Глава 3
Служебный лифт мчится по шахте медицинской башни. В центре кабинки стоит брасианка с уверенно приподнятым подбородком и гордой осанкой. Тонкие губы прячутся в коричневой замше. Редкие волоски чуть касаются оранжевых глаз, длинные пряди падают до плеч. Её белый халат накинут на строгое платье до колен. В тонких пальцах горизонтально лежит небольшой планшет. Монитор его притиснут к халату.
Лифт остановился. Брасианка вышла в коридор сорок седьмого этажа. Народ копошится, врачи и ученые рыскают по кабинетам и трепетно следят за проблесками в планшетах. Важнее их только жизнь. Ведь сорок седьмой не обслуживает граждан, лишь нижний этажи. Но здесь хранятся медицинские данные, а в конце коридора находятся офисы ведущих ученых и врачей центра. Только верхние этажи центра заняты исследовательскими лабораториями.
Брасианка медленно добралась до офиса, цокая низкими каблуками. Датчик возле двери открыл ей проход.
– Охара? – удивился тосорец с синей шерсткой, небольшим аккуратным носом и серыми глазами. Маленький коллега сидел у окна на удобном откидном стуле и наслаждался ароматом горячего напитка. – Я думал, что ты в плавучем городе?
Красный свет с окна падает на его стеклянные кончики. Они янтарно поблёскивают.
– Я бы с радостью, Бас. Но мне срочно понадобились данные в личном компьютере, – ответила она, положила планшет на свой длинный стеклянный стол, и присела на стул из искусственной кожи. Нервно пробубнив, брасианка спрятала длинные локоны в хвостик. Затем она облокотилась о стол, который высветил поле для проверки отпечатков. Утомлённая голова упала на правую руку, а указательный палец на левой руке прислонился к стеклянной столешнице. Поле приняло отпечаток. Охара вяло нахмурила лицо и тяжело выдохнула.
– У тебя опять волосы отрасли? – спросил коллега в надежде отвлечь её от мучительного дня.
– Да. Не понимаю, зачем я сделала модификацию в молодости, чем думала? – пожаловалась она, когда голова проскользила по руке и опустилась на прохладный стол. – Как я устала!
– На твоём месте любой бы утомился. Ты почти месяц пробыла в плавучем городе. Много не спала, скорее всего. Скажи, успехи есть?
Охара фыркнула, скривила лицо. Нарисовалась ямочки на левой щеке, но Изоту они очень нравились.
– Слушай, я перепробовала все варианты в симуляторах, но результаты далеки от идеала. Всё усложняется не только из-за сложности в нейронах и инфоцепях, но и секретности, – тут она остановилась, опечалилась и тихо прошептала. – Одна я ничего не могу поделать.
– Тогда я помогу тебе, – предложил он. Бас положил стакан на свой стол, подошел. Он нежно опустил левую руку на усталое плечо Охары, словно его пальцы прикоснулись к фарфоровой кукле, и ласковым взглядом посмотрел ей в глаза. – Мы вместе на многое способны.
Он сказал так спокойно и уверенно, не отрываясь от её ярко-оранжевых глаз, что брасианка засмущалась. Под коричневыми замшевыми ворсинками загорелась кожа. Она отвела взгляд, внутреннее тепло стерло тяжелый груз проблем, но слабое негодование нашептывало смущенный ответ:
– Сядь, Бас. Наверное, от усталости я не заметила, как феромоны сбили тебя с толку.
– Да, наверное, – смутился он. Рука соскользнула с плеча. Коллега сел на место, чуть отвернулся вбок и пригубил чашку. Возникла неловкая пауза. – Вот только я смогу помочь тебе, лишь когда освобожусь от проекта, – промолвил, лишь бы разрушить невидимую стену.
В этот момент Охара рыскала по бесконечному списку папок на мониторе стола.
– Не стоит. Я знаю, как важен для тебя проект, – подчеркнула она взбудораженным голосом и остановила страницу. – Без него Ломансу и Ини будет тяжело бороться с кожными инфекциями планеты, которые, как вирус, стали очень губительны. Кто бы мог подумать, что бактерии эволюционируют настолько, что начнут проедать кожу и шерсть тосорцев. Причём по прогнозам мы должны были адаптироваться к климату планеты уже в этом поколении, но до сих пор боремся с природой. Хотя уже не важно. Я уверена, что прототипы готовы, верно?
– Не совсем. Сейчас я рассматриваю результаты тестирования. Если бы ниты могли лучше взаимодействовать с инфоцепями старых клеток, то проект не занял бы так много времени. Иногда мне кажется, что новую партию призматических клеток мы создавали вечность. Хотя есть свои плюсы. Ведь старый вариант может построить только тонкий искусственный слой кожи. Кроме того синтетические клетки не делятся, а постепенно отмирают и отдают пьедестал клеткам организма. Поэтому после обновления синтетический слой просто сползает, как кожа у пупырчатых змеевидных ховачи. Однако мы смогли произвести клетки, которые делятся, когда соединяются с кожей, и, в конце концов, достигают поверхности внешнего слоя, и создают полноценный дополнительный кожный покров. И во всём им помогают ниты. Однако я заметил странную аномалию, будто роботы скапливаются в шарик и создают общий массив данных, благодаря связям с каналом волн.
– Ты меня немного заинтриговал. Хочешь намекнуть, что они ведут себя, как инфоцепь? Неплохо, я уже жалею, что работаю не с вами! Благодаря этому изобретению, медицина перепрыгнет сразу через два ущелья. Вот вам и бинты, и защитный слой в придачу, – едва успела договорить брасианка, когда вдруг по офису раздался звуковой сигнал.
Бас и Охара сморщили лица, затем обменялись озадаченным взглядом, сиганули с насиженных мест и направились к двери.
– Надеюсь, что это небольшое происшествие в лаборатории, – крикнул Бас, но коллега его не услышала.
Не успели они выйти из комнаты, как ярко-красный закат за окном перекрыл толстые металлические пластины, а звук сирены, что секунду назад пробивал уши пронзительным воем, сменился мигающими лампами. В комнате потемнело. За дверью офиса раздались крики. Они вышли и увидели ошеломлённую толпу, которая скучковалась у вход к лестнице. Охара решила пробраться сквозь живую преграду, поэтому начала нагло расталкивать обомлевшие стопперы, но на полпути резко затормозила. Бас попытался выглянуть из-за спины брасианки и после неудачных попыток, отодвинул коллегу вбок, и содрогнулся.
Он не мог поверить глазам. За открытой дверью искорёженные части тела лежали у расплавленной смеси кожи, шерсти и кремния. К телу, по шахте со ступеньками, подлетали капельки. Бас разглядел мелкие вкрапления в воздухе по белой стружке. Они впивались в останки плоти. Кожа лопалась, а из раны кровь растеклась по уцелевшим лоскуткам одежды и оставляла несмываемый пятна, словно бессмысленный прощальный автограф от безжалостных палачей. Бас резко запер дверь.
"Ниты", – пронеслась судорога в голове. Шок вцепился в мысли. – "Мои дети, как хорошо, что вы не здесь. Если бы я увидел ваши мертвые тела, только представлю это! Но, Охара. Она здесь, рядом со мной. Почему именно сегодня?" – колебались и метались слова, подступались к сознанию с горечью. Он посмотрел на её испуганное лицо. Её морщинки перестали восхищать, как прежде, – "Только не она!"
По телу Баса прошелся холод, колени задрожали и потянули тосорца вниз. В эту секунда Охара отступила, а затем помчалась обратно сквозь толпу. Тогда его ноги словно магнитом побрели за ней, они не чувствовали холодный привкус отчаянного разума. Тосорец растолкал обомлевших зрителей, которые не могли выбросить растаяные куски тела из головы. Когда Бас увидел, как Охара скрылась за дверью, то очнулся и помчался к ней, отбросив все мысли. Брасианка подбежала к столу, вытащила из планшета свой фемтограф, со всей силой швырнула на пол и растоптала ногой останки.
– Ты что делаешь? – спросил изумленный Бас.
– После нашей смерти начнётся расследование. Все данные могут оказаться под угрозой. Я не допущу, – прошипела она полушёпотом.
– Ты уже распрощалась с жизнью?
– Дело не в этом, – настаивала брасианка. – Ниты прилетят сюда, на наш этаж. Понимаешь? Тут не только медицинские данные населения, корпораций и результаты исследований, но мои наблюдения, анализы и записи, секретные данные компании. Ты понимаешь? – Охара замолчала, вцепилась в волосы, глубоко задышала, краем глаза посматривая на Баса. – Я должна удалить все данные с сервера.
– Шутишь? Если ты не права, то граждане решатся историй болезней, результаты свежих обследований. Я не говорю о новых разработках, которые могут спасти сотни жизней.
– Нет! Я удалю лишь все мои данные и секреты компании. Только не мешай мне.
Бас повел головой, призадумался. Охара отчаянно поникла. Раздался новый сигнал тревоги. Тосорец отошел от Охары, покинул кабинет и остановился в коридоре. От двери к лестнице отступились. Он заметил, что кто-то установил герметичность коридора: воздуховод и окна прикрыты, дверь к лестнице закрыта стальным листом, лифт отключён, а его шахта окутана защитной пеной, которая просочилась сквозь щели. Внезапно сверху двери возникла желтая искра.
"Откуда ниты смогли накопить энергию?", – поражался он. Способность резать стальной лист ему казалась нереальной, чем их своеволие и аномальная сплочённость. Хотя раньше, где-то в глубине мыслей, он предполагал, что могло случиться.
Искры потихоньку опускались вниз и разделяли прочный лист прямой линией. В панике Бас закрыл глаза. Потрескивания искр наводили бардак в голове, поэтому тосорец прикрыл уши руками. Он окунулся в раздумье, только сильные удары сердца в груди не исчезали. Заложники сорок седьмого этажа слегка приоткрыли рот, едва дышали и в холодном поту смотрели на ползущую линию. Вдруг Бас рванул к пульту управления, а Охара последовала за ним, слегка волнуясь. Охваченная страхом, она думала, что тосорец не будет мешать, что осознал безысходность.
Пульт управления этажом занял другой претендент, но Бас, до того как зашёл, уже знал, кого встретит.
– Я включаю турель, – сказал взволнованный Евсений. Он с дрожью нажимал на кнопки, иногда останавливался, водил руками над клавиатурой, пытаясь вспомнить нужный пункт.
– Она их не остановит, – надавил Бас.
– У тебя есть варианты лучше? – вскрикнул тосорец. Его карие глаза набухли от страха и отчаяния, а зелёная шерсть осела.
– Помнишь, на прошлой неделе нам установили новую защитную систему?
– Да, но мне рассказывали, что она через волны отправляет цепочки, которые погружает врага в глубокий сон на несколько часов. К тому же имеет маленький радиус действия и долго заряжается. Она сгодится только при теракте, но не когда нападают микроскопические роботы с коллективным разумом!
– У неё есть другая функция! – воодушевился Бас от своей же идеи. – Она нейтрализует магнитный поток. Мы подождём, когда они уничтожат турель и, когда все залетят внутрь. Здесь есть камеры, которые нам помогут поймать момент. Народ спрячется в комнате в конце коридора, лифт там запечатан, они будут в безопасности.
– Ладно, согласен, твой план лучше. Тогда я скажу остальным, – ответил Евсений и побежал к двери. Затем он затормозил и сделал резкий разворот. – Ты же справишься, верно?
– Быстрее, времени почти не осталось!
Без лишних слов коллега помчался к закрытой двери, провел пропуском, изо всех сил толкнул её локтем и выскочил в коридор. Дверь распахнулась настежь и с громким треском ударилась о стену. В эту секунду в коридоре раздался резкий визг.
Бас подошел к огромному терминалу, компоненты которого занимали почти всю комнату с высоким потомком. Возникла тревога, когда перед глазами он увидел многочисленные пункты и кнопки, однако заметив знакомую команду на левом краю монитора, сумел ненадолго собраться. Тогда пальцы сами забили по клавиатуре. Словно безвольная машина, Бас неосознанно начал выполнять действия. Он услышал щёлканье каблуков и отвлёкся. Охара подошла к серверу, открыла командную панель и начала бить по виртуальной клавиатуре. Вдруг вбежал Евсений, запыхаясь, он кивнул.
– Они, – выдохнул он, – всё.
И снова громко задышал, но Бас его понял.
– Отлично, – ответил он с трепетом, с дрожью в губах. Бас не предполагал, что коллега так быстро справится. Тогда тревога снова начала поторапливать и сбивать.
– Почему ниты вышли из-под контроля? – спросила Охара. Бас не стал отвлекаться, для него сейчас существовал лишь терминал. – Они же были стабильны!
– У меня есть предположение, – привлёк её внимание Евсений. – Недавно возникли последние данные от образца, тот будто вдруг оживился. И, кажется, на миг, мы приблизились к инфопотоку. Мы связали данные и один, лишь один, нит. Наверное, он как-то передал их другим нитам. Но мы уединили его, изолировали, программно запретили общаться.
– Глупцы! Опыт прошлого вас ничему не научил? – возмутилась Охара. Сервер пропищал и предупредил об окончании операции. Охара отпрянула. – Мы же договорились, что прекратим преследовать инфопоток!
– Тогда как ты предлагаешь двигаться к будущему, когда всё будет изучено, когда не останутся открытий, когда прогресс застопорится? Идти дальше – единственный выход!
– Возможно, но это не наша прерогатива! – вскрикнула брасианка. Евсений удивленно тсыкнул и замолк. – Ведь она зла на нас, – прошептала Охара с болью и виной. – Я думаю, что она хочет отомстить.
– Что за глупости! – возник Бас. – Мы говорим о нитах – вполне разумных, хотя бы програмно, хорошо упорядоченных, сплочённых роботах, а не об информационном хаосе! Они никак не связаны. А теперь заткнитесь и позвольте мне всех спасти!
Если с земли посмотришь на крышу мегабашни, то убедишься в ничтожности. Жители города каждый день посещали гиганта, словно рой насекомых, который испивает целебные соки у огромного толстого дерева. Фундамент является прочным "костяным" стержнем, что удерживает здание, вместе с шахтой с лифтами и лестницей. К нему, как у конструктора, может присоединиться каждый этаж в виде отдельных блоков. Через неделю сорок седьмой мог бы отметить свою годовщину.
В коридоре на потолке висит турель и ожидает гостей с лестницы. Из щелей после резки уже сочились микроскопические комары, которые не пугали укусом, только пробуждали недомогание. Когда стальной лист упал, сплоченные куски шариков метнулись вперед, а турель пустила несколько пуль. Ниты разобщились и их облетели.
Звук выстрелов достиг заложников, а мозг окутал паникой. Дрожь вцепилась в тело, сжимала его всё сильней. Выстрелы мучительно давили по нервам и выжимали горькие слезы, как кровь. Но в такие минуты беспомощная масса могла лишь прислонится к стенам, прижаться друг к другу, либо спрятаться за офисными столами и стульями.
Охара стояла за спиной Баса, молча, с легким трепетом, но без единого шороха. Она не могла выдавить ни слова или даже звука, только немощно наблюдала и проклинала себя за беспомощность. Они на одном дыхание смотрели на экран терминала и видели, как останки турели с искрами падают вниз от разрывающих метеоритов. Тогда рука Охары упала на спину Баса и слабо его дернула. Он нажал на кнопку. Небольшой прямоугольный блок с четырьмя лампами вылез из потолка. Ниты с тихим звоном, как бусинки, упали на пол, чуть припрыгнули, будто рыбины, лишённые моря. Евсений отбежал от терминала, едва приоткрыл дверь и выглянул из узкой щёлочки. Он ощутил холод, который прорывался в щель. Пары хладагента растворились в воздухе. Все крошки разлеглись на гороховом поле и превратили землю в кожу из веснушек.
Потом Евсений увидел открытый проход к лестнице. Он манил своей доступностью и искренне намекал на безопасный путь, а логика пленника одобряюще поддакивала:
«Они лежат, не двигаются. Они парализованы. Так почему мы должны ждать и чего?»
Евсений миновал комнату, потом медленными неуверенными шагами приблизился к проходу, встал на стальной огрызок, выглянул и осмотрелся по сторонам.
– Быстрей, выходите. Нам нужно спускаться, – крикнул он.
Растерянный народ вышел и слегка отдалился от комнат. Они смотрели на свободный путь, кто-то слегка продрожал от холода и пытался сообразить, как поступить дальше. В это время небольшая группа воспользовалась моментом. Они рванули к лестнице, не раздумывая, без сомнений и упреков. Нерешительность в лицах исчезла. Тогда остальные побежали следом, ниты под ногами шуршали, как засохшие осенние листья.
Охара до сих пор не верила в происходящее. Она не отрывалась от терминала. Пустая чистая лестница разъедала мысли, напряжение в её голове нарастало, а здравый смысл раздирал мечты на части.
– Почему ты до сих пор здесь? – удивился Бас, когда обернулся. Он схватил брасианку и, словно маленький ребенок, потянул за собой. – Бежим отсюда, пока есть время.
Бас не слушал вопросы и упреки Охары, ведь ему сильно хотелось сбежать и не важно, куда путь их приведет. Он с настойчивостью и цепкой хваткой тянул брасианку за собой. Поэтому Охара прекратила сопротивляться и послушно последовала. Другого шанса не представит судьба, утешала она себя, хотя разум продолжал ныть и не давал покоя.
Они неслись по лестнице, спускались ниже, в самую глубь. Возникло ощущение, что дорога вела глубоко под землю, в жуткий кошмар, где мрачная картина мертвых тел может вызвать тяжелый приступ паники. Поэтому Охара с каждым шагом баялась сильнее и содрогалась, когда видела новую цифру в стене, опускаясь на этаж ниже. Тогда ей показалось, что время тянет их назад, словно ветер, который сильными порывами толкает слабых и потерянных обратно. Она понимала, что не хочет видеть весь ужас, что ждет внизу. Однако долго спускаться по лестнице, мучится и заранее представлять тела усопших, было вдвойне невыносимым. Поэтому она желала поскорее распрощаться во всем и забыть обо всем, навсегда.
На спуске двадцать девятого этажа Охара и Бас встретили Евсения. Он поднимался наверх впопыхах, громко дышал, похрипывая на выдохе, и едва поднимал ногами. На середине этажа возле двери коллега свалился на пол, затем посмотрел на Баса и Охару, которые стояли чуть выше. Евсений вдруг закричал и, несмотря на чуткую усталость и сухость во рту, он орал громко и протяжно. Резкие судороги схватили ноги и начали подниматься к туловищу. Он затрясся ими в мандражке. Евсений опустил голову и увидел мелкие точки, слабозаметные, будто капли грибного дождя, которые кучковались и с огромной скоростью ударялись о тело. Он ощущал, как пули вонзаются в тело и пробираются через слой кожи. Мелкие демоны прорезали путь к клетке. Затем, словно паразиты, они присасывались к её «силовой станции», проводили каналы через внешний слой и поглощали энергию изнутри. Только после того, как организм иссушен, они покидают тело полностью.
Когда Бас увидел, как ниты прорываются в Евсения и, как он умирает медленно, в приступах агонии. На секунду он обомлел. Тело сушилось, будто старело на глазах, превращаясь в органическую кашу. Бас даже ощутил запах гнили и подумал, что сейчас его вырвет. Тосорец тихо простонал, не сводя изумленного взгляда. Через секунду Бас заметил, что мелкие точки потянулись к нему с Охарой. Поэтому он сжал её руку крепко, как только мог, и побежал наверх.
Ниты постепенно нагоняли, а бежать становилось сложнее. Охара начала сильно пыхтеть. Бас ели держался на ногах, но не сдавался, и каждый раз, когда брасианка приостанавливалась, он дергал её руку вперед, но раз за разом всё слабее и беспомощней. Вдруг тосорец споткнулся о ступеньку и кубарем покатился в абсорку из роботов. Бас сбил брасианку с ног, но она удержалась за поручни. В этот момент ниты вцепились в его тело. Кроме боли, которую оставляла каждая ступенька, и судорог по всему тело, Бас испытывал нарастающую истощенность. Плоть постепенно немела, словно органы, мышцы и связки залили цементом. И когда сердце стало давить грудную клетку, когда паралич вцепился в ноги и руки, будто припаяны к стальным трубам, Бас упал на этаж ниже. Его лицо выражало безысходность: щеки впали, появились темные круги, отстранённость мерещилась в открытых глазах.
Охара кричала, а слезы на лице ручьем лились по щеке и губам, стекались на воротник белого халата или падали на ступеньки. Она упала на лестницу, старалась ползти, но тело немело снова и снова.