Глава пятая
После боя
До базы в Асадабаде добрались без приключений. Подорвавшиеся на мине «душманы» – а кроме них на перевал никто не мог взойти, Кондратий был уверен – преследовать не стали. Видимо, нанесенный позициям урон надолго охладил их пыл. Разведчики действительно разнесли позиции буквально вдребезги, и «духи» могли решить, что здесь побывала целая рота «шурави», а потому воздержались от преследования. А, может быть, и самих пришло не так много, как можно было ожидать. Хотя, если верить глазам, то на перевале должна была закрепиться группа вдвое, если не втрое большая, чем они успели раздолбать. И если бы к приходу группы Зарубина там уже все было готово, то взятие этого перевала могло обернуться гораздо большими потерями. Да и отступление тоже. Разъяренные моджахеды могли броситься в погоню, и группе пришлось бы отступать с боем, а тут уж без вертушек и бронетехники могло не обойтись. «Так что удачно сходили, – думал старший лейтенант, сидя на броне БМП-2 и вглядываясь в предрассветный туман, – могло быть и хуже».
До проселочной дороги, что вела к кишлаку Шамун, добрались тоже спокойно, никого не встретив. Ночью здесь хорошие люди не ходят. Только караваны с оружием и наркотой. Да еще спецназовцы. Преодолев брод в том же месте и тем же порядком, спустя полтора часа были в контрольной точке у развилки. Здесь их уже поджидали бронемашины, схоронившиеся в овраге, подальше от лишних глаз.
– Ну, как сходили? – поинтересовался командир мотострелков у Зарубина, когда группа вынырнула из тумана и была опознана как «свои».
– Пощипали «духов», – ответил Кондрат для поддержания разговора, но не вдаваясь в детали.
– Да и вас, я смотрю, – проговорил тот, глядя, как в БМП грузят мертвого бойца на плащ-палатке. Но расспрашивать больше не стал.
– Есть немного, – нехотя согласился Кондрат.
– Ладно, прыгай на броню. Скоро дома будешь, – бросил командир мотострелков, поправил шлем и скрылся в бронированной машине.
Чихнув моторами, колонна выбралась из оврага и устремилась по направлению к части. Путь домой был недолгим, но расслабился Кондратий Зарубин, только когда колонна пересекла КПП и остановилась на территории части. Афган, – дело тонкое. У «духов» тоже радиосвязь была и гранатометы. А колонну могли раздолбать и по дороге домой. Но, слава богу, не раздолбали. В этот раз победа осталась за спецназом.
Встречал колонну с разведчиками лично подполковник Стеценко.
– Успели даже к завтраку, – отрапортовал Зарубин, спрыгивая с брони и представ пред светлы очи непосредственного командования, – как и приказывали, товарищ подполковник.
– Ну, докладывай, Кондратий Львович, – хмурясь, кивнул полковник, провожая взглядом плащ-палатку. По его землистому лицу было видно, что он не спал всю ночь, а наверняка провел ее рядом с радистом.
– Обнаружен и уничтожен опорный пункт противника на перевале у кишлака Шамун, – перешел на официальный тон Зарубин, – перевал оказался укреплен сильнее, чем мы рассчитывали, но моджахеды еще не полностью успели закончить оборудование позиций и укомплектовать бойцами. Мы появились как раз вовремя. Укрепление разрушено, оружие – четыре ДШК, два миномета и больше полусотни единиц стрелкового, а также боеприпасы к ним, – уничтожено. Ну и человек сорок духов.
– Хватил, значит, их Кондратий[19], – ухмыльнулся Стеценко своей шутке, которая ходила по части из-за родословной Зарубина, названного в честь знаменитого казацкого атамана.
Кондратий облизал пересохшие губы.
– Так точно. Когда спускались обратно, на перевале сработала закладка. Думаю, еще человек десять положили. Но, товарищ полковник, судя по количеству траншей и блиндажей, подоспей мы чуть позже, и нас бы там ожидало сотни две, если не больше, душманов. Они просто не успели там закрепиться окончательно. Половина позиций были пустыми.
– Значит, разведка оперативно сработала, – удовлетворенно кивнул Стеценко и поправил кепку песочного цвета, прищурив левый глаз, в который его кольнул один из первых лучей поднимавшегося солнца, – и нам удалось упредить противника. Подоспей вы попозже, они там действительно бы закрепились так, что выбить их силами одного отряда было бы нереально. И потерь было бы гораздо больше. А сейчас как вышло?
– Один молодой убит, попал под пулеметную очередь. Еще двое ранены. Остальные в порядке.
Подполковник умолк ненадолго, потом вздохнул и сглотнул слюну. Хоронить бойцов было частью его службы, к которой он так до конца и не смог привыкнуть, хотя внешне казался спокойным. На войне, как на войне.
Зарубин положил руки на автомат.
– Надо еще разок туда наведаться, товарищ подполковник, – предложил Зарубин, – для порядка. И закрепления успеха. А то они там восстановят все скоро, и тогда действительно будет труднее их выбить. А кишлак вот он, буквально у нас под боком.
– Наведаемся, – успокоил его командир, – после артподготовки. Только эту задачу я другим поручу. Ты на сегодня свое дело сделал. А для желающих повоевать новое дело есть. И срочное.
– Какое, товарищ подполковник? – вытянулся Кондратий, готовый хоть сейчас отправиться на новое задание.
Стеценко прикрыл ладонью глаза, – солнце полностью вылезло из-за горного склона и залило своим жаром весь Асадабад. Внезапно послышался стрекочущий звук вертушек, и над базой зависла пара летающих танков Ми-24, прозванных бойцами почему-то «Крокодилами». Подняв тучу пыли, вертолеты опустились на аэродроме. Открылся люк, и на землю посыпались бойцы группы капитана Терехина из второй роты, выходившего на задание одновременно с Зарубиным, только в другой район и на вертушках.
– Перекуси и отдохни немного после выхода, Кондратий Львович, – подытожил Стеценко разговор, – у меня тут дела появились, а потом ко мне в штаб. Там и расскажу детали.
Зарубин кивнул и только сейчас вдруг осознал, как он устал за время рейда. Отдохнуть и правда не помешает. Раздав указания своим бойцам, в том числе организовав все, что нужно сделать с погибшим и ранеными, Зарубин отправился к себе в барак, где жил в комнатушке, деля ее с другими офицерами. Быт здесь был суровый, но уже привычный, и ничуть не смущал старшего лейтенанта, десять лет назад решившего посвятить свою жизнь спецназу.
Сдав оружие куда следует, Кондратий разделся и принял душ, устроенный тут же рядом с бараками. Скупая струйка теплой воды из бочки со шлангом показалась изможденному за время беготни по горам телу Зарубина просто райским наслаждением. Такой кайф выпадал на долю разведчиков не слишком часто. С водой в этих местах проблемы. В затяжных рейдах бывало приходилось не то что про мытье забыть, а думать, где вообще раздобыть воды для питья, когда она во флягах закончится. Если речки или ручейка рядом не было, нередко приходилось копать землю вглубь, пока не дойдешь до водоносного слоя. В зеленке он, к счастью, часто лежит не глубоко. Вырыл яму в метр глубиной, угадал с местом, и вот оно, счастье, – яма быстро стала заполняться мутной водой. Главное, чтобы хоть что-то появилось. А дезинфекция всегда с собой – бросил в эту муть таблетку пантоцида и наслаждайся живительной влагой.
Слава богу, хоть в расположении отряда с водой было все в порядке. И с кормежкой тоже. Отфыркавшись и переодевшись в чистое, Кондратий Зарубин загнал своих подчиненных в столовую, временно располагавшуюся неподалеку в длинном шатре, пока не закончился ремонт в специально отведенном помещении. Да и сам присел за стол к офицерам. Надо было о пообщаться, перетереть последние новости, узнать, что как и где.
Обменявшись приветствиями с лейтенантом Игнатьевым и старлеем Витей Жуковским, Кондратий все же воздержался пока от разговоров и набросился на отменный наваристый борщ, источавший такой аромат, что у него слюнки потекли, лишь только повар с миской показался в дальнем конце шатра. Согласно приказу военнослужащие советских частей в Афганистане обеспечивались горячим трехразовым питанием. А на период выполнения боевого задания и сухим пайком. Для подразделений спецназа предназначался сухой паек с загадочным названием «Эталон № 5», напоминавший Зарубину название духов. Но его содержимое было не таким легковесным, а вполне себе высококалорийным и могло прокормить бойца в походе – тушеное мясо, фарш, сало-шпик, печеночный паштет, сгущенное молоко, галеты, чай, кофе, шоколад. Часто летом бойцы даже оставляли излишки на базе, зато зимой брали все, что дали на складе, купили в магазине или сами нашли им одним известными путями. Так что во время рейда в рюкзаках РД-54 можно было обнаружить не только «Эталон № 5» и боеприпасы. А иногда, если повезет, бойцы пополняли свой рацион питания даже местными продуктами. По таким «праздникам» им удавалось отведать свежее мясо, рыбу или овощи-фрукты. И на войне жизнь шла своим чередом.
Но сейчас про сухой паек Зарубин и не вспоминал. Он хотел растянуть наслаждение борщом подольше, но едва вдохнув его аромат, просто проглотил всю тарелку за один присест. И уже облизывал видавшую виды алюминиевую ложку, когда в столовую вошел капитан Терехин, старый друг Кондратия, весельчак и балагур.
– Ну, что, Кондратий, – поприветствовал он старлея, приземляясь рядом на лавку, – хорошо поработал? Хватил супостатов, как говорится!
– Нормально, – кивнул в тон ему Кондратий, – хватил.
– Ну, так ты ж казак, – продолжал шуметь Терехин, устраиваясь поудобнее с ложкой в руке напротив такой же тарелки борща, – станичник. Всевеликое войско Донское, или как вас там правильно называть. Так что имя обязывает.
– Ладно, кончай зубоскалить, товарищ капитан, – по-свойски заявил ему Зарубин, – лучше налегай на борщ да расскажи, как сам повоевал. Есть еще в Афгане рыбные места, где можно «забить караван»?
– Я тебе «товарищ капитан» только при отцах-командирах да подчиненных, – оглянулся Терехин на бойцов, сидевших метрах в пяти за длинным столом, – а в ближнем кругу я тебе просто Митя. Вот оно как, товарищ «старший лейтенант».
Проглотив несколько ложек наваристого борща – повар сегодня был в ударе, – Терехин добавил:
– Тебе, кстати, тоже скоро срок выйдет капитанские погоны надеть. Забыл, что ли? Еще чуток и все, будешь со мной в одном звании щеголять уже как «товарищ капитан». А может, и уже должен, только не в курсе.
– Ну, – невольно усмехнулся Зарубин, – до этого еще дожить надо.
– Доживем, брат, – отмахнулся Терехин, продолжая с легким чавканьем поглощать содержимое тарелки, – я тебе больше скажу. Ходят слухи, что наш ограниченный контингент скоро вообще выводить начнут из Афгана. Не пройдет и пары месяцев, как окажемся мы с тобой, друг Кондратий, на просторах нашей необъятной родины. Крепко выпьем и отдохнем от войны. Сколько можно пыль глотать. Эх, на море поеду первым дело, тыщу лет там не был…
Капитан продолжал балагурить. А Кондратий, узнав о скором окончании войны, неожиданно для себя даже расстроился и впал в ступор. И хотя это была уже не новость, разговоры ходили давно, сознание отказывалось этому верить. Он провел в армии уже десять лет и другого себе просто не представлял. Да и не хотел он возвращаться к мирной жизни. Причина, что привела его в Афган, за это время почти растворилась, но не исчезла совсем. Гнев, холодным огнем тлевший внутри него так давно, находивший здесь выход в постоянной опасности для жизни и сражениях с моджахедами, так и не погас за это время. Лишь ослаб, став частью натуры. Да и возвращаться ему было особенно не к кому. Кондратий Зарубин не представлял себе, что будет делать с этой неутолимой жаждой мести на гражданке. Он даже сам себя боялся, когда думал об этом в часы отдыха между марш-бросками.
Кондратий перестал слушать не умолкавшего после боевого выхода товарища, постепенно проваливаясь в воспоминания о том, как судьба занесла его в Афганистан с берегов такого далекого и тихого Дона.