Глава 17
– Что это значит – она не отвечает? – возмущенно спросил Фаш. – Вы уверены, что правильно набрали номер? Я знаю, телефон у нее всегда при себе.
Колле пытался дозвониться Софи вот уже несколько минут.
– Может, у нее батарейка сдохла. Или она отключилась.
После разговора с директором отдела криптографии Фаш выглядел озабоченным. Повесив трубку, он подошел к Колле и велел срочно связаться с агентом Невё. Но связаться никак не удавалось, и теперь Фаш метался по кабинету, точно лев в клетке.
– А зачем звонили из отдела? – поинтересовался Колле.
Фаш резко развернулся к нему:
– Сказать, что они не обнаружили никакой связи между родичами идола и всякими там минами зла.
– И все?
– Нет. Еще сказали, что идентифицировали набор цифр как последовательность Фибоначчи и что, судя по всему, никакого особого смысла тут не просматривается.
Колле был растерян.
– Но ведь они уже прислали агента Невё сообщить нам это.
Фаш покачал головой:
– Невё они не посылали.
– Что?!
– Директор сказал, что как только от нас поступили материалы, он собрал всю команду и засадил за работу. А когда прибыла агент Невё, она лишь взглянула на снимки Соньера и кода и тут же, не говоря ни слова, вышла из офиса. Директор сказал, что не может ее упрекать. Такое поведение было продиктовано тем, что она очень расстроилась, увидев эти снимки.
– Расстроилась? Она что, никогда не видела снимков мертвецов?
Помолчав, Фаш ответил:
– Я этого не знал, да и директор тоже, по крайней мере до тех пор, пока его не уведомил один из сотрудников. Дело в том, что Софи Невё приходится Жаку Соньеру внучкой.
Колле лишился дара речи.
– Директор сказал, она ни разу не упоминала об их родстве. И решил, что Невё поступала так из скромности. Просто не хотела, чтобы к ней проявляли снисхождение лишь потому, что она доводится внучкой такому знаменитому человеку.
Неудивительно, что она так расстроилась из-за этих снимков, подумал Колле. Он счел неприятным совпадением тот факт, что эту молодую женщину вызвали расшифровывать послание, оставленное трагически погибшим родственником. Но все равно поступки ее были лишены смысла.
– А ведь она сразу поняла, что цифры, написанные Соньером, являются последовательностью Фибоначчи, так как приехала и сказала нам об этом. И лично мне непонятно, почему она ушла из отдела, не сообщив об этом своим коллегам.
Колле пришло в голову лишь одно приемлемое объяснение: Соньер написал этот цифровой код на полу в надежде, что Фаш тут же задействует в расследовании криптографов, а стало быть, и его внучку. Так, может, и остальная часть послания есть не что иное, как способ передать ей какие-то сведения? Если да, то какие? И при чем здесь Лэнгдон?
Но не успел Колле хорошенько поразмыслить об этом, как тишину музея взорвал вой сирены. Где-то в недрах Большой галереи сработала сигнализация.
– Тревога! – крикнул один из агентов, сверившись с показателями приборов. – В Большой галерее! В мужском туалете!
Фаш подскочил к Колле:
– Где Лэнгдон?
– Все еще в туалете, – ответил тот и указал на мерцающую красную точку на экране монитора. – Должно быть, он разбил окно! – Колле и подумать не мог, что Лэнгдон решится на это. Хотя в Париже правила противопожарной безопасности требовали, чтобы все окна в общественных зданиях, находящиеся на высоте свыше пятнадцати метров, можно было разбить в случае пожара, выпрыгивать из окна второго этажа Лувра было бы самоубийством. Кроме того, в той стороне крыла под окнами нет ни кустарников, ни травы, способных смягчить удар при падении. Прямо под окнами туалетов часть площади с двусторонним движением. – Бог мой! – воскликнул Колле, не сводя глаз с монитора. – Лэнгдон на самом краю подоконника!
Но и Фаш не бездействовал. Выдернув из кобуры револьвер «MR-93», он бросился вон из кабинета.
Колле растерянно следил за экраном монитора. Мигающая красная точка на миг задержалась на подоконнике… и в следующую секунду вышла за периметр здания.
Что происходит? Где Лэнгдон? На подоконнике или…
– Господи! – воскликнул Колле и вскочил. Точка находилась вне стен музея. Вот она задрожала, застыла на мгновение, а затем резко остановилась примерно в десяти ярдах от стен здания.
Колле задвигал мышкой и вызвал на экран монитора карту Парижа. Затем сверился с контрольной системой слежения. Теперь он точно знал место нахождения маячка.
Маячок больше не двигался.
Застыл на площади Карузель.