Часть 2
Засада
Глава 03
По соображениям безопасности руководство «Эрмандада», картеля, контролирующего всю кокаиновую индустрию, крайне редко собиралось на общие собрания. Несколько лет назад все было гораздо проще.
Все изменилось с приходом на пост президента Колумбии Альваро Урибе, решительно настроенного против наркотиков. Его правление началось с кардинальной чистки полицейских сил страны. Во главе отдела по борьбе с наркотиками встал генерал Фелипе Кальдерон, а его заместителем по вопросам разведки был назначен полковник Дос-Сантос.
Оба этих человека доказали, что, даже получая одно только жалование полицейского, можно оставаться кристально честным и не брать взяток. Картель не привык к такому и совершил несколько серьезных ошибок, потеряв ключевых руководителей, прежде чем урок был усвоен. После чего началась беспощадная война. Но Колумбия – страна большая, в ней миллионы гектаров джунглей, где легко спрятаться.
Единоличным главой Братства был дон Диего Эстебан. В отличие от предыдущего кокаинового барона Пабло Эскобара, дон Диего не был психопатом-головорезом, поднявшимся из трущоб. Он принадлежал к старинной землевладельческой аристократии: образованный, учтивый, любезный, потомок длинной череды истинных идальго, в чьих жилах текла чистая испанская кровь. И его всегда называли просто «доном».
Это он в мире убийц за счет силы своей личности спаял разрозненных кокаиновых князьков в единый синдикат, в высшей степени успешный, управляемый как современная корпорация. Два года назад последний из тех, кто выступал против объединения, был отправлен в наручниках в Соединенные Штаты, чтобы больше никогда не вернуться назад. Это был Диего Монтойя, глава картеля Северной долины, мнивший себя наследником кокаиновых баронов Кали и Медельина.
Никто так и не смог выяснить, чей телефонный звонок полковнику Дос-Сантосу привел к успешному рейду против Монтойи, но после того, как бывшего главу картеля Северной долины показали по центральному телевидению, скованного по рукам и ногам, больше уже никто не выступал против дона Диего.
Колумбия разрезана с северо-востока на юго-запад двумя высокими горными хребтами, между которыми раскинулась долина реки Магдалена. Все реки к западу от Западного хребта текут в Тихий океан или в Карибское море; вся вода к востоку от Восточного хребта впадает в Ориноко или Амазонку. Эта страна пятидесяти рек на востоке представляет собой огромную равнину, усеянную поместьями размером с целые округа. У дона Диего было по крайней мере пять поместий, принадлежность которых можно было отследить, и еще десять, установить истинного хозяина которых было нельзя. В каждом было по несколько грунтовых аэродромов.
Осенью 2010 года встреча состоялась на ранчо де ла Кукарача неподалеку от Сан-Хосе. Остальные семь членов совета были вызваны личным эмиссаром и прибыли по воздуху, предварительно отправив пару десятков двойников. Даже несмотря на то что сотовые телефоны, которые использовались всего один раз, после чего выбрасывались, считались абсолютно надежным средством связи, дон Диего предпочитал рассылать сообщения через горстку лично отобранных курьеров. Его называли консерватором, однако его еще ни разу не ловили и не прослушивали.
В то ясное осеннее утро дон Диего лично встретил свою команду в дверях роскошного особняка, в котором он, вероятно, ночевал не больше десяти раз в год, но который тем не менее находился в постоянной готовности принять хозяина.
Особняк был выстроен в испанском стиле, прохладный летом, с журчащими фонтанами во внутреннем дворике и официантами в белых смокингах, снующими с подносами, заставленными бокалами с напитками.
Первым приземлился самолет Эмилио Санчеса. Подобно всем остальным главам отделений, он решал только одну задачу: сферой его деятельности было производство. Санчес имел дело с десятками тысяч нищих крестьян-кокалеро, выращивающих кустарник коки в Колумбии, Боливии и Перу. Он покупал у них пасту, проверял ее качество, расплачивался с ними и доставлял тонны чистого кокаина, упакованного и увязанного в тюки, к дверям лабораторий.
Все это требовало постоянной защиты не только от сил правопорядка, но и от бандитов всех мастей, живущих в джунглях, готовых украсть товар и попытаться перепродать его обратно. Частной армией командовал Родриго Перес, в прошлом террорист ФАРК[10]. При его содействии эта революционная группировка марксистского толка, когда‑то наводившая ужас, была прижата к ногтю и теперь работала на Братство.
Прибыль кокаиновой индустрии была просто астрономической, и огромный поток притекающих денег представлял собой проблему, решить которую можно было только превращением «грязных» долларов в «чистые». После чего деньги можно было вкладывать в тысячи легальных компаний по всему миру, но только после вычета накладных расходов и взноса в личное состояние дона Диего, исчислявшееся сотнями миллионов.
Отмыванием денег занимались в основном нечистые на руку банки, многие из которых являли миру респектабельное лицо, а преступный бизнес использовали в качестве инструмента дополнительного заработка.
Человек, обязанностью которого было отмывание денег, был так же далек от образа простого головореза, как сам дон. Он был юристом, специалистом по финансовому и банковскому законодательству. У него была престижная практика в Боготе, и если у полковника Дос-Сантоса и имелись какие‑то подозрения на его счет, дальше этого дело никогда не шло. Сеньор Хулио Лус прилетел третьим, и дон Диего радушно встретил его. Как раз в этот момент со стороны аэродрома приехал четвертый джип.
Хосе-Марии Ларго не было равных в продвижении товара на рынок. Его полем деятельности был мир, употребляющий кокаин, и сотни банд и преступных группировок, клиентов «Эрмандада», покупавших у него белый порошок. Именно Ларго заключал сделки с оптовыми покупателями, разбросанными по Мексике, Соединенным Штатам и Европе. Он один оценивал кредитоспособность как давно существующих преступных группировок, так и постоянного потока новичков, приходящих на смену тем, кого схватили и посадили за решетку. В свое время Хосе-Мария выдвинул идею предоставить монополию на поставку кокаина в Европу зловещей «Ндрангете», итальянской мафии с центром в Калабрии, области на мыске «сапога», зажатой между неаполитанской «Каморрой» и сицилийской «коза-нострой».
Вместе с ним в одном джипе, поскольку их самолеты приземлились практически одновременно, приехал Роберто Карденас, коренастый, покрытый шрамами бывший уличный боец из Картахены. Таможня и полиция в сотнях морских портов и аэропортов перехватывали бы груз кокаина в пять раз чаще, если бы не «помощь» подкупленных чиновников. Этот вопрос был очень важным, и им занимался Карденас, начиная от вербовки и кончая выплатами.
Последних двух участников совещания задержали непогода и расстояние. Уже должны были подавать обед, когда с извинениями появился Альфредо Суарес. Хоть он и опоздал, дон Диего встретил его с неизменным радушием, тепло поблагодарив подчиненного за согласие приехать, как будто у того был выбор.
Суарес и его мастерство были незаменимы для общего дела. Его специальностью была транспортировка. Обеспечить безопасный и надежный транзит всего кокаина вплоть до последнего грамма от лаборатории до места передачи за границей – вот в чем заключалась его задача. Под началом Суареса находились все до одного курьеры, все «ишаки», все корабли, большие сухогрузы и личные яхты, все самолеты, большие и маленькие, и все подводные лодки, вместе с экипажами и обслуживающим персоналом.
На протяжении многих лет шел спор, какая из двух стратегий лучше: переправлять кокаин маленькими партиями, но тысячами курьеров-одиночек или посылать огромные партии, но значительно меньшим числом.
Одни считали, что Картелю следует затопить оборонительные порядки двух континентов тысячами «ишаков», никчемных, ничего не знающих, перевозящих всего по несколько килограммов в чемоданах или всего по одному килограмму в желудке, проглоченному в маленьких полиэтиленовых пакетиках. Разумеется, кто‑то будет попадаться, но многим удастся пройти. Одним своим числом они сметут оборонительные порядки. Так было в теории.
Суарес выступал за альтернативный подход. На каждый континент требовалось переправлять по триста тонн, при этом Суарес проводил примерно сто операций в Соединенных Штатах и столько же в Европе. Партии были от одной до десяти тонн, что оправдывало вложение крупных средств и доскональное планирование. И если впоследствии получатели, забрав товар и расплатившись за него, хотели разбивать груз на крошечные партии, это было уже их дело.
Зато уж если провалы случались, то случались по‑крупному. Два года назад британский фрегат «Айрон дьюк», патрулирующий Карибское море, перехватил сухогруз и конфисковал пять с половиной тонн чистого кокаина. Стоимость товара составляла четыреста миллионов долларов, и это была не розничная стоимость, потому что кокаин еще не был разбавлен в соотношении один к шести.
Суарес заметно нервничал. На совещании предстояло обсудить еще одну потерю крупной партии товара. Катер американской береговой охраны захватил две тонны кокаина на рыбацкой шхуне, которая пыталась проскользнуть в уединенную бухту неподалеку от города Корпус-Кристи, штат Техас. Суарес понимал, что ему придется защищать свою стратегию всеми возможными способами.
Единственным, кого дон Диего держал на некотором расстоянии, был седьмой гость, коротышка Пако Вальдес. Если его внешность и казалась кому‑то нелепой, никто не смеялся. Ни здесь, ни где бы то ни было, никогда.
Даже в штиблетах на каблуке он едва дотягивал до пяти футов трех дюймов. При этом у него была непропорционально большая голова и, как это ни странно, детские черты лица, с гладкими черными волосами на макушке и поджатыми губками. Лишь пустые глаза выдавали садиста-психопата, кроющегося в этом маленьком теле.
Дон приветствовал Вальдеса учтивым кивком и тонкой улыбкой. Он не подал ему руку. Дон Диего знал, что человек, которого в преступном мире окрестили «Животным», однажды рукой вытащил у еще живого человека внутренности и бросил их на раскаленную сковороду. Он не был уверен, что Вальдес с тех пор мыл руки, а он был очень разборчивым. Но если шепнуть в ухо-пуговку фамилию, Животное сделает все, что нужно.
Еда была изысканная, вина были марочные, разговор велся напряженный. Альфредо Суарес защитил свои ворота. Его стратегия больших партий упрощала продвижение товара на рынок, «ублажение» иностранных чиновников и отмывание денег. Эти три аргумента решили дело. Суарес покинул поместье живым. Вальдес был разочарован.
В эти выходные британский премьер-министр провел совещание со «своими людьми», и снова в Чекерсе. Доклад Берригана был роздан всем присутствующим и прочитан в полной тишине. Затем наступил черед более краткого документа, составленного Коброй, с описанием его требований. Наконец настало время высказать мнения.
За круглым столом в изящном обеденном зале, который также использовался для совещаний, сидел секретарь кабинета, глава Министерства по делам государственной службы, мимо которого не могла пройти ни одна крупная инициатива. Рядом с ним сидел шеф Службы тайной разведки, не совсем точно именуемой в средствах массовой информации МИ-6, которую сами сотрудники называли просто «Конторой».
После ухода в отставку сэра Джона Скарлетта, известного советолога, простое слово «Шеф» (ни в коем случае не «генеральный директор») перешло к арабисту, свободно владеющему арабским и пуштунским языками, проведшему много лет на Ближнем Востоке и в Средней Азии.
И еще присутствовали трое представителей от вооруженных сил. Это были начальник штаба обороны, который затем в случае необходимости вкратце проинформирует начальника генерального штаба (сухопутные войска), начальника штаба военно-воздушных сил и первого морского лорда. Остальными двумя были начальник военных операций и начальник сил специального назначения. Все присутствующие знали, что трое военных в свое время служили в войсках специального назначения. Молодой премьер-министр, старше их по должности, но младше по возрасту, рассудил, что если эти трое плюс Шеф не найдут, чем возразить на предложения иностранца, этого не сможет сделать никто.
Прислуживали в Чекерсе неизменно представители Королевских ВВС. После того как сержант авиации подал кофе и удалился, началось обсуждение. Секретарь кабинета указал на возможные юридические последствия.
– Если этот человек, этот так называемый Кобра хочет… – он остановился, подыскивая подходящее слово, – развернуть кампанию против торговли кокаином, в которую уже замешаны многие государства, есть опасность того, что он попросит нас нарушить международный закон.
– Насколько я понимаю, американцы уже готовы на это пойти, – сказал премьер-министр. – Они собираются переквалифицировать кокаин из наркотика класса А в вещество, представляющее угрозу национальной безопасности. То есть сам Картель и все контрабандисты автоматически попадут в категорию террористов.
– А мы не можем последовать примеру американцев? – спросил начальник штаба обороны.
– Нам придется, – ответил секретарь кабинета. – И сделать это будет достаточно просто. Для этого потребуется статусное право, а не новый закон. Все очень тихо. Только об этом не должны проведать средства массовой информации. И охотники за сенсациями.
– Вот почему круг посвященных должен быть как можно меньше, – сказал Шеф. – Но даже в этом случае любую операцию нужно будет чертовски хорошо прикрывать.
– В свое время мы проводили тайные операции против Ирландской республиканской армии, – вмешался начальник сил специального назначения, – а в последнее время против «Аль-Каиды». И на поверхности была видна лишь верхушка айсберга.
– Господин премьер-министр, что именно хотят от нас наши кузены? – спросил начальник штаба обороны.
– Насколько я понял со слов президента, разведывательную информацию и опыт ведения тайных операций, – ответил премьер-министр.
Обсуждение шло своим чередом; вопросов было много, но ответов мало.
– Господин премьер-министр, а что вы хотите от нас? – Этот вопрос задал начальник штаба обороны.
– Ваш совет, джентльмены. Осуществимо ли это и следует ли нам принять участие?
Трое военных кивнули первыми. Затем начальник секретной службы. И, наконец, секретарь кабинета. Лично он терпеть не мог подобное. Если случится катастрофа…
Позднее, после того как премьер-министр, известив Вашингтон, предложил своим гостям на обед жаркое, пришел ответ из Белого дома. В нем говорилось: «Рады видеть вас на борту». Также была отправлена в Вашингтон просьба прислать в Лондон эмиссара. На первом этапе помощь нужна будет только в виде совета, ничего больше. Вместе с ответом пришла фотография. После обеда этой фотографией вместе с портвейном обнесли присутствующих.
На ней было лицо бывшей «тоннельной крысы» по имени Кэл Декстер.
Пока одни совещались в диких джунглях Колумбии, а другие – в ухоженных садах Букенгемшира, человек под кодовым именем Кобра напряженно работал в Вашингтоне. Как и начальник Службы тайной разведки за океаном, он в первую очередь был озабочен подходящей «легендой».
Поль Деверо основал благотворительный фонд помощи беженцам из стран третьего мира и оформил на него долгосрочную аренду убогого, неприметного склада в Анакостии, в нескольких кварталах от Форт-Макнэра. На последнем этаже находились административные помещения, а на нижних этажах хранились подержанные одеяла, одежда, палатки, обувь, брезент.
На самом деле административная работа в обычном смысле этого слова здесь почти не велась. Поль Деверо много лет отчаянно боролся с тем, чтобы ЦРУ из компактного, эффективного разведывательного ведомства превратилось в неповоротливую бюрократическую машину. Он терпеть не мог бюрократию, однако на самом деле ему был нужен центр связи, не имеющий себе равных, и он такой центр получил.
После Кэла Декстера следующим завербованным стал Джереми Бишоп, тоже вышедший в отставку, как и сам Деверо, но еще совсем недавно один из самых блестящих специалистов по компьютерам и связи в Форт-Миде, штат Мэриленд, где находится штаб-квартира Агентства национальной безопасности, огромный комплекс всевозможных устройств прослушивания, известный как «Дворец загадок».
Бишоп занялся созданием коммуникационного центра, в который в соответствии с указом президента должна была стекаться вся до последней крупицы информация о Колумбии и кокаине, добытая тринадцатью разведывательными ведомствами. Для этого потребовалась другая «легенда». Разведывательным ведомствам было сообщено, что Овальный кабинет распорядился подготовить общий доклад о борьбе с торговлей кокаином, объединяющий материалы докладов всех отдельных структур, и они обязаны оказать всестороннее содействие. Ведомства поворчали, но вынуждены были смириться. Новый «мозговой центр». Еще один доклад в двадцати томах, который никто никогда не прочитает. Что тут было нового?
И еще был вопрос денег. Еще работая в ЦРУ, в отделе, изучающем Советский Союз и страны Восточной Европы, Деверо познакомился с Бенедиктом Форбсом, бывшим банкиром с Уолл-стрит, которого пригласили в «контору» ради одной-единственной операции. Однако Форбс нашел новую работу более захватывающей, чем предостерегать простых вкладчиков о Берни Мейдоффе[11], и остался. Это было еще в годы холодной войны. К настоящему времени Форбс тоже уже вышел в отставку, но он ничего не забыл.
Его специальностью были тайные банковские счета. Содержать секретных агентов – занятие не из дешевых. Деньги нужны на зарплату, накладные расходы, премии, закупки, взятки. Для этой цели они должны размещаться на таких счетах, чтобы доступ к ним имели как собственные агенты, так и зарубежные «кадры». И в этом заключался гений Форбса. Никто так и не смог проследить его аккуратные «гнезда с яйцами», а КГБ действительно очень старался. Как правило, финансовый след позволяет выйти на предателя.
Форбс начал выкачивать выделенные доллары из ошеломленного Министерства финансов, размещая их там, где их можно было получить при первой необходимости. В компьютерный век тайные хранилища можно было устраивать где угодно. Бумажная волокита для отсталых кретинов. Несколько нажатий на клавиатуре компьютера – и человек может удаляться на покой, обеспеченный до конца дней своих, если, конечно, нажимать нужные клавиши.
Устроив штаб, Деверо отправил Кэла Декстера за океан с первым поручением.
– Мне нужно, чтобы ты отправился в Лондон и купил два корабля, – сказал он. – Похоже, англичане присоединятся к нам. Воспользуемся же этим. Они в этом сильны. Будет основана подставная компания. Она получит средства. Эта компания и станет номинальным покупателем кораблей. После чего она исчезнет.
– Какие именно корабли нужны? – спросил Декстер.
Кобра протянул листок бумаги, который лично отпечатал на машинке.
– Запомни и сожги. Пусть англичане помогут тебе советом. На этой бумаге есть имя и личный номер телефона человека, с которым надо будет связаться. Ничего не доверяй бумаге и, разумеется, тем более компьютеру или сотовому телефону. Держи все в голове. Это единственное неприкосновенное, что у нас осталось.
Хотя Декстер не мог этого знать, телефон, по которому он должен был позвонить, зазвонил бы в большом здании из песчаника на берегу Темзы в местечке, известном как Воксхолл-Кросс. Обитатели здания так его никогда не называли – только «кабинет». Это была штаб-квартира британской Службы тайной разведки.
На листе бумаги, который нужно было сжечь, была написана фамилия Медликотт. На самом деле на звонок ответит заместитель главы тайной разведки, чья фамилия была вовсе не Медликотт. Однако использование этого кодового слова сообщит «Медликотту», с кем он разговаривает: с янки по фамилии Декстер.
И «Медликотт» предложит Декстеру вместе навестить в одном элитном клубе на Сент-Джеймс-стрит некоего Кранфорда, чья настоящая фамилия не Кранфорд. Там они отобедают втроем, и как раз третий человек и будет знать все о кораблях.
Эта запутанная процедура родилась в ходе утреннего совещания в «кабинете», состоявшегося за два дня до этого. Закрывая совещание, глава тайной разведки заметил:
– Да, кстати, через пару дней к нам приезжает один американец. Премьер-министр попросил ему помочь. Этот янки хочет купить корабли. Скрытно. Есть у нас кто‑нибудь, кто что‑то смыслит в кораблях?
Все задумались.
– Есть у меня один знакомый, он председатель правления главной брокерской фирмы агентства «Ллойдс» в Сити, – наконец сказал начальник отдела западного полушария.
– Насколько хорошо вы с ним знакомы?
– Я как‑то сломал ему нос.
– Как правило, это говорит о достаточно близком знакомстве. Он вывел вас из себя?
– Нет. Мы с ним играли в «стенку».
Последовала небольшая пауза. Эта фраза означала, что оба человека учились в сверхзакрытой престижной школе Итон, единственном месте, где играют в странную игру под названием «стенка».
– Что ж, пригласите янки на обед вместе с вашим другом, разбирающимся в кораблях, и посмотрите, сможет ли тот помочь скрытно купить то, что нужно. Возможно, он получит за это щедрые комиссионные. Компенсацию за сломанный нос.
Совещание закончилось. В назначенный срок позвонил Декстер из своего номера в скромной гостинице «Монкальм». «Медликотт» передал американца своему коллеге «Кранфорду»; тот записал номер телефона и сказал, что перезвонит. И он перезвонил, через час, чтобы договориться отобедать на следующий день вместе с сэром Эбхеем Вармой в клубе «Брукс».
– И, боюсь, потребуется костюм и галстук, – добавил «Кранфорд».
– Ничего страшного, – ответил Декстер. – Кажется, я еще не забыл, как завязывать галстук.
«Брукс» – довольно небольшой клуб на западной стороне Сент-Джеймс-стрит. Как и на всех остальных клубах, на нем нет таблички с названием. Мудрость подобного подхода заключается в том, что если вы член или приглашены в гости, вы знаете, где клуб, а в противном случае это все равно не имеет значения. Однако «Брукс» обычно узнают по горшкам с декоративными кустами по обе стороны от входа. Подобно всем клубам Сент-Джеймс-стрит, у «Брукса» есть свои завсегдатаи: как правило, это государственные служащие высшего звена и изредка сотрудники разведывательных ведомств.
Как выяснилось, Эбхей Варма являлся председателем совета правления крупной брокерской компании «Стейплхерст», специализирующейся на судоходстве и расположенной в средневековом квартале неподалеку от Олдгейта. Как и «Кранфорду», ему было пятьдесят пять лет; он был невысокий, полный и жизнерадостный. Но до того как Варма потолстел на многочисленных ужинах Сити, он прекрасно играл в сквош.
По обычаю, за столом разговор велся ни о чем – погода, урожай, как прошел перелет через Атлантику; затем они перешли в библиотеку, наслаждаться кофе и портвейном. Здесь, где никто не мог их слышать, они смогли расслабиться под пристальными взглядами портретов кисти мастеров позапрошлого века и поговорить о деле.
– Мне нужно купить два корабля. Очень тихо, не привлекая к себе внимания; сделка должна быть совершена от имени подставной компании в каком‑нибудь налоговом раю.
Сэр Эбхей нисколько не удивился. Подобное происходило сплошь и рядом. Разумеется, из‑за налогов.
– Какие именно корабли нужны? – спросил он.
Он даже не думал спрашивать, чьи интересы представляет американец. За него поручился «Кранфорд», и этого было достаточно. В конце концов, они вместе учились в школе.
– Не знаю, – ответил Декстер.
– Очень щекотливый вопрос, – сказал сэр Эбхей. – Я хочу сказать, раз вы не знаете. Корабли бывают самых разных размеров и назначений.
– В таком случае, сэр, позвольте быть с вами откровенным. Я хочу отвести эти корабли на какую‑нибудь укромную верфь и там переоборудовать.
– А, полная переделка. Никаких проблем. Во что они должны превратиться в конечном счете?
– Сэр Эбхей, надеюсь, это останется между нами?
Брокер бросил взгляд на разведчика, словно спрашивая, за кого нас принимает этот парень?
– То, что говорится в «Бруксе», в «Бруксе» и остается, – пробормотал «Кранфорд».
– Что ж, эти корабли должны превратиться в плавучие базы «морских котиков»[12] ВМФ Соединенных Штатов. Безобидные на вид, совершенно небезобидные внутри.
Сэр Эбхей Варма просиял.
– Ага, крутые штучки, да? Что ж, это хоть как‑то проясняет дело. Полное переоснащение. Я бы не советовал вам связываться с какими бы то ни было танкерами. Не та форма корпуса, невозможно полностью очистить и слишком много труб. То же самое с рудовозами. Форма корпуса та, что надо, но они, как правило, огромные, гораздо больше, чем вам нужно. Я бы остановился на сухогрузе, на зерновозе – эти корабли можно переоборудовать в соответствии с требованиями владельца. Чистые, сухие, легко переоснастить, на палубе люки, чтобы быстро загружать и выгружать ваших ребят.
– Вы поможете мне купить два таких корабля?
– Только не «Стейплхерст», мы занимаемся страховкой, но, разумеется, в нашем деле мы знаем всех и вся, по всему миру. Я сведу вас с нашим управляющим директором Полом Эгейтом. Молодой, но очень толковый.
Встав, сэр Эбхей протянул свою визитную карточку.
– Загляните ко мне завтра. Пол тотчас же с вами встретится. Лучшего совета вы не получите во всем Сити. Причем совершенно бесплатного. Спасибо за обед, Барри. Передай шефу огромный привет.
Они спустились вниз, вышли на улицу и расстались.
Хуан Кортес завершил работу и выбрался из чрева грузового судна водоизмещением четыре тысячи тонн, где он творил свое волшебство. После темноты нижнего трюма осеннее солнце показалось ему ослепительным. Настолько ярким, что Кортесу захотелось снова надеть свою маску сварщика. Но он ограничился темными очками, давая зрачкам привыкнуть к свету.
Его грязный комбинезон, промокший от пота, лип к обнаженному телу. Под ним на Кортесе были надеты одни только трусы. Жара внизу стояла свирепая.
Необходимости ждать не было. Те, кто заказал работу, придут утром. Кортес покажет им, что он сделал и как работает потайная дверь. Обнаружить полость под внутренней обшивкой корпуса было практически невозможно. Кортесу щедро заплатят. Ему не было дела до того, какую контрабанду будут перевозить в тайном отсеке, который он смастерил, а если глупые гринго любят засовывать белый порошок себе в нос, до этого ему тоже нет никакого дела.
Его дело заключалось в том, чтобы одевать свою верную жену Ирину, добывать хлеб на стол и учебники в портфель сына Педро. Кортес убрал свой инструмент в шкафчик и прошел к своей машине, скромному «Форду Пинто». В опрятном бунгало, большой гордости для рабочего человека, расположенном в чистом частном жилом районе у подножия холма, его ждали долгий, ласковый душ, поцелуй Ирины, объятия Педро, сытная трапеза и несколько бутылок пива перед плазменным телевизором. Кортес, счастливый человек, лучший сварщик в Картахене, поехал домой.
Кэл Декстер знал Лондон, но не слишком хорошо, а с оживленным деловым районом, который назывался просто Сити, или Квадратная миля, он вообще не был знаком. Но черное такси, которым управлял истинный кокни, родившийся и выросший в миле к востоку от Олдгейта, без проблем довезло его до нужного места. Декстера высадили без пяти одиннадцать у дверей страховой компании, расположенной в узком переулке, ведущем к монастырю, чье прошлое уходило корнями во времена Шекспира. Улыбающаяся секретарша проводила его на второй этаж.
Пол Эгейт занимал маленький кабинет, заполненный стеллажами; стены украшали фотографии грузовых судов в рамках. Трудно было представить, что в этой каморке заключаются страховые сделки стоимостью миллионы фунтов. Лишь новенький компьютерный монитор говорил о том, что отсюда совсем недавно не вышел Чарльз Диккенс.
Впоследствии Декстер узнал, насколько обманчив деловой центр Лондона, насчитывающий много веков, где каждый день одних только комиссионных выплачивается десятки миллиардов. Эгейту было около сорока; он встретил гостя в рубашке с коротким рукавом, без галстука, радушный и дружелюбный. Сэр Эбхей вкратце рассказал ему суть дела, не вдаваясь в подробности. Он сказал, что американец представляет новую компанию, которая хочет приобрести два сухогруза, предпочтительно зерновоза, которые можно будет переоснастить под требования заказчика. Для какой именно цели будут использоваться корабли, сэр Эбхей не уточнил. Эгейту не нужно было это знать. Компания «Стейплхерст» должна была помочь американцу советом и свести его с кем нужно в мире кораблей. Американец приходился другом другу сэра Эбхея. Комиссионных с него не возьмут.
– Сухогрузы? – спросил Эгейт. – Бывшие зерновозы. Вы пришли на рынок как раз вовремя. При нынешнем состоянии мировой экономики лишнего тоннажа сейчас достаточно. Кто‑то в море, большинство на приколе. Но вам будет нужен брокер, чтобы вас не ободрали как липку. У вас есть кто‑нибудь на примете?
– Нет, – признался Декстер. – Кого вы бы посоветовали?
– Ну, наш мир довольно тесен, и все мы знаем друг друга. В пределах полумили отсюда конторы Кларксона, Бремара-Сископа, Гэлбрейта и Гибсонса. Все они занимаются продажей, покупкой, чартером. За определенное вознаграждение, разумеется.
– Разумеется.
В шифрованном сообщении, полученном Декстером из Вашингтона, сообщалось о новом счете, открытом в банке на острове Гернси, укромном налоговом раю, который уже долгое время безуспешно пытался прикрыть Европейский союз. Там также было имя банковского работника, с которым нужно было связаться, и кодовое число, необходимое для получения доступа к средствам.
– С другой стороны, хороший брокер, пожалуй, сбережет покупателю гораздо больше денег, чем возьмет в качестве гонорара. У меня есть хороший друг в компании «Парксайд». Он позаботится о том, чтобы у вас все сложилось наилучшим образом. Позвонить ему?
– Будьте добры.
Эгейт разговаривал по телефону пять минут.
– Этого человека зовут Саймон Линли, – сказал он, записывая на листке адрес. – Это всего в пятистах ярдах. Выйдите и сразу повернете налево. На Олдгейт снова налево. Идете прямо пять минут, затем спрашиваете Джапитер-Хаус. Вам любой скажет. Удачи.
Допив кофе, Декстер пожал Полу Эгейту руку и вышел. Указания были как нельзя лучше. Через пятнадцать минут Декстер был на месте. Джапитер-Хаус являл собой полную противоположность штаб-квартире «Стейплхерста»: ультрасовременное здание из стали и стекла. Бесшумные скоростные лифты. Компания «Парксайд» располагалась на одиннадцатом этаже. В панорамные окна был виден купол собора Святого Павла, стоящего на возвышенности в двух милях к западу. Линли встретил Декстера у дверей лифта и проводил в маленький зал для совещаний. Тотчас же появились кофе и булочки с имбирем.
– Вы желаете купить два сухогруза, предпочтительно зерновоза? – спросил Линли.
– Не я, мои клиенты, – поправил Декстер. – Они с Ближнего Востока. И хотят сохранить полную конфиденциальность. Отсюда подставная компания, которую я возглавляю.
– Понятно.
Линли нисколько не смутился. Ему уже приходилось иметь дело с арабскими бизнесменами, которые надули своего шейха, но при этом не хотят оказаться за решеткой. Подобное происходит сплошь и рядом.
– Каких размеров корабли нужны вашим клиентам?
Декстер ничего не смыслил в водоизмещении, но он знал, что в главном трюме надо будет разместить маленький вертолет с разложенным несущим винтом. Он перечислил размеры.
– Около двадцати тысяч нетто-регистровых или двадцати восьми тысяч брутто-регистровых тонн, – сказал Линли.
Он застучал по клавиатуре компьютера. В конце длинного стола ожил большой экран, чтобы было видно обоим. Появились возможные варианты. Фримантл, Австралия. Канал Святого Лаврентия, Канада. Сингапур. Чесапикский залив, США.
– Похоже, самый большой репертуар у КСК, Китайской судоходной компании, штаб-квартира которой находится в Шанхае, но мы имеем дело с гонконгским отделением.
– Коммунисты? – спросил Декстер, которому много приходилось убивать их в «железном треугольнике».
– О, теперь мы об этом больше не беспокоимся, – усмехнулся Линли. – В наши дни это самые беспощадные капиталисты в мире. Но при этом скрупулезно честные. Если они обещают доставить товар, товар будет на месте. И еще есть «Игл балк» в Нью-Йорке. Для вас так ближе к дому. Хотя это не имеет значения. Или имеет?
– Мои клиенты хотят лишь скрыть истинного владельца, – сказал Декстер. – Оба корабля будут отведены в укромную верфь для переоснащения и переоборудования.
Линли подумал: «Шайка мошенников, которые, вероятно, собираются переправлять какой‑то очень стремный груз, поэтому они хотят переоборудовать корабли, снабдить их новыми документами и вывести в море неузнаваемыми. И что с того? Ближний Восток кишит такими; времена нынче трудные, а деньги везде деньги». Но вслух он этого не сказал.
А сказал он вот что:
– Конечно. На юге Индии есть очень хорошие верфи, где не задают лишних вопросов. У нас есть на них выход через нашего человека в Мумбае. Если мы будем представлять ваши интересы, мы заключим меморандум о соглашении и вы заплатите нам аванс в счет комиссионных. Я бы вам посоветовал: как только корабли будут приобретены, оформите их на сингапурскую управляющую компанию «Тейм». И с этого момента, получив новые названия, корабли исчезнут. «Тейм» никогда и никому не рассказывает о своих клиентах. Где я смогу вас найти, мистер Декстер?
В сообщении от Деверо также содержались адрес, номер телефона и электронная почта только что купленного конспиративного дома в Фэрфаксе, штат Виргиния, которому предстояло выполнять роль почтового ящика. Творение Деверо, этот дом нигде не значился, проследить его было невозможно, и в случае необходимости всю его деятельность можно было свернуть за шестьдесят секунд. Декстер назвал адрес. Через сорок восемь часов меморандум был подписан и возвращен обратно. Саймон Линли начал охоту. Ему потребовалось два месяца, но еще до конца года два бывших зерновоза были переданы заказчику.
Один пришел из Чесапикского залива, штат Мэриленд, другой стоял на якоре в порту Сингапура. Деверо не собирался сохранять на кораблях команды. С моряками щедро расплатились.
С кораблем, купленным в Америке, все было просто, поскольку он находился рядом с домом. Новая команда из военнослужащих ВМС США, выдающих себя за моряков торгового флота, взяла судно в свои руки, быстро ознакомилась с ним и вывела в Атлантику.
Группа моряков британского королевского ВМФ вылетела в Сингапур, также выдавая себя за моряков торгового флота, приняла корабль и вывела его в Малаккский пролив. Им предстоял более короткий морской переход. Оба корабля взяли курс на небольшую зловонную верфь на побережье Индии, к югу от Гоа, которая использовалась в основном для утилизации списанных судов. На ней царило преступное пренебрежение нормами безопасности, рабочие подвергались постоянному воздействию ядовитых химических веществ. Смрад на верфи стоял просто невыносимый, вот почему ни у кого не возникало желания посмотреть, что же там происходит.
Когда два корабля Кобры вошли в бухту и бросили якорь, они буквально перестали существовать. По новым документам их новые названия были без лишней огласки внесены в международный судовой реестр Ллойда. Они были записаны как зерновозы, принадлежащие сингапурской компании «Тейм».
Церемония из уважения к пожеланиям страны-донора состоялась в посольстве Соединенных Штатов на улице Абилиу-Маседу в Прае, столице Кабо-Верде, на острове Сантьягу. Вела церемонию со свойственным ей обаянием посол Марианна Майлс. Присутствовали также министры природных ресурсов и обороны Кабо-Верде.
Для большего веса прилетел американский адмирал, которому предстояло подписать соглашение от имени Пентагона. Адмирал не имел ни малейшего понятия о том, что он здесь делает, но два белоснежных парадных мундира, адмирала и его адъютанта, смотрелись очень впечатляюще, как и должно было быть.
Посол Майлс предложила напитки и закуски; все необходимые документы были разложены на столе для совещаний. Еще на церемонии присутствовали военный атташе посольства и представитель Государственного департамента, по имени Кэлвин Декстер.
Первыми поставили свои подписи министры Кабо-Верде, затем адмирал и, наконец, посол. Оба экземпляра были скреплены печатями республики Кабо-Верде и Соединенных Штатов, и соглашение об оказании помощи вступило в силу. С этой минуты можно было приступать к работе.
После того как все дела были сделаны, бокалы наполнились игристым вином для обязательных тостов, и министр природных ресурсов Островов Зеленого Мыса произнес речь по‑португальски. Усталому адмиралу казалось, что речь продолжалась бесконечно, он не понял из нее ни одного слова. Поэтому адмирал улыбался, гадая, зачем его забрали с площадки для гольфа под Неаполем и отправили на нищий архипелаг, затерявшийся в просторах Атлантики в трехстах милях от побережья Западной Африки.
Причина этого, попытался объяснить в самолете адмиралу его адъютант, заключалась в том, что Соединенные Штаты, неизменно щедрые по отношению к странам третьего мира, решили помочь республике Кабо-Верде. На островах не было никаких природных ресурсов за исключением одного: море вокруг них кишело рыбой. Военно-морской флот республики состоял из одного-единственного старенького патрульного катера, а военно-воздушные силы вообще отсутствовали.
В связи с повсеместным ростом рыбного браконьерства, учитывая ненасытный аппетит восточных стран к свежей рыбе, территориальные воды Островов Зеленого Мыса в пределах двухсотмильной зоны, по закону принадлежащие республике, подвергались постоянным нападкам браконьеров.
Соединенные Штаты должны были взять в свои руки аэродром на уединенном острове Фогу, взлетно-посадочная полоса которого была как раз только что модернизирована за счет безвозмездной помощи Европейского союза. Там ВМС США собирались создать центр подготовки летчиков, также безвозмездно.
Когда все будет готово, отряд бразильских (потому что государственный язык там тоже португальский) военных инструкторов переместится в центр с дюжиной учебных самолетов «Тукано» и займется созданием службы воздушной охраны рыболовства, обучая специально отобранных курсантов-летчиков Кабо-Верде. Имея в своем распоряжении «Тукано», обладающие большой дальностью полета, они смогут патрулировать океан, обнаруживать злоумышленников и наводить на них катер береговой охраны.
Да, задумано все превосходно, соглашался адмирал, хотя он и не мог никак смириться с тем, что его оторвали от гольфа как раз тогда, когда он уже подходил к предпоследней лунке.
Покидая посольство, адмирал предложил человеку из госдепа подвезти его до аэропорта на посольском лимузине.
– Мистер Декстер, хотите, я подброшу вас до Неаполя? – спросил он.
– Вы очень любезны, адмирал, но я возвращаюсь в Лиссабон, затем в Лондон и оттуда в Вашингтон.
Они расстались в аэропорту Праи. Самолет военно-морской авиации с адмиралом на борту вылетел в Италию. Кэл Декстер дождался регулярного рейса до Лиссабона.
Месяц спустя первый огромный вспомогательный корабль ВМФ доставил американских военно-морских инженеров к подножию конуса потухшего вулкана, занимающего девяносто процентов острова Фогу, названного так потому, что по‑португальски это слово означает «огонь». Корабль встал на якоре на внешнем рейде, где ему предстояло выполнять функцию плавучей базы для инженеров: маленький кусочек родины со всеми домашними удобствами.
«Морские пчелки»[13] гордятся тем, что могут выстроить где угодно все что угодно, однако неразумно разлучать их с бифштексами из канзасской говядины, жареной картошкой и галлонными банками кетчупа. Все работает лучше на правильном горючем.
Потребовалось шесть месяцев, но существующий аэродром мог принимать военно-транспортные самолеты «Геркулес», так что со снабжением и отпусками никаких проблем не было. Помимо этого небольшие суда доставляли балки, блоки, цемент и все остальное, необходимое для строительства, а также продовольствие, соки и даже питьевую воду.
Немногочисленные креолы, проживающие на Фогу, с восхищением наблюдали за тем, как муравьиная армия выплеснулась на берег и захватила их маленький аэродром. Раз в день приходил челнок с Сантьягу и уходил, освободив палубу от строительного оборудования.
Когда все работы будут завершены, учебный центр подготовки летчиков получит, в дополнение к уже существующей гостинице для гражданских пассажиров, общежитие для курсантов, коттеджи для инструкторов, ремонтные мастерские, хранилище горючего с керосином для турбовинтовых «Тукано» и центр связи.
Если кто‑то из строителей и замечал что‑либо странное, то молчал об этом. Также под контролем сотрудника Пентагона по фамилии Декстер, регулярно прилетавшего на гражданском самолете, были возведены и другие сооружения. В скалистом склоне вулкана укрылся просторный ангар со стальными воротами. А также хранилище горючего Джей-пи-5, которое не используют «Тукано», и арсенал.
– Можно подумать, – пробормотал главный старшина О'Коннор, проверяя стальные ворота ангара, спрятанного в скале, – что кто‑то собирается вести войну.
Глава 04
На площади Боливара, названной в честь великого освободителя, стоят некоторые из самых старых зданий не только в Боготе, но и во всей Южной Америке. Она является центром Старого города.
Здесь побывали конквистадоры, жадные до бога и до золота, которые привели с собой первых католических миссионеров. В 1604 году иезуиты основали на одном углу площади школу Сан-Бартоломе, а неподалеку от нее была воздвигнута церковь Святого Игнатия, в честь основателя ордена Игнатия Лойолы. В противоположном конце стоит оригинальное здание Национального отделения Общества Иисуса.
Несколько лет назад отделение официально переехало в современное здание в новом районе города. Однако глава колумбийских иезуитов отец-наместник Карлос Руис в испепеляющем зное, несмотря на прелести современных систем кондиционирования, по‑прежнему предпочитал прохладные каменные стены и плиты старого здания.
Именно здесь одним сырым декабрьским утром он принял своего американского гостя. Сидя за массивным дубовым письменным столом, привезенным много лет назад из Испании и потемневшим от времени, отец Карлос теребил в руках рекомендательное письмо с просьбой согласиться на эту встречу. Письмо пришло от его брата во Христе, директора Бостонского колледжа; отказать было невозможно, но любопытство не является грехом. Что нужно этому человеку?
Молодой послушник проводил Поля Деверо в кабинет главы национального отделения. Отец Карлос встал и прошел навстречу гостю. Тот оказался приблизительно одних с ним лет, библейские трижды по двадцать и десять, поджарый, в элегантной шелковой рубашке, клубном галстуке и кремовом тропическом костюме. Никаких джинсов, никаких волос на шее. Отец Руис мысленно отметил, что ему еще никогда не приходилось встречаться с янки-шпионом, однако письмо из Бостона было очень откровенное.
– Святой отец, мне очень неловко начинать с просьбы, но я должен так поступить. Мы можем рассматривать все, что будет сказано в этом кабинете, попадающим под печать исповеди?
Склонив голову, отец Руис молча указал гостю на кастильское кресло, обтянутое кожей. Сам он вернулся на свое место за письменным столом.
– Чем я могу вам помочь, сын мой?
– Наш президент лично попросил меня помочь уничтожить кокаиновую промышленность, которая причиняет страшные бедствия нашей стране.
Дальше можно было не объяснять, зачем он приехал в Колумбию. Словом «кокаин» было сказано все.
– Такие попытки уже предпринимались неоднократно. Много раз. Но аппетит в вашей стране огромный. Если бы не было этого прискорбного аппетита к белому порошку, не было бы и его производства.
– Верно, – подтвердил американец, – спрос всегда рождает предложение. Но обратное также верно. Предложение будет всегда создавать спрос. Рано или поздно. Если предложение иссякает, аппетит быстро сходит на нет.
– С «сухим законом» так не получилось.
Деверо был готов к такому возражению. «Сухой закон» явился самой настоящей катастрофой. Он только породил огромный криминальный мир, который после его отмены переключился на иные виды преступной деятельности. Общая стоимость ущерба на протяжении многих лет составила триллионы долларов.
– Мы считаем, святой отец, что в данном случае сравнение неправомерно. Существуют тысячи источников получить стакан вина или рюмку виски.
На самом деле он имел в виду: «Но кокаин поступает только отсюда». Надобности произносить это вслух не было.
– Сын мой, мы, Общество Иисуса, стараемся быть силой добра. Но на собственном ужасном опыте мы выяснили, что причастность к политике и государственным делам, как правило, приводит к катастрофическим последствиям.
Деверо всю свою жизнь провел в сфере шпионажа. Он уже давно пришел к выводу, что крупнейшим в мире ведомством по сбору разведывательной информации является Римско-католическая церковь. Через свою вездесущность она все видела, через таинство исповеди она все слышала. И заявление о том, что на протяжении полутора с лишним тысяч лет церковь никогда не поддерживала императоров и князей или, наоборот, не выступала против них, было просто смешным.
– Но если вы видите зло, вы с ним боретесь, – сказал Деверо.
Глава национального отделения был слишком хитер, чтобы попасться в такую ловушку.
– Сын мой, что вам нужно от нашего общества?
– В Колумбии вы повсюду, святой отец. Ваши молодые священники, общаясь с паствой, бывают во всех уголках страны, во всех городах и деревнях…
– И вы хотите, чтобы они стали осведомителями? Вашими? Стали работать на далекий Вашингтон? Они также соблюдают тайну исповеди. То, что говорится им в тесной кабинке исповедальни, никогда не может быть разглашено.
– А если корабль везет груз отравы, которая загубит много молодых жизней, оставив за собой след скорби, эта информация также является священной?
– Нам обоим известно, что тайна исповеди неприкосновенна.
– Но корабль не может исповедоваться, святой отец. Даю вам слово, ни один моряк не умрет. Я мыслю исключительно в рамках перехвата и конфискации.
Деверо сознавал, что теперь ему также придется исповедоваться в грехе лжи. Но другому священнику, далеко отсюда. Не здесь. И не сейчас.
– То, о чем вы просите, крайне рискованно; люди, которые занимаются этим мерзким ремеслом, безжалостные и жестокие.
Вместо ответа американец достал из кармана один предмет. Это был маленький и очень компактный сотовый телефон.
– Святой отец, мы с вами родились и выросли задолго до того, как было изобретено вот это. Теперь такие штучки есть у всех молодых и у большинства тех, кто в возрасте. Для того чтобы отправить короткое послание, даже не нужно говорить…
– Я знаю, сын мой, что такое текстовые сообщения.
– В таком случае, вы поймете, что такое шифрование. Эти сообщения будут зашифрованы так, что никакой Картель никогда не сможет их расшифровать. Я прошу только название корабля с отравой на борту, который направляется ко мне на родину, чтобы уничтожать ее молодежь. Ради наживы. Ради денег.
Глава национального отделения позволил себе тонкую улыбку.
– Вы умеете убеждать, сын мой.
Кобре осталось разыграть еще одну, последнюю карту.
– В городе Картахена есть памятник Святому Петеру Клаверу из Общества Иисуса.
– Разумеется. Мы чтим его память.
– Сотни лет назад он сражался со злом рабства. И работорговцы предали его мучительной смерти. Святой отец, заклинаю вас. Торговля наркотиками – это такое же страшное зло, как и торговля рабами. И в том, и в другом случае товаром является человеческое горе. И поработителем необязательно должен быть человек; это может быть наркотик. Работорговцы забирали тела молодых людей и издевались над ними. Наркотик отнимает душу.
Несколько минут отец Карлос смотрел из окна на площадь Симона Боливара, человека, освободившего народы.
– Я хочу помолиться, сын мой. Вы можете вернуться через два часа?
Деверо пообедал в открытом кафе на улице, отходящей от площади. Когда он вернулся, отец-наместник уже принял решение.
– Я не могу приказать делать то, о чем вы просите. Но я могу объяснить своим священникам, чего вы хотите. Если тайна исповеди не будет нарушена, им предстоит принимать решения самим. Можете раздать свои маленькие машинки.
Из всех своих соратников по Картелю Альфредо Суаресу наиболее тесно приходилось работать с Хосе-Марией Ларго, занятым продвижением товара на рынок. Это был вопрос учета каждой партии груза, вплоть до последнего килограмма. Суарес отправлял их, одну за другой, но необходимо было знать, сколько товара дошло до покупателя и сколько было перехвачено правоохранительными органами.
К счастью, о каждой крупной перехваченной партии наркотиков ПОО тотчас же трубили через средства массовой информации. Они искали славы, благодарности, неизменно стремясь выбить у своих правительств более щедрый бюджет. Правила Ларго были простые и железные. Крупным покупателям разрешалось выплачивать пятьдесят процентов стоимости товара (а это была цена, установленная Картелем) при оформлении заказа. Баланс предстояло сводить после передачи груза, что являлось переходом его к новому хозяину. Мелкие игроки должны были делать стопроцентную предоплату.
Если банды и мафии сдирали с рядовых покупателей астрономические суммы, это было их дело. Если они действовали небрежно, если в их ряды проникали полицейские осведомители и они теряли товар, это также было их дело. Но конфискация груза после доставки не освобождала их от необходимости расплатиться по долгам.
И вот когда какая‑нибудь банда, заплатив только половину стоимости, теряла товар в результате действий полиции и отказывалась выплачивать остальное, требовались меры силового воздействия. Дон Диего непреклонно требовал преподавать упрямым и несговорчивым страшные уроки. Картель просто панически боялся двух вещей: кражи активов и утечки информации. Ни то, ни другое не прощалось и не забывалось, какую бы цену ни приходилось платить за возмездие. Оно должно было свершиться. Таков был закон дона… и он работал.
Лишь общаясь со своим коллегой Ларго, Суарес мог узнавать с точностью до килограмма, какая часть отправленного груза была перехвачена до того, как дошла до покупателя.
Только это могло показать ему, какие способы транспортировки приводят к успеху с наибольшей вероятностью, а какие – с наименьшей.
Ближе к концу 2010 года Суарес подсчитал, что объем перехваченного груза остается примерно таким же, как и всегда: между десятью и пятнадцатью процентами. Учитывая семизначные цифры прибыли, это было вполне приемлемо. Но Суаресу хотелось довести процент потерь до однозначных цифр. Если кокаин перехватывали, пока он еще находился в собственности Картеля, все убытки нес именно Картель. И дону Диего это совсем не нравилось.
Предшественник Суареса десять лет назад, на рубеже веков все свои силы сосредоточил на подводных лодках. Идея состояла в том, чтобы строить небольшие суда с прочным корпусом, дизельным двигателем и командой из четырех человек, берущие на борт до десяти тонн груза, включая продовольствие и горючее, способные погружаться на перископную глубину.
Даже лучшие из этих лодок не погружались глубоко. Это им было не нужно. Над поверхностью воды торчал лишь плексигласовый купол с головой капитана, чтобы он мог управлять судном, и шнорхель, труба для подачи воздуха, необходимого для работы дизеля.
По замыслу, эти невидимые подводные лодки должны были медленно, но совершенно незаметно красться вдоль побережья Тихого океана от Колумбии до севера Мексики, доставляя крупные партии мексиканской мафии, которой затем уже предстояло переправлять кокаин через границу Соединенных Штатов. И это работало… какое‑то время. Затем произошла катастрофа.
За разработкой и строительством этих подводных лодок стоял Энрико Поррокарреро, выдававший себя за безобидного ловца креветок из Буэнавентуры, небольшого городка на юге тихоокеанского побережья страны. Но полковник Дос-Сантос вышел на него.
То ли Поррокарреро заговорил «под нажимом», то ли при обыске у него были найдены какие‑то заметки: главное то, что верфи, на которых строились подводные лодки, были обнаружены, и в дело вступил военно-морской флот. Когда капитан Герман Борреро закончил работу, от корпусов шестидесяти судов, находившихся в различных стадиях постройки, остались дымящиеся остовы. Убытки Картеля не поддавались исчислению.
Вторая ошибка предшественника Суареса заключалась в том, что значительную долю товара он отправлял в Соединенные Штаты и Европу одиночками-«ишаками», доставляющими крошечные партии по одному-два килограмма. Это означало, что для переправки всего пары тонн требовалась тысяча курьеров.
По мере того как рост исламского фундаментализма приводил к усилению мер безопасности в западном мире, багаж пассажиров все чаще и чаще просвечивали рентгеновскими лучами, выявляя в нем противозаконное содержимое. Это привело к тому, что «ишаки» перешли на перевозку кокаина в собственных желудках. Глупцы, готовые идти на риск, лишали свой пищевод чувствительности с помощью новокаина, после чего заглатывали до сотни пакетиков, содержащих по десять граммов каждый.
У некоторых пакетики рвались прямо в желудке, и они умирали с пеной у рта на полу аэропорта. На других доносили бдительные стюардессы, заподозрившие неладное, поскольку пассажир ничего не ел и не пил на протяжении всего продолжительного перелета. Таких отводили в сторону, заставляли выпить сироп из фиников и сажали на унитаз с сетчатым фильтром внизу. Американские и европейские тюрьмы были переполнены такими бедолагами. И все же за счет огромных объемов и вследствие одержимости западных стран правами человека до восьмидесяти процентов товара доставлялось по назначению. Но затем предшественника Суареса злой рок сразил во второй раз.
Впервые это было опробовано в английском Манчестере, и опыт оказался удачным. Устройство под названием «аппарат виртуального рентгеновского обследования» не просто показывал пассажира словно полностью обнаженным, но также выявлял имплантаты, введения в задний проход и содержимое кишечника. Устройство работало настолько бесшумно, что его можно было устанавливать под стойкой пограничника, осуществляющего паспортный контроль, и другой сотрудник правоохранительных органов в соседнем помещении изучал предъявителя паспорта от гортани до ягодиц. По мере того как все больше аэропортов и морских вокзалов оснащались новыми аппаратами, процент перехвата «ишаков» стремительно взлетал до небес.
В конце концов терпение дона Диего иссякло. Он распорядился заменить человека, отвечающего за это направление работы, навсегда. Его место занял Суарес.
Суарес был ярым сторонником крупных партий, и его цифры отчетливо показывали, какие пути транспортировки лучшие. Для Соединенных Штатов это были надводные суда и самолеты, доставлявшие груз через Карибское море в северные районы Мексики и на южное побережье США. Бóльшую часть пути товар преодолевал на судах торгового флота, после чего прямо в море перегружался на частные суда, каких полно в прибрежных водах, от рыбацких шхун и быстроходных скутеров до яхт и моторных лодок.
Для Европы Суарес предпочитал новые пути: не напрямую из Карибского моря в страны Западной и Северной Европы, так как в этом случае перехват достигал двадцати процентов, но прямо на восток к полукольцу стран-неудачниц, составляющих побережье Западной Африки. Там товар переходил из рук в руки, и Картель полностью получал за него деньги, а дальше уже заботой покупателей было разделить груз на мелкие партии и переправить его на север через пустыню до берегов Средиземного моря, а затем в Южную Европу. И больше всего Суарес любил бывшую португальскую колонию, маленькое нищее государство, раздираемое гражданской войной, превратившееся в самый настоящий рай для переправки наркотиков: Гвинею-Бисау.
Именно к этому заключению пришел Кэл Декстер, встретившись в Вене с канадским охотником за наркотиками Уолтером Кемпом из Комитета по борьбе с наркотиками и организованной преступностью ООН. Цифры Кемпа во многом совпадали с теми, что были у Тима Мэнхайра из Лиссабона.
Начав всего несколько лет назад с приема лишь двадцати процентов колумбийского кокаина, направляющегося в Европу, Западная Африка в настоящий момент принимала уже больше пятидесяти. Но ни Кемп, ни Декстер, беседуя за столиком в кафе в Пратер-парке, не могли знать, что недавно Альфредо Суарес решил довести эту долю до семидесяти процентов.
На западном побережье Африки семь государств попадают под определение «проблемные»: Сенегал, Гамбия, Гвинея-Бисау, Гвинея (бывшая французская колония со столицей в Конакри), Сьерра-Леоне, Либерия и Гана.
Переправившись через Атлантику в Западную Африку воздухом или по морю, кокаин мелкими партиями отправляется на север сотнями различных путей. Часть следует на рыбацких судах вдоль побережья Марокко, после чего продолжает путь по старой дороге марихуаны. Другие партии преодолевают Сахару по воздуху и попадают на северное побережье Африки, откуда их на небольших судах переправляют испанской мафии через Гибралтар или калабрийской «Ндрангете», с нетерпением ждущей в порту Джоя-Тауро.
Часть кокаина следует изнурительным сухопутным путем через всю Сахару, с юга на север. Здесь особый интерес представляет ливийская авиакомпания «Африкийя», которая связывает двенадцать основных городов Западной Африки с Триполи, откуда морем до Европы рукой подать.
– Когда дело доходит до переправки товара на север в Европу, – сказал Кемп, – все они заодно. Но что касается получения кокаина из‑за Атлантики, тут Гвинее-Бисау нет равных.
– Пожалуй, мне следует отправиться туда и на месте посмотреть, что к чему, – задумчиво промолвил Декстер.
– Только будьте осторожны, – предостерег его канадец. – Подготовьте хорошую легенду. И неплохо будет захватить с собой «мускулы». Разумеется, лучшая маскировка – быть черным. Сможете это устроить?
– Нет, только не по эту сторону Атлантики.
Кемп черкнул на салфетке имя и номер телефона.
– Попробуйте найти этого человека в Лондоне. Он мой друг. Работает в АБОП. И желаю удачи. Она вам понадобится.
Кэл Декстер еще ничего не знал о британском агентстве по борьбе с организованной преступностью, но намеревался исправить это упущение. К вечеру он возвратился в гостиницу «Монкальм».
Вследствие бывших колониальных связей единственным удобным перевозчиком в Гвинею-Бисау являлась португальская авиакомпания ТАП. Позаботившись о визе и сделав прививки от всех болезней, какие только смог придумать Институт тропической медицины, а также раздобыв рекомендательное письмо от международной Организации изучения жизни птиц, представляющее его как ведущего орнитолога, специализирующегося на перелетных птицах, зимующих в Западной Африке, «доктор» Кэлвин Декстер неделю спустя летел из Лиссабона ночным рейсом ТАП в Бисау.
Позади него сидели два капрала британского парашютно-десантного полка. Как выяснил Декстер, АБОП собрало под одним знаменем все правоохранительные органы, ведущие борьбу с организованной преступностью и терроризмом. Среди знакомых друга Уолтера Кемпа оказался один бывший десантник, прослуживший много лет в третьем батальоне парашютно-десантного полка. Это он через штаб полка в Колчестере разыскал Джерри и Билла. Оба с готовностью согласились помочь.
Теперь они были уже не Джерри и Билл. Они были Кваме и Кофи. Их паспорта однозначно свидетельствовали, что оба урожденные граждане Ганы, а другие бумаги клятвенно заверяли в том, что они также работают в отделении Организации изучения жизни птиц в Аккре. На самом деле это были такие же чистокровные англичане, как и Виндзорский замок, но родители обоих перебрались в Великобританию из Гренады. Если только никто не станет расспрашивать их на беглом тви, эвехе или ашанти, они с честью выдержат испытание. Правда, Джерри и Билл не владели ни креольским, ни португальским, но внешность у них была бесспорно африканская.
Лайнер компании ТАП совершил посадку в аэропорту Бисау уже после полуночи, в кромешной темноте. Большинство пассажиров следовали дальше в Сан-Томе, и лишь тоненький ручеек направился вместо транзитного зала к паспортному контролю. Впереди шагал Декстер.
Сержант-пограничник придирчиво исследовал все до одной страницы новенького канадского паспорта, изучил гвинейскую визу, сгреб бумажку в двадцать евро и кивнул, предлагая Декстеру пройти. Он указал на двух его спутников.
– Avec moi, – сказал Декстер и добавил: – Con migo[14].
Французский язык – не португальский, как и испанский, однако смысл был понятен. К тому же с лица Декстера не сходила лучезарная улыбка. А лучезарная улыбка, как правило, делает свое дело. К ним подошел офицер.
– Qu’est que vous faites en Guinée?[15] – спросил он.
Декстер изобразил бесконечную радость. Нырнув в сумку на плече, он достал ворох брошюр, посвященных цаплям, уткам-широконосам и другим видам водоплавающих птиц, семьсот тысяч которых зимуют в обширных болотах и влажных равнинах Гвинеи-Бисау. Глаза пограничника тотчас же остекленели от скуки. Он махнул рукой, показывая, что все могут проходить.
На площади перед зданием аэропорта не было ни одного такси. Но был грузовик с водителем, а бумажка в пятьдесят евро в этих краях способна на многое.
– Гостиница «Малайка»? – с надеждой спросил Декстер.
Водитель кивнул.
Когда грузовик приблизился к городу, Декстер обратил внимание, что тот практически полностью погружен во мрак. Виднелись лишь несколько пятен света. Комендантский час, введенный военными? Нет, просто отсутствовало электричество. Лишь здания, имеющие собственный генератор, не зависели от перебоев с подачей энергии. К счастью, гостиница «Малайка» принадлежала к их числу. Трое приезжих поселились в нее и поднялись к себе в номера, чтобы поспать хотя бы остаток ночи. Перед самым рассветом кто‑то застрелил президента.
Первым на имя обратил внимание Джереми Бишоп, компьютерный специалист проекта «Кобра». Подобно тому, как любители разгадывать кроссворды лазают по словарям, атласам и энциклопедиям в поиске информации, которую у них никогда не спросят, Бишоп, не имеющий личной жизни как таковой, все свободное время лазал по киберпространству. И не просто плавал по Интернету – это было бы слишком просто. Нет, у него была привычка незаметно и без труда проникать в чужие базы данных и смотреть, что в них.
Как‑то раз поздно вечером в воскресенье, когда почти весь Вашингтон наслаждался началом праздников, Бишоп сидел за компьютером, проверяя списки прибывающих и убывающих пассажиров в аэропорту Боготы. И одна фамилия всплывала постоянно. Кто бы ни был этот человек, он регулярно летал из Боготы в Мадрид, раз в две недели.
Возвращался он не позднее чем на третий день, что оставляло ему меньше пятидесяти часов на пребывание в испанской столице. Недостаточно для отдыха, слишком много для остановки по пути в следующий пункт.
Бишоп прогнал эту фамилию через краткий список тех, кто был хоть каким‑то боком причастен к торговле кокаином, представленный в штаб-квартиру «Кобры» колумбийской полицией и УБН. Ее там не оказалось.
Бишоп проник в базу данных авиакомпании «Иберия», которой неизменно пользовался таинственный путешественник. Фамилия сопровождалась примечанием «постоянный пассажир», что давало определенные привилегии вроде преимущественного предоставления билетов на загруженные рейсы. Этот человек всегда летал первым классом, а обратный вылет бронировался автоматически, если он только сам его не отменял.
Воспользовавшись своей высшей формой допуска, Бишоп связался с представителями УБН в Боготе и даже с командой британского АБОП, работающей там же. Ни те, не другие не знали этого человека, но ребята из УБН, проверив по местным справочникам, установили, что речь идет о престижном адвокате, который никогда не ведет уголовные дела в суде. Наткнувшись на стену, но все равно полный любопытства, Бишоп сообщил о своем открытии Деверо.
Кобра впитал информацию, но решил, что она не заслуживает приложения дальнейших усилий. По большому счету, подозрения были уж слишком косвенные. И все же дополнительные расспросы в Мадриде не помешают. Действуя через представителей УБН в Испании, Деверо попросил, чтобы в следующий приезд адвоката в Мадрид за ним установили наблюдение. Он, Кобра, будет признателен, если ему сообщат, где адвокат остановился, куда он ходил, что делал и с кем встречался. Закатив глаза, американцы в Мадриде согласились попросить об одолжении своих испанских коллег.
В Испании борьбой с наркотиками занимается Служба по борьбе с наркотиками и организованной преступностью, СБНОП. Запрос попал к следователю Франсиско Ортеге по прозвищу «Пако»[16].
Подобно всем полицейским, Ортега был убежден в том, что его заставляют работать слишком много, при этом не обеспечивают необходимым снаряжением и держат на нищенском жалованье. И все же если янки хотели установить слежку за каким‑то колумбийцем, он едва ли мог отказать. Если Великобритания являлась крупнейшим потребителем кокаина в Европе, Испания была главными воротами, через которые наркотик попадал на континент, следствием чего были многочисленные преступные группировки, действующие с крайней жестокостью. Американцы со своими огромными ресурсами иногда вылавливали самородок чистого золота и щедро делились с СБНОП. Было принято решение, что, когда через десять дней колумбиец снова прибудет в Мадрид, за ним установят негласное наблюдение.
Ни Бишоп, ни Деверо, ни Ортега не могли знать, что Хулио Лус единственный из Братства не попадал в поле зрения колумбийской полиции. Полковник Дос-Сантос прекрасно знал всех остальных, но только не адвоката, занятого отмыванием денег.
К полудню следующего дня после прибытия Кэла Декстера и его команды в Бисау дело с убитым президентом прояснилось, и паника затихла. Как оказалось, это был не очередной государственный переворот.
В президента стрелял любовник молодой жены престарелого тирана. Утром оба скрылись глухих лесах в труднодоступном районе страны, чтобы больше никогда не появляться на людях. Клановая солидарность защитит обоих так, будто их никогда и не существовало.
Президент принадлежал к племени папель; его красавица-жена была из племени баланта, как и ее хахаль. Армия также преимущественно состояла из представителей племени баланта и не собиралась охотиться на одного из своих. К тому же президент не пользовался особой популярностью. Подумаешь, рано или поздно выберут нового. Реальная власть в стране принадлежала главнокомандующему и начальнику штаба.
Декстер взял напрокат белый джип в агентстве «Мавегру», владелец которого, радушный голландец, свел его с человеком, готовым сдать в аренду маленький катер с закрытой кабиной. Катер поставлялся с подвесным мотором и прицепом для перевозки. Определенно, он подходил для того, чтобы плавать по бухтам и протокам архипелага Бижагуш в поисках водоплавающих птиц.
И, наконец, Декстеру удалось снять уединенное бунгало, расположенное напротив стадиона, недавно воздвигнутого китайцами, которые втихую колонизировали Африку. Вместе со своими двумя помощниками Декстер перебрался из «Малайки» в новое жилище.
По пути от гостиницы до бунгало их на перекрестке подрезал джип «Рэнглер». Всего за два дня, проведенных в стране, Декстер усвоил, что дорожной полиции здесь нет и в помине, а светофоры почти все не работают.
Машины разминулись буквально в нескольких дюймах одна от другой, и пассажир «Рэнглера» осмотрел Декстера в упор, но из‑за зеркальных солнцезащитных очков. Как и водитель, он не был ни африканцем, ни европейцем. Загорелый, с черными волосами, забранными в хвост, и толстой золотой цепью на шее. Колумбиец.
На крыше «Рэнглера» была установлена рама с четырьмя мощными прожекторами. Декстер сразу понял, в чем дело. Кокаин приходил в основном морем, но многие перевозчики не пользовались услугами убогого маленького порта Бисау, а перегружали тюки с товаром в узких протоках, окруженных мангровыми зарослями.
Какая‑то часть наркотиков поступала по воздуху; иногда тюки сбрасывали прямо в море поджидающей рыбацкой шхуне, иногда самолет совершал посадку где‑нибудь в глуши. Двадцатилетняя повстанческая война за независимость от Португалии оставила Гвинее-Бисау в наследство до пятидесяти грунтовых аэродромов, затерявшихся в густых лесах. Самолеты, доставившие кокаин, приземлялись там, разгружались, после чего летели в аэропорт Бисау, налегке и «чистые», чтобы заправиться горючим.
Конец ознакомительного фрагмента.