Настоящий
Семёныч проснулся, немного полежал с закрытыми глазами, потом с хрустом потянулся и сел. В вагончике было прохладно. В сентябре на Чукотке ночи были уже холодные, и за ночь всё выстывало. Напротив зашевелился Грач, видно было, что он тоже проснулся, но не хотел первым вставать, чтобы разжечь огонь в небольшой железной печке.
– Ладно, не притворяйся… вижу, что не спишь. Сейчас затоплю печку. Омлет будем на завтрак делать, – толкнул Грача в бок Семёныч. Вагончик стоял на участке «Омчак», где звено бульдозеристов делали вскрышу торфов. Посёлок прииска был километрах в двадцати через перевал. Дороги ещё не было и приходилось по неделе работать и жить в вагончике в полевых условиях, за что прииск платил 50% от тарифа к основному заработку, деньги тоже не лишние. Их смена только началась. Семёныч растопил печку и поставил на неё чугунную сковородку. Пока она нагревалась, сделал болтушку из сухого молока и яичного порошка. Вскоре сковорода нагрелась, он бросил кусок сливочного масла, которое сердито зашипело и растеклось по сковороде, затем вылил туда болтушку. По вагончику поплыл вкусный запах омлета. Грач, не выдержав этого аппетитного запаха, скинул одеяло, быстро встал и оделся. Семёныч поставил эмалированный чайник на печку и сказал:
– Завтра твоя очередь вставать
– Договорились, – хмыкнул про себя Грач. Он знал, что этого не будет, Семёныч всегда встаёт раньше его. За окном послышался рокот подъехавших бульдозеров.
– Вот и наши со смены подъехали, как раз к завтраку, – сказал Семёныч. Дверь открылась и в домик вошли двое: это были напарники, которые работали на вскрыше торфов в ночную смену. Один из них «Солдат», друг Грача – они вместе колесили по приискам Колымы и Чукотки, всегда были вместе и работали на одном бульдозере. «Солдата» звали Лёха. Он всё время ходил в солдатской пилотке времен войны, поэтому его и прозвали Солдатом. Лёха был небольшим, жилистым, на спор мог согнуть в дугу тракторную монтировку.
– Грач, я сбегаю на факторию, там, говорят, сигареты болгарские с фильтром закинули. Надо купить пару блоков, – сказал Солдат другу, открывая огромным ножом банку с тушенкой, – если что, прикроешь меня, я отработаю. Нож у Солдата был знатный – отковал его кузнец из шатунного болта, с ручкой из лосиного рога. С ножом он не расставался никогда.
– Иди, думаю, вернёшься к вечеру, чего тут идти-то – километров пятнадцать по руслу ручья, – ответил Грач другу. Солдат плотно позавтракал, выпил кружку крепкого, как чифирь, чая, засунул нож в ножны, встал и и сказал:
– Я быстро, часов через семь-восемь вернусь, – и вышел из вагончика.
Семёныч с Грачём сели за рычаги бульдозеров и поехали на полигон. Днём была их смена. Прошло восемь часов, Солдата не было, не было его и к началу его смены.
– Что-то нет Солдата, не случилось ли что, всё-таки тундровая тайга, мало ли что… – забеспокоился Грач о друге.
– К утру если не придёт, надо идти искать, – сказал Семёныч, – напиться он не мог, на фактории спиртного нет.
он не мог, на фактории спиртного нет.