17 сентября 2014 г., Москва
…Егор от души ругался, заполняя бесчисленное множество каких-то бумажек, и мучительно пытался вспомнить, чему он так радовался, когда его назначили заведующим отделением. То и дело в кабинет врывались озабоченные ординаторы, бойкие медсестры или испуганные больные, отрывая Егора от этого богопротивного времяпрепровождения. Тот с удивлением вспоминал времена, когда злился на тех, кто отрывал его от какого-нибудь профессионального занятия. Оказывается, на самом деле это такое счастье…
Не отрывая глаз от очередного документа, Егор просто-таки спиной ощутил, что сейчас это счастье снова постучится в его дверь, и заранее с надеждой поднял глаза.
На сей раз счастье приняло обличье друга Андрея, с которым Егор учился в институте и потом вместе пришел на работу в институт эндоскопической хирургии, где они по сей день и спасали человеческие жизни. Только Егор за эти годы стал заведующим одним из хирургических отделений, а Андрей оставался анестезиологом: в его отделении заведующий был легендарной в медицинском мире личностью и в обозримом будущем замене не подлежал.
– Ты как насчет чтобы передохнуть? – поинтересовался Андрей, державший под мышкой шахматную доску.
– Да я-то с удовольствием… – горестно вздохнул Егор. – Вот только вся эта лабуда…
– А чего – лабуда? – удивился Андрей. – Получишь свой мат – и пиши себе на здоровье.
Егор глянул на часы: дело и правда близилось к вечеру, его рабочий день должен был закончиться часа три назад. Видимо, можно было позволить себе небольшую вольность.
Он поборолся сам с собой еще немного, потом безнадежно махнул рукой и решительно вылез из-за стола:
– А, наливай, и завтра в школу не пойдем!
Андрей, нисколько не удивившись, с грохотом высыпал шахматы на стеклянный столик в углу кабинета и начал сервировать поле грядущей битвы. Егор подсел к столику с другой стороны и задумчиво уставился на черно-желтый клетчатый квадрат доски.
– Как там твоя Машка? – между делом спросил Андрей.
– Вкалывает, как встрепанная савраска. Говорит, что у нее сто восемь рабочих часов в неделю.
– Это как? – удивился Андрей, зажимая в кулаках разноцветные фигурки.
– Да я сам не очень понимаю. У них там считают, сколько часов им нужно на выполнение каждого задания, и по итогам они заполняют какие-то общие сводки… В общем, все очень сложно. Но Машка в полном восторге. Говорит, что наше высшее образование рядом не лежало, не стояло и даже не проходило, – сообщил Егор и хлопнул Андрея по левому кулаку. Там обретался белый ферзь.
– Ну вот, как всегда, – заныл Андрей. – Одним все, другим ничего. Невеста – красавица, отделением руководит, белыми играет… И мы тут, как жалкие барсуки…
Егор сделал первый ход, и Андрей тут же умолк, уставившись на доску.
Когда фигур на доске существенно поубавилось, Андрей снова вернулся к теме Машки: новая подруга Егора с самого начала привела в восторг всех его друзей, и они проявляли почти неприличный интерес к развитию ситуации.
Егор, сосредоточенно обдумывавший сложный маневр своего коня, пробормотал:
– Представляешь, судьба балуется: Машка тут поехала в гости к моей тетушке, которая в Баутцене живет, и на заправке встретила каких-то русских оболтусов, которых обокрали и на их же собственной машине пьяных увезли из Польши в Германию.
– И что? – оживился Андрей, который коллекционировал проявления человеческой глупости.
– Да ничего, – пожал плечами Егор, делая ход. – Позвонили с Машкиного телефона в Москву родным. Денег никто не дал.
– И что они будут делать?
– Да я-то откуда знаю? – изумился Егор. – Машка им свой телефон дала, они позвонили, и она уехала. А ты думал, что она их под свое крыло взяла?
– Ну, так неинтересно… – расстроился Андрей. – Раздразнил и бросил.
– Ты ходи давай! Тебе шах, между прочим.
– Да ладно! Правда, что ли?! – и Андрей снова воззрился на доску.
В этот момент дверь осторожно открылась, и в кабинет заглянул высокий бородатый мужчина с длинными седыми волосами, собранными в ухоженный хвост, и благородным лицом в густых морщинах.
– Позволите, Егор Николаевич? – спросил он, церемонно склонив голову.
Егор нехотя оторвался от доски и глянул на бородача.
– А, Григорий Вадимович! Заходите, болеть будете.
– Да я вроде бы и так болею, – усмехнулся тот, входя и аккуратно закрывая за собой дверь.
Андрей, с интересом разглядывая вошедшего, спросил:
– А почему я тогда вас не знаю?
– Потому что я, с вашего разрешения, вас тоже не знаю, – сообщил Григорий Вадимович, усаживаясь рядом со столиком.
– Логично, – согласился Андрей, возвращаясь к шахматной позиции. – Видимо, я вас еще не вырубал.
– Простите? – вздернул брови Григорий Вадимович.
Егор хмыкнул:
– Не пугайтесь, мой друг – анестезиолог. Он имеет в виду…
– Я понял, – спокойно кивнул головой бородач, не отрывая глаз от доски.
– Мы тут с Григорием Вадимовичем тоже пару партий сгоняли вчера. Лично я получил удовольствие, – объяснил Егор Андрею, несмотря на то, что тот уже утратил интерес к свежеприбывшему шахматисту и пытался с наименьшими потерями справиться с неожиданной контратакой Егора.
Болельщик посидел еще минут десять, потом неожиданно встал, не дожидаясь конца партии:
– Большое спасибо. До завтра, Егор Николаевич. До встречи на операционном столе. Видимо, и с вами тоже, – все так же церемонно поклонился он в сторону Андрея.
Тот оторвался от доски и изумленно воззрился на бородача. Егор тоже удивился:
– Вы нам не мешаете, Григорий Вадимович.
– Так уже понятно, чем закончится, – с достоинством сообщил тот и удалился столь же эффектно, как и возник.
Андрей перевел взгляд на Егора:
– Это что за явление?
– Ты знаешь, интересный мужик. Насколько я знаю, закончил философский факультет МГУ, а работает консьержем. Говорит, сам так решил. Ему, понимаешь ли, время нужно, чтобы размышлять.
– Мама дорогая! О судьбах человечества? – поморщился Андрей, безуспешно пытаясь понять, какую же развязку узрел консьерж-философ в партии, заметно выровнявшейся после недавней контратаки Егора.
– Да нет, – возразил тот. – Все тоньше… К твоему сведению, наиболее живо его интересует проблема трансцендентного знания.
– Чего-о?! Какого знания?
– Трансцендентного, – терпеливо пояснил Егор. – Я не знаю, что это такое, но звучит красиво.
– Ага, практически как песня, – фыркнул Андрей. – И что мы ему будем отрезать, такому умному?
– Вот тут главная закавыка. Несмотря на всю транс-цен-дентность данного персонажа, отрезать мы ему будем самый банальный желчный пузырь.
– Вот ведь незадача, – посетовал сердобольный анестезиолог, снимая с доски Егорову ладью. – Какой удар по имиджу! Слушай, а чего ты с ним такой любезный? Он выпендривается, а ты ему подыгрываешь.
– Да мне какая разница? – пожал плечами Егор. – Он вообще-то мужик интересный. Знает много, играет хорошо… Я же с ним не собираюсь дружить семьями.
– А чего он в ясновидящего играет? Видит он, чем партия закончится!
– Да ладно тебе, – примирительно сказал Егор и широко шагнул белопольным слоном в сторону черного короля. – Причем здесь ясновидение? Тут и без третьего глаза ясно, что ты сейчас сольешь.
– Это сейчас ясно! – возмутился Андрей. – А тогда ничего ясно не было!
– А может, он и правда ясновидящий, – поддразнил его Егор, торжествующе откидываясь на спинку кресла. – Или ты бестолковый. Тебе что больше нравится?
Тут у Андрея заверещал дурным голосом мобильник, он взглянул на экран и с тяжелым вздохом поднялся.
– Не могли раньше позвонить… Может, я б тогда проиграть не успел, – посокрушался он. – Все, волчара, бывай. Пошел дежурить дальше. Празднуй победу – и привет Машке. Пусть держится подальше от русских балбесов, которых кто ни попадя грабит, стоит им за бугор выехать.
Егор грустно посмотрел ему вслед и вернулся за свой стол, заваленный ожидающими начальственного внимания бумагами.