Глава 4. Следователь Василий Труфанов
В общежитие Василий Труфанов заселился сразу же, в день приезда. На работу вышел, как водится, в понедельник. Ему выдали ручку, карандаш и перекидной календарь. Когда он спросил про подставку, чтобы было на чем его перекидывать, завхоз ответила:
– На складе их нет, и когда привезут – неизвестно.
В кабинете уже сидели три человека. Его стол был четвертым и стоял рядом с эркером. Просидев пару часов без дела, Василий понял: если сдвинуть стул чуть левей и вытянуть шею, в окна эркера можно разглядеть перекресток и еще три двухэтажных здания-близнеца, таких же, как то, в котором сидел он. В одном находился Паспортный стол, в другом – Бюро пропусков, в третьем располагался Комитет государственной безопасности, а в четвертом, где работал Труфанов, – Управление внутренних дел Железноборска.
– Труфанов! – в кабинет заглянул лейтенант.
– Я!
– К начальнику следственного! Сейчас!
Василий выскочил в коридор, но потом быстро вернулся.
– А где он сидит?
– Напротив, – махнул рукой сослуживец.
Постучавшись, Труфанов заглянул в кабинет начальника следственного отдела.
– Вызывали?
– Заходи. – Майор протянул руку. – Виктор Николаевич Петров. Когда в город приехал?
– Неделю назад. Устроился в общежитии. Через год обещали квартиру.
– Где год – там и два, – нерадостно пошутил Виктор Николаевич. – Обещанного, как говорится, три года ждут…
На стол шлепнулась картонная папка, Труфанов заинтересованно покосился. Перехватив его взгляд, Петров пояснил:
– Твое первое дело.
– Убийство? – сурово спросил Василий.
Майор отмахнулся.
– Типун тебе на язык. У нас город тихий. Девушка пропала. Разберись, что там да как.
Труфанов раскрыл папку. В ней был только один лист – заявление матери.
– Когда это случилось?
– А ты почитай – там все написано.
– Могу идти?
– Давай, лейтенант, работай… И не слишком усердствуй. Наверняка с хахалем куда-нибудь укатила.
– Есть! – Труфанов козырнул и вышел из кабинета.
Первым делом лейтенант позвонил в приемный покой больницы, потом отправился на квартиру, где жила пропавшая девушка.
Он шел по улицам сибирского города и думал, что здешний апрель не такой, как в его родном Краснодаре. Там, дома, уже расцвел абрикос, дворы наполнились медовыми ароматами, и уже никто не носит пальто. Здесь же еще не растаял снег, а на асфальтовых пятачках уже прыгают девочки, гоняя по классикам свои битки. В лужах искрится солнце, прыгают мокрые воробьи и галдят вороны, радуясь приходу весны.
Когда Труфанов пришел по адресу, дверь открыла темноволосая женщина лет сорока.
– Екатерина Владимировна Свиридова здесь проживает?
– Это я. Вы из милиции? – Она отступила в прихожую. – Проходите.
Двухкомнатная квартирка была чисто убрана. Казалось, здесь никто не живет. Хозяйка пригласила Труфанова в комнату, где он вдруг вспомнил, что не представился и не показал документ.
– Следователь Труфанов, – Василий достал корочки.
– Прошу. – Женщина указала ему на диван.
Он огляделся.
– Мне бы туда, где можно писать.
– Тогда садитесь за стол.
Труфанов спрятал удостоверение, сел, достал ручку и положил перед собой лист бумаги.
– Приступим?
Екатерина Владимировна согласно кивнула.
– Расскажите, когда, где и при каких обстоятельствах пропала Елена Сергеевна. Когда в последний раз вы ее видели?
– В пятницу, шестого апреля дочь вернулась из школы…
– В котором часу?
– В четыре или в начале пятого.
– Одна?
– С подругой.
– Имя подруги?
– Ирина Маркелова.
– Они вместе учатся?
– Да, в одном классе.
– Адрес не назовете?
– Чей?
– Ирины Маркеловой.
Екатерина Владимировна прикрыла глаза рукой.
– Сначала я все расскажу.
Труфанов осекся:
– Да, конечно. Простите…
– Домой они пришли в начале пятого. Ирина сразу ушла, Алена стала собираться на репетицию.
Василий отвлекся от протокола:
– Вы же сказали, она школьница.
– Алена учится в десятом классе девяносто девятой школы, а по вечерам занимается в Народном драмтеатре при городском Доме культуры.
– Участвует в художественной самодеятельности?
– Да.
– Ирина Маркелова тоже там занимается? – догадался Труфанов.
– Они с Аленой репетируют одну роль.
– Ясно, – Василий что-то коротко записал. – Значит, стала собираться на репетицию.
– В шесть Алена ушла, и больше я ее не видела.
Труфанов озадаченно распрямился.
– Та-а-ак… Это все?
– Поздним вечером, когда дочь не вернулась домой, я побежала в Дом культуры. Вахтер сообщил, что все давно ушли. Утром пошла к Ирине. Она рассказала, что с репетиции Лена ушла около одиннадцати часов.
– А сама Маркелова где была в это время?
– На репетиции.
– А почему ваша дочь не осталась?
– Аленушке нет восемнадцати. Я попросила, чтобы режиссер отпускал ее до одиннадцати, – Екатерина Владимировна достала из-за манжеты платок и скомкала его в руках. – В тот же день, это была суббота, я пошла в дежурную часть, но мне сказали, что заявление примут только через три дня. Сегодня утром я его написала.
– Оно у меня, – Василий раскрыл папку и продемонстрировал заявление. – Давайте поговорим о том, как жила ваша дочь.
– Почему жила?.. – спросила Екатерина Владимировна.
Следователь изменил свой вопрос:
– Давайте поговорим о том, как живет ваша дочь.
– Как и все девушки ее возраста: домашние хлопоты, занятия в школе. Про репетиции я уже рассказала.
– У нее кто-нибудь есть?
Екатерина Владимировна подняла на него глаза.
– Что вы имеете в виду?
– Мальчик, парень, жених…
– Жениха нет. Рано еще. Парень есть.
– Его имя и адрес.
– Михаил Суворов. Живет в доме, где гастроном. Только сегодня вы его не найдете – учится в институте в Красноярске. Приедет в субботу.
– Значит, в пятницу, когда пропала ваша дочь, его в городе не было?
– Приехал только в субботу и вместе со мной начал искать.
– Вы проверяли вещи Алены?
– Зачем?
– Все ли на месте?
– Все, кроме той одежды, что была на ней.
– Это кстати. Пожалуйста, опишите, в чем она была одета в тот вечер.
– Красное демисезонное пальто, черные сапоги. Юбочка серая, плиссированная, белая блузка. Сумка красного цвета с замочком как у кошелька-гаманка.
– Это как? – переспросил следователь.
– Знаете, как будто два кулачка, и они между собой зацепляются.
– Понял. – Он все записал. – А как насчет документов?
– Паспорта я не нашла.
– Она всегда носила его с собой?
– Нет. Но в этот раз для чего-то взяла.
– И это хорошо, – подбодрил ее Труфанов.
– Почему? – Глаза матери полыхнули надеждой.
– Значит, она куда-то уехала, что исключает другие печальные версии.
– Надеюсь, хоть и не понимаю зачем, – прошептала Екатерина Владимировна.
– В жизни вашей семьи ничего не менялось в последнее время?
– С тех пор как умер отец Алены, мы остались вдвоем. Что у нас могло поменяться…
– У дочери не появились новые друзья или подруги? Может быть, приходили какие-то письма?
– Ничего такого я не заметила.
– Знаете, девчонки часто ведут дневники… У вашей дочери был дневник?
Екатерина Владимировна на мгновение задумалась.
– Бывало такое, что зайду в ее комнату, а она что-то пишет в тетрадке. Увидит меня, закроет и куда-нибудь спрячет.
– Значит, был… Как выглядел, не припомните?
– Красная клеенчатая тетрадь. На обложке – цветы.
– Можете поискать? – Следователь оживился и даже встал, как будто собрался искать дневник вместе с ней.
– Уже искала. Дома его нет.
– Что-нибудь еще можете рассказать?
– Больше нечего.
– Не возражаете, если зайду к вам еще раз?
Екатерина Владимировна уткнулась лицом в платок. Потом, сморкаясь в него, судорожно дернула головой:
– Как я могу возражать?..
В городском Доме культуры Труфанова первым делом проводили к директору. В огромном угловом кабинете его встретила женщина в пиджаке, застегнутом на все пуговицы.
– Здравствуйте, товарищ следователь. Мне уже позвонили. – Она по-мужски протянула руку. – Меня зовут Виолетта Андреевна.
Труфанов сунул папку под мышку и ответил крепким рукопожатием.
– Мне нужно поговорить с режиссером, с вахтером и с гардеробщицей служебного гардероба. С теми, кто работал в пятницу вечером.
Виолетта Андреевна одернула пиджак и вытянула руки по швам, отчего стала похожа на офицера запаса.
– Режиссер придет после шести. Вахтер и гардеробщица сейчас на работе, могу их сюда пригласить.
Труфанов оглядел кабинет.
– Лучше я сам к ним пойду.
– Вам виднее, – поджав губы, директриса предупредила: – Будьте внимательны, в Доме культуры ведется ремонт.
– Давно? – поинтересовался Труфанов.
– Второй месяц. Всю сцену разворотили. Монтируют поворотный круг.
– На сцену я не собирался идти. – Следователь прошел к двери, но вдруг обернулся. – Еще один вопрос… Если в здании ремонт, почему участники художественной самодеятельности продолжают репетировать?
– Апрель месяц, – Виолетта Андреевна развела руками. – Творческий сезон не закончен. Не разгонять же участников коллективов посреди года. Вот и занимаются в кабинетах.
– В каком репетирует драмтеатр?
– В сорок четвертом.
– Могу я его осмотреть?
– Будете говорить с вахтером, скажете – я разрешила. Он все покажет, ключи у него есть.
– Спасибо. – Труфанов вышел из кабинета и отправился к служебному входу.
Заметив его, вахтер вскочил со своего стула.
– Я только на минуту, в туалет отошел!
Труфанов ободряюще улыбнулся:
– А я пока ни о чем вас не спрашивал.
– Так ведь будем про девушку говорить?
– Будем.
– Ну – вот.
– Значит, вы не видели, как в пятницу Свиридова выходила из Дома культуры?
– Я же сказал! – вахтер обескураженно вскинул руки. – Ровно в одиннадцать пошел в туалет, пост покинул на пару минут.
– Предполагаете, в это время она вышла на улицу?
– В другое время я бы ее увидел.
– А если она ушла через главный вход?
– Там закрыто на ключ.
– Значит, не отлучались больше ни на минуту?
– Ни на минуту!
– Ясно… – Труфанов вздохнул и разочарованно повертел головой. – Где тут у вас гардероб?
Вахтер показал. Следователь тихонько спросил:
– Как зовут гардеробщицу?
– Анна Петровна.
Гардеробщица сообщила, что в пятницу к половине двенадцатого в гардеробе не оставалось ни одного пальто и ни одной куртки.
– Значит, Свиридова свое забрала? – спросил следователь.
– Молодая блондинка из драмтеатра?
– У нее пальто красного цвета.
Анна Петровна задумалась, потом махнула рукой:
– Если здесь не осталось, значит, забрала. Минуточку… – Она взяла номерок у щеголеватого мужчины лет сорока.
Он мимоходом взглянул на Труфанова.
– Товарищ кого-то ищет? – Мужчина забрал пальто и, одеваясь, представился: – Геннадий Петрович Сопелкин, художественный руководитель Дома культуры.
– Следователь Труфанов, – скрепив знакомство рукопожатием, Василий запоздало ответил: – В прошлую пятницу девушка потерялась. Была на репетиции, после чего домой не вернулась.
– Что за девушка? – поинтересовался Сопелкин.
Труфанов хотел ответить, но гардеробщица оказалась расторопней:
– Свиридова из Народного драмтеатра.
– Вот как?… – застегивая последнюю пуговицу, Геннадий Петрович взял Труфанова под руку и повел к мраморной лестнице. Они поднялись на площадку между первым и вторым этажами и остановились возле окна, которое располагалось как раз над служебным входом.
– Вот, – Сопелкин сдвинул в сторону французскую штору. – В прошлую пятницу вечером я видел, как Свиридова вышла из Дома культуры и села в белые «Жигули». Кстати, на заднем сиденье автомобиля стоял большой чемодан.
– Номер запомнили?
– Не обратил внимания.
– Водителя рассмотрели?
– Нет, его я не видел.
– В котором часу это было?
– В одиннадцать, может чуть позже.
– Уверены, что это была она?
– Я хорошо ее знаю, спутать не мог.
Труфанов открыл папку, глянул в окно и на всякий случай спросил:
– Опишите ее одежду.
– Пожалуйста: красное пальто, черные сапоги. В руках – красная сумочка. – Геннадий Петрович поправил штору и вежливо улыбнулся.
Труфанов закрыл папку.
– Спасибо. Вы очень нам помогли.