Глава 8.
Наедине с ангелом
Окончательно решив все вопросы в городе и подписав контракт с Евой в присутствии ее друга-юриста, Рон отправился за город сам. Он очень надеялся найти хоть маленькую зацепку, чтобы провести еще один вечер с этой божественной женщиной. Теперь, когда он знал, что Андрей для нее всего лишь духовный брат, он мог позволить себе чувствовать то, что чувствовал с первой встречи, но гасил и утаивал от себя.
Однако время проявлять эти чувства открыто пока что не пришло. Ведь контракт подписан на три года, а значит, ни о каких отношениях со своим деловым партнером не может быть и речи.
До возвращения в Штаты Рону предстояла еще пара поездок в Москву вместе с качками. Но покидать ставший таким родным особняк и открывающиеся из окон пейзажи вовсе не хотелось. Да и шеф не возражал. «Поживи в горах еще недельку. Вряд ли у тебя будет шанс отдохнуть в России в ближайшие три года», – сообщил он по имэйлу.
Рон решил воспользоваться советом и полностью окунуться в безделье. По утрам он подолгу выгуливал Мишу и изучал знакомые по видеозаписи деревья. Потом не спеша пил чай в беседке и шел в холл кормить персов и попугаев. Затем поднимался в комнату охраны и отдавал распоряжения Муну касательно его обязанностей, а вернувшись в холл, направлялся в гостиную, удобно устраивался в кресле у камина и перечитывал свои любимые книги: Гоголя, Булгакова и Стругацких, – которые по счастью оказались в библиотеке хозяина дома. «И у какого же русского нет дома этой классики?» – вспомнил он разговор с одним из качков. И принялся размышлять об удивительных свойствах этого народа, который, несмотря на произошедшие со страной и с людьми перемены, остался верен своим любимым шедеврам.
Конечно же, на полках стояли и другие книги, но стояли они как то особняком. Очевидно, хозяин тщательно классифицировал всю литературу. К тому же его вкусы совпали с литературными пристрастиями своего гостя. Более того, он ясно подчеркивал значимость имеющихся в доме произведений, расставив их весьма недвусмысленным образом. Или, может быть, это тоже было совпадением: любимые книги Рона стояли чуть ниже полки с иконами. Льющийся свыше невидимый, но осязаемый свет окутывал две следующие полки с книгами, как бы указывая на посылаемое небом благословение тем, кто прикоснется к сим чудесным источникам высшего словесного мастерства. Свет шел и дальше: к пограничным территориям, где стояли издания Айвенхова и соседствующие с ними тома Пелевина. С противоположной стороны разместились Истархов и Задорнов. В углу полки рядом с розовыми свечами обособленно стоял роман «Любовь и Море» Ю. Л. Березина.
Все говорило о существующей системе ценностей, которая живет и за пределами этого особняка, которая служит ориентиром в постоянно изменяющемся, непредсказуемом мире. Рон давно чувствовал, что бизнес-партнер, в доме которого он остановился в этот раз, обладает колоссальной энергией внутреннего магнетизма, но разгадать природу данной силы до посещения его сокровенного жилища Рон не мог. Теперь же, поняв расставленные своим деловым партнером приоритеты, он убедился в правильности своего выбора касательно дальнейших контактов с Россией. Тот, кто руководствуется советами Высших Сил, является более надежным и подходящим. А иконы, установленные над шедеврами русской классики, свидетельствовали именно об этом: первично Божественное, и если ты следуешь за ним, ты сам становишься шедевром Божественного.
Сейчас, когда у Рона появилось свободное время, он каждый день созерцал эту часть особняка, чтобы напоминать себе, что в мире есть и другие люди, осознающие Главное и второстепенное.
«А какие приоритеты у Евы?» – не раз думал он. В такие минуты Рон иногда сомневался в правильности расставленных ею приоритетов. «На первом месте Сила».
Рон никак не мог понять, что стоит за этим словом. Подразумевает ли она Бога или какие-то другие небесные существа Света. В том, что это был контакт со Светом, Рон не колебался. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы быть уверенным, что Андрей стремится только к Свету. А ведь Ева была его духовным напарником.
«Потом, она сама и ее дочь», – сделал вывод Рон. «А что или кто дальше?» – спрашивал он себя все чаще и чаще. На этом месте он прерывался, звал Мишу и разводил огонь. Думать на волнующую его тему Рон предпочитал в компании того, для кого без сомнения сам являлся первым в мире по значимости. Миша с этим полностью соглашался. Он пристраивался у ног хозяина, создавая еще одну прочную опору, наличие которой давало возможность спокойно развивать тему.
«Ева и ее юрист получат визы и полетят в Нью-Йорк только через месяц, – размышлял Рон, глядя на огонь в камине. – Потом юрист вернется в Москву и поможет оформить визы их дочери и ее молодому человеку, которые лететь в Америку почему-то не собираются. Это еще месяц. А потом он снова вернется в Нью-Йорк и будет торчать там, пока это ему не надоест. А когда надоест, он снова слетает повидаться с дочкой и вернется в Нью-Йорк».
В такие минуты Рон позволял себе контролируемую месть и, несмотря на глубокое уважение, возникающее у него при личном общении с доверенным лицом Евы, он принципиально продолжал называть того про себя – юрист.
На самом деле это была уловка, небольшая хитрость, чтобы обмануть свой собственный ум, стремящийся периодически выйти из-под контроля. Искусный трюк, позволяющий останавливать разыгравшееся воображение и быстро привести себя в нормальное чувство. Слово «юрист» указывало на официальные отношения, а официальные отношения подразумевали только деловое партнерство и профессиональные контакты. Настроившись на оптимистическую нотку, Рон шел в душ и, освежившись, направлялся в свою комнату, где мог позволить себе еще большую степень открытости и честности.
– Я больше не хочу искать, – шептал он по вечерам, обращаясь к своим невидимым наставникам. – Я не встречал женщин лучше нее.
Но голос внутри говорил: «Это не гарантия ответных чувств».
– Она полюбит меня, – убеждал кого-то Рон.
А голос не утихал, спокойно и ровно продолжая диалог: «У нее есть другой, предназначенный ей небом мужчина».
Рон подозревал, кто этот мужчина, хоть наставник и не произносил никакого имени.
– Тогда почему она не замужем за ним? Их дочери уже семнадцать лет? – спрашивал Рон, пытаясь доказать этому невидимому другу свои права на женщину.
– Они так решили. И не лезь не в свои дела, – мягко порекомендовал наставник.
– Я тоже ее люблю, – буркнул Рон в свое оправдание.
– И я, – напомнил наставник.
– Ты издеваешься, – вспылил Рон.
– Я не могу издеваться над тем, кому дан в помощь, – спокойно объяснил ангел.
– Ты не умеешь любить, как человек, – злорадствовал Рон.
– Посмотри на себя. В кого ты превращаешься? – предупредил его наставник.
Рон немного остыл: «Почему ты запрещаешь мне это?» – сдался Рон.
– Я не запрещаю, а напоминаю, что лучше не трогать чужого. Ты сам видел, что произошло с твоими друзьями.
– Она из другой категории женщин, – защищался Рон.
– И ты ее никогда не покоришь, – твердо произнес голос.
– Я буду стараться. Я буду очень стараться, – обещал Рон.
– Ты потеряешь время, – объяснил наставник. – Она – не твоя.
– Я прошу, исправь это, – молил Рон.
– Обратись Выше, – посоветовал наставник. – Я не меняю небесных планов.
– Тогда для чего ты? – рассердился Рон.
– Чтобы помогать тебе, я уже говорил об этом – без малейшего раздражения сказал голос.
– Но ты же не помогаешь мне, когда я прошу, – с упреком проговорил Рон.
– Я помогаю тебе во всем, что тебе полезно, – пояснил наставник.
– Почему ты решаешь за меня, что мне полезно, а что нет? – спросил Рон с возмущением.
– Я не решаю, а вижу. И в отличие от тебя я вижу всю ситуацию в целом.
– Но я не хочу другую женщину, – заявил Рон.
– Речь идет не о желании, а о партнерстве мужчины и женщины в Божественном плане, – четко произнес ангел.
– Тогда мы – идеальная пара, – обрадовался Рон.
– Нам видней, – сообщил наставник.
– Мы делаем одно общее дело, а он – только ее юрист, – схватился за спасительную соломинку Рон.
– Да, но ваш контракт рассчитан всего на три года, а их сотрудничество безо всякого срока, – резонно заметил ангел.
– Почему ты все время защищаешь его? – возмущенно сказал Рон.
– Потому что ты несправедлив, – послышался ответ.
– Я – человек и могу быть субъективным, – напомнил о своих правах Рон. – Нам дано право свободного выбора. Сейчас я выбираю быть субъективным, – заявил Рон тоном победителя.
– Тогда подумай о последствиях своего выбора, – произнес ехидный голос и раздался легкий смех.
– Ты хочешь меня о чем-то предупредить? – спросил Рон. Ангел продолжал веселиться.
– Это что, очень смешно? – попытался уточнить Рон. – Что ты там заливаешься?
– Просто увидел ту комичную ситуацию, которую ты создаешь себе сейчас, – невозмутимо изрек наставник.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – не поверил Рон. – Я не вижу повода для смеха.
– А что же ты видишь? – спросил наставник.
Рон попробовал представить картинку будущего, но почему то она выходила размытая и не получалась.
– Кто-то создает мне помехи, – пожаловался он наставнику.
– Только не сваливай на меня, – предупредил тот.
– Во всяком случае, есть ощущение комфорта, – сделал вывод Рон. – Так что это не похоже на мировой казус, в который я якобы влип, по твоим словам.
– Ты не заметил предыдущий эпизод, – сказал ангел.
– А что там? – спросил Рон безразлично. – Теперь, когда он почувствовал комфорт от финальной картинки, детали его уже не интересовали.
– Там ты в очередной раз взываешь ко мне и умоляешь спасти твою задницу, – безжалостно сообщил наставник.
– Ты не мог бы быть повежливей, – попросил Рон своего невидимого друга.
– Я должен быть объективным, – стойко произнес наставник. – Кстати, и тебе советую. А для начала неплохо бы простить своего соперника. – Он ненадолго замолчал, а потом ехидно и безжалостно добавил: «Размышлять о чужой дури легко, хоть и совершенно бесполезно. А вот справиться с собственной гораздо сложней».
В тот вечер после долгой молитвы в тишине гор в дневнике Рона появилась следующая запись: «25 сентября. Когда я кого-то прощаю, это полезно прежде всего мне!
Если я кого-то не принимаю, ненавижу или боюсь, избегаю или осуждаю – есть необходимость прощения. Потому, что во всех этих случаях я отказываюсь видеть божественное внутри другого человека. И ограничиваю Пространство Бога. А, ограничивая Его Пространство, я сам могу легко оказаться на другой территории. На территории, где правит ограниченный человеческий разум и где живут люди, оторванные от меня и от Бога. Раньше я жил именно в этом мире, но простив, я сделал шаг в Пространство Бога. И чтобы оставаться там, я прощаю всех. Прощение необходимо, чтобы присоединиться к Божественному миру! Прощая, я признаю Божественное присутствие в других и осознаю, что они зеркалили мои мысли. В моих собственных интересах – простить всех. Ведь тогда я в безопасности, в вечном присутствии Божественного! Прощение – полезно мне самому!»
С этого момента общение с юристом Евы стало для Рона более приятным и полезным. Правда, теперь все общение состояло только из телефонных разговоров. Но новое видение, открывшееся ему с помощью наставника и последующего за ним истинного прощения, вернули Рона к своей собственной целостности и внутренней гармонии.