Алексей Николаевич Косыгин
Алексей Николаевич Косыгин, личность выдающаяся. Думаю, что в послесталинский период, с середины 50-х и до кончины в 1980 г., он был наиболее авторитетным и популярным в народе государственным и политическим деятелем. Великолепный управленец, эрудированный экономист-финансист, разносторонне образованный и воспитанный, с богатым жизненным опытом, А. Н. Косыгин являлся примером истинно русского интеллигента.
Его недюжинные качества особенно сильно проявились, когда он был назначен в октябре 1964 г., – после отставки Н. С. Хрущева, – на пост председателя Совета Министров СССР.
На октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК наряду с другими, выступил и А. Н. Косыгин, тогда член Президиума, первый заместитель председателя Совета Министров СССР. Эта его речь представляет интерес, так как характеризует А. Н. Косыгина, как высоко ответственного и принципиального человека.
Его речь отличалась объективностью, четкой обоснованной аргументацией, лаконична и не унижающая человека.
Ещё работая на авиационном заводе, а затем в Куйбышевском обкоме партии, я, конечно, слышал от многих, в той или иной степени имевших контакты с Алексеем Николаевичем Косыгиным, самые лестные, восторженные отзывы о нем. Всех поражала его эрудиция, феноменальная память, умение найти решение трудных народно-хозяйственных задач. Подчеркивали его строгость, даже суровость, никакого «руководящего чванства», принципиальность, жесткая требовательность, в то же время, – умение выслушать, оказать поддержку в решении насущных проблем, внимательное и заботливое отношение к людям. Во всем этом я мог убедиться, когда судьба подарила мне возможность частых встреч и бесед с ним в 70-е годы, как в Воронеже, так и в Москве.
Но первое знакомство с А. Н. Косыгиным состоялось в 1968 г. на заседании Президиума Совмина СССР, которое он вел. Обсуждался очередной проект Постановления ЦК и СМ СССР о ходе строительства Волжского автозавода в Тольятти.
Именно А. Н. Косыгин смог доказать необходимость в приоритетном порядке начать сооружение этого автомобильного гиганта в содружестве с итальянской фирмой «Фиат». Ведь ещё в 1962 г. руководство «Фиата» обращалось к Н. С. Хрущеву с таким предложением, но он отверг его. Алексей Николаевич побывал в Италии, познакомился с рядом современных предприятий, и убедился в необходимости и полезности для СССР сотрудничества с теми из них, которых отличал высокий организационно-технический уровень. Конкретно, с фирмой «Фиат» по строительству в Советском Союзе комплекса заводов по производству легковых автомобилей, примерно 600.000 в год.
В 1965 г. в Москве подписано соглашение о сотрудничестве, а в начале 1966 г., – Протокол о строительстве завода легковых автомобилей.
Не без участия Куйбышевского руководства, было принято решение о сооружении завода на площадке близ г. Тольятти, в комплексе с новым городом и промышленно-коммунальной зоной.
Я был приглашен на это заседание, как председатель облисполкома. У нас были серьезные замечания по проекту Постановления, где, на наш взгляд, недостаточно четко были определены меры по комплексному строительству завода вместе с городом и объектами промкомзоны.
Рассматривая поступившие замечания, А. Н. Косыгин сказал, что есть вопросы у Куйбышевского облисполкома, и предоставил мне слово. Я отметил в выступлении, что допущено значительное отставание в строительстве социальной инфраструктуры города от темпов возведения производственных объектов. И предложил записать поручения дирекции завода и строительным организациям предусмотреть конкретные, увеличенные объемы работ и сроки сдачи в эксплуатацию жилых домов, школ и детских садов, объектов культуры, спорта, предприятий коммунально-промышленной зоны.
С моими замечаниями в основном согласились. Я с интересом наблюдал, как строго и умело вел заседание Президиума А. Н. Косыгин.
Здесь следует несколько возвратиться по времени и рассказать о новаторском почине А. Н. Косыгина выработать программу серьёзного совершенствования управления экономикой и развития народного хозяйства страны. Основы этой программы, получившей в дальнейшем название «Экономическая реформа А. Н. Косыгина», были заложены в его докладе на сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК.
В Постановлении Пленума ЦК эта программа была сформулирована так: «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства».
Скороспелые организационно-экономические новации Н. С. Хрущева привели к тому, что ситуация в экономике СССР в начале 60-х годов стала ухудшаться. Наметился спад в темпах развития производства, затормозился научно-технический прогресс, внедрение новых технологий. Снизились темпы роста производительности труда, ухудшалось качество выпускаемой промышленной продукции. Чрезмерная централизация управления народным хозяйством страны сковывала инициативу на местах. Не срабатывала, закостенелая по своей сути, система материальных стимулов.
Все эти и другие негативные тенденции, более чем кто бы ни был, ощущал А. Н. Косыгин. Он и выступил с инициативой проведения широкой экономической реформы.
С привлечением ученых-экономистов, производственников и управленцев была разработана система, суть которой определена в её названии. Эти предложения были доложены, рассмотрены и одобрены Политбюро ЦК. Они и вошли составной частью в доклад А. Н. Косыгина на Пленуме ЦК в сентябре 1965 г.
Каковы принципы «Экономической реформы А. Н. Косыгина»?
Определено, что руководство промышленностью в современных условиях должно строиться «на сочетании централизованного руководства с расширением хозяйственной инициативы предприятий, с усилением экономических рычагов и материальных стимулов в развитии производства, с хозяйственным расчетом». Реформа указывает на три главных направления совершенствования форм планового руководства экономикой и методов хозяйствования на предприятиях:
– повышение научного уровня государственного планирования экономики;
– расширение хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий, укрепление хозрасчета;
– усиление экономического стимулирования производства с помощью цены, прибыли, премий, кредитов.
Основные меры по расширению хозяйственной самостоятельности предприятий:
– сокращено число показателей, утверждаемых сверху. Главным показателем работы предприятия, как и всех отраслей промышленности, становится не общий объем продукции (валовая продукция), а объем реализованной продукции. Предусматривалось упорядочение системы ценообразования, внедрение экономически обоснованных цен на продукты промышленности и получение предприятиями прибыли;
– по-новому поставлен хозрасчет, экономическое стимулирование предприятий. На каждом предприятии предусматривалось создать поощрительные фонды: для развития производства и совершенствования техники, материального поощрения рабочих и служащих, улучшения условий их труда и быта. Эти фонды образуются из отчислений от прибыли. Размер средств, оставляемых предприятиям, ставится в зависимость от использования производственных фондов. Вводится хозрасчетный принцип в отношениях между предприятиями-смежниками, одновременно и их материальная ответственность за выполнение договорных обязательств по поставкам продукции;
– повышалась заинтересованность в результатах работы коллективов предприятий в целом и каждого его работника. Из фонда материального поощрения рабочим и служащим кроме основного оклада зарплаты выплачиваются не только премии за высокие показатели работы, но и выдаются единовременные вознаграждения в конце года (так называемая тринадцатая зарплата). На предприятиях образуется кроме того, фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства;
– были разработаны в 1966–1967 годах оптовые цены на продукцию легкой, пищевой и тяжелой промышленности, новые тарифы на электрическую и тепловую энергию, а также на грузовые перевозки.
Уже в 1965 г. принятые сентябрьским (1965 г.) Пленумом ЦК меры стали претворяться в жизнь.
Однако перевод промышленности на новую систему хозяйствования проходил постепенно. В январе 1966 г. она была переведена лишь на 10–12 предприятиях в разных регионах страны, работавших многие годы рентабельно. К концу года экономическая реформа охватила 704 предприятия с числом работающих свыше 2-х миллионов.
В 1967 г. на новую систему переводились отдельные отрасли промышленности. Первым перешло к работе по-новому Министерство приборостроения, средств автоматизации и систем управления (министр К. Н. Руднев). Увеличилось число таких предприятий во всех отраслях промышленности. На их долю приходилось около 40 процентов всей промышленной продукции.
К концу 1968 г. на новую систему хозяйствования были переведены предприятия всех министерств машиностроения, а также автомобильной, лесной и деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной промышленности и некоторых других министерств. В 1970 г. перевод промышленных предприятий на новую систему был в основном завершен, они дали 93 процента всей промышленной продукции.
Результаты осуществления экономической реформы положительно сказались на итогах развития народного хозяйства в восьмой пятилетке (1966–1970 гг.), которая по большинству показателей работы стала лучшей, самой эффективной по сравнению с предыдущими и, тем более, с последующими пятилетиями. Так среднегодовые темпы прироста национального дохода за этот период составили: 7,2 %; объема реализованной промышленной продукции – 9,4 %; производительности труда – 6,4 %; фонда оплаты труда – 9,4 %. Прибыль по народному хозяйству (в сопоставимых ценах) выросла за пятилетие более чем в два раза.
Однако следует признать, что в последние два года 8-й пятилетки реформа стала пробуксовывать, а в 9-й пятилетке фактически сведена к минимуму. В чем причина такого положения?
Ряд авторов, анализировавших ход реформ, называют ряд причин: объективные и субъективные, экономического и политического характера.
По их мнению, основная причина в том, что А. Н. Косыгину не удалось ослабить массированное давление Центра, продолжавшего держать в своих руках основные нити управления. Это относится к Госплану, Госснабу, Минфину и некоторым другим министерствам и ведомствам СССР, при попустительстве со стороны аппарата и руководства ЦК КПСС.
Во-вторых, многие предприятия и местные органы власти усмотрели в реформе возможности в первую очередь получить определенную выгоду для коллектива, отрасли, территории. Что получило свое выражение в стремлении любыми путями добиться для себя заниженного, легко выполнимого плана, а, следовательно, получить прибыль и полагающиеся за это материальные фонды.
В Центре выявили такие тенденции и, с ведома ЦК, ужесточили требования к качеству планирования. Были восстановлены ряд ограничений, введена практика дополнительных заданий предприятиям. Выполнить такие задания становилось все труднее, в основном потому, что министерства не полностью обсчитывали эти дополнительные задания материально-техническими ресурсами, делая упор на так называемые «внутренние резервы».
Таким образом, вновь возникли имевшие место и ранее противоречия между Центром и местами.
Часто трудности с выполнением плана возникали вследствие срыва предприятиями-смежниками поставок оборудования, материалов и комплектующих изделий. Хоздоговора на практике оказались нежизненными. Вновь пришлось вмешаться в эти отношения Госплану.
Можно сказать, что из всех предусмотренных реформой поощрительных фондов, реально использовались лишь фонды материального поощрения, тринадцатая зарплата. В меньшей степени удавалось реализовать фонды развития производства, совершенствования техники и, даже, социально-бытового характера.
И, чтоб деньги «не пропадали», – нашли выход. На местах стали добровольно, а чаще под нажимом, объединять средства предприятий и направлять их на решение местных проблем: сооружение теплоцентралей, водопроводных и тепловых сетей, электрических и тяговых подстанций, дорог, на строительство жилья, культурных и спортивных объектов. По сути, это все было необходимо для создания условий жизни заводского поселка, района, города. Но такие действия, – отвлечение государственных средств на внеплановые объекты, были противозаконны.
Причем, нередко местные власти, образно говоря, увлекались.
28 ноября 1969 г. Политбюро ЦК провело в Кремле большое совещание первых секретарей ЦК Компартий союзных республик, краевых, областных комитетов партии, председателей Советов Министров республик и облисполкомов. (Мы с В. П. Орловым принимали участие в этом совещании).
В докладе Л. И. Брежнева были вскрыты серьёзные нарушения в расходовании государственных средств не по назначению.
Он говорил: «Речь идет о потере ответственности и недопустимой вольности, нарушениях государственной дисциплины, когда ведут стройки не предусмотренные нархозпланом. Это не киоски, а крупные вещи, – бассейны, дворцы, рестораны, бытовые комплексы, административные здания. Идет неправомерный снос жилья для застройки „проспекта от вокзала до горного института“». И стал приводить цифры: «В этом году строится 1800 административных зданий, 834 дворца культуры, 380 стадионов, 29 цирков. Где? В Запорожье, Днепропетровске, Донецке. В Алма-Ате соорудили огромный комплекс восточных бань, саун и т. п. В Баку возвели в море, на расстоянии 500 метров от берега, шикарный ресторан. Далее он привел примеры отвлечения средств предприятий на городские нужды в Свердловске, Томске, Красноярске, Куйбышеве, Саратове, Пензе, Ростове». И закончил: «Такие действия, когда тащат деньги с предприятий и организаций, носят опасный характер. ЦК будет со всей строгостью пресекать подобные факты».
Хотя Л. И. Брежнев напрямую не высказал претензий к Совету Министров СССР и другим органам исполнительной власти, а обрушился на партийные комитеты, всем было понятно, что фактически все эти нарушения проходят по документам, принятым Совминами республик и облкрайисполкомами, а Совет Министров СССР, союзные министерства и ведомства попустительствуют таким нарушениям закона. В докладе явно просматривалась неудовлетворенность деятельностью Правительства и его председателя А. Н. Косыгина, подвергалась критике «Косыгинская реформа».
Возраставший последние годы авторитет А. Н. Косыгина внутри страны, его активная деятельность во внешней политике болезненно воспринималась Л. И. Брежневым. Сложившиеся после отставки Н. С. Хрущева деловые, товарищеские отношения между ними, стали прохладнее. К тому же, не всё в «косыгинской экономической реформе» Брежнев, находившийся под влиянием своих помощников, воспринимал правильно.
Здесь следует подчеркнуть именно этот фактор, который сыграл большую роль в дискредитации экономической реформы. Л. И. Брежнев изменил отношение ЦК к новаторству А. Н. Косыгина. По существу «косыгинская реформа» была свернута. Можно с определенной долей погрешности сказать, что она оказалась заложницей политики.
Однако в 1977 г. А. Н. Косыгин попытался реанимировать свое детище – экономическую реформу. Тому я свидетель.
Уже в начале года он вносит этот вопрос на Президиум СМ. После обстоятельного обсуждения основных принципов, подхода к этой идее, он поручает Госплану и Академии наук подготовить и внести в Правительство проект постановления: «О мерах по дальнейшему улучшению планирования народного хозяйства и экономическому стимулированию производства».
1-го июля такой проект был рассмотрен. А. Н. Косыгин критически оценил этот документ. Он заявил: «Прошлое решение было принято в 1965 г. Надо признать, что постепенно позиции Центра усиливались, а местные – ослабли. То есть медленно, но верно возвратились к исходному положению. Проект мало чего меняет в этом отношении. Главные, основные вопросы пропорций и сбалансированности народного хозяйства не нашли должного отражения в проекте». Далее он говорил, что в проекте слабо раскрыты экономические критерии, не выделена приоритетная роль науки и техники.
В результате более чем трехчасового обсуждения, А. Н. Косыгин принял решение образовать комиссию под председательством В. Н. Новикова. Включить в её состав: Дымшица, Абалкина, Бачурина, Ситаряна, Кириллина, Володарского, Костандова. Иметь при комиссии рабочую группу и в течение 3-х месяцев, с учетом сегодняшнего обсуждения, подготовить новый вариант постановления.
14 октября 1977 г. этот вопрос повторно был рассмотрен на заседании Президиума Совета Министров СССР.
Вновь возникли замечания, поправки, новые предложения. Алексей Николаевич решил направить проект документа для оценки в ряд крупных научных и производственных объединений. «Надо уйти от ведомственности. Дело не в том, что, кому и сколько дать, повысить, усилить и т. п. Надо найти способы и средства, чтобы люди на предприятиях сами искали напряженный план, стремились сделать больше, лучше. Заинтересовать их понятной системой материального и морального поощрения. Комиссии В. Н. Новикова поручено доработать проект постановления, рассмотреть его в Правительстве и не позднее 1-го декабря внести в ЦК КПСС».
2 января 1978 г. на совещании у А. Н. Косыгина окончательный вариант был в основном одобрен, он имел несколько измененное название: «Об улучшении планирования и усиления воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». С учетом замечаний и редакционной правки, его решили через неделю внести в Политбюро ЦК КПСС. (Я присутствовал на всех этих совещаниях, но нет в моих записях, и не сохранилось в памяти, – какова оказалась судьба этого проекта. Был ли он внесен в ЦК, принято ли затем Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР?! Возможно). А 11 января 1979 г. Политбюро ЦК приняло решение о назначении меня Послом СССР в Республику Куба, и я отошел от совминовских дел.
Что же касается строительства Волжского автомобильного завода, то следует сказать, что эта идея А. Н. Косыгина получила реальное воплощение, и дала огромный экономический и социальный эффект.
Начатый строительством осенью 1966 г., завод (его первая очередь по выпуску 200.000 машин в год) был введен в эксплуатацию в марте 1971 г. В декабре 1971 года – вторая очередь, в декабре 1972 г. – третья. И весь завод комплексно был принят в эксплуатацию в декабре 1973 г. Это небывало короткие сроки строительства и освоения производства такого автомобильного гиганта, как ВАЗ.
Затраты на строительство завода и нового города окупились к концу 1973 г. Кстати, А. Н. Косыгин не только из Москвы шефствовал над этой стройкой, он бывал и на площадке строительства.
Более продолжительной и полезной была встреча с А. Н. Косыгиным в Воронеже в 1972 г. Дело было так.
Летом 1972 года в СССР с официальным визитом находился Фидель Кастро. В программе было предусмотрено посещение Воронежа. 1 июля делегация Кубы вылетела в Воронеж. Фиделя Кастро сопровождал А. Н. Косыгин и К. Ф. Катушев. И те два дня, которые мы провели рядом с ними, оставили незабываемое впечатление об одном и другом лидере.
Уже в аэропорту, ожидая прилет делегации, мы получили сообщение, что А. Н. Косыгин убедил Ф. Кастро изменить программу сегодняшнего дня: из аэропорта сразу ехать на заводы. Беседу в обкоме перенести на вторую половину дня. Быстро направляем на авиационный завод и в объединение «Электроника» гонцов. Уточняем детали. Самолет приземлился. Народу в аэропорту масса – все хотят увидеть легендарного лидера Кубы и главу Правительства СССР.
Встреча теплая, дружеская. Ф. Кастро и А. Н. Косыгин идут вдоль приветствующих их людей. Оба улыбаются, принимают цветы, пожимают руки, но ведут себя сдержанно, не «работают» на публику. Такая манера. Садимся в открытую машину и, – к городу.
Улицы Воронежа запружены встречающими, люди не только заполнили тротуары, они в окнах домов, на балконах, мальчишки взобрались на деревья, телеграфные столбы. Приезжаем на авиационный завод.
Сопровождаемые приветливой толпой, проходим по цехам главного корпуса. Директор завода Б. М. Данилов дает объяснения. Сборочный цех поразил Фиделя, вместе с Алексеем Николаевичем они восхищенно смотрят на самолеты. Поднялись в салон сверхзвукового самолета ТУ-144, несколько необычного вида. Там нас встретили: министр авиационной промышленности П. В. Дементьев и Главный конструктор А. А. Туполев. Разместились в креслах, передохнули и Ф. Кастро забросал Алексея Андреевича вопросами. О конструктивных особенностях машины, применяемых материалах, летных параметрах (скорости и дальности полета, грузоподъемности), мощности двигателя, расходе горючего и т. п. Туполев обстоятельно отвечал. Особенно напирал Фидель на экономические характеристики. Ф. Кастро и А. Н. Косыгин выразили свое восхищение заводом, тепло говорили с заводчанами, и охотно согласились сфотографироваться у ворот сборочного корпуса.
Затем переехали в объединение «Электроника». Уровень технологии, требования к качеству полупроводниковых приборов произвели сильное впечатление не только на Ф. Кастро, но и на А. Н. Косыгина. Объяснял специфику производства В. Г. Колесников, бывший Генеральный директор объединения, а сейчас уже первый заместитель министра электронной промышленности.
Алексей Николаевич дотошно вникал во все тонкости технологии, интересовался работой в «чистой комнате», бригадной организацией инженерного труда, оплатой, условиями жизни в Воронеже. На выходе из корпуса состоялась теплая, откровенная беседа с женщинами-работницами. Из объединения мы проводили Ф. Кастро до резиденции, а сами уехали в дачный поселок облисполкома – Репное.
После обеда, в 18.00 началась беседа с делегацией в обкоме КПСС. Разговор был обстоятельный, откровенный и заинтересованный. Ф. Кастро сразу поломал заготовленный порядок встречи, прервав мою вступительную речь, стал задавать совершенно неожиданные вопросы. Часто резко менял тему. Иногда не дослушав ответа, задавал новые вопросы. Вступал в спор, в полемику. Это подзадорило и меня, но не сбило с толку, я даже почувствовал себя раскованнее, увереннее.
О чем говорили? Об организационной структуре партийных комитетов, составе и принципах работы с кадрами, методах влияния обкома партии на экономику области, связи обкома с низовыми структурами партии, с советскими органами, с Совмином СССР и РСФСР, министерствами и ведомствами, с ЦК КПСС. Подробно допрашивал меня об экономическом состоянии области и города, социальном положении населения. Особенно он упирал на вопросы сельского хозяйства. Принципы работы колхозов, совхозов. В чем их отличие. Много времени ушло на объяснение технологии возделывания сахарной свёклы и производства сахара. Эта тема ему была близка и интересна. Возникали и спорные ситуации. Настороженно прислушивался к моим доводам Алексей Николаевич. К общему удовлетворению, спор разрешился. Под одобрительные реплики и шутки, что я выдержал «артобстрел» Ф. Кастро, завершили встречу.
Прием в ресторане «Славянский» прошел хорошо. Я коротко приветствовал гостей, затем выступил с дружеской, образной речью Ф. Кастро. Фидель высоко отозвался о техническом уровне авиационного завода и заводе полупроводниковых приборов. Его особенно тронула теплая искренняя встреча делегации воронежцами, беседы с работниками заводов. Отметил роль Воронежа в социалистическом строительстве, в защите завоеваний социализма во время Великой Отечественной войны, в восстановлении разрушенного войной. Говорил о том, как отрадно видеть сегодняшние успехи горожан. Высказал слова благодарности руководству области и города за организацию встречи. Подчеркнул «высокий авторитет и компетентность первого секретаря обкома». Провозгласил тост за горожан и присутствующих высоких представителей советского руководства.
Неожиданно взял слово А. Н. Косыгин. Всегда очень сдержанный, неулыбчивый, даже суровый, он вел себя в Воронеже приветливо, заинтересованно. Заявив, что «как вы понимаете, я человек бывалый. Много где побывал и видел всего немало. Но и на меня произвело глубокое впечатление то, что я увидел на авиационном заводе и в объединении „Электроника“. И организация производства, и технология, и конечная продукция, и люди». Тепло говорил о Кубе, о Фиделе, о нашем сотрудничестве. Предложил тост за Ф. Кастро и кубинскую делегацию.
На другой день утром отправились на машинах в Нововоронеж. Дорога шла по лесопосадкам, полями ряда хозяйств. Указывая на всходы, я объяснял где, что посеяно. Стали проезжать плантации сахарной свёклы. Это заинтересовало Фиделя. Он никогда не видел эту культуру и усомнился, что корнеплоды сладки на вкус. Остановились. Пошли по рядкам, выдернули несколько корней. Они были ещё маленькими. Очистили, отрезали кусочки. Ф. Кастро, А. Н. Косыгин и другие стали пробовать на вкус. Пожевав, закивали головами – да, сладкая. И весь оставшийся путь мы говорили только о свёкле и тростнике. Фидель отметил, насколько сложнее и дороже выращивать свёклу, нежели тростник, – растение многолетнее, посадки которого обновляются через 5–6 лет.
Въехали в Нововоронеж, поселок АЭС. Все улицы и площадь перед Дворцом культуры запружены народом. Беседу организовали во Дворце, где наглядно на схеме и макетах ознакомили Фиделя с принципами и тонкостями работы атомной электростанции. Объяснял директор АЭС Ф. Овчинников. Потом поехали на станцию. Прошли все четыре блока. Особенно долго находились на 4-м блоке ВВР-440, который готовился к пуску в эксплуатацию. Обошли все помещения. Интерес к этому блоку особый, так как именно такой тип реактора предполагалось построить с нашим участием на Кубе. Фидель замучил Ф. Овчинникова и министра энергетики СССР П. С. Непорожнего вопросами. Долгий разговор был на стройплощадке нового 5-го блока, мощностью 1000 квт, более сложной и безопасной конструкции, – его реактор укрыт мощным бетонным колпаком. После осмотра вышли на площадь. Фидель сказал несколько теплых, благодарных слов приветствовавшим его людям. Попрощались и уехали.
Было уже за полдень. По программе должны разъехаться в резиденции на обед, затем заключительная беседа в обкоме и отлет в Москву. Но и тут А. Н. Косыгин перепутал нам все карты. Выехали из Нововоронежа, солнце печет невыносимо. Он и говорит Фиделю: «Что ты поедешь в свою берлогу? Поехали к нам. Там такая красота. Типичная русская глубинка: речка, ветлы, камыш. Может, нет такого комфорта, все попроще, но мне там нравится. Вместе пообедаем. Поговорим. И оттуда в аэропорт». Остановились, Ф. Кастро посоветовался с сопровождающими и говорит: «Хорошо». (Как показало дальнейшее, это решение Алексея Николаевича было исключительно верным).
В Репном поднялась суматоха. Надо было срочно привезти продукты, сервировку, повара, официантов… Я волновался здорово. Но, оказалось, что все можно уладить. Приехали в Репное, осмотрели окрестности. Учитывая жару, решили опробовать реку. Алексей Николаевич в 68 лет находился в хорошей физической форме. Он первым прыгнул с мостков в реку и размашисто поплыл. Фидель спросил о температуре воды в р. Усманке. Я ответил, что +20–21 градус, в реке много родников, поэтому вода всегда прохладная. Кубинцы, обращаясь к Фиделю, хором запротестовали, – купаться нельзя. Тот, уже раздевшись, заколебался. Алексей Николаевич, стал подзадоривать Фиделя: «Какой же ты премьер, если боишься воды?!» Тот поддался на розыгрыш, прыгнул в реку, и как ошпаренный, с криком выскочил из воды и на сходни, повторяя: «Фрио, мучо фрио». Понятно, ведь на Кубе уже при + 25, как правило, не купаются в море. Фидель сразу попросил «сугреву». Ну, тут проблем не было. Прошли в домик, обсушились. Согрелись кто чем хотел. Я попросил у Ф. Кастро автограф на только что вышедшей его книге: «Сила революции – в единстве». Мне он написал: «Нашему дорогому товарищу, первому секретарю Воронежского областного комитета КПСС, авторитетному руководителю, с сокровенным чувством благодарности за радушное гостеприимство и любовь Вашего народа к нашей делегации. Ф. Кастро, июль 2. 1972 г.»
К этому времени подоспел и обед. Разместили столы на полянке перед домом у реки. Собственно обеденного ритуала не было. А был большой, долгий, откровенный разговор под выпивку и закуску. Каждый брал себе со стола что хотел, никакого протокола. Постоянно сидел за столом вместе с А. Н. Косыгиным и Ф. Кастро только Карлос Р. Родригес. Время от времени к ним присаживались, слушали, иногда вступая в беседу, Османи Сьенфуэгос, Хорхе Рискет, а также К. Ф. Катушев и мы с Н. А. Евсигнеевым. Говорил больше Алексей Николаевич. Коснулись многих проблем. И внешних, и внутренних. И наших, и кубинских. Темы самые разные. Много времени ушло на анализ Карибского кризиса и его последствий. Шла речь об обстановке в странах соцсодружества, в Китае. О состоянии советско-кубинского сотрудничества, наших и их промахах, ошибках, неиспользованных возможностях и перспективах. Ф. Кастро внимательно слушал А. Н. Косыгина, перебивал, уточнял оценки, задавал вопросы. Возникало несогласие. Потом умиротворение. Чувствовалось уважительное отношение Фиделя к Косыгину. Разговор все более и более приобретал дружеский характер. Фидель оттаивал буквально на глазах. Потихоньку пустели и бутылки на столе. Я никогда больше не видел А. Н. Косыгина в таком приподнятом настроении. Он был раскрепощен, говорил образно, горячо, доказательно. Был явно доволен разговором и Ф. Кастро.
За беседой провели они более трех часов. Наступило время отъезда. Было около 19 часов. Оба говорили, что не хочется уезжать, – вокруг тишь и летняя благодать. Но, собрались и отправились в аэропорт. Прощаясь у самолета, Косыгин и Катушев благодарили меня за созданную возможность так искренне и дельно провести эти дни с Фиделем. Высказал признательность и Ф. Кастро. Переводивший беседу Олег Дарусенков говорил потом, что Косыгин очаровал Фиделя. Все улетели. Вздохнули облегченно и мы. Я подумал, насколько был прав А. Н. Косыгин, поломав нашу, согласованную с чиновниками ЦК и МИДа, программу. Как умно, непринужденно и полезно смог он провести эти два дня с Ф. Кастро.
Наш прием, беседы и т. п. обсуждались в Москве. Как информировал меня К. Ф. Катушев: «Политбюро высоко оценило итоги визита Ф. Кастро в Советский Союз; Фидель существенно углубил свое понимание позиции КПСС во внутренней и внешней политике, практику социалистического строительства». «Правильно сделали, что повезли его в Воронеж, что с ним были Косыгин, Катушев, Воротников». Позже, при направлении меня Послом на Кубу, некоторые товарищи в ЦК говорили, что при подборе кандидатуры на эту работу учитывалось, наряду с другими факторами, и то, что я был знаком с Ф. Кастро.
После этого визита контакты с А. Н. Косыгиным стали укрепляться. Он неоднократно звонил мне в Воронеж по телефону. Бывая в Москве, я несколько раз был у него в Кремле по проблемам области.
16 ноября 1972 г. Воронеж. Беседа по телефону с А. Н. Косыгиным о сохранения поголовья скота, в связи с недостатком кормов, из-за жестокой засухи 1972 года. Он выделил концентрированные корма из резерва Совмина.
После посещения Воронежа, он неоднократно интересовался нашими делами. Так в 1973 г. в области сложились благоприятные условия для получения высоких урожаев зерна и других культур.
А. Н. Косыгин позвонил мне в конце июля. Спросил, – как дела на селе? Я рассказал, что обстановка хорошая, начали уборку. Первые намолоты радуют. Он, – это хорошо. Но советую, – не забывайте о кормах, зернофураж не транжирьте. А какие прогнозы по свёкле? Ответил, что ожидаем около 4-х млн тонн. Таварищи, побывавшие в Воронеже, – заметил Алексей Николаевич, – говорят хорошо о торговле и снабжении населения продуктами. Это приятно. Желаю вам успехов. До свиданья.
Повесив трубку, я подумал, – разговор вышел добрый, но в отличие от других, он не выразил большого восхищения, говорил ровно, спокойно, без эмоций.
Запомнился разговор в марте 1974 г. Поздоровавшись, он спросил, – что там за «волынка» среди рабочих шинного завода? Я объяснил, что в цехе подготовки сажи плохие условия труда. Цех старый, большая запыленность. Рабочие требуют реконструкции цеха, но не волынят, работать продолжают. Требования их справедливые. Я говорил с В. С. Федоровым, направил ему загодя наши предложения. Он согласился с ними, и на днях обещал приехать на завод. Алексей Николаевич молча выслушал, не задал ни одного вопроса. Сказал: немедленно пришлю Федорова. (Тот приехал через день). Мы провели на шинном заводе подробный разбор обстановки, выработали программу ремонта. Он поручил институту разработку проекта нового, более современного цеха, имея в виду начать строительство в 1975 г.
Ещё один разговор в декабре 1974 г. Позвонил А. Н. Косыгин. «В стране трудно с сахаром. Какие возможности на сахзаводах Воронежской области?» Я разочаровал его: «Переработка свёклы идет, но выход сахара низкий. Большие потери при хранении в бунтах, с трудом наберем план». Он перебил меня: «Всё же прошу ещё раз поработать над этим вопросом. До свиданья».
Помимо разговоров с А. Н. Косыгиным по телефону, я несколько раз был у него на приеме в Москве. Вот некоторые.
24 июля 1974 г. О приеме договорился, позвонив из Воронежа.
У А. Н. Косыгина. Сначала рассказал ему о делах сельских: сахар, зерно, строительство жилья. Потом о переносе базы МО из центра города Воронежа, которая перекрывает основные транспортные потоки. Он позвонил в Госплан В. Я. Исаеву и поручил выделить МО целевые средства на строительство новой базы, а старую снести. Спросил, – решена ли проблема на шинном заводе? Я подтвердил, – да.
22 мая 1975 г. На приеме у А. Н. Косыгина. Обстоятельный разговор о совершенствовании управления в сельхозпроизводстве и повышении урожайности. Нужна мелиорация, минеральные удобрения и ядохимикаты для борьбы с вредителями растений. В НИИ им. Докучаева есть точный счет потребности, но, как всегда, технологические нормы не выдерживаются. Прощаясь, он, слегка улыбаясь, сказал: «Ждем вас в Москве». Конечно, знал о моем переводе в СМ РСФСР.
Наиболее часто, вернее регулярно, я стал общаться с Алексеем Николаевичем, работая с июля 1975 года в Москве, когда был назначен первым заместителем Председателя Совета Министров РСФСР.
В Москве был определен и, как правило, соблюдался, такой режим недели: понедельник – Президиум СМ РСФСР, вторник – Секретариат ЦК, среда – Президиум СМ СССР, четверг – заседание Политбюро ЦК. Остальные союзные и республиканские органы управления строили свою работу с учетом этого. Для меня обязательным было присутствие в понедельник и среду на заседаниях президиумов Совминов РСФСР и СССР, а в отсутствие М. С. Соломенцева и на заседаниях Политбюро ЦК.
Мне очень импонировали методы работы Председателя Совета Министров СССР. Это была наглядная школа управления. А. Н. Косыгин не терпел словопрений, на заседаниях Президиума сразу пресекал говоруна, а тем более некомпетентного или недостаточно осведомленного в сути вопроса руководителя. Делал это строго, даже жестко, не считаясь с «авторитетом и заслугами». Важно было не только то, что он берег время свое и других. А, в ещё большей степени, то, что он точно формулировал ответ на заданный вопрос, предлагал и четкую запись в проект решения. Нередко, если внесенный в повестку вопрос был недостаточно проработан, он не искал экспромтом ответа на него, а снимал с обсуждения, устанавливая срок повторного рассмотрения.
Заседания Президиума проходили по традиции на втором этаже здания Правительства СССР в Кремле (бывшем московском Сенате), в овальном зале великолепной архитектуры, к которому примыкал кабинет председателя Правительства (тоже постоянный, со времен И. В. Сталина).
Следует несколько слов сказать об этом уникальном здании, в котором работало Правительство СССР, а также и Политбюро ЦК Екатерина II в 1763 г. разделила единый Сенат в Петербурге на департаменты, и два департамента – ведающий правами дворян и судебный – были переведены в Москву. Для них по проекту М. Ф. Казакова в Кремле, в 1790 г. было окончено строительство и оборудовано здание Сената, или ещё его называли – здание Судебных Установлений.
Это большое 3-х этажное здание, архитектурно было выполнено в классической манере, в форме замкнутого треугольника, примыкая одной из сорон к Кремлевской стене, другой – обращенной в сторону Арсенала.
Внутри дворик разделен двумя перемычками. По всему периметру сквозные широкие, светлые коридоры, обращенные окнами внутрь двора. Помещения для чиновников департамента были свободными, удобными для работы. В одном из углов треугольника, ближе к Кремлевской стене, находился огромный зал с высоким сводчатым куполом, высота которого 27 метров. Имелся ещё Овальный зал, меньшего размера, также с высоким сводчатым куполом. Оба этих зала использовались для заседаний Сената и иных, светских собраний.
В 1918 г. Советское Правительство переехало в Москву. В здании Сената разместился Совет Народных Комиссаров РСФСР, а затем Совет Министров СССР. В Большом зале, который именовался Свердловским залом, проходили заседания Пленумов ЦК, вручение международных премий и некоторые другие политические мероприятия. В Овальном зале заседал Совет Министров СССР и его Президиум. К этому залу примыкал кабинет председателя Правительства. В свое время в нем работал И. В. Сталин, а сейчас – А. Н. Косыгин. Заседания Политбюро ЦК проходили на третьем этаже этой же стороны здания, обращенной к Арсеналу. Вход в центре, через «Крылечко». В аппартаменты Правительства, – на второй этаж, и налево. Зона Политбюро ЦК, – на третий этаж, и направо.
Продолжу прерванный рассказ.
14 июля 1975 г. первое мое участие в заседании Президиума СМ СССР, которое вел А. Н. Косыгин. Повестка: обсуждение проекта плана и бюджета СССР на 1976—80 гг.
Заседания Президиума, как сказано выше, проходили еженедельно по средам, в 15.00. К 14.50 в Овальный зал собирались члены Президиума – заместители председателя Совмина СССР, министр финансов и председатель КНК СССР. По сложившейся традиции, вместо председателя Совмина РСФСР, в этих заседаниях принимал участие его первый заместитель. До меня это были М. А. Яснов, затем A. M. Школьников. Все рассаживались на постоянные места за длинным, покрытым зеленым сукном, столом. Сбоку, слева от председателя, столик управляющего делами М. С. Смиртюкова. Справа от стола трибуна для выступлений. Минут через пять через боковую дверь справа, из своего кабинета, через комнату отдыха, в зал входил А. Н. Косыгин. Здоровался общим поклоном, и садился за председательский стол, установленный в торце большого стола, в такое же как у всех кресло.
Никто при его появлении не вскакивал, не вставал. Короткий обмен мнениями по повестке дня, и начиналась работа. В зал входили и рассаживались по рядам кресел министры, работники аппарата и приглашались те, кого вызвали на первый вопрос. Когда обсуждение этого вопроса подходило к концу, из приемной входили приглашенные на 2-й вопрос и т. д.
Обычно за два-три часа рассматривалось полтора-два десятка вопросов. Это объяснялось тем, что в большинстве своем они были хорошо подготовлены. А если плохо, то снимались с рассмотрения. В Овальном зале при А. Н. Косыгине всегда соблюдался строгий порядок и дисциплина. Должен сказать, что для меня это была серьезная школа государственного руководства. Уроки умного, опытного, высокоорганизованного профессионала запомнились на всю жизнь.
Конец ознакомительного фрагмента.