Колумб в космосе. Глава 4. Тошка (Светлана Орехова)

Москва, солнечное октябрьское утро, здание бывшего МГУ – ныне центр подготовки космонавтов, специалистов в области квантовой физики и теории поля, лучших астрофизиков и инженеров, баллистиков и пилотов.

Здесь училась дочь Колумба, прыткая молодая девушка с характером отца и полном отсутствием самосохранения, тоже унаследованным от отца. Она с детства мечтала стать пилотом, управлять могучими кораблями, летать к звёздам, ещё бы – такой пример как отец не мог не вдохновить амбициозную девочку. Тошка идеально закончила школу, сдала вступительные, получила даже рекомендацию из Центра Полётов (и конечно же не от отца: он-то ей поблажек не давал, капитанской девочке могли разве что отдать честь и разрешить присутствовать при старте). Но её мечта, такая близкая, всего курс в Училище и практика, вдруг стала недосягаемой. Это случилось в год её выпуска, после некоторых печальных событий женщинам было запрещено поступать в отдел экспериментальных полётов, да и вообще на любую специальность, связанную с полётами. Так что девушка могла быть кем угодно: от переводчика-радиста, до специалиста по вооружению, но не лётчиком, и уж тем более капитаном.

Антония Сергеевна, так уважительно обращались к девушке, училась на специалиста по энергетике, куда пошла почти из-под палки, с завистью глядя на форму полётного класса А, идеально сидевшую на бывших одноклассниках. Смирившись с ударом судьбы, она всё же подала документы – с такими результатами её бы взяли куда угодно. Но куда ещё она могла пойти учиться, если не по стопам отца, а её отец по случаю как раз заканчивал это направление. К слову, был ещё выбор стать авиаконструктором: у Тошки были неплохие способности к изобретательству, она закончила особый класс, но… подброшенная в порыве гнева монетка указала на энергетический. Собственно никем больше она стать и не могла. У неё не было особых способностей к языку, сидеть телеграфировать было скучно, ещё скучнее была должность ученого, сидящего со своими образцами. Из предложенного её интересовала, пожалуй, лишь астрономия, скорее астрофизика и математический курс по сложным векторным преобразованиям, но чисто из интереса к полётам, а этот курс можно было взять дополнительным, поэтому соседство с мини реактором девушку устраивало.

Так она стала особо выдающимся студентом ВУКУ (особо выдающимся в не самом лестном смысле): девушка просто обожала нарушать правила, а запретить ей летать в пределах Земли никто не мог, Тошка всё равно бы не послушала. Единственным настоящим авторитетом для неё был отец, который почти всё время отсутствовал в рейсах или просто был занят работой. Так что она никого не слушала и поступала, как захочется.

Антония любила летать на всем, что могло подняться в воздух, что могло хоть ненадолго оторвать её от земли. Один раз она спрыгнула с крыши башни вместе с магнитной подушкой. Совершив сорок пять оборотов, девушка зависла в метре над землёй, резко остановившись. Магнитная подушка сработала отменно, а все преподаватели, случайно наблюдавшие её выходку из окон аудиторий и внутреннего двора кажется поседели во второй раз.

– Почему сорок пять оборотов, Тошка? – спросили ребята, уже окружившие её. – Маловато, я бы выкрутил не меньше пятидесяти.

– И валялся бы сейчас на асфальте, давясь своим завтраком, – фыркнула девушка (она всегда надменно отвечала, если её решения или действия пытались оспорить, особенно если спор завязывался на пустом месте), – ты знаком с Васей с биофака? Нет?! Да ладно, там все знают Васю… Он пишет курсовую на тему влияния сильных магнитных полей на координацию. Настоятельно советую ознакомиться!

И очередное препирание кончилось как всегда в её пользу. Ещё никому не удавалось поставить Тошку в неловкое положение или унизить, хоть и пытались, иногда даже ради шутки – как сейчас например. У девушки было много друзей, а шутников находилось – по пальцам пересчитать.

А из-за того, что у неё было много друзей, то всегда находились те, кто вовремя подставлял спасательную подушку – давал ей совет, проверял оборудование на исправность или предлагал альтернативную замену. К концу первого курса девушка уже перезнакомилась со всеми потоками, так что теперь у неё в приятелях были и химики, и физики, и начинающие радисты, пара астрономов, вечно споривших о проблемах чёрных дыр и искривлении пространства, даже биолог, тот самый Вася. Девушка не брезговала ничьей помощью, а её изобретательский талант превращал каждую новую встречу в приключение.

Но она отнюдь не пыталась создать себе репутацию своими выходками, это было даже не желание быть наравне с мужчинами – с детства Тошка не чувствовала себя чужой в мужском коллективе, разве что только порой для одного человека. Причинами такого вызывающего поведения являлись характер, пример отца, ставшего знаменитым благодаря своему бесстрашию. Но со знаменитым капитаном отношения складывались не всегда гладко – он очень редко был отцом, и очень часто командиром. Именно из-за этого девушка с ним поссорилась в последний раз: Сергей Павлович отчитывал её за неудачные лётные испытания. Он сказал именно то, что больше всего бесило юное дарование: «Тебе всё равно никогда не быть на их месте. Полёты не для женщин!» И точка. Девушка была готова взорваться от переполнявшего её гнева и обиды. Человек, который всё это время был ей примером, растоптал её последнюю надежду, пусть и нечаянно, не желая ей зла.

В отместку Тошка больше ни разу не встретилась с ним и не появилась на старте в день отлёта «Колумба» – о чём сейчас жалела. Но у неё были на это свои причины: она не знала, как посмотреть в глаза отцу, да и гордость ей не позволяла. Зато сейчас вся гордость ушла – девушка буквально часы считала до появления корабля в зоне Солнечной системы. Она больше всего на свете хотела извиниться перед отцом, услышать его шелестящий низкий голос, всегда ровный и чуть глухой через динамик.

Прошёл месяц, другой, «Колумб» уже должен был выйти на связь, выскочить где-нибудь в районе Венеры. Она хорошо знала курс, хоть отец и не говорил, как они полетят. У Антонии было много знакомых из Центра Полетов, она ещё девочкой бегала в Центр. И очень часто, ожидая отца, проводила время с лётчиками и инженерами. Они все знали столько баек, космических передряг, в которых сами побывали или лично были знакомы с виновником. А девушка надеялась, что с такими знакомыми ей может посчастливится полетать хоть ради забавы, хоть иногда, просто так.

И о миссии «Колумба» Тошка узнала почти без труда. Пришлось перебрать правда ворох бумаг с расчётами орбит планет и какими-то старыми курсами – сдавали в картотеку!

Но награда того стоила. Она даже узнала про гигантский прыжок, который совершит «Колумб». Зависть или что-то похожее зашевелилось в душе девушки: полёт, колоссальный полёт, который точно войдёт в историю, неизведанная планета, исполинский иллюминатор и целая команда в подчинении. Тошке так хотелось узнать подробности и побывать на «Колумбе» до отлёта и хоть разок на тренировке. Но как бы она ни спрашивала, Сергей Павлович ничего не говорил, он вообще почти не бывал дома, говорил, что занят… занят… занят! А потом ещё случился этот неприятный разговор. Она взбесилась, обиделась и не пришла на старт. Сказала, что заболела, на носу экзамены. Она соврала. Потом очень сильно жалела, что соврала – два месяца ходила хмурная и только после январских каникул немного отошла, потом и вовсе перестала волноваться: всё равно целый год она ничего не сможет узнать от отца.

А когда поставленный будильник пробил в конце ноября, она резко вспомнила. Установила эту дату и это время уже давно, чтобы не пропустить первую передачу от «Колумба».

Но к удивлению девушки, её не пустили в Центр. Все её многочисленные знакомства не помогли – Тошку игнорировали, всячески скрывали любые эмоции, проходя мимо с каменным лицом. Антония видела, что без неё эти люди перешёптываются, обсуждают то, что явно не предназначено для её ушей. Но тем гаже было девушке, не привыкшей, что от неё что-то скрывают.

Томительная неделя прошла в неведении: ей ничего не говорили, преподаватели также молчали. Уж они не могли не знать – одного прямо с лекции забрали зачем-то в Центр. У всех началось веселье, а девушка думала, что с ума сойдёт, не знала куда деться. На неё волнами накатывала истерика. Казалось, что все забыли о корабле, будто он вообще не отправлялся ни в какой полет, словно его вообще не было!

Осень давно прошла, погода только усугубляла ситуацию, вдобавок ей приходилось возвращаться домой через аллею космонавтов. Всё напоминало девушке об отце. Вот по этой аллее они гуляли в детстве, и Сергей Павлович рассказывал о космосе… а здесь они запустили первую модель… памятник Гагарину, её любимый… Впоследствии это место стало любимым местом Тошки, но сейчас она ненавидела его!

Ситуация усугублялась с каждым днём. Вчера мать положили в больницу, она слегла с нервами, теперь девушка одна сидела в просторной пустой квартире с высокими потолками. В этом году что-то барахлило отопление, а дом был каменный, в пустых тёмных комнатах было холодно. Тошка без дела слонялась в толстом свитере по комнатам, перебирала вещи, пыталась заставить себя готовиться к экзаменам. Но не шло как-то. Она что-то чувствовала, какой-то необъяснимый страх или жалость – она не могла понять, как-то томительно сжималось сердце, девушка каждый день ждала звонка из Центра. А дни всё шли и шли, они медленно тянулись тяжёлой давящей вереницей с подолом из увядших листьев и давно минувших приятных воспоминаний.

Зарядил дождь, снег никак не выпадал – настроение девушки совсем упало, она чувствовала себя покинутой. Даже её друзья почти не заходили – у каждого находились свои отговорки, похоже все кроме неё умудрились найти в жизни новое увлечение взамен их старым посиделкам и красочным мечтам о космосе.

Она вдруг почувствовала себя дико одинокой без отца и его близких друзей: Вениамина, Виктора и молодой радистки. Тошка часто сидела на широком подоконнике с чашкой чая и фотокарточкой, сделанной на старый фотоаппарат. Они отмечали два года назад Рождество вместе, прямо в Центре. Её идол улыбался ей с фотографии, но от старой карточки не веяло теплом. Это воспоминание похоже только дразнило её. И если бы не котёнок, которого она подобрала во дворе на прошлой неделе, девушка точно бы свихнулась.

Антония была настолько раздосадована, что выкидывала выходку за выходкой, пытаясь отвлечь мысли от «Колумба». Вот намедни она сильно ударилась головой, испытывая новую леталку, устроила переполох на внутреннем дворе, получила выговор, пролежала весь день дома с компрессом и мурчащим комком на шее, а на утро пришла с синяком на лбу.

Злая, угрюмая, вечно скучающая на лекциях, где говорили много и не по существу, а сегодня ещё и не выспавшаяся, она сидела на последнем ряду в самом дальнем конце и кемарила, изредка поглядывая одним глазом на докладчиков. Сама она не подготовилась, попросту забыла и сейчас призрачно надеялась на спасение. Её надежды были настолько забавными, что смешили девушку и она усмехалась сквозь сон.

Вот например, может произойдёт авария в испытательном корпусе или химики смешают что-нибудь не то на контрольной – их выгонят на улицу, пока все потушат… Она уже представляла себе лица химиков. Сквозь сон чудилось, что завопила сирена. Но монотонный разговор докладчиков и профессора продолжался, значит ничего не произошло. Девушка вздохнула и прислонилась спиной к стене, всё больше погружаясь в сон… А может её срочно вызовут по неотложному делу? Было бы замечательно. Всё что угодно, только не эта пара, она ничто так не ненавидела, как сидеть без дела.

И тут в мысли снова закрался «Колумб». Если они готовили ей сюрприз, то это плохой сюрприз. Девушка не любила загадок, особенно если они касались её отца! Тихо вскрикнув, она рывком проснулась и снова закрыла глаза, молясь, чтобы занятие скорее кончилось. Пытка была невыносимой!

В следующее мгновение в дверь сдержанно постучали: как раз перед тем, как профессор собрался объявить её фамилию. Тошка встрепенулась и заморгала глазами, щурясь от света ламп. Неужели спасена?

– Антония Сергеевна, – сухо произнёс вошедший ректор, – идите за мной.

Девушка тут же очнулась от дремоты, молча встала и в недоумении, слегка пошатываясь, пошла следом. Она лихорадочно соображала, зачем вызвал ректор. Это был пренеприятный человек, злопамятный, когда он входил, все ждали плохого. А она всю неделю вела себя отвратительно: сдавали нервы – ни одной весточки от «Колумба»! И ещё вчерашнее падение, неудачное, этот синяк выдает её. Но ведь за это не отчисляют, тем более они знают причину её странного поведения. Девушка с презрением обнаружила, что ладони стали влажными и слегка подрагивают. Она с отвращением запихнула руки в карманы, думая: «С пилотами такого не должно случаться – стыд!», и потрясла головой, чтобы избавиться от дурных мыслей. Но тут же скривилась от боли в шее. Чёртова шея затекла от неудобного сна. Всё было отвратительно!

Ректор не обращал на неё внимания и размеренно шёл вперёд. Он изредка оглядывался и кивал девушке головой, чтобы не отставала. Пройдя последний кабинет в этом ряду, мужчина свернул за угол, спустился по широкой лестнице и прошествовал к своему кабинету. Открыв дверь, он обернулся и молча пригласил её войти. Первое, что напрягло Тошку, это то, что он не вошёл сам. Ректор никому не доверял первым входить в свой кабинет. А сейчас такая перемена, но его лицо не выражало никаких эмоций, а как только Антония вошла, мужчина вообще с шумом захлопнул за ней дверь, оставшись снаружи.

Девушка напряженно дёрнулась, но взяла себя в руки и прошла к столу, за которым сидел командир полётов, Виктор Степанович, старый друг её отца, тоже герой с её фотокарточки. Сейчас он был хмур, скорее даже угрюм. Но Антония не обратила на выражение его лица никакого внимания, она сразу же спросила:

– Где «Колумб»?! Почему мне не говорят ничего, почему не пускают в Центр Полётов? Он должен был уже давно выйти на связь! У них что отказали сразу все передатчики? Или вы так шутите?!

– «Колумб» попал в магнитную ловушку во время прыжка, сейчас он на орбите Юпитера, защиты нет, двигатели пытаются запустить вручную. Из пилотов в состоянии работать только Вениамин, у них отказала автоматика наведения… Навстречу кораблю отправлен спасательный челнок и лучшие пилоты… «Колумб» не скоро прилетит домой, – Виктор Степанович выдержал тяжёлую паузу и, закрывая лицо руками, добавил, – без капитана.

Лицо девушки резко изменилось при этих словах: она широко раскрыла глаза и застыла с открытым ртом, пытаясь вдохнуть. В висках гулко стучал пульс, в голове звучало: «без капитана… без капитана…». Тошка минуты три просто стояла, смотря на командира невидящим взором – она не верила в услышанное. Девушка не издавала ни звука, глаза не выражали никаких эмоций, даже слёзы не текли по щекам. А Виктор Степанович тоже так и сидел, закрыв лицо руками. Наконец он сдавленно произнёс, и по голосу было видно, что мужчина плачет:

– Сергей Колумб вышел в космос, чтобы настроить экраны аннигиляционной защиты. Когда он уже держался за рычаг входного люка, корабль резко развернуло, и он вошёл в мощный мезонный вихрь – вся автоматика отказала. Я не знаю… у всего экипажа ужасные провалы в памяти… я не знаю, как это произошло!.. Твой отец…

– Он что остался в космосе? – тихо пролепетала Тошка, едва шевеля пересохшими губами и чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– Он… он попал в туннель, находясь снаружи. Его… – командир больше не мог сдерживать себя, – расщепило… на кварки.

Девушка закрыла глаза и тихо всхлипнула. Только теперь она полностью осознала, что ситуация безвыходная, что она даже не может попрощаться, да и прощаться то не с чем. Её отец теперь послужит материей для зарождения новой звезды.

Виктор Степанович испугался, что она упадёт в обморок (Тошку в какой-то момент действительно повело), вскочил, чтобы удержать девушку. Но она, на удивление, выровнялась, шумно задышала и отстранила его. Только ручейки слёз выдавали внутренний хаос.

– Тошенька, это не больно, – принялся утешать её мужчина, – он даже ничего не почувствовал. Просто столб света… Он не…

– Я знаю! – громко закричала она, хватаясь за голову и глубоко вдыхая, словно это был последний глоток воздуха на Земле. – Я знаю, как это происходит! Полгода назад узнала, – потом она выдержала долгую паузу, чтобы успокоиться и тихо спросила, – мама знает?

– Нет, её ещё не выписали, мы не хотим…

– Скажете ей, что мой отец погиб смертью героя!.. Что он спас всю команду, стабилизируя ядро реактора и умер… умер от выброса радиации! Быстро, без боли… скажете, что его тело доставили на Землю и похоронили. Покажете ей могилу!

– Антония Сергеевна, – командир совладал с собой и снова стал официальным, – я велю отправить вас в академический отпуск…

– Нет! – резко прервала Тошка, широко распахивая глаза и входя в какое-то лихорадочное состояние желания жить. – У меня экзамены! И ещё… я требую перевода в первую группу класса А! Я… Вы не можете мне отказать! Теперь… У меня больше ничего нет!..

Она испуганно замолчала, посмотрев на командира. То, о чём она попросила было невыполнимо, Тошка не поняла, зачем выкрикнула это. Неужто кроме отца и желания летать у неё ничего нет… неужели… Она опустила глаза, запал жизни покинул и она снова стала тенью.

– Вы хотите летать, – Виктор Степанович удивлённо посмотрел на неё, – летать на экспериментальных моделях?

– Больше всего на свете, – твёрдо ответила девушка, вновь оживая, на щеках проявился румянец, – в память об отце. Вы не можете… Ох… Разрешите идти?!

Командир ошарашенно кивнул, поражаясь её стойкости. А она машинально отдала честь по уставу, развернулась и вышла.

Дверь гулко хлопнула. Тошка быстрым шагом пошла по коридору до аудитории, не обращая внимания ни на что вокруг. Ей неожиданно стало плохо, стойкость покидала её, гнетущие сомнения сжимались клубком и душили, не давая вдохнуть. Шаги, стук собственного сердца, гнетущая тишина… Ей казалось, что если идти медленнее, то она упадёт. Всё ускоряя шаг девушка пыталась отключить голову, чтобы мысли совсем не погубили её. Но тошнота и удушье всё нарастали. Антония неуверенно спустилась по лестнице, наклоняясь вперёд, бегом, и врезалась в стену. Холодная поверхность оглушила её, девушка широко распластала руки, пытаясь удержать себя в вертикальном положении. На миг она закрыла глаза… и тут же перед ней предстал беззащитный бесстрашный капитан корабля класса 7, её отец. Он изо всех сил хватался за рычаг, вокруг была невероятная тишина, и вдруг! Оглушительный рёв пронзил её душу – тёмный провал воронки и свет. Тот яркий ослепляющий свет, с которым обычно аннигилируют пары высокоэнергетичных частиц.

А потом наступила полнейшая темнота.

Антония очнулась только поздно вечером в доме профессора Эрге, того самого, что вёл у неё курс квантового поля.

– Он умер, – чуть слышно пролепетала девушка, смотря на расплывчатые черты профессора, – он умер…

– Тише, Тошенька, – ласково произнёс Георгий Павлович, кладя ей на голову холодное влажное полотенце. – Спи.

– Вы не понимаете! – в истерике закричала девушка. – Он умер! Во время квантового перехода умер… Так жарко… Хуже чем в аду!

И она без чувств упала на подушку.

На крик прибежала Маша, хорошенькая белокурая внучка профессора. На минуту замявшись в дверях, словно стесняясь, что так громко прибежала и отвлекает, девочка осторожно открыла дверь, которая предательски скрипнула.

– Принести что-нибудь, дедушка? – тревожно спросила Маша.

– Нет, – через силу улыбнулся мужчина, – иди, спи, дорогая. Всё хорошо.

Последнюю фразу он сказал скорее себе, сжимая в своей морщинистой, изъеденной пятнами ладони, хрупкую ладонь Тошки.

– Всё хорошо… – со вздохом повторил профессор, посидел ещё минут десять и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.