Колумб в космосе. Глава 5. Потерянные координаты (Светлана Орехова)

В пограничной зоне Солнечной системы ниже орбиты Нептуна пронеслась вибрационная волна материи. Что-то пошло не так с туннелем, информационное энергетическое поле пропахало борозду в космическом вакууме и наконец разверзлось ближе к Сатурну, едва ли не на орбите самого дальнего из его спутников. Световая волна очертила края туннеля, и «Колумб» буквально выбросило через информационный барьер, закрутило, он нескоро остановился, и то благодаря усилиям Вениамина.

Миссия завершилась с ужасающими последствиями. Самое главное конечно же то, что корабль лишился своего капитана, погибшего самой чудовищной наверно из всех смертей, но об этом ещё почти никто не догадывался. Вторым приговором была почти полная потеря материала – они попали в магнитную ловушку, почти все данные с носителей стёрлись или исказились, остались показания и записи учёных, но что они могли дать, если у многих было в лучшем случае сотрясение, в худшем обширная амнезия; а они даже не могли быстро добраться до Земли: один из плазменных двигателей оказался неисправен: у него отказала электрическая система возбуждения.

Экипаж оставлял желать лучшего: из-за влияния сильного поля у многих образовались провалы в памяти, работники энергетического отдела, вдобавок, ощутили облучение реактора, вышедшего из-под контроля, а один из пилотов потерял сознание и почти что впал в кому из-за перепада давлений и короткого промежутка в безвоздушной камере всё по причине того же давления.

Сказать, кто очнулся первым нельзя, но как только Женя открыл глаза, первой мыслью его было то, что он не спас капитана. Скрутившие его ребята лежали буквально на нём – корабль наклонило, давление вжимало в отсек со скафандрами. Молодой человек сразу ощутил резкую боль в голове, зажмурился и сморщился от невыносимого треска. Внезапно всё кончилось, давление отпустило, и он с ребятами шмякнулся на пол.

Ныла челюсть, Евгений провёл рукой по лицу – вроде ничего не сломано. Потом он дотронулся до затылка и память тут же вернулась на короткий миг. Молодой человек вспомнил, как пытался открыть шлюз, как его швырнуло к стене, он потерял сознание, была чудовищная вибрация. Женя вскочил и схватился руками за рычаг шлюза, вжавшись лицом в холодный иллюминатор.

– Капитан, – прошептал он задыхаясь. – Как мы могли допустить это! Кто?!

Он съехал на пол и почувствовал приступ тошноты. Снова что-то происходило с кораблём. Оставалось только молиться, что хоть один из пилотов остался жив, иначе они упадут на Сатурн. Баллистик осознал, что в ухе всё ещё находится гарнитура, а он в изолированном коридоре. Женя вызвал кабину первого пилота. На другом конце раздалось глухое потрескивание.

Веня сейчас изо всех сил тянул штурвал, стараясь стабилизироваться верньерными – единственным что пока на удивление исправно работало. Пытка продолжалась недолго, но всем на борту казалось, что это вечность. Первому пилоту удалось «посадить» корабль на постоянную орбиту вокруг одного из спутников, теперь опасность упасть на планету им не грозила.

На корабле воцарилась тишина, его медленно понесло по эллиптической орбите в направлении Сатурна и закрутило вниз, они сделали круг вокруг непримечательного металлического спутника, и снова в иллюминаторе показались кольца газового гиганта.

– Говорит первый пилот, – с передышками произносил Веня, вытирая кровь с виска и оглядывая разбитую панель. – Капитан?.. Автоматика отказала, мы летим обратно на ручном управлении… Капитан?!

Никто не ответил ему. Тогда мужчина взволнованно крикнул в микрофон, вспомнив что произошло до входа в прыжок: «Таня! Боже, кто-нибудь, ответьте мне… Таня!» Спустя несколько минут лёгкий дрожащий голос Татьяны раздался в кабине управления:

– Я не помню, – прошептала девушка, – я… что-то с глазами, всё плывёт. Что произошло?

– Мы провалились, – ответил Веня, понимая, что худшее ещё впереди, – мы отошли от курса. Отправь радиограмму на Землю. Мы попали в магнитную ловушку… я помню два солнца… А капитан?..

Девушка всхлипнула. Вениамин понял, что произошло ужасное. Он устало опустился на панель, закрывая лицо руками. Капитан остался там.

Веня уже хотел спросить, но вдруг в наушнике раздался голос:

– Вы оставили капитана! – нервно закричал Евгений. – Включение плазменных тогда – полнейший идиотизм!! Я бы мог спасти его! А сейчас у нас ничего нет!..

– Женя? – изумлённо прошептал первый пилот, поднимая голову. – Где ты? Как?.. Капитан…

– Я пытался открыть этот чёртов шлюз!

– Ты в коридоре, там осталось мало воздуха, – воскликнул мужчина. – Эй, вытащите его кто-нибудь!.. Таня, нужно снять герметизацию, у меня не работает система вентиляции. Скорее! Я отключаюсь.

Девушка зашарила руками по панели, пытаясь встать. Картинка перед глазами расплывалась, последнее, что она помнила, это вспышка. Кажется компьютер вышел из строя перед прыжком, в первое мгновение у неё перед глазами ещё стояли ряды цифр, но сейчас девушка поняла, что её панель не работает.

Она с трудом подняла голову и стянула с себя гарнитуру. Нужно срочно снять герметизацию со всех отделов. Но она не могла найти кнопку. Девушка в панике огляделась, чтобы попросить помощи, но все вокруг были в не лучшем положении. Тогда она снова вдела гарнитуру и стала спрашивать что-то. Нашёлся человек, объяснивший, как отключить запрет между уровнями. Девушка ввела комбинацию через ручную виртуальную клавиатуру, где положение знаков она знала наизусть. Потом она включила гравитационные лифты, чтобы можно было оказать помощь на других этажах. Осталось только вызволить Женю. Татьяна уже потянулась к клавишам, но тут перед глазами помутнело, и девушка упала в обморок.

Баллистику пришлось вызволять себя самостоятельно при помощи аварийного щитка, на котором оказался сварочный аппарат. Как только дверь с скрежетом отъехала в сторону, молодой человек бросился в главный зал настолько быстро, насколько позволяло ему состояние.

В изолированном коридоре был бункер с электромагнитной защитой – маленькое помещение, куда могли поместиться трое людей, как правило столько обслуживало участок коридоров, где он оказался. Если бы не потеря памяти, молодой человек точно первым делом бы кинулся туда и нашёл нечто очень интересное. Как раз в этом отсеке, обитом толстыми двухметровыми свинцовыми стенами и скрывался тот, кто воспользовался вторым скафандром, чтобы так предательски обойтись с капитаном.

Раздался громкий едкий смех: Герман закрыл глаза и громко неуёмно засмеялся, сжимая в ладонях куски металла. Под ногами валялся раскорёженный баллон из которого высыпалась руда. Он заперся тут как только совершил свой омерзительным поступок, поэтому его память не пострадала.

Немцу нужно было вернуться на Землю не как психу и нарушителю порядка. Он долго думал, как же обойти наказание, никто кроме капитана не посмел бы обвинить его, но члены команды не подтвердили бы данных о планете, они дали слово. Так что он мог рассчитывать на свободу только в случае катастрофы. А когда отказали внешние экраны, немец понял, что это шанс. Миллет не мог сдержать восторга: случай представился лучше всего, что он планировал.

Сначала немец конечно не хотел убивать капитана, он подумывал спрятать баллон где-нибудь на корабле во время всеобщей суматохи, чтобы потом вернуться за ним. Но что-то такое случилось – ведь Герман видел, как капитан общался с Женей, как его сопровождала радистка. Он был с ними отвратительно честен! И мужчина не мог сдержать злобы от унижения, которое испытал – он решил стереть это волевое выражение с лица капитана, заставить его почувствовать то же, что чувствовал он, когда был заперт в своей камере. Только услышав объявление он бросился к тому сектору, где Сергей Павлович должен был выйти в космос.

Ненависть клокотала, и останься Таня рядом со шлюзом, может быть он убил бы и её, но девушка поспешила спасать корабль. Пока все занимались его спасением, Герман и провернул дело.

Он быстро облачился в скафандр, провернул рычаг и вышел в камеру. Тут корабль начало трясти, немец, который сначала хотел застопорить оба механизма, решил, что шкура дороже. Он взял маленький кусочек иридия и заварил его в поворотное кольцо внешнего шлюза, чтобы при попытке открыть его, штыри бы вышли из своего положения, и попасть внутрь оказалось бы невозможно. Он так торопился, что даже не решился снять скафандра и добрёл в нём до защитной камеры. Как раз в этот момент объявили готовность к прыжку, Женя был уже внизу и пытался открыть шлюз. У него бы могло получиться спасти капитана, если бы молодой человек сразу обратил внимание на отсутствие скафандра и вышел в камеру, чтобы отварить кольцо. Но, он решил, что автоматика справится быстрее, что стало роковой ошибкой.

Смерть капитана, катастрофа, потеря памяти… Герман рассчитывал таким образом сыграть ужасную трагедию и надавить на жалость Центра, а потом добить их ошеломляющими сведениями об отступлении с курса и таинственной планете. И всё получилось так, как Миллет и предполагал. Его самодовольство зашкаливало, единственным, что омрачало картину, было кручение и встряска, ощущавшаяся даже в защитной камере. Герман встревожился за своё положение – его могли заподозрить – и поспешил выйти. Как он думал, он находится в коридоре один.

Только мужчина переступил порог камеры, как попал в темноту, нарушаемую только искрящей проводкой и тревожной сиреной. Внутри у Миллета похолодело, кажется всё было куда серьёзнее, чем казалось в стенах защитной камеры. Он осторожно переступил порог и вспомнил о скафандре. Надо бы снять его, но нет возможности сделать это перед панелью. По скафандру его могут вычислить, придётся уничтожить. Немец стянул с себя латы и оплавил их из оружия, добавив сверху пламени горелки с аварийного щитка. Теперь скафандр походил на бесформенную груду.

Смотря на эту груду, Герман неожиданно осознал, что, настолько сильно заботясь о себе, он не придал внимания факту, что не знает наизусть координаты тёмной планеты. Он надеялся на системы корабля, но похоже даже системы здесь дали сбой. Матеря себя и чёртов корабль, немец поспешил к двери, чтобы как можно быстрее попасть в главный зал. В нём ещё теплилась надежда, что компьютеры смогли зафиксировать координаты их прыжка или последнее перемещение – хоть что-то!

В коридорах было сумрачно, сухой спёртый воздух, освещение часто мигало, пахло гарью и местами шипел где-то в стенах азот, грозя отказом системы.

Герман побледнел, когда увидел следы крови у шлюзовой камеры, громко выругался и спешно побежал на мостик: плохое предчувствие завладело им. Противный немец намеревался лишь избавиться от капитана, но сейчас выяснилось, что он мог потерять самое ценное – координаты, а может быть даже и был замечен в коридоре кем бы то ни было.

Мужчина вбежал в зал. На десяти этажах люди медленно приходили в себя, везде сновали врачи. Экраны темнели, иллюминатор показывал Сатурн.

Немец бросился было к капитанскому мостику, но тут нарвался на Женю. Так как он был почти единственным, кто вошёл в зал после Евгения, да и вид его говорил сам за себя – конечно Женя выместил всю злобу именно на нём. И, сам того не зная, оказался прав.

– Где ты был? – прошептал он, оборачиваясь к Герману и спускаясь с мостика, где врачи оказывали помощь несчастной радистке. – Те… Тебя же… не было в зале. Нет. Где ты был!

Миллет ошеломлённо замер на месте.

– Это ты!! – неистово заорал Женя, спрыгивая и подходя вплотную к немцу. – Ты убил его! Ты! Тебя же так интересовал иридий.

Он замахнулся и отвесил Герману по виску. Немец всё ещё пребывал в ошеломлении и не подумал закрыться. От удара он упал на пол. Теперь-то сознание вернулось к нему и Герман стал лихорадочно спасать свою шкуру, ссылаясь на то, что у молодого человека не в порядке с психикой.

– Ох, да, правда? – распинался Женя, захлёстываемый злобой. – Я псих? Тогда кто же ты! Ты даже не подумал о том, что у него есть дочь. Паршивый предатель!

Тут подоспели врачи и вкололи молодому человеку успокоительное. На этом разборки кончились. Миллет проводил взглядом носилки, вежливо отказался от помощи и затравлено оглядел зал. Кажется всем сейчас было настолько плохо, что многие не обратили внимания на ссору. Вокруг него были люди, реально нуждавшиеся в помощи, все они выглядели один не лучше другого. Да и мало ли – эти выкрики действительно могут счесть за бред.

Но страх разоблачения не ушёл до конца. «Он что-то помнит, – подумал Герман и холодок пробежал по спине, – но как! Он ли был в том коридоре и пытался спасти капитана? Так он же его и убил! А ведь так даже лучше… я жертва, он жертва, обвиняет меня… Центру такие заявления и самоуправство точно не понравятся».

Он понял, что возможно является единственным, кто вообще помнит о планете и эта догадка взбесила Германа. Ему захотелось разнести к чертям здесь всё – его мечта осталась по ту сторону памяти.

А всё из-за этих глупых наивных инопланетян! О, они поплатятся за это, они обязательно поплатятся! День, когда они обнаружили эту планету станет худшим днём, самой большой ошибкой в их истории!

Новая мысль согрела сердце Миллета – он уже сладостно предвкушал ужас на лицах сизых и своё царственное положение. Он желал теперь больше всего на свете ещё раз посмотреть им в глаза и прочесть в них не безразличие, а ужас. А ещё он желал презрительно посмотреть в глаза своему капитану. Как же однако жаль, что он убил его, вот жаль – так не вовремя.

Женя очнулся в одном из лазаретов на узком полимерном ложе в конце зала. Сверху нависал ионизатор, лампа несильно горела синим светом, стабилизатор положения тихо гудел, через раз мигал глазок стимулятора. Как только молодой человек открыл глаза, его мигание сменилось ровным зелёным светом. Установка с ионизатором отъехала вверх, чтобы пациент мог приподняться.

Первое, что он почувствовал – невероятная слабость, не было сил даже повернуть голову. Видимо врачи изрядно постарались.

Когда ощущения вернулись, Евгений пошевелил рукой и с облегчением обнаружил, что не привязан, значит его не сочли психом. В животе что-то сжалось, молодой человек подумал, что его сейчас стошнит, но блок показывал нормальное состояние. Женя заставил себя присесть. Он отдышался, мотнул головой и огляделся. Вокруг на нескольких койках спали люди. Через проход от него под аркой… да это же Таня! Снова замутило. Баллистик поморщился и опустил голову, опираясь на руки. О, да, ему же зарядили в челюсть перед прыжком. Молодой человек провёл рукой по месту удара – нанесли спрей, теперь часть лица онемела, а на ощупь была немного клейкой. Женя вздохнул и закинул руку на затылок – марля, и сюда добрались. Он обернулся к блоку и запросил своё состояние. Похоже никаких серьёзных травм не было, ему повезло. Молодой человек попросил себе тонизирующий укол и поднялся, чтобы подойти к ложу радистки.

Татьяна спала, установка над ней попеременно мигала, что соответствовало, насколько помнил Женя, лёгкому сотрясению и повреждению зрительных центров.

– Надеюсь есть кому отправить радиограмму на Землю, – подумал Евгений, подходя вплотную к пациентке, – иначе мы тут надолго застрянем.

Он огляделся – никого не было. Тогда Женя решился затребовать у блока состояние радистки, он очень хотел поговорить с ней. Но машина потребовала врачебный допуск, которого у молодого человека конечно же не оказалось. Пришлось довольствоваться знанием своего состояния.

Вдруг его голову пронзила мысль, отчего Женя даже чуть не упал, хватаясь за виски. Как и у всех, в его памяти были провалы, но кое-что вдруг всплыло, он хорошо это запомнил: координаты на руке капитана. Только эти координаты он запомнил каким-то невероятным образом, остальное потонуло в туннеле вместе с воспоминаниями многих.

Молодой человек опустился на свою койку, чтобы немного прийти в себя. В любой момент могли появиться врачи или кто-то из персонала – он должен был торопиться. Как только мутить перестало, Женя жадно огляделся. Координаты! Нужно чем-то записать координаты так, чтобы их не нашли! Его взгляд упал на обеззараживающий раствор, в состав которого входил йод. Баллистик сорвался с ложа, схватил пузырёк и смешал его с перекисью и проделал несложную химическую реакцию, чтобы выделить немного красящего йода. Его руки дрожали, так что часть приготовленного содержимого оказалась на полу. Опустившись следом, Женя оттянул рукав костюма и дрожащими пальцами неровно нацарапал координаты. Раствор впитался в кожу и окрасил её характерным йодным цветом. Осталось только спрятать надпись, как-то спрятать: его будут проверять, здесь не обойдёшься повязкой.

Евгений вспомнил об искусственной коже, особой клейкой массе, которой заливают рваные порезы и ранения, чтобы ускорить процесс срастания. Он тут же схватил скальпель, порезал себе руку и затребовал у блока гель. Положение было сложным, рабочих рук не хватало; а раз пациент мог обслуживать себя сам, блок уступил.

Замазав кое-как порез, Женя стал старательно маскировать координаты, проложив их предварительно тонкой прозрачной прокладкой, чтобы цифры не смешались с гелем. Если они достигнут Земли в ближайшие дней пять, то масса ещё не срастётся с рукой окончательно, он наносил заметный слой.

Вдруг раздались шаги. Женя чуть не закричал от неожиданности. Живо закрыв руку краем костюма, он неуклюже отшвырнул остатки геля на подносе и обернулся. Вошёл врач, старый друг капитана, Евгений с ним был знаком только мельком.

– Я порезался, – отрывисто произнёс он, – я просил у блока гель, чтобы закрыть рану. Я должен идти!

Врач нагнулся и поднял поднос. Бросив взгляд на блок, он удовлетворился показаниями и кивнул. Пока Женя спешно собирался, он подошёл к Татьяне и что-то ввёл на установке.

– Как она? – осторожно поинтересовался молодой человек, стоя уже у двери отсека.

– Уже лучше, – ответил врач, – у неё задеты зрительные нервы, кажется это её последний полёт. Я бы не советовал проводить повторную операцию…

– Тем лучше! – грубо прервал Евгений, ударяя по кнопке открывания двери.

– Женя, – раздалось за спиной, – капитан был моим другом. Ты не виноват в том, что произошло. Я знаю, ты сделал бы всё, даже больше.

Баллистик только презрительно фыркнул, скрываясь в коридоре. Он всё ещё отказывался верить в то, что сделал всё. Как глупо было доверяться автоматике – он должен был выйти в космос за капитаном.

Пройдя достаточное расстояние, он успокоился и попытался собраться с мыслями. Координаты записаны, надо попытаться вспомнить что-то ещё. Надо уничтожить все сведения, которые могут помочь Герману вернуться! При упоминании о немце в нём снова всё заклокотало. И как это всё вышло! Этого труса надо было до конца оставить в камере! Однако… Надо вспомнить, почему он не отправился в космос вместе с капитаном, он ведь просто баллистик. Женя потирал виски, лихорадочно соображая, что он мог упустить. Баллистик!.. Ну конечно! Капитан приказал заняться вычислениями. Вычисления… Лист со его расчётами – остался на столе капитана!

Теперь самое главное не повторить своей глупости и не наброситься на немца. Уничтожить лист сейчас важнее, месть подождёт.

Он вошёл в главный зал и ужаснулся последствиям катастрофы: зал почти опустел, те кто могли работать, пытались восстановить данные; кто-то просто сидел, смотря на иллюминатор; находились и те, кто пытался привести рабочее место в порядок. Благодаря его истерике теперь все знали, что капитан погиб – Женя неловко чувствовал себя. Стараясь не смотреть в лица людей, он прошёл вперёд, к капитанскому мостику.

Немец уже шарил там, за экраном капитана. Его лицо было напряжено и озлоблено, Миллет был уверен, что остались записи с координатами тёмной планеты. Что ж, пришло время забросить «утку», чтобы отвести от себя подозрения: кажется Герман догадывается, что он помнит, и конечно же он не забыл, кто рассчитывал посадочные координаты.

Женя, пересилив себя, подошёл к немцу. Он поспешил спрятать самодовольную усмешку, возникшую на лице при виде взбешённого Германа.

– Герман, – сказал молодой человек, ища взором лист со своими расчётами, немец обернулся и баллистик окончательно убедился, что именно он убил капитана.

Они стояли, смотря друг другу в глаза с презрительным негодованием.

– Я был не прав, – начал Евгений, надевая маску безразличия, – не имел права обвинять. В этой передряге всем досталось. И… где бы ты ни был… уверен, ты бы не стал подвергать корабль риску, ведь ты сам находишься на нём.

По лицу Германа пробежала гримаса жалкого осознания преимущества баллистика с примешанными нотками страха. Евгений ликовал.

– Пожалуй, я оставлю наш спор здесь, – закончил он, – я не слишком сильно…

Немец презрительно отшатнулся, касаясь виска.

– Не будем продолжать это! – согласился он. – Капитан… (здесь Герман запнулся и решил уйти от неоконченной фразы) Мне следовало меньше думать о химии, я же просто хотел поэкспериментировать со сплавом на славу родины.

– Сволочь ты! – возмущённо подумал Женя, провожая его взглядом. – Нет у тебя родины!

Тут молодой человек заметил свои расчёты на полу. Он рывком поднял бумажку и спрятал под плотно прилегающим рукавом полётного костюма так, чтобы никто не видел. Оглядев стол и убедившись, что больше ничего, принадлежащего ему, на нём нет, баллистик побрёл вниз в энергетический отдел, не желая возвращаться на лазаретную койку. Следовало бы по-хорошему стереть свои расчёты, произведённые перед прыжком, но это невозможно. К тому же чёрные ящики сохранят его расчёты, это поможет при расследовании причин катастрофы. Как бы то ни было – он действительно не помнит того, что произошло после взлёта с таинственной планеты, даже допрос на детекторе подтвердит его непричастность к катастрофе. На геройские звёздочки Женя и не рассчитывал – они были ему ни к чему. Капитана он всё равно не спас, а остальной экипаж… Их спасло мастерство Вени и удачное стечение обстоятельств.

Только спустя две недели потрёпанный «Колумб» вернулся на Землю в сопровождении спасательных судов. Его габариты теперь никак не определялись, поэтому усталый Вениамин ориентировался только на огоньки летевших впереди и по бокам сигнальных челноков. Как только впереди замерцала голубая поверхность родной планеты, у первого пилота вырвалось что-то, похожее на вздох, только не понятно: сожаление это было или отчаяние, но точно не радость.

Посадка была жёсткой: у них не работал один электрический двигатель, пришлось чуть ли не камнем падать на площадку космодрома. Под «Колумб» поддували мощную магнитную подушку трое судов, чтобы хоть как-то облегчить падение исполинского титана. Но всё-таки вмятину на площадке корабль оставил – это была лучшая посадка Вениамина, учитывая состояние корабля, которому противопоказано было садиться.

Как только корабль коснулся земли и убедились в его безопасности на пример радиации или иноземной заразы, то разрешили открыть шлюзы. Чтобы не афишировать катастрофы и сгладить появление долгожданного корабля, решили всё сделать, как изначально планировалось (любая секретность могла вызвать подозрение, что Советы что-то не договаривают; именно их рабочая модель класса 7 потерпела неудачу, это неплохой повод пустить пыль в глаза со страниц «жёлтой прессы»). Экипаж встречали шумной процессией, подогнали самоходные платформы. Впереди, на передвижной магнитной подушке парил начальник полётов, за чертой разметки толпились врачи, журналисты и просто люди, среди которых трепетно дрожа, стояли родственники космонавтов. Было даже странно, как это на площадку пустили столько людей. Ожидали увидеть закрытую территорию, окружение, патруль в радиационной защите.

Но инструктаж всё же был. До посадки с «Колумбом» связались и чётко объяснили, что можно говорить журналистам и родным, а чего не следует. Намекали таким тоном, что всем сразу же стало ясно, что в Центре не шутят и последствия могут быть самыми серьёзными. Русские довольно грамотно замяли дело, никто не смог перехватить канал с сообщением, а экипаж корабля хотел поскорее отделаться от любого упоминания о злосчастном полёте и был согласен практически на любые условия. Как только дали разрешение на выход, люди устремились к шлюзам, желая вдохнуть земной воздух и увидеть земное небо.

Конец ознакомительного фрагмента.