Глава 5
Готовясь ко сну, Катриона исподволь следила за Тьеном. Напряжение, сквозившее в каждом его движении, подсказывало, что лучше ей побыстрей предложить ему заняться сексом. Его состояние пугало ее. Как всегда. Уже давно пора дать ему возможность спустить пар. Чем дольше она ждет, тем труднее будет потом. Он будет становиться все напряженнее, и закончится это вспышкой ярости.
В глубине души Кэт считала, что секс должен быть романтическим, полностью раскованным и дарующим партнерам взаимную радость. А не чем-то вроде терапии, как у нее. Тьен всегда требовал от нее должной реакции и прилагал к этому немало усилий. Не то что многие другие мужчины, о которых ей доводилось слышать. Те, что думают лишь о себе и, получив удовольствие, поворачиваются спиной и засыпают. Хотя иногда Катриона жалела, что Тьен не из таких. Он сердился – на себя? на нее? – если она не отвечала так, как ему хотелось. Неспособная лгать телом, Кэт давно научилась отключаться и таким образом высвобождать какой-то там внутренний канал, который позволял плоти довлеть над разумом. Эротические фантазии, к которым она прибегала, чтобы добиться этого, становились все необузданнее и ярче. Что это, неизбежный побочный эффект глубинного постижения неприглядных сторон человеческих возможностей или врожденный дефект души?
Как же я это ненавижу!
Тьен повесил рубашку и криво улыбнулся жене. Но взгляд его оставался таким же напряженным.
– Мне бы хотелось, чтобы ты завтра оказала мне услугу.
Все, что угодно, чтобы отодвинуть неизбежное.
– Конечно. Какую именно?
– Возьми на себя обоих Аудиторов и поводи их где-нибудь подольше. Они меня достали. Эти их планетарные каникулы сильно мешают работе моего департамента. Мы убили целую неделю на то, чтобы подготовить для них сегодняшнее шоу. Может, они найдут какое-нибудь другое место, куда им еще сунуть нос, а потом уберутся наверх.
– Куда их вести и что показывать?
– Да все, что угодно!
– Я уже показала дяде Фортицу окрестности.
– А университетский городок? Может, его это заинтересует. Твой дядя вообще интересуется многими вещами, а этому коротышке-фору, полагаю, совершенно все равно, куда идти. Лишь бы вина было в достатке.
– Понятия не имею, что может заинтересовать лорда Форкосигана.
– Так спроси! Предложи что-нибудь сама. Поведи его… Ну, не знаю… По магазинам, что ли.
– По магазинам? – усомнилась она.
– Или еще куда.
Все еще натянуто улыбаясь, он наклонился к ней, обнял и легонько коснулся губами. Она ответила на поцелуй, стараясь не показывать, что делает это по обязанности. Она чувствовала жар его тела, рук и чувствовала, насколько искусственна его нежность. Ах да, еще одна сегодняшняя обязанность – разрядка Тьена. Очень непростое дело. Кэт приступила к привычному ритуалу жестов, слов и всего прочего, что обычно предшествовало физической близости.
Уже в постели она закрыла глаза, пока он ласкал ее, частично для того, чтобы лучше чувствовать, частично – чтобы не видеть его взгляда, становившегося все более жарким и довольным. Кажется, на Земле есть какая-то птица, которая считает, что если она тебя не видит, то и ты не видишь ее? И прячет голову в песок. Занятное зрелище. Интересно, и долго при таком подходе ей удается сохранять голову на шее?
Она открыла глаза, когда Тьен, перегнувшись через нее, притушил лампу. Под его жадным взором она чувствовала себя не любимой и желанной, а уродливой и униженной. Как можно изнасиловать женщину одними лишь глазами? Как можно быть с кем-то в интимных отношениях и при этом каждый раз наедине с этим человеком чувствовать, что он унижает твое «Я», твое достоинство? Не смотри, Тьен. Полный абсурд. С ней действительно что-то не так.
Тьен наклонился ближе, и она покорно раздвинула губы, быстро подчинившись его требовательному поцелую. Она не всегда была такой разумной и осторожной. Тогда, в самом начале, все было не так. Или изменилась лишь она?
Теперь пришла ее очередь вернуть ласки. Это было довольно просто. Тьен зарылся лицом в подушку и некоторое время молчал, пока ее руки порхали по его телу, гладя мышцы и скрытно ища симптомы. Кажется, дрожь сейчас несколько утихла. Возможно, сегодня была ложная тревога и руки у него тряслись от голода и нервотрепки.
Кэт знала, когда с ней все это началось. Примерно за четыре или пять мест работы до нынешней. Когда Тьен вдруг решил по каким-то до сих пор ей непонятным причинам, что она ему изменяет. С кем именно, Кэт тоже по сию пору так и не поняла, поскольку те два имени, которые он в конечном счете все же назвал, звучали полным бредом. Она и представления не имела, что в его голове бродят такие мысли, пока не заметила, что он следит за ней, оказываясь в необычных местах и во внеурочное время. Может, именно поэтому та служба так плохо кончилась? В конце концов она вытянула из него, в чем он ее обвиняет. И пришла в ужас. Ей было больно и немного страшно. Можно ли считать преследованием, если преследует тебя собственный муж? У нее не хватило мужества поинтересоваться, с кем можно проконсультироваться по этому поводу. Единственным источником безопасности была твердая уверенность, что она никогда не была наедине в неподобающем месте ни с одним посторонним мужчиной. Хоть в этом ей пригодилось форское воспитание. И тогда Тьен обвинил ее в том, что она спит со своими подругами.
И вот тут в ней что-то сломалось, исчезло всякое желание что-либо ему доказывать. Как можно объяснить что бы то ни было человеку, который верит во что-то не потому, что это истина, а потому, что он сам идиот? Никакие доводы, возмущение и протест не имели смысла, потому что проблема была не в обвиняемом, а в обвинителе. И тогда она начала думать, что он живет в каком-то другом, параллельном мире, с иными физическими законами и иной историей. И с обитателями, очень отличающимися от тех, которых знала она под теми же именами. Вкрадчивыми доппельгангерами.
И все же этого обвинения хватило, чтобы лишить ее друзей, теплоты общения, сменившейся каким-то новым и нежеланным уровнем отгороженности. Дальше – больше. Тьен в очередной раз сменил работу, и время и расстояние вообще оборвало все ее связи. А после следующего переезда она перестала даже пытаться завести новых друзей.
Катриона до сих пор не знала, не воспринял ли он ее брезгливое нежелание защищаться за скрытое признание вины. После того скандала вопрос отпал сам собой. Тьен больше его не поднимал, а она не снисходила. Считает ли он ее невиновной, или полагает себя безгранично благородным за то, что простил ей несуществующие грехи?
Ну почему он такой невозможный?
Ей не хотелось слышать ответа, но он пришел все равно. Потому что боится тебя потерять. И в панике начал крушить все вокруг, уничтожив попутно ее любовь и тем самым воплотив в жизнь то, чего боялся? Похоже, так оно и есть. Хотя ты, вообще-то говоря, не можешь не признать, что его опасения небезосновательны. Любовь в ней давно уже умерла. В последнее время она сидит на голодной диете верности данным клятвам.
Я – фор. Я поклялась поддерживать его в болезни. Он болен. Я не нарушу данную клятву потому лишь, что возникли проблемы. Ведь именно в этом смысл клятв. Некоторые вещи, единожды нарушенные, не подлежат восстановлению. Данные клятвы, доверие…
Она не знала, в какой степени его иррациональное поведение связано с заболеванием. Возможно, когда он пройдет лечение, его эмоциональное состояние тоже улучшится. Или она сможет хотя бы определить, в какой степени это воздействие дистрофии Форзонна, а в какой… просто личные качества Тьена.
Они сменили позицию. Опытные руки мужа поглаживали ей спину, проверяя, насколько она расслабленна и готова к дальнейшему. И тут ей пришла в голову еще более тягостная мысль. Не может ли такого быть, что Тьен подсознательно или осознанно специально оттягивает лечение, потому что интуитивно понимает, что именно его болезнь и связанная с нею уязвимость – одна из немногих оставшихся нитей, все еще связывающих жену с ним? Не по моей ли вине он откладывает лечение? У нее зверски болела голова.
Тьен, все еще продолжавший поглаживать ей спину, что-то протестующе забормотал. Ей никак не удавалось расслабиться. Так не пойдет. Кэт решительно настроила свои мысли на эротическую фантазию, весьма не романтическую, но которая обычно хорошо срабатывала. Может, это что-то вроде скрытой формы фригидности, этот ее самогипноз, к помощи которого она все время прибегает, чтобы получить сексуальную разрядку, несмотря на столь близкое присутствие Тьена? В чем разница между тем, что человек просто не любит секс, и тем, что не любит того единственного человека, с которым когда-либо занимался сексом?
И все же ей страшно хотелось ощущать живое тело, теплое прикосновение мужских рук – то, чего не могли дать никакие самые эротические фантазии. И Тьен в этом плане был действительно очень хорош. Он ласкал ее очень долго, хотя иногда и тоскливо вздыхал, за что она никак не могла его винить. Его мягкие прикосновения, тепло и уют постели привели наконец к тому, что она расслабилась. Она могла бы наслаждаться этим часами – тут Кэт приоткрыла глаз и глянула на часы. Нет, жадничать, пожалуй, не стоит. Какая же все-таки у Тьена вывернутая психика: с одной стороны, требовать от нее сексуального шоу, а с другой – обвинять в неверности. Чего он хочет – чтобы она растаяла или задеревенела? Что бы ты ни выбрала, выбор окажется неправильным. Нет, так дело не пойдет. Она слишком долго пытается настроить себя на нужный лад. Пора возвращаться к работе. Кэт снова постаралась обратиться к своим сексуальным фантазиям. Может, у него и есть права на ее тело, но ее душа и мысли принадлежат только ей. Это – единственная ее часть, к которой у него нет доступа.
Все пошло по плану, и в конечном итоге поставленная задача была выполнена. Когда все закончилось, Тьен поцеловал ее.
– Ну вот, все пошло на лад, – пробормотал он. – В последнее время у нас ведь все стало налаживаться, да?
Она пробормотала обычные заверения – стандартный набор фраз. Хотя предпочла бы честное молчание. И притворилась, что заснула, пока не услышала храп. И тогда пошла в ванную, чтобы выплакаться.
Глупое, совершенно иррациональное хныканье. Она рыдала, заглушая плач полотенцем, чтобы, не дай Бог, ни муж, ни Никки, ни гости не услышали и не пришли выяснять, в чем дело.
Я его ненавижу. Ненавижу себя. Ненавижу его за то, что он вынуждает меня ненавидеть самое себя…
Но больше всего она презирала себя за неистребимое желание физической близости, каждый раз возрождавшееся в ее сердце, несмотря на все усилия выкорчевать его окончательно. И это желание, эту зависимость, эту жажду теплых прикосновений необходимо уничтожить во что бы то ни стало. Потому что она предает ее хуже всего остального. Если она сможет убить в себе жажду любви, то тогда все прочие связывающие ее нити – долг, честь, а в первую очередь все страхи – можно будет тоже последовательно отбросить. Если я смогу убить в себе все это, то освобожусь от него.
Я превращусь в ходячего мертвеца, но стану свободна.
Отрыдавшись, Кэт умылась и выпила три таблетки от головной боли. Теперь, пожалуй, она сможет заснуть. Но, вернувшись в спальню, она обнаружила, что Тьен не спит. Его глаза сверкали в темноте. Услышав ее приглушенные ковром шаги, он включил лампу. Кэт попыталась сообразить, является ли бессонница одним из ранних симптомов его заболевания. Он приподнял простыни, чтобы она могла лечь.
– Что это ты там делала так долго? Развлекалась без меня?
Кэт не знала, что это – шутка и ей надо посмеяться, или он ждет от нее возмущенного отрицания. Поэтому решила сменить тему:
– Ой, Тьен, я чуть не забыла! Сегодня днем звонили из банка. Говорили что-то о том, что требуется моя подпись и оттиск ладони для подтверждения закрытия твоего пенсионного вклада. Я им сказала, что, по-моему, это неправильно, но переговорю с тобой, а потом им перезвоню.
Потянувшийся было к ней Тьен замер:
– Они не имели права звонить тебе по этому поводу!
– Если ты хотел, чтобы я сделала то, о чем они говорили, то должен был предупредить меня заранее. Они сказали, что приостановят это дело до моего звонка.
– Приостановят?! Нет! Ты глупая сучка! – сжал он кулаки.
От его брани ее затошнило. После всех приложенных нынче ночью усилий, чтобы его утихомирить, – такое! Все насмарку!
– Я что-то не так сделала? – обеспокоенно спросила она. – Тьен, в чем дело? Что происходит? – Кэт мысленно молилась, чтобы он не начал опять колотить кулаком в стенку. Если услышат дядя или Форкосиган, то как она объяснит…
– Нет… Нет. Извини. – Он потер лоб, и Кэт облегченно вздохнула. – Я забыл, что здесь действует комаррское законодательство. На Барраяре у меня не было проблем с закрытием пенсионного счета, если таковой имелся, когда я менял работу. А на Комарре они хотят получить подпись указанного наследника. Все в порядке. Завтра утром им срочно позвони и реши это дело.
– Ты ведь не собираешься увольняться, нет? – В ней начала подниматься волна паники. О Боже, только не очередной переезд… Не так скоро…
– Нет. Нет, черт побери! Расслабься. – Он криво улыбнулся.
– О! Хорошо. – Чуть поколебавшись, она спросила: – Тьен… У тебя есть какие-нибудь сбережения с предыдущих мест работы на Барраяре?
– Нет. Я всегда закрывал счета. Зачем позволять им крутить наши деньги, если мы и сами можем найти им применение? И эти средства нас не раз выручали, знаешь ли. – Он язвительно улыбнулся. – При сложившихся обстоятельствах ты должна признать, что идея откладывать деньги на мою старость не особенно рациональна. И ты ведь очень хотела тогда провести отпуск на Южном континенте, не так ли?
– По-моему, ты сказал, что мы едем на твое выходное пособие.
– Так и было. В некотором роде.
Значит… Если с Тьеном что-то случится, у них с Никки не останется ничего… Если он как можно быстрее не начнет лечиться, то это самое «что-то» случится очень скоро.
– Да, но… – И тут ее осенило. Неужели… – Ты это делаешь, потому… Мы уедем, чтобы ты начал лечение, да? Ты, Никки и я? Ой, Тьен, как здорово! Наконец-то! Ну конечно! Мне бы следовало самой сообразить. – Так вот для чего ему понадобились деньги! Наконец-то! Она обняла мужа и прижалась к нему. Но хватит ли этих средств? Если там меньше, чем требуется… – А этих денег хватит?
– Я… Я не знаю. Как раз сейчас выясняю.
– Я немного скопила из средств на хозяйство, так что могу добавить, – предложила Кэт. – Это позволит нам отправиться раньше.
Он облизнул губы и некоторое время молчал.
– Не знаю… Мне не нравится идея позволить тебе…
– Так я именно для этого и копила. То есть, конечно, это не я их заработала, но я смогла сэкономить. Это может быть моим вкладом…
– И сколько у тебя?
– Около четырех тысяч имперских марок! – Она улыбнулась, гордая своим достижением.
– Ого! – Казалось, он мысленно что-то подсчитывает. – Да, это будет существенным подспорьем.
Он поцеловал ее в лоб, и Кэт расслабилась еще больше.
– Мне никогда не приходило в голову использовать твой пенсионный вклад на лечение. Даже не думала, что это можно сделать. Как скоро мы сможем уехать?
– А… Это мне тоже предстоит еще выяснить. Я все узнал бы еще на этой неделе, но мой департамент серьезно пострадал от нашествия Имперских Аудиторов.
Она улыбнулась шутке. В свое время он довольно часто заставлял ее смеяться. И если с годами стал более желчным, то его вполне можно понять. Но чернота его юмора стала не столько развлекать ее, сколько утомлять. Цинизм теперь производил на нее гораздо меньшее впечатление, чем в двадцать лет. Может, принятое решение принесло и ему облегчение тоже.
И ты действительно думаешь, что в этот раз он таки сделает то, о чем говорит? Или тебя одурачили. Снова. Нет. Если подозрительность – одно из самых тяжких оскорблений, то вера всегда оправданна, даже если эта вера окажется обманутой. Удовлетворенная его обещанием, она уютно примостилась в его объятиях, и на сей раз кольцо его рук не показалось ей ловушкой. Может быть, им наконец удастся поставить свою жизнь на рациональную основу.
– По магазинам? – эхом повторил лорд Форкосиган, сидя за завтраком. Он встал самым последним. Дядя Фортиц уже сидел за коммом в кабинете Тьена, сам Тьен ушел на работу, а Никки убежал в школу. Губы Форкосигана оставались сжатыми, но в уголках глаз появились смешливые морщинки.
– Такого рода предложение довольно редко поступало сыну моей матери… Боюсь, мне не нужно… Нет, погодите, кое-что все же нужно. Свадебный подарок.
– А кто из ваших знакомых женится? – спросила Катриона, довольная тем, что ее предложение вроде бы прошло, поскольку другого у нее просто не было. Она приготовилась оказать всяческое содействие.
– Грегор и Лаиса.
Она не сразу сообразила, что он говорит об императоре и его комаррской невесте. Помолвка состоялась на Зимнепраздник, а свадьба была назначена на праздник Середины лета.
– О! Э-э… Я не уверена, что в куполе «Серифоза» вы сможете найти что-то достойное… Возможно, в Солстисе есть подходящие магазины… О Господи!
– Но мне необходимо что-то привезти, поскольку я буду шафером Грегора в свадебном круге. Может, мне удастся найти что-то, что будет напоминать Лаисе дом. Хотя, возможно, это и не самая блестящая идея, не знаю… Мне совершенно не улыбается спровоцировать у нее ностальгические чувства в медовый месяц. А вы что думаете?
– Полагаю, мы можем поискать… – Здесь имелись очень дорогие магазины, куда Кэт даже не отваживалась заглянуть. Может, теперь у нее появился повод?
– А еще, чуть не забыл, Дув с Делией. Да, мои общественные обязанности в последнее время растут как на дрожжах.
– Кто?
– Делия Куделка – моя подруга детства. Она выходит замуж за коммодора Дува Галени, нового шефа департамента по делам Комарры Имперской службы безопасности. Возможно, вы о нем еще не слышали, но услышите наверняка. Он уроженец Комарры.
– От родителей-барраярцев?
– Нет, от участников комаррского сопротивления. Мы соблазнили его служить империи. И мы с Дувом пришли к совместному выводу, что решающую роль в этом соблазнении сыграли блестящие сапоги.
Он произнес эту тираду с каменным выражением лица. Наверняка шутит. Или нет? Кэт нерешительно улыбнулась.
Тут на кухню пожаловал дядя Фортиц:
– Как там насчет кофейку?
– Конечно! – Кэт налила ему кофе. – Как дела?
– По-всякому. По-всякому. – Отхлебнув кофе, дядя благодарно улыбнулся племяннице.
– Я так понимаю, что утренний курьер уже был, – сказал Форкосиган. – Как прошел ночной улов? Есть что-нибудь для меня?
– К счастью, нет, если вы имеете в виду еще части тела. Они притащили кучу различного оборудования.
– Эти находки как-то влияют на ваш любимый сценарий происшедшего?
– Нет, но я продолжаю надеяться, что что-нибудь появится. Уж очень мне не нравятся результаты векторного анализа.
Взгляд Форкосигана стал заметно пристальнее.
– Вот как? И почему?
– М-м… Возьмем точку А как момент перед аварией – корабль, целый, конечно, и отражатель, спокойно сидящий на своей орбите. И возьмем точку b как момент после аварии, когда всякие обломки полетели во все стороны на разной скорости. По всем законам старой доброй классической физики, b должно равняться А плюс Х, где Х – какая-то сила – или масса, – добавленная в момент аварии. А нам известно, а чем больше b мы собрали, тем больше мы сужаем возможности Х. Нам по-прежнему недостает кое-каких частей системы управления, но аварийщики уже собрали большую часть изначальной массы системы корабль – отражатель. По предварительным подсчетам получается, что Х очень велик и имеет весьма странную форму.
– Это зависит от того, когда и как взорвались двигатели. Взрыв мог добавить чертовски большой импульс, – заметил Форкосиган.
– Удивляет не столько величина внешней силы, сколько ее направление. Фрагменты чего-либо, получившие ускорение в свободном падении, должны лететь по прямой, с учетом местной гравитации, конечно.
– А обломки рудовоза летели не так? – поднял брови Форкосиган. – Тогда что же, по вашему мнению, собой представляет этот Х?
Дядя Фортиц пожевал губу.
– Мне нужно еще над этим поразмыслить. Поиграть с цифрами и виртуальными вариантами. Кажется, мои мозги начинают стареть.
– А что… что это за форма такая этой силы, почему вы говорите, что она странная? – спросила Катриона, с большим интересом прислушиваясь к разговору.
Дядя Фортиц поставил чашку и сложил ладони ковшиком.
– Это… Как бы сказать… Обычная масса в космическом пространстве создает гравитационный колодец, или воронку, если угодно. А в данном случае это выглядит скорее как желоб.
– Идущий от рудовоза к отражателю? – Поинтересовалась Катриона, пытаясь себе это представить.
– Нет, – ответил дядя Фортиц. – Идущий от скачковой позиции ближайшего п-в-туннеля к отражателю. Или наоборот.
– И рудовоз в него… э-э-э… влетел? – уточнил Форкосиган. Он казался не менее озадаченным, чем Катриона.
Дядя Фортиц тоже выглядел не лучше.
– Мне бы не хотелось делать публичное заявление, это уж точно.
– Гравитационная сила? – спросил Форкосиган. – Или, возможно… Гравитационный польдер?
– Ну, выглядит это уж точно не как известные мне гравитационные польдеры. Нда-с… – Он взял свой кофе и собрался вернуться к своему комму.
– Мы как раз планировали, куда нам пойти, – сказала Катриона. – Вы не хотите еще что-нибудь посмотреть в Серифозе? Купить подарок тете?
– Я бы с удовольствием, но, полагаю, сегодня мой черед остаться дома и поработать, – ответил дядя. – А вы вдвоем идите и развлекайтесь. Хотя, если тебе попадется что-то, что, по-твоему, может понравиться твоей тете, я буду чрезвычайно признателен, если ты это купишь. Затраты я тебе компенсирую.
– Хорошо… – Идти только с Форкосиганом? Вдвоем? Кэт предполагала, что дядя пойдет с ними в роли дуэньи. Впрочем, если они будут ходить по общественным местам, то у Тьена не будет повода для подозрений. Хотя, как ни странно, Тьен, кажется, и не воспринимает Форкосигана как возможную угрозу. – Вам больше не нужно посещать департамент Тьена?
Ой, Боже, кажется, я не очень удачно сформулировала… Что, если он скажет, что нужно?
– Я еще не успел просмотреть первую партию их отчетов, – вздохнул дядя. – Может, возьмешь это на себя, Майлз?
– Ага, я ими займусь. – Его глаза блеснули при виде озабоченного выражения, появившегося на лице Катрионы. – Попозже. Когда вернемся.
Катриона повела лорда Форкосигана через парк перед домом к ближайшей стоянке. Ноги у него, возможно, и были короткими, но шагал он быстро, и она обнаружила, что ей нет необходимости подстраиваться под него. Более того, ей приходилось ускорять шаг. Некоторая затрудненность в движениях, которую она за ним заметила, судя по всему, в течение дня то появлялась, то исчезала. Взгляд его тоже был быстр, он живо оглядывал окрестности. В одном месте даже остановился и вернулся назад, чтобы внимательней рассмотреть что-то, что его заинтересовало.
– Есть у вас на примете конкретное место, куда вы хотели бы пойти? – спросила Кэт.
– Я Серифозу практически не знаю. Так что отдаюсь на вашу милость, сударыня, как моего гида. Когда я в последний раз совершал грандиозные покупки, то это было военное оборудование.
– Да, это совсем другое дело! – рассмеялась она.
– Не настолько, как вы можете подумать. Ради продажи действительно высококлассного оборудования поставщики готовы для встречи с вами пролететь полгалактики. Моя тетя Элис Форпатрил именно таким способом покупает одежду – вообще-то если подумать, то это тоже высококлассное оборудование, в некотором роде. Модельеры присылают к ней своих подхалимов. На старости лет я начал любить подхалимов.
Его «старость лет» измеряется годами тридцатью, решила Катриона. Причем недавно разменянными – как и ее собственные и до сих пор непривычные.
– А графиня, ваша матушка, тоже так совершает покупки?
И как его мать справляется с тем фактом, что он мутант? Судя по всему, очень даже неплохо.
– Мама просто покупает то, что ей скажет тетя Элис. Мне всегда казалось, что она чувствовала бы себя гораздо уютней в своей старой форме бетанского Астроэкспедиционного корпуса.
Знаменитая графиня Форкосиган была галактической эмигранткой, причем весьма редкостным видом – бетанкой с Колонии Бета. Прогрессивной, высокотехнологичной, процветающей Колонии Бета. Или коррумпированной, опасной, зловещей Колонии Бета. В зависимости от ваших политических взглядов. Неудивительно, что лорд Форкосиган ведет себя как гражданин галактики. Он в буквальном смысле слова наполовину инопланетник.
– А вы были на Колонии Бета? Там действительно все такое рафинированное, как они говорят?
– Да. И нет.
Они подошли к стоянке, и Кэт повела гостя к четвертой по счету машине, отчасти потому, что она была пустая, отчасти – чтобы выкроить себе еще несколько секунд и определиться, куда ехать. Как только они уселись на переднее сиденье, лорд Форкосиган машинально нажал кнопку на панели, закрыв кабину. Либо он привык ездить в одиночестве, либо еще не сталкивался с кампанией «Дождись попутчиков», которая сейчас велась в куполе «Серифоза». Как бы то ни было, Катриона была рада, что на сей раз ей не придется ехать с чужаками.
Комарра на протяжении столетий была космическим перекрестком и несколько десятилетий – торговым центром Барраярской империи. Даже в таком относительном болоте, как Серифоза, имелось огромное количество магазинов, как минимум не уступавших магазинам Форбарр-Султана. Кэт потеребила губу, затем решительно вставила кредитную карточку в панель и указала местом назначения район шлюзов космопорта. Через несколько секунд они влетели в туннель и начали ускорение. Скорость набиралась медленно. Не очень хороший признак.
– Кажется, я несколько раз видела вашу мать по головиду, – нарушила молчание Кэт. – Она сидела рядом с вашим отцом во время какой-то официальной церемонии. Довольно давно, в бытность его еще регентом. Это странно… Когда вы смотрите на родителей по видео, вы воспринимаете их по-другому?
– Нет, я по-другому воспринимаю видео.
Машина летела по темному туннелю, освещенному мелькающими перед глазами фонарями, затем резко выскочила на свет, поднимаясь по дуге к следующему комплексу. По мере подъема скорость все замедлялась. Катриона видела, что летящие над ними машины тоже ползут с черепашьей скоростью, похожие на бусины на нитке.
– О Боже, этого я и боялась! Похоже, мы застряли.
– Авария? – вытянул шею Форкосиган.
– Нет, просто система перегружена. В определенное время суток на некоторых дорогах можно стоять минут по двадцать – сорок. У них сейчас идет местная дискуссия по поводу пассажирских перевозок. Одна группа желает сократить безопасное расстояние между машинами и увеличить скорость движения. Вторая желает построить больше дорог. Третья – чего-то там еще…
Его глаза весело блеснули.
– А, понимаю! И сколько лет уже длится эта дискуссия?
– Как минимум пять лет, насколько мне известно.
– Ну разве местная демократия не великолепна? – пробормотал он. – И подумать только, комаррцы считают, что мы оказываем им любезность, оставляя наземные проблемы под традиционным контролем их секторов!
– Надеюсь, вы не боитесь высоты, – неуверенно сказала Кэт, когда их машина практически совсем остановилась на самой высокой точке дуги. Несколько искаженные стеклом кабины и туннеля хаотически разбросанные строения Серифозы предстали перед их взором. Сидевшая через две машины впереди них пара воспользовалась случаем, чтобы слиться в затяжном поцелуе. Катриона всячески делала вид, что не замечает этого. – Или… Небольших замкнутых пространств.
– Нет, если в этом небольшом пространстве температура выше заморозки.
Намек на криозаморозку, через которую он прошел? Кэт не осмелилась спросить. Она попыталась вернуть разговор к его матери в надежде узнать, как та справлялась с его мутацией.
– Астроэкспедиционный корпус? Я полагала, что ваша мать служила в бетанских экспедиционных войсках во время эскобарской войны.
– До войны она одиннадцать лет прослужила в Астроэкспедиционном корпусе.
– В администрации или… Она ведь не прыгала вслепую в новые п-в-туннели, правда? То есть я хочу сказать, что все космолетчики немного чудные, но первопроходцы считаются психами из психов.
– Так и есть. – Он глянул наружу, когда машина, чуть подпрыгнув, начала двигаться, спускаясь к следующему сектору города. – Я с некоторыми из них встречался. Должен признаться, что никогда не ставил на одну доску правительственные исследовательские службы и вольных стрелков. Независимые исследователи совершают слепые прыжки к возможной смерти в надежде разбогатеть. А Астроэкспедиционный корпус… совершает прыжки к смерти за зарплату, премии и пенсию. Хм. – Он уселся поудобнее, на лице его вдруг появилось веселое выражение. – До войны она дослужилась до капитана корабля. Возможно, она была более подготовлена к Барраяру, чем я думал. Интересно, а не надоело ли и ей прошибать стены? Надо будет у нее спросить.
– Прошибать стены?
– Извините, это личная метафора. Когда вы рискуете слишком часто, то впадаете в странное состояние. От адреналиновой зависимости довольно трудно избавиться. Я всегда полагал, что мою… хм… былую любовь к такого рода эскападам я унаследовал от барраярских предков. Но близкое общение со смертью вынуждает тебя пересмотреть приоритеты. Так много рисковать, и так долго… В конечном итоге ты либо становишься абсолютно уверенным в том, кто ты есть и чего ты хочешь, либо ты становишься… ну, не знаю, бесчувственным, что ли.
– А ваша мать?
– Ну, уж она-то точно не бесчувственна.
Кэт осмелилась на более рискованный вопрос:
– А вы?
– Хм. – Он чуть улыбнулся. – Знаете, а ведь большинство людей, если им удается зажать меня в угол, пытаются прокачать меня насчет отца.
– О! – Кэт вспыхнула от смущения и выпрямилась. – Простите. Я была непозволительно груба.
– Вовсе нет. – Он действительно не выглядел раздраженным, когда придвинулся к ней поближе. – Вовсе нет.
Несколько успокоившись, Катриона решила попробовать развить тему дальше. В конце концов, когда еще ей представится такая возможность?
– Возможно… то, что произошло с вами, было для нее тоже своего рода стеной.
– Да, полагаю, вы способны посмотреть на это с ее позиции.
– А что… что на самом деле произошло…
– Со мной? – закончил он за нее фразу. Но вовсе не напрягся, как это произошло тогда за столом, а задумчиво посмотрел на нее с такой серьезностью, что она едва не всполошилась. – А что вам известно?
– Не очень многое. Я слышала, что сын лорда-регента родился калекой во время дворцового переворота Фордариана. Лорд-регент славился тем, что его личная жизнь всегда была очень закрытой. – Вообще-то Кэт слышала, что наследник регента – мутант и его прячут подальше от глаз.
– И все? – Он казался едва ли не оскорбленным. Чем? Что он не настолько знаменит? Или одиозен?
– Я не входила в высшие слои общества, – поспешила объяснить она. – Мой отец – мелкий провинциальный бюрократ. Боюсь, что в большинстве провинциальных форов больше провинциального, чем форского.
Его улыбка стала шире.
– Верно! Вам бы следовало познакомиться с моим дедом… А может, и нет… Ну… Хм. Вообще-то особо рассказывать нечего. Убийца, покушавшийся на моего отца, умудрился отравить обоих моих родителей ядовитым газом, называемым солтоксин.
– Во время переворота?
– Буквально перед ним. Моя мать была на пятом месяце беременности. И надышалась этой пакости. И вот результат. – Он провел рукой вдоль своего тела, дернув при этом головой в нервном тике, причем оба жеста одновременно выглядели как вызов. – На самом деле повреждения носят тератогенный характер, а не генетический. – Он искоса бросил на нее странный взгляд. – В свое время для меня было очень важно, чтобы окружающие это знали.
– Было? А сейчас уже нет? – Однако ей он рассказал об этом довольно быстро. Но правда ли, что у него поражено лишь тело, а не хромосомы?
– Сейчас… Сейчас я полагаю, что, возможно, оно и к лучшему, если меня считают мутантом. Если я смогу сделать так, чтобы это действительно не имело значения для окружающих, возможно, для других мутантов все будет гораздо проще. В некотором роде дополнительная услуга, не требующая от меня никаких особых усилий.
Но было совершенно очевидно, что ему это все же чего-то стоило. Кэт подумала о Никки, который вскоре должен был вступить в подростковый возраст, а этот период никогда не был простым даже для нормальных детей.
– Как вы себя тогда ощущали? Когда росли?
– Ну, безусловно, я был в некотором роде защищен высоким постом и титулом моего отца.
Она обратила внимание на это «в некотором роде». «В некотором роде» – далеко не то же, что «полностью».
– Я сдвинул несколько гор, чтобы попасть на военную службу. После нескольких… хм… фальстартов я в конце концов нашел подходящее для себя место в службе безопасности, среди оперативников. Работал с нерегулярными частями. СБ больше заинтересована в результатах, чем во внешней оболочке, а я обнаружил, что могу давать очень неплохие результаты. Не считая того – небольшой просчет с моей стороны, – что все мои достижения, на которые я так рассчитывал, погребены в недрах Имперской безопасности, будучи классифицированы как секретные. Так что я закончил свою тринадцатилетнюю карьеру уволенным по состоянию здоровья практически никому не известным капитаном, – вздохнул он.
– Имперские Аудиторы не бывают неизвестными!
– Нет, лишь скрытными. – Он просветлел. – Так что еще есть надежда!
Почему он вызывает у нее желание рассмеяться? Кэт с трудом подавила смех.
– Вы желаете прославиться?
Его глаза на мгновение сузились.
– В свое время я бы не отказался. А теперь полагаю… Я просто хотел быть кем-то значительным сам по себе. Не обманывайтесь, мне нравится быть сыном своего отца. Он великий человек. Во всех смыслах. И знать его – большая честь. И тем не менее есть у меня тайная мечта, чтобы когда-нибудь, где-нибудь в исторических трудах Эйрела Форкосигана представляли значительной фигурой в основном потому, что он был отцом Майлза Нейсмита-Форкосигана.
И тут она расхохоталась, хотя и мгновенно приглушила смех, зажав рот рукой. Но лорд Форкосиган не обиделся, лишь сверкнул глазами.
– Это действительно очень забавно, – уныло пробурчал он.
– Нет… нет, не в этом дело, – поторопилась заверить она. – Просто звучит несколько… ну, высокомерно, что ли.
– О, это и есть высокомерие из высокомерия. – Вот только он вовсе не казался смущенным перспективой, а скорее просчитывающим варианты.
Лорд Форкосиган задумчиво поглядел на нее, затем прокашлялся и начал:
– Когда я вчера утром работал на вашем комме… – И остановился, когда машина начала тормозить. – Черт… – пробормотал он, потирая шею.
– Что-нибудь не так? – озабоченно спросила Кэт.
– Нет-нет! – Он нажал на кнопку панели, открывая кабину. – Итак, давайте посмотрим, чем радует район доков и шлюзов.
Лорд Форкосиган, казалось, наслаждался прогулкой по организованному хаосу района шлюзов космопорта, хотя маршрут выбрал, надо сказать, весьма необычный. Он пробирался зигзагами в те места, которые Катриона считала изнанкой района, туда, где люди и машины грузили и разгружали грузы и где находились бары и гостиницы для небогатых космолетчиков. В этом районе было полно странной публики, всех цветов и размеров, в необычной одежде. До ее ушей доносилась многоязычная речь. Взгляды, которыми они одаривали обоих барраярцев, были Форкосиганом замечены, но полностью проигнорированы. Катриона решила, что он не реагирует потому, что инопланетники смотрят так не только на него, а на всех.
А еще она обнаружила, что его притягивают самые мерзкие магазины из представленных здесь. Он действительно в течение нескольких минут серьезно размышлял, не приобрести ли якобы настоящую лампу ХХ века, сделанную на Архипелаге Джексона и состоящую из двух колб с цветной жидкостью, переливающейся вверх и вниз.
– Это выглядит как плавающие в плазме кровяные тельца, – заявил он, зачарованно глядя на светящиеся колбы.
– Но как свадебный подарок?! – выдохнула Кэт, позабавленная и несколько ошарашенная. – Что подумают люди, глядя на это?
– Грегор посмеется, – ухмыльнулся он. – Такого рода подарки ему редко доводится получать. Но вы правы, подходящий свадебный подарок должен быть… хм… подходящим. Не личным, а с общественным и политическим смыслом. – С сожалением вздохнув, он поставил лампу обратно на полку. Но через некоторое время передумал и взял ее опять, купил и отослал. – На свадьбу я ему куплю что-нибудь еще, а это ему на день рождения.
После этого он позволил Катрионе отвести себя в более приличный квартал, где продавались ювелирные изделия, произведения искусства и антиквариат, а также творения местных модельеров, которые вполне могли засылать своих подхалимов к его тете. Форкосиган, судя по всему, нашел все это гораздо менее забавным, чем галактическую свалку. Он помрачнел и ходил довольно унылый, пока не углядел что-то необычное в ювелирном киоске.
Крошечные модели планет, размером с кончик ее большого пальца, вращались в гравитационной камере на черном фоне. Маленькие шарики были размещены на разных уровнях и представляли собой точную копию тех миров, которые изображали. На них виднелись не только горы и океаны, но и города, дороги и плотины, причем с полным соблюдением цветовой гаммы. Более того, терминатор двигался по миниатюрным ландшафтам в точном соответствии с планетарным циклом данной планеты. Находящиеся на ночной стороне города зажигали огни, как живые драгоценности. Их можно было носить парно, как серьги, или как подвеску или браслет. В продаже имелись почти все планеты, включая Колонию Бета и Землю, вокруг которой вращалась ее знаменитая Луна, хотя как эту пару можно носить, было не совсем понятно. Цены, на которые Форкосиган даже не глянул, были кошмарными.
– Очень даже неплохо, – одобрительно бормотал он, зачарованно глядя на крошечный Барраяр. – Интересно, как они это делают?
– Они больше похожи на игрушки, чем на драгоценности, но, должна признать, они потрясающи.
– О да, типичная инженерная игрушка – почти нигде нет в этом году, повсюду на следующий год, затем вообще исчезает, пока не всплывет у антикваров. И все же… Было бы забавно составить имперский набор – Барраяр, Комарра и Зергияр. Впрочем, мне что-то не попадались женщины с тремя ушами… Возможно, серьги и кулон, хотя немедленно возникает социально-политическая проблема, в каком порядке распределять миры…
– Можно повесить все три на шею.
– Верно. Или… Думаю, маме определенно понравится Зергияр. Или Колония Бета. Хотя нет, это может вызвать у нее ностальгические воспоминания. Да, Зергияр будет очень кстати. К тому же вскоре Зимнепраздник и куча дней рождения… Так, прикинем: мать, Лаиса, Делия, тетя Элис, сестрицы Делии, Дру… Пожалуй, мне придется заказать дюжину комплектов и еще пару на всякий случай.
– Э-э… – Список произвел на Катриону большое впечатление. – А эти дамы знакомы друг с другом?
Это все его любовницы? Наверняка он не стал бы перечислять их в одном ряду с матерью и тетей. Или он их поклонник? Но… поклонник их всех?
– О, конечно!
– Вы действительно уверены, что стоит дарить всем одинаковые подарки?
– Нет? – с сомнением в голосе вопросил он. – Но… ведь они все знают меня…
В конечном итоге он обуздал свои аппетиты и ограничился покупкой двух комплектов сережек, в каждый из которых входили Барраяр и Комарра, для обеих невест. И Зергияр на цепочке для матери. В последний момент он купил еще один Барраяр, но не сказал для кого. Крошечные планетки завернули в подарочную упаковку.
Чувствуя себя несколько обалдевшей от комаррского базара, Катриона повела его полюбоваться одним из ее самых любимых парков. Он располагался в конце района и обрамлял очень красивое озеро. Когда они обходили озеро по пешеходным дорожкам, Катриона мысленно запланировала зайти выпить кофе с пирожными.
Они остановились у перил на краю невысокого крутого берега, откуда виднелись самые высокие башни Серифозы. Поврежденный отражатель светил сквозь прозрачный купол парка, и освещенные им воды озера красиво искрились. Издалека доносились веселые голоса людей, играющих на искусственно-натуральном пляже.
– Здесь очень красиво, – сказала Катриона. – Его содержание стоит огромных денег. Городское озеленение здесь – основной вид деятельности. Все здесь создано человеческими руками – леса, камни, трава, – все.
– Мир в коробочке, – пробормотал Форкосиган, глядя на блестящую поверхность. – Требует сборки.
– Некоторые жители Серифозы считают, что их парковая система – прообраз будущего, своего рода банк, – продолжила Кэт. – Но другие, я подозреваю, не знают разницы между их крошечными парками и настоящими лесами. Я иногда думаю, что к тому времени, когда атмосфера на планете станет пригодной для дыхания, прапраправнуки современных комаррцев будут уже настолько подвержены агорафобии, что не осмелятся покинуть купола.
– Многие бетанцы уже этим страдают. Когда я там был в последний раз… – То, что он хотел сказать, осталось тайной, поскольку раздался внезапный глухой взрыв. Катриона не сразу сообразила, что это груз сорвался с крана, работающего на какой-то стройке за деревьями буквально у них за спиной. Форкосиган мгновенно развернулся с ловкостью кошки, отбросил в сторону пакет с подарками, который держал в правой руке, левой рванул Кэт себе за спину, а освободившейся правой выхватил из кармана парализатор, о наличии которого Катриона и не подозревала. И все это он проделал за считанные доли секунды, прежде чем тоже определил, что это за звук.
– Виноват, – извинился он, увидев широко раскрытые глаза женщины. – Немного перестарался.
Оба внимательно оглядели купол над головой. Тот был в целости и сохранности.
– Ну, в любом случае парализаторы бесполезны против того, что издает звук наподобие этого. – Он засунул оружие в карман.
– Вы уронили ваши планеты, – заметила Кэт, оглядываясь в поисках пакета.
Форкосиган перегнулся через перила.
– Вот черт!
Она проследила за его взглядом. Пакет перелетел за ограждение и теперь болтался примерно в метре под ними на ветке какого-то растения, нависшего над водой.
– Думаю, что смогу его достать… – Он перелез через ограждение, на котором виднелась предупреждающая надпись «Осторожно! Не сходите с дорожки!», и лег на землю прежде, чем она успела произнести «Но ваш прекрасный костюм…». Кэт сильно подозревала, что Форкосиган не из тех, кто привык сам себя обстирывать. Он потянулся к пакету, и перед ней на мгновение предстало жуткое видение летящего головой в пруд Имперского Аудитора, находящегося под ее попечением. Не обвинят ли ее в государственной измене? Берег был высотой метра четыре. Какая же здесь может быть глубина?
– Давайте я, у меня руки длиннее, – предложила она, пролезая за ним.
На мгновение отвлекшись, он сел.
– Мы можем найти палку. Или еще лучше – подхалима с палкой. – Он злорадно посмотрел на прикрепленный к запястью комм.
– Думаю, что вызывать в данном случае службу безопасности – это немножко перебор, – мягко заметила Кэт. Она легла и потянулась вниз. – Все в порядке, думаю, что смогу…
Ее пальцы тоже не дотягивались до пакета, но лишь чуть-чуть. Она продвинулась немного вперед, чувствуя, что ненадежная почва под ней проваливается. Кэт подалась назад…
Кусок берега под ней просел, и она заскользила вперед. Кэт взвизгнула и попыталась отскочить, но лишь еще больше ускорила процесс падения. И тут ее руку как тисками зажали чьи-то пальцы, но тело продолжало скользить, и в считанные секунды Кэт оказалась висящей над водой, беспомощно болтая ногами. Ее вторую руку тоже поймали, и Кэт увидела над собой лицо Форкосигана. Он лежал на краю, крепко держа ее запястья. Майлз напряженно стиснул зубы, серые глаза горели огнем.
– Отпустите, идиот! – закричала Катриона.
Его лицо стало вдруг совершенно диким.
– Ни за что! – выдохнул он. – Ни за что снова…
Его ноги цеплялись за… воздух, сообразила она, когда он начал скользить за ней следом. Но мертвая хватка не ослабевала. В его глазах вдруг мелькнул ужас. А в следующую секунду законы физики победили героизм, и оба барраярца практически одновременно свалились в довольно прохладную воду, взметнув кучу брызг и грязи.
Как выяснилось при ближайшем рассмотрении, глубина здесь не превышала метра. Дно было мягким и илистым. Кэт вскочила на ноги. Одна туфелька куда-то исчезла. Катриона отбросила с лица волосы, озираясь в поисках Форкосигана. Лорда Форкосигана. Вода ей доходила до груди, значит, ему точно не выше головы, и ноги в сапогах тоже нигде не торчали. Плавать-то он хоть умеет?
Он вынырнул рядом с ней, отплевываясь и протирая глаза. С уха свисала водоросль. Отбросив водоросль, он увидел Катриону, потянулся к ней и замер.
Конец ознакомительного фрагмента.