяет достигать целей многими способами, требует дополнительных ресурсов.

Система, состоящая из разнородных элементов, называется сложной. В теории систем сложная система определяется как система, состоящая из множества взаимодействующих составляющих (подсистем), вследствие чего сложная система приобретает новые свойства, которые отсутствуют на подсистемном уровне и не могут быть сведены к свойствам подсистемного уровня. Сложной системе присущи такие характеристики, как большое число элементов, многообразие возможных форм связи, множественность целей, многообразие природы элементов, изменчивость состава и структуры. Сложность означает, что введение новой единицы в систему не только порождает новые отношения, но и изменяет существующие. Степень сложности зависит от взаимосвязанности этих элементов и от их числа. Общее между понятиями «система» и «комплекс» выражается в том, что оба сочетания обладают качеством целостности. В теории систем также отмечалось, что усложнение в свою очередь благоприятно для развития пластичности, так как усиливает богатство возможных комбинаций[177].

С терминологической точки зрения понятия «система» и «комплекс» относятся к совокупности взаимосвязанных объектов, процессов. Для обоих сочетаний характерно:

1. Наличие связи, отношений между элементами, т. е. характерные для составляющих элементов взаимосвязи придают сочетаниям новое качество – целостность. Понятие системности, комплексности и целостности – результат оценки отношения «целое – часть». Целостность и комплексность – близкие по смыслу понятия. Можно сказать, что целостность есть предельная комплексность явления, что подтверждает Ю.П. Адлер: «Возможно, комплексность и есть последний шаг к целостности, но она может бесконечно долго приближаться к ней, так никогда ее не достигнув»[178]. Тем самым отмечается отличие целого от части и соответствующие отношения целого и части. Некоторые авторы видят различие в понятиях «элемент» и «часть» в том, что часть имеет смысл лишь по отношению к строго определенному целому, несет черты его качественной определенности и не существует самостоятельно. Элемент может быть компонентом многих систем, он не выражает их качества, а обладает своим, отличным от них качеством. «Элемент, – пишет Г.А. Югай, – есть такой составной компонент предмета, который может быть и безразличен к специфике предмета»[179]. Л.О. Вальт, напротив, считает, что элемент вне целого, вне системы существовать не может. С точки зрения А.А. Файзиева элемент имеет смысл лишь в отношении к определенному целому. Пока та или иная реальность не вступила во взаимодействие с другими реальностями и не образовала вместе с ними целостную систему, она не является элементом, а представляет собой вещь. Поэтому элемент выражает специфику целого, является носителем его свойств, качественной определенности. В.Н. Протасов отмечает, что слово «часть» указывает лишь на внутреннюю принадлежность чего-либо объекту, а «элемент» всегда обозначает функциональную единицу. Всякий элемент – часть, но не всякая часть – элемент.

2. Наличие иерархичности.

3. Наличие особого свойства, функции системы, не сводящегося к свойствам отдельных элементов (эмерджентные свойства).

4. Наличие связи с внешней средой, которая в силу того же качества целостности отличается от связей со средой отдельных составляющих элементов.

Первые определения права как системы начали появляться в советский период и содержали указания на системность этого объекта, т. е. на его целостность, многокомпонентность, сложность, взаимосвязь и взаимообусловленность его составных частей. Так, С.С. Алексеев писал, что право представляет собой весьма сложную целостную систему[180].

Но подобные образования, в частности, правовая система, у правоведов чаще именовались не системами, а комплексами, хотя в ряде определений использовалось понятие «система» как синоним комплекса. Например, Д.А. Керимов характеризует правовую систему не только как многосистемное образование, но и полисистемный комплекс. В связи с этим ученый считает, что возможно познание не только интегральных и структурно-функциональных качеств правовой системы, но и ее связи, отношения, взаимодействия подсистем, которые в качестве составных частей, компонентов образуют полисистемный комплекс данной целостной системы[181].

В юридической литературе под системой права понимается его внутренняя структура (строение, организация), которая складывается объективно как отражение реально существующих и развивающихся общественных отношений. Система права показывает, из каких частей, элементов состоит право и как они соотносятся между собой. Отрасль права представляет собой обособившуюся внутри данной системы совокупность однородных правовых норм, регулирующих определенную область (сферу) общественных отношений. Объективная необходимость предрешает выделение отрасли права, а законодатель лишь осознает и оформляет (протоколирует) эту потребность. Для образования самостоятельной отрасли права имеют значение следующие условия:

1. Степень своеобразия общественных отношений.

2. Удельный вес этих общественных отношений.

3. Невозможность урегулировать возникшие отношения с помощью норм других отраслей.

4. Необходимость применения особого метода регулирования.

Качественная однородность тех или иных общественных отношений вызывает к жизни соответствующую отрасль права. Особенностью системы права является ее динамический и многоуровневый характер, открытость, гетерогенность и др. Появляются новые виды деятельности, требующие правового регулирования, изменяются интересы субъектов правового регулировании, уровень развития общества, правосознания и правовой культуры. Эти процессы обуславливают изменения в системе права; изменяются элементы и связи между ними, но сама система сохраняется.

Особую роль играет динамика системы, т. е. способ соединения элементов, вступающих между собой в разнообразные отношения. Это объясняет сложный характер системы права, наличие разнообразных структурных связей. Анализ внутренних связей раскрывает основания для выделения комплексных правовых образований. Своеобразие таких правовых образований в системе права проявляется в том, что многие нормы, составляющие комплексную отрасль, во-первых, выступают как нормы основных отраслей права; во-вторых, будучи нормами основных отраслей права и оставаясь таковыми, входят в иную правовую структуру – комплексную отрасль права. В силу этого комплексные правовые образования самым тесным образом взаимодействует со многими отраслями права.

Комплексность может проявляться в количестве рассматриваемых элементов в комплексных правовых образованиях, в частности, в наличии большого числа различных норм. Так, появление еще одного элемента может привести к созданию множества дополнительных связей. При этом комплексность зависит не столько от количества элементов и отношений, сколько от их разнообразия (неоднородности). Как известно, в состав комплексных правовых образований входят элементы, одновременно функционирующие в других отраслях, с которыми комплексные отрасли связаны сложными функциональными и иными зависимостями. Поскольку взаимосвязи комплексной отрасли права носят сложный характер, постольку такие образования не располагаются в одном специфическом месте системы права, а являются результатом взаимодействия компонентов и выражаются на уровне самой системы права.

Следовательно, комплексность является одним из принципов организации системы права и рассматривается как высшая стадия ее формирования. Это обусловлено изменением системы права в результате процесса дифференциации, усложнения, в том числе в связи с появлением новых качественных состояний ее элементов, которые имеют характер количественного накопления.

§ 4. Комплексное правовое регулирование и источники права