Вы здесь

Коготь дракона. Часть 1. Тень Мортис (О. Г. Баумгертнер, 2010)

Часть 1

Тень Мортис

Глава 1

Гарнизон Хигхольм

Ночь нагоняла воинов, накидывая на лес черный, непроницаемый, беззвездный полог. Однако мелькнули последние ветви, и отряд Белгора вырвался на открытое пространство. Впереди показался холм, словно увенчанный каменной короной крепости. Северный ветер жестоко трепал флаги на четырех островерхих башнях, а огни факелов в узких окошках замка мерцали рыжими звездочками, почти угасая под яростными порывами. Белгор, сжимая в руке меч с потемневшим от праха нежити лезвием, замыкал отряд, торопил воинов.

– Отступаем к воротам! Живо! – скомандовал он.

Ночь, казалось, следовала за ними по пятам черным стелющимся туманом. Воины, ушедшие из гарнизона на рассвете, возвращались усталые, изможденные битвой. До ворот оставалось пятьдесят шагов. Сорок… Тридцать…

И вдруг острая боль пронзила спину старого воина. Сжалось сердце, рядом с которым в его плоть проникла сталь клинка. И хотя из груди командира вырвался всего лишь едва слышный хрип, верные соратники услышали его, развернулись и бросились к раненому. Белгор обернулся, медленно опустился на колени и боком повалился на землю. Он увидел рядом с собой лицо склонившейся над ним темной эльфийки в черных доспехах. С узкого кинжала, который она сжимала в руке, стекала кровь.

– Во имя Мортис! – прошептала эльфийка.

Белгору показалось, что она вновь ударит его кинжалом, и это будет последнее, что он увидит в жизни. Но тут на нее налетели его воины, и эльфийка отпрыгнула назад с ловкостью дикой кошки. А потом он услышал звон клинков, предсмертные крики его солдат разорвали ночную тишину… Все померкло перед глазами старого воина, и он провалился во тьму…

Когда Белгор пришел в себя и распахнул глаза, не было над головой черного ночного неба и свежий северный ветер не обдувал его лица.

– Где я? – прошептал воин, облизывая пересохшие губы.

Взору Белгора предстал деревянный потолок со старыми, потемневшими от времени и потрескавшимися балками перекрытия. Он сел на узкой кровати, и остатки кошмарного сна развеялись окончательно. В небольшой палате лекаря, служившей одновременно лазаретом, негде было повернуться. Кроме кровати, на которой сидел Белгор, здесь стояло еще пять точно таких же, но все они были пусты. Сам лекарь сидел посреди комнаты за грубо сколоченным столом, растирая в фарфоровой ступке пестиком листья трав. Их терпкий, горький аромат смешивался с медовым запахом горевшей на столе толстой свечи, дававшей очень мало света.

– Долго я спал, Дартин? – тревожно спросил воин хриплым после сна голосом.

– Уже вечер. – Лекарь оторвался от своего занятия, поднялся из-за стола, подошел к Белгору, осмотрел его. – Опять кошмары снились?

– Да, все тот же сон.

– А твоя рана?

– Уже не чувствуется, если ты о вчерашней.

– А другая?

– Тоже боль затихла. Где мои люди?

– Им не так повезло, как тебе, капитан, – мрачно обронил Дартин и, вернувшись за стол, с ожесточением принялся растирать свое зелье.

Кровь ударила Белгору в виски, на сердце стало тяжело. Он был зол на судьбу, но только себя мог винить в произошедшем под стенами крепости несчастье.

– Неужели ни один из них не выкарабкался? – едва слышно произнес он.

– Если в гарнизон по-прежнему будут присылать вместо воинов сопляков, у которых еще молоко на губах не обсохло, то лучше сразу пригласить вместо лекаря гробовщика. Мне здесь делать будет нечего. Они не умеют защищаться и только и могут, что получать смертельные раны, которые излечить невозможно. – Дартин сочувственно взглянул на Белгора и добавил: – Это не твоя вина…

– И моя тоже.

Белгор с трудом поднялся с кровати, отодвинул табурет с лежавшими на нем доспехами, шагнул к двери палаты и распахнул ее. На крепость Хигхольм медленно опускались синие сумерки. Белгор замер на пороге, вдохнул посвежевший воздух. Узкое, вытянутое лицо его с острым подбородком приняло свойственное ему хмурое выражение. На лбу меж густых бровей залегла глубокая вертикальная складка. Он откинул рукой длинные седые волосы и мельком взглянул на повязку, охватывающую раненое предплечье. Нет, не эта пустяковая рана, полученная во вчерашнем сражении, беспокоила его. Тревожила рана другая, полученная год назад в одной из схваток с нежитью. Этих схваток за долгие годы произошло несчетное множество. Все они сливались в памяти в одну бесконечную битву. Все те же враги, и те же верные товарищи, бившиеся рядом с ним рука об руку…

Однако той схватки, в которой он получил предательский удар в спину, Белгору не забыть никогда. И не только из-за коварной раны, боль которой то надолго затихала, то неожиданно напоминала о себе в самый неподходящий момент. Забыть о ней все равно, что повернуться к врагу спиной. Однажды он уже совершил ошибку и позволил темной эльфийке подкрасться сзади. Искаженное злобой лицо нежити Белгор запомнил на всю жизнь, как и багровый, густо-красный от крови клинок, неожиданно нашедший щель в легком доспехе и пронзивший плоть рядом с его сердцем. Запомнил и перекошенные от ужаса лица товарищей, бросившихся на подмогу, чтобы убить мерзкую тварь, вынырнувшую из темноты. А еще Белгор помнил, что, когда он очнулся, рядом не было ни нежити, ни верных друзей…

Белгор содрогнулся и утер выступивший на лбу холодный пот. Тогда он находился как никогда близко от проклятых владений вездесущей Мортис. А ее жуткая служительница не отпускала Белгора ни на минуту, врываясь кошмарами в его сны и неожиданно отзываясь болью раны в самый разгар очередной битвы.

Вот и вчера во время сражения боль внезапно пронзила его сердце, сжала его словно в тисках. Белгор на миг застыл, едва не потеряв сознание. Этого мига бездействия хватило, чтобы один из воинов Безмясой успел прицелиться и пустить в него стрелу. И к счастью для Белгора, она всего-навсего угодила ему в руку выше локтя. Капитан в очередной раз поблагодарил Всевышнего, уберегшего его в который раз от неминуемой гибели, и так сжал амулет – металлическую пластину с выгравированным храмом, над которым распростер крылья защитник столицы архангел Мизраэль, что металл больно врезался в ладонь.

«Уже три раза, – подумал Белгор. – Три раза я оказывался на краю гибели из-за этой раны. Но когда-нибудь она одержит верх…» Говоря «она», воин подразумевал эльфийку, нанесшую ему предательский удар. Иногда ему казалось, что он видел, как его товарищи уничтожили эту нежить. А иногда, что это ему всего лишь привиделось, и на самом деле служанка Мортис вырвалась из крепких солдатских рук, чтобы мстительно преследовать его, подводя к той черте, которую по доброй воле мало кто решается пересечь.

Белгор вернулся к постели. Рядом на колченогом табурете лежали его доспехи. Дартин помог капитану облачиться в суконную рубаху со стальными пластинами и заклепками, наплечники, наручи и поножи. Застегнув широкий, украшенный серебряными бляхами пояс, Белгор прицепил к нему длинный меч в простых кожаных ножнах, затем надел круглый шлем-барбют. Поверх доспеха он накинул короткий синий плащ с разрезами в передней и задней части, украшенный на спине гербом Империи в виде головы льва со скрещенными мечами.

– Береги себя, старина. – Лекарь опустил руку на здоровое плечо воина.

– Не все в жизни зависит от нас, Дартин, – мрачно усмехнулся Белгор, сжимая в руке амулет, и процедил сквозь зубы: – И даже не всегда от Всевышнего.

Лекарь с осуждением посмотрел на него.

– Ты говоришь как еретик, – упрекнул приятеля Дартин. – Если тебя услышат слуги инквизиции…

– Не напоминай мне об инквизиторах, – прервал друга Белгор, и лицо его исказила гримаса ненависти. – Лучше бы они свои «благие намерения» обратили против истинных врагов Империи. Уверен, что в этом случае меньше погибнет мальчишек, которых собирают со всей страны, чтобы заткнуть бреши на границах…

Дартин хотел что-то возразить, однако после последней фразы капитана не произнес ни слова и еще больше помрачнел. Он знал, что вчерашний бой с нежитью закончился тяжелым поражением. Гарнизон понес серьезные потери – полегли почти все вновь прибывшие воины. Это были необстрелянные солдаты, юноши, едва научившиеся держать в руках меч…

– Спасибо за все, Дартин, – поблагодарил Белгор, пожимая на прощанье руку друга.

Воин решительным шагом вышел из лазарета и пересек квадратный, мощенный булыжником двор, поднялся на высокую крепостную стену и окинул взглядом горизонт. Клонившееся к закату солнце освещало последними лучами раскинувшуюся под зеленым холмом равнину, покрытую кое-где островками дубовых рощ и прямоугольниками запущенных полей. Черная зубчатая тень крепости с двумя островерхими башнями-клыками словно впивалась в близлежащую границу Империи, предупреждая ее нарушителей о грозных для них последствиях их нападений.

Но что им этот воображаемый оскал старой крепости? Для врагов уже давно не секрет, что дела в Империи идут неважно. Раздираемая своими воинственными соседями на части, Империя утратила статус могучего противника. Южные рубежи страдают от набегов орков и Легионов Проклятых. Север постоянно подвергается нападениям зеленокожих. Но самым страшным стал удар с востока – от эльфийского Альянса, вклинившегося в земли Империи, расколовшего ее, захватившего огромную часть территорий и почти дотянувшегося до сердца государства – столицы Фергал.

И теперь к этому списку с юга-востока вновь прибавился Битзаар. Похоже, король этой проклятой страны опять заключил союз с Алкмааром – все чаще алкмаарская нежить появлялась на границе Империи, пробивая в ней бреши, проникая в страну и губя все живое на своем пути. Сами битзаарцы в нападениях не участвовали. Меж воинов ходили слухи, что Битзаар собирается отвоевать у Империи все побережье Торгового моря вплоть до эльфийских границ и что якобы в обмен на помощь в этом деле Алкмаара Битзаар уступит нежити свои земли на алкмаарском побережье.

– Отсиживаются, трусы, бессмертия им захотелось, Мортис их подери, – процедил с презрением Белгор, глядя на окутанную тьмою вражескую сторону. – Бросают в бой своих уже мертвых союзников. Что ж, их не жалко пустить в расход…

Да, там, где тень крепости сливается с вечерними сумерками, переходящими в сплошной ночной мрак, нежить чувствует себя как рыба в воде… А Хигхольм находится как раз на самой середине границы с Битзааром и чаще остальных принимает на себя удары врага.

Капитан прислушался, но вокруг было удивительно тихо. Да и сама крепость хранила молчание, что было весьма необычно. Вздымались ввысь четыре квадратные остроконечные башни по углам крепостных стен, дрожали слабенькие огоньки в узких бойницах. На зубчатом забрале еще более высокой Круглой башни, возвышавшейся посреди внутреннего двора, застыли дозорные. Почти сливаясь с серым камнем гранитных стен, они напряженно всматривались в темнеющие дали.

В самой крепости тоже ничто не нарушало вечернего спокойствия. У деревянных пристроек к главной башне, где располагались общая опочивальня для воинов, трапезная и отдельно стоявшая палата лазарета, не видно было ни души. Не было никого и на ристалище около северной башни, там, где у самого ее основания стояли мишени для стрельбы из лука и деревянные болванчики для отработки режущих ударов. А ведь еще вчера эту площадку заполняли новобранцы. И где они теперь? Капитану больно было смотреть в сторону восточной башни, к которой прилепилась маленькая часовенка с холмиками свежих могил перед нею.

Не было слышно приказов командиров, шуток и перебранки воинов, бряцанья оружия и даже шума ветра – на всем лежала печать тишины. Даже флаги Империи на островерхих башнях поникли в воцарившемся безветрии.

Белгор повернулся к солнцу. Последние лучи заката ласково коснулись его лица. Почувствовав тепло, он закрыл глаза, мысленно покинул мрачный гарнизон Хигхольм и перенесся на северо-запад. Перед его внутренним взором возникли стены совсем другой крепости. Ему привиделась столица Империи – Фергал с его светлыми просторными площадями, приветливой сенью садов в пойме реки, ароматом свежевыпеченных булок, беззаботным смехом девушек у журчащих городских фонтанов. Ах, как это было давно…

Белгор открыл глаза. Светлое видение мгновенно рассеялось под тяжелым, угнетающим видом пограничной крепости. И Белгор вдруг понял, что теперь его здесь уже ничто не держит. Он достиг того возраста, когда мог оставить службу и вернуться домой. Он еще не был стар, хотя чело его прорезали морщины, а голову тронула седина. Но рука в бою оставалась твердой, а удар – точным. До сего времени его удерживал в крепости только долг перед своими погибшими товарищами. Но их уже как год нет…

Все это время Белгор искал малейшего повода отомстить за их гибель, бросаясь в каждый бой, как в последний, отдавая все силы победе. Однако с течением времени этот запал иссяк. Вначале капитан верил, что нанесшая ему удар нежить осталась целой и невредимой. Это с ней по большому счету он искал встречи. Но проклятой эльфийки больше никто не видел.

– Если ее не стало, – прошептал воин, – нет смысла искать встречи с ней.

Он уже не юный латник, чтобы бегать по холмам, как молодой олень. Подумав об этом, капитан прикусил губу, словно устыдившись своих мыслей. Но без этой ясной цели жизнь на границе потеряла для него весь свой смысл. Нет, он не испугался, просто… Просто он неимоверно устал. Ему давно хотелось вернуться в свой небольшой уютный дом, затерянный в лабиринте улиц столицы, дом, в котором он не был уже тридцать лет. И он часто подумывал о том, как хорошо было бы разбить на маленьком клочке земли перед домом фруктовый сад.

– Хотя «сад» это громко сказано, ведь там уместятся всего три-четыре яблони, это его любимое дерево. Но как же они будут радовать его своим цветом, нежным ароматом, легким, успокаивающим шелестом листвы и сочными сладкими плодами, особенно приятными после голых серых камней крепости, чахлой травы на склонах защитных валов и всех ужасов войны…

И Белгор понял, что окончательно решился. Он был опытным и уважаемым воином, его ценили очень высоко, однако сейчас он пойдет к коменданту Хигхольма и попросит отпустить его на покой без лишних церемоний и уговоров. И завтра он уже будет на пути в столицу… Не успел Белгор подумать об этом, как Сорг, высокий, статный воин лет сорока, одетый так же, как и капитан, в синий плащ и открытый шлем с т-образным вырезом, появился на крепостной стене. Увидев печаль на лице Белгора, комендант понял, о чем тот думает.

– Не хватает тебе твоих друзей, – сочувственно произнес Сорг. – Добрые были воины…

– И лучшие товарищи, – тихо отозвался воин. – Если б не они…

– Да, не всем так везет с друзьями. Ты так и не сдружился ни с кем с тех пор.

– Я лажу со всеми…

– Да, я знаю… Тебя уважают в крепости, ты обучаешь молодежь всем тонкостям военного искусства…

– Что толку, если все они обречены… – не сдержался Белгор.

Оба военачальника невольно обратили взоры в сторону часовни. Только сегодня утром там похоронили десять молодых воинов… Да, Белгор много занимался с ними, но времени не хватило, чтобы закончить обучение, им пришлось принять бой.

– Думаешь, мне самому это нравится? – произнес Сорг, хмурясь, и положил руку на рукоять висевшего на поясе меча. – Я вынужден кидать в бой любые имеющиеся у нас силы, чтобы отстоять крепость и вверенный нам участок границы. И я не представляю, что случится, когда исчезнут воины, подобные тебе…

У Белгора перехватило горло от волнения, но все же он нашел в себе силы ответить.

– Я все понимаю, Сорг, но я хочу уйти на заслуженный отдых, – произнес он и вопросительно взглянул на коменданта крепости. – Ты отпустишь меня?

Сорг вместо ответа устремил взор на темные дали. Трудно было понять, о чем он думает.

– Ты заслужил отдых, Белгор, – наконец произнес он. – И лекарь говорил, что твоя рана все еще опасна и не перестает беспокоить. Тебе действительно стоит вернуться домой, как бы мне ни хотелось, чтобы ты остался…

– Спасибо…

– Когда уходишь?

– Завтра.

– Рана?

– Если ты о плече, то это пустяк, царапина.

– А другая?

– Та напоминает о себе лишь во время битвы…

– Будь осторожен. Опасностей хватает и внутри Империи. Разбойники, та же нежить… У Мортис появились последователи уже в самой Империи.

– Я буду осторожен, Сорг, спасибо.

Они замолчали. На крепость опускалась ночь. Во внутреннем дворе сменялась стража, зажигались факелы.

Неожиданно на востоке прогремел гром. Белгор вздрогнул. Но в темноте было не разобрать, есть ли на небе хоть облако.

«Звезд-то не видно, – пришло на ум Белгору. – Да и молнии не было».

Не успел он подумать об этом, как небо озарила вспышка. Звезда, настолько яркая, что стало больно глазам, прочертила на черном небосводе белую слепящую линию. Слишком медленно для обычной звезды и слишком быстро для кометы, которая месяцами висит в небе. Хотя шлейф у нее был такой же роскошный, пылающий белым огнем, как и положено небесной гостье. Звезда пролетела над крепостью, на мгновенье окрасив все вокруг в белый цвет: стены, башни, изумленные лица воинов с обращенными ввысь взглядами, – и пропала где-то за холмами далеко на западе. Небо вновь почернело, и стало еще темнее, как будто кто-то облил все вокруг непроницаемыми чернилами. Воины бросились зажигать погасшие факелы и масляные фонари, чтобы разогнать мрак.

В крепости между тем началась суета. На внутреннем дворе столпился, наверное, весь гарнизон. Те, кто пропустил падение звезды, расспрашивали очевидцев. Тишина воцарилась только тогда, когда, покинув северную башню, через двор к главной башне, где располагался Зал Совета, направился прорицатель Тиквин, высокий седобородый старик в длинном черном балахоне и того же цвета островерхой шляпе с широкими полями. При ходьбе он помогал себе длинным посохом с навершием в виде головы дракона.

– Тиквин! – окликнул его Сорг. – Нужно посоветоваться.

Лица всех присутствующих обратились к начальнику гарнизона.

– Командиры отрядов – ко мне! – приказал комендант. – Белгор, ты тоже. И пусть кто-нибудь позовет этого недотепу Зика. Мы в Зале Совета.

Сорг, придерживая рукой ножны, сбежал по каменным ступеням со стены и бодрым шагом направился в сторону Круглой башни. Синий плащ с гербом Империи на спине развевался за ним, словно крылья. Веселый Хейл и мрачный Дарен, молодые начальники восточного и западного отрядов, оба крепкие, светловолосые и голубоглазые, отделились от толпы и поспешили вслед за начальником гарнизона. Белгор немного помедлил. Некоторое время он пристально вглядывался в темень на западе, туда, где упала звезда, словно ища ответа на загадку ее появления. Ясно, что это знак грядущих перемен, однако каких? К добру или к несчастью? Но ничего разглядеть ему так и не удалось. Холмы словно поглотили свет. Белгор медленно спустился с каменного забрала стены во внутренний двор. Воины не расходились, все еще судача об увиденном.

Белгор вошел в размещавшийся в основании Круглой башни Зал Совета последним. Когда-то здесь находился арсенал крепости, поэтому стены просторного помещения со сводчатым потолком были увешаны древним оружием: перекрещенными мечами, боевыми топорами и разноцветными щитами с геральдическими знаками. В огромном, в человеческий рост, камине весело потрескивали сосновые поленья. Пахло дымом и древесной смолой.

Сорг подошел к старинному стулу с высокой резной спинкой и занял свое место во главе массивного дубового стола с прямоугольной столешницей. Хейл и Дарен уселись рядом на табуретах. А молодой, бестолковый на вид ученик мага Зик занял место Белгора справа от коменданта крепости. С лица начинающего волшебника никогда не сходило недоуменное выражение, словно он не понимал, как оказался здесь и чего от него вечно хотят.

И только провидец Тиквин расположился отдельно, по левую руку от Сорга, в кресле у камина. Вытянув к нему ноги в потертых черных сапогах из толстой кожи, он задумчиво глядел на пламя с таким видом, словно все происходящее вокруг его не касалось. Когда в Зал Совета вошел Белгор, Зик подскочил на месте, уступая впопыхах занятое им чужое место, шагнул в сторону, споткнувшись, с грохотом уронил тяжелый дубовый табурет и сам чуть было не растянулся на полу. Сорг горестно вздохнул и с осуждением покачал головой.

Зик, прибывший на место погибшего старого мага, являл собой образец рассеянного, нерадивого и, что уж тут мелочиться, самого бестолкового, какого только можно себе вообразить, ученика волшебника. С заклятьями у него не ладилось, не ладилось у него и с людьми. Воины его не любили, потому что вместо помощи он доставлял одни хлопоты, и в гарнизоне Зик являлся предметом постоянных насмешек. Длинная темно-коричневая мантия мага висела на нем, как тряпка на огородном чучеле.

Сорг с удовольствием отослал бы этого недотепу обратно в столицу, о чем он многократно писал императору, требуя прислать в гарнизон опытного мага. Но все его попытки почему-то заканчивались неудачами.

Зик, тощий, понурый, с вечно втянутой в плечи головой, постоянно ощущал себя виноватым во всем, даже если это все не имело к нему никакого отношения. Он с удрученным видом поднял табурет, пододвинул его Белгору и отсел подальше от всех, забившись в угол зала.

Хейл, достаточно молодой воин восточного отряда, горячий и несдержанный на язык, однако при этом отважный и толковый командир, сверлил мага насмешливым взглядом. А вот вечно угрюмый и молчаливый Дарен даже внимания не обратил на инцидент с Зиком. Устремив взгляд на стол, он с задумчивым видом вращал вокруг оси воткнутый острием в столешницу кинжал. В старом дереве уже образовалась воронка в кольце мелкой стружки, но Дарена, похоже, нисколько не смущало, что он дырявит стол, за которым уже несколько столетий собирались почтенные члены Совета.

– Что ж, начнем. Сперва о Белгоре. – Сорг поднялся и, кивнув старому воину, сказал, обращаясь к собравшемся: – Белгор оставляет службу и покидает Хигхольм.

– Но почему? – Хейл нахмурился. – Кто будет вместо него командовать южным отрядом? Точнее, кто сможет им командовать?

– К сожалению, Хейл, я не могу выполнять свои обязанности с полной отдачей… – Белгор поднялся со своего места и оперся здоровой рукой на поверхность стола. – Я знаю, мой уход – это ослабление гарнизона, но если я останусь, то могу подвести всех вас. Моя старая рана не заживает. В самый разгар боя она парализует меня. Я не могу отдавать приказы, не могу биться с врагом. Вчерашний бой… Да, нам прислали юношей, которые мало смыслили в воинском искусстве, но в их погибели виновен и я…

Он виновато опустил голову.

– Ты был ранен, – возразил Сорг.

– Потому что старая рана парализовала меня. Я всего на несколько мгновений утратил способность отдавать приказы и вообще что-либо предпринимать. Но и этого хватило, чтобы мы потеряли молодых воинов…

– Не вини себя, Белгор, – Сорг знаком велел ему сесть. – Ты кого-нибудь считаешь достойным занять место командира из оставшихся в твоем отряде воинов?

Белгор отрицательно покачал головой.

– Если Хейл не возражает, я бы предложил одного из его воинов – Давиуса…

– Но почему Давиус? – воскликнул Хейл.

Ему не хотелось расставаться со своим лучшим воином, тем более что тот практически был его правой рукой. Он окинул взглядом присутствующих и понял по их виду, что иного варианта никто не предложит. Да и сам Хейл в глубине души понимал, что другого достойного воина в гарнизоне не найти.

– Пусть будет так, – сдался Хейл. – Иначе южный отряд останется без командира…

– Что ж, вот так и решим… Зик, разыщи Давиуса и приведи на Совет.

Ученик мага резко поднялся, на этот раз чудом не опрокинув тяжелый табурет, и вышел из зала, путаясь в полах коричневой мантии.

– Не скоро он его найдет, – заметил Тиквин, поворачиваясь к Соргу.

– Ты это прочел в огне камина? – хмыкнул Хейл.

– Не нужно быть пророком, чтобы предсказать действия нашего бестолкового мага…

– Так что говорят звезды, особенно падающие? – поинтересовался Сорг.

– Будущее слишком смутно…

– Как обычно, очень точно и убедительно, – недовольно буркнул себе под нос угрюмый Дарен. – Иногда мне кажется, что нам и с провидцем не повезло…

Тиквин, видимо, расслышав его слова, бросил на воина испепеляющий взгляд.

– Продолжай же! – Сорг в нетерпении воззрился на провидца.

– Я лишь видел, что грядут перемены… Видел отряд, осиянный светом упавшей звезды, пробирающийся через вражьи земли.

– Куда?

– Я видел снежные пики гор…

– Тимория? – удивился Сорг. – Что могло понадобиться у гномов?

– Свет звезды несет в себе огромную силу. Силу, способную все поменять в этом мире…

Сорг напряженно думал.

– Должен ли я послать кого-то на поиски этой звезды?

– Нет, – провидец покачал головой. – Она далеко, вне твоей досягаемости. И за ней уже послали из Фергала.

– Хочешь сказать, что они доберутся быстрее нашего? – удивился Хейл.

– Расстояния обманчивы, – заметил Белгор. – Мне показалось, что она упала за соседними холмами на западе. Всего за несколько мгновений она пересекла небосвод. Солнце проделывает этот путь за день…

– Белгор прав. Она пересекла все Выжженные земли…

Хейл присвистнул:

– Что ж, Белгору повезло, он доберется до столицы и узнает все об этом в подробностях раньше нас. Пришлешь нам весточку?

– Конечно, Хейл…

– А вот и Давиус…

Зик вошел в зал, проследовал в свой угол, опустился на табурет и принялся на нем задумчиво раскачиваться. Соратник Хейла Давиус подошел к столу и с достоинством поклонился присутствующим. Высокий и немного нескладный на первый взгляд, Давиус был лучшим мечником в восточном отряде.

– Зик сказал мне, в чем дело, – он смущенно посмотрел на своего бывшего начальника. – Но Хейл, смогу ли я…

– Не я прочил тебя в командиры южного отряда, – перебил его Хейл. – За тебя просит Белгор. Не знаю, стоит ли тебе его за это благодарить…

– Конечно, я признателен, – Давиус кивнул Белгору. – Южный отряд основательно потрепан после последней схватки, но для меня честь стать его командиром. Ведь он всегда, даже в самые тяжелые времена считался лучшим в Хигхольме. И я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие. И твое тоже, Сорг. – Он почтительно поклонился коменданту крепости.

– Что ж, вот на этом и порешим… Последний год был самым трудным. Битзаар за это время нападал на нас около полусотни раз, не считая мелких стычек.

– То была только нежить, командир, – заметил Хейл.

– Но это не значит, что Битзаар тут ни при чем.

– У меня гораздо худшее предположение… – неожиданно подал голос Дарен.

Однако высказать его он так и не успел, потому что качавшийся на табурете маг потерял равновесие и внезапно грохнулся на пол. Сорг недовольно скривился.

– Зик, дубовая ты голова, – воскликнул он с раздражением, – еще одна такая выходка, и ты отправишься в столицу вместе с Белгором!

– Мне-то за что это наказание? – не сдержавшись, возмутился Белгор. – Из уважения к моим сединам прошу уволить меня от этой чести.

– Может, научишь его в дороге уму-разуму… – едко заметил Хейл.

Но Дарен прервал ушедший в сторону разговор ударом кулака по столу. Воин одарил вспыхнувшего от стыда мага таким тяжелым взглядом, что Зик мгновенно побледнел, с виноватым видом поднял табурет с пола, осторожно сел и стал тише мыши.

– Я думаю, – продолжил мрачно Дарен, – что коли нежить так расплодилась, грядет новая война с Алмааром. И чтобы понять это, не нужны никакие пророчества…

– Не путай одно с другим, – оскорбился Тиквин. – Война – это одно, пророчество – другое. Война и так много лет идет на рубежах Империи. Я же говорю о грядущих переменах!

– Лишь бы эти перемены не оказались хуже устоявшегося положения, – буркнул Дарен. – Как бы там ни было, но положение в гарнизоне скверное. Надо писать в столицу – нам нужны новые воины. Воины, а не мальчишки и не разбойники, которых силой доставили в крепость Норт для ее защиты, как написал мне мой кузен. И пусть пришлют толкового опытного мага. А этого бездельника давайте запрем в библиотеке, чтобы он там все штаны себе протер за книгами. А то небось бегал за девками вместо учебы…

Зик еще больше втянул голову в плечи. На глазах юноши от обиды даже слезы навернулись.

– Ну хватит, заклевали совсем Зика, – одернул Сорг говорившего и строго взглянул на Дарена. – Ты полагаешь, что я не писал в столицу, не просил воинов, толкового мага?

– Я знаю, что писал. Но надо еще, надо достучаться до них. Мы, считайте, потеряли почти весь южный отряд, а он, чего скрывать, благодаря Белгору был самым сильным в Хигхольме. Нам остается только уповать на храбрость молодого Давиуса и на то, что он сможет привести отряд в надлежащее состояние…

– Я приложу все усилия, – взволнованно отозвался Давиус.

– А что касается пророчества… – Дарен кинул пренебрежительный взгляд на прорицателя, – то нам гораздо важнее получить подкрепления. Что нам за дело до предсказаний, почтенный Тиквин, если завтра мы не сможем отразить удара врага и сложим здесь головы без пользы для Империи?

Прорицатель не нашел, что на это ответить. Он вновь уставился на огонь. А Сорг показал знаком, что заседание Совета закончено. Дарен выдернул кинжал из столешницы, вложил в ножны на поясе и удалился вместе с Хейлом. Белгор же дождался, пока Сорг напишет для него подорожную грамоту и письмо к императору с прошением о помощи гарнизону. После этого Белгор повел Давиуса в казарму, чтобы познакомить своих воинов с их новым командиром.

От южного отряда осталась половина. Воины приняли новость о назначении Давиуса без видимой радости, но неприятия тоже не выразили, и Белгор вздохнул с облегчением. Все-таки Давиуса хорошо знали в гарнизоне как отважного воина, и его было за что уважать.

Наступила полночь, когда Белгор направился в свою комнатушку, находившуюся в Круглой башне. В маленьком, узком помещении со сводчатым потолком едва уместились постель да небольшой сундук, в коем лежал весь скромный скарб воина. Комнатка эта столько лет служила ему домом, но он оставлял ее без сожалений. Он собрал вещи, проверил заточку меча и кинжала, положил в кожаную дорожную суму немного еды: на пути в столицу достаточно деревень, а крестьяне всегда рады угостить того, кто оберегает их от разбойников и орд нежити.

Ночь тянулась долго, обернувшись бесконечным кошмаром. Утром Белгор встал хмурый, не выспавшийся. Рука уже не болела, и Белгор сам без труда облачился в суконную рубаху со стальными пластинами, подпоясался широким ремнем, пристегнул к нему ножны и вложил в них длинный меч. Другой меч, короче и без ножен, завернутый в полоску кожи и обвязанный веревкой, он закинул за спину. Этот легкий меч он хранил как память о той злополучной, годичной давности битвы, в которой впервые встретился с эльфийкой. Это было все, что удалось найти на месте сражения с нечистью. Меч принадлежал Раду – самому молодому другу Белгора. От остальных не осталось ни следа, ни памятки.

Белгор вышел во двор, окинул последним взглядом Хигхольм. Воины высыпали на квадратный двор крепости, криками и жестами прощаясь с храбрым военачальником. Расстроенный Сорг крепко обнял его и, чуть не пустив слезу, подтолкнул к выходу из крепости. Дарен, Хейл и Давиус попрощались почтительными поклонами, положив на сердце правую ладонь. Лекарь Дартин долго тряс его руку. Кивнув замершей по стойке смирно страже у ворот, Белгор ступил на подъемный мост, переброшенный через ров. Пройдя по мосту, спустился с зеленого холма, на котором высился серый замок, и уверенно зашагал по грунтовой дороге. Его путь лежал на северо-запад.

Глава 2

Приграничная деревня

Желтая дорога петляла среди поросших орешником зеленых холмов, иногда ныряя в небольшие дубовые рощицы. Все дальше и дальше оставались за спиной Белгора гарнизон и вся его прежняя жизнь. И скоро серые стены крепости, а следом за ними и верхушки остроконечных башен с флагами Империи совсем пропали из виду. Когда это произошло, Белгор перестал оборачиваться, и мысли о службе и оставшихся в гарнизоне воинах сразу оставили его.

Когда-то ему нравилось служить отечеству, крушить врага, оберегать Империю, но последнее время служба давила на него тяжелым камнем. Может, из-за того, что он потерял верных товарищей, а может быть, из-за того, что врага не убавлялось, а только, наоборот, прибавлялось. И все белее тщетными казались усилия по сдерживанию отрядов неприятеля…

Сначала было пасмурно, но вскоре облака на небе разошлись, брызнуло солнце. Откуда-то повеял ветерок, принеся запах лаванды. И Белгор совсем воспрянул духом. Он улыбнулся радостному писку синиц в густом орешнике. Когда стало жарко, он снял шлем и положил его в дорожную суму, которую нес на плече.

Белгор вспомнил своего старого друга Нордека и подумал, что, как только вернется в столицу, первым делом проведает его. Как ему там служится, начальнику императорской стражи? Или он уже ушел на покой? Нордек был гораздо старше Белгора, годился ему чуть ли не в отцы. Однако между ними всегда была дружба на равных. Лишь в самом начале их отношений Нордек, пожалуй, побывал в роли наставника, обучая его искусству фехтования. Когда Белгор вернется в столицу, они обязательно пойдут в одну небольшую таверну, где изумительно готовили бараньи ребрышки и подавали тягучий, цвета красного вина, шибко хмельной эль. Этот эль славился на всю столицу – после первой кружки уже нельзя было устоять на ногах, хотя голова, казалось бы, оставалась трезвой.

Однако и Нордеку, и Белгору в те благословенные года первая кружка была нипочем. И часто они на спор перепивали каких-нибудь приезжих, которые по незнанию отважились вступить в состязание с ними. Лишь однажды они не вышли победителями из этого хмельного турнира – их перепила, стыдно вспоминать, какая-то девица из северо-восточных земель. Девицу, правда, со спины можно было принять за могучего воина, да и на поясе у нее болтался в ножнах меч. А еще в этой таверне всегда душевно сиделось. Хватало и гостей из других городов, и самых интересных известий…

К вечеру дорога привела Белгора в небольшое селение. Он перешел мост, перекинутый через небольшую, но быструю, шумную речку. Чуть дальше эта речушка вращала колесо водяной мельницы. Именно мельница – двухэтажный фахверковый дом с белыми стенами и темно-синими балками – оказалась первой на пути воина. Дверь дома была распахнута, на пороге ее стоял толстый мельник, весь белый от мелкой мучной пыли. Он отирал о фартук испачканные мукой руки, дружелюбно прощаясь с заезжим торговцем. Рядом с мельницей стояла груженная мешками повозка. Торговец забросил последний мешок с мукой, поблагодарил хозяина мельницы и тронулся в путь. Белгор, подойдя ближе, невольно замедлил шаг. Из дверей потянуло теплом и необыкновенно вкусным запахом сдобы. Мельник увидел воина и приветливо замахал ему рукой:

– Если ты собираешься останавливаться на ночлег в нашей деревне, добро пожаловать ко мне, солдат! У меня как раз пироги поспели!

– Если не буду обузой. Тебе, верно, не до меня…

– Да что ты, какая обуза! – отмахнулся мельник. – Если работа в радость, то и не устаешь. Проходи! Гил, у нас гости! Быстро собирай на стол!

Белгор зашел в дом и почти сразу оказался в трапезной. Посередине стоял длинный, почти во всю комнату стол, вдоль него протянулись скамьи. Из соседней комнаты вылетел мальчишка, худой, растрепанный и тоже присыпанный мукой. Увидев синий плащ и меч Белгора, он застыл на месте, раскрыв рот.

– Не зевай! – прикрикнул на него мельник. – Гость у нас заночует, еще успеешь надоесть ему своими разговорами о войне… – И хозяин повернулся к Белгору: – Это сын, – пояснил он. – Увидит рыцаря, сразу пристает с расспросами. Не хочет продолжать семейное дело, рвется на войну. Ты не обижайся, уважаемый, но разве это занятие для мальчишки?

– Не думаю, – отозвался Белгор.

– Вот и я о том же, – обрадовался поддержке мельник. – Ну куда ему на войну? Худющий. Кормлю, как следует, а все бесполезно. И хлеба не любит, представь себе…

– Не могу я его столько есть, – насупился мальчишка, расставляя тарелки на столе.

Отец не сдержался и отвесил ему подзатыльник. Гил скрылся на кухне и через миг уже вернулся с подносом, полным пышных, покрытых золотистой корочкой пирогов. У Белгора даже слюнки потекли.

– Садись, уважаемый, – пригласил мельник гостя, зажигая масляную лампу, висевшую под потолком. – Не хочу хвалиться, но мои пироги известны по всей округе. Даже из соседних деревень приезжают. За мукой-то само собой. А вот еще и за хлебом, и за пирогами, особенно для трактиров и таверн…

– Постой, не тебя ли зовут Речным Мельником? – улыбнулся Белгор.

– А то! – засмеялся мельник. – И еще Ловцом Беглянки. Каламбур, конечно, но уж так нашу речку называют. А я Беглянку нашу поймал! В действительности меня зовут Римил, но об этом редко кто вспоминает.

– О, знаю твои пироги! – улыбнулся Белгор. – Как-то был у нас в Хигхольме праздник. Так начальник расщедрился, сделал у тебя большой заказ.

– Как же, как же! Года три назад было. Если мне не изменяет память, были и с грибами, и с курой, и с клюквой, и с черникой. Ну, вот сейчас один с грибами, а этот – яблочный…

– Товарищи потом еще долго вспоминали, – сказал Белгор, улыбаясь, но улыбка тут же исчезла с его лица, и он посерьезнел.

– Ну, так захватишь для них на обратном пути! – предложил мельник.

Белгор печально покачал головой, и мельник, наконец, заметил, что его гость омрачился, и все понял без слов.

– Вот оно что… – мельник сочувственно кивнул. – Ты потерял друзей…

– Да, погибли уже год как… И назад я не вернусь, устал, пора на покой…

Римил бросил взгляд на мальчишку, и Гил через миг уже ставил перед ними на стол оловянные стаканы и бутылку красного вина.

– Вино – это лучшее лекарство от забот нашей жизни, – засмеялся мельник.

– Пробовал, не поможет… – отрицательно покачал головой Белгор.

Мельник участливо посмотрел на него:

– Хоть я Гила и ругаю, что рвется в воины, но понимаю, что без вас никак. Кто столько лет нас защищал от нежити, зеленокожих и прочей нечисти?

– Я все равно не буду мельником! – горячась, воскликнул Гил. – Не отпустишь – сам убегу!

Белгор улыбнулся и присмотрелся к мальчишке внимательнее. Да нет, это совсем не мальчик, уже юноша. Просто ростом пока еще не вышел, да отощал, наверное, игнорируя пышную сдобу. Разве это еда для будущего солдата? Так, баловство.

– Не так просто быть воином, Гил, – заметил Белгор. – Даже наоборот – сложно. Тут кроме силы нужны и ум, и выносливость, а самое главное – отвага.

– Я смогу! – воскликнул Гил.

– Он все время от работы отлынивает, – с доброй улыбкой сказал мельник. – Обстругал палку и, вместо того чтобы приглядывать за жерновом, тычет ею в соломенное чучело на соседском огороде! Кравен уже жаловался, – погрозил мельник сыну пальцем, – что ты ему там всю капусту измял! Сначала-то он был благодарен, что ты ворон разогнал чище пугала, а потом за голову схватился.

Гил залился краской стыда. Белгор засмеялся и потрепал юношу по плечу.

– Приглядывай за ним, а то убежит, – кивнул воин мельнику. – Лучше уж ты сам его отпусти. Только не сейчас. Рано еще. Он возмужать должен. Ты обещаешь подождать, Гил?

Юноша открыл рот от удивления, переводя взгляд с одного на другого.

– Вы серьезно? Отец, ты отпустишь меня?

– Видимо, придется, – мельник вздохнул, хотя в глазах его где-то притаилась боль грядущей разлуки.

Но он действительно был умен, этот речной мельник, и понимал, что есть вещи, избежать которых или исправить не всегда получается.

– Что ж, человек – это не кусок теста, из которого можно лепить что угодно. А если пирог не вышел, нельзя перелепить его заново, например в кулебяку…

– Отец…

– Не перечь, Гил.

– Ну, раз мы договорились… – Белгор взял завернутый в кожу меч и протянул его Гилу. – Владей. Этот меч принадлежал одному моему товарищу. Надеюсь, тебе он тоже верно послужит. Ножны, к сожалению, пропали вместе с его владельцем. Закажешь у кузнеца новые.

Гил, пораженный щедростью гостя, протянул предательски дрогнувшие, но не от тяжести подарка, а от волнения, руки и с благоговением принял меч в подставленные ладони.

– Спасибо, – охрипшим от волнения голосом произнес он. – Но что случилось с вашим другом?

– Это грустная история, Гил.

– Я должен знать.

– Да, ты должен знать.

Белгор на миг задумался. Перед его глазами возникла совсем другая картина…

И снова сумерки окутывают Хигхольм. В тот вечер, год назад, Белгор, возглавляя отряд из десяти воинов, возвращался в крепость с вылазки. По сообщениям лазутчиков, на границе с Битзааром в лесной чаще было замечено какое-то движение. Воины осторожно пробрались туда. Светлая роща кончилась, а дальше за ручьем, являющимся границей, стояла стеной темная непроницаемая чаща. «Хорошего мага бы сюда, – подумал тогда Белгор. – Попахивает колдовством нежити». Однако шло время, и ничего не происходило. И лишь когда стало смеркаться, из чащи вышел отряд нежити – лишенные плоти скелеты, живые мертвецы. И хотя их было два десятка, для отряда Белгора они не представляли ничего серьезного. Воины подпустили нежить поближе и атаковали. Бой был коротким. Никто из воинов Белгора не получил ни царапины. Расправившись с противником, они подождали еще немного, но на подмогу к нежити из рощи никто не спешил. Тогда воины вышли из засады и поспешили вернуться в гарнизон, пока солнце окончательно не село.

До ворот крепости оставалось совсем немного, когда у них в тылу неизвестно откуда появились новые костяки. Скелеты словно вынырнули из мрака, бесшумно, как призраки. Воины Белгора услышали, как вскрикнул шедший замыкающим Фелт и рухнул убитым. Тогда отряд Белгора дал отпор. Нечисть положили мгновенно. Двое подхватили тело Фелта, поспешили в крепость, до которой оставалось три сотни футов. Теперь в арьергарде шел Белгор. Постоянно озираясь, они прошли десять шагов, двадцать, тридцать… И уже почти у самых ворот Белгору в спину вонзился клинок. Трое верных товарищей бросились на эльфийку в черных доспехах, поспешно отскочившую назад, в то время как раненный в спину Белгор проваливался в небытие.

– Я очнулся через несколько дней, – продолжил свой рассказ Белгор. – Лекарь гарнизона сообщил мне, что товарищей не нашли, один лишь меч остался от Рада. Я сходил на то место, пытаясь найти следы, но ничего не обнаружил. И хотя я ничего не смыслю в колдовстве, мне показалось, что там применили магию…

– Вот это да! – воскликнул Гил. – А в Хигхольме у вас есть маг?

– Есть, но и он ничего не нашел. Честно говоря, он не так хорошо еще смыслит в колдовстве. Начальник гарнизона просил прислать мага вместо выбывшего, но он не предполагал, что пришлют никуда не годного ученика. Ничего не умеет, опыта не нажил. Так что, Гил, в жизни воина нет ничего важнее знаний и опыта. Это самые ценные вещи, которые стоит приобрести.

– Я понял, – кивнул юноша. – Я буду тренироваться.

– И самое главное, не на чучеле в огороде Кравена.

– Хорошо, – мальчишка смутился. – К тому же от того чучела почти ничего не осталось.

Он кивнул на окно. Белгор со смехом поднялся из-за стола, подошел туда. На фоне восходящей луны в соседском огороде была видна палка с перекошенной перекладиной, а от изображавшего голову чучела котелка осталась одна половинка с чудом уцелевшей ручкой.

– Что говорить, хорошо ты его отделал! – произнес воин и осекся.

В лунном свете мелькнули две тени, потом еще и еще.

«Нежить», – вздрогнул Белгор и выхватил меч.

– Нежить! – Он спешно отступил от окна, загасил лампу. – Гил, доставай меч!

– Но… – мельник в отчаянии воззрился на воина.

– Тише, их слишком много! – отрезал Белгор. – Не справлюсь один. И ты сам тоже что-нибудь бы взял. Хоть прикрыться.

Гил поспешно размотал на мече веревку и сорвал кусок кожи с клинка. Снаружи не было не слышно ни звука. И вдруг тишину разорвал дикий вопль. Белгор шагнул к двери, глянул в щель, потом чуть приоткрыл створку. Шума и криков прибавилось, и в деревне воцарился переполох. Крестьяне повыскакивали наружу: кто-то с дуру крикнул «пожар». Однако вскоре несчастные уже поняли, что к чему. Белгор мгновенно оценил происходящее. Слишком много врагов, но он не может стоять тут и смотреть.

Он рванулся вперед. Взмах меча, еще и еще… Три живых мертвеца упали. Но на Белгора уже наседали другие. И вдруг рядом оказался Гил. Держа меч в обеих руках, хотя тот и не был двуручным, он каким-то чудесным образом отбил удар скелета и сам сделал выпад. Во все стороны полетели кости. Белгор не успел вздохнуть с облегчением, как ему вновь пришлось отбиваться от врагов. «Хвала Всевышнему, здесь только низшая нежить, – подумал Белгор. – Отобьемся».

И так они стояли спиной к спине, отражая нападение врагов, но их поток не иссякал. Белгора охватило отчаяние. Что ж, он, похоже, погибнет, так и не добравшись до столицы, не увидев своего дома, не посадив сада… Но почему должен гибнуть сейчас этот мальчишка, еще толком-то и не видевший жизнь? Эта мысль придала ему злости, и он с яростью разрубил на части еще два скелета. Спешно плечом утер пот, застилавший глаза, и увидел плотное, сжимавшееся вокруг них кольцо врагов.

– Гил, – тихо позвал Белгор.

– Да, со мной все в порядке.

– Ты настоящий герой, Гил, – еще тише, почти шепотом, произнес Белгор.

Что ж, остается только одно – умереть, прихватив с собой как можно больше этих тварей. И вдруг поток нежити остановился, словно враги размышляли, с какой стороны лучше напасть на последних оставшихся в живых защитников селения. Белгор на миг зажмурил глаза, прощаясь со всем, что знал. «Видимо, все же не вовремя я решил вернуться в столицу», – промелькнуло у него голове. Но что толку в этот миг жалеть о содеянном? Он чуть повернул голову, взглянул на Гила, ожидая увидеть дрожащего от страха мальчишку. Но тот держался удивительно мужественно: закусил губы, руки чуть дрожат, но не от страха, а от азарта, глаза внимательно следят за врагами. Гил не трус, но он умрет, так и не осознав, что это был первый и последний бой в его жизни.

«Все, вперед!» – решился Белгор, и в этот миг его опять пронзила страшная боль в спине. А сердце сжалось до размеров горошины. Меч выпал из ослабевшей руки. Воин упал на колени, а потом и вовсе навзничь. И вдруг над ним просвистели выпущенные из лука стрелы. Он даже подумал, что целились в него, а рана на этот раз спасла его от смерти.

– Белгор?! – отчаянно крикнул Гил.

Ему вторили стрелы, которые вылетали откуда-то сзади, из темноты, со свистом, переходящим в шипение. Белгор, согнувшись от боли, из последних сил старался удержать ускользающее сознание и никак не мог взять в толк, кто это мог прийти им на помощь. Неожиданно все стихло.

– Эрин, ты? – услышал Белгор тихий выдох Гила и вдруг увидел перед собой лицо эльфа.

– Ах ты, нечисть, – с ненавистью прошипел Белгор, вставая на одно колено.

Прилив сил почти привел его в сознание.

– Не совсем так, – процедил сквозь зубы эльф и поинтересовался: – Старая рана болит, имперец?

Белгор почувствовал, как эльф коснулся его груди кончиками длинных пальцев. Странно, но это прикосновение ощущалось и через доспех. Однако самым удивительным было то, что боль мгновенно утихла, а сердце застучало ровно и спокойно, будто разжались невидимые вороньи когти. Вместо боли воин почувствовал в груди приятное тепло. А через миг он уже сам смог подняться на ноги. Белгор огляделся. Кольцо нежити осталось на месте, разве что теперь враги лежали поверженными, разрушенными костяками, а из их черепов торчали стрелы с черным оперением. «Пятнадцать», – подсчитал Белгор про себя и воззрился на нежданного спасителя, с трудом сдерживая изумление. Он ожидал увидеть по крайне мере нескольких стрелков, но перед ним стоял всего один эльф с простым луком разведчика да вложенным в ножны Клинком Грани. Гил застыл рядом, бледный, все еще сжимая рукоять меча обеими руками.

Спаситель – не спаситель, но только эльф не человек… Меч Белгора метнулся вперед и остановился у горла эльфа. Тот даже не шелохнулся.

– Ты его знаешь, Гил? Ты назвал его имя?

– Да, он приходил несколько раз к отцу… – Гил вдруг опомнился. – Отец! Что с ним?

Юноша развернулся и бросился к мельнице. Белгор осторожно обернулся и похолодел – на пороге мельницы лежал Римил с рассеченной грудью, мертвый…

– Ты умеешь быть благодарным, имперец, – язвительно заметил между тем эльф.

Белгор оглядел его с головы до ног. Одет вряд ли как воин – простые штаны да легкая кожаная куртка, единственным украшением которой являлись вышитые по краю рукавов и ворота алые листья. Кроме лука разведчика, на поясе Клинок Грани, а за спиной пустой колчан – ничего особенного… Одежды черные и слишком уж мрачные для светлого эльфа, но и на нежить не похож… Хотя Белгор краем уха слышал, будто некоторые эльфы так до сих пор скорбят о разрыве своих божественных создателей Галеана и Солониэль, ставшей Мортис…

– С каких это пор люди и эльфы стали союзниками? – отозвался Белгор. – И хотелось бы узнать заранее, как дорого мне обойдется моя благодарность?

Эльф рассмеялся:

– Тебе это не составит особого труда.

– Вот как? Я подумаю. А пока, будь добр, ответь, что ты тут делаешь и что за дела у тебя были с Римилом?

– Ничего особенного. Я изгой. А у Римила очень вкусные пироги.

При других обстоятельствах Белгор расхохотался бы. Сейчас же он нахмурился, но отвел-таки меч от горла эльфа. Он перевел взгляд на Гила и спросил эльфа:

– И мальчика знаешь?

– Видел. Ему, знаешь ли, я тоже не понравился, он упрекал отца, что он меня прикормил.

Белгор криво усмехнулся и подошел к Гилу. Юноша сидел подле тела отца и беззвучно плакал, закрыв лицо ладонями. Белгор опустился рядом, положил руку на плечо.

– Почему, почему? – шептал Гил. – Почему я не смог защитить его?

Он обратил отчаянный взгляд на воина.

– Не кори себя. У нас все равно не было шансов. И если бы не этот… – он обернулся.

Эльф стоял рядом.

– Мне очень жаль твоего отца, Гил, – произнес эльф. – При всей моей нелюбви к людям это был замечательный человек. Первый и последний, с кем мне хотелось бы иметь дело.

Белгор бросил на эльфа проницательный взгляд. «Так ты у нас еще и остер на язык, – подумал он. – Хотя Римил действительно был тебе симпатичен, ты этого не скрываешь. А что же ты скрываешь?»

– Помоги его поднять, – бросил он эльфу. – Далековато тебя занесло от земель Альянса. И как же ты пробрался сюда? Гарнизоны на эльфийских границах, насколько я знаю, куда более бдительны, чем местные.

– Именно так. – Эльф забросил лук, на который опирался, за спину, поднял вместе с Белгором тело мельника. – Но от Эдраса я плыл на лодке.

– Не хочешь ли ты сказать, что высадился в Форте Тарн?

– Это было бы самоубийством. Я высадился дальше.

– Дальше?

Вдвоем они занесли Римила в дом, положили на лавку.

– Если мне будет позволено, – сказал эльф, вглядываясь в лица людей, – я могу подготовить его к погребению. Это самое малое, что я могу сделать для него…

Белгор вопросительно взглянул на Гила. Юноша нахмурился было, но потом кивнул.

– Спасибо за доверие, – эльф даже чуть поклонился.

«Совсем чуть-чуть, – отметил для себя Белгор и подумал: – А не важной ли птицей был этот эльф в Альянсе? И хорошо бы узнать, за что его изгнали…»

– Выйди, Гил, – произнес Белгор. – Тебе не стоит смотреть.

Тот стиснул зубы и ушел.

– Так значит, ты высадился дальше… Насколько? – напомнил о своем вопросе Белгор. – Дальше идут земли Битзаара.

– Именно там.

Белгор в изумлении воззрился на эльфа.

– А потом направился сюда? Зачем?

– В Битзааре неспокойно. Как ты мог заметить, они опять связались с нежитью. Я решил, что в Империи будет безопаснее…

– Как ты миновал наши посты?

– Не открою секрета, если скажу, что ближайший к Форту Тарна гарнизон очень слаб. Его, наверное, потому и не усилили, что он находится совсем рядом с могучей крепостью. Самое удивительное, что и со стороны Битзаара там слаба охрана. Так что я спокойно проскользнул немного западнее. Думаю, никто этот путь еще не разведал, все же близость Форта делает свое дело.

Эльф разрезал ножом светлую, цвета льна коту и сорочку мельника, превратившиеся в лохмотья и пропитавшиеся кровью. Налил в плошку, в которой раньше замешивали тесто, воды. Достал из заплечной сумки какие-то травы, бросил в плошку, провел ладонью над водой. Даже стоя в нескольких шагах, Белгор почувствовал волну тепла. Вода через несколько мгновений забурлила. А потом успокоилась.

«Эльф, так ты еще и маг? – подумал Белгор и насторожился еще больше. – Надо послать Соргу весточку об уязвимом месте границы, пока это не стало известно еще кому-нибудь».

Эрин между тем смочил тряпицу, омыл тело мельника. В комнате рассеялся запах крови и повис успокаивающий, чуть терпкий аромат трав. Рану, длинный глубокий порез через всю грудь, эльф заложил выуженными из отвара мелкими цветами и лепестками.

– Надо его облачить в чистую рубаху… – заметил эльф.

– Гил, принеси рубаху отца… – крикнул Белгор.

Никто не отозвался. Воин высунул голову в переднюю:

– Гил!

Не дождавшись ответа, Белгор вышел в переднюю, заглянул в пустую комнату, оказавшуюся кухней. Потом, встревожившись, поднялся наверх на второй этаж. Зажег лучину, огляделся. Увидев сундук для вещей, открыл, нашел там рубаху, спустился вниз. Гил не появился. Белгор и Эрин осторожно приподняли мельника, облачили в чистое одеяние.

– Поищу Гила, – буркнул Белгор.

Он вышел с мельницы и столкнулся на пороге с мальчишкой. Гил дрожал, в глазах у него стояли слезы.

– Все соседи мертвы… Они успели убить всех!

– Тише, тише, – прошептал Белгор. – Ты должен держаться!

– Прости…

Они вернулись в дом. Эрин сидел в углу, рассеянно отрывал кусочки от оставшегося на столе куска пирога и задумчиво их жевал.

– У меня есть множество причин не доверять эльфам, даже если эльф вдруг оказывается спасителем, – начал разговор Белгор.

– Вот как? Чем же тебе лично досадили эльфы, имперец?

– Одна из вас едва не убила меня и погубила моих товарищей.

– Эльфийская женщина? – В голосе Эрина послышались нотки любопытства. – Вот так, запросто, одолела нескольких могучих мужчин?

– Ты сегодня за пару мгновений уничтожил пятнадцать бойцов Мортис. Не без помощи магии, верно?

– Нежить – это все-таки несколько иное, чем живые, думающие воины, – возразил эльф. – Хотя… – он помедлил и вдруг вонзил в Белгора проницательный взгляд, такой острый, что от него у воина вдруг пробежали мурашки по спине, а сам он невольно сжал рукоять меча. – Эта эльфийка тоже была нежитью.

– Откуда ты знаешь? – выдавил Белгор.

– Рана. Рана, что сковала тебя, нанесена нежитью, я это почувствовал. Здесь тоже не обошлось без магии. Но я, если мы договоримся, могу излечить тебя от нее.

– Договоримся? О чем?

– Ты спрашивал, во сколько тебе обойдется твоя благодарность? – напомнил Эрин. – Совсем ничего не будет стоить. Мне всего лишь нужен проводник до столицы. Я не ошибаюсь, ты ведь и так туда направляешься?

– Зачем тебе в Фергал?

– Узнать кое-что. Не беспокойся, я не вражий лазутчик и шпион. Я всего лишь хочу разузнать о небесной посланнице.

– Небесной посланнице? – поразился Белгор.

– Вряд ли найдется в Невендааре кто-то, кто не видел позавчера упавшую звезду.

– Звезда – посланница небес? – впервые за все время подал голос Гил.

Он так и сидел подле отца, рассеянно прислушиваясь к разговору.

– Откуда ты знаешь, эльф?

– Ты, кажется, назвал меня магом, – улыбнулся Эрин. – Еще я могу немного предвидеть будущее, но недостаточно для того, чтобы называться прорицателем… В гарнизоне у вас есть прорицатель? Что же он сказал?

– Ничего о небесной посланнице. Но с чего ты взял, что в столице будет что-либо известно?

– Я знаю, что она направляется туда. И это единственное, что мне известно. А узнать, что за послание она несет, крайне важно. И будем надеяться, что это окажутся новости об окончании войны.

– Ты так полагаешь?

– Ну уж точно не новости о продолжении войны, – фыркнул эльф. – Этим-то никого не удивишь. Все давно ждут именно новостей об окончании. Как бы там ни было, эльфы считаются врагами Империи. Первый попавшийся инквизитор… – Эльф чуть помедлил, увидев гримасу отвращения на лице Белгора, и продолжил: – Решит «поразвлечься» со мной. Да и остальные, вполне добропорядочные граждане, вряд ли останутся равнодушными к тому, что по дорогам империи спокойно разгуливают эльфы…

– То есть ты полагаешь, что в моем обществе тебе будет безопаснее? – Белгор ухмыльнулся.

Эльф пожал плечами.

– В твоем обществе я даже готов изображать важного пленника, чтобы любопытные задавали меньше вопросов…

– Важного пленника?

– Да, чтобы не кидали камни и не обливали помоями. Не хочу причинять никому вред, но могу не сдержаться… – И эльф лукаво улыбнулся, а через миг вновь стал серьезен. – А я так излечу твою рану, имперец, что она уже больше никогда не побеспокоит тебя, а если повезет, избавлю и от дурных воспоминаний.

Белгор вопросительно посмотрел на юношу:

– Что скажешь, Гил?

– Я пойду с тобой, Белгор, – произнес тот. – Ты же не оставишь меня здесь? Я должен стать воином, должен отомстить за смерть отца, за всех невинных, погибших сегодня…

– Я возьму тебя с собой и стану твоим наставником в воинском искусстве.

– Я готов! – кивнул Гил.

Не случись нападения нежити, не случись смерти мельника, Гил бы произнес эти слова с радостью и мальчишеским азартом. Но теперь он произнес их серьезно, с мрачной решимостью. «Ну, вот и ты испил горькую чашу потерь на войне…» – подумал Белгор и едва заметно кивком показал на эльфа: что, мол, делать с ним?

Гил хмуро поглядел на эльфа, однако одновременно на лице юноши появилось смущенное выражение:

– Я не поблагодарил тебя за спасение, Эрин…

– Не стоит. Твой отец был очень добр ко мне. Светает, самое время попрощаться с ним…

Гил омрачился, и вновь на глаза у него навернулись слезы.

– Где? – задал вопрос Белгор.

– Я покажу, – тихо ответил Гил.

Они вышли с мельницы. Белгор и Эрин несли лавку с мертвым мельником. Гил привел их на небольшое кладбище, расположенное чуть в стороне от села. Здесь, около маленькой часовенки, они остановились. Белгор осторожно отодвинул в сторону надгробную плиту – тут покоилась мать Гила. С еще большей осторожностью Белгор и эльф опустили тело в могилу. Задвинули плиту. Гил коснулся пальцами камня, прощаясь, поднял взгляд на Белгора.

– Пора, – произнес Белгор.

– Так что? – спросил Эрин.

– Идешь с нами. Лук и клинок отдай.

– Может, оставишь мне? На дорогах неспокойно, и моя меткость пригодится. А особо любопытным будешь говорить, что я дал клятву не использовать оружие…

– Нет! – жестко сказал Белгор. – Или ты соглашаешься, или добирайся до столицы сам, положившись на свою меткость.

Лицо эльфа дрогнуло. Что-то нехорошее проскользнуло в его глазах, но он недолго сомневался. Отдал лук и меч Белгору.

– Колчан оставь и подними свои стрелы, – приказал капитан. – Гил, соберись в дорогу.

Эрин вернулся на поле битвы, извлек стрелы из тел нежити, и костяки тут же рассыпались в прах. А Гил сбегал в дом, быстро собрался и вернулся к Белгору. Перед дорогой юноша умылся, отмывшись от муки, надел чистую одежду. На нем были суконные штаны и рубаха с длинными рукавами, поверх которой Гил накинул короткий коричневый плащ без рукавов. Меч он пристроил в петле за спиной. Обувь – мягкие сапоги без каблуков – достались юноше в наследство от отца. В правой руке Гил нес большой узел. По аромату Белгор понял, что в нем – пироги Римила, последняя память о мельнике…

Глава 3

Чаровница

В предрассветном сумраке покинули путники деревню. В светлеющем небе таяли звезды. Глядя на них, Белгор невольно вспомнил слова эльфа. Кто она, посланница небес, и какие вести несет? Неужели действительно об окончании войны? Но каким образом? Белгор представил положение Империи, и сейчас ему с большим трудом верилось, что кто-то способен установить в Невендааре мир. На Империю продолжались набеги зеленокожих и эльфов Альянса, прорывались и Легионы Проклятых. Нежить разделяло Торговое море, но и она о себе довольно часто напоминала, вступив в союз с соседним Битзааром. Да и внутри Империи хватало лихих людей.

«Чтобы в Империи водворился порядок, Всевышнему придется прислать целую армию ангелов, только им под силу оберегать наши границы», – подумал Белгор.

Сейчас же ряды имперских воинов пополнялись за счет крестьян и даже разбойников. Белгор вспомнил мальчишек, которых привели к ним всего пару недель назад. Им бы только земледелием заниматься, а никак не ратным делом. Однако по приказу Сорга их включили в южный отряд, а Белгор стал их натаскивать. У них уже стало что-то даже получаться, когда нагрянули воины Мортис, и новых бойцов пришлось бросить в битву. Что ж, гарнизон устоял, но устоял, в том числе, и ценой жизни этих молодых парней.

Белгор посмотрел на Гила. Нет, Гил не такой, как те юноши, которых оторвали от привычных полевых работ. И он прошлой ночью уже доказал это, сражаясь с врагами. Из него выйдет сильный и смелый воин.

Потом Белгор стал размышлять об Эрине. Эльф тотчас оглянулся на воина, словно почувствовав это, но тут же устремил взор вперед, пристально всматриваясь в уходившую в холмы дорогу, в окружающий ее лес и прислушиваясь. Если эльф говорит правду, то это очень странная правда. Если он изгой, зачем ему беспокоиться о том, какие вести несет небесная посланница? Хотя, может быть, узнав это, он, таким образом, хочет заслужить право вернуться в свой клан? Что ж, это может оказаться правдой. А если нет? На этот счет у Белгора было только одно разумное предположение: Эрин лгал насчет того, что он изгой и не лазутчик. Как раз наоборот. Узнав от своих прорицателей о падении звезды, Альянс отправил разведчика в столицу Империи узнать новости. Если это так и Альянс узнает о миссии посланницы, он вряд ли получит большое преимущество перед Империей, зато уж точно будет предупрежден.

«Надо будет посоветоваться с Нордеком, – подумал Белгор. – В любом случае, я обещал довести эльфа до столицы, но выводить его оттуда не клялся».

Открытая местность между тем кончилась. Дорога нырнула под сень букового леса. Рощица была молодая – через тонкие стволы пространство просматривалось далеко вокруг: холмы здесь вздымались и спускались весьма полого, и Белгор чуть успокоился. Врагу негде притаиться, и неожиданно ему не напасть. Солнечные лучи пробивались через листву, покрывая землю золотыми пятнами света вперемежку с причудливо колышущимися темно-зелеными тенями. Где-то в верхушках деревьев беззаботно шумел ветер. С востока доносился едва уловимый запах воды – недалеко отсюда текла река, может быть, та самая Беглянка.

В полдень Белгор устроил привал. Ночь у всех троих была бессонная, и перед дальнейшей дорогой стоило хорошо выспаться. Остановились на небольшой поляне в стороне от дороги, в уютной, скрытой со всех сторон склонами холма лощине. Ветви буков смыкались над ней неплотным пологом. Гил бережно развернул узел с отцовскими пирогами. Лицо его дрогнуло, но он уже смог сдержать слезы.

«Возмужает, не успеешь оглянуться», – подумал Белгор и с улыбкой принял из рук юноши протянутый кусок пирога.

Такой же пирог Гил протянул и эльфу. Тот, благодарно кивнув, взял. Некоторое время они ели, запивая водой из фляжки. Вернее, у эльфа оказалась своя, и Белгору показалось, что тот пил настой из трав – до него донесся легкий терпкий запах какого-то зелья.

– Гил, я караулю первым, – сказал Белгор после короткой трапезы. – Потом ты.

Юноша кивнул, устроился на мягком ложе из трав, завернувшись в плащ, и мгновенно провалился в сон. Эльф же с интересом взглянул на Белгора.

– Мне ты свой сон не доверишь?

– Кто же, оставаясь в здравом уме, поверит эльфу? Наша жизнь уже была один раз в твоих руках. Что-то больше не хочется.

– Разве спасение от нежити не залог моего искреннего расположения к вам? – спросил Эрин и презрительно скривился: – Конечно, так действительно проще. Сознание, что ты обязан жизнью врагу, не для тебя, благородный воин.

– Доберемся до Фергала, и я принесу тебе извинения, так уж и быть, ваше оскорбленное моим недоверием величество.

– Как хочешь, – Эрин пожал плечами, растянулся на земле, устремив взор на листву.

По лицу эльфа заскользили тени и пятна света, и вдруг боль отразилась на нем – он закрыл глаза и отвернулся.

– В ваших лесах царит вечная осень, – произнес Белгор. – Тебе неприятно видеть зеленую листву?

– Вовсе нет, – негромко ответил эльф. – Каждый из нас надеется увидеть весну. Но когда наступит этот срок?

– И ты думаешь, что об этом что-то известно небесной посланнице?

– Мы живем в одном мире, имперец. В нем все взаимосвязано и… – Он помолчал, потом повернулся к Белгору, продолжив: – Прежде чем наступит весна, должно прийти время зимы, а это пора, когда природа вокруг умирает. Сейчас время в Невендааре остановилось, застыло. Но может быть, скоро все изменится…

Эльф больше ничего не сказал, закрыл глаза и, как показалось воину, уснул. Белгор достал из походной сумы карту, разложил на земле, прикинул расстояние. Если они будут идти в том же темпе, особо не торопясь, то будут в столице через две недели. Не так далеко они отошли от границ опасных соседей, но здесь, в этой светлой роще, им ничего не грозило, Белгор почему-то в этом не сомневался. Солнце по-прежнему щедро одаривало землю своими лучами, иногда поднимался ветерок, ласково овевая лицо, и Белгор вновь унесся мыслями к своему дому и яблоневому саду. Он не заметил, как задремал…

Пробуждение наступило неожиданно – он проснулся в холодном поту от вязкого кошмара. Сначала ему привиделась столица, светлая и шумная, полная людей на улицах. И вдруг все потемнело, а потом и вовсе исчезло во мраке. Боль пронзила спину, и на короткий миг из окружающего мрака вынырнуло искаженное злобой лицо эльфийки-нежити.

Белгор в немом крике распахнул рот, раскрыл глаза, но перед ним через листву пробивалось солнце, и он понял, что уснул. Воин резко поднялся и встретился взглядом с Эрином. Эльф, похоже, давно уже не спал – сидя на коленях, он стрелой вычерчивал какие-то символы и знаки на очищенной от растительности земле. А вот Гил еще пребывал в царстве сновидений, и сон его был беспокоен – юноша широко раскинул руки, сжав кулаки, словно защищаясь от кого-то.

– Тебя не оставляет прошлое, имперец, – заметил эльф. – И каждый раз она почти добирается клинком до твоего сердца.

– Ты тоже видел эльфийку? – нахмурился Белгор.

– Да, видел… – Эрин задумчиво воззрился на один из символов, что-то подправил в нем наконечником стрелы. – И тебя, верно, удивит это, но я знал ее когда-то, когда она еще не стала пешкой Мортис.

Он посмотрел на Белгора таким проницательным взглядом, что старому вояке стало не по себе, и в груди его вновь расползся холодок.

– Ты знал ее? Она из твоего клана?

– Из соседнего… Впрочем, я не собираюсь оправдывать ее поступки перед тобой. Она и живая охотно отняла бы жизнь у имперца, – эльф поднялся. – Сними доспехи.

Белгор еще больше нахмурился и отрицательно покачал головой.

– Ты не забыл, я обещал излечить тебя от раны.

– Как-то уже не очень хочется, особенно после того, как я узнал, что ты знаком с моей кровницей.

– А если я скажу, что нас с ней никогда не связывала дружба? Это изменит твое мнение? – Эльф скривился в неприятной улыбке. – Желай я твоей гибели, я не остановил бы нежить и, пожалуй, ничто не мешало мне совсем недавно помочь тебе сменить свой кошмарный сон на вечный. Ты так мирно спал…

Белгор нехотя снял доспех.

– Рубаху тоже.

Капитан подчинился и скинул стеганую рубаху, которую носил под доспехом. Эрин достал из заплечного мешка какую-то склянку, подошел к Белгору и присмотрелся: на спине воина белел небольшой ромбовидный шрам.

– Клинок Гибеллы, – определил эльф. – Все ясно.

Эрин открыл склянку, плеснул на пальцы несколько капель какого-то зелья, провел по шраму, а потом вывел пальцем на спине Белгора какой-то магический знак.

– Как долго ты собираешься лечить меня? – поинтересовался Белгор.

– Думаю, одного раза будет достаточно.

– Слава Всевышнему, – пробормотал Белгор.

Однако эльф услышал его слова и пренебрежительно фыркнул.

– Удивительно, люди обязаны своим существованием Бетрезену, но поклоняются Всевышнему, который упек их создателя в ад. Где логика?

– Своим существованием вы обязаны и Мортис, однако я не слышал, чтобы эльфы поклонялись ей, – парировал Белгор.

– Нас создала Солониэль вместе с Галеаном… – возразил Эрин. – Мортис – это уже не Солониэль.

– Бетрезен тоже сейчас уже не тот, – примирительно заметил Белгор. – Наш спор глуп. Оба ваши создателя от вас отвернулись, а наш Всевышний нас оберегает.

– Что-то незаметно…

Эрин сделался мрачен, закинул склянку в суму. Белгор поднялся, натянул стеганую рубаху, надел доспехи. После «лечения» эльфа ему действительно стало лучше. Неприятный осадок, оставшийся от недавнего кошмарного сна, исчез, в каждой клеточке тела ощущался прилив сил. Он подошел к Гилу, тронул за плечо. Юноша проснулся.

– Уже пора? – Он сел.

– Не для караула, – тихо произнес Белгор. – Я имел неосторожность заснуть, Гил. Но наш незваный спутник вроде приглядел за нами.

– Не нравится он мне, – прошептал Гил, осторожно посматривая в сторону эльфа, вновь вернувшегося к рисованию символов на земле. – Отец-то вообще ко всем дружелюбно относился, но вот… Сам не знаю, но почему-то ему нравилось слушать эльфийские сказания и истории, которыми Эрин расплачивался за отцово гостеприимство. Я говорил отцу, что эльфы – наши враги, и на северо-восточных рубежах наши воины гибнут от их клинков, стрел, магии. Но отец отмахивался, считая, что Эрин не такой и нам ничего не грозит.

– А почему он был так уверен в его безвредности?

– Не знаю, мне он не говорил.

– Что ж… Дело близится к вечеру. Оставаться здесь на ночлег я бы не стал – надо подыскать более защищенное укрытие. Да и пройти мы успеем еще достаточно много до ночи.

Гил поднялся с травы. Эльф, уже готовый к выходу, ожидал их с нетерпением. Они выбрались на дорогу и тронулись в путь. Солнце все еще ярко светило, хотя света сквозь листву пробивалось уже гораздо меньше. Лес незаметно погружался в вечерний сумрак. Дорога то петляла между холмами, то поднималась в гору, то спускалась по пологим склонам. Вскоре холмы набрали крутизны и кое-где сменились высокими скалами. Молодой буковый лес исчез, уступив место старому смешанному, заваленному местами буреломом.

– Давно я не ходил по этой дороге, – заметил Белгор. – Когда-то этот лес не был так мрачен…

– Как бы там ни было, поблизости врагов нет, – сказал эльф, прислушавшись.

– Кого ты называешь врагами? – спросил Гил.

– Например, зеленокожих, или нежить, или Легионы Проклятых, – как ни в чем не бывало отозвался эльф.

– А люди Империи?

– В настоящее время я считаю, что лично у меня с ними перемирие, – хмыкнул Эрин и как-то недобро посмотрел на Белгора.

– Как долго оно продлится? До того момента, когда ты узнаешь вести о небесной посланнице? Что ты намерен делать потом?

– Думаю, это и так ясно, все зависит от того, что именно я узнаю.

Они замолчали и шли еще примерно час до тех пор, пока сумрак не сгустился настолько, что не стало видно дороги.

– Пора бы что-нибудь найти для ночлега, – заметил Белгор.

– С востока пахнет дымком, кто-то развел костер, – произнес эльф и вопросительно посмотрел на воина.

– А кто?

– Человек, конечно.

– Здесь такой мрачный лес, что можно ожидать встретить даже тролля. Что ж, попытаем счастья, может, мы найдем человеческое жилье, а не лагерь разбойников.

Они свернули с дороги и двинулись в указанном направлении, с осторожностью пробираясь через лес и стараясь не наступить на валяющиеся повсюду сухие, наломанные бурями сучья. Эрин шел первым, опережая спутников на несколько шагов. Наконец он остановился, почти слившись со стволом старой сосны. Обернулся к спутникам и указал куда-то вперед.

– Там пещера, – прошептал он. – И сдается, сейчас там никого нет. А если и был, то только один.

– Что ж, пойдем, посмотрим.

Путники выбрались из леса. Перед ними возвышалась старая скала, огромным треугольником врезавшаяся в земляную плоть холма. Глубокими морщинами по ней разбегались трещины, сыпались мелкие камни, оторванные от скалы ветрами и дождями. Кривенькие сосны, росшие над скалой, нависали густыми хмурыми бровями. Всю скалу пересекала щель, все больше расширяющаяся книзу. У самого подножия она становилась настолько широкой, что в нее могло пройти в ряд четыре коня. И из этого провала лился слабый свет костра.

Белгор, несмотря на слова эльфа, обнажил меч, и Гил последовал его примеру. Они вошли в пещеру. Но эльф оказался прав – внутри никого не было. Зато там обнаружилось множество свидетельств человеческого присутствия. В центре пещеры был сложен каменный очаг, где догорал костер. У правой стены помещалась постель из шкур. У левой стены стоял узкий и длинный, грубо сколоченный стол, на котором размещалось кое-что из кухонной утвари: несколько котелков, глиняные кружки и миски, а также множество емкостей, наполненных сухими травами, ягодами, какими-то камнями, зельями. Белгор осмотрел находившиеся на столе вещи.

– Похоже, мы попали в жилище врачевателя и колдуна.

– Но где же он сам? – спросил Гил.

Белгор пожал плечами.

– Либо он вернется, либо решит с нами не связываться, в любом случае ему станет известно, что у него гости. Останемся здесь до утра, пещера – вполне надежный ночлег.

Эрин между тем поднял что-то около постели. На его пальцах поблескивало ожерелье из жемчуга и кусочков перламутровых раковин.

– Здесь живет женщина, – заметил он и посмотрел на вход. – А вот и она…

Белгор и Гил обернулись. У самого входа в пещеру, куда едва доставали отсветы костра, застыла молодая, весьма миловидная женщина. Темные, с рыжиной волосы словно светились в пламени костра. Этот же огонь отражался в ее зеленых глазах. Одета она была в зеленое платье, сверху был накинут серо-зеленый плащ. На поясе висел охотничий нож и несколько маленьких мешочков для трав и зелий. В руках у нее была вязанка хвороста.

– Я ожидала, что ко мне сегодня заглянут гости, – произнесла она, изучив всех троих. – Но не предполагала, что такие странные… Хотя этого следовало ожидать после новых событий, мир начал меняться.

– Ты говоришь загадками, хозяйка, – произнес Белгор. – Позволь остаться на ночлег. Но почему ты решила, что мы – странные?

– Разве встретить имперского воина и эльфа, путешествующих вместе, это не странно?

– Всего лишь временное стечение обстоятельств, – Белгор бросил взгляд на эльфа, но тот и не думал возражать. – Ты упомянула о каких-то событиях?

– Да, и ты знаешь, о каких. Ты ведь тоже видел падающую звезду? Мир изменится, поверь мне.

– Ты – провидица? – поразился Гил.

Она кивнула.

– Но что ты делаешь здесь, в глуши?

Провидица посмотрела на Белгора.

– При других обстоятельствах, воин, ты бы, возможно, отдал меня в руки инквизиторов…

Белгор вздрогнул. Провидица, обладающая магическим даром! Сама познавшая магию, а то и получившая свой дар по наследству вместе с кровью предков. Таких инквизиторы преследовали и уничтожали особенно охотно.

– Не отдал бы, чаровница, – произнес Белгор. – Инквизиторы принесли немало горя мне, и я бы ни за что не пожелал, чтобы эту же чашу испили другие.

Гил удивленно воззрился на воина. Во взгляде эльфа тоже мелькнул интерес.

– Поверь, эту чашу я уже испила, – сказала провидица. – Что ж, будьте же моими гостями. Я – Астерет.

Она кивнула и жестом пригласила их к костру.

– Я – Белгор, бывший командир южного отряда гарнизона Хигхольм у границ Битзаара. Это Гил, мой ученик. А это Эрин… Изгнанник Альянса.

Он глянул на эльфа, но тот не возразил против такого представления. Путники расселись вокруг очага. Астерет принялась хлопотать по хозяйству, и скоро над очагом уже булькала в котелке аппетитно пахнущая похлебка. Астерет раздала ложки.

«Есть из одного котла с эльфом!» – Белгор с трудом сдержался, чтобы не скривиться. Однако что сетовать, он уже делил с ним трапезу. Сам эльф проявлял удивительную терпимость.

– Как же оказалось, что ты живешь тут одна? – спросил Белгор.

– В действительности тут не так далеко живут люди – чуть восточнее есть небольшое поселение. Я у них часто бываю: кого-то надо вылечить, кому-то заговорить землю, чтобы давала хороший урожай, а кому мельницу, чтобы всегда ловила ветер…

– Но они же могут рассказать о тебе инквизиции? – воскликнул Гил.

– Могут, но не станут, – Астерет улыбнулась. – Они все хорошие люди. И только сила может принудить их к этому…

Она вдруг погрустнела.

– Да, я знаю об этом лучше, чем кто-либо другой. Моя мать погибла от рук инквизиторов. Нас, познавших магию самостоятельно, инквизиторы преследуют, но люди, которые постоянно нуждаются в помощи, всегда относились к нам хорошо. Кроме разве что злых завистников. Моя мать жила среди людей в одном из северных поселений. А соседи завидовали крестьянам – и мороз посевы не губит, и скот не погибает даже в самые лютые холода, а река никогда не замерзает, давая рыбу. И однажды они прознали, в чем причина, и сообщили инквизиции. Когда прибыли инквизиторы, скрывать мать оказалось бесполезно… Но они успели скрыть меня, выдав за крестьянского ребенка, и тем самым спасли. Потом староста деревни отвез меня через всю страну на юг, оставил в одиноком, затерянном среди лесов селении. Он сказал жителям, кто я, и пообещал, что если они будут относиться ко мне с добротой и вырастят меня, это многократно окупится…

– Они действительно поступили очень благородно, на свой страх и риск, – заметил Белгор. – Наверное, твоя мать очень много значила для них. Но большего для нее они действительно не могли сделать. Инквизиция не дремлет.

При этих словах у Белгора непроизвольно сжались кулаки.

– Большего не могли, – Астерет кивнула. – Но когда-нибудь я отомщу Ферре…

– Ферре? – изумился Белгор совпадению и нахмурился.

– Тебе знакомо это имя? – Астерет проницательно посмотрела на него.

– Оно, к сожалению, известно многим. Когда-то он был не слишком важной птицей, но потом очень быстро продвинулся по карьерной лестнице, – ответил Белгор. – Страшно подумать, какую цену ему пришлось заплатить…

– Жизнь моей матери, вот какой ценой он возвысился! – гневно воскликнула Астерет.

– Как ни странно, но мне тоже известно это имя, – заметил Эрин. – И у меня есть должок к Ферре тоже. Не такой серьезный, как у тебя, провидица, но вполне весомый… А ты, Белгор, ты ведь тоже его ненавидишь. За что же?

Белгор с изумлением воззрился на эльфа.

– С чего ты взял?

– Ты ненавидишь инквизицию, как и большинство имперцев, но имя Ферре вызывает у тебя ярость, она буквально струится из каждой поры твоего тела…

– Это дело давнее… Еще более давнее, чем у Астерет… И я… Я не смогу отомстить ему. Не спрашивай меня больше об этом!

Белгор поднялся и отошел к выходу из пещеры. Вдохнул холодный ночной воздух, глянул на звезды, пытаясь успокоиться. Если эльф и вылечил одну рану, то невольно разбередил другую. О Всевышний, как это было давно! И вновь воспоминания унесли воина в столицу Империи.

Близилась к концу пора сбора урожая. Воздух был пропитан запахом созревших яблок. Урожай в том году был невиданный! Ветви в садах ломились под тяжестью плодов, и корзины торговцев были набиты яблоками. А сколько было сортов – зеленые, красные, желтые, лимонные, зеленые с розовыми бочкáми… Эти и распродавались лучше всего на рынке.

Может, и не только потому, что яблоки были удивительно вкусны и сочны. А потому, что продавала их жизнерадостная девушка, сама похожая на молодую яблоньку в нежно-зеленом платье с белыми, словно яблоневый цвет, кружевами, стройная и гибкая, с налитыми румянцем щеками, цвета спелой ржи волосами, синеглазая. Ее корзины пустели в один день, тогда как соседи-торговцы едва успевали продавать только горку сверху. Звали девушку Айрис.

Белгор, тогда молодой оруженосец, влюбился в нее в то же мгновение. И каждый день приходил покупать у нее яблоки, забавно смущаясь при ее виде. Его хватало только на слова благодарности. А потом дома, разложив яблоки на столе, вдыхал их аромат и вспоминал девушку. Яблок Белгор не ел, словно боясь, что некая связь с синеглазой красавицей вместе с этим разрушится. В итоге за неделю посещения рынка их накопилась у него целая корзина. А в последний день ярмарки он поторопился уйти со службы, боясь уже не застать девушку. И он, правда, едва не опоздал. Корзины с яблоками у нее уже были пусты, и она собиралась уходить. Однако, увидев своего постоянного покупателя, она приветливо заговорила с ним.

– Ах, это вы! – она всплеснула руками. – К сожалению, я уже все распродала…

Но у Белгора, наверное, был такой расстроенный вид оттого, что девушка сейчас уйдет и уже больше не вернется сюда, что она невольно тронула его за плечо.

– Но не огорчайтесь! У меня осталось одно. – Она с улыбкой вынула яблоко из кармана передника и протянула ему.

– Спасибо! – Белгор взял яблоко.

– Не берегите его, ешьте сейчас, – заметила она.

И он невольно послушался. Яблоко оказалось необыкновенно вкусным и сочным.

– Никогда не ел ничего подобного! – невольно воскликнул он.

– Вы, должно быть, шутите? – Она лукаво погрозила ему пальцем. – Неужели те яблоки, которые вы покупали у меня всю неделю, хуже?

– О, нет, конечно! – Белгор смутился. – Просто, просто я решил сохранить их до следующего урожая, но, наверное, это глупо…

– Нет, вовсе нет! – засмеялась девушка. – Может быть, вы проводите меня до дома?

Белгор чуть не потерял сознание от счастья и предложил попутчице руку. Так они шли через весь город, залитый солнцем, и весело разговаривали о всяких пустяках. И Белгору все больше казалось, что девушка тоже к нему не равнодушна. Наконец они остановились у дома, окруженного яблоневым садом.

– Вот мы и пришли, – сказала она и указала рукой. – Ярмарка закончилась, но теперь ты знаешь, куда можно приходить за яблоками. Мы еще не все деревья убрали, так что… Мы будем рады помощнику, если тебя не пугает такая работа.

– Конечно нет!

– Вот и отлично! – улыбнулась девушка. – А те яблоки, что ты купил у меня… Они могут храниться до следующего урожая…

– Не пропадут?

– Не пропадут, – ответила она, чуть лукаво посмотрев на него, а потом склонилась к нему и быстро поцеловала в губы. – До встречи, Белгор!

И она упорхнула с той легкостью, с какой яблоневый лепесток несет ветер. Исполненный той же легкости, словно у него появились крылья, как у ангела-хранителя Фергала Мизраэля, Белгор вернулся домой.

«Уж не чаровница ли она? – подумал он, достав из корзины яблоко и мечтая вновь о встрече с девушкой. – Даже если так, это ничего не меняет. Даже если она зачаровала яблоки точно так же, как меня».

В таких мечтах он пребывал до позднего вечера, пока к нему не пришел его друг. И Белгор поделился своей радостью.

– Ты влюбился? – засмеялся друг. – В торговку яблоками?

– Это самая изумительная девушка на свете! – возразил Белгор. – И может, еще и волшебница…

– Волшебница? – удивился друг. – С чего ты взял? Здесь, в столице? Под носом у инквизиции?

– Не знаю. Но она обещала, что ее яблоки не испортятся до следующего урожая.

– Если яблоки хранить в погребе, не испортятся самые обычные яблоки, – фыркнул друг.

– Ну, может быть, – пожал плечами Белгор. – На, возьми, попробуй.

– Спасибо.

Потом они еще долго говорили о ходивших по Империи слухах о новой войне, о том, что будет, если эта самая война начнется. Потом друг ушел. А Белгор остался один. Имя друга было Ферре…

Утром следующего дня кто-то постучал в дверь домика Белгора.

– Ты оказался прав, – бросил с порога Ферре. – Она ведьма!

– Что? – Белгор уставился на него. – С чего ты взял?

– Я отнес яблоко в инквизицию, а там нашли признаки магического влияния на плод…

– Айрис! – воскликнул Белгор в отчаянии и бросился к двери, но Ферре удержал его.

– Ее уже забрали, – сказал он.

Белгор уставился на Ферре, все еще не веря услышанному.

– Что? Как ты мог? Ты же мой друг! – тяжелым камнепадом на душу Белгора обрушилась боль. У него перехватило дыхание от осознания трагедии – он потерял любимую и его предал лучший друг. – Как ты мог? Ненавижу тебя!

– Глупец! Я спас тебя! Эта девчонка тебя околдовала, а ты решил, что полюбил ее! Скажи спасибо, что я еще не указал на тебя, когда сказал, что нашел яблоко случайно!

– Ты погубил ее! – Белгор в запале выхватил из ножен меч. – И ты ответишь за это!

– Вот как? А как же наша клятва в вечной дружбе и верности? Ты готов нарушить ее ради какой-то еретички?

– Ты сам ее нарушил, когда предал меня, когда передал ее в руки убийц… – Белгора вдруг оставили силы, глаза застлали слезы, а рука с мечом вдруг опустилась.

И он возненавидел себя за это. Он действительно не мог нарушить клятвы даже после того, как Ферре предал его.

– Уходи, – выдавил Белгор. – Я не желаю больше видеть тебя. И пусть все, что ты совершил, остается на твоей совести.

– Ты отказываешься от моей дружбы? – разозлился Ферре. – Ты еще пожалеешь об этом!

Но сейчас, спустя много лет, Белгор жалел лишь об одном, что не смог поднять руку на Ферре… Нарушить клятву – это ничто по сравнению с загубленными потом Ферре жизнями.

– Белгор! – Голос Гила вернул воина к действительности.

Юноша протянул ему чашу с травяным чаем.

– Астерет говорит, что этот напиток рассеет ваши прошлые тревоги и прояснит будущий путь. – Гил выжидающе смотрел на воина. – Но я бы хотел знать, за что вы ненавидите инквизицию…

Белгор принял чашу. Глиняные ее бока грели ему ладони, а аромат успокаивал.

– Это грустная история, Гил, – прошептал Белгор. – Но тебе ее будет полезно знать…

Они вышли из пещеры. Пока воин рассказывал юноше историю о Ферре, Астерет изучала эльфа.

– Ты маг?

– Немного.

– И прорицатель, – без вопросительной интонации произнесла Астерет.

– Я бы так это не назвал.

– Но я чувствую, что…

– Есть одна маленькая деталь, без которой твоя история будет неполной, – прервал ее Эрин. – То, что ты даже благодаря своему дару не смогла узнать…

Астерет нахмурилась.

– И что же это?

– Твоя мать была чрезвычайно справедливой женщиной, и именно это погубило ее. Когда-то, задолго до твоего рождения она излечила одного смертельно раненного человека. Этот человек был инквизитором. Твоя мать излечила его, пытаясь доказать, что инквизиторы не правы, что они борются против своего же народа вместо того, чтобы сосредоточиться на борьбе с истинными врагами Империи. Она хотела, чтобы он стал первым камушком, который, покатившись, вызвал бы грандиозный камнепад. И сперва ее слова заставили его задуматься. Но потом… Потом он вспомнил историю своего друга. Всю жизнь он считал, что та продавщица яблок зачаровала его и разрушила их дружбу. Теперь он решил, что и его пытаются очаровать. Он ушел, поблагодарив ведьму и сказав, что тронут ее словами, но потом он вернулся. Твоя мать оказалась мудрой женщиной, распознав ложь и поняв, что он не прислушался к ней, и уехала. Но Ферре нашел ее. Спустя много лет, нашел случайно, благодаря доносу тех завистников, и сделал то, что считает правым делом…

На глаза у Астерет навернулись слезы.

– Почему я не знала об этом?

– Провидцы редко видят то, что касается их самих, – заметил Эрин.

– Но что тебя самого связывает с Ферре? – спросила Астерет.

– Мне бы не хотелось говорить об этом, но, может быть, ты сама когда-нибудь увидишь.

К очагу вернулись Белгор и Гил. Во взгляде юноши читались грусть и сострадание к воину, ставшему волей судьбы его наставником. Никогда Белгор никого не любил с тех пор, как Ферре расправился с его возлюбленной, и тот сад, который хотел бы посадить воин, будет посажен в память о ней.

– Ты говорила о переменах в мире, чаровница, – произнес Белгор. – Что за перемены?

– Я говорю о той, что ты видел в небе…

– Небесная посланница, – пробормотал Белгор. – Но продолжай же!

– Император давно просит небо о помощи. Это известно даже жителям окраин. И вот наконец его голос услышан…

– И ты уверена, что небо направило посланника в Империю, чтобы та помогла нам? Ты видела?

– Мой дар пока еще молчит об этом, но я чувствую, что скоро он явит мне откровение. Но в том, что падающая звезда, которую несколько дней назад все мы видели, является небесным посланцем, я не сомневаюсь.

Белгор взглянул на эльфа.

– Эрин утверждал, что это посланница…

– Ты видел? – Астерет воззрилась на эльфа. – Расскажи!

– Особо нечего рассказывать. Я только знаю, что она направляется в столицу, и именно поэтому следую туда вместе с Белгором, изображая пленника…

– Что ж, надо бы узнать побольше… – Астерет поднялась, нашла на столе какие-то измельченные травы, бросила в огонь.

Потом села обратно и устремила взгляд на пламя. Красно-рыжие языки жадно лизали почерневшие, обуглившиеся дрова. Их свет становился все ярче и ярче, пока не превратился в ослепительно белый…

И вот Астерет уже видит звезду, рассекающую непроглядную и плотную, как отрез черного атласа, ночь. Густой воздух неохотно пропускает ее, с шумом рвется под нестерпимо ярким светом, словно ткань, на мелкие лоскуты. Эти лоскуты разлетаются хороводом вокруг огненного шара и вдруг оборачиваются мерзкими рожами зеленокожих. В конце концов все заслоняет собой злобная физиономия тролля. И тролль вдруг превращается в человека в роскошных одеждах и венце, в драгоценном обруче, охватывающем голову. Император Мередор. Он стоит на балконе своего императорского дворца и говорит собравшимся под ним толпам о миссии Иноэль. Иноэль! Это имя возносится к небу и эхом повторяется в голове Астерет.

«Она спасет и очистит наш мир», – вторит эхом голос императора.

«Никогда! Никогда!» – шипенье заглушает голос императора.

Синее небо оборачивается одеждой инквизитора.

«Я уничтожу тебя, как и твою мать», – бросает инквизитор.

Обоюдоострый крест-меч в его руках вращается смертоносным смерчем, летит быстрее молнии к ней. И вдруг от Ферре провидицу заслоняет эльф.

«Ты служишь смерти, не забывай об этом! – говорит эльф инквизитору. – Ты такая же нежить, как и слуги Мортис. Знай свое место, смертный!»

Эльф оборачивается к Астерет. Это Эрин или уже нет? Голос похож, но исполнен силы и власти. У него другая одежда… Черное одеяние, которое носят эльфы, скорбя по Галеану и Солониэль, сменяется другой, странной одеждой, каковой Астерет никогда прежде не видела. Почему-то она похожа на чешую. И Астерет впервые в жизни слышит в своем видении собственный голос и видит себя со стороны: в руках у нее появляется длинный меч.

«Не подходи ко мне! Не смей касаться меня!» – кричит она и выставляет вперед клинок.

Но Эрин протягивает ей руку.

«Погубишь меня, и тебе никогда не добраться до Ферре! Выбирай же!»

Полы эльфова плаща взметнулись ввысь, обернувшись черными крыльями дракона, и все утонуло во мраке.

Астерет открыла глаза. На нее смотрел эльф, и в его глазах она заметила притаившиеся смешинки, словно он видел то же самое, что и она. Эльф, как ни в чем не бывало, отпил из чаши травяного напитка и спросил:

– Так что же ты видела, провидица?

– Слишком все запутанно и странно. – Она покачала потяжелевшей головой: ощущение было как после дурного сна.

– Ты крикнула несколько раз, – произнес Гил, – чтобы к тебе не подходили! Кто угрожал тебе?

И юноша сжал рукоять меча. Белгор невольно улыбнулся и чуть качнул головой. А ведь не услышал его Гил! Слушал его рассказ о девушке с яблоками, но не услышал. Астерет – очаровательная девушка, и юноша уже невольно поддался ее обаянию. А ведь ей грозит та же опасность в лице вездесущего инквизитора. Да, Ферре готов погубить еще не одну жизнь, следуя долгу и продвигаясь по службе…

Астерет перевела растерянный взгляд с Эрина на Гила.

– Не знаю, – произнесла она. – Я увидела посланницу и узнала ее имя. Ее зовут Иноэль, император принял ее и объявил, что она спасет и очистит мир Невендаара. А потом я увидела инквизитора…

– Мы защитим тебя от него! – воскликнул Гил.

– Гил, нам надо в столицу, – вернул юношу к действительности Белгор. – Астерет остается здесь, на ней лежит большая ответственность – помогать людям в эти нелегкие времена.

Гил повернулся к воину и взглянул на него чуть ли не с отчаянием.

– Тебе надо учиться, – Белгор похлопал его по плечу. – Потом поступай, как знаешь. Я ничего не обещал твоему отцу, потому что не успел, но я пообещал самому себе, что обучу тебя всему, что знаю сам.

– Прости, Белгор, – юноша виновато опустил голову. – После той истории с яблоками я должен был понять, что Астерет угрожает опасность. Вдруг с ней что-нибудь случится?

– Вряд ли Ферре найдет меня, – произнесла Астерет. – Скорее уж я его. Но пока его срок еще не пришел.

– Так что же твое видение? – напомнил эльф. – Значит ли оно, что жизни Иноэль угрожает Ферре?

– Это невозможно, – фыркнул Гил и посмотрел на эльфа так, словно тот сказал несусветную чушь. – Она же послана небом! Как может инквизитор пойти против небесной посланницы?

– Тише, Гил, – одернул его Белгор, осуждающе посмотрев на Эрина. – Эльф говорит не такую уж ерунду, как может показаться на первый взгляд. Инквизиция борется за власть. Кто знает, где проходит та граница, которую она осмелится пресечь в этой борьбе? По крайней мере, все, что свято для любого обычного человека – любовь, дружба, – для них пустой звук. И они все это попирают своими «безгрешными стопами»… Что ж, похоже, возвращение в столицу не будет таким спокойным, как я предполагал. Но у меня еще остались друзья при дворе, которые могут все разузнать и, если что, помочь. А теперь спать, с рассветом тронемся в путь. Пожалуй, стоит поторопиться.

Ночь промелькнула быстро, оставив после себя туман. Он вползал в пещеру длинными белесыми щупальцами. Разводя огонь, Белгор хмуро поглядывал на эти завитки. Впервые после предательского удара эльфийки ночь не закончилась для него кошмаром. Эльф, похоже, сдержал свое слово. Но сейчас это почему-то совсем не радовало Белгора. Эрин, кстати, давно исчез из пещеры, еще до пробуждения воина. Второй проснулась Астерет, приготовила на завтрак ячневую кашу. Гил проснулся последним и сидел у очага еще в полусне, глядя, как Астерет помешивает ложкой в котле. Когда еда была готова, появился эльф, словно он никуда и не уходил и только и ждал приглашения к завтраку.

– Можешь без предупреждения не исчезать? – хмуро бросил Белгор.

– Я не твой пленник, у нас уговор, – напомнил Эрин. – Да никуда я и не исчезал, осмотрел скалу снаружи. Может, вам это будет интересно узнать, что здесь когда-то жил дракон!

Конец ознакомительного фрагмента.