8
На стоянке у решетчатой ограды офиса «Арбата» было припарковано с десяток иномарок, здесь же стояли две милицейские «Волги». Из микроавтобуса с надписью «Прокуратура России» вышли Корначев и Тропников. Предъявив охране удостоверения, оба прошли в здание.
– Главное, Виктор, изъять всю документацию. Жми в кабинет Ницковой, а я прямо к Родину, он здесь первое лицо.
– Из Владимира? – подошел к прибывшим невысокий коренастый подполковник со значком мастера спорта на милицейском кителе. – Нас, оперативников, тут четверо, все из МУРа, направлены руководством в распоряжение прокуратуры.
– Прежде всего, надо закрыть доступ в кабинет Ницковой, заодно и в комнату, где работала Овчаренко. Помещения опечатайте, поставьте охрану. Ни одна пылинка оттуда вылететь не должна.
– Уже сделано, – подполковник обменялся рукопожатиями с прибывшими. – Давайте знакомиться, Анатолий Журавлев. Расследование взято под личный контроль министра, об убийствах уже доложено Президенту. С чего начнем, Юрий Владимирович?
– Я с Родина. Он ведь тоже президент, правда, не страны – «Арбата». Вы с Виктором допросите других лиц из руководства клуба. Времени у нас в обрез, встречаемся часа через два в кабинете Ницковой, – распорядился Корначев.
– Хорошо. Если я вас правильно понял, заседание правления придется прервать. – Журавлев достал расческу, пригладил густую темно-каштановую шевелюру.
– Зачем? – мягко возразил Корначев. – Мне, например, очень интересно, что они решат по кадровому вопросу. Главное, как и при любом «мокряке» – узнать, на ком шапка горит, и кому это было нужно, – закончил он.
Учитывая, что никто особенно не рвался говорить, правление тянулось уже третий час. Все толклись, в основном, вокруг того, что, дескать, жаль, ушел от нас хороший работник, но что-нибудь теплое, человеческое вспомнить никто не захотел. Родин только сейчас, пытаясь заглянуть в ускользающие глаза своих товарищей (может, уже бывших?), начал осознавать, что выстрелы в Ницкову, это черная метка ему – президенту клуба. Ведь это он привел ее, поставив главной над всей арбатовской кормушкой.
Он никогда не интересовался, а что, собственно, думают члены правления клуба, потому что ему было на это наплевать. Сейчас, после смерти Ницковой, он страстно хотел бы поговорить с кем-нибудь по душам, но оказалось, что такого человека попросту нет.
Как-то на банкете, посвященном очередной победе «Арбата» в первенстве страны, председатель Государственного банка, остроумный и ехидный чиновник, провозглашая тост в честь Родина, сказал, что «Арбат» ему напоминает сумму, выраженную единицей с одиннадцатью нулями. Все тогда зааплодировали, оценив игривый двусмысленный подтекст этих слов. И только сейчас Родин на своей шкуре почувствовал, как одиноко может быть единице без нулей, которые ее покинули.
– К вечеру убитых должны перевезти из белозерского морга в Москву, – закончил правление Родин. – Похороны состоятся послезавтра.
– При любой погоде, – сказал кто-то тихо.
Члены правления футбольного клуба «Арбат» цепочкой покинули кабинет своего президента. Последним вышел Сакуленко.
– Я вас все-таки дождусь, Вячеслав Иванович, – произнес он с порога. – Есть несколько неотложных вопросов.
– Хорошо, Валентин, – устало сказал Родин, – обсудим. Что там у тебя?
В потоке транспорта, идущего по неширокой военной бетонке сквозь густой ельник, ехал белый «Москвич» За рулём сидел темноволосый майор, фуражка и полосатый жезл, как и в «Жигулях», лежали у заднего стекла. Жаркий воздух стоял над дорогой, в машине нестерпимо запахло.
– Слышь, Толян, чего это от тебя так потом несет?
– А что, чувствуется?
– А то, – поморщился Руслан.
– Это у меня всегда, когда волнуюсь. Даже на стадионе, – извиняющимся тоном сказал Толян.
– Давай искупнемся, – предложил Руслан, – времени у нас вагон.
– Где же здесь искупнешься? – спросил Толян, глядя на густые хвойные заросли.
Вдруг среди темных еловых стволов блеснула вода, и через минуту машина выехала на низкий глинистый берег водохранилища. Берег был пуст, только обрывок «Московского комсомольца» говорил о том, что иногда и здесь бывают люди. А где они не бывают? Как утверждают американцы, они побывали даже на Луне.
– Хорошо, – произнес Руслан, оглядев неуютную мокрую поляну.
– Чего тут хорошего, – возразил Толян, осторожно переступая по земле, из которой выступала коричневая болотистая жижа.
– Нет никого, – ответил Руслан, – вот и хорошо.
– Может, выпьем с устатку? – спросил Толян, поглаживая себя по бокам. – Заработали ведь.
– Заработали, – мрачно подтвердил Руслан. – Конечно, выпей, – неожиданно улыбнулся он. – А я за рулем, потом доберу, у Алексеича.
Одежду быстро сбросили. Пронзительная свежесть прозрачной воды обжигала тело. Вперед – кролем наперегонки! Кто глубже нырнет! Какое блаженство, лежа на спине, беззаботно смотреть в безбрежное голубое небо! Убийцы, словно невинные подростки, резвились в прохладной воде…
Минут через пятнадцать, освежившись и расслабившись, не спеша стали готовиться к трапезе. На паре расстеленных газет «Спид-инфо» появились колбаса, батон хлеба, несколько вареных яиц, «Фанта» и бутылка столичной водки.
– Пей, Толян! – Руслан, налив водки до половины стакана, сразу же завинтил пробку. – Пей и закусывай, не спеши.
Руслан глотнул «Фанты», пару раз отмахнулся от комаров, затем натянул на себя футболку и джинсы. Он отошел за машину, помочился, а когда повернулся, в руках у него был пистолет с глушителем. Из-за кабины он следил за Толяном, жадно уничтожающим закуску, давая ему возможность поесть напоследок. Секунда-другая… «Ну, пора», – решил Руслан.
Но неожиданно из-за камышей показалась байдарка, потом другая, за ней – третья. Пять взрослых, четверо детей, собака. Дети радостно закричали, увидев место, где можно пристать к берегу, даже собака обрадовалась, что можно будет побегать по земле.
Раздосадованный Руслан сунул пистолет за сиденье, грубо приказал подельнику:
– Сворачивай банкет, Толян. Одевайся и ходу.