1
Толпы людей работали слаженно, заполняя площадь подле городского аэропорта, создавая цельную картину вместе с терминалом, широкой взлётной полосой, самолётами и трапами. Аэропорт в городе, как крупный орган в теле: к числу жизненно необходимых не принадлежит, но важен и полезен для благоприятного существования. Машины с парковки, словно благословлённые Меркурием, стремительно разъезжались в разные стороны, освобождая пространство от одного или нескольких новоприбывших пассажиров. Но тут же возникали и другие: жителям города полюбились дневные рейсы, несмотря на августовскую жару и духоту вместе с обилием наземного транспорта на дорогах. Благо, что никто в жизни и не подумает запретить прохладительные напитки и кондиционеры, пока людям присущ поиск комфорта, а производителям и распространителям подобной продукции вместе с тем необходимы средства для существования. И пока Земля вращается вокруг Солнца и с наклоном вокруг своей оси.
Очередной самолёт прибыл. Два часа дня.
– Во-о-от, – протяжно вздохнув, выразился вслух Бен, оглядывая представшую перед ним местность. Поправив сумку на плече, он прикрыл рукой очередной скромный зевок.
Два часа дня. Такое добротное у меня настроение, что я, кажется, рад просто видеть снующих туда-сюда незнакомых мне людей, какими бы ни были они все, правильно это или нет. Подлинно рад быть на земле, там, где могу твёрдо и уверенно стоять. Так. Всё на месте. В очередной раз прикасаюсь к карманам, чтобы нащупать телефон и бумажник. Очередное навязчивое действие. Сумка закрыта.
Как всё славно-то начинается. Мне нужно найти моего водителя. Говорили, он будет высматривать меня с написанным именем на листе. Думаю, доедем достаточно скоро. Я говорил, что очень жду встречи. И добавил, что и не прочь рассмотреть город, проехав его сквозь. Он должен быть осведомлён, надеюсь. Словно в старых фильмах. Хотя и объездные дороги нередки в подобных произведениях, но они, наверное, подходят под создание несколько иного настроения.
Без малейших промедлений Бенджамин прошёл незначительное расстояние от терминала до парковки и нашёл желаемое: автомобиль антрацитового цвета ожидал его вместе с водителем, стоявшим близь и держащим крупный лист на вытянутой руке. «Бенджамин Уорд» – чёрным по белому. Неподалёку всё также разъезжались машины, встречались родственники и друзья, удерживающие ручную кладь, а кто-то и устойчивость после посадки. Переживание страха полёта в некоторых людях продолжается ещё некоторое время, как после просмотра страшной кинокартины впечатлительным ребёнком. В момент приближения Бен быстрым движением подготовил визитную карточку, необходимую для его идентификации, но его уверенное выражение лица и ускоренный шаг уже убедили водителя.
– Доброго дня, – добродушно приветствовал Бен, протягивая водителю визитку, – надеюсь, не заставил вас долго ждать.
– Нет, вы очень скоро, – сиюминутно ответствовал Уэйд, отдавая обратно визитку владельцу, бросив на неё быстрый взгляд. – Пожалуйста, присаживайтесь.
Уэйд Джонсон – высокий и широкоплечий мужчина в деловом костюме – личный водитель семьи Уорд, выглядел достаточно спокойно и уверенно. Стрижка и жесты его столь же аккуратны, как и одежда, сидевшая по форме. Грубые черты лица в то же время придавали дополнительную серьёзность, но не лишали доброго отношения к окружающим, которое подмечалось во взгляде. Выражение лица человека явно довольного происходящим вокруг. Ловким движением руки он открыл дверь автомобиля и указал внутрь широко распростёртой ладонью.
– Спасибо, – усаживаясь на пассажирское место, лаконично ответил Бен.
Как и обещали, это не может не радовать. По его виду, он служил в морской пехоте или где ещё. Оно и понятно. А как точно называется подобный цвет? Антрацит? Да-да, он же. Поездка не без комфорта. Будет ли он говорить что-то ещё? Сам я могу, но инициировать вряд ли стану беседу. Снова по карманам. Всё, конечно же, на месте. Телефон. Время: два часа и девять, подмечу потом разницу.
Десять минут третьего. Автомобиль покинул территорию городского аэропорта. Шум на дорогах и не мог посягнуть на гармонию, главенствующую в салоне транспорта.
Около тридцати-сорока минут, возможно, будем проезжать отсюда до центра, затем – до дома. Такая тихая и приятная езда. Редкие домики по правой стороне от дороги, лес. Моя чрезмерно спокойная физиономия, светлые на бок волосы отражаются в боковом зеркале. Выгляжу уставшим. И солнечный след, рассекающий плечо и шею.
Бенджамин плавным движением провёл своей пятернёй по волосам, поправляя один локон. Чуть поморщившись, он отвёл глаза и стал чаще моргать, всё более выказывая молчаливое недовольство естественному препятствию, на которое сложно злиться по своей природе.
Очередной поворот на дороге, и теперь Светило смотрит мне прямо в глаза. Даже сквозь сомкнутые веки даёт о себе знать, чертяка. Не-е-ет, пейзажи разглядывать под таким напором только хуже. Время погружаться в себя. Надо было всё же взять солнцезащитные очки, пока было время.
Моменты с выпускного дня опять лезут в голову. Уютная съёмная квартирка, аллеи и парк неподалёку. Дорога сквозь аллею к университету, с учёбы до дома. Мик и Ральф, Элис и Спенсер в пабе. От паба до квартирки. Кружка имбирного чая в кресле. Бессонная ночь после длительной болтовни. Работа над проектом до начала занятий, десять кружек за столом. Мысли о былом в коем-то веке расслабляют. Особенно вечера в пабе были хороши.
Да, в частности тот вечер: уже, будучи навеселе, мы стали сравнивать каждого из компании с каким-либо богом, творить свой пантеон. Спенсера и обозвали Аресом-то только из-за факта его службы. Мик стремился стать Дионисом, заказывая у стойки «добавки, пожалуйста», что подмечал наш Тир – Ральф, желавший, чтобы братец всё делал в меру. «Да ему же подливают чёт-то-не-то же уже», – говорил, будучи охмелевшим, он. И когда развесёлые все запамятовали прочих интересных божеств, меня обозвали Посейдоном. Хорош титул. Заснул в ванной, опоздав на встречу. Не очень удобно было спать. Да и не стоило рассказывать все подробности. Правда, нравился мне тот небольшой круг общения, образовавшийся у нас. Сидя в таком уютном салоне, подобное мысленно переживать вновь совсем не тяжко. Неприятные воспоминания уже не играют никакой роли, те этапы успешно пройдены. Одни тяготы уже позади, далее – другие. Нет радости без трудностей.
Не заставляя долго ждать, неприятность ворвалась в спокойный и равномерный ход жизни: что-то остановило движение на дорогах в один миг. Обеспокоившиеся и покинувшие личные транспортные средства люди, объединяясь в группки, двинулись грозным маршем вперёд по объездной дороге. Обильно выпавший снег отражал свет и вместе с тем препятствовал скорому передвижению пешком своими объёмами. Стоявший подле Бенджамина высокий и тучный силуэт во всём тёмном выразил своё предложение:
– Думаю, нам стоит обойти всю возмущённую толпу по склону, – убедительно сказал он.
– Да-да, идём, – склонив голову и морща лоб, покивал головой Бенджамин.
Так себе положение, но мы должны дойти до назначенного места. Снег и Солнце теперь работают вместе против меня. Неприятно. Глаза слепит. Склон кажется довольно крутым, правда никаких тягот я не чувствую, а идти нам более некуда, если мы не хотим грязнуть в беснующейся толпе. Остальных позади я уже совершенно не различаю. Почему он остановился?
– Там вдали, вижу, есть более-менее пригодная тропа, – указала тёмная фигура в сторону снежных холмов, укутавших собой ряд зданий.
– Проверим, – лаконично ответил на это Бен, чуть кивая головой.
Вокруг теперь оказались только снежные холмы и вершины зданий, как прорывающиеся сквозь холодный бетон растения, еле заметные. Солнце уже менее освещало местность. Казалось, что оно вовсе оставило эти земли, но свет исходил откуда-то позади затянутого тёмной синевой неба.
– Что не так? – резко остановился Бенджамин вследствие молчаливо вытянутой руки перед собой. Он догадывался о неких подозрениях своего спутника, но пока не получал ответа. Скорчив физиономию, он проследил за взглядом спутника в сторону холмов.
Две слабозаметные фигуры, подобные статуям. Люди, сильно похожие на големов или кого ещё ужаснее. Теперь они резко зашагали в нашу сторону, спускаются с возвышенности. До невозможного устрашающе передвигаются даже. Не совсем люди? Какого чёрта?
– Проклятье, Бен, – поступил наконец-то ответ, – уходим, – прерывисто и, ругаясь, сообщал о своих намерениях напарник по негодованию, постепенно начиная уходить в противоположную сторону.
Вид у них очевидно недобрый. Ускоряются, надо бежать за ним. Явно не наш день, явно надо было искать иное решение. Где же ты? Как?!
В это же время, когда двое незнакомцев ускорили шаг, спутник Бенджамина сначала пропал из поля зрения, а потом необъяснимым образом оказался лежащим ничком в кучи снега неподалёку от изначальной позиции. Неподвижно лежащий тёмный силуэт посреди почти бескрайней белой пустыни. Воздух впитал в себя подлинный и первородный страх вместе с растущим напряжением. Бенджамин, опасаясь тратить доли секунд на лишние действия, в то же время плавно обвёл взглядом лежащее тело. Необъяснимый случай оттого становился тяжелее для восприятия, что времени на любое, хоть самое малое осмысление не было. Солнце ушло. Торчащие вершины зданий, как из-под грузных одеял, обратили пустые и безучастные взгляды на происходящее.
Чувство настоящего ужаса смешалось вместе с осознанием того, что я могу уже не пережить этот день. Теперь я один. Бежать, бежать, бежать-быстрее-как-могу. Я не отдам просто так себя неизвестно кому или чему. Если не справлюсь, то всё сущее вокруг перестанет для меня быть. В этом и будет смысл? Как он упал? Кто они? Они догоняют. Нет ничего, что я мог бы бросить. Принять бой? Только они могут быть повинны в странном происшествии с ним. Как он мог так проиграть? Куда я бегу? Снег всюду, небо темнеет. Эти белые массы всё ещё раздражают, мешая передвижению. Не могу же я так нелепо погибнуть, даже не поняв, от чьих рук? Они всё время зло молча бегут за мной? Или я не слышал? Уже не слышу, как я бегу, не слышу преследователей, но знаю – они сзади. Я чувствую. Уже чувствую боль.