Встреча с войной
Осеннее солнце Юга щедро разбрасывало свои лучи, заставляя все живое искать прибежище в тени. Тревожное предчувствие надвигающейся войны охватило сердца людей. Однако все надеялись выжить в надвигающейся бойне. Кто-то решил уехать подальше от войны, кто-то положился на судьбу и волю Всевышнего Аллаха. Все живое инстинктивно боится смерти, чей-то страх сильнее его, кто-то умеет прятать его в самой глубине своей души. Умирать не хочет никто, но война требует жертв и находит их за стенами домов и в бетонных перекрытиях подвалов.
Над нами пролетали самолеты и бомбили Грозный. Смерть уже посетила тысячи людей, а мы надеялись избежать встречи с ней. Ночью горящее зарево охватывало полнеба, горящий город как бы молил небо о пощаде, но с наступлением утра новые группы самолетов пролетали над нами со своим смертоносным грузом. За Терским хребтом земля дрожала от боли, а взрывы бомб разносили свою угрозу на сотни километров. Люди замирали в страхе и ожидали начала наземной операции.
Большинство из нас не задумываются, как они проводят свою жизнь. Бесчисленное число минут, часов, дней, месяцев проходят бессмысленно, превращая саму жизнь в нечто ненужное и бесполезное. Мне самому тогда было безумно жаль, что совершил в своей жизни много глупостей. Сейчас же опасность заставляла учащенно биться сердце, чувства обострились до невозможности. Я дорожил каждой минутой, каждой секундой, подаренной мне судьбой. Каждый вечер я любовался закатом, не надеясь увидеть рассвет. В обычной жизни мы не замечаем многих вещей, которые, оказывается, составляют всю прелесть бытия. За каких-то несколько дней я научился по-другому слушать пение птиц, понимать неспешный говор листьев, вникать в жизнь муравьиного племени. Я старался защитить их от своей беспечности, не поранить, не убить. Для меня стало кощунством сорвать цветок, поцарапать дерево. В мире было слишком много зла и не хотелось становиться его соучастником даже в малой его части. Как сегодня помню день, когда первые бомбы упали недалеко от того места, где находился. Я стоял посередине улицы и разговаривал с малышом, который подошел ко мне пообщаться. Он доверительно сообщил мне, что мама запрещает выходить на улицу, но, однако, он ничего не боится и может сам гулять, где хочет. В это время в небе на нас стремительно надвигались две точки, увеличиваясь в размере. Я почему-то был уверен, что самолеты будут бомбить именно здесь. Малышу пришлось объяснить, что сейчас станет очень страшно, пусть он прижмет ладошками ушки, приоткроет рот и закроет глазки, дядя будет рядом и бояться ничего не нужно. Самолеты развернулись за околицей села и от них отделились предметы, очень напоминающие обыкновенные двухсотлитровые бочки. Я прижал мальчишку к себе, мы так и стояли на ногах, когда земля резко ушла из-под ног. Оглушительный грохот заполнил всю округу. Бомбы падали где-то в километре от нас, и я знал, что они не причинят нам вреда, однако сердце бешено заколотилось. Малыш резко вырвался из рук, падая, ухватился за мои ноги и истошно заорал. Бомбы падали один за другим, и я никак не мог успокоить его. Мальчишку всего колотило, шум бомбежки не доносил мои слова до него. Все закончилось также неожиданно, как и началось. Пришлось взять малыша на руки, крупные капли слез скатывались с его глаз, глубокие всхлипы прерывали дыхание. Я успокаивал его, как мог, и говорил, что мужчины не плачут, это был только шум и все. А в это время из домов выбегали люди, кто-то искал своих детей, кто-то в истерике метался из стороны в сторону. Беспорядочная толпа устремилась в другую сторону села, надеясь там укрыться от бомбежки. Мать малыша я заметил до того, как она увидела нас. Хотя я не знал эту женщину, интуиция подсказала, кого она ищет. Я подбежал к ней и отдал ребенка. Она быстро подхватила его, поблагодарила меня взглядом и устремилась за толпой, спасая свое дитя. Глядя им в след, я точно знал, что она ругает ребенка за то, что вышел без спроса на улицу.
В ближайшем будущем картины смерти наполнят жизни всех оставшихся в живых. Страх и ненависть сплетутся воедино, разорванные тела будут являться в тревожном сне. Война – слишком грязна и жестока, в слепой ярости она не щадит ничьих жизней, калечит тела и души людей. Нормальный человек может только ненавидеть войну, но в нашем мире очень много людей ненормальных и они в этом мире играют на первой скрипке. Придет время, и я сам буду спокойно взирать на обгоревшие останки людей – женщин, детей, стариков. И хотя я так и не смог дотронуться до фрагментов тел, чтобы собирать их воедино, все эти картины ужаса не становились поводом для того, чтобы мое сердце изменило ритм своего биения. Следующим мог оказаться я сам, и кто-то другой также равнодушно будет собирать останки, разбросанные по всей округе. Смерть перестала быть священным таинством. Она приняла образ вульгарной, развратной старухи, глумящейся над человеческой плотью. Сама плоть оказалась просто набором костей и мяса, смешанной с требухой. Современная война – это репетиция Судного Дня, когда ради своего спасения будут оговаривать родных и близких. Война обнажает души людей, выставляя их в неприглядном свете. И только самые сильные духом способны сохранить свою человечность. Нормальные люди не могут устроить такой экзамен другим, но мы сегодня живем в мире, где каждый день где-то идет война.
Самое дорогое, что у человека есть – это его жизнь. Война дает право другим людям отбирать эту жизнь. Поводом может послужить все что угодно. Убийца не ищет спасения или оправдания, он в них не нуждается. Он живет правом войны, когда его собственная жизнь также ничего не стоит. В любой момент ее могут забрать, а значит, чужие жизни жалости не стоят. Любую войну легко начать, но трудно закончить. Ненависть обжигает человеческие сердца, образ убитых родных людей взывает к мщению. Порой только собственная смерть способна прекратить страдания и муки.
Когда войны затягиваются, вырастает целое поколение людей, которые другой жизни не видели. Они привыкли к смерти, они живут по своим законам – законам войны, и них есть свое право – право сильного. Всякое другое право считается проявлением слабости, все другие законы считаются законами трусов. Одно только остается неизменным – соблюдение закона войны требует больших жертв. И эти жертвы приносятся на алтарь войны.