Intermezzo, parte prima
Нефас говорит с ним.
Свет, просачиваясь сквозь витражные окна, заливает огромный зал радужным сиянием, рассыпается по стенам Дворца дожей мерцающими бликами.
Нефас говорит с ним.
Чумной Доктор слышит голос своего творения: огромной установки из черного металла, напоминающей пушку с тысячей жерл, орган из застывшего пламени; монстра, рожденного от слияния науки и магии.
Доктор стоит, упираясь лбом в холодную поверхность машины и пытается различить последние слова запертой в Нефасе сущности.
У него есть пара минут, пока карнавал не начнется. Созданное Доктором оружие положит конец войне, но у него так мало времени, чтобы просто…
Попрощаться.
– Хартлин, прости меня, – шепчет Доктор Чумы, – у меня не было выбора, ты же знаешь.
Какая теперь разница?
Доктор Чумы осознает, что слова Хартлин будут преследовать его до самой смерти. Поэтому он просто слушает, и ее почти неразличимый голос рассказывает историю.
Завтра я проснусь, и все исчезнет. Не будет игл, что вгоняли мне под кожу, не давая спать и не давая умереть, не будет слепящего света ущербной луны, холода летней ночи и мрачной красоты осенних вечеров. Когда над мертвыми дворцами Мар ди Силенцио взойдет бледно-золотое солнце, все закончится.
Я проснусь, и вместо черно-белого сна, когда-то бывшего моей жизнью, я наконец-то увижу янтарное пламя рассвета.
Несуществующие красные линии на моих запястьях, с пальцев капает прозрачная кровь.
Я все еще жива и я буду жить, пока в Монохромном мире тикают часы. Я буду жить еще целую вечность, пока они мерно тикают…
…с обеих сторон.
Каждые по-своему
Тик-так
Так-тик
Я знаю, что никто не придет за мной.
Никто не разбудит меня поцелуем.
Я проснусь сама. Я уже проснулась.
Терновник рвала голыми руками, продираясь сквозь заросли, что скрыли мой дом от обманчивой пустоты внешнего мира.
Где ты, мой мертвый принц, где ты был, когда Королева проиграла партию в шахматы своему Шуту, и он, примерив терновый венец Королевы, стал олицетворением мудрости?
О, где же ты был, когда я так нуждалась в твоем исцеляющем поцелуе?
Я сильнее тебя, видишь?
Я сильнее всех тех, кто приходил в мою комнату над бездной, желая насладиться видом на Бесконечность и сыграть в карты со спящей актрисой театра Дель Арте, заточенной в башне из ее же иллюзий и несбывшихся желаний.
Кто я?
Коломбина, Арлекин, Пьеро?
Ни одна из них.
Из чьих костюмов сшито мое давно истлевшее платье, чьи глаза равнодушно смотрят на мир из-под длинных ресниц? И чье сердце бьется в груди, истерзанной старческим кашлем?
Я – Многоликая Чума, и это ты меня создал.
Докажи мне, что ты сильнее меня – и я встречу тебя у входа в зачарованный замок. Я пройду сквозь терновник, изорвавший мое платье, изрезавший мое тело.
Видишь, сколько шрамов? Ты будешь любить их все… Каждый из их.
Я буду твоей
Когда выберусь отсюда.
Мне кажется, что я заново учусь дышать. Глотая отравленный воздух Монохромного мира, я чувствую себя бесконечно живой и бесконечно свободной.
Робкое солнце осторожно покрывает позолотой шпили соборов, башен, крыши домов и брусчатку мостовых, придавая городу непривычную яркость.
Я наблюдаю за тем, как медленно по улицам ступает утро, и понимаю, что когда-нибудь мне удастся осуществить задуманное.
Однажды я смогу проснуться.
Доктор Чумы отходит от Нефаса, с горечью понимая одну вещь – нет, она не сможет. Она уже никогда не проснется и не станет Хартлин.
Теперь это Нефас. Идеальная машина для убийства, и именно он сделал ее такой.