Глава 1
1
«Дроби меня до бесконечности, ибо бесконечность – это питьевой источник атома и тело моё», – прочитал хранитель пропаганду на баннере. – «Как только не преподносят нам дарссеан, лишь бы смягчить удар, когда боги придут за нами», – поник, рассматривая буквы Союза. Он задумался, как бы выглядели изгибы дарссеанского языка, ведь это плоды их философии.
– Кого-то заметил? – отвлек робот, когда спустился на землю и слегка обморозил клубнями пара. Хладагент окутал землю и исчез.
– Не, – растянул он звонко и прошептал, – нет.
Хранитель примолк и всмотрелся в мелькающие данные экрана. Он не выспался после бурного праздника, ощущал вялость, а рутинная работа быстро выматывала. Однако представители власти не должны капризничать и увиливать от обязанностей. Особенно, когда стоят у выхода в метро, в мастерской столпотворения, где каждый готов выразить презрение к властям, если они плохо работают. Поэтому хранитель держался, как мог.
Некоторые прохожие слегка клонили голову в знак уважения. Ведь местную власть Галактического союза ни с кем не спутаешь. Рядовой сотрудник всегда одет в темно-синюю форму и носит шлем с инфоцепями. На правой руке хранителя красуется эмблема Союза в виде двух соединённых планет, которые лежат на загнутом лепестке. Многим она не нравится. Эмблему хотят пересмотреть после входа в Союз третей стороны.
Впрочем, жизнь не скучна, когда есть вечные спутники – голоса в шлеме на спецлинии, электродубинка и парализатор. Последними пользуешься не часто – это огорчает, когда работаешь с некоторыми гражданами; а к лишним шумам на спецлинии привыкаешь, особенно если их можно немного приглушить.
Робот у левого плеча посмотрел на парящие камеры. Тело из брони покрылось бликами на солнце, небольшой горб из двигателей на спине втянулся, динамики в виде полумесяцев глухо прожужжали, а одна лампочка вдоль лица порозовела и сузилась у краёв, будто он сощурился. Тогда Дайл вспомнил первый день, когда ему назначили напарника-робота. Лампочка горела тем же цветом, на торсе выделялась надпись КАС-81 от корпорации ТехноТэкс. После рождения роботам позволяли её убрать, но многие отказывались. Когда Дайл спрашивал почему, то напарник нескромно отвечал: "Ты же не зашивает пупок, когда прощаешься с матерью". Эту чудаковатость он постоянно вспоминает.
– Куда подевалась твоя надпись, Вуц? Неужели закрасил? – решил поглумиться хранитель.
Робот преспокойно обратился к нему:
– Дайл, что за глупые вопросы? Ты же скрываешь пупок под одеждой, а по сути он есть. Вот и я решил, что надпись закрашу, а по данным всё равно останусь КАС-81.
– Прошу, прекрати называть надпись пупком. Я чувствую себя как-то глупо, когда осознаю твою аналогию.
– Не понимаю вас, органиков. Ведь тебя собирал материнский организм в утробе, если не ошибаюсь – рибосома, а меня ТехноТэкс в инкубаторе, причем также – по атомам. Пупок – это символ рождения. Я не собираюсь его стыдиться! – хранитель не мог разобрать, то ли робот издевается, то ли подшучивает, то ли всерьез говорит.
– Ай-й, забудь, – отмахнулся Дайл. Он снова начал сканировать граждан из метро, а напарник примолк и вновь поднял голову, где камеры летали над прохожими.
"Странно, что внешне новые модели похожи на стандартных патрульных бюро безопасности, – подумал Дайл. – Конечно, Вуц хвастается, что у них улучшенная броня и внутренняя конструкция, есть устройства полевой медпомощи и более покладистый характер, благодаря модификациям в системе информационного воспитания, но всё же они схожи, почти один в один. Неужели корпорация боится задеть чувства роботов? В каком-то смысли мало кто будет восторгаться, если увидят улучшенную модель себя же, будто в мире появится новый брат-близнец, но он во всём лучше, совершеннее эволюционно.
Хотя я ни разу не слышал, чтобы Вуц возмущался или другие роботы устраивали стычки. Прошло немного времени, пока роботы заполонили улицы. В основном они патрулируют город, приятнее всего пользоваться ими при сканировании жителей. Когда свободны – балагонят в виртуальном мире или "тусуются" на техобслуживание. Интересно, у Вуца в ВИАР там свой необычный мир или он схож с нашими грезами?"
– Дроби меня до бесконечности, ибо бесконечность – это питьевой источник атома, – не дочитал робот тот же баннер, парящий в воздухе. Он прожужжал в конце звонкими озорными нотками, как птичка поутру, но по манерам электроники.
– Бредятина, не так ли? – с усмешкой сказал хранитель. Робот покачал головой.
– Только для нас. Чтобы понять фразу, нужно знать психологию дарссеан. Они верят, что за инфочастицей следует лишь бесконечность. Меньше её уже ничего нет. Смысл в том, что мы не просто биологическая машина или механизм, а бесконечная множественная вселенная, которую построили из отдельных частиц. Бесконечность, по их мнению, – это признак бессмертия.
– Странно слышать такое от робота. Неужели ты не осознаешь себя, как механизм?
– Не осознаю, – подтвердил робот с озорством через динамик. – А ты?
Хранитель ничего не ответил, лишь цыкнул и усмехнулся. Казалось забавным, что его подловил робот.
Дайл усмирился, хотя нервы сдавали. За последний месяц практически каждый день несколько роботов и хранителей стояли в парке и сканировали жителей ранним утром. Злачная смесь припекающих лучей на спине и сносящего ледяного ветра достигла своего апогея, а бешеный поток граждан здорово выматывал.
– Как ты думаешь, Вуц, долго мы ещё будет патрулировать город?
– Пока не сменят, либо отзовут, – сразу же ответил робот. – Не нравится, иди к начальству, а я помашу ручкой и пожелаю удачи. Только учти, в последнее время все на нервах. Как будто в городе серия поджогов произошла, а мы в это время в симуляторах бродили.
– Не совсем. Я бы сказал, что в городе серия нападений произошла.
– Да неужели? – робот сделал вид, что ни о чём не знает. – И кто подозревается?
– Активисты, как их там, – Дайл промычал в растерянности, – которые против Витруи. Ну, те любители полакомится мясом, – робот молча смотрел на хранителя. – Ты знаешь о чём я, не претворяйся!
– То, что нападают на фабрики Витруи, не значит, что замешаны "Натуралисты", – отрицал Вуц. Его скептицизм раздражал Дайла.
– Увидим, – расстроился он и сощурился. От бесконечных мерцаний и гула толпы зарябило в глазах.
Хранитель приуныл, но продолжил наблюдать за показателями сканеров. В эту секунду в сторону академии прошел странный юнец. На экране вспыхнули номера Союза, но глициновая кожа хорошо выделялась среди толпы. Хранитель рванул за парнем, догнал и поволок за собой. Вуц недоумевал, что происходит, но последовал за напарником.
– Постойте, в чем проблема? – спросил парнишка. – Куда вы меня тянете? Ответьте же наконец!
– Тихо, – произнес Дайл так быстро, что в итоги возник несуразный звук. Хранитель притащил его к зоне парковки и остановился у служебной машины. – Дарссеанин. На территории Союза. Впервые вижу такую диковинку, – услышал парень намёк.
– И что с того? – сказал он медленно, растягивая слова. В голосе слышался измученный тон, а пренебрежительный взгляд не слабо злил. – Можете считать это новостью и несуразицей, но я уже устал от тупых стереотипов.
После того, как хранитель резко приблизился, юнец отпрыгнул к машине и стукнул её спиной. В первую очередь Дайл бросил взгляд на голову: там высели нити – тонкие, короткие, но чуть длиннее шерсти. Это завлекало браска, который всю жизни проходил с замшей.
"Вот как значит выглядят натуральные волосы? Столько слухов, а в итоге они не отличаются от имитаций в биомодификациях".
Браск снял перчатки и чуть растёр волосок. Дарссеанин недовольно сморщился. Хранитель даже не почувствовал, что на голове болтаются длинные тонкие кости, которые обернуты в оболочку из живых растущих клеток, лишь видел пигмент «русака». В глаза больше бросался толстый вогнутый рог, который угрожающе выглядывал и тянулся к макушке. Он будто рос из черепа и играл на свету молочными бликами.
"Я углубленно изучал электронные справочники в академии и в один момент немного зачитался анатомией дарссеан. Так давно были те времена! Всплывают только обрывки, где говорится, что кости дарссеан намного крепче брасков. Не могу вспомнить точно, кажется они не из кальция или фосфора, а из ванадия и хрома. Точно! Ванадий – это символ дарссеан, их костная ткань, а хром – материал для баланса. Он взаимодействует с белками, уменьшает интоксикацию и всё такое.
Ещё я шкодил в сети. И теперь вижу, что про рог слухи не врали. Кость из ванадия опускается от него к голове и тянется по позвоночнику. Я слышал, что рог подобен антенне, через которую может пройти ток. Ещё поговаривали, что он способен переносить удары молний".
Русые пряди на лбу сбил ветер. Дарссеанин сбросил кончики треугольной чёлки с глаз. Хранитель отвлёкся от рога. Пусть и золотые глаза не являются диковинкой, так как браски рождаются с желтыми, золотыми или оранжевыми оттенками. Однако рисунок радужки кажется необычным – подобной золотому скоплению пыли и, сияющих белым, звезд, которые застыли вокруг черного зрачка, не касаясь "горизонта событий".
Следом хранитель увидел на глициновом лице ели заметные родимые пятна. Одно шло по виску к брови, второе поднималось от скул к щеке, третье по шеи уходило за майку. Причем Дайл удивлялся в том, что дарссеанин с лысой кожей, но одет просто и потрепано, будто не мёрзнет, а может всего лишь не аккуратен в одежде, либо не придает ей значения.
Металл цепочки на шеи походил на ржавую цепь с якорем. Дайл сразу вспомнил, как в его время такой окрас наношариков светился у каждого, будто модный хит или молодежная фишка. Однако теперь такого никто не носит.
Но больше всего удивило то, что хранителю приходилось опускать голову. Ведь ростом дарссеанин не выше того же браска, но длинноногий и худой. В сознании Дайла возникла не состыковка.
– Я думал, что дарссеане мощнее и выше, – высказался хранитель.
Парень презренно фыркнул:
– А я думал, что хранители умнее.
Дайл молчаливо сжал кулаки. Он захотел врезать пацану дубинкой, чтоб малой научился тактичности, но не решился светиться перед парящими камерами и напарником, у которого всё записывается в мозгу.
Робот почувствовал неладное, недовольство Дайла, и вмешался.
– Юноша – ксенобионт. Его приютила брасианка.
Тогда на несколько секунд возникла неловкая пауза.
– Взгляни на его данные, там не состыковок выше потолка полета у фемтобайка, – вдруг пропыхтел Дайл.
– В поле комментариев есть примечания, – ответил робот, отчего хранитель на секунду затух. – Они чуть ниже. Под надписью…
– Уймись, – перебил он робота. – Лучше последи за парнем, а я окунусь в мир увлекательного чтива.
"Сейчас узнаю. Зовут Эд №25, место регистрации «3» ГС, зарегистрировался 251.(8)-1, возраст под двадцатку значит, ксенобионт, а вот чуть ниже есть пометка дарсианский! Догадался. Не удивительно, сразу видно, что холст тот же, ведь ДНК у него чья – дарссеанина. Что за несуразица идет дальше, но комментарии с печатью властей. Натянуто всё как-то".
Вдруг рекламные вывески города загорелись ярче, высветилось время и надпись «Переход на летний режим». Верхние голографические стены главных башен города замерцали. Эд стоял на первом, земном уровне и видел лишь рябь на экранах мегабашен. Только Вуц и другие роботы смотрели на команды инфоцепей и с легкость их читали. Жители города Асва, что передвигаются на втором уровне, наблюдали иллюзию в голограмме, где экран будто состоит из кубиков, которые перелистываются из центра к краям. На третьем уровне переход казался плавнее и элегантнее.
Мегабашни по краям города преобразились, а уровни в центре осветились летним запалом. У административной башни на листья редких артийских деревьев падали капли дождя, медленно распускались лепестки цветов у медицинского центра, свет отражался от стеклодеревьев, а листьях их чисто зеркально блестели у бюро безопасности.
Как взглядом старца, так и ребенка сияющая спираль мегабашни всегда возвышались к небу. Она будто с иллюзией тянулись вширь и огибала несколько высотных зданий. Голограмма проецировалась из каркаса-скелета, где кости держали не только проектор, но и блоки с помещениями, которые устанавливались по спирали.
Тропы уровней, открытые пространства для света и воздуха напоминали соты большого улея, но из нескольких слоев и лабиринтных проулков. Машины летали высоко над широкой туннельной тропой и создали свою полосу из паров хладагента, которые с трудом таяли в воздухе.
Хранитель отвлекся на потаптывания ботинка.
– А ну цыц, – вскрикнул Дайл на парня. Эд сморщился, скрестил руки и навалился на ногу.
– Послушайте, вы же видите, что досье не поддельное, а мне нужно успеть на занятия, – возмутился парень. – Так что отпустите меня наконец!
– Топай, – ответил ему хранитель, махнув рукой, – столько времени на тебя потратили.
Хранител с роботом развернулись и направились обратно на пост. Тогда дарссеанин нахмурил брови и слегка разинул рот.
"Что за идиот?" – захлестнула парня мысль. Всю дорогу его одолевала брюзгливость.
2
Над парком весит на редкость свободное небо от перипетий и троп. Ни одна капсула не закрывает солнце для растений и деревьев в ограждениях и "террариумах". Лучи пригревают, но редкий холодный ветер морозит до дрожи. Из-за глобального похолодания тело не понимает, то ли жарко ему, то ли холодно.
Хоть парк не излюбленное место жителей, ведь свежий воздух перестал быть изюминкой современного мира. Технологии, вот что является хитом. Однако парк хранит вздохи миров. Из него сделали оплот истории и обширную тропу. Земной уровень самый просторный, поэтому всегда охвачен топотом. Жители оглядываются, когда проходит дарссеанин, но взгляд любопытных обыден для Эда. Его лишь отвлекают обида, брюзгливость и ярый запах растений, который улавливается рефлекторно. Дарссеанское обоняние никогда не слушается, а обучать контролю некому.
В "террариуме" распушились большие цветки и мелкие шипы вдоль стебля. Они противны на ощупь, как иглы пустынного кактуса, но приятны по-особому, когда лепестки цветков радужно переливаются и радуют глаз. Каждый раз Эд улавливает их аромат через сетку и вспоминает: видео, как сок растения через шипы парализует жертву, но так же, как важен кусок дома для тех брасков, которые ни разу не видели флору родной планеты. Дарссеанин прошел возле ограждения с деревьями из кремния и органики – оплот памяти тосорцев, и инстинктивно поднял голову, чтобы за макушками привычных сиреневых деревьев увидеть верхушку академии. Он прошел чуть дальше и заметил четыре корпуса, которые соединяются в небе и образуют единую башню. Однако стороны сооружения не ровные, а изогнутые, закрученые.
– Чтоб хранителю на ногу тысячу раз наступили, – пробубнил Эд, когда на эмоциях ощутил сдавливающие стены кабинета Абранс. – Надеюсь, не опаздываю.
Плоды цветут сезонно, а моральные устои, когда готова душа. Поэтому академия подготавливает молодые умы. Причём её девиз, «Академия Нордж единственный гид в усыпальницу знаний города», безустанно повторяют студенты, как программу, которую навязал обучающий шлем.
Здание застыло в полный рост, когда дарссеанин остановился у одного корпуса. Студенты уже привычно оценили Эда с ног до рога на голове. Как всегда, народ столпился у парковочных блоков. Там на стоянке Эд заметил друга, Ломанса. Его одногруппник положил бокс в один из свободных блоков и пошел к входу академии. Эд с облегчением убедился, что не опаздывает.
Он позвал друга и прибавил ходу. Ломанс остановился на секунду, помотал головой и обернулся. Надоумленный взгляд сменился улыбкой, когда он заметил Эда. Дарссеанин подошел, опустил голову и взглянул на низкорослого друга. Ломанс не отличается от других тосорцев, поэтому мелкий и полностью окутан шерстью с остекленными кончиками. На затылке чуть возвышается небольшой хохолок с пёстрыми силикатными кисточками. На шерстяном лице красуется полоса из тёмных кремневых кончиков. Она проходит по вискам сквозь глаза и стыкуется на переносице. На лопатках майка безрукавка касается кротчайших крыльев из пернатых вкраплений оргстекла.
Холодный ветерок пронесся и вздыбил лазурную шерсть. Потрясся ею, Ломанс проскрежетал стеклянными кончиками и распушил перья, как маленький птенец, который просит добавки. На шеи друга Эд увидел узоры белого цвета – традиционный обычай тосорцев. Когда юноша достигает половой зрелости, то окрашивает шерсть, чтобы привлечь внимание самки. Кроме того, Эд заметил изменённый стиль, более открытый, уверенный. На майке переплетался смелый орнамент из электронных нитей, которые берут энергию от света и тепла.
Остроумие Эда не смогло сдержаться в клетке разума.
– Что Ломанс в кобели подался? Быстро ты из мелкого скромного парня превратился в ухажера.
– Между прочим, я чуть ниже метра шестидесяти, так что для тосорца я гигант. Тебе хорошо говорить, дарссеане, по милости природы, до двух или трех метров вырастают. Зато я уже взрослый и зрелый самец, а ты продолжай расти до лет пятидесяти, – похвастался друг и уверенно хмыкнул.
Он обернулся, почесался под хохолком и начал подниматься по лестнице. Эд поплелся рядом. Он заметил, как в серых глазах друга прошел шаловливый огонек, поэтому не смог сдержать улыбку.
– Слушай, Эд. В Дзете вышла новая демка. Знаешь, пострелушки, взрывы, эпичные бои и все такое. Она бесплатная.
– Хочешь, чтобы я с тобой сходил?
– Пожалуйста, – растянул друг милым голосом.
– Я не знаю, Ломанс. Надо сначала с Аурой поговорить.
– Пожалуйста, – снова произнес друг. Он взял Эда за руку и начал подёргивать её. – Давай сходим.
Две молодые брасианки, что шли за парнями, захихикали. Эд дернул запястье в сторону и спустился на ступеньку ниже. Ломанс удивленно остановился.
– Что ты как детёныш, – на глициновых щеках дарссеанина появились покраснения. Брасианки прошли мимо. – Ладно, придумаю что-нибудь, только перестань дёргать меня.
– Здорово, – обрадовался друг. Картинка на электронных нитях снова сменилась.
Тогда Эд вспомнил, что семья Ломанса теперь использует более качественные нити.
"Вот бы из таких нитей распечатать новое платье на день регистрации Ауры", – подумал юноша. – "Она же интересуется качеством нитей, но постоянно ищет что-нибудь подешевле. Водотталкивание и прочность пишутся в сети, поэтому придирок не будет. Я уверен, Ломанс и его мать помогли бы выбрать подходящий скин платья, знать бы только размер".
Знакомая дверь мигом вернула его в реальность. Эд узнал бы её из тысячи. Они зашли. В конце кабинета стояли зелёные кусты, стебель окутывал висящую на стене проволоку, у входа находилась дверь в покои старшины Абранс. Эд учился всего год в академии и встречался с ней не часто, зато хорошо запомнил.
Одногруппники отвлеклись на дарссеанина, поприветствовали парней. Эд подошел к стулу, который одиноко стоял в конце комнаты у окна. На передней части спинки он полазил в дисплее и установил новую высоту ножек. Эд перетащил стул к Ломансу и сел. Затем он снял с шеи цепочку с брелком, притянул откидной столик у подлокотника, открыл маленький отсек и подсоединил фемтограф, как флэшку. "Сканирование", появилась надпись, и возникло знакомое поле. Откидной столик превратился в планшет. В этот момент старшина Абранс вышла из своей комнаты, а одногруппники расселись по местам.
– Итак, продолжим беседу по галактической истории, – сказала старшина и чуть приподняла белозамшевой крысиной рукой прямоугольный пенсне на правом оранжевом глазу.
"И что к нему все учителя прицепились", – подумал Эд и посмотрел на город за окном. Он не отрицал, что прибор полезен. Когда голографическая линза проецирует изображение с личного терминала в глаз (или в оба) пользователя, то трудно затеряться в массивах информации. Однако прибор будто отнимает возможность общаться вживую, своими словами и мыслями. Хотя надменная, любящая порядок и систему, Абранс его любила.
Эд не припоминал день, когда старшина не носила пенсе, как и один и тот же скин платья (строгого фасона, с юбкой до колена, воротником и длинными рукавами с манжетами). Конечно, платье благополучно скрывало выпирающую грудную клетку, но стиль строгой независимой брасианки приедался. С одной стороны, можно в любое время найти в сети одежду по нраву и на следующий день быть готовым даже к торжественному приему, а с другой, это не свойственно брасианской натуре.
Их изящность во многом превосходила великолепие души. Браски намного выше тосорцев, но не дарссеан. Кожа на теле подобна замше, мягкая и нежная, а короткий и едва заметный ворс придавал им шарм и грациозность. Строгость и брасианская изящность не клеились в сознании Эда. И порождали захудалую старуху.
Среди брасков преимущественно рождаются самки, поэтому часто возникают трудности с выбором партнера. Однако глаза дают им большое преимущество. Дело в том, что у брасианок только одни оттенки глаз, но на близком расстоянии они выделяют чарующий яд, феромоны. В древние времена с их помощью притягивали и одурманивали «жертву», а в современное время активно используют в модельном бизнесе, приручение диких животных, дипломатии. Временами Абранс использует феромоны, чтобы усмирить и сконцентрировать студентов, что в очередной раз разрывало иллюзию брасианского изящества.
Впрочем, у старшины Абранс есть изюминка – длинные серебристые волосы. Она собирает их в пучок. Лет восемьдесят назад наступила эпоха модификаций. Не успели компании открыться, как народ завалили сеть предзаказами смены цвета глаз, кожи, наращивания волос. В официальных учреждениях процедура безопасна, хотя подразумевает вмешательство в генетическую цепочку.
– Эд, ты слушаешь или красоты за окном разглядываешь? – спросила старшина. – О чём сейчас говорила Клара?
– О галактической истории, – не раздумывая ответил парень.
– Это не точный ответ, – пояснила она, нахмурилась и посмотрела на девушку. – Садись Клара, Эд продолжит за тебя.
– Биореволюция, – прошептал в этот момент Ломанс.
Эд сразу прозрел. Все разговоры по истории всегда сводились к одному: восстание ксенобионтов, смерть и разрушение, а затем мир в руках Союза. Хотя прошло много времени, но тема осталась горяча, а от стереотипов некоторых до сих пор припекало. Парень поднялся со стула и начал вспоминать лекцию обучающего шлема:
– В (7) цикл-девятнадцатого столетия в городе Броз произошел сильнейший взрыв на заводе по производству ксенобионтов. Этот день стал началом биореволюциии. Взрыв устроили отряд 367 брасианской партии под руководством командира Дрина. В дальнейшем ей дали прозвище первой сепаратисткой колонны. После взрыва Дрин хотел уничтожить компании, которые производили бионтные материалы и образцы, и образовать свободные колонии. Для этого Дрин раздобыл список заводов, данные их сотрудников, чертежи зданий. Потом он уничтожал небольшие заводы на окраине империй и привлекал больше сторонников на свою сторону. Исторические данные утверждают, что Дрин имел расстройства личности, полученые из-за дефекта, но по мне это ложь, – хотел высказаться Эд и ждал, когда старшина заинтересуется.
– Вот как? Обоснуй, – гордо произнесла Абранс.
– Это связанно с политикой Союза. Во-первых, бионтов создавали как улучшенных солдат, ведь страх атаки ужасных дарссеан заполонил сознание обывателя, – после слов Эда одногруппники и Абранс косо посмотрели на него. – Кстати забавный факт, во время революции создали роботов, – усмехнулся Эд, на что старшина злобно нахмурилась. Парень не стал развивать тему и решил продолжить дальше. – Бионты не имели имущества, возможности размножаться, личные дружеские связи, не могли жить полноценной жизнью. По-моему, у домашних животных и то условия лучше.
– Интересная байка, – ответила Абранс. – Какие ещё истории расскажешь?
– Во-вторых, в те времена граждане Союза использовали популярную услугу. Она называлась «Новая жизнь», то есть по заказу компании создавали копии близких или выращивали детей. Однако как только изделие становилось дефектным его либо утилизировали, либо отдавали в армию. Понятное дело, удачным образцам даже штампа не делали. Они сразу становились полноценными гражданами. В-третьих, существовали «создания для утех». Мужчины для брасианок, женщины на развлечения у тосорцев. Хотя их положение не столь плачевное.
– Хватит! – перебил речь Эда недовольный голос слушателя. Оппонент сиганул с места, прозвучали первые фразы ответа. Он говорил с таким энтузиазмом и, в то же время, тон казался жёстким, грубым и однотипным, будто не один раз репетировал у зеркала. – Хочешь сказать, что Союз виноват в убийствах мирного населения и разгрома империй? Сколько денег обычные граждане платили в службы, чтобы они появлялись на свет. Их кормили, одевали, содержали здания. Все было качественным и на высоком уровне. А где благодарность? Мой предок погиб на войне, когда бионты напали на планету «Манцу» ГС.
– Когда дело доходит до граждан Союза, то все ясно и очевидно, верно?
– Все, прекратите, сели на место, – крикнула Абранс, но в пылу дискуссии её не слышали. И, когда женщина подошла к середине зала, все сразу умолкли. – Я даю официальные источники, а вы их изучаете. Во время беседы опираться надо только на них, а личные убеждения и байки оставьте при себе или для друзей. Если хотите воспользоваться сторонними источниками, то они должны быть научными и одобрены министерством образования.
Класс мигом замолчал, а парни сели.
– Теперь скажите мне, к чему привела биотическая революция? Какие решения принял Галактический союз?
С краю класса руку подняла Цаша. Уголки губ Абранс поднялись, белые щеки набухли. Она с большим уважением относилась к ученице, даже написала положительный отзыв в её биографии.
– Отвечай, Цашечка.
– Революция пришла в тупик. Обе стороны много потеряли. Бионты решились лидера и боевого духа, а экономика Галактического союза пришла в упадок. Тогда Верховный совет провел переговоры с новым лидером. По данному соглашению бионты получили гражданство и возможность беспрепятственно передвигаться по территории союза, переезжать в свободные колонии. Кроме того им позволили размножаться, трудиться и получать вознаграждение, учиться, приобретать собственность и распоряжаться её по лучному усмотрению…
– После подписания договора ввели список рабочих мест и учебных учреждений, которые ограничиваются ксенобионтами, новый налог на собственность, ограничение рождаемости детей, только свободу в передвижение оставили. А главное, больше сопротивляться никто не мог, ведь лидеры восставших исчезли.
Эд остановился, когда заметил яростный взгляд Абранс. Женщина подошла к парню. Он отвел взгляд, чтобы не поддаться действию феромонов. Тогда она встала возле правого бока и прошептала возле уха:
– Я понимаю, ты имеешь свое мнение и хочешь поделиться с другими, по уставу академии это не запрещается. Однако твои слова похожи на россказни.
– Я просто расширяю их кругозор, – сказал Эд с ехидной ухмылкой.
– Тогда я расширю твой, – усмехнулась она. – Эти высказывания не обоснованы и похожи на сепаратистский бред, который транслируется на запрещенных каналах. И, несмотря на твой юный возраст, за их трактовку исключают из академии, передают властям и даже могут отправить на планету изгоев.
Эда бросило в жар, лицо покраснело, запылали щеки. Старшина посмотрела на парня хищным настойчивым взглядом, повернулась медленно и грациозно, прошла обратно к стене. Он сделал глоток и почувствовал сухой ком в горле, зажмурил глаза и вытер вспотевший лоб. До конца урока парень не промолвил ни слова.